17:02 Роман «Поворот судьбы». Часть 1 |
ПОВОРОТ СУДЬБЫ Роман Автор: Малышева Маргарита Дмитриевна (1926 г.р.) – директор Оргтрудовской средней школы (1961 – 1986). Поселок Крутово – это пос. Оргтруд (ныне микрорайон города Владимира).
Часть 1 Коля только сошёл с автобуса в Головном посёлке, а на Рабочей жители, здороваясь друг с другом, добавляли к приветствию: «Знаешь новость? Николай Глебов из армии вернулся».На Рабочей улице народ дружный, любит повеселиться, дай только повод. Дарья - любительница попеть и поплясать - пригласила баяниста Луговецкого. Пришли братья Ямщиковы с гитарой и гармошкой. Шура привела помощников и помощниц, и столы, расставленные под деревьями в саду, были быстро накрыты для гостей. Они явились к назначенному времени, рассаживались, оживлённо разговаривали. Василий поднял рюмку с вином: - Дорогие наши гости! Все наполнили рюмки? Хочу сказать всем спасибо, что пришли к нам разделить нашу радость: возвращение нашего сына Николая. Он выполнил свой долг перед Родиной и вернулся ещё более сильным, закалённым. Пожелаем ему здоровья, счастья, мирной жизни и того, чего он сам себе желает. Поднимем рюмки за нашу Советскую армию и за защитника Родины Николая. Братья Ямщиковы хором закричали: «Ура!» На высокой радостной ноте прошла вся встреча. Терентий запел, а за ним все остальные: «Артиллеристы, Сталин дал приказ. Артиллеристы, зовёт Отчизна вас. Из сотен тысяч батарей за слёзы наших матерей, за нашу Родину: Огонь, огонь!»... Фёдор вышел из-за стола, прошёлся по тропинке, подошёл к крыльцу, присел на ступеньку и закурил. К нему подбежала Любанька. Она села рядом с отцом, обняла его за шею: - Ой, папка, как дымом-то воняет! А тебя спрашивала какая-то тётенька. - Тётенька - это я, - услышал Фёдор насмешливый голос. Он поднял голову, увидел перед собой Розу Ивановну и произнёс: - Роза вянет от мороза. Ваша прелесть - никогда. Вы какого сорта роза: Ирландская Уэстома или наша популярная Красная роза? - Чем же ирландские розы отличаются от российских? - лукаво спросила Роза и без приглашения села на ступеньку ниже. - Ирландская роза, её ещё называют линзастус, бывает простая, махровая, разных расцветок: белая, розовая, сиреневая. Произрастает на юге США. - Откуда у Вас такие познания в области флористики? - с искренним удивлением и интересом спросила Роза Ивановна. - Моя покойная жена была цветоводом. Особенно она увлекалась розами, выписывала черенки и выращивала розы разных сортов. Я ей помогал. Роза – мой любимый цветок. Любаньке надоело слушать их, по её мнению, пустую болтовню, она спрыгнула со ступеньки и резво побежала к калитке с криком: «Я пойду к Ромке и Алине. С ними веселее!» Фёдор и Роза продолжали разговаривать, видно, есть о чём было поговорить. Дарья хватилась их, вышла из сада и, увидев их, сидящих вместе на крыльце, подумала с удовлетворением: «Совет да любовь! Да поможет им бог!» Любви все возрасты покорны. Шура провожала Терентия. - Шура, посиди со мной на скамеечке. Не хочется идти в пустой дом. Любанька где-то с ребятишками играет. - Если честно, мне тоже неохота сидеть одной и смотреть на улицу. Я вот все думаю: а не прожить ли нам с тобой остаток жизни вместе? Ты ещё мужчина в полном соку, да и я ещё не захирела. Тебе, Терентий Осипович, не мешало бы сбрить броду и усы, бросить палку. Что ты за неё уцепился? Изображаешь из себя старика, а сам совсем ещё не старый. - Сбрить бороду и усы, конечно, можно, но выбросить палку - проблема: у меня артрит. И потом, Шура, ты же знаешь, что дом свой я подписал сыну, снохе, да ещё Любаньке. Так что дом мне не принадлежит. - Чудак ты, Терентий. Ты что же, думаешь, что я из-за дома предлагаю сойтись? Да нужен мне твой дом, как корове пятая нога! У меня свой дом, и оставлять его некому: муж и дети погибли на войне. Шура заплакала, а Терентий, обняв её, сказал примирительно: - Прости, Шура. Я как думаю: давай поживём вместе, попривыкнем друг к другу. Только знай, что Любаньку я не брошу, придётся и тебе полюбить её. А артрит будем лечить, полегчает - палку брошу, обещаю. Бороду и усы сбрею, надену костюм, медали на пиджак повешу, и пойдём мы с тобой в загс. Согласна ты взять мою фамилию? Будешь Александра Фролова. Шура вытерла слёзы и в порыве благодарности за тёплые слова обняла и поцеловала Терентия. Они ещё посидели возле дома Фроловых. Шура гладила Терентия по голове, а он блаженно улыбался. В этот памятный день Колиного возвращения две пары решили соединить свои жизни: Фёдор и Роза, Терентий и Шура. Жизнь не стоит на месте. Два месяца после возвращения Фаины домой пролетели как один день. Спокойная жизнь в доме Глебовых кончилась: к Коле приходили друзья, подруги, и они от души веселились. Фаина приняла предложение деда и бабушки и поселилась у них в трёхкомнатной квартире, где ей выделили изолированную комнату. Никто и ничто не мешали ей заниматься личными делами. Она писала письма Дмитрию, а от него получала по два-три письма в неделю. Фаина сидела в своей комнате и читала письмо от мужа: «Дорогая, моя любимая Фая! Получил от тебя письмо. Рад, что дома всё хорошо. Почему ты не сообщаешь, как твоё здоровье? Береги себя и нашего малыша, ешь больше витаминов. Денег, которые я высылаю, на здоровье не экономь. Мне здесь деньги не нужны: я на всём готовом. А что нет работы, может, это к лучшему. Когда родишь сына, а может, дочку, тогда и устроишься на работу. Няньки найдутся. Фая, я очень по тебе скучаю, по твоим глазам, по твоим губам, по твоим рукам... Одна отрада - тайга. Какая здесь красотища, ты бы видела, дорогая! На границе неспокойно: в тайгу под видом собирателей жень-шеня переходят границу китайцы. Жду от тебя писем. Когда что-то прояснится с моим переводом в центр России, я тут же сообщу. Крепко целую и обнимаю. Твой Дмитрий». Плавное течение жизни нарушил Юра Митрохин. В воскресенье, приехав из Павловска, он пришёл к Фаине. Постучав в дверь, вошёл в комнату с букетом цветов. Весело, непринуждённо, он сказал: - Здравствуй, долгожданная подружка! Нам надо поговорить. - Он подал ей цветы. - Это тебе, Фена-Фаина. Будь всегда так же красива, как эти цветы. - Спасибо, Юра, - ответила Фаина, - а надо ли поговорить? - А как же? Обязательно надо. Помнишь, ты писала, что мы поговорим о наших отношениях, когда приедешь. И вдруг я узнаю, что ты вышла замуж! Ты же ничего об этом не писала, видно, и не собиралась тогда. Так что ж случилось? - Ничего особенного. Просто я теперь дома и несказанно этому рада. - И это всё? Теперь понятно, почему ты одна, а муж «объелся груш». Выходи за меня, Фена. Ребёнок будет наш. Я тебя очень люблю, и малыша буду любить. Пожалуйста, не отказывай. - Он встал перед ней на колени и продолжил. - Уедем в Павловск. Там у меня квартира и работа. И тебе в школе место найдётся. Соглашайся, Фена. Я люблю тебя и постараюсь, чтоб ты была счастлива. Фаина жалела Юру: - Встань, Юра! Твоё предложение я принять не могу. Я вышла замуж за любимого человека. Сейчас