Главная » 2021 » Сентябрь » 25 » Повесть ВЫБОР. Часть 4
13:45
Повесть ВЫБОР. Часть 4

ВЫБОР

ЧАСТЬ 4

Весна! Цвела черемуха, набирала цвет дикая сирень. Василий с букетом черемухи встал перед Феной на колени и робко, что ему было несвойственно, сказал:
- Фена, выходи за меня замуж, я без тебя жить не могу. Соглашайся, пожалуйста, иначе я умру.
Фена рассмеялась.
- Разве можно допустить, чтоб такой «джигит» умер в цвете лет. Я согласна.
Вася встал с колен, поднял Фену на руки и поцеловал. Это был их первый поцелуй. Потом Вася целовал ее руки, щеки, еще и еще. Запахи цветущей черемухи, майских ландышей дурманили голову. Фена чувствовала себя маленькой девочкой рядом с таким сильным красивым мужчиной, резвилась, пряталась за березами. Вася ее искал, догонял и вновь целовал.
Потом они сидели над обрывом на сломанной березе и мечтали о будущем.
Вечером Вася и Фена сообщили ее родителям о своем решении. Дарья была рада, будущий зять ей давно нравился, отец тоже был не против - какого же еще жениха желать Фене.
Василий как на крыльях летел в воинскую часть. Петр встретил его словами:
- Вася, ты сегодня выглядишь, как жених.
- Я и есть жених. Можешь меня поздравить. Фена дала согласие, и родители не против.
Бабушка Агрофена и дед Фима познакомились с Василием. Он произвел на них хорошее впечатление, но свадьбу решили сыграть, когда Василий демобилизуется, а Фена окончит институт. Василий с друзьями с нетерпением ждали демобилизации, но неожиданно пришел приказ: их воинская часть должна возвратиться на прежнее место дислокации в ста двадцати километрах от Крутово.
Часть выезжала в срочном порядке, и Фена даже не успела проститься с Василием.
Жених часто писал Фене, она отвечала на каждое его письмо.
В одном из писем он писал:
«Милая-милая, дорогая-дорогая, любимая моя Фена! Очень и очень по тебе скучаю. Я понимаю, милая, что ты готовишься к государственным экзаменам и сильно занята, но, может быть, хоть на часок ты приедешь ко мне, а то я не выдержу и сбегу в самоволку... Люблю тебя, Феночка. Жду ответа. Твой Вася».
Фена сдала экзамены на отлично и получила диплом особого образца, а вместе с дипломом — направление на работу на Дальний Восток, в Хабаровский край.
Дед Фима ругался.
- Посылают девчонку куда Макар телят не гонял, здесь в городской школе № 1 и поселковой школе учителей не хватает.
Бабушка Агрофена возражала мужу:
- Фена — секретарь комсомола, она обязана ехать по назначению. Пусть мир посмотрит, а то так всю жизнь и просидит в Крутово.
Но дед без ведома внучки написал письмо Василию в воинскую часть. Тот, в свою очередь, прислал Фене письмо, в котором умолял ее приехать зарегистрировать брак, чтоб ее оставили работать в области.
Варвара получила письмо от мужа, перечитала его несколько раз, крикнула Терентия:
- Папа, Иван прислал письмо.
- Наконец-то! В последнее время редко пишет. Что нового?
- Едет домой. Встречать надо.
- Да ты, Варя, как будто не рада.
- Рада, рада. Да ты лучше сам почитай.
Варвара подала Терентию очки, он читал и недовольно кряхтел.
- Еще не доехал до дома, а уже на учебу в партшколу в Москву метит. «Большому кораблю - большое плавание». Как окончит партшколу, так и направят куда подальше. А мы с тобой опять одни куковать будем.
Варвара с письмом направилась к Полине. Та утешила ее:
- Чего ты всполошилась? Пусть учится Иван, заберет тебя па новые место работы, а за дедом мы с Лизой присмотрим, Натальям мальчишками поможет.
В Крутово постепенно возвращались оставшиеся в живых фронтовики. Дядя Гоша под вечер пришел к Терентию пригласить его на ужин: приехал сын - великая радость.
- Приду - приду, порасспрашиваю, как воевал. Возвратился кавалер двух орденов Славы Виктор Иванов, Борис Петухов с протезом на правой ноге, контуженный, почти глухой, Стаська Постнов. Фронтовики собрались у инвалида войны Володи Короткова.
«Обмыли» медали, ордена во фронтовой кружке, выпили «фронтовые» сто грамм, закусили, чем Бог послал, а «Бог» - это Володина жена Шура - расстаралась по такому случаю: приготовила для друзей-фронтовиков вкусную и обильную закуску. Мужчины оживились, и зазвучали любимые песни: «Давай закурим, товарищ, по одной», «В лесу прифронтовом», а песню «Вставай, страна огромная!» повторили дважды. Соседка Витеева, слушая пение фронтовиков, плакала, говорила с дочерью:
- Гуляют мужики. Отец бы тоже с ними попел, голосистый был. Да где он?
- Пусть гуляют, вспомнят, как били фашистов.
- Я что, против? Они хоть и искалечены войной, но живы. Радуются жизни. Мужчины вспомнили не вернувшихся с войны, выпили «за светлую память героев». Борис Петухов так и сказал:
- Все, кто сражались за Родину, за советский народ - герои. Как говорят; «Герой - это тот, кто в нужный момент делает то, что нужно, поступает, как надо, не щадя своей жизни». А теперь, мужики, надо решить, как нам жить дальше. Лично я хочу идти в пединститут, чтоб стать историком.
Каждый поделился своими планами. Володя Коротков остается работать на фабрике, Станислав и Виктор решили продолжать учебу.
- Володя, как же ты работать будешь без ноги?
- А протез на что? Сдюжим. У меня такой крепкий тыл - жена Шурочка, так что вперед смотреть не страшно. Так, Шура?
- Так, так, Володя.
Фена, получив письмо от Василия, воздерживалась от поездки в воинскую часть. Что-то ее сдерживало. Она не хотела быть предательницей перед подругами, тоже получившими назначение на Дальний Восток. С другой стороны, думала Фена, каждый сам выбирает свою дорогу в жизни. У нее есть любимый человек, и обманывать его тоже предательство. Кроме того, дед Фима постоянно напоминал о Василии и ее долге быть честной перед людьми и перед своей совестью. Фена ни с кем не делилась своими сомнениями. Она как комсорг привыкла нести ответственность и за себя, и за комсомольцев факультета. Решительность и уверенность как будто ее покинули.
Как-то неудобно самой ехать в часть, напрашиваться на замужество. Вася и сам мог бы приехать. Не война же, в конце концов. Может, он раздумал или кто-то у него появился?
Оставалось несколько дней до отъезда. Фена уехала в институт, дед Фима поехал с нею.
Вечером Василий спросил Дарью:
- Что решила наша Груша? Замуж выходить или ехать по направлению?
- Ты думаешь, я знаю? Не хочет она говорить со мной на эту тему. С дедом о чем-то шушукаются.
- Раз с дедом, значит, к Васе собралась, как пить дать. Дед никак не хочет, чтоб Груша уезжала.
- А вещи все-таки собирает. Чемодан почти новый с двумя запорами принесла от парторга. Дед сшил чехол, а Полина - шерстяное платье из отреза, который пожертвовала Варвара. Маманя по моему заказу выстегала одеяло, легкое, на ватине.
- Мечется дочка, понятное дело.
- Вася, а ты, как отец, что бы ей посоветовал?
- Совет дать - ответ держать. Немаленькие, разберутся. Конечно, мне не хотелось бы, чтоб Груша уезжала так далеко на Восток. Хотя друг мой служил там на границе в Гродеково и ему дальневосточный край очень поправился.
- Парторг наша Нина Алексеевна тоже за то, чтобы Фена проявила организаторские способности, на периферии есть возможность кадрового роста. Будет честнее отработать три года за бесплатное обучение.
Фена решилась на поездку к Васе. Тетя Клавдя Савельева согласилась ехать с Феной в качестве свидетеля при регистрации брака и заодно повидаться с дочерью Валей, которая вышла замуж за замполита части, где служил Вася.
В поезде тетя Клавдя спросила Фену.
- Что ты такая печальная? Все смотришь и смотришь в окно на мелькающие леса, перелески, дома, станции.
- Тетя Клавдя, я очень волнуюсь, как обычно волнуется невеста перед свадьбой. Думаю о том, как мы с Васей встретимся, как все сложится. - Да все будет как надо: зять и Валя все устроят.
Василию сообщили, что его ожидают девушка и пожилая женщина. Вася бросился к контрольно-пропускному пункту, увидел Фену, крепко обнял.
- Феночка, я сейчас, подождите меня в клубе.
В клубе было темно и холодно. Вася задерживался. Фена нервничала. Тетя Клавдя ворчала.
- Чего они так долго? Скоро обед в сельсовете.
Вася, оживленный, веселый, с двумя товарищами и Валей, повел Фену и тетю Клавдю по тропинке к сельсовету. Секретарь удивилась такой большой компании и сказала;
- Я сожалею, но председателя нет на месте, он уехал на станцию.
Валя умоляюще обратилась к секретарю:
- Девушка, милая, нам надо срочно зарегистрировать брак.
