08:49 Повесть ВЫБОР. Часть 1 |
ВЫБОР Повесть Поселок Крутово – это пос. Оргтруд (ныне микрорайон города Владимира).
Особая благодарность депутату Совета народных депутатов г. Владимира XXV созыва по избирательному округу № 35 Зеленину Вячеславу Евгеньевичу за внимание и понимание ветеранов Великой Отечественной войны и тружеников тыла. ЧАСТЬ 1 Никто точно не знал, откуда появились в поселке Селифановы. Одни говорили, что из Костромы, другие - из Углича. Кто-то уверял, что прибыли они из далекой Сибири. Только все помнят, как на двух подводах подъехали к дому, принадлежащему ранее Степану Федорову, по прозвищу Сибиряк, сам Петр, его жена Полина и двое детей: Гена и Ольга, и как сгружали тяжелые вещи: два больших кованых сундука, несколько плетеных корзин с двумя ручками, разного рода инструменты, швейную машину.Дом Степана-Сибиряка строили всем миром. Степан платил хорошие деньги, и дом выстроили прочно, как говорили жители, «на всю жизнь». Петр сразу понравился соседям. Неторопливый, деловитый, хозяйственный, он всегда откликался на любую просьбу соседей. Особенно он сдружился с семьей деда Терентия Фролова: сыном Иваном и снохой Варварой. Многие женщины заглядывались на Петра. Он был высокого роста, сухощав, с мускулистыми сильными руками и широкими ладонями. В нем чувствовалась мужская сила, а ясные голубые глаза, доверчиво глядевшие на мир, говорили о его духовной красоте. Ни у кого не было таких красивых волос, как у Петра. Его пшеничного цвета волосы, «завитые» в мелкие кудряшки, спускающиеся на лоб и красивую шею, вызывали восхищение. Дом Селифановых был в поселке одним из самых красивых. Петр смастерил резные наличники на окнах, сделал крытое крыльцо, тоже украсив его резьбой, к двери вместо ручки привинтил металлическое кольцо, дергая за которое и постукивая им в дверь, можно было использовать его вместо электрического звонка. Дом выкрасил зеленой краской, на крышу поставил самодельный флюгер в виде раскрашенного петушка. Перед домом в небольшом палисаднике были посажены цветы, среди которых особенно выделялись «золотые шары». На окнах дома красовались занавески из простого ситца с кружевами, сплетенными крючком из простых белых ниток заботливыми руками Полины. Кружевами были украшены и подзоры на кроватях, и скатерти. В углу комнаты стояла большая кадка с фикусом, а на подоконниках в горшках цвели бальзамины, которые сельчане называли попросту: «Ванька мокрый», «огонек». Добротные полы из широких деревянных досок всегда чисто вымыты. В «красном углу» поместилась икона в дорогом окладе, перед которой всегда была зажжена лампадка. Каждый, кто заходил в этот дом, попадал в атмосферу тепла и уюта. Вся семья занималась хозяйством, которое было немалое: сад, огород, корова, куры, свинья, кролики. В семье был полный достаток. Полине хватало времени не только вести хозяйство, ухаживать за Петром и детьми, но и следить за своим внешним видом. Она всегда была просто, но красиво и опрятно одета. Из ничего она умудрялась сама шить себе, мужу и детям одежду на швейной машинке «Зингер». В то время мало кто в поселке мог похвастаться такой редкостной вещью в доме. Высокая, стройная, с горделивой осанкой, Полина свои длинные, каштанового цвета волосы заплетала в косу, укладывала ее кольцами вокруг головы, закрепляя шпильками. С такой прической она казалась еще выше и горделивее. Сдержанная, неразговорчивая, она вызывала одновременно уважение и некоторую настороженность, хотя Полина всегда была вежлива в обращении, внимательно выслушивала каждого, поэтому сельчане шли к ней за советом, с просьбой написать письмо, заявление в различные органы власти. Полина разбиралась в лечебных травах, которые заготавливала в больших количествах, могла рекомендовать и поделиться с нуждающимися в лечении. Все в поселке уважительно называли ее Полиной Сергеевной. Дети Ольга и Гена радовали родителей. Ольга училась в школе отлично, много читала. В ее комнате была целая библиотека. Ольга обожала Пушкина, Лермонтова, Толстого, Тургенева, Чехова, но не меньше восхищалась произведениями Диккенса, Мопассана, Бальзака, Джека Лондона. Хотя в «детской» комнате стояли две кровати, Гена, или попросту Геныч, как его звали окружающие, предпочитал зимой спать на печке, а летом - на сеновале или веранде. В школе у общительной Ольги было много товарищей и подруг. Дома же она общалась только с самыми близкими подругами: чернявой, кругленькой, небольшого роста Юлей и высокой красавицей с длинной русой косой Катей. К Оле часто приходил одноклассник Олег, приносил шахматную доску, и они с Олей часами играли в шахматы. Олег неплохо играл на мандолине, а Ольга - на гитаре. Нередко из комнаты раздавалось пение, Ольга обладала прекрасным голосом, и когда она пела, даже Геныч заслушивался. Приходили подруги, и все вместе и поодиночке пели песни. Часто Олег и подруги просили Олю спеть романс «Калитка». Проникновенно, душевно звучали слова: «Отвори потихоньку калитку и войди в тихий сад ты, как тень...» Подруги тихонько подпевали Оле. Геныч подшучивал над сестрой. Завидев в окно идущего к ним Олега, говорил Ольге: — Опять идет твой АШ ДВА О. — Это почему АШ ДВА О? — Как почему? Олег плюс Ольга. Геныч учился средне, но двоек «не хватал», был дисциплинирован. Хотя на улице был заводилой: то игру «в Чапаева» затеет, то в «двенадцать палочек», то в лапту, то в «чижика», то в салки. Любимой игрой подростков была «двенадцать палочек». Она заключалась в том, что предварительно наструганные 12 палочек клали на один конец доски, поставленной на кирпич, а по другому концу доски ударяли ногой. Палочки при этом разлетались в стороны, а пока водящий их собирал и вновь укладывал на доску, в это время все прятались. И как только водящий идет искать спрятавшихся, кто-либо из них выбегает из засады, ударяет ногой по доске, а водящий при этом должен возвратиться и снова собирать палочки. Но если он заметит бегущего, то крикнет: «Стой! Вижу!» Тогда роль водящего-«вада» - переходит к бегущему. На футбольном поле, в прыжках с вышки в воду, плавании наперегонки не было равных Генычу. С друзьями он ходил на рыбалку, а вот охотиться не любил, называя охотников «живодерами». Геныч был постоянно чем-то занят. Со своим лучшим другом Витькой Федотовым они ухаживали