его со мной нет, потому что он служит на границе. Он меня тоже любит и не забывает. Посмотри, сколько писем я от него получила! Я, Юра, жена офицера, и мой удел ждать его со службы. Прости. Юра встал с колен, отряхнул рукой с брюк невидимую пыль и твёрдым Митрохинским голосом произнёс: Вот и поговорили! Прости за непрошенное вторжение в твою жизнь, Фаина Васильевна. Будь счастлива! Он открыл дверь комнаты, вышел и аккуратно прикрыл за собой дверь. - Вот и всё. Разговор окончен. Теперь расставлены все точки над і. Фаина привыкла к неожиданностям, и, чтобы удивить её, надо было потрудиться. Встреча возле клуба с бывшей учительницей истории Ниной Ивановной Колокольниковой удивила Фаину. Нина Ивановна давно уже уехала к себе на родину в Ивановскую область. И вдруг она появляется в Крутове, да ещё в клубе. - Глебова! Забыла твоё имя, - воскликнула Нина Ивановна, увидев Фаину. - Я Фаина. - Фаина, не верю своим глазам. Мне говорили, что ты учительствуешь где-то на краю света. Приехала что ли? Где ты работаешь? - К сожалению, нигде. Вакантных мест в школах не осталось: поздно приехав. - Надо же! Как кстати мы с тобой встретились! В Крутовскую школу рабочей молодёжи требуется директор. Я здесь как раз по этому поводу. Завтра утром я жду тебя в роно. Как ты нас выручила. - Кого это вас? - Завроно, а особенно меня. - Справлюсь ли я? - Справишься. Я знаю твои организаторские способности ещё по школе. Утром следующего дня Фаина была в роно. Изучив её трудовую книжку, завроно удовлетворённо сказала: - Из молодых, да ранняя. Работы в ШРМ непочатый край. Прежний директор не справился. Вся надежда на вас, молодых, энергичных. Надо постараться создать все условия для обучения рабочей молодёжи, которой пришлось прервать учебу из-за войны. - Она пожала Фаине руку и ещё сказала: «Успеха Вам. Дерзайте!» «Так в возрасте двадцати четырёх лет началась руководящая деятельность на ниве просвещения в родных краях Миловидовой Фаины Васильевны, - прощаясь, сказала Нина Ивановна. - Поздравляю! По возникшим вопросам обращайтесь в роно». Встреча с инспектором роно Колокольниковой Ниной Ивановной оказалась судьбоносной и во многом повлияла на жизнь Фаины. На первом же заседании педсовета прежний директор ШРМ Иван Павлович Гладков представил Фаину своим коллегам. - Прошу любить и жаловать нового директора Фаину Васильевну Миловидову. Учителя захлопали. Преподаватель химии и биологии Ольга Михайловна сказала: - Знаем мы нашу ученицу Глебову от и до. Мы рады, что не назначили руководителя со стороны. Теперь пусть она решает проблемы, которых накопилось выше крыши. - Спасибо, Ольга Михайловна. Иван Павлович остаётся в школе, будет преподавать физику и математику. А решать проблему создания материальной базы для обучения работающей молодёжи нам придётся вместе. Прошу вас, учителя-предметники, составить перечень необходимых наглядных пособий, учебников, литературы, оборудования для кабинетов и т.п. не позднее завтрашнего дня. - Так у нас и кабинетов-то ещё нет, - ответила учитель истории Евдокия Осиповна. - Будут. Фабрика поможет переоборудовать приспособленное под школу здание милиции и почты. - Фаина Васильевна, извините, Вы видели, как «помогает» фабрика? Не школа, а одни слёзы, - раздражённо заметила Ольга Михайловна. - Под лежачий камень вода не течёт. Просящему да подадут. Я жду ваших предложений, - строго сказала Фаина. Когда педсовет закончился, Ольга Михайловна подошла к Фаине и посоветовала: - Фаина Васильевна, когда пойдёте к директору фабрики, не ведите себя, как бедная родственница. Не просите, а требуйте, будьте пожёстче. Иван Павлович деликатничал, просил неубедительно, а директор только обещал, но ничего не делал. Хорошего человека сняли с должности. Не наступайте на те же грабли. Фаина ещё поговорила с Иваном Павловичем, чтобы выяснить, что за человек директор фабрики. Фаина, полная решимости добиться денег и ремонта, направилась в дирекцию. Секретарь доложила директору: - Григорий Викторович! К Вам директор ШРМ. - Приглашай! Фаина вошла в кабинет и поздоровалась. Директор посмотрел на неё и спросил: - А где же директор? - Я директор. Звать меня Миловидова Фаина Васильевна. - А где Иван Павлович? - Его освободили от должности, между прочим, не без Вашего участия. - А при чём тут я? - удивился директор. - Вы, Григорий Викторович, имеете к этому самое прямое отношение: в ремонте школы не помогали, денег на мебель, учебники и наглядные пособия не выделяли, дров вовремя не подвозили. Школа стала не похожа на учебное заведение, а больше напоминает сарай. В своей работе Вы руководствуетесь двумя лозунгами: «Пятилетку в четыре года!» За перевыполнение плана Вы получаете грамоты, премии, за счёт полученной прибыли строите жильё. Выполняя второй лозунг: «Всё лучшее детям, всё молодёжи!» содержите ясли, детсад, клуб, но забываете про школу. В школе учатся Ваши рабочие, и Вы просто обязаны помогать нам, учителям, их обучать. А Вы только отмахиваетесь от нас, как от назойливых мух. Я уверена, что в бюджете фабрики, если захотеть, найдутся средства для создания нормальных условий ученикам и учителям. Разве я не права? Фаина смотрела на директора в упор своим сверлящим, проницательным взглядом, от которого директору стало не по себе. Он сказал: - Что Вы, Фаина Васильевна, так распалились? Давайте Ваши бумаги. Мы рассмотрим с главным бухгалтером. - У меня, Григорий Викторович, к сожалению, только один рукописный экземпляр заявки. Прошу Вас дать указание машинистке, чтоб она перепечатала заявку в двух экземплярах. Секретарь зарегистрирует письмо, поставит номер, дату и срок рассмотрения. «А эта штучка не проста. Надо держать с ней ухо востро», - подумал директор, а вслух сказал: - Повторяю: давайте Ваши бумаги. В начале следующей недели заходите. - Я зайду завтра утром, - с улыбкой, но твёрдо сказала Фаина. - А сегодня вечером я жду Вас, Григорий Викторович, в школе. Пройдёмся по школе, ведь Вы ни разу там не были. Решить проблему можно лишь тогда, когда столкнёшься с ней вплотную и воочию с ней ознакомишься. - Сегодня я не могу. У меня по плану посещение стройки. Фаина проявила настойчивость: - Стройка никуда не денется. Там прораб, мастера. У нас же в школе рабочих из строительного отдела не было никогда. Уверяю Вас, экскурсия по школе займёт пять минут. Успеете и на стройку, если это уж очень необходимо. Директор фабрики всеми силами старался отделаться от Фаины: - Обещаю, как только будет время, я обязательно зайду в школу. Хорошо, Фаина Васильевна? - Нет, не хорошо! Так дело не пойдёт. Меня не устраивает это Ваше обещание зайти «как-нибудь» и «когда-нибудь». Я настаиваю, чтобы Вы пришли именно сегодня, я Вас надолго не задержу, тем более, что дорога на стройку идёт мимо школы. Тесное сотрудничество школы и производства выгодно обеим сторонам. Создадим условия - можем давать Вашим рабочим среднее образование. А со временем можно открыть техникум. Это привлечёт кадры, которых