- Срочно?! Так надо было заранее подать заявление. Сейчас у меня даже нет бланков свидетельства о браке, да и печать у председателя.
- А когда он будет на месте?
- Он не докладывал. Приходите завтра или в понедельник.
Фена не стала дожидаться конца разговора и вышла на улицу, тетя Клавдя - за ней.
- Ну что ты побежала? Ничего страшного, переночуем у Вали, а завтра распишитесь.
Фена посмотрела на ручные часы и стала так быстро спускаться вниз по тропинке, словно кто-то за нею гнался.
Василий бросился вдогонку.
- Фена, ты куда? Остановись!
Внизу, по дороге, одна за другой ехали машины. Фена подняла руку, машина остановилась. Шофер спросил:
- Куда едем, красавица?
- На станцию! Если можно, побыстрее.
Фена подъехала к станции, когда к платформе уже прибывал поезд. В последнюю секунду Фена запрыгнула на подножку, вошла в вагон, поднялась на верхнюю полку и залилась слезами.
Вася пытался догнать Фену, тоже проголосовав на дороге, но подъехал к станции, когда поезд уже увозил его любимую.
Немолодая попутчица спросила Фену:
- Что ты так убиваешься? Похоронила кого?
Фена горько и безутешно плакала.
- Похоронила нашу любовь.
- Странная ты какая-то. Любовь похоронила? Где это видано?
Наутро Фена с вещами была уже на станции областного центра вместе с институтскими подругами и друзьями. В Москве их ждал состав с молодыми специалистами: врачами, учителями, экономистами, инженерами рыбного хозяйства.
И увез их пассажирский поезд познавать загадочные российские дали. Что то их ждет впереди?
Ночью была сильная гроза. Раскаты грома, казалось, раскалывали небо, а вспышки молний почти беспрерывно освещали землю. Полина и Лиза не спали. Лиза шептала: «Господи, пронеси! Господи, пронеси!» Проснулась Любанька, испуганно заплакала. Полина взяла ее на руки, прижала к груди и успокаивающе покачивала.
В комнате, освещенной вспышками молний, было светло, а гром, казалось, гремел прямо над их крышей.
Большинство односельчан не спало. Бабушка Мазепа, как всегда, пряталась от грозы в чулане. Она панически боялась грозы, потому что более двадцати лет назад ее муж погиб от удара молнии. Как правило, после грозы соседи извлекали ее из чулана и посылали за врачом, так как у Мазепы случалась истерика и сердечный приступ.
Полина тоже боялась грозы, она подумала:
- Не случилось бы чего с бабушкой Мазепой. После грозы она бывает сама не своя: сядет под самой большой яблоней, на которую она повесила маленький колокольчик и украсила красными тряпочками, сидит часами молча и слушает позванивание колокольчика, качающегося от ветра.
Но сегодня Мазепа была не одна: к ней с Украины приехала племянница и поселилась у Мазепы. Фашисты сожгли ее родную деревню и уничтожили большинство жителей. Племянница Олеся помогала по хозяйству, ухаживала за теткой.
Полина подумала:
- Не стоит бежать после грозы к бабушке.
Хлынул ливень. Из неплотно закрытой форточки на подоконник полилась вода, по улице побежали мутные потоки. Лиза тряпкой собирала воду с подоконника, а Полина на кухне поила молоком Любаньку.
Утром Наталья, Варвара, Елизавета в доме Фроловых варили щи, гречневую кашу, компот из яблок, пекли блины: надо было отметить годину со смерти Гены. Хотя ни Наталья, на Варвара в Бога не верили, но православные обычаи соблюдали.
До полудня все отправились на могилу Гены. Не было только Глебовых. Они уехали в город к бабушке Агрофене и деду Ефиму. По дороге к кладбищу к ним присоединились Маманя, Папаня и тетя Шура. Дед Терентий остался приглядывать за домами и Любанькой. Сидя у кроватки, дремал.
Услышав сигнал автомобиля, вздрогнул, поднялся и вышел на крыльцо. И не поверил своим глазам: к дому шла Ольга с высоким широкоплечим мужчиной.
- Здравствуй, дедушка — соседушка! Как я рада тебя видеть. Познакомься, это мой муж Кирилл.
- Я — дед Терентий, а вас как по отчеству?
- Рад познакомиться. Зовут меня Кирилл Сергеевич Кириллов, но для вас просто Кирилл.
- Дедушка Терентий, а где мама?
- Полина Сергеевна на кладбище.
Ольга побледнела.
- Да ты не пугайся, Ольга, годовщину смерти Гены отмечают сегодня. Все ушли на кладбище.