за лошадьми, чистили и купали их, ходили в ночное, мальчики любили лес, знали грибные и ягодные места, заходили в дальний Монастырский лес, где было обилие ягод и грибов. Освоив езду на велосипеде, Геныч появлялся и в соседнем селе, где вели археологические раскопки студенты педагогического института, и включался в работу. В летнее время Геныч должен был поливать огород, зимой - приносить воду из колодца, осенью - помогать матери и Ольге заготавливать овощи, грибы, фрукты на зиму. В кадушках солили огурцы, помидоры, грибы - рыжики, волнушки, грузди, в стеклянных банках мариновали огурцы, белые грибы, маслята, грибы также сушили на зиму. В стеклянных бутылях - «четвертях»- замачивали кипяченой водой вишню, клюкву, бруснику, а в кадках - яблоки. В конце сентября - октябре по всей улице слышны были глухие удары. Это сельчане рубили капусту тяпками в деревянных корытцах, добавляли тертую морковь, посыпали солью. Затем в приготовленные заранее деревянные бочки и кадки выкладывали капусту, прикрывали деревянной крышкой и клали сверху «гнет» - тяжелый камень. Бочки перед засолкой капусты пропаривали кипятком с можжевельником, закрывая их сверху старым одеялом или пальто - для лучшего «пропаривания». Все эти заготовки хранились в погребах и в «подполах». В любой момент все это можно было достать и подать к столу. Селифановы полюбили этот благодатный край и ни разу не раскаялись, что поселились именно здесь, в поселке Крутово. Жители поселка были доброжелательными, открытыми, умели работать и хорошо отдохнуть. На огромном лугу, на берегу реки по воскресеньям и праздникам организовывались «гулянья». Играл фабричный духовой оркестр, любители приходили со своими гармонями. Рабочий кооператив — «рабкоп» вел бойкую торговлю лимонадом, мороженым, сладостями. Отдыхающие сидели на скамьях, которые строительный отдел построил под развесистыми дубами, и ждали начала футбольного матча между местной футбольной командой и командой из соседнего района. Фабричная футбольная команда «Уран» была одной из лучших команд в области. Жители боготворили футболистов, особенно вратаря Корнилова Степана, нападающего и защитника братьев Морозовых. Как правило, «Уран», поддерживаемый болельщиками, никогда не проигрывал на своем поле. Праздники длились до позднего вечера: кто танцевал, кто пел под гармонь, некоторые просто беседовали. А молодежь, дети и подростки, любители поплавать, вместе с разгоряченными игрой футболистами устремлялись к реке. Одни купались, другие катались на лодках. В парке, рядом со школой, построили летнюю сцену со множеством скамеек, соорудили целый спортивный городок. На сцене выступали участники художественной самодеятельности клуба, школьники и малыши из детсада. Жители приходили смотреть соревнования по гимнастике, волейболу, баскетболу. Селифановы, покупая дом на улице Рабочая в частном секторе Октябрьский, сначала не оценили всех преимуществ жизни в поселке. Не выезжая за его пределы, можно было все приобрести на месте. Работало несколько магазинов: промтоварный, продовольственный, хлебный, рыбный, в котором поражало обилие разнообразной рыбы. Здесь можно было недорого купить сельдь разных посолов: иваси, залом, бочковую, разнообразную свежую рыбу, которую местные рыбаки ежедневно сдавали в магазин. Без выходных работал базар. Крытое просторное помещение с прилавками, хорошим половым настилом позволяло торговать молоком, творогом, сметаной, маслом, овощами, фруктами и ягодами из своих садов и огородов, а также колхозных: из соседних и заречных деревень. Для последних работал с утра до вечера речной перевоз. В отдельных ларьках торговали мясом, соленым салом, свиными и говяжьими ножками на холодец. Была на рынке и заведующая, которая собирала деньги с продавцов, смотрела за порядком, а вечером наблюдала за производимой уборкой. Неудобство было только в том, что все магазины находились в Головном поселке, поэтому Гену и Ольгу приходилось посылать за покупками. Здесь же, в Головном поселке, имелась школа, детсад, ясли, пожарное депо, почта, радиоузел, клуб, баня, большая районного значения больница, в которой было открыто и родильное отделение. За порядком в поселке следил один участковый милиционер. А главное, большая ткацкая фабрика и ее службы обеспечивали работой всех желающих. При фабрике была открыта школа фабрично-заводского обучения - ФЗО, где можно было получить профессию ткача, наладчика ткацких станков, которого на фабрике называли «помощником мастера». Поступив на работу в качестве ученика, можно было получить профессию электрика, слесаря, а также профессию строителя. Полина освоила профессию ткача, а Петр — «поммастера». Вскоре супруги «ходили в ударниках». Селифановы подружились со своими сменщиками: Полина с Верой Световой, а Петр — с Иваном Ямщиковым. Население постепенно увеличивалось, родильное отделение не успевало принимать новорожденных. Развернули строительство. За короткое время было построено четырнадцать деревянных домов с числом квартир от четырех до шестнадцати, два многоквартирных кирпичных дома, ремонтировалось старое жилье. Большой радостью застройщиков был день 9 октября. В этот день всем членам жилищного кооператива были вручены ключи от небольших, но трехкомнатных квартир с террасой, сараями и придомовым земельным участком. Улицу назвали «9 Октября». Желающим выделили земельные участки под индивидуальное строительство собственного жилья за улицей Рабочая. Друг Петра, получив разрешение, собирал деньги на приобретение строительных материалов. Петр и Полина оказали в этом поддержку Ивану. Радовало Селифановых и то, что на их улице Рабочая полный порядок, все вопросы разрешаются мирно, коллективно. Главенствовала на улице тетя Шура Баранова. Она руководила строительством нового колодца, сооружением общего стола и лавочек напротив своего дома, где молодежь собиралась по вечерам, звучали песни и задорные частушки, играли на гитаре, гармони, плясали. Мужики стучали в домино, азартно «забивая козла», а тетя Шура следила, чтобы они не выражались «непотребными словами». Ее слушались и побаивались даже парни: чуть только начнут выяснять отношения и учинят драку, тетя Шура кликнет деда Терентия. Он по старой привычке зыкнет: — А ну, хамса! Прыть отсюда! Чтобы НИ ШУМА, НИ РУГАНИ! Неизвестно, почему дед называл драчунов «хамса», а вот прозвище деда «Ни-ше-ре» та же молодежь объясняла: «НИ ШУМА, НИ РУГАНИ». Парни нехотя расходились: с пожилым человеком дедом Ни-ше-ре не поспоришь! Жизнь налаживалась. Дети взрослели, менялись. Неугомонный Геныч неожиданно занялся разведением комнатных и садовых цветов: заготавливал семена, черенки, удобрения. Привозил из городской библиотеки книги по цветоводству, овощеводству, даже коневодству, два раза в неделю посещал занятия биологического кружка и выразил желание поступать в Московскую сельскохозяйственную академию—Тимирязевку. Ольга же с Юлей решили посвятить себя медицине. Все как будто складывалось хорошо в жизни Селифановых. И соседи - лучше не пожелаешь: дед Терентий с сыном Иваном и снохой Варварой, и семья Глебовых: Даша, Василий и их дети: Коля - в ребячьей среде Колян, и Аграфена — Фена. А с Ямщиковыми Натальей и Иваном дружили семьями. Но война распорядилась по-своему. Июнь. Пора отпусков, летних каникул, турпоходов, летних лагерей. И это воскресное утро сулило жителям Крутова множество возможностей: кому для отдыха, кому — для домашних дел. Петр Селифанов со своим другом Иваном Ямщиковым вели подготовку строительства дома, а после полудня намеревались отдохнуть на берегу Гремяченской речки. Дети Ивана: Ванюха, Ленюха, Борюха с самоваром, продуктами направились к речке с самого утра, захватив с собой шахматы, городки, хорошо обструганные деревянные «чижики» для игры. Геныч с другом Витькой удили рыбу на Крутой, чтобы сварить традиционную уху на Гремяченской речке, где вода была чистой, прозрачной, холодной. Купаться в такой воде в летний зной было одно удовольствие. Жена Ивана Наталья с Полиной пекли на кухне пироги, готовили свежие овощи для салата. Оля со своими подругами Катей и Галей в комнате готовились к турпоходу на лодках вниз по реке Крутой со своими одноклассниками. Они рады были стряхнуть с плеч груз только что сданных экзаменов. Оля зашла на кухню, взяла несколько горячих пирожков. - Мама, мы уходим. Нас уже ждут у школы. - Смотрите, поосторожнее, не заплывайте далеко! - Будет сделано! Ольга поцеловала мать, та легонько подтолкнула ее в спину. - Идите же. Как говорится, с Богом. Подружки спешили к школе, на ходу жевали пирожки, Катя пропела: - «Что день грядущий нам готовит?» Я, девоньки, иду в Горьковский педагогический на факультет иностранных языков. А вы, девоньки мои, в медицину подаетесь? - Да, мы с Юлей в мединститут. - «Пед и мед» - хуже нет. И все засмеялись. Полные радужных надежд, в этот момент девчонки еще не подозревали, что ничего из задуманного никому не удастся осуществить. За ясным мирным небом черной тенью надвигалась Война. Мальчишки с криками «война» бежали по улицам, еще не представляя, что кроется за этим страшным словом. Полина выглянула в окно. - Тетя Полина, включайте радио: там говорят про войну... Война началась. - Коля, возьми Генин велосипед, съезди на Гремяченскую речку, там Ямщиковы мальчишки, скажи им, чтобы немедленно шли домой. Наталья гремела заслонками, вынула последний противень с пирожками с капустой, накрыла их полотенцем, чтобы были мягкими... Петр и Иван вошли в кухню и, не разуваясь, прошли к столу. - Что-то вы сегодня рановато. - Война, Наташа... Война. Слова Ивана не сразу дошли до Натальи. - Какая война? Где? - У нас с Германией! Тут только она поняла, что ее счастью пришел конец. Она подошла к Ивану, припала к его груди и всхлипнула. - Собирайся, Наташа, пойдем домой! Только не плачь, не расстраивай себя и наших пацанов. Держись! Поняла? Наталья кивнула, сняла с головы платок, утерла им слезы, поправила волосы. - Прости, Полина! Мы пошли до дому. - Идите-идите. Ребята, наверное, уже дома. А это вам на обед. Полина подала Наталье большой сверток с пирогами... Петр и Полина сидели за столом. - Ну, что ж, Полиночка! И нам надо готовиться в дальнюю дорогу. Ты не обижайся: есть что-то не хочется. Пойду на стройке у Ивана бревна перетяну проволокой, а доски в сарай дяде Ивану Бадаеву перенесу до лучших времен. Полина крепилась, думала, что собрать в дорогу мужу. Петр старался отвлечься от невеселых мыслей, искал, чем заняться. Но в хозяйстве все было налажено. Вот только одна перекладина у лестницы на чердак, где хранилось сено, где они с Полиной отдыхали и где летом спал Геныч, надломилась. Петр починил лестницу, затем присел на ступеньку крыльца. Полина села рядом. Так они долго сидели, обнявшись, и молчали. Наконец, Петр поднялся, подал Полине руку. - Пойдем, моя Полюшка, мое «поле духмяное»! Пора и в путь собираться. У входа в школу подруг встретила дежурная. - Девчонки, вам велели сказать, чтобы вы все шли к дому классного руководителя Ивана Васильевича. - А это еще зачем? Мы в классе собирались встретиться. В поход идем! - Вы что, с Луны свалились? Какой поход?! Война! - Какая война? С кем? - С Германией. По радио об этом постоянно говорят. Подруги вопросительно посмотрели друг на друга. Ольга первая нарушила молчание. - Что стоите столбом. Идем к классному и все узнаем, а рюкзаки оставим пока в школе. У дома Ивана Васильевича на скамейке и на траве сидели одноклассники - выпускники Крутовской средней школы. К удивлению девушек, Иван Васильевич курил вместе с учениками. - Наконец-то, девичья команда явилась, не запылилась. А мы решаем, так нам поступить сейчас? Иван Васильевич почему-то встал и негромким голосом, обыденно, без пафоса, продолжил: - Я, хлопцы и девицы, иду сейчас в военкомат - «труба зовет». А вы, ребятки, решайте сами: ждать повестки или добровольно явиться в горвоенкомат. Я никого не агитирую, поступайте, как совесть и долг подскажут. Проводите меня до калитки, дорогие мои ребятки! Олег, Оля с подружками проводили Ивана Васильевича до дороги. Он обнял Олега, поцеловал девчонок. - Бывайте! Доброй дороги вам! Они помахали учителю вслед рукой и вернулись к ребятам. - Олег, мы уже решили, что всем классом добровольно идем на фронт. Ты с нами? - Я уже дома сказал, что завтра иду в военкомат. А вы, Оля, как? - Мы еще опомниться не успели от такого известия - война. Сегодня вечером мы сообщим свое решение. Пусть Олег зайдет к нам. По дороге к Селифановым подруги рассуждали, как поступить. Больше других говорила Катя: - Моя мама говорит