Вам не хватает. Не придётся Вашим мастерам ездить по стране и вербовать молодых девушек на работу в качестве ткачих на Вашу фабрику. «А ведь Фаина Васильевна говорит дело. Перспектива очевидна, стоит подумать», - решил директор. - Лады, молодой директор. Зайду я сегодня в школу. Но только на пяток минут. Пять минут растянулись на пятьдесят. Осмотрев школу, внимательно ознакомившись с заявкой, директор невесело заключил: - Вы правы, Фаина Васильевна, я виноват, что школа находится в плачевном состоянии. О молодых кадрах я тоже не проявлял заботу, каюсь. Будем исправлять. Завтра же поезжайте в Юрьевск в магазин, отберите всё необходимое по списку, выпишите счёт. Мы оплатим. Транспорт для поездки мы Вам выделим. И реконструкцию здания проведём. Фаина радостно улыбнулась своей притягательной улыбкой: - Спасибо, Григорий Викторович! Я всё так и сделаю. А Вы, оказывается, хороший человек и понимающий руководитель, а не непробиваемый чурбан, как мне говорили. - Упрямый я, точно, но не чурбан, - усмехнулся директор, - Вы тоже, как мне показалось вначале, не «синий чулок». А жильё у Вас есть? Предлагаю отдельную комнату в молодёжном общежитии. С этого и начнём объединение школы и производства. - Спасибо, но в жилье я не нуждаюсь. Я местная. Уходил директор фабрики из школы совсем в другом настроении. Он подумал: «Вот они какие, молодые кадры: энергичные, несговорчивые, настырные, зубастые: палец в рот не клади. Надо помочь им найти своё место под солнцем». От декретного отпуска Фаина отказалась. Чувствовала она себя хорошо, работа с утра до позднего вечера не изнуряла её, а придавала силы. Взрослые ученики на директора «в интересном положении» смотрели с пониманием: некоторые из них были уже отцами, матерями, кое-кто ждал ребёнка. Прошло полгода, у Фаины родился сын, которого назвали Сергеем. Василий дал телеграмму Дмитрию: РОДИЛСЯ СЫН СЕРГЕЙ ТЧК ПОЗДРАВЛЯЕМ ЖДЁМ ДОМОЙ ТЧК ЦЕЛУЕМ ФАИНА ВАСИЛИЙ На заставе поздравляли Дмитрия. Он принимал поздравления, радостно улыбался. «Скоро увижу сыночка, обниму свою любимую жёнушку, - думал он. - В штабе на подписи лежит мой рапорт. Дело шло ни шатко, ни валко, теперь, как мне сказали, идёт к завершению». Муж инспектора роно Колокольниковой - начальник областного управления МГБ - по просьбе Нины Ивановны связался с высшим руководством, и дело быстро завертелось. В Юрьевском управлении уже ждали участника Великой Отечественной войны, орденоносца Миловидова Дмитрия Ивановича. Ждала его и Фаина с маленьким сыном и все родные. Миловидов приехал, когда сыну исполнилось два месяца. Сначала он побывал дома, повидался с родителями, сёстрами, и через два дня отбыл в Крутово. Ему не терпелось увидеть жену и сына. Фаина с дедом и бабкой ждали Дмитрия к вечеру, но он постучал в дверь рано утром. Дед Фима ворчал: - Кого это принесло с раннего утра? Он надел шлепанцы и пошёл открывать дверь. - Ба! Да это ты, Дмитрий! А мы ждали тебя только к вечеру. Груша поставила тесто, хотела тебя встретить горячими пирогами. Ну что же ты стоишь, проходи скорей, раздевайся. Вот Фаина-то обрадуется! Бабушка Груша и Фаина, услышав голос Дмитрия, уже появились в прихожей. Они суетились, обнимали, целовали его, помогали снять сапоги и надеть домашние плетушки. Фаина взяла мужа за руку и, глядя ему в глаза и радостно улыбаясь, сказала: - Митя, умойся с дороги. Сейчас будем завтракать. - Нет, Фаиночка. Сначала я хочу увидеть Серёжку. Я так мечтал вас увидеть! Серёжа крепко спал, посапывая. На подушке лежала выпавшая изо рта соска-пустышка. На Дмитрия накатила волна нежности, ему страшно захотелось взять сына на руки, прижать к груди, расцеловать. Он подался вперёд и наклонился над кроваткой. Фаина поняла его порыв, но она тихонько сказала: - Потерпи, Митя, пожалуйста. Не буди Серёжу. Через час он сам проснётся, есть запросит. Дмитрий согласно кивнул головой: - Какой он маленький, пухленький, румяненький. А глазки у него какие? - Глазки твои - вишенки. Молока у меня достаточно, аппетит у него хороший. Оттого и пухленький. Бабушка Груша на скорую руку на сковороде испекла в масле пресные лепёшки. Дмитрий уплетал румяные горячие лепёшки с молоком и радовался: «Наконец, я дома». Он вырос в деревне, в крестьянской семье. Жизнь в посёлке мало чем отличалась от деревенской жизни, и Дмитрий легко включился в уклад жизни родственников Фаины, сочетая все семейные заботы с ответственной, занимающей много времени, службой. По воскресеньям приезжали гости из Юрьевска: двоюродные сёстры деда со своими домочадцами. Они привозили с собой в бутылках из-под кефира маринованные сливы, терновник, яблочный и сливовый сок. Дед оставил родным в Юрьевске дом и фруктовый сад, поменяв их на трёхкомнатную квартиру в Крутово. Все выходные в гостиной - дым коромыслом. Дед Фима и тётка Олимпиада настойчиво звали Дмитрия разделить с ними веселье. Но он всегда отказывался, чем вызывал их недовольство. Гости пили, пели, вели громкие разговоры, курили. Табачный дым проникал в комнату, где находился ребёнок. Плохо становилось и Фаине, которая ждала второго ребёнка. До глубокой ночи гости играли в лото. Сквозь тонкую перегородку слышались голоса игроков, выкрикивающих номера бочонков: одиннадцать - барабанные палочки, двадцать два - уточки, сорок четыре - стульчики, сорок пять - баба ягодка опять, шестьдесят девять - туды-суды, девяносто - дед-сколько ему лет... Дед Фима и бабушка Груша, много лет жившие душа в душу, начали ссориться. По заведённому обычаю бабушка по воскресеньям пекла пироги. Фаина, Дмитрий и дед всегда ждали горячих пирожков. Юрьевская орава сметала всё: пироги, картошку, солёные огурцы, помидоры, грибы - всё, что припасали на зиму. Дед Фима вместе с сёстрами и зятьями пил водку. Стал жаловаться на одышку, боли в сердце. Бабушка предупреждала: - Ефим! Скажи Олимпиаде, Ефросинье, если они не уймутся, чтоб ноги их не было в нашем доме! Если сам не скажешь, я сама им укажу на дверь. Один единственный день в неделю, когда мы своей семьёй собираемся вместе, спокойно провести не можем. Фае надо готовиться к урокам, писать диссертацию, Мите тоже надо отдохнуть от службы. А ты, Ефим, от таких пирушек ноги протянешь не молоденький уж. А обо мне и говорить нечего: ни сна, ни отдыха с ними не вижу. Стели им постели на диване, на кровати, на полу: цыганский табор, а не квартира. А Фаине потом приходится тащить воз постельного белья стирать в прачечную, а Дмитрий вынужден её провожать и встречать. Мало нам своего белья! Пойми ты, старый пень! Уж если ты без своих сестриц не можешь жить, то по воскресеньям езжай к ним сам. Поживёшь в своём собственном доме. Кто из них поговорил с Липой и Фросей, но они ездить перестали. Прошло два месяца, но дед продолжа дуться, непонятно, на кого. У Дмитрия служба была трудная и сложная, он часто уезжал в командировку. По приезде домой искал покоя, уединялся в спальне или шёл в детскую к сыну. В один из дней, приехав из командировки, Дмитрий поужинал