Кирилл вызвался идти вместе с Ольгой посмотреть на местные красоты природы, о которых постоянно вспоминает Ольга. Они прошли по Лесной улице, вышли к пруду, где плавали утки, гуси, прошли по берегу Гремяченской речки, мимо столетних дубов, старой мельницы, свернули к озеру. Озеро отливало серебром под лучами высоко поднявшегося солнца, было гладким, тихим, отдыхавшим от ночного шквального ветра и сильного ливня. У озера стояло несколько скамеек, и Кириллу захотелось посидеть на берегу, но он понял, что сейчас не время.
Они вошли в сосновый бор. Вот и кладбище. По дороге они собрали большой букет полевых цветов. Прошли по кладбищу, по надписи на надгробии Ольга нашла могилу брата.
- Вот и я! Не дождался братик своей сестренки.
С этими словами Ольга положила на могилу цветы. Кирилл деликатно отошел к соседней могиле, оставив жену наедине со своим горем, дав ей возможность поплакать...
На веранде у Фроловых все было готово к поминкам.
Полина с Любанькой на руках поджидала Ольгу и Кирилла, тем временем подходивших к дому.
Елизавета подхватила Любаньку.
- Как же долго я тебя ждала, Оленька!
- А я, дорогая моя мамулечка, всю войну только и мечтала о доме, как я приеду и обниму всех вас, мои родные.
Обнявшись, они пошли к дому Фроловых.
Кирилл и дед Терентий стояли у крыльца дома Фроловых, с волнением наблюдая встречу матери и дочери.
- Мама, познакомься, это мой муж Кирилл, о котором я тебе писала в последнем письме.
Кирилл подошел к Полине, наклонился и поцеловал ее руку.
- Я рада, сынок, можно мне тебя так называть?
- Конечно, мама.
И тут Полина не выдержала, слезы полились рекой. Ольга заметила, как изменилась ее мать. Вроде бы не постарела, но как будто стала ниже ростом, косы все так же были уложены в красивую корону, но виски припорошило ранним «белым снежком». А в глазах застыла грусть.
Дед Терентий тихонько сказал Ольге:
- Доченька, пожалуйста, ни о чем не расспрашивай мать, не береди ей душу. Придет время — сама все расскажет.
Ольга согласно кивнула головой.
Кирилл с аппетитом ел ши со сметаной, попросил добавки, но от гречневой каши отказался: за годы войны немало было съедено этой самой фронтовой каши. Он поглощал свежую картошечку, огурцы, помидоры, блины с медом, а когда Наталья предложила еще теплые румяные пирожки с капустой, зеленым луком и яйцами, с грибами, с грибной подливкой, сладкие треугольнички с яблоками, «куженьки» с творогом, Кирилл ис и силах был отказаться: он ужасно соскучился по домашней пище. Полипе приятно было смотреть на зятя.
- Кто хорошо ест, тот и работник хороший.
Ольга сидела рядом с Полиной, тесно прижавшись к матери, слушала разговоры соседей, узнала все поселковые новости: кто вернулся с войны, кто нет, о многочисленных свадьбах, о проводах в армию...
- Мама, я, пожалуй, пойду, навещу родителей Кати, Юли, Олега, может, что-то о них узнаю, попрошу их адреса.
- Иди, конечно. Кстати, Катя приезжала , в орденах, медалях, она вышла замуж за прокурора, живет в Москве, у них родилась дочка, назвали Татьяной.
Ольга накинула на плечи красивую цветную косынку и пошла в Головной поселок. Кирилл проводил Ольгу до оврага и сел под окнами дома на скамейку, сделанную еще Петром. Ему понравился поселок, люди, такие же щедрые, добрые, красивые, как сама природа, окружающая их. Кирилл за долгие годы наконец-то почувствовал себя дома. Рано оставшись без матери, жил в новой семье отца, армейского офицера. Мачеха его не обижала, но ласковых слов Кирилл от нее не слышал, а отец постоянно был занят на службе и с сыном мало общался. Правда, на учебу денег не жалели, Кирилл окончил Московский физико-технический институт, защитил кандидатскую диссертацию. До войны он работал в конструкторском бюро одного научно-исследовательского института, куда и возвратился после войны.
С Ольгой они познакомились случайно. Ольга в штабе занималась оформлением документов. Ей сразу понравился серьезный, интересный молодой ученый. Впоследствии она ответила согласием на его предложение поехать вместе в подмосковные Подлипки - в город Калининград. Теперь Ольга работает чертежницей в конструкторском бюро и учится заочно в МФТИ.
Молодым выделили комнату в общежитии для работников НИИ. Жили как студенты, обедали, иногда и ужинали в институтской столовой.
Внимание и забота тещи и ее друзей тронули Кирилла, ему хотелось подольше побыть в поселке, но его ждала неотложная работа в НИИ.