в таких случаях: «Не знаешь, так поступить, поступай по закону. Нет закона — поступай по совести. Учиться надо всегда и у всех, даже у дураков: только у них надо учиться тому, как не надо поступать». - Это ты, Катя, к чему? Или ты намекаешь, что мы дураки? - Вот сказанула, Юлька! Я говорю это к тому, что поступать надо по закону и по совести, а не спрашивать у дураков. Выходит, нам не надо советоваться, а сразу решать по совести: на войну идем! Надо меньше говорить, а дело делать. Помнишь, Юлька, что тебе физкультурник говорил, когда у тебя не получались прыжки через коня или упражнения на брусьях: «Не хныкать, не ныть, а быть, то есть быть готовым к труду и обороне, сдавать нормы ГТО». Я предлагаю девиз: «Не нюнить, не ныть, а быть!» Ну, как вам? - Вот здорово! Давайте поднимем правые руки и произнесем наш девиз. А завтра - на фронт. Оля первая подняла руку, за ней — Юля и Катя. На другой день все одноклассники встретились в военкомате. Там уже было много народу, но обычного при этом шуму не было. Люди были молчаливы и только негромко спрашивали: - Куда? В какие войска? Когда? Олег получил назначение в артиллерию, а братья Былинкины из деревни Новой - в танковые войска. Катю направили на курсы немецкого языка - нужны переводчики. Хотя Оля и Юля просили направить их на курсы медсестер, однако Олю направили на курсы радистов. Олег подошел к Оле, протянул ей свою фотокарточку с надписью на обратной стороне: «Любимому другу Оле от Олега. Помни, не забывай! Июнь 1941 г.» Он поборол стеснение, обнял Олю и поцеловал в щеку. Оля сама обняла Олега и крепко поцеловала в губы. Это был первый в их жизни поцелуй, и, кто знает, может и последний?.. Полина только что пришла с работы, как с улицы донесся голос Фены. - Тетя Полина! Дядя Петр дома? - Нет его. - А когда он будет дома? - Точно не знаю. Но часа в три-четыре будет. - Возьмите, пожалуйста, повестку в военкомат, да распишитесь. Ждать мне некогда. Нам с Машей надо 37 повесток разнести. Полина с тяжелым сердцем вышла на улицу и взяла у Фены повестку, расписалась в получении и вернулась в дом. Повестку ждали еще вчера и с вечера готовили все необходимое. Но неожиданное решение Ольги идти добровольно на фронт окончательно выбило Полину из колеи. Пришлось почти все то, что приготовили Петру, отдать дочери, теперь даже не было вещмешка. Гена побежал к Витьке Федотову и обещал принести новый. Петр же весь в хлопотах о семье, о фронте не говорит ни слова. Вот и сейчас с дядей Иваном Бадаевым окашивают овраги для корма коровам. Еще вчера Полина сварила десяток яиц вкрутую, достала из погреба кусок соленого сала, принесла с огорода зеленого лука, парниковых огурчиков, приготовила из своих запасов несколько банок с консервами, хлеб... Дед Терентий принес свойского табачку в кисете, папирос, объясняя, что на фронте «всяк курит». Оля еще перед отъездом положила на стол несколько тетрадей, конвертов, чернильный карандаш, а Гена - зажигалку, складной универсальный нож. Все это лежало в горнице на столе, Полина тупо смотрела на все эти приготовления. Посидев возле стола, она пошла на кухню готовить прощальный обед — ужин. Решила последний раз угостить мужа любимыми блюдами: борщом со шкварками, блинами с маслом, сметаной, селедочкой и напитками из черной смородины и малины. У Полины все было готово к приходу Петра. Уставший, потный Петр вошел во двор. Поливая его холодной колодезной водой, Полина вновь любовалась его загорелыми мускулистыми руками, красивой шеей и кудрявыми, пшеничного цвета волосами. Подумала: - Когда еще доведется быть вместе? А Петр, как всегда, плеснул холодной водой на Полину, сказав: - Ничего, Полинушка, люба моя, прорвемся и вернемся, не грусти и не горюй. Вечером они долго сидели за столом, вспоминали о том, что было, мечтали о том, что будет после войны. Пришли проститься Даша, Василий, Фена и даже присмиревший Колька, дед Терентий. Василий завел свою вечную песню. - Я калека, никому не нужен. Кисти руки нет, а то бы я с вами на фронт подался. Но Даша никогда не спускала мужу: - Калека — калека! Не нужен! А каких сына и дочку сострогал! Фена — красавица, певунья, плясунья, а вот Колька - весь в тебя. На фронт ему надо, Аника-воин, Дед Терентий прервал их вечную перебранку. - Тебе, Дарья, все бы плясать, да петь, да задом вертеть, да новости собирать, да всем рассказать. Дорогие гости, не надоели ли вам хозяева? Не пора ли нам пора, что мы делали вчера? Пора и честь знать - до свидания сказать. - Мы и собирались уже уходить. Желаем тебе, Петр, вернуться живым и здоровым. Счастливого тебе пути. Фена поцеловала Петра, протянула ему теплые варежки и носки. Петр поцеловал Кольку. - Расти, малец, а мы врага били, бьем и бить будем. Шумные гости ушли, и сразу стало как-то непривычно тихо. - Мамка, я пойду в Головной поселок к Стаське Постнову, у него отец тоже завтра на фронт едет. - Иди-иди, сынок. Спать ляжешь на террасе, а мы с отцом на сеновале ночевать будем. Петр и Полина поднялись по только что отремонтированной Петром лестнице на сеновал. Там было жарко, приятно пахло свежим сеном. Полина расстелила простыню, положила на нее две перьевые подушки, а рядом - сложенную вторую простыню, чтоб прикрыться от комаров. Это была их прощальная ночь, которую Полина помнила всю оставшуюся жизнь. Петр положил Полине под голову свою крепкую загорелую руку, а другой рукой прижал ее к себе и, лаская, нежно шептал: - Моя любимая, лебедушка, стройная, умная моя, красавица. Ты сводишь меня с ума своим запахом волос, своей нежностью. Сладкая моя ягодка, мое солнышко, моя ненаглядная... И много-много нежных и ласковых слов говорил на ухо Полине ее муж, ее единственный, ее любимый, в их прощальную ночь. От его слов у Полины кружилась голова, и она тоже говорила слова любви: - Люблю, люблю только тебя. Обними меня покрепче и не отпускай. Она искала его губы и жарко целовала... В десять часов утра у здания клуба собралось множество жителей Головного и Октябрьского поселков. Играл духовой оркестр. Провожали на фронт пятьдесят семь человек. Немолодой, подтянутый, в защитного цвета гимнастерке, форменной фуражке военком дал команду «становиться». Шеренга будущих фронтовиков выстроилась справа от здания клуба перед зданием начальной школы. Раздалась команда: - По порядку рассчитайсь! А теперь - перекличка: - Ашенбренер - я, Абрамов - я, Волков - я, ... Селифанов - я, ...