и играл с Серёжей. Из кухни через полуоткрытую дверь слышались голоса: разговаривали дед и бабушка. - Груша, вот ты всё защищаешь зятя! Он такой хороший, домовитый, такой «белый и пушистый». Ты довольна, что он служит в системе госбезопасности. А на хрена нам эта система! Мы - Советский Союз! Попробуй, к нам сунься, наломаем бока, как в сорок пятом году. Без МГБ обойдёмся. Нам нужен зять попроще. Чем плох был Василий, что Фена сбежала от него на край света. Он весёлый, общительный, уважительный. А этот: нашёл - молчит, потерял - молчит. Не хочет якшаться с нами: портными, ткачами, гнушается с нами за столом посидеть, поговорить, рюмочку выпить брезгует. Бабушка возмутилась и с горячностью возразила: - Прожила с тобой, Ефим, столько лет и не догадывалась, что ты такой злой, желчный человек. Умело маскировался, чтобы нравиться мне и окружающим, или ты от старости стал таким вредным. А по мне, так Митя - хороший человек, трезвый, честный, верный, семьянин отличный. Он любит Фаю и Серёженьку. К нам относится с уважением, во всём помогает, разговаривает по делу. А если он с вами отказывается выпить, так это ему плюс. Отстань, Ефим, от него! - У тебя всё плюсы да минусы. Значит, по-твоему, я из плюса в минус превратился? Ну, спасибо, удружила, сарая бестия. - Не в минус ты превратился, а в знак вопроса или даже в икс. - Понятно. Вы все представители, а мы неизвестно кто! Похоже, что я - работник сельского хозяйства: кормлю и дою наших коз Любку и Цыганку, убираю г... но за хряком, выращиваю овощи на выделенном нам участке коллективного сада, развожу кур, пасу гусей, снабжаю грибами. - Бесстыдник ты, Ефим! Разве Дмитрий тебе не помогает? Он заготавливает сено и веники для коз, построил курятник, сарай для животных, начал строить садовый домик, пилит, колет дрова, провёл водопровод к нашему дому и к соседнему, привёз саженцы плодовых деревьев и кустов, посадил их вместе с тобой и Фаей. Мало тебе? Ума и памяти ты лишился. Подумай своими куриными мозгами. Грибами он, видите ли, снабжает. А разве мы не вместе с тобой ходим в лес? Разве не вместе солим овощи и грибы, варим варенье из лесных ягод? - Да ладно! Понял я всё! Это Офроха с Липой жужжали мне в уши. Я же, дурак, слушал их и по пьяни надумывал черти-что. Груша, поверь, не буду больше пить. Что-то худо мне в последнее время. Из бани иду, ноги не несут, одышка мучает, сто раз останавливаюсь отдохнуть. Услышанный нечаянно разговор деда с бабушкой обеспокоил Дмитрия. «Я со своим приездом пришёлся не ко двору. А кто такой Василий? Почему Фаина мне ничего о нём не говорила? Где он сейчас? Может, они встречаются?» - волновался Миловидов. Проклятая ревность снова охватила его. Он ходил весь день мрачнее тучи. Дела валились из рук. Бабушка заметила его необычное состояние, спросила: - Митя, что с тобой, ты не заболел? - Нет, бабуля! Просто на работе сложилась сложная обстановка, заставляет задуматься. Поздно вечером пришла из школы Фаина. К её удивлению, Дмитрий не встретил её, не поцеловал, не помог раздеться. Она прошла в спальню. - Что-то случилось? - спросила она у стоящего у окна к ней спиной мужа. - Фая! Мне тяжело об этом говорить. Я случайно услышал разговор деда и бабушки. Нам надо искать новое жильё, жить самостоятельно. Я понимаю, что будет трудно, у нас будет ещё маленький ребёнок. Без поддержки со стороны и с работой непременно будут сложности. Я тут подумал и решил уехать на родину. Устроюсь на работу, получу ведомственное жильё и заберу тебя с детьми. Ecли согласна, мы можем сейчас ехать вместе. Поживём у моих родителей. - Да о чём же они говорили, что так тебя расстроило? - Спроси, Фая, их сама. Он разделся и лёг спать. Конечно же, он не спал. Фаина вошла в кухню, где бабушка ждала её ужинать. Они долго разговаривали, обе плакали, сидя в обнимку. Дмитрий уехал в Юрьевск на раннем автобусе. От завтрака он отказался. Фаина тоже не сомкнула глаз. Ни ночью, ни утром, она ни о чём не спросила Дмитрия. Она очень хорошо его знала. Упоминание деда о Василии вывело его из равновесия. Сгоряча этот Отелло мог совершить то, что потом исправить нельзя. Обида на деда была столь сильна, что он из любимого дедушки стал для Фаины чужим. Когда утром дед подошёл к ней и пожелал доброго утра, она от него отвернулась и вышла из кухни. - Что это с ней? - спросил он бабушку. - Не с ней, а с тобой! Добился своего? Что Митя не сделает, всё тебе не так. Вот и лопнуло у него терпение. Уезжает он, оставляет Фаю с ребёнком. Ты всё время будешь его с Василием сравнивать? Это забытая история. Чем тебе Митя не угодил? Так вышло, что он слышал, как ты его «костил». Внучку ты тоже потерял. Если Фая поедет с ним, я уйду жить к Дарье. А если Фая останется без мужа по твоей вине, то мы с ней вместе уйдём. Живи тогда со своими разговорчивыми пьяницами. - Да я, - заплакал дед, - да я... - Что «да я»? В ногах надо валяться у внучки и зятя, вымаливать прощение. Если что плохое случится с Фаей, Серёжей или будущим ребёнком – прокляну. Чего ты наплёл про Василия? Кто тебя просил? Дед заплакал сильнее, подошёл к жене и спросил: - Груша, что же мне теперь делать? - Не знаю. Делай, что совесть подскажет. А меня больше ни о чём не спрашивай. Дед Фима по-прежнему занимался хозяйственными делами. Без своих сестер он ни разу не прикоснулся к рюмке. Почти ни с кем не разговаривал, мало ел, похудел, как-то сразу состарился, согнулся, стал ниже ростом. Разговаривал он с козой Любкой. - Вот такие дела, Любка. Живу я в доме, как чужой. Даже бабушка и внучка, не хотят со мной говорить. Поделом мне. А я не смею подойти к зятю и внучке и попросить прощения. Как решиться мне на это? Ведь надо, Любка, да? Любка заблеяла: «Бя-а-а!» - Значит, да! Сегодня же пойду просить прощения. Дед Фима едва дождался приезда Дмитрия и прихода Фаины из школы. Пока они ужинали на кухне, дед сидел за столом в зале и делал вид, что читает газету. Фаина, накормив Серёжу, уложила его спать и села проверять тетради. Дмитрий - тоже просматривал бумаги, разложенные на письменном столе. Дед Фима, решившись, постучал в дверь и открыл её. Фаина оглянулась и, увидев деда, повернулась к нему. Тот подошёл и неожиданно бухнулся перед ней на колени. - Дедуля, что ты делаешь? Встань сейчас же! - удивилась она. - Не встану, пока вы меня не выслушаете. - Говори, дедушка. Мы тебя внимательно слушаем. - Простите меня за мою глупую болтовню. Это я с пьяных глаз да со слов Липки и Фроськи наплёл ерунды. Простите меня. Дед заплакал, а Фаина сказала: - Дедушка, ты так изменился. Где твоя порядочность, честь, ум, доброта? Ты превратился в марионетку твои сестрички могли тобой манипулировать, наговаривая из зависти на Митю, и их поддерживали пьяницы-мужья. Сами пьют, бездельничают и хотят, чтобы и мой муж был такой же. Да не будет он таким никогда! Я его люблю, и никто нас не разлучит. Я-то тебя прощаю, но простит ли Митя - не знаю. Дед зарыдал. Фаине невыносимо было смотреть на стоящего на