Из города приехали Глебовы, проводили Фену в дальнюю дорогу, погостили у родителей. Подходя к дому, они увидели на двери Колину записку: «Идите к Селифановым. Приехала Ольга».
За столом сидели долго. Пришла «навеселе» со свадьбы Дуся Мохова, принесла бутылку самогонки. Налила четыре стаканчика.
- Давайте выпьем за светлую память Геныча.
Опрокинула стаканчик, закусила, как принято на поминках, блином с медом.
- А вы что, мужики, не выпиваете? Староверы, что ли?
- Дуся, мы не староверы, а коммунисты.
- Смешно, а коммунисты разве не выпивают? Терентий - он тоже коммунист? Ха-ха-ха!
Дуся рассмешила всех.
Наталья положила на тарелочку пирожки с грибами, порезала ножичком, полила грибной подливкой, подала Кириллу.
- Попробуй-ка мое фирменное блюдо. Говорят, что в Рязани грибы с глазами, их едят, а они глядят.
Кирилл был сыт, но от фирменного блюда не смог отказаться. Он похвалил Натальины кулинарные способности.
- Язык проглотишь!
Разговор зашел о директоре фабрики, который возвратился с фронта. Василий рассказывал о планах строительства.
- Мы ежегодно строим хозяйственным способом по шестнадцатиквартирному дому. Построили молодежное общежитие, заложили фундамент детского комбината. А наш директор ездит то в Главк, то в министерство, добивается средств на реконструкцию фабрики, замены устаревших механических ткацких станков на автоматические.
Дед похвалил и его жену Майю Алексеевну:
- Под стать мужу и его жена, директриса школы. Хлопочет — хлопочет, а ведь добьется строительства новой школы.
Наталья поддержала деда Терентия. Школа и без Андрея Васильевича Афонькина и без завхоза Медведева вышла в передовые. Дети заняли первые места в областной краеведческой конференции. Юннаты представили на ВДНХ экспонаты опытных работ по цветоводству и овощеводству. Борюха, Колька, Светка, братья Хохловы оказались победителями в соревновании на лучшего знатока родного края и едут на месяц в спортивно-туристический лагерь. Так что наши детки выбрали себе дело по душе, в чем немалая заслуга Майи Алексеевны.
На веранду вбежал возбужденный Колька. Они с Борюхой играли у Селифановых на веранде.
- Идите, полюбуйтесь: Любанька сама ножками по комнате ходит. Мама, дай нам пирогов!
Полина с дедом поспешили поглядеть на первые шаги Любаньки.
Мать Юли встретила Ольгу у дома: она развешивала выстиранное белье. Увидев подругу дочери, она обрадовалась и пригласила Ольгу в дом, но та предложила посидеть на скамейке, подышать свежим воздухом.
- Юля приезжает редко. Она вышла замуж за хирурга, который делал операцию Нине Зубовой. Юля работает в больнице хирургической медсестрой. Внуков я еще не дождалась.
- А где сейчас Нина Зубова?
- Она окончила учительский институт и работает в школе учителем.
- А как же она передвигается?
- С помощью протеза, но, видимо, протез неудачный сделали, ходит с трудом.
- Молодец, что не сидит дома, работает. Это хорошо.
- Оля, к матери Олега не ходи: она уехала к дочери в Орехово-Зуево, Олег пишет часто. Он начальник пограничной заставы в Кихчике на Камчатке. Павел Борисов, Михаил Акимов, Евгений Фирсов с войны не вернулись...
Кирилл отдыхал на террасе, лежа на диване, и поджидал Ольгу.
Вечером Ольга с Полиной и Елизаветой ужинали на кухне, Кирилл есть отказался. Пришла Варвара. Кирилл с террасы услышал звон гитары и пение.
- Неужели это поет Ольга?
Он приоткрыл дверь и увидел поющую Ольгу. Он глядел на нее с восхищением, впервые узнав о ее чудесной способности отлично играть на гитаре и петь таким приятным задушевным голосом. Перед ним открылась совсем другая Ольга. Она разрумянившаяся, увлеченная пением своего любимого романса «Калитка», не замечала, что босой, такой домашний, смотрит на нее влюбленными глазами Кирилл. Когда она запела, а женщины подхватили песню «Живет моя отрада в высоком терему», а затем «Очи черные», Кирилл неплотно прикрыл дверь и с наслаждением слушал и слушал знакомые песни в незнакомом исполнении.
Кирилл уснул крепким сном, не услышав, как Ольга вошла на террасу. Она тихонько легла рядом с Кириллом, прижалась щекой к его крепкой теплой груди и мгновенно уснула.