И в завершение списка: Ямщиков - я. Всего пятьдесят семь фамилий. Провожающие негромко переговаривались, плакали. Громко заплакал ребенок, его старались успокоить. - Пятнадцать минут на прощание и по машинам! Петр подошел к Полине и Гене, обнял их обоих за плечи, поцеловал. - Ждите письма. Как будем на месте, сразу же сообщу номер части и адрес полевой почты. Пишите мне и верьте, вернемся с победой. Гена, помогай маме. Ты теперь у нее один. На фронт не торопись пока, совсем скоро и ты там будешь. Иван Ямщиков прощался с Натальей и детьми, Иван Фролов - с Терентием и Варварой. - По машинам! В одно мгновение в кузов были заброшены вещмешки, а следом с легкостью запрыгнули мужчины. Снова заиграл духовой оркестр. Машины тронулись. Ребятишки кто бегом, кто на велосипеде бросились догонять, машины набрали ход, и дети вскоре отстали. Провожающие и кучками, и в одиночку стали расходиться по домам. Это было лишь начало. Кроме этих пятидесяти семи на фронт ушло более четырехсот человек. Осенью 1941 года сообщения по радио не радовали слушателей. Гитлер объявил всему миру, что 7 ноября будет принимать парад своих войск на Красной площади в Москве. Парад состоялся, но только советских войск. Прямо с парада солдаты уходили защищать свою родную столицу Москву. Крутово воспринимало сообщения по-разному. Кристина Шагина кричала возле фабричного общежития: - Придут немцы, всех коммунистов на фонарных столбах перевешают! Большинство смотрело на Кристину с удивлением и негодованием. Стаська Постнов толкнул Кристину. - Ты, тетка, что разоряешься? Что тебе сделали коммунисты? - Как что? Где сейчас мой муженек? И что я делаю в вашем захолустном Крутове? Каморочка шесть метров, одни кровати, а сама белье в госпитале стираю. - Ишь, какая белоручка! А немцев не жди! Дадим им жару и тебя, предательница, покараем. Иди-иди от греха подальше и заткни свою поганую глотку. Смеркалось. Молодежь сидела на бревнах возле радиоузла и снова ждала фронтовых сводок. Осень в этом году как никогда была очень холодная. Геныч, Витька и Стаська ждали Рудика Федорова, сына радиста. От северного порывистого ветра стыли руки, ноги, даже кроликовые ушанки не спасали от холода, Пришел Рудик в кепочке с козырьком. - Здорово, кролики! Где такие одинаковые ушанки раздобыли? - Папаня Мохов мастерит отменно. Мы ему кроличьи шкурки отдаем, он их выделывает и шьет шапки. - С вами все ясно. Отец дозвонился до военкомата. Защищать Москву надо. Завтра к семи утра подходите к клубу. На станцию пойдем. Не раздумали? - Какое там! Мы уже и вещи собрали. Рудик, а ничего, если немного не хватает до восемнадцати? Рудик не успел ответить, как его за рукав затормошил Юрка Асанов. - Меня возьмете с собой? - Ты что, пацан! Сиди дома, да дров заготавливай на зиму побольше, говорят, зима будет небывало морозной. Так что сиди, не гоношись. - А Москву без меня защищать будут? Возьмите меня в военкомат, хочу бить фашистских гадов! На глазах у Юрки выступили слезы. - Успеешь, еще навоюешься. На твою долю фашистов хватит. - А я все равно убегу. Полина пришла домой с вечерней смены, поставила на керосинку чайник и только тут на лавке увидела вещевой мешок. - Сыночек на фронт собрался. Недаром Гена с друзьями вчера шушукались на террасе. Полина отпила из кружки горячего чая, поставила ее на стол, открыла вещевой мешок, проверила его содержимое, завязала узлом и, положив голову на скрещенные руки, тихо заплакала. Плакала недолго: надо подоить корову, принести дров, настругать щепы, приготовить ужин. Обычно заготовкой дров и другими хозяйственными делами занимался Геныч, но сегодня он уже всеми помыслами был на фронте. Вернулся Геныч поздно, заглянул к матери в спальню. Полина не спала. - Мамка, мы идем на фронт. - Знаю. Видела пожитки на лавке. Оставляете меня совсем одну. Геныч подошел к матери, обнял ее, поцеловал в темя. - Не расстраивайся, мамка. Вернемся с победой. Мы с ребятами так решили. Не сидеть же дома и ждать, когда исполнится восемнадцать, ведь война страшная идет. Кто-то постучал в окно. - Полина Сергеевна, поправьте светомаскировку, в щель виден свет. Поправив плотную занавеску на окне, Полина вошла в горницу, где уже спал Геныч. Мать погладила его по голове и поцеловала. В эту ночь Полина не сомкнула глаз. Геныч ушел рано утром, на прощанье обняв мать, как взрослый мужчина. - Держись, мама! Жди. Вернемся, когда немцев разгромим, кроликов отдай мальчишкам Ямщиковым, или вместе ухаживайте за ними. Полина не плакала. Каждый день уходили на фронт односельчане. - Не я первая, не я последняя провожаю, - подумала Полина, но вслух не сказала. Надо было готовиться на вечернюю смену, ей предстояло пробегать от станка к станку долгих двенадцать часов. Осенью с фронта поступали неутешительные сообщения: враг рвется к Москве. Тревожные чувства охватили жителей Крутова. Директор фабрики Константин Михайлович Лебедев собрал экстренное совещание. На стульях возле стола и по всему директорскому кабинету сидели руководители цехов, участков, отделов, не разговаривая, ждали, что скажет директор. Константин Михайлович разложил бумаги на своем письменном столе и поднялся с кресла. - Товарищи! Все вы знаете об обстановке на фронте. Завтра я, Никитин, Лагунов, Макаров, Карпов, Химанов добровольно уходим на фронт. - А как же бронь? Фабрика? - «Броня» нужна на подступах к Москве. Поэтому я вас, товарищи, и собрал, чтобы сообщить о нашем решении, а также о приказах, которые я подписал. По согласованию с фабкомом директором назначается опытный, ответственный работник Дутиков Сергей Николаевич, главным инженером - Лизунова, начальниками цехов - Федулова, Путикова, начальником ОТК - Нагайцева, начальником приготовительного отдела - Калашникова, главным бухгалтером — Фирсова, отдел главного механика возглавит Зорина. Как видите, все обязанности, все тяготы управления фабрикой в военное время лягут на женские плечи. Ткачей не хватает, придется работать по двенадцать часов. На днях прибудут девушки из подмосковного детского дома, их надо разместить в свободных комнатах общежития, при необходимости потеснить семьи ткачей. Фабком и партком должны этим заняться.