коленях любимого деда. Она подхватила его под руки, пытаясь поднять с пола. У Дмитрия, глядя на страдания деда, защемило сердце. Он помог деду подняться. Дед Фима сел на стул, вынул носовой платок и начал сморкаться. - Дмитрий Иванович, - сказал он, - я знаю, что Вы хороший, честный, работящий человек, любите мою внученьку и Серёженьку Простите меня. Я не со зла, а из-за пьянки. Не уезжайте, живите с нами. Я не выживу, если Вы уедете. Он снова заплакал, а Дмитрий подумал: «Как жалок дедушка! В сущности, он неплохой человек. Целый день на ногах, хлопочет, чтобы в доме был достаток. Жаль, что он шёл на поводу у родственников. С кем в жизни не бывает! Чувствую, что он искренне раскаивается». Он подошёл к деду и сказал: - Дедушка Фима, я тебя прощаю. В жизни всякое бывает. Скажи мне только, кто такой Василий? - Да это друг Фаины, с которым она дружила, когда училась в институте, а он служил в музвзводе части, которая базировалась у нас в посёлке. Когда Фая окончила институт, и её распределили на работу в Хабаровский край, они решили расписаться, чтобы внучка осталась дома. Воинскую часть, в которой служил Василий, перевели далеко от Крутова. Короче, так сложились обстоятельства, что они не успели по каким-то причинам расписаться, и Фая уехала с подругами в Хабаровск, а там - на Камчатку. Василий демобилизовался и отбыл в Харьков. Прислал всего одно письмо с обратным адресом. Мы писали ему, но ответа не получили. Где он теперь, одному богу известно. Вот и вся история. - Большущее спасибо, дедушка. Мы с Фаей тебя прощаем и никуда не уезжаем. А ты береги себя. Ты нам очень нужен. Ну что - мир? Миловидов подошёл ближе к деду и обнял его. Подошла к ним и Фаина, и они несколько минут стояли, обнявшись, и молчали. - Ну, спасибо, внучка и сынок! Теперь заживём! Оживился дед Фима. Прошло два года. Школа рабочей молодёжи стала неузнаваема. Рабочие строительного отдела фабрики обшили снаружи новеньким тёсом стены, заменили крышу, покрасив её в тёмно-красный цвет, и она празднично выделялась на фоне голубого неба. Над обновлённым крыльцом красовалась вывеска: «КРУТОВСКАЯ ШКОЛА РАБОЧЕЙ МОЛОДЁЖИ». А качеству ремонта внутри здания можно только позавидовать. Новая школьная мебель, занавески на окнах, портреты членов ЦК КПСС и Политбюро, множество наглядных пособий довершали преобразование школы. О Фаине в Октябрьском районе города заговорили как о самом молодом, энергичном, пробиваемом директоре. На заседаниях завгороно ставил Миловидову в качестве примера современным руководителям. А Григория Викторовича вызвали в главк Минлегпрома и наградили грамотой за создание условий для обучения молодёжи. И в Крутово приезжали руководители школ и предприятий перенимать опыт организации работы ШРМ. На совещаниях, семинарах Фаина часто встречалась с директором Крутовской средней школой Марией Ильиничной Афониной. Она уважительно относилась к молодому директору ШРМ и желала её иметь в качестве своего помощника. В конце августа они ехали на автобусе из Юрьевска с совещания пропагандистов. Мария Ильинична сказала: - Фаина Васильевна, в школе постоянно растёт количество учеников. Нам уже положен второй завуч. У Вас двое малышей, и работа в вечернее время, я думаю, Вам в тягость. Переводитесь в нашу школу завучем. Я дам согласие. Буду рада с Вами вместе работать. - Большое спасибо за предложение. Я посоветуюсь с мужем. Завтра же дам ответ. Сама же Фаина, конечно, мечтала о работе в средней общеобразовательной школе. Через неделю её мечта сбылась. Встречала её бессменная завуч, учительница немецкого языка, которая раньше учила Фаину, Александра Сергеевна Алферова. - Ну что ж, Фаина Глебова, прости, Миловидова, поздравляю тебя с назначением в нашу школу завучем. Работа ответственная, придётся отвечать за весь устный процесс и за работу с кадрами. Знаю твою, извини, настырность (в хорошем смысле, разумеется), и желание всегда и во всём быть первой и верю, что у тебя всё получится. Нужна моя помощь - пожалуйста. Прими мой совет: не заводи дружбу с кем-то из учителей, не отмечай любимчиков, что поможет тебе одинаково относиться к подчинённым, тем самым избежать в коллективе зависти, недоверия, а иногда - подхалимства. В ШРМ есть хороший человек - Ольга Михайловна Князькина. Ты с нею работала и хорошо её знаешь. Муж у неё доктор Павел Георгиевич и друзья - интеллигентные, порядочные люди. Вот с ними стоит поддерживать отношения. Твои бывшие учителя Вера Аркадьевна, Мария Дмитриевна уже на пенсии, а я не в твоём подчинении. Можете с мужем приходить к Вере Аркадьевне, её муж Иван Васильевич - юрист, очень интересный человек, умный, увлекающийся, интеллектуал. По воскресеньям мы собираемся у них, играем в преферанс, обсуждаем, что происходит в мире. Будет желание - приходите. - Александра Сергеевна, я так Вам благодарна и за знание немецкого языка, что Вы в меня вложили и которое мне пригодилось в жизни, и за радушный приём, и за советы. Я бы хотела походить на Вас. Вы так красиво и складно, без бумажки, выступаете перед учителями, учениками и родителями, так красиво и со вкусом одеваетесь! - Фаина, я бы тебе не советовала подражать кому-либо в одежде. Надо выработать свой стиль, ориентироваться на то, что тебе подходит. Чтобы выглядеть элегантно, старайся избегать кричащих расцветок, цветастого, цыганского, всяких рюшечек, а придерживайся классического стиля, в то же время от моды не отставай. Мы об этом ещё поговорим не раз. А чтобы говорить красиво и складно, не запинаясь, без бумажки, надо заранее подумать, подготовиться. Понимаешь - заранее! Ко всему надо готовиться. Самое главное, о чём я забыла тебе сказать: ты должна знать, что Вера Аркадьевна Молитвослова - по мужу Белина и Мария Дмитриевна Покровская - из семей священнослужителей. Мой муж арестован по доносу, репрессирован, а я выслана из Москвы. Иван Васильевич Белин - бывший кадет, отбывал наказание. А сейчас мы послушные граждане СССР и служим Родине честно. Возможно, знакомство с нами как-то повредит Вашему мужу, Фаина, поэтому подумайте, пожалуйста, над моими словами. Но я бы очень хотела, чтобы твои природные данные сочетались с традициями русской интеллигенции, у которой есть что перенять. Я познакомлю тебя с заведующей ателье, прекрасной закройщицей Маслюковой Надеждой Евгеньевной. Она даст тебе совет, как красиво и со вкусом одеваться. Фаина обняла свою бывшую учительницу и наставницу и ещё раз сказала: «Спасибо». Так началась долголетняя работа Фаины в родной школе. Прошло ещё два года. Дети, Серёжа и Марина, подрастали. Все домашние дела и забота о внуках легла на плечи бабушки и деда. Фаина целиком отдавалась работе. Она снова, как и в Кихчике, руководила литературно-творческим кружком, выпускала рукописный «Литературный журнал», стенгазету, ежемесячный школьный радиожурнал «Пчела». Члены литкружка посылали свои заметки и стихи в редакцию «Пионерской правды», проводили литературные вечера. Продвигалась, хотя не так