Ближе к полудню Ольга с Кириллом собрались в обратный путь. Полина испекла ватрушки с творогом, которые в Крутово называли «куженьками». Сверху ватрушки помазала щедро сметаной. Елизавета подала только что устоявшийся варенец.
Провожали их дед Терентий, Елизавета с Любанькой на руках, Полина, Маманя. Папаня и племянница бабушки Мазепы - Олеся. Остальные соседи были на работе. Дед Яков - Папаня подарил большую плетеную корзину.
- Свадьбу вашу не сыграли, и вчера не было возможности вас поздравить с законным браком, как говорится, неподходящий был момент. А сегодня я хочу вас поздравить с началом супружеской жизни, желаю любви, счастья и чтобы ваша совместная жизнь была «полной корзиной», которая сейчас пуста, но мы ее быстренько наполним.
Корзина чудесным образом стала наполняться: в нее положили куриные и гусиные яйца, овощи, Мазепа прислала с Олесей огромное количество яблок, мешочек крупной свежей картошки, чеснок, лук.
Маманя подарила новое ручной работы стеганое одеяло, маленькую вышитую подушку — «думку», Полина — две пуховые подушки, Елизавета — простыни, наволочки, скатерти, тюлевые накидушки на подушки, половичок.
Кирилл смущался, а Ольга благодарила и целовала всех по очереди за собранное «всем миром» приданое.
Дед Терентий искал момент, чтоб поговорить с Ольгой, она это поняла, отвела его в сторонку и напрямую спросила:
- Дед, скажи, чья Любанька? Кто ее отец?
- Любанька - твоя сестренка, а отец — хромоногий казачий есаул из Урюпинска Федор Полетаев. Не осуждай мать, от тебя и от отца ни весточки, слепой Гена ей не поддержка. Вот и нашелся один советчик. «Не суди, да не судима будешь».
- А как мама оказалась в школе?
- Варвара помогла, когда Полина не могла уже по двенадцать часов стоять у станка. Мать преподает труд и учит первоклашек.
- А Елизавета кто такая?
- Сам толком не знаю, Варвара говорит, что она чья-то двоюродная сестра: то ли Петра, то ли Полины.
- Что-то я раньше не слышала ни о каких сестрах.
- Брось, Оля! Меньше знаешь - крепче спишь.
Дед окликнул Кирилла.
- Кирилл, а «газик»-то чей? Твой или казенный?
- Государственный, дед. Спасибо вам за все.
- Приезжайте почаще, неподалеку на озере есть турбаза для охотников, рыболовов, а уж ягод и грибов там не меряно.
- Хоть и очень хочется, но часто приезжать не обещаю — дела.
На прощанье он поцеловал Полине руку.
- Прощай, мама.
Бог с вами! Долгие проводы — долгие слезы. Прощайте!
Ольга подошла к матери, поцеловала ее в мокрые от слез щеки, обняла Елизавету, Любаньку, деда.
- Счастливо оставаться. Я вас очень люблю. Постараемся приехать, как только сможем.
В машине она спросила Кирилла:
- Ну, как тебе Крутово и мои родные?
- Крутово — круто, да и люди тоже. Вот ты, например, прекрасно поешь, играешь на гитаре, к моему удивлению. Что ты еще умеешь? Выкладывай.
- Пироги умею печь всякие, даже с рыбой, играть в шахматы, стихи сочинять и еще кое-что...
Она склонила голову на плечо мужа, он ее поцеловал.
- А обо мне, что ты знаешь?
- Умеешь ночью вскакивать, искать в темноте блокнот, очередные идеи записывать, а утром расшифровывать свои каракули и приступать к их воплощению.
- Я думал, что ты крепко спишь, а ты подглядывала, хитрюга.
«Газик» вильнул влево.
Осторожно, Кирюша! Куда ты смотришь?
- На тебя, Оленька.
- Смотри лучше на дорогу.
- Пирожков мне испечешь?
- Обжора! Я и не знала, что ты такой гурман, вкусненькое любишь. Достань побольше подсолнечного масла - и я тебе таких пончиков и пирожков нажарю в кастрюльке на керогазе: печки-то русской у нас с тобой нет.
Кирилл подумал:
- Работа и еще раз работа. Разглядеть друг друга толком некогда. А тут такое! Я, наверное, снова и по-новому влюбился в Ольгу и в целом в жизнь.
Крутово круто изменило Кирилла, как будто открылись его глаза, теперь по-другому смотревшие на мир. Он с нежностью посмотрел на Ольгу, дремавшую на его плече.
- Счастье — когда тебя понимают и любят.
Кирилл вел машину осторожно. Неожиданно решил:
- Подарю Ольге на день рождения гитару.