- Извините, Константин Михайлович, а как быть с детьми, если их матери будут работать по двенадцать часов? - Этот вопрос уже решен. Здесь присутствует заведующая детским садом. Елизавета Александровна, прошу ответить на вопрос Путиковой. - Открываются круглосуточные группы с ночным пребыванием. Родители могут посещать малышей и забирать на выходные дни. С питанием вопрос тоже решается. - Спасибо, Елизавета Александровна. Я продолжу. Вопрос с кадрами тоже решается с руководителями школы и облоно. Учащиеся старших классов будут временно сняты с учебы и направлены на фабрику в качестве учеников ткачей, строителей, электриков, ремонтников ткацких станков. Директору школы ФЗО товарищу Самойлову надлежит обеспечить скорейшее обучение с помощью инструкторов. Обязанность фабкома и парткома вместе с товарищем Дутиковым организовать чистку дорог, заготовку топлива, работу в подсобном хозяйстве, а также по заданию областных властей рытье окопов, «противотанковых рвов... Работы предстоит много. Надеюсь, что всем миром справитесь. «Если дружно — не грузно»! В первую очередь стоит задача выполнения плана по обеспечению фронта марлей, миткалем, диагональю. Фронт и тыл должны быть едины! Всем нужна победа! Думаю, что это всем понятно. Успеха вам, а мы не подведем. Вернемся с победой! Путикова подошла к столу. - Константин Михайлович, а я справлюсь с цехом? - Надо справляться, Людмила Ивановна. Такое время. И Москва не сразу строилась. - Спасибо за доверие, в лепешку расшибусь, а добьюсь выполнения плана цехом. Взяли бы моего сына Володьку с собою на фронт. Все равно ведь убежит вслед за своим другом Юркой Асановым. Мне было бы спокойней. - Не в моей это компетенции. Но Володька — молодец! Прощай, Людмила Ивановна. Помогайте фронту. Все свободны, а товарищей Дутикова, Кудрявцеву, Пантелееву и Симонову прошу задержаться. Долго еще говорили бывший и вновь назначенный директор с председателем фабкома, секретарем парткома, начальником отдела кадров. Необходимо было решить, кто возглавит строительный отдел, ЖКО, транспортный отдел, отдел снабжения. Секретарь партбюро Кудрявцева, хорошо знающая деловые качества работников фабрики, предложила кандидатуры руководителей. - Начальник охраны Глебов Василий Борисович мог бы одновременно курировать отделы снабжения и транспортный, там дело налажено хорошо, помощники опытные. А сам Глебов — трезвенник, требовательный и исполнительный одновременно, принципиальный, от него не отвертишься. Сам может договориться с кем угодно. Председатель фабкома поддержала Кудрявцеву. - Кандидатура Глебова подходящая. Что касается ЖКО, там работают очень ответственные женщины: Лагунова, Бычкова, Шпагина. С утра обходят все объекты, решают все жилищные вопросы в тот же день, запросто заходят ко всем начальникам, добиваясь реальной помощи. Так что им начальник и не нужен. После долгой паузы продолжил Лебедев. - Я полагаю, что строительство запланированного жилья придется отложить. А заняться нужно вплотную заготовкой топлива для фабрики, школы, детсада, яслей, инвалидного дома, общежития, клуба... Это ответственное дело я предлагаю поручить Панкратову Анатолию Федоровичу. Конечно, характер его не сахар, многим он не нравится своей прямотой и настырностыо, но тут, как никогда, именно эти его качества и пригодятся. Он не отстанет, пока своего не добьется. Я уверен, что руководители других учреждений на своих местах справятся. Я хотел бы еще один вопрос затронуть: как помочь учителям, врачам и медперсоналу, воспитателям, библиотекарям, работникам почты, аптеки. Они в своей профессии разбираются, а вот в решении хозяйственных вопросов порой нуждаются в помощи. Не забудьте, товарищи, снабжать их дровами и помочь с текущим ремонтом. Это во-первых. А во-вторых, я озабочен тем, чтоб наша детвора была под надзором и школы, и родителей, чтоб разные кружки работали по-прежнему. Война войной, но наша общая задача сделать так, чтоб дети как можно меньше от нее страдали. Друзья, я, может, много говорю, но, как говорится: «У кого чего болит, тот про то и говорит». Простите, если что не так. Ну, давайте прощаться. Директор обхватил руками сразу всех трёх женщин. - Ну, «треугольник», успехов вам во всем. Да, я забыл сказать, чтоб на все дополнительные работы посылали не ткачей, а служащих. Не забудьте про сенозаготовку. Из госконюшни нам дают для пополнения конного двора молодняк, а их надо кормить. Крольчатник и пригородное хозяйство тоже не рекомендую нарушать, рабочих надо кормить обедами. Столовая у нас в лучшем виде. Так что с продуктами и обедами - решайте. Вчера в гараж с аэродрома отбуксировали две списанные «полуторки», их надо срочно отремонтировать. Дайте распоряжение Глебову. Ну, как будто все. Надо спешить домой. Мать, жена и дети, наверное, заждались. Женщины проводили Константина Михайловича до проходной. - До свидания, Константин Михайлович! Надеемся, что до скорого!.. Сергей Николаевич Дутиков сел в директорское кресло и продолжил начатое: писал приказы о новых назначениях, затем вызывал каждого из новых руководителей и беседовал с ними. Сергей Николаевич засиделся допоздна. По дороге домой вспомнил, что забыл сказать начальнику отдела кадров Симоновой, чтобы при оформлении на работу она не забывала выдавать «хлебные карточки». Лебедев знал, кого оставляет своим преемником, и не ошибся. Василий Глебов, окрыленный двумя новыми назначениями, шел к дому, широко шагая, размахивая здоровой рукой. Он спешил поделиться с женой новостями и размышлял: - Удивлю свою Дарью. Наконец-то и я стал нужен. Охрана - это тоже нужное дело, но для чего тогда я учился и учился? Получил диплом инженеpa, а все в охране. Теперь меня никто не упрекнет, что я не на фронте. Буду работать за троих. Дарья, завидя мужа в окно, стала торопливо готовить все к обеду. Василий, войдя в дом, почувствовал аппетитный запах пищи, и ему страшно захотелось есть. Вымыв руки, сел за стол напротив Дарьи и с удовольствием принялся за наваристый борщ. Благо еще не все запасы были исчерпаны. - Даша, а меня назначили начальником... Даша улыбнулась и продолжила: - Начальником отделов снабжения и транспортного. Василий от удивления поперхнулся, закашлялся, положил ложку на стол. - Ты откуда знаешь? - Откуда - от верблюда! Вчера Нина Алексеевна Кудрявцева, наш партийный секретарь, меня все о тебе расспрашивала: что да как? А я и сказала, что ты не пьешь, не куришь и девок не любишь. - Хватит, Дарья, что ты мелешь? Ответь толком. Дарья не стала дольше томить Василия: раз он обращается к ней «Дарья», значит, сердится. - Нина Алексеевна сказала, что будет тебя рекомендовать на новые должности. Спросила, как я на это смотрю. - А ты что ей ответила? - Что ты справишься с любой работой, а я не возражаю. - Нина Алексеевна-то что сказала? - Ну вот, и хорошо, одна гора с плеч. А что Василий справится, я не сомневаюсь. Справляется же с тобой, Дарья Ефимовна. - Все ты наперед знаешь, сорока-белобока. Поздравь же меня. Теперь я точно многим нужен. - Поздравляю с прибавлением хлопот. А я вечером иду на родительское собрание в школу. Наших детей на работу будут определять, закончат учебу после войны. - А это кто тебе сказал? - Опять же парторг и сказала. - Даша, а ты правда думаешь, что я со всем справлюсь? - Конечно, Василек. Ты ведь у меня умный-разумный, только вот в толк не возьму: зачем ты в костер бросал патроны, в результате лишился кисти руки? - Дарья, ты опять в своем репертуаре, и в хороший момент успела уязвить. - Я это к тому: прежде чем что-то предпринять, надо хорошенько подумать. - Да, ладно! Понял я, не обижаюсь. - Вася, помнишь, ты говорил: «Выбирай жену в огороде, а не в хороводе». Ты же выбрал меня в «хороводе». А чем я тебе плоха? В избе чистота, стряпаю на зависть другим. - Разошлась! Пол, между прочим, моет Фена, уборку делает тоже она. Шить и вязать не умеешь, все к Полине Сергеевне бегаешь. - Я что тебе должна быть «и швец, и жнец, и на дуде игрец»?! Посмотрим, как у тебя все получится. Долго шла словесная перепалка: милые бранятся, только тешатся. Собрание родителей учащихся восьмых-девятых классов проходило в кабинете физики. Явились все свободные от работы родители, а также кто-либо из родственников. Собрание открыл директор школы Андрей Васильевич Афонькин. - Уважаемые родители! Я буду краток. Война заставляет нас принять решение направить на фабрику учеников восьмых-девятых классов, а ребят из села — в колхозы «Большевик» и «Имени В.