00:34 Село Любец и его окрестности. Часть 4 |
Село Любец и его окрестности Назад » » » Село Любец и его окрестности. Часть 3 Глава пятая В разделе «Огород» справочника «Подарок молодому хозяину» он вычитал о теплице и о луке. И начал рядом с домом сооружать здание, правда, не по явно устаревшему образцу, какой описывался в справочнике, а переиначивал на современный лад, вместо стен стеклянных смастерил пленочные, вместо печи кирпичной раздобыл на мусорной свалке железную «буржуйку», и в нее всунул самоварную трубу, а ее длинное колено надставил, протянул вдоль всей двухскатной крыши и с помощью другого колена вывел наверх. Ранней весной в теплицу, в почву, круто удобренную навозом от Мечты, он собирался посадить дедов лук и вырастить уйму зеленых перьев. Для каркаса теплицу, и для прясел всего огорода требовались жерди. Он их таскал из ближайшего леса; нет-нет, он не срубил ни одной живой сосенки, но сухие стволы, какие стояли или валялись в не очень-то ухоженном лесу, он разыскивал, счищал с них сучья, взваливал на свои могучие плечи сразу по две жерди и шел к дому. И попался, да не леснику, а лесничихе, которую боялись в округе все те, кто метил разжиться хотя бы одной слегой. Напрасно Виктор пытался очаровать неподкупную — и своей широкой улыбкой, и умильным взглядом напрасно оправдывался, что не знал о запрещении собирать в лесу сушняк, напрасно доказывал, что прихватывая гниющие стволы, он расчищает лес и борется с лесными вредителями. Лесничиха — суровая пожилая женщина — твердила, что любой породы лес положено выписывать в лесничестве, уплати деньги, принеси квитанцию, и она отведет, да не сушняк, а там, где запланировано прореживать молодые сосновые посадки. Любое, даже самое тонкое деревце, согласно закону, забирать из леса запрещено. Она вынула из полевой сумки бланк и начала составлять акт самовольной порубки. Виктор оправдывался, что до лесничества — четыре километра в одну сторону, а до жилья блюстительницы лесных посадок — четыре километра в другую. Неужели из-за десяти жердей терять целый день. А уж лесничиха показывала, где ему расписаться. Так впервые в жизни Виктор был оштрафован, правда, всего на три рубля. Вот почему он продолжал строительство теплицы с меньшим воодушевлением. Когда выпал снег, теплица была готова. Чтобы испытать Виктор затопил «буржуйку», но штраф, какой он считал несправедливым, так угнетал его, что он без особой радости глядел на струйку дыма, впервые завитками выходившую из железной трубы. 2 За зиму Виктор только однажды побывал в Завражье. К его удивлению, дорога туда от шоссе была расчищена снегоочистителем и шла, словно в ущелье, между снежными стенами. На свой дом он посмотрел издали, постоял, полюбовался, но не стал приближаться и нарушать нетронутую целину снега. Высился дом, занесенный сугробами до низа окон, величавый, молчаливый и, как считал Виктор, самый лучший на свете. Вот только пятое окошко словно подмигивало. У соседнего дома было расчищено крыльцо, и к нему шла дорожка, вокруг синели отброшенные комья снега...Тетя Лиза встретила Виктора восторженными рассказами о новом соседе — какой он заботливый, веселый, снегоочиститель посылает опосля кажной метели, и теперь куда как способно стало до магазина и до автобуса добираться. А по выходным он с дружками наезжает, так она взялась по пятницам в его доме печи топить и прибирать, и он отдает ей и ее козе продукты, какие остаются. О том, что она забирает еще и пустые бутылки, какие сдает в совхозном магазине, ей не хотелось признаваться. Виктор подумал, что надо бы как следует познакомиться с таким, как видно, полезным соседом... Старательно прорабатывая в течение зимы премудрости справочника, он обратил особое внимание на главу «Рыболовство». В раннем детстве, в пионерском лагере, он раза три в жизни держал в руках удочку и поймал однажды пару малявок. А тут рассказывалось о рыбе крупной. И решил он сплести ту снасть, которая называлась «крылёны», раздобыл суровых ниток, соорудил посреди комнаты каркасик, вырезал челночок. И все вечера, то взглядывая в телевизор, то продевая нитку, он плел ту ловушку для рыб, какой пользовались еще древние славяне и какая, по уверению справочника, сулила при спаде половодья несметное количество рыбы различных пород и размеров, идущих на нерест. Как-то зашел к Виктору брат Леонид. Теперь братья виделись редко — из-за Леонидовой жены. Она вес еще сердилась на Виктора, дважды сорвавшего осеннюю поездку за грибами, и не желала, чтобы муж к ним ходил. Увидев недоплетенную снасть, Леонид воскликнул: — Да ты что? Обалдел, что ли? Такие штуковины строжайше запрещены. Это же браконьерство! Но Виктор был упрям. Он спокойно возразил брату, что собирается ловить лишь по одной большой рыбине, а остальных выпускать обратно в воду, что в справочнике «Подарок молодому хозяину», наоборот, крылёны даже рекомендуются, и продолжал завязывать узелок за узелком на сети. Он не учитывал, что справочник был составлен лет сто двадцать тому назад. Леонид так и не сумел переспорить брата. 3 В начале марта в городе появились первые признаки приближения весны. Солнце светило ярче, и с крыш падали капли.Виктор отправился в выходной в Завражье и с той поры стал туда ездить каждую пятницу с вечера, он затапливал в доме обе печи и оставался до утра понедельника. Живя в городе, он почти не обращал внимания на изменения погоды, природа для него вообще не существовала, книг он почти не читал, а если попадался ему в руки случайный роман, то описания природы он незаметно пропускал. Теперь весна обернулась для негр подлинным открытием. С пытливостью юноши глядел он на завражские просторы и с каждым новым приездом видел, как меняются краски, какими густо-синими делаются тени на снегу и каким ослепительным кажется снег на солнце. Появились первые птицы — в поле жаворонки, над Клязьмой чайки, набухали почки на вётлах. А потом снег постепенно начал сходить, проступили бурые полосы проталин, березы покрылись по белым ветвям нежно-зеленым пушком, а потом и впрямь зазеленели. Впервые в жизни Виктор увидел ледоход на Клязьме. Сизо-серые и темно-синие льдины, сталкиваясь между собою и налезая друг на друга, плыли по свинцовой воде. Он забывал, зачем приехал в Завражье, и не отрываясь смотрел, как мимо него неостановимо плыли и плыли льдины... Он посадил в теплице дедов лук по способу, рекомендованному в справочнике, то есть тесно-тесно, луковица к луковице. Без него теплицу в морозные вечера топила тетя Лиза. Когда же топил он, то с любопытством наблюдал, как луковицы начали просыпаться от долгой спячки, как наклевывались белесые бугорки на их маковках, как высовывались кончики зеленых росточков... А Клязьма между тем постепенно выходила из берегов, разливалась по всей пойме противоположного берега, оставляя гряды островков и отдельные деревья. А потом и островки уменьшались и один за другим исчезали. С высокой горы, от дедова дома, Виктор впервые в жизни видел разлив, настоящее светлое море. И смотрел он на широкий вид с восторгом первооткрывателя... Как ему не хотелось в понедельник утром возвращаться на работу! Теперь на своей фабрике он ходил, понурив голову, между рядами швейных машинок и склоненных над ними работниц. Без прежнего внимания он прислушивался к жужжанию моторов и с работницами реже шутил и пересмеивался. Долг свой он исполнял добросовестно, но тянуло его в Завражье неумолимо. Всю неделю он с нетерпением ждал вечера пятницы, чтобы сесть на свой мопедик и укатить. 