Он задал себе вопрос: хотел бы он, Кирилл, променять интереснейшую творческую работу в КБ НИИ рядом с маститыми учеными на спокойную сытую жизнь среди природы? И сам себе ответил: «Нет!»
«Как родная меня мать провожала, тут и вся моя родня набежала»,- раздавалось громкое пение новобранцев по всему поселку. Всю ночь до утра парни и девушки горланили песни. «Последний нонешний денечек гуляю с вами я, друзья», - дед Терентий узнал голос Ивана Ямщикова.
- Пришло время и Ивану младшему идти служить. Хорошего солдата получит армия.
Терентий долго сидел на ступеньках, с грустью думал:
- Иван Терентьевич, сынок дорогой, прислал телеграмму, чтобы Варвара готовилась в дорогу. Окончил сынок партшколу и едет восстанавливать разрушенное войной хозяйство. Доверяют ему целый район то ли в Белоруссии, то ли на Украине. Останусь я с соседями и малышкой Любанькой. Живы будем — не помрем.
Вышла на крыльцо Полина, окликнула деда:
- Терентий Осипович, спасибо тебе за все.
- За что, Полинушка? Из «спасиба» шубу не сошьешь, а вот должок за тобой есть.
- Какой должок? Говори, дед!
- Вот какой. Узаконь меня официально дедушкой Любаньки.
- Да ты что? Ты и есть самый - самый настоящий дед. Она тебя любит и все время повторяет: «деда, деда»
- Ну вот и ладно. А за свою дочку и мою внучку Любаньку не беспокойся, все образуется.
- Дедуля, считай себя членом нашей небольшой семьи. Мы тебя любим и очень тебе благодарны: нам очень пригодились твоя мудрость и жизненный опыт.
- Ну, расхвалила.
Дед, немного успокоенный, раскурив очередную цигарку, вошел в дом.
Шли два солдата от станции Крутово в поселок. Проезжавшая мимо попутка захватила их.
Они перешли по мостику через овраг и попрощались.
- Всех благ тебе, Василий.
- Тебе, Петро, тоже удачи.
Обнялись крепко, пожали друг другу руки, и каждый пошел своей дорогой,
Петра Желтикова встретила мать Галины, тетя Ксения.
- Проходи, проходи, будь как дома. Галина на фабрике, а Мария с Андреем уехали жить в областной центр. Нашего Афонькина назначили заведующим Гороно. Теперь ты будешь хозяином в доме...
Василий постучал в дверь дома Глебовых. На стук вышел Колька, увидев Василия, обрадовался.
- Вася, тебя демобилизовали? Куда теперь?
- В Киев, на родину.
Колька достал из подпола молока, разогрел жареную картошку, подал лепешки и угощал гостя.
- Фена прислала три письма.
Василий оживился.
- Коля, дай мне ее адрес, очень прошу тебя.
Письма были без обратного адреса, с дороги: Москва, Чита, Новосибирск.
- Можно мне почитать письма?
Колька вынул из комода три письма. Фена кратко сообщала, что еще в дороге, едут медленно, подолгу стоят на станциях, а о Васе - ни слова.
Вася переночевал у Глебовых. Вместе погоревали, а утром он отправился на станцию, взяв с Дарьи слово, что она вышлет ему адрес Фены, когда та прибудет на место. В свою очередь, он обещал писать и ждать весточки от любимой.
Летом и в начале осени поселок охватила волна свадеб. Секретарь поссовета Людмила Елисеева зарегистрировала около пятидесяти браков. В поселке появились семьи Гармаш, Васильченко, Ковзель, Полосун, Гаркуша, Кваша, Казак, Мягкаев, Аскеров, Саркисян - в общем, целый Интернационал. Одни девушки со своими мужьями оставались в поселке, другие - уезжали на их родину.
Осенним погожим утром Полина с Любанькой сидели на скамейке перед домом и поджидали свадебную процессию из Головного поселка: учительница русского языка и литературы Валентина Колесова выходила замуж за офицера Николая Гусева, с которым она познакомилась по заочной переписке.
Одна-единственная, видавшая виды машина, которая нашлась в поселке, довезла молодоженов до оврага, а дальше по шаткому ненадежному мостику через овраг шофер ехать отказался.
С вьющимися светлыми волосами, с венком из полевых ромашек и васильков на голове, в платье цвета морской волны и с букетом полевых цветов, Любанька, похожая на маленькую сказочную лесную фею, стояла на скамейке. Полина тоже держала в руках огромный букет цветов.
Полина говорила Любаньке:
- Сейчас мимо дома пройдут тетя Валя и дядя Коля. Мы с тобой подарим им цветы.