И. Ленина». Учебу ребята продолжат после войны, а вот десятиклассники должны учиться до окончания школы. Вопросы есть? - Андрей Васильевич! А как быть с теми детьми, чье здоровье не позволяет работать на ткацких станках? - Завтра занятий не будет. Ученики восьмых - девятых классов с классными руководителями идут на медосмотр. Если кому-то здоровье не позволит работать на станках, им предложат другую работу, необходимую в настоящее время. Пусть сделают выбор. - Андрей Васильевич! Будут ли учиться те, кто по болезни будет освобожден от работы? - Да. К нам приехали эвакуированные учителя Вальтер, Юхно, Ашенбренер. Их разместили в интернате. Они и заменят учителей, ушедших на фронт. Еще есть вопросы? - Говорят, что вы тоже собираетесь на фронт? - Да, через два дня я уже должен быть по месту службы. Вместо меня директором будет Лебедева Майя Алексеевна, учитель от Бога. Благодаря ей работают библиотеки в школе, клубе, красном уголке, литературно-творческий кружок. С коллегами она прекрасно ладит, и дети ее любят. Война заставляет всех сделать выбор: учиться, работать или идти защищать Родину. Три дня назад ушли на фронт старшая пионервожатая, библиотекарь, руководитель кружков домоводства, воспитатель детсада. Нужна им замена. И еще помощь нужна в очень важном деле: заготовке топлива. Я думаю, родительский комитет поможет школе в это трудное время. - Не сомневайтесь, Андрей Васильевич, поможем. А про выбор вы совершенно верно сказали. Мои ребята: Блиновы Алик и Юра - пойдут работать на фабрику. А учеба? Что учеба? Победим фашистов и успеем выучиться: образование у нас бесплатное. - Спасибо, уважаемые родители. Все вопросы к классным руководителям и завучу Александре Сергеевне. Пожилой человек обратился к директору. - Можно задать последний вопрос? - Слушаю вас. - Я — дед. Мои внуки: Хохловы Саша и Миша - остались без отца и старших братьев, мать - ткачиха, постоянно занята. Будут ли работать кружки, красные уголки, продолжены спортивные занятия? Андрей Васильевич, как вы думаете, долго ли продлится эта проклятая война и чего от нее ждать? - Эти вопросы, товарищ Хохлов, очень важны. Постараемся детей не оставить без внимания. Будут работать пионерская и комсомольская организации, вожатые. Сейчас комсомольцы уже дежурят в красных уголках, где открыта библиотека, есть шашки, шахматы. Комсомольцы патрулируют поселок, следят, чтоб соблюдалась светомаскировка и чтобы дети не появлялись на улицах позже девятнадцати часов. А победа будет. Мы немцев, шведов, поляков, французов били и фашистов прогоним. У нас такие опытные маршалы, генералы: Сталин, Жуков, Говоров, Рокоссовский, отважные, мужественные солдаты. Заводы продолжают выпускать оружие, а ученые, работают над созданием нового современного вооружения. Пройдет немного времени, и враг будет изгнан с родной нашей земли. Верьте! И помогайте фронту, товарищ Хохлов, простите, как ваше имя, отчество? - Никита Степаныч, можно просто Степаныч. - Так вот, уважаемый Никита Степанович, добавлю вам по вопросу о детях. Вы, извините меня, мыслите еще довоенными категориями. А сейчас - война: кровь, смерть, голод, холод. Враг рвется к Москве, Ленинграду, на фронтах тяжелая обстановка. Об этом дети должны знать и ваши внуки тоже. В тяжелейшие годы испытаний дети взрослеют раньше. Ваши внуки, Никита Степанович, должны понимать, что без совместных усилий фронта и тыла победу одержать очень трудно. Приучайте их к труду, пусть заготавливают топливо, сено, ухаживают за животными, работают в огороде, оказывают помощь колхозу, помогают матери ухаживать за младшими в семье. Да и вы, Никита Степанович, включайтесь в работу. Дедушки и бабушки могут делать огромное дело, не оставаться в стороне. В самое ближайшее время в Крутове будет открыт госпиталь в школе, так что надо будет размещать школьников на время учебы. Предварительный план составлен, а вас, уважаемые родители, бабушки и дедушки, просим помочь в этом непростом деле. Еще раз извините, я должен идти проводить педсовет, комсомольское собрание, собрание всего школьного персонала. Директор вышел, а молчавшая до сих пор Дарья Глебова сказала соседу: - Что, Хохол, получил ответ? - Да, озадачил директор! - Вот и решай задачу с двумя неизвестными. Твой Сашка и мой Колька с друзьями не хотят учить «вражеский» немецкий язык, срывают уроки. Принесли будильник, завели его на середину урока... Подбивают и других одноклассников не учить уроки. - Паршивец, получит сегодня сполна. - Я своего отутюжила как следует. Навек запомнит. Дед, хватит баловать мальчишек. Сам тоже иди работать батанщиком, или в строительный отдел, или в охрану, или сторожем, или истопником. Везде нужны рабочие. - Завтра же пойду в отдел кадров. И внуков приструню, хватит бездельничать, не мирное время. Это были лишь первые месяцы войны. Настоящие испытания были еще впереди. Андрей Васильевич пришел, когда начинало темнеть. Пришел не один: с ним Вальтер Яков Евгеньевич с женой и Нелли Ивановна Юхно. - Встречай гостей, Мария Викторовна! Покажи им новое жилье да объясни, что к чему. Мария Викторовна вручила ключи от своей квартиры Вальтеру. - Яков Евгеньевич, в двух комнатах будете жить вы с семьей, а в отдельной комнате — Нелли Ивановна. Это комната не наша, соседки, которая временно уехала подальше от войны. Возле дома сарай, там мы храним дрова, а в яме — овощи. Возьмите ключи от сарая. Вальтер и Юхно осмотрели квартиру, поблагодарили за временное жилье и, попрощавшись, ушли. - Маша, ты собрала вещи? Надо идти в поселок Октябрьский, а то будет тьма тьмущая: из-за светомаскировки на улицах ни огонька. - Все готово, Андрей, присядем на дорожку - и в путь. - Знаешь, Маша, занятий завтра не будет. Старшеклассники идут на медосмотр, а шестые и седьмые классы едут в колхоз «Большевик» на уборку картофеля и моркови. - Все ясно. Справится ли Майя Алексеевна? Завхоз тоже идет с тобою. Кроме Вальтера, остались одни женщины. Конечно, Майя, как учитель и товарищ, подходящая кандидатура, а как хозяйственник, думаю, не очень. - Плохо вы ее знаете. Она такая ответственная и упорная, несмотря на кажущуюся хрупкость, а главное, молодая, энергичная, вся в движении. Будет «двигать» и учителей, и учеников. В решении хозяйственных вопросов поможет жена завхоза Клавдия Николаевна Медведева. Маша, помогайте-ка и вы ей. Кадры решают все.
- Папа, что так долго? Мы уже соскучились. Бабушка ужин приготовила. Поужинав, Константин Михайлович на левое колено посадил Виталика, на правое — Галю и, поочередно их поднимая, напевал: «Наш паровоз вперед летит, в коммуне остановка. Иного нету нас пути, в руках у нас винтовка». Бабушка увела детей спать. Майя убирала со стола. - Как, директриса, настроение? Что-то ты сегодня молчаливая? - Боюсь я. - А вот этого не надо, Майечка. Ни себе, и никому другому не говори об этом. Боязнь и неверие в свои силы — последнее дело. Ты же стоик, я знаю как никто другой. Ты своей жизненной силой и меня поддерживаешь. Так что дерзай! Я уверен, что у тебя все получится. Он помог Майе убрать со стола. Сел на стул рядом с женой, взял ее руки в свои, нагнулся и стал поочередно целовать ее пальцы, приговаривая: - Такие красивые ручки, нежные пальчики и хрупкие плечики должны выдержать все. Майя, не отнимая рук, склонилась к его лицу и несколько раз поцеловала. - Я всегда думала, что ты закоренелый «физик», а ты, оказывается, можешь быть и «лириком»... Жена завхоза Клавдия Николаевна все глаза проглядела, ожидая мужа. Александр Иванович пришел поздно, хмурый, не в настроении. Клавдия встретила его вопросом: - Саша. Что случилось? Почему ты такой расстроенный? - Был я у Гришанкина, уговаривал его быть завхозом в школе, но он отказался. Оказывается, его вызвали в райком и предложили, верней обязали, быть начальником госпиталя, который организуется в школе. А он что? Партия сказала «надо», а он ответил «есть». Обещал помочь в переселении и других школьных делах, обещал привезти учителям дров и картошки. Как теперь все сложится? Сказать трудно. Хорошо еще, что сторож и истопник остается прежний: тетя Нюра дала согласие. - Саша, давай ключи мне. За много лет нашей с тобой жизни я изучила все хозяйственные вопросы, знаю примерно, как их решать. И новую директрису не брошу. Потянет ли она такую ношу? - О ней не беспокойся. Не баба, а кремень. О таких говорят: «Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет». Кстати, ты тоже из таких, моя дорогая Клавдия, за что тебе от меня и любовь, и почет. Тут только Александр улыбнулся. - Давай, хозяйка, что в печи, на стол мечи. Поедим — и на боковую. Завтра — в путь-дорогу. Не горюй, Клава, вернусь, детей народим: двойню, а еще лучше тройню. Может, и хорошо, что у нас пока деток нет, «всякому овощу свое время». Никто из них не произнес слово «война», но ее дыхание коснулось каждого. Назавтра ученики восьмых классов вместе с классными руководителями отправились в больницу на медосмотр. Ребята поочередно заходили в кабинеты окулиста, хирурга, отоларинголога, терапевта. По результатам осмотра только восемь человек не были направлены на работу. Фену вызвали в отдел кадров и с назначением подменной воспитательницей направили в детский сад в круглосуточную группу. В семнадцать часов Фена уже знакомилась с воспитателями, нянечками, детьми. Сестренка Мани Зининой, увидев Фену, закричала: - Фена, Фена пришла! - Здравствуйте, ребята! Я ваша новая воспитательница. Мы с вами будем играть, петь, а перед сном я буду вам рассказывать сказки. - А вас зовут тетя Фена? Евдокия Максимовна, ночная няня, взяла инициативу в свои руки: - Скажи, дочка, как тебя лучше называть. Фена - это твое имя или как? - Да, я - Агрофена. Но все зовут меня Фена. - Так не годится. Как тебя по отцу? - Васильевна. - Так вот, Агрофена, будем звать тебя Фена Васильевна. Детки, мыть руки и ужинать! А потом Фена Васильевна скажет, чем будете заниматься. Не робей, Фена Васильевна! Фена, как всегда уверенная в себе, как настоящая опытная воспитательница, умело разговаривала с детьми и за короткое время сумела расположить детишек к себе. Она разучивала с детьми песенки, стихи. Загадывала загадки, пела сама, придумывала занимательные игры, а перед сном читала или рассказывала народные сказки, и сказки Пушкина. Дети просили: - Фена Васильевна, расскажите сказку про «аленький цветочек», или «О мертвой царевне и семи богатырях», или «О рыбаке и рыбке», «Теремок». Ребята доверительно рассказывали о маме, сестренках, папе, братьях, которые врагов бьют на фронте. Каждый старался сесть поближе к Фене, обнять ее, видимо, скучали по материнской ласке. Они слушались юную воспитательницу, а ночью под ее сказки быстро засыпали. По совету Евдокии Максимовны Фена школу не бросила. Уложив детей спать, на маленьком столике зажигала лампу, поправляла светомаскировку и учила уроки. Утром шла в школу, а к пяти вечера была в детсаду на работе. Но однажды Фене не хватило педагогического опыта. Самый маленький из группы Славик долго не мог заснуть, ворочался. Фена подошла к нему, погладила по головке. - Маленький, ты что не спишь? - Хочу хлебца... Он так жалобно это сказал, что у Фены навернулись слезы. - Положи ручки под щечку и спи. А ночью прибежит добрая мышка-норушка и даст тебе хлебушка. Славик повернулся набок и стал засыпать. Фена подошла к тумбочке, достала сбереженный ею на утро хлеб. Отломила кусочек и положила возле подушки спящему Славику. На следующий вечер дети непривычно быстро разделись и мгновенно улеглись в кроватки. Маленькая Аленка первая заговорила. - Фена Васильевна! Мы будем крепко спать, чтобы ночью добрая мышка-норушка нам тоже, как Славику, хлебушка принесла. Фена растерялась. Стала соображать, что же ответить. Ведь хлеба, выдаваемого ей на день по карточке, не хватит всем, если даже разломить на крошечные кусочки. А еще подумала: - Растут детки. Им сейчас требуется хорошее питание. Аппетит у всех разный, кому-то ужина не хватает. Подумав, сказала: - Сейчас я вам расскажу новую сказку, а мышка-норушка принесет вам угощение, когда закончится война. Чтоб она быстрей закончилась, надо быть послушными, и добрая мышка-норушка приготовит не только хлебушек, но и конфеты, печенье, пряники. - А мороженое? - И мороженое тоже. Фена старалась выбрать из множества известных ей сказок такую, где не упоминалось ни о каше, ни о хлебе, ни о чем съестном... Она выбрала «Козу-дерезу» и спела колыбельную песню. Ребята уснули, и, наверное, снились им разные вкусности: хотя бы во сне дети чувствовали маленькую радость. |
|
|
22.11.2024
08:18
| Приветствую Вас Гость | RSS |
 |