4 А зеленые перышки лука все росли. А вода в Клязьме начала спадать.Эту пору Виктор не должен был пропустить. Еще в прошлый свой приезд, руководствуясь справочником, он облюбовал местечко под высоким бережком реки и теперь залез в резиновых сапогах по колено в воду и поставил свои крылёны на небольшой глубине, закрепив открылки и саму мотню колышками. Утром он пришел проверить, засунул руку — что-то забилось, задергалось под его пальцами, он потянул и вытащил снасть, полную рыбы. Он даже обомлел — столько серебра трепетало внутри мотни. Но его прежнее решение было не жадничать, и потому он выбросил обратно в воду всю мелочь и покрупнее, а вытащил на берег и поволок сеть лишь с одной рыбиной, но зато такой, какой никогда не видывал. Он даже усомнился — рыбина ли это, а может быть, какое-то неведомое чудище. Оно было немногим короче его ноги, со спины темно-коричневое, гладкое, без чешуи, с блестящими черными плавниками, с темно-зелеными боками. Светло-желтое с голубыми крапинками брюхо надулось, длинные розовые веревки-усы, похожие на глистов, шевелились. Выставив тупую морду, выпучив оранжевые злые глазки, чудище то открывало, то закрывало свою широченную пасть, показывая добрую сотню загнутых назад острых и мелких зубов. Виктор не стал вынимать его из мотни, а закинул за спину и понес, как носят мешок, но повернул не к своему дому, а к соседнему. Надо же узнать, что такое ему попалось. Он застал четверых карточных игроков за столом, горками валялись окурки, стояли тарелки с остатками еды. Замдиректора был как бы свободным. Он встал и густым басом издал возглас удивления: — Вот так сом! Игроки бросили карты, вскочили, начали рассматривать рыбину и тоже издавали возгласы удивления. Замдиректора достал безмен и зацепил его крюком за угол сети. — Ого! Четыре кило триста граммов! Ну, триста на снасть, четыре килограмма чистых потянул! Сколько же ты за него просишь? — спросил он Виктора и полез в карман за бумажником. — Я хотел вам подарить,— пролепетал очень смущенный Виктор. — Подарить? Хорошее дело! — И замдиректора сразу засунул бумажник в карман.— Вот, товарищи,- обратился он к игрокам,— представляю вам своего соседа. Виктор... Виктор... Эх, забыл фамилию! Ну, это не так уж важно. Игроки едва взглянули на Виктора. — А не зажарить ли нам сейчас соседский подарок? — громко возгласил замдиректора и обратился к Виктору: — Ну как, дружище, не возьмешься ли ты за ответственное дело? — И он похлопал его по плечу. Виктор, не ожидавший такого вопроса, молча согласился. Замдиректора отвел его на кухню, показал недавно установленную газовую плиту, а также все то, что требовалось для приготовления столь лакомого блюда. Вдвоем они еле вытащили сома из мотни, и замдиректора вернулся к игрокам. А Виктор снял свою куртку, засучил рукава и начал священнодействовать. Он вспорол вздутый сомовий живот и вывалил объемистый кус розовой икры. «Вот те на! - обомлел он.— Выходит, поймал не сома, а сомиху - и сколько мальков погубил, верно, целый миллион! Ужас, ужас!» Но какие бы угрызения совести ни мучили его, он зажарил сома на славу, куски получились с румяной корочкой, с них капал золотистый жир. Замдиректора поставил на стол поллитровку и стаканы, пригласил также и повара. Виктор присел за уголочек, на чересчур высокую и неудобную табуретку. Зудели ноги в резиновых сапогах. А все же он сидел гордый, что вот оказался в одной компании с такими важными дядями. Выпили по полстакана, от второй порции Виктор отказался. - Что ж, нам больше достанется,— усмехнулся замдиректора. Он опять похлопал Виктора по плечу и возгласил: — Учтите, товарищи, он вовсе не такой скромник, как с первого взгляда кажется. Он настоящий ловкач, каких не сыщешь. Представьте себе, перевез из города дом сюда, в Завражье, и оформил это на подставную старушенцию, какую никто здесь и в глаза не видывал. Да, да! Не бойся, никому твои махинации не выдам. Он по-приятельски похлопал Виктора по плечу, остальные залились хохотом. А Виктор сидел, едва дыша от ужаса, от унижения. Ему до мурашек на спине захотелось уйти из этой прокуренной до густого тумана комнаты, уйти туда, на свежий воздух, спуститься к берегу Клязьмы... Но он не знал, как встать. Выручил замдиректора. Он спросил его: - Сосед, в картишки играешь? - В дурака немножко,— выдохнул Виктор. - А мы в преферанс перекидываемся, никак пульку не разыграем. Садись сзади меня, буду тебя учить. Может, когда без партнера останемся, а ты тут как тут. Давай, давай, садись, не стесняйся. — Я пойду! — с большим усилием воли Виктор преодолел свою робость, встал и забормотал: — Спасибо, я лучше пойду. У меня дел много. Право, пойду. — Ну, как хочешь, не держу,— холодно сказал замдиректора. Виктор поклонился общим поклоном. Никто даже не оглянулся. Он взял свою рыболовную снасть, вышел на крыльцо и невольно застыл на месте. Отсюда, с высоты ступенек, открывался широчайший вид на противоположный берег Клязьмы. Полая вода сходила, и по всей пойме блестели серебряными полосами озера. А по деревенской улице пробивалась зеленая травка, распускались листочки на липах и вязах... «До чего же тут хорошо! — думал Виктор.— А на душе как противно!» Он даже закряхтел, сжимая зубы, и начал спускаться к берегу Клязьмы. И еще он думал, что вот до сих пор не удосужился оформить постройку дома. Надо бы съездить за разрешением в сельсовет, да все некогда. А может, и не надо? Дом-то стоит! И какой дом!.. 5 «Интересно, хоть один раз спускался сюда этот жирный дядя?» — подумал Виктор про своего соседа. Он пошел по песку вдоль самой кромки воды со снастями в руках и остановился у того места, где полтора часа назад была поймана сомиха.Он стоял в раздумье и не отрываясь смотрел, как мимо него струи текли и текли... «Не надо было ее отдавать, лучше домой бы отвез. Вот бы Капочка обрадовалась! На уху и на жарево хватило бы. Можно бы и Леонида с женой пригласить. И помирились бы... А что, если еще раз поставить крылёны? — продолжал он рассуждать сам с собой.- Теперь знаю, как отличить рыбу-маму от рыбы-папы. У мамы живот вздутый. Папу ловить, наверное, можно. Заберу самого крупного папу, а остальной улов выкину обратно». Осторожно он вступил в воду, нагнулся, зацепил за крайний колышек петлю снасти, начал ее разворачивать, побрел к другому колышку... - Стой! — вдруг загремело за его спиной. Он оглянулся, увидел двух людей и чуть не упал в воду. - Иди, иди сюда,— приказывал высокий, в брезентовом плаще, который стоял ближе.— И снасть свою отцепи и дай мне. Виктор побрел по воде, от ужаса он шел, наклонив голову и едва дыша. - Районный инспектор рыбнадзора,— холодно представился высокий и показал маленькую синенькую книжечку.— Так вот, статья сто шестьдесят третья Уголовного кодекса РСФСР гласит: «Незаконное занятие рыбным и другим водным добывающим промыслом». Налицо злостное браконьерство. Сейчас рыба идет на нерест. Много ли успел поймать? - Только одну рыбку,— жалобно пролепетал Виктор. О том, сколько в этой рыбке было килограммов и сколько икры, он предпочел умолчать.— Всех, всех остальных я выбросил в воду. Клянусь вам — выбросил! — лепетал он в безысходном отчаянии. - Идем на моторке, гляжу — колышки из воды торчат,— объяснял инспектор своему спутнику.— И сразу смекнул, причалили, вижу, свежие следы на песке, рыбья чешуя разбросана, значит, браконьер скоро обратно явится. И дождался.— Он обернулся к Виктору.— Так что с тобой делать? Подобного характера преступления наказываются лишением свободы на срок до одного года, или исправительными работами на тот же срок, или штрафом до ста рублей с конфискацией орудий лова. Кто ты такой? Где работаешь? Виктор едва выдавил свою фамилию и место работы. - А, так я о нем слышал! — неожиданно радостно воскликнул до сих пор молчавший спутник инспектора. - Это ты телевизоры так здорово чинишь, притом бесплатно? - Я. - Бесплатно? Ну, так что ж с тобой делать? — спросил Виктора несколько смягчившийся инспектор. - Простите, я больше не буду,— как нашкодивший мальчишка умолял Виктор, его круглые щеки пунцово пылали. - Давай сюда сеть!— приказал инспектор и развернул ее.— А до чего артистически сплетено! Вижу, ты мастер не только по телевизорам. Подержи у конца,— обратился он к своему спутнику, достал нож и - раз-раз! — хладнокровно пошел кромсать Викторова усердные труды. И выбросил обрывки в воду.— В первый раз не буду тебя привлекать к уголовной ответственности,— брезгливо сказал он Виктору.— Неужели ты не понимаешь, сколько молоди губится? — Понимаю,— простонал Виктор. — Но больше не попадайся. Инспектор повернулся и зашагал к прибрежным кустам, где была спрятана моторная лодка. Через минуту она затарахтела, круто развернулась, вышла на середину реки и помчалась против течения, разрезая струи и поднимая волны. А Виктор все стоял у самой воды, не помня себя от ужаса, стыда, унижения, обиды. Впервые в жизни его обозвали преступником. И это была правда... Глава шестая Как-то брат Леонид спросил его: — Что же ты рыбой не угощаешь? — Крылёны пропали,— мрачно отвечал Виктор, и не стал вдаваться в подробности. На работе он ходил хмурый, и швеи замечали в нем перемену. По привычке он отшучивался на их заигрывания, но словно хотел от них поскорее отделаться, уходил в свой маленький кабинетик. С нетерпением он ждал окончания рабочего дня, после звонка сразу же садился на свой мопед, забегал на минутку домой, целовался с женой, она ему совала сумку с продуктами. И он катил в Завражье. Подъезжая к своему дому, он с высоты горы каждый раз оглядывал начинающий спадать разлив Клязьмы и каждый раз шептал про себя: «До чего же тут хорошо!» Зеленые перья лука между тем вытянулись настолько, что пора было собирать урожай. Виктор никогда не думал, как извлечь из этого пользу. Он вообще никогда не думал, что от сельского приусадебного участка можно получать доход, а при желании немалый. Он решил весь лук привезти на фабрику и там раздать девочкам, еще надо подарить городским соседям, да оставить юрисконсульту, да брату Леониду, да тете Фене, ну и, конечно, себе. На фабрике его предложение было, естественно, принято с восторгом, хотя иные работницы удивлялись. - Какой наш Витенька чудак! — говорили они. Одна Капитолина робко возразила: - Может, лучше на рынке продать? Надо Ленечке костюм новый справить. - Спекулянтом не был и не буду! — оборвал Виктор. И Капитолина смолкла. Виктор договорился с Леонидом, что рано утром в воскресенье он и Капитолина приедут в Завражье за луком. На задворках фабрики с давних пор валялись две старые ванны. Виктор с Михеичем забрали их и поставили возле проходной. Вахтерши обещали, когда подъедет к фабрике легковушка, они помогут сгрузить с нее лук, снесут его в ванны, не забудут налить в них воды, чтобы к понедельнику, после рабочего дня, луковые дары выглядели бы свежими. Сперва все шло точно по расписанию. Виктор приехал в Завражье, как всегда, в пятницу вечером. В воскресенье с рассвета он начал дергать из земли лук. Когда подъехала машина, зеленые связки-перья вместе с луковицами уже лежали перед воротами. Виктор их спрыскивал водой. Загрузили и багажник, заняли все заднее сиденье. Леонид с Капитолиной поехали, а Виктору места не хватило, он остался. - Знаешь что, Капа,— обратился Леонид к невестке, когда они уже подъезжали к городу,— твой муж еще с детства был чокнутым. Ну ее, швейную фабрику, а поедем-ка к тете Фене, она сядет вместо тебя, и я с ней - на рынок. Чем ей цветами от чужих теток торговать, так лучше от любимого племянничка луком. Как раз на мотоцикл наживетесь. — Уж и не знаю. Ведь он заругается,— заколебалась было Капитолина. — Ничего, ничего, я отвечаю,— настаивал Леонид и свернул машину в ту улицу, где в большом доме квартировала тетя Феня с дочерью Людой. 2 В то солнечное апрельское воскресенье с утра на городском рынке замечалось чрезвычайно оживленное движение. Одни покупательницы бежали на рынок с пустыми сумками, другие возвращались с полными.— Где достала? Почем продают? — спрашивали те кто бежал к рынку. — Да уж обдирают, прямо обнаглели, спекулянты,— отвечали те, кто возвращался. Оказывается, впервые за эту весну на рынок был выброшен зеленый лук. Тетя Феня сидела за прилавком, величественная, как королева, двигала руками неторопливо, отвечала медленно. Подоспела Капитолина ей помогать — подавать пучки, отсчитывала сдачу. В душе тетя Феня ликовала. Это не какие-то там полсотни тюльпанов, тут карман набьешь. На всем рынке продавала зеленый лук только она одна. А раз так, то и цену можно было назначать какую хошь. Вон сколько баб набежало — целая очередь. Пускай выражаются, пускай спекулянткой обзывают. Ей не впервой слышать. А вишь, как прытко берут... Люди за зиму истосковались по витаминам, и организм настойчиво требовал свежую зелень. Оттого-то и покупали столько пучков, сколько хватало денег, и несли домой. Многие ворчали, а все равно оставались довольными. К обеду весь лук был продан. Капитолина полную сумку набила рублями и трешками, другую сумку мелочью, две крупные бумажки протянула тете Фене и пошла домой, сияя от восторга. Правда, немножко у нее под ложечкой защемило, она не знала, как отнесется ко всей этой, хотя и несомненно выгодной, затее ее дорогой муж. «Но ведь это же не только костюм Ленечке, но и мотоцикл! Тот самый, о каком они давно мечтали, особенно с тех пор, как построился в Завражье дом. Теперь будем раскатывать: мой ненаглядный впереди, я сзади, на багажнике. Теперь буду ему помогать и по завражскому дому, и в огороде. А Леонид меня выручит. Вдвоем они уговорят Виктора, долго на них сердиться он не будет». Так рассуждала сама с собой Капитолина, направляясь к своей квартире. На лавочках грелись на солнышке соседки-старушки и степенно переговаривались между собой о том и о сем. - Муженек твой нам лучок обещал,— окликнула Капитолину одна из старушек. - Да небось весь расторговал,— вздохнула другая. - И как это у людей совести не стало - рабочий народ обманывать? — подхватила третья. Разумеется, все они доподлинно знали о той коммерческой операции, какую Капитолина считала столь удачной. Низко опустив голову, она прошла сквозь осуждающие взгляды. Она знала, теперь все лето, пока осенние холода и дожди не разгонят по квартирам, старухи будут перемывать косточки ей и ее мужу. Придя домой, она вывалила на стол деньги и начала считать. Ленечка, лежа на диване, смотрел в телевизор. Он равнодушно, повернул голову и сказал: - Тут приходил за луком...— и он назвал имя-отчество юрисконсульта.— Я ему отдал, что на кухне было. - Весь отдал? - Весь. Так ни одного перышка Капитолине не досталось, чтобы угостить мужа и сына. 3 Вот как Виктор провел тот насыщенный городскими событиями день: дел у него в Завражье хватало, трудился он все один. Капитолине было не на чем приезжать, а сын Ленечка хоть и обладал велосипедом, но отец так ни разу и не сумел затащить своего отпрыска в деревню. Тот вообще не видел дедова дома на новом (вернее, на старом) месте.Виктор вскопал ближнюю часть участка, посадил морковку, петрушку, сельдерей, редиску. Но его ждало одно ответственное дело: утеплить дом. Еще с осени в недальнем болоте он понадергал мох и привез его на дедовой тележке. Теперь мох высох. Михеич научил способного ученика мшить, как выражались владимирцы, то есть с помощью деревянного молотка-киянки и деревянного долотца-забивалки конопатить щели между бревнами стен моховыми прядями. Проводив Леонида с Капитолиной, Виктор сперва разгреб грунт в теплице, посадил там огурцы и начал мшить. Тюкал и тюкал он киянкой. Эта однообразная работа успокаивала его, уводила к разным далеким и неопределенным мечтам. У него и в мыслях не было, что жена и брат могут его обмануть. Спокойно он протюкал до позднего вечера, переночевал впервые в дедовом доме, а ранним утром отправился в город, прямо на фабрику. Конечно, сперва он заглянул к стоявшим у входа ваннам — не завял ли лук, не надо ли подлить воды. Ванны были пусты. Задыхаясь от предчувствия чего-то недоброго, он спросил вахтершу. Та ответила, что никакая легковушка не подъезжала. Он оторопел и понял все. Не помня себя вошел в помещение фабрики. С утра запускались швейные машинки. Он привык медленно проходить по их рядам и чутким, привычным ухом прислушиваться к их жужжанию — нет ли у какой хоть самого малого стука или перебоев. Сейчас он прямо через цех, мимо работниц, мимо машинок, не останавливаясь, прошел в свой кабинетик, заперся там и сел у стола, стиснув руками голову. Швеи, конечно, сразу заметили его настроение. Начались пересуды. Некоторые работницы накануне побывали на рынке, видели, как бойко торгует луком какая-то старуха, возмущались неслыханными ценами. Но никто из них не покупал, они же были уверены - потерпят до понедельника и получат обещанный лук бесплатно. А сегодня, придя на работу, они увидели ванны пустыми и, конечно, поняли, что лук, продававшийся на рынке, принадлежал Витеньке, который попросту их обманул. Велико было их возмущение. Они судачили между собой, возмущались, называли своего механика не только обманщиком, но и спекулянтом… А он, уединившись от всех и вся, сидел оцепенелый целых полчаса. Наверное, другой при таких обстоятельствах постарался бы обратить «луковое дело» в шутку. Но Викторова душа была очень уж ранимой, всякие, даже самые малые, неприятности, вроде, например, штрафа за жерди, он чересчур близко принимал к сердцу. А тут обманул целых двести девочек! Вдруг в дверь его кабинета резко застучали. Кто-то крикнул: - В фабком! К телефону! Он бежал по цеху, пронзаемый косыми взглядами, никого и ничего не видел. Фабком помещался в таком же маленьком кабинетике, как и его. Он взял трубку: - Алло! - Это ты, братишка? Здравствуй! Здравствуй!— Голос Леонида был непринужденно весел. Две женщины, о чем-то оживленно беседовавшие между собой, разом смолкли и приготовились слушать чужой телефонный разговор. - Поздравляю тебя с новым мотоциклом! — гремел голос Леонида.— Сегодня в «Спорттоварах» выходной. Завтра после работы айда вместе покупать! Хватит тебе на тарахтелке мотаться. Виктор завертелся, потянул было провод к окну, пригнулся, прикрыл ладонью трубку. Но он видел, с каким любопытством женщины ждут его ответных слов. - Ну как, договорились? — между тем спрашивал Леонид. О, Виктор мог бы обрушить в телефон столько горьких слов, излить всю свою обиду, все свое негодование... Но женщины молчали и слушали, вернее, подслушивали. И потому он только односложно буркнул: - Договорились. - Ну, не сердись, не сердись. Это я уговорил твою Капочку. Всю вину беру на себя.— Голос в трубке неожиданно захохотал.— Так, значит, завтра, после работы у «Спорттоваров». А хочешь, сегодня вечером со своей благоверной к вам закатимся? Знаешь, как жена луку обрадовалась! — Хорошо, договорились,— еще раз пролепетал Виктор и положил трубку. То, что Леонид с женой придут в гости, ему пришлось по душе. Значит, она больше на него не дуется. Но лук, лук! Родной брат, а как подвел!.. Обе женщины, не удовлетворив своего любопытства остались явно разочарованными. Одна из них — председатель фабкома — была особа строгих правил. Ее уважали все, а молодые работницы и побаивались. — Товарищ, вы...— Она откинулась к спинке кресла и назвала Виктора по фамилии. А раньше никогда не обращалась к нему столь сухо и официально, всегда называла просто Витенькой и на «ты».— Вы понимаете, как-то нехорошо получилось... Не надо было обещать...— Говорила она вроде бы доброжелательно, однако с оттенком недовольства.— И потом, знаете, такие цены... Многие обижены... — И скажу тебе, дорогой Витек, как родному сыночку,— подхватила другая женщина, одна из старейших работниц фабрики,— как ты дедов дом в деревню перевез, так без прежнего пылу стараешься. Не я одна заметила. Виктор все ниже и ниже опускал голову. Он понимал, что женщины были правы. Обещал исправиться, учесть ошибки и вышел... С того дня он работал усердно, добросовестно исполнял свой долг. Но без огонька. И прежних шуточек со швеями не допускал, и «девочками» их больше не называл. Две или три как-то спросили его: «Когда позовешь в новый дом на новоселье?» Он молча отошел. Отношения его с коллективом явно охладились. 4 Капитолина всегда возвращалась с работы раньше мужа. Она услышала, что он открывает наружную дверь своим ключом, бросила готовить ужин и кинулась к нему на шею, одновременно и целуя его, и плача. Она знала, как смягчить его сердце.- Прости меня, прости. Это Леонид меня уговорил,— повторяла она. Нет, Виктор не мог на нее сердиться. Он обнял жену и стал осыпать мелкими поцелуями ее голову. Ленечка, валявшийся на диване, равнодушно смотрел на эту неожиданную сцену. Виктор предупредил Капитолину, что скоро явится Леонид, да не один, а наконец, впервые за долгий срок, с женой. Надо хорошенько приготовиться к приему дорогих гостей. Виктор любил повторять, что у хорошего хозяина обязательно должна быть припасена на всякий случай поллитровка. А так как он считал себя даже очень хорошим хозяином, то сейчас вытащил заветную бутылку из кладовки и перенес в холодильник. Селедку, конечно, следовало бы украсить зеленым луком, но, увы, ни одного перышка в доме не нашлось. Супруги суетились на кухне и в парадной комнате, звенели посудой, оживленно переговаривались между собой, советовались. Капитолина поняла, что муж ее простил. И ликовала про себя. - Мамк, жрать хотца! — промычал с дивана Ленечка. - Потерпи, потерпи, сыночек,— отвечала Капитолина,— скоро гости придут, переодень штаны, приведи себя в порядок.— Она никак не могла привыкнуть, что ее обожаемый мальчик уже почти взрослый, и обращалась с ним как с малышом. Ленечке было лень вставать. Он продолжал валяться, тупо уставившись в голубой экран, и мать оставила его в покое... Виктор еще с детства любил старшего брата, более того, он его боготворил, всегда смотрел на него снизу вверх. В школе Леонид учился только на пятерки, после армии поступил на работу и одновременно с большим упорством учился, заочно получил высшее образование, стал инженером. Виктор всегда считал его удачливым, умным, прислушивался к его советам. Сейчас он перебарывал себя, чтобы на него не сердиться. Из-за чего? Из-за лука. Он старался убедить себя, что лук, в общем, пустяки... Гости явились нарядно одетые, оживленные, даже с букетом тюльпанов. Леонид поцеловал Капитолину в лоб, похлопал брата по плечу. Его жена расцеловалась с Капитолиной, подставила щеку Виктору. И он понял, что прощен. Сели вокруг стола. Виктор осторожно разлил водку по маленьким рюмкам. — За новый мотоцикл! — провозгласил тост Леонид. Все чокнулись. Леонид протянул было к селедке вилку, помахал ею и озадаченно воскликнул: — А что же не вижу зеленого лука? — Лука у нас, наверное, до следующей весны не будет,— вздохнула Капитолина, а Леонид и его жена расхохотались. — Что ты собираешься делать со своей тарахтелкой? — спросил Леонид брата, когда тот наливал только ему одному вторую рюмку.— Ты же изобретатель. Виктор даже вскочил от возбуждения. — Да, я изобретатель! Ты не видел, а я видел. Мучаются завражские бабушки на своих участках. Я мечтал — будет их распахивать моя лошадка. Да сорвалось дело. Всю зиму думал о маленьком тракторишке. Вот от него мотор! От мопеда! — Идея — блеск! — воскликнул Леонид.— Завражские бабки придут в восторг. Дай-ка лист бумаги и линейку.— Он начал чертить.— По-инженерному будущий механизм называется минитрактор. Вот, смотри. Если присобачить к мопеду две стойки, здесь их отогнуть, соединить хомутиками... Понял? Ну, изобретай, изобретай, изобретай. Леонид знал, что Виктор как техник — мастер исключительный, выдумщик хоть куда, а в чертежах не очень разбирается... И уже еда была оставлена. Оба брата склонились над листом бумаги. — Эй вы, гуляш остынет,— окликнула их жена Леонида. Они и голов не подняли. — Мамк, жрать охота! — привел их в чувство унылый голос Ленечки. Братья тоже были голодны, отложили бумагу в сторону. Леонид наскоро выпил третью рюмку, закусывали они словно мимоходом. И весь вечер, не обращая внимания на своих жен, говорили и говорили, горячо между собой спорили, черкали на бумаге, прикидывали, какие штуковины надо присоединить к мотору мопеда, чтобы получился минитрактор. Глава седьмая За последние пятнадцать лет такое злачное место образовалось и в квартире Виктора и Капитолины, в темной каморке, наверное и предназначенной для подобных целей. Из беспорядочной, пропыленной кучи старой обуви и одежды супруги извлекли детскую колясочку, в которой они некогда катали своего ненаглядного сынка. Виктор решил приспособить ее для будущего минитрактора. Леонид назвал идею брата гениальной. Так, сперва на бумаге, был составлен некий удивительный проект, в фабричном кабинетике Виктора и в заводском цехе Леонида постепенно сооружалось сие чудо техники. От мопеда пошли в дело мотор, а также оба колеса, насаженные на одну ось, и разные мелкие детали. От детской колясочки были взяты станина и две ручки, чтобы в будущем управлять во время движения. В поте лица своего оба брата по вечерам распиливали, растачивали, сгибали, приваривали, сверлили, подгоняли, насаживали, припаивали и свинчивали различные части. Наконец настала суббота, и они повезли свое новорожденное детище на «жигуленке» в Завражье. Испытательный полигон облюбовали сзади дедова дома. Старый плуг, со времен единоличных хранившийся у тети Лизы, они прицепили сзади, за специальный крюк. Все жители Завражья собрались смотреть. Виктор запустил мотор. И минитрактор пошел. Виктор зашагал рядом, держась за ручки. Нет, до чуда техники было еще весьма далеко, изобретение плохо слушалось своего создателя, норовило вырваться, бросалось туда и сюда. Пришлось увезти его обратно в город. Целую неделю братья что-то меняли, что-то подгоняли, как-то иначе приспосабливали мотор к станине... В следующую субботу в Завражье произошло знаменательное событие, свидетелем которого случайно оказался внук одной из тамошних старушек — корреспондент районной газеты. Ничего не подозревая, он прибыл в Завражье помогать в огороде своей бабушке и неожиданно поймал материал на остросовременную тематику. Через неделю была опубликована статья «Догадливый изобретатель»: «Механик нашей городской швейной фабрик им. 8 Марта...— Далее следовали инициалы и фамилии Виктора,— проживающий на своей даче в д. Завражье, соединив детскую колясочку с мотором и колесами мопеда, изобрел чудесную сельскохозяйственную машину, которую назвал минитрактором. За два выходных дня он распахал все без исключения усадебные участки указанной деревни. Крайне любопытно было наблюдать, как он сам держась за обе ручки пыхтящей тонким голосом машины, шел за своим остроумнейшим изобретением строго по прямой, а за ним следовали радостные завражские жители, а также их городские дети и внуки и кидали в каждую борозду картофелины, запахиваемые следующим рейсом, а еще сзади степенно переступали лапками слетевшиеся со всех окрестностей иссиня-черные грачи и клевали дождевых червей. Руководству нашего завода в порядке ширпотреба следовало бы заинтересоваться указанным изобретением и наладить производство данных простых в обращении сельскохозяйственных орудий, столь необходимых для обработки усадебных участков. Ура догадливому изобретателю!» 2 Статью, разумеется, читали многие жители и города и района, читали с интересом, делились друг с другом своими мыслями и пожеланиями, иные владельцы усадебных и садовых участков рассуждали про себя: бы мне такую машину!» Мужчины — знакомые Виктора,- встречаясь с ним, говорили ему что-то вроде: «Ну, Витька, ты и даешь!» У многих работниц швейной фабрики уже успело несколько остыть неприязненное чувство к своему механику из-за рокового «лукового дела». Встречаясь с ним, они с улыбкой говорили ему: «Витенька, вот ты, оказывается, какой молодец!»Директор совхоза и секретарь парторганизации в день выхода газеты со статьей вечером встретились друг с другом. - Читал сегодняшнюю газету? — спросил директор. - Читал, конечно. Это ведь тот парень, который нам подарил кобылу,— ответил секретарь. - И починил мой телевизор,— добавил директор. - Хочу с ним поближе познакомиться,— сказал секретарь. - Ну-ну,— закончил разговор директор. И оба разошлись по своим домам. Капитолина и ее деверь были на седьмом небе от гордости за Виктора, а сам он ходил, улыбаясь от счастья широченной, от уха до уха, улыбкой. Ликовала чувствовавшая себя счастливой именинницей экономист райфо Люда. Своим сослуживицам она и раньше много рассказывала о дорогом родственнике, о любимом принце. А он оказался еще и таким замечательным изобретателем! Но своею радостью делилась Люда с подругами лишь в течение первого часа того рабочего дня, когда вышла газета со столь восхитившей Люду статьей. Нашлись и такие граждане, которые, прочитав статью, отнеслись к ней совсем иначе. Заврайфо в тот день сел за утренний завтрак в самом скверном настроении и обругал жену за холодный кофе. А для скверного настроения у него были особые причины. Накануне явились в его кабинет две юные девушки - студентки финансового техникума, отбывать в течение месяца практику. Заврайфо решительно не знал, что с ними делать. Они же — первокурсницы, шестнадцатилетние дурочки, -никакую серьезную работу с цифрами, с деньгами им не доверишь. «А что им можно поручить?» — в досаде спрашивал он самого себя, держа в одной руке чашку с остывшим кофе, а в другой газету. И вдруг ему попался на глаза любопытный заголовок. Он прочел статью и возликовал: — Те-те-те! А мы этого изобретателя — да к ногтю! Сколько он содрал с несчастных старушек? Придя на работу, он вызвал обеих девушек в свой кабинет, показал им статью в газете и начал пространно объяснять, как райфо обязано бдительно следить за лицами, получающими чрезмерно высокий доход и предъявлять им подоходный налог, согласно закону. Он сказал присмиревшим девушкам, что доверяет им весьма ответственное поручение, которое следует выполнить точно. Он объяснил им, как доехать на автобусе до центральной усадьбы совхоза, там в конторе отметить командировочные удостоверения, потом — ничего не поделаешь — придется прошагать пешком три километра до Завражья, там заходить в каждый дом, узнавать у владельцев, какая у кого площадь распахана, и, самое основное, выявить размер суммы, уплаченной за данную распашку, и составить с каждым владельцем отдельный соответствующий акт. Заврайфо передал девушкам готовые печатные бланки подобных актов. После обеденного перерыва на доску объявлений был вывешен приказ. Девушкам вручили командировочные удостоверения сроком на три дня, в кассе деньги — суточные, квартирные и транспортные. К концу рабочего дня заврайфо опять вызвал девушек в свой кабинет. Вперив в них строгий взгляд, он еще раз подчеркнул важность и ответственность порученного им дела, а про себя был удовлетворен - по крайней мере на три дня он может о них не беспокоиться, а там что-нибудь придумает. Люда все слышала, догадалась о тех неприятностях, которые грозили ее принцу, и, конечно, переживала и волновалась за него. Неопытные девчонки могут написать в актах бог знает что, а малограмотные старушки подпишут. Она видела злорадные улыбочки своих сослуживиц. Ей никак не удавалось поговорить с девчонками наедине. Только в конце рабочего дня она сумела им сказать, и то при всех: — Девочки, пишите в актах только правду, только правду. — Хорошо, хорошо,— отвечали они, но Люде казалось, что они пропускали ее советы мимо ушей... Обе девушки, переполненные энтузиазмом и решительностью, покинули контору райфо, с тем чтобы на следующее утро отправиться в Завражье разоблачать рвача-изобретателя, как успел прозвать ничего не подозревавшего Виктора бдительный начальник. Люда, конечно, продолжала переживать за Виктора, но она знала, какой он проныра, и была убеждена, что ему удастся вывернуться из любых передряг. 3 И райфо следующий день прошел как обычно — щелкали счеты, скрипели арифмометры, ворковали калькуляторы. Женщины-служащие потихоньку переговаривались между собой, единственный мужчина - сам заврайфо — одиноко восседал в своем кабинете.Зато последующий день помещение райфо еще за десять минут до начала занятий наполнилось звонким девичьим смехом, оживленными возгласами и восклицаниями. Студентки-практикантки рассказывали о своей командировке в Завражье. Перебивая друг друга, они восхищались, какие там пейзажи изумительные, какая река изумительная и каким парным и тоже изумительным молоком их угощали. Явился заврайфо, и разом все стихло. Он буркнул короткое «здрасте», сурово оглядел девушек и прошествовал в свой кабинет. Люда поспешно вскочила и с бумагами юркнула следом за ним. Вскоре она вернулась и сказала притихшим девушкам: - Он вас зовет. Никаких смешков, докладывайте серьезно, толково, обстоятельно, говорите только правду, только правду. - Покажите акты,— коротко бросил заврайфо, когда оробевшие девушки, для бодрости держась за руки, предстали перед его столом. - Акты все они категорически отказались подписывать,— сказала та, что была чуть посмелее. - Кто «они»? - Завражские бабушки. — На каком основании отказались? — Заврайфо начал повышать голос. — Потому что изобретатель всем им пахал бесплатно. — Как это так — бесплатно? — Заврайфо повысил голос еще на одну ноту. — Только одна бабушка поднесла ему сто грамма «Московской», а еще одна угостила его яичницей из трех яиц. А всем остальным он пахал бесплатно. В разговор осмелилась вступить другая девушка. — И они так его хвалили, какой он хороший, какой умелый, одной бабушке часы с кукушкой починил, другой — швейную машинку, третьей пилу наточил. И все бесплатно, бесплатно! — Девушка говорила убежденно, пылко. — Вот и посылай вас с серьезным поручением! - загремел заврайфо.— Неужели вы не поняли, что эти прохвост подговорил старушек? Я послал вас расследовать, выведать, поймать с поличным, дал вам целых три дня сроку. Чему вас в техникуме учили? — Мы такого не проходили! — с отчаянием в голосе разом воскликнули обе девушки. — Идите, мне подобные практикантки не нужны! - рявкнул заврайфо. Обе девушки бросились в слезы. А девичьих слез мужчины, как правило, не выносят. И заврайфо пожалел оплошавших. — Верните бланки актов,— только и бросил он. Узнав, в чем дело, его сотрудницы тоже пожалели девушек. Они придумают для них какую-нибудь работу в конторе. Люда ликовала и одновременно злорадствовала, потому что ее начальник сел в лужу. 4 Секретарь сельсовета Зинаида Ивановна также отнеслась к статье в газете совсем по-иному, нежели подавляющее большинство читателей.Она считала, что знает о жителях всех тридцати населенных пунктов сельсовета все и вся. Раньше время от времени она отправлялась то в одну деревню, то в другую, обстоятельно беседовала с тамошними жителями, узнавала, кто в чем нуждается, давала советы обещала помочь. Но за последние годы она располнела и ездить на велосипеде ей стало трудно. К тому же новый председатель не умел разговаривать с людьми, а однажды в ее отсутствие так заполнил бланк метрики о рождении младенца, что потом ей пришлось все переделывать заново, да еще писать объяснение в райисполком. Теперь секретарь сельсовета почти никуда не выезжала, ни в район, ни по деревням. Когда же кто из деревенских приходил в сельсовет, в магазин или в контору совхоза, она зазывала такого или такую к своему столу и расспрашивала его или её об их односельчанах. На сессиях сельсовета она подробно разговаривала с каждым депутатом, узнавала о новостях и о нуждах деревень. Память у нее была исключительная, но с годами она стала сознавать, что упускает какие-то нити по связям с людьми, и такое положение ее тяготило. От Завражья и от двух соседних малых деревень депутатом являлась тетя Лиза. Еще на зимней сессии секретарь сельсовета ее расспрашивала. Словоохотливая старушка рассказывала подряд обо всех своих соседях, рассказывала весьма охотно, с подробностями, смахивающими на сплетни, замдиректора завода она расхваливала так красноречиво, как, наверное, никто никогда его не расхваливал. Ведь надо же — дорогу теперь после каждой метели снегоочиститель расчищает! - Ну а как ваша новая бабушка? — перебила ее секретарь сельсовета. Ей было неприятно слушать похвалы тому завражскому дачнику-начальнику, от которого и сельсовет, и совхоз ожидали всевозможных благ, но пока получили, в общем-то, кукиш, даже обещанные кирпичи он не привез одинокой завражской старушке. - Так как поживает ваша новая бабушка? — повторила свой вопрос секретарь. Тетя Лиза, отлично знавшая все похождения Виктора в Завражье, прикусила язык. - Не мерзнет? - Да нет. - А почему она не приходит лес выписывать? - Там от старого хозяина бревна остались,- начала врать тетя Лиза - А что я ее в магазине никогда не вижу? — Стара она, хлеб и все другое я для нее покупаю,- продолжала нести тетя Лиза. Ответ вполне удовлетворил секретаря сельсовета. А несколько дней спустя районная газета опубликовала заметку такого содержания: «Красота на чердаке Нашему краеведческому музею недавно был преподнесен в дар найденный на чердаке одного старого дома в д. Завражье высокохудожественный экспонат. Это дуга, неотъемлемая принадлежность конской упряжи. С обеих сторон она покрыта тонкой резьбой в виде растительного орнамента, раскрашенного различными яркими красками. Указанный экспонат явится подлинным украшением отдела дореволюционного крестьянского быта нашего музея». Прочитав эту заметку, секретарь сельсовета прониклась особой симпатией к новой бабушке, как она успела заочно прозвать тетю Феню. «Вот ведь какая, залезла на чердак, нашла там дугу и подарила музею. Надо обязательно познакомиться с такой, как видно милой старушкой». Она вырезала заметку и наклеила ее в особый альбом, где помещала все газетные материалы об их совхозе, о населенных пунктах сельсовета и о людях там живущих и работающих. Она была большой патриоткой своей родной земли. Но весной чувство доброжелательности у секретаря сельсовета к Новой бабушке несколько поколебалось. Ее ближайшая подруга, главный зоотехник совхоза, как-то в воскресенье явилась к ней на квартиру тряся сумкой, наполненной зеленым луком, и с возмущением рассказала, как в городе на рынке она купила у старой бабки лук за сумасшедшую цену. И оказывается, лук этот был выращен в теплице в Завражье. Секретарь сельсовета подумала: кто бы это мог быть? Неужели Новая бабушка оказалась столь деятельной — построила теплицу и вырастила лук? Пускай выращивает что хочет. Но продавать продукцию со своего участка по столь завышенным ценам! Taкая корысть глубоко возмущала секретаря сельсовета. Она все собиралась отправиться в Завражье, сделать Новой бабушке отеческое внушение. А на такие внушения всегда была мастером. Да разные текущие дела не позволяли ей отлучаться из сельсовета. И поездку в Завражье она все откладывала и откладывала. А тут, как прочитала статью «Догадливый изобретатель», так у нее от негодования похолодели ноги и захватило дыхание. «Проживающий на своей даче в д. Завражье...» — еще и еще раз она читала про себя одни и те же слова статьи. И секретарь сельсовета начала подозревать, что за спиной бабушки действует тот самый круглорожий парень, который прошлой осенью по доверенности оформлял покупку в Завражье избушки в аварийном состоянии. «Как это он стал, минуя сельсовет, завражским дачником? А сколько он заработал денег за пахоту с завражских старух? А сколько он заграбастал денег за лук?» — спрашивала секретарь сельсовета сама себя. Правда, корреспондент мог что-то напутать. Пока многое для нее оставалось непонятным, но было ясно одно: ей необходимо как можно скорее отправиться в Завражье, чтобы на месте установить факты. Однако на следующее утро она должна была ехать в город сдавать квартальный отчет — полотнище в полтора метра длиной со множеством цифр. Не председателю же ехать! Ему с таким заковыристым делом не справиться. А впрочем, у нее в городе до обратного автобуса, наверное, останется часок-другой. Она заглянет на прежнюю квартиру старухи, кое-что выведает о ней, об ее дочери, о ее зяте-алкоголике. В шкафу, в деле о покупке завражского дома, она разыскала нужный адрес. 5 В городе, с наступлением теплых дней, по палисадникам, на лавочках возле многоэтажных домов любят греться на солнышке пенсионеры.Старики смачно стучат в домино, сосредоточенно играют в шахматы, а возле них сидят и стоят болельщики, поддакивают, мешают игрокам или, наоборот, их вдохновляют. Тем временем старушки рассаживаются рядком, переговариваются потихоньку, предаваясь воспоминаниям, чаще всего о светлых деревенских временах детства — ведь почти все они родились и выросли на селе, а в город переехали позднее. И еще старушки сплетничают об отсутствующих соседях, рассказывают о них разные были и небылицы. Занятые игрой старики посторонним не отвечают. Зато старушки охотно вступают в разговоры с теми, кто их о чем-то спрашивает, а тем более — кто к ним подсаживается. Вот к такой старушечьей лавочке перед домом, где жила тетя Феня с Людой, и подсела секретарь сельсовета. Старушки сперва на нее покосились и опять возобновили свою тихую беседу. — В тридцать первой квартире ни хозяина, ни хозяйки не застала,— начала секретарь сельсовета, ни к кому не обращаясь. — А там хозяина нетути... Мать с дочерью живут, ответила одна из старушек. — Квартира двухкомнатная, отчего же вдвоем не жить,— подхватила другая. — Дочь в райфе работает, мать вроде спекулянтки, их разве ближе к вечеру застанешь,- добавила третья... Вскоре секретарь сельсовета узнала о тете Фене и о ее дочери все то, что знали, или о чем только догадывались, или о чем только подозревали их и соседки. Эти сведения поразили секретаря сельсовета. Оказывается, никакого зятя-алкоголика нет и никогда не было. Больше всего ее потрясло известие, что мать, то есть официальная владелица маленькой избушки в Завражье, на самом деле уже много лет никуда из города не выезжает, зимой выходит разве только в магазины, а с весны до осени на рынке торгует цветами владельцев участков в городе. - Немалый доход ей цветочки приносят,— сказала одна из старушек. — Да уж, какое зимнесезонное пальто оторвала,- подхватила другая. Но секретаря сельсовета не интересовали ни цветы, ни пальто. До автобуса было еще два часа. Она поднялась и, не сказав ни слова, пошла по улице, не думая, куда идти и зачем идти... Только что она благополучно сдала в райисполкоме квартальный отчет. Ее хвалили, говорили: вот бы другие сельсоветы сдавали так же! Хотели вывесить на районной Доске почета ее фотокарточку. Только что она пребывала в самом лучшем настроении. А тут — здрасте-пожалуйста! — такое расстройство! Вот ведь как! Никакой Новой бабушки, оказывается, нет и не было, а есть подставная старуха. И, оформляя покупку малой избушки в Завражье, секретарь сельсовета потеряла бдительность и не разгадала, что тот круглорожий ее дурачил самым бессовестным образом. А каков жук! Надо же — зятя-алкоголика сочинил. А каким попервоначалу показался завлекательным! И она возненавидела круглорожего жгучей ненавистью. Избушку задешево купил. Доход-то ого-го какой начал получать! Сперва за лук, потом за пахоту участков. Еще машину какую-то изобрел. Нет-нет, так дальше не пойдет! Она не допустит спекуляций на территории сельсовета. Завтра же в Завражье! Там разузнать, сколько рублей заграбастал оборотистый шабашник. И подать на него жалобу. И она медленно зашагала к автостанции. 6 На следующий день секретарю сельсовета никак нельзя было ехать в Завражье. В дальней деревне скончался старик — ветеран войны, еще с далеких лет начала колхозов всеми уважаемый, исполнительный и усердный земледелец. В отсутствие секретаря явился в сельсовет сын покойного оформлять свидетельство о смерти, а председатель только и брякнул ему:- Приходите завтра! Да разве так можно! Сын придет сегодня во второй раз. Секретарь сельсовета скажет ему столько хорошего об его отце, велит, передать матери; многие слова сочувствия. И сын унесет нужные бумаги хоть мало-мальски утешенный таким вниманием. И секретарь сельсовета осталась, а председатель уехал в город. Она знала зачем. Сперва в райисполком - выслушивать похвалы по случаю успешной сдачи квартального отчета, потом заглянет в общество «Знание», потом в Общество книголюбов за путевками на выступления. Городить-то он мастер, но его не укоришь — путевки получит шефские, бесплатные. Потом он пойдет в редакцию газеты договариваться о будущей статье. А сочинять он тоже мастер, строчит бойчее любого журналиста... А чем чаще люди будут читать об их совхозе и о здешних тружениках, тем больше почету и сельсовету. Удобно было секретарю работать с таким начальником, бумажки он какие читал, а какие и так подписывал. Вот только из сельсовета трудно ей было отлучаться. А ехать в Завражье требовалось обязательно. И на третий день, в пятницу, с утра она покатила на велосипеде... Наверное, никогда в жизни ничто ее так не ошарашивало. Она увидела рядом с домом замдиректора завода вместо малой кособокой избушки дом-богатырь на ослепительно белом от солнца кирпичном фундаменте. Но за резным, с точеными балясинами, высоким крыльцом, между филенчатыми створками свежеокрашенных дверей висел замок, значит, в доме никого не было. Толстые бревна стен поседели, от старости выглядели серебряными. А каковы наличники на четырех окнах! Резьба вся завитая, разными красками расцвеченная. Пятый наличник выглядел проще, и от этого окошко вроде бы портило вид. Но все равно дом был несказанно красив. Стояла секретарь сельсовета, опираясь на велосипед, расширив глаза. Впоследствии она говорила, что у нее сердце в ту минуту словно шилом пронзило, такая поднялась боль, и дыхание остановилось. И все равно она домом любовалась. Два чувства в ней боролись. Как крестьянка по рождению, она не могла не любоваться, да не на один, а на два красавца дома, стоявших рядом на взлобке между двумя оврагами. Но она была секретарь сельсовета, представительница власти на местах, ей было доверено строго следить за исполнением законов. А тут оказалось явно их нарушение. Видно, еще с осени поднял дом круглорожий, юридически не имевший никаких прав ни на него, ни на предыдущую малую избушку, построил без разрешения райисполкома, без ведома сельсовета. И как скоро отгрохал, значит, из города перевез. А она и не подозревала, какое самоуправство от нее за три километра происходит! Ведь это же настоящее уголовное дело! Долго стояла она, чуть велосипедную раму не погнула. Покупку соседнего дома она оформила, скрепя сердце, тому дачнику-начальнику. А покупку этого... Да, она тоже оформила, а как — на имя подставной бабки, и участок совхоз отвел сзади дома. Законы секретарь сельсовета знала. Построенный без разрешения дом может быть по санкции прокурора постановлением суда снесен. Если владелец откажется, сельсовет за его счет снесет. А как? Вон какой фундамент. Его ни бульдозер, ни даже танк не возьмет. Она вспомнила: есть специальная машина, вроде экскаватора, какая ковшом бьет по кирпичным стенам, а за ней бульдозер идет, глыбы сгребает. Она видела, как в городе разрушали дома куда солиднее. Неужели такую машину и еще бульдозер пригонять из города? Договор на снос заключать? Вон сколько мороки от этого круглорожего!.. Секретарь сельсовета покатила велосипед, чтобы посмотреть дом сбоку. И там, на краю оврага, она увидела под прозрачной пленкой на каркасе из жердей новенькую теплицу. Ага, вот откуда зеленый лук, на котором так разжился прохвост! Он самовольно захватил лишнюю полоску. И хоть полоска эта раньше вся заросла крапивой, лопухами да пустырником и никому не была нужна, Зинаида Ивановна все свое негодование обратила на теплицу. Она снесет ее без пощады. Что там? Печка-«буржуйка», труба вдоль конька крыши, огурцы посажены. Да трактор в два счета снесет и каркас, и печь, и огурцы. А дом?.. |
|
|
24.04.2024
23:43
| Приветствую Вас Гость | RSS |
 |