Валентина и Николай, увидев приближающихся к ним Полину и Любаньку, остановились. Илья, брат Валентины, весело крикнул:
- Сестренка, посмотри, кто тебя встречает! Любанька, чистая душа! Будет тебе счастье, Валентина! Верная примета: принять цветы от ребенка — к счастью.
Полина, держа дочку на руках, торжественно произнесла:
- Поздравляем вас с этим важным в вашей жизни событием, желаем счастья, любви... Дай, Любанька, тете Вале цветочки.
Протягивая букет, девочка лепетала:
- Тетя, тетя...
Николай подхватил ее на руки и подбросил кверху.
- Расти, принцесса, большой и будь умницей.
Время шло к полудню. Любанька на скамейке играла с куклой, укладывала ее в кроватку, смастеренную дедом Терентием, разговаривала с куклой:
- Ешь, Ляля, спи, Ляля.
На скамейке осталось много цветов: Колька с Борюхой перестарались.
Любанька взяла несколько цветов и протянула Полине:
- Маме и Ляле.
- Веночки сплести хочешь, да?
- Да, маме и Ляле.
Полина брала цветочек за цветочком, задумчиво плела венок и сразу не заметила, как Любанька слезла со скамейки и с криком: «Папа! Папа!» засеменила навстречу приближающемуся к дому солдату в выцветшей гимнастерке, с наградами на груди и с палочкой в руке.
Он взял ее на руки, Любанька крепко обхватила его за шею ручонками и радостно повторяла:
- Папа! Папа!
- Твой папа приехал, наконец. Долго собирался.
Полина встала со скамейки и неотрывно смотрела на Федора. Это был он, ее советчик и друг. Она устремилась навстречу ему.
- Ну, здравствуй, Федор! Какими судьбами? Проездом или как?
- Не прогонишь, Поля, — останусь навсегда.
Федор обнял Полину за плечи, Полина взяла мешок с нехитрыми пожитками, Федор взял за руку Любаньку, и они пошли в дом. Любанька дергала отца за гимнастерку:
- Папа, идем!
Дед Терентий из окна видел приближающегося Федора, но встречать не вышел. Довольно хмыкнул:
- Черт колченогий, явился все-таки. А Любанька-то, Любанька, молодец, не подвела. Запомнила, как я ей говорил: «Вот придет твой папка по тропинке с палочкой, принесет тебе гостинцев...» Пойду к Селифановым, посмотрю, что и как. Елизавета сейчас в селе Новом, придет — пусть к нам переселяется, места хватит. Варвара с Иваном скоро уедут.
Любанька не отходила от стула, где лежал холщовый мешок, Федор умывался.
Полина накрывала на стол.
- Дочка, сейчас мы развяжем мешочек и посмотрим, что тебе привез папа. Федор вынул пакетик с леденцами в виде красных петушков на палочке и сетку с двухцветным красно-синим мячом.
- Скажи папе спасибо и поцелуй его.
Любанька обняла Федора, поцеловала в колючую щеку, покивала головой, пролепетала что-то похожее на «спасибо», затем подошла к Полине, взяла ее за руку и повела к двери.
- Идем! Деда.
Федор догадался.
- Дед? Небось, Терентий?
- Кто же еще.
- Ясное дело. Без Терентия не обошлось.
У калитки Полина с Любанькой столкнулись с дедом Терентием.
- А мы к тебе, дедушка, погуляй с Любанькой, пока Федор оглядится. Ты знаешь, что он приехал?
- Видел в окно. А с внучкой гулять - одна отрада. Пойдем, милая, на скамеечку.
Хороша она, словно диванчик, можно и посидеть просторно, можно и к спинке привалиться.
Дед вынул из пакета леденцовые петушки, протянул один Любаньке, которая тут же его облизала и поднесла ко рту Терентия.
- На, ешь!
- Добрая ты душа. Спасибо. Вкусно.
Девочка повторила:
- Пасиба, кусно.
Она обняла деда за шею и прижалась к нему.
Терентия охватила безграничная нежность к этому маленькому близкому человечку.
- Теперь мне есть для кого жить. Я, как старая черепаха, живу долго, но «панцирь» еще не износился.
Он вынул из сетки мяч.
- Поиграем, внученька, в футбол.
Дед положил на землю мяч, ударил по нему ногой. Мяч закатился под скамейку. Любанька достала мяч, толкнула его ножкой, и он покатился по тропинке к дороге. Любанька засеменила вслед за мячом.
- Беги — беги, Любанька! Долго тебе еще бежать по дороге жизни, а мне тебя уже не догнать!..

1 2 3 4

Категория: Маргарита Малышева | Просмотров: 596 | Добавил: Николай | Теги: повесть, Огтруд | Рейтинг: 0.0/0