быстро, как хотелось Фаине, работа над диссертацией. В конце учебного года директор Мария Ильинична позвала завучей к себе в кабинет. Погода стояла солнечная, тёплая, в кабинете было даже жарко, но Мария Ильинична зябко куталась в тёплый шерстяной платок, а на голову натянула берет. Пригласив женщин присесть, она сказала: - Дорогие мои помощницы, моё здоровье резко пошатнулось. Врачи признали у меня сердечно-сосудистое заболевание. Я уезжаю на родину в Ростовскую область, где меня ждёт брат. Директором назначен Ваш земляк, Гришин Семён Михайлович. Он приехал сюда вместе с женой, учительницей немецкого языка Ольгой Степановной и сыном Володей. У него здесь мать живёт в частном доме, так что жильём он будет обеспечен. Вчера вечером Гришины заходили ко мне, и я с ними познакомилась. Мне они показались воспитанными, культурными, всесторонне образованными людьми. Завтра уже вы будете под началом Семёна Михайловича. Всё будет хорошо. Меня же не поминайте лихом. Мария Ильинична в тот же день уехала. Через день Семён Михайлович знакомился со школой, учителями, беседовал с завучами, завхозом. Фаине понравился скромный, спокойный, рассудительный директор, в прошлом офицер Советской Армии. Под стать ему была и его супруга. Белокурая, несколько полноватая Ольга Степановна, в которой уживались чувство собственного достоинства и скромность, тоже произвела на всех приятное впечатление. Школа опустела: начались каникулы, учителя ушли в отпуска. Директор вызвал в кабинет секретаря и попросил пригласить Фаину Васильевну. Фаина вошла в кабинет, поздоровалась. - Присаживайтесь, Фаина Васильевна! Скажите, с какими трудностями Вам пришлось столкнуться будучи директором школы на Камчатке и Крутовской ШРМ? - Трудности есть в любой работе. Но не так страшен черт, как его малюют. Главное, было бы желание делать свою работу хорошо и с пользой для школы. Терпение и труд всё перетрут. - Я слышал, что Вы, Фаина Васильевна, как раз и делали свою работу с большой пользой для школы. Так не боитесь сейчас заняться хозяйственными делами и повременить с отпуском? - Даже не знаю, Семён Михайлович. - Я ухожу в отпуск. Мне до холодов необходимо подремонтировать дом: он от времени порядком обветшал. Вам я доверяю и оставляю за себя. В июле-августе отгуляете свои сорок восемь дней отпуска. Хорошо? Мы с завхозом наметили, что надо сделать. Он опытный человек, вместе справитесь. Так и повелось. В течение двух лет Фаина в июне-июле исполняла обязанности директора школы. В результате в сентябре она была назначена приказом облоно директором школы. А Семён Михайлович был переведён в Юрьевск на должность заведующего гороно. Но на этом связь с Гришиными не прервалась, их дружба с Фаиной стала ещё теснее. Школу лихорадило. Учеников в школе становилось всё больше. Из соседних сельских начальных школ в пятый класс поступила масса детей. В школьном интернате не хватало мест. Александра Сергееевна и вновь назначенный завуч Владимир Васильевич ломали голову над расписанием. Фаину полностью захватили хозяйственные дела. В посёлке Сокол расформировали лётную часть, аэродром перестал существовать. Фаина договорилась с руководством воинской части о передаче школе списанного грузовичка «ГАЗ-51» и старенького «Москвичонка». Завхоз Юрий Михайлович нашёл опытного шофёра, который оказался хорошим механиком и быстро привёл автомобили в рабочее состояние. Построили гараж, и обслуживание транспорта перевели на хозрасчёт. Сэкономленную сумму стоимости работ по перевозке дров для школы, и учителей, сэкономленные средства на покупку горюче-смазочных материалов бухгалтерия перечисляла на школьные нужды. Появились деньги. И пошла работа. В школе замуровали печи, перевели на центральное отопление, построив свою котельную. Провели канализацию. В бывшей церковно-приходской школе, где в три смены занимались учащиеся начальных классов, заменили перекрытия и кровлю, провели водопровод и канализацию. В каникулы ученики старших классов с родителями построили кирпичное одноэтажное здание, где разместились мастерские по металлу и по дереву, оснащённые станками и верстаками. В районе прозвали Фаину Давидом-строителем, а по итогам финансовой проверки за нарушение финансовой дисциплины Фаине дали выговор. На августовском совещании, выступая с докладом по итогам года, Фаина остро критиковала роно, райисполком, райком партии за равнодушное отношение к образованию и, в частности, о недопустимости трёхсменных занятий, которые отражаются на здоровье детей. Она приводила конкретные данные медицинского осмотра учеников и требовала строительства новой школы. Секретарь райкома грубо перебил Фаину: - Надоела ты, Миловидова, со своей школой! У нас в районе первая школа требует срочного капремонта. А ты каждый раз твердишь одно и то же: «Стройте мне новую школу!» - Во-первых, - еле сдерживая раздражение, стараясь быть спокойной, - ответила Фаина, - перебивать выступающего, тем более, женщину, - проявление невоспитанности. Кто Вам дал такое право, товарищ секретарь? Во-вторых, школа нужна не мне лично, я уже давно вышла из школьного возраста, а детям. Хлопочите о выделении дополнительных средств на строительство вместе с роно, с райисполкомом. Иначе я буду хлопотать сама от имени родителей. В зале дружно захлопали. Секретарь райкома покрылся красными пятнами, приподнялся с места и хотел что-то сказать. Председатель райисполкома, сидевший рядом с ним, удержал его за руку. Фаина, собравшись с духом, успешно закончила своё выступление. Так в лице секретаря райкома партии Назарова Владимира Петровича Фаина приобрела врага, и она скоро это почувствовала. Дня через два Фаина услышала шум мотора подъезжающей к школе машины. Она выглянула в окно. Из машины вышли инструктор по идеологической работе Титов и заведующая отделом образования и культуры Адмиралова. Не постучав, широко распахнув дверь, они вошли в кабинет. - Встречайте, Фаина Васильевна, представителей райкома партии. Мы к Вам с проверкой готовности школы к новому учебному году и состояния идеологической работы. - Что ж, проверяйте. Пройдите по школе, поговорите с завхозом, библиотекарем, секретарём-делопроизводителем. Больше в школе никого нет. Все или в отпуске, или работают в пионерском лагере воспитателями, - недружелюбно ответила Фаина. - Я так понимаю, что райком партии учёл критику и обратил особое внимание на нашу старенькую школу. Ладно, мешать не буду, смотрите всё сами. - Но Вы ведь не в отпуске, а на работе, так что, будьте любезны, проведите нас по школе, - с вызовом сказал инструктор Титов. - Моё сопровождение и ответы на Ваши вопросы Вам ни к чему. Вы заранее знаете, что ответить товарищу Назарову о результатах проверки, так ведь? - Вы, Фаина Васильевна, не слишком любезны. Правильно говорил Владимир Петрович, что Ваш женский монастырь надо было давно разогнать. Я сейчас шёл по коридору и сорвал несколько устаревших плакатов, - сказал Титов и бросил плакаты на стол. - Срывать плакаты я бы Вам, товарищ Титов, не советовала. Сделайте замечание, а мы посмотрим, насколько они значимы и справедливы, - отпарировала Фаина. - Значимы? А почему у Вас в кабинете висит портрет Ленина? Я бы посоветовал повесить портрет нынешнего вождя. - Чем Вам не угодил Владимир Ильич? Вы ведь руководствуетесь в Вашей работе идеями марксизма-ленинизма? А портрет Никиты Сергеевича висит в кабинете завучей. Идеологическая работа в школе проводится. Лично я, как пропагандист, провожу занятия с учителями и другими работниками школы, а классные руководители организуют проведение политинформации с учащимися. Об этом можете доложить товарищу Назарову с моих слов. А проверить мои слова рекомендую в учебное время, когда все на месте, тогда получите полную картину. Галина Васильевна может доложить, что областная комиссия по проверке готовности школы к приёму учащихся и дала высокую оценку. Мою фотографию, как руководителя и победителя в соцсоревновании, поместили на областной Доске почёта и вручили Почётную грамоту. А Владимиру Петровичу скажите, что прежде, чем разгонять наш «женский монастырь», надо разогнать ваш «мужской монастырь». - Не сомневайтесь, доложим. Поехали, Галина Васильевна. Всё яснее ясного. Райкомовцы уехали. Руководствуясь русской пословицей, что под лежачий камень вода не течёт, Фаина начала действовать. Начала свою работу сессия Верховного Совета СССР. «Более удобный случай для поездки в Москву вряд ли представится», - подумала она. Пригласив председателя общешкольного родительского комитета Бориса Николаевича Верещагина, Фаина предложила ему поехать в Москву с двумя-тремя активными родителями с ходатайством о строительстве новой школы. - Борис Николаевич! Поезжайте в Москву. Вы, родители, должны настойчиво просить новую школу. Причина, толкающая меня на этот отчаянный шаг, Вам известна, Документы, подтверждающие необходимость строительства новой школы, готовы. Я отдаю их вам. От вас лично зависит многое. Вы, как наш участковый, хорошо знаете работу милиции, можете пробиться к высшему руководству страны. Командировку мы Вам оплатим. Об освобождении Вас от работы на несколько дней с районным отделом милиции я договорюсь. На следующий день Вощинский, заведующий хлебопекарней Хлебодарова, управдом Лагунова во главе с Верещагиным были уже в Москве. Борис Николаевич нашёл общий язык с охраной. Дежурный капитан Зубов во время перерыва заседания Верховного Совета позвонил: - Альбина Леонидовна, тут у меня в дежурке делегация с периферии, не уходят, говорят, что вопрос «жизни или смерти», займёт всего три-пять минут. Доложите, пожалуйста, шефу. Принял «ходоков» Михаил Петрович. - Кто из Вас будет излагать суть вопроса? - Я, председатель родительского комитета Верещагин. - Хорошо, товарищ Верещагин. Говорите, пожалуйста, кратко. Краткость - сестра таланта. Выслушав Бориса Николаевича, мельком взглянув на документы, он снял трубку и попросил соединить с Юрьевским облисполкомом. - Тихон Степанович, в плане текущего года есть закладка новой школы? - Да, в областном центре будет начато строительство тридцать шестой школы, - ответил завоблисполкома. - Тихон Степанович, обстоятельства изменились. Я настоятельно прошу передать проект и средства в Каменецкий район для строительства школы в посёлке Крутово. Ходатайство и документацию Вам предоставят родители. Потом он обратился к «ходокам»: - Всё, товарищи. Я думаю, что ваш вопрос положительно решится в области. А директору школы передайте, что негоже «шагать через головы». Борис Николаевич подробно отчитался о своей поездке в Москву, Фаина с искоркой смеха в глазах сказала: - Действительно шагнули мы с Вами широко и высоко. Но каково?! Строить школу начнут уже в этом году! Знаю, что наше районное и областное начальство будут мною недовольны, но я не расстраиваюсь, игра стоит свеч: важен результат, а победителей не судят. Спасибо Вам, Борис Николаевич! Передайте от меня привет и благодарность Анне Афанасьевне и Марии Васильевне. Фаине всё-таки пришлось объясняться в обкоме КПСС. Завотделом образования Сергей Иванович Бубнов по телефону пригласил её для беседы. К десяти утра на «Москвичонке» Фаина подъехала к зданию Юрьевского обкома. Дежурный, проверив паспорт, сказал: - Идите в двенадцатый кабинет. Вас там ждут. Завотделом, увидев молодую, красивую, со вкусом одетую женщину, без страха и смущения, открыто смотревшую на него, сменил гнев на милость. - Проходите, товарищ Миловидова, садитесь. Хочу задать Вам вопрос: почему, занимая руководящую должность, Вы не спешили вступать в ряды КПСС? - спросил он. - Считала, что ещё не созрела. Бубнова удивил её ответ. - А сейчас созрели? - с усмешкой спросил он. - Считаю, да. Я поняла, что существует высшая правда, конечно, не библейская, а правда, которую старается отстаивать человек, и люди, которые понимал: этого человека и помогают ему. - Итак, товарищ Миловидова, Вы считаете, что высшая правда может быть только в Верховном Совете, а мы понять правду можем? - Можете, если захотите. Однако на районном уровне вместо понимания мы наткнулись только на грубость и притеснения. Разве трудно было понять, что трёхсменные занятия наносят вред знаниям и здоровью детей? Мы с родителями в облисполком обращались, но нам ответили, что средств нет. - А обком партии почему обошли? - Да потому, Сергей Иванович, что не было времени обходить все инстанции, время не ждёт. Сколько бы ещё пришлось писать просьб, ходатайств, подтверждающих справок?! Пришлось брать быка за рога. Извините, конечно, - закончила Фаина и улыбнулась своей знаменитой улыбкой. Усмехнулся и Сергей Иванович: - Будет Вам школа. Не только Верховный Совет, но и партия может понять высшую правду. Надо же придумать: «высшая правда!» Обком партии Вам поможет добиваться ускоренных темпов строительства. Заходите, не стесняйтесь. Нам нужны такие коммунисты. Извините, товарищ Миловидова, что отнял у Вас драгоценное время. До свидания, трудовых Вам успехов. Фаина не смогла удержаться и, прощаясь, сказала: - Сергей Иванович, Вы помогли бы мне сохранить драгоценное время, если бы сами приехали в школу и убедились в справедливости наших требований. Вот Вам и вся высшая правда. «А ведь права эта чертовка. Мы все приросли к своим креслам. Пора кое-кому пошевелиться и растрясти жирок. Выберу время - съезжу в Крутово, - подумал Сергей Иванович. Он позвонил завоблоно. - Георгий, что из себя представляет жалобщица Миловидова? - Почему жалобщица? Да Фаина Васильевна никогда и ни на кого не жалуется. Решает все свои проблемы сама. А вот на неё жалуется ваш Назаров: якобы Миловидова грозится разогнать их «мужской монастырь», он не может простить ей резкую критику с её стороны. - Так и сказала? Ничего себе! Назвать райком партии монастырём! Это правда? - Правда, да однобокая. Назаров послал в её школу инструкторов с проверкой, дав им напутствие: «Давно надо разогнать этот женский монастырь», на что и получил встречный ответ. - У неё что, с райкомом трения? - Как хотите называйте разногласия рядового коммуниста с райкомом. Конфликт начался, когда Фаина Васильевна публично обвинила лично Назарова в грубости, невоспитанности, а райком под его руководством в бездействии и пообещала решить вопрос строительства школы самостоятельно, если райком не желает этим заниматься. Миловидова относится к тем людям, которые во всём, в том числе и в работе стремятся быть первыми. Ей недостаточно, как некоторым, жить спокойно, грызть шоколад, купаться в тёплой луже возле дома. Мой заместитель Вера Васильевна была на совещании и со смехом рассказывала, как Фаина Васильевна на грубую реплику Назарова во время её выступления умно отреагировала и заслужила аплодисменты аудитории. - Выходит, что коммунист Миловидова - честный, принципиальный человек и хороший руководитель. Приятно, Георгий Иванович, было услышать такое мнение. Нам такие люди в партии нужны. Завтра же постараюсь съездить в Крутовскую школу. - Вот-вот, съезди, Сергей Иванович, не то Фаина Васильевна обвинит и обком партии в бездействии. - Да она уже успела это сделать! - Вот это темперамент! Я думаю, что ты не такой злопамятный, как Назаров, и счёты сводить не будешь. Я бы этого не хотел. - Я в душе ещё педагог. Проблемы школ мне известны. А на критику, да ещё справедливую, глупо обижаться. Георгий, я посмотрю завтра, как хозяйничает и учит детей твоя Фаина Васильевна. Скажи, какой предмет она преподаёт? - Она словесник и историк. - Это то, что надо! - обрадовался Сергей Иванович. - Такие кадры нам требуются и в обкоме и Киржаче. - Не советую, Сергей, делать ставку на Миловидову. Никуда она из своего Крутова не поедет. Муж у неё служит в Юрьевском МГБ, теперь вот она будет с новым рвением школу строить. - А партийная дисциплина? Выговор отхватит, если откажется. - Да чихала она на ваши выговоры! Выговор один, а грамот у неё куры не клюют. Её вообще ничем не запугаешь. Успешная работа, общественная деятельность - её защита. - Вот теперь я получил полную информацию. Буду знать, как, когда, где использовать её характерные данные. Будь здоров, Георгий! Хороших директоров тебе побольше! Завотделом обкома КПСС Бубнов, не откладывая в долгий ящик, на следующее же утро выехал в Крутово. То, что он увидел, поразило его воображение. Из беседы с Фаиной и завхозом он узнал, что было сделано ими для улучшения условий работы в средней и начальной школах. Сергей Иванович, как бывший директор школы, понимал, что стоило директору и завхозу осуществить реконструкцию здания за такой короткий срок, и подивился, откуда у самого молодого директора в области такая хватка, такая энергия, такой опыт. Видно, прав завоблоно, что Миловидова хочет всюду быть первой. Он поблагодарил Фаину Васильевну за умелое руководство и за создание материальной базы для успешного обучения и воспитания школьников. Сергей Иванович обещал Фаине взять на контроль строительство новой школы и всячески помогать. Фаина была очень довольна общением с Бубновым, она почувствовала в нём союзника. Школа строилась быстрыми темпами: заложен фундамент, кирпичные стены поднимались с удивительной быстротой. Но тут прораба Гудакова перевели на другую стройку. Начались перебои с кирпичом, раствором. Возведение стен застопорилось. Каменщики матерились, проклинали начальство. Фаина позвонила начальнику УНР Соловьёву. Он приехал, поднялся по лесам к каменщикам, о чём-то с ними поговорил и уехал. Больше он на стройке не появлялся, Василий пришёл в школу, зашёл к дочери в кабинет и с возмущением сообщил: - Фаина! Что же это получается? У нас в посёлке Октябрьском в частных домах идёт ремонт: вставляют стёкла, красят фасады и крыши, поправляют фундамент, запасаются керамической плиткой. Как ты думаешь, где они берут стройматериалы? Ты что, не видишь, что прораб и мастера воруют их с твоей стройки? - Этого не может быть! Сторож неотступно следит за складом. - Глупая! Ещё до того, как убрать на склад только что привезённые стройматериалы, они сразу часть их продают частникам. Так они всю стройку разворуют, и останешься ты с недостроенной школой. Бей тревогу, дочка! Пусть облисполком направит комиссию с проверкой количества отпущенных материалов, их расходования и наличие на складе. Срочно поезжай к зампредседателя облисполкома Малькову Николаю Николаевичу. Oн человек со светлой головой - разберётся. Фаину подталкивать не надо. Следующим утром Юрий Михайлович подвёз её к зданию облисполкома. Она поднялась по красной ковровой дорожке на второй этаж, попросила разрешения у секретаря пройти в кабинет к Малькову. Секретарь позвонила начальнику и приветливо пригласила: - Проходите, пожалуйста, товарищ Мальков ждёт Вас. - Ну, с чем пожаловали? Как идёт строительство школы? - вежливо спросил Николай Николаевич. Выслушав Фаину, он вызвал Соловьёва и его заместителя. - Товарищ Соловьёв, как идёт строительство школы в Крутове? - спросил Мальков. - Завершаем кладку последнего этажа. Готовимся подвести корпус под крышу и начнём внутренние работы. Отделочные материалы завезены, - скороговоркой отвечал Соловьёв. - Красиво рапортуете, товарищ Соловьёв. Третий этаж, крышу, парадное крыльцо по графику ваше стройуправление должно было завершить давно. Вы проверяли наличие отделочных материалов? Так вот: вы их недосчитаетесь, потому что они разворованы. Мы не можем бесконечно выделять средства. Как вы будете завершать строительство? Вы хоть бываете на стройке, контролируете ход работ и расходование материалов? - Бываю довольно часто... Фаина перебила Соловьёва: - Не вводите в заблуждение, мягко говоря, Николая Николаевича. На стройке Вы были один раз и то по моей просьбе. Поднялись по мосткам в белом плащике, как ангел небесный, на высоту, сказали несколько слов рабочим и укатили. Только Вас и видели. Если Вы, товарищ Соловьёв, будете «так же часто» навещать своих родителей, то и родная мать Вас не узнает. Николай Николаевич засмеялся, а сидящие за столом сдержанно улыбнулись. - Сейчас же мы с Миловидовой едем на стройплощадку и в частный сектор посёлка, Вы едете вслед за нами. Если сказанное директором школы подтвердится, то, ищите Соловьёв, «тёплое место» за пределами области. Всем всё ясно? Свободны! Члены комиссии по проверке расходования средств и стройматериалов были поражены масштабом воровства. Было возбуждено уголовное дело. Соловьёва, прораба и нескольких мастеров уволили. Возвратили на стройплощадку прораба Гудакова. Бубнов, а особенно Мальков приезжали на стройку, заходили в кабинет Фаины и подолгу с нею разговаривали. Вскоре строительство школы было завершено. Родители и старшеклассники помогали убирать строительный мусор, мыли окна, вешали на них занавеси в некоторых кабинетах - плотные шторы для затемнения, разгружали новую школьную мебель, наглядные пособия, оборудование для кабинетов физики, биологии, химии. В школе началась новая жизнь. Фаина радостная, в отличном настроении, весело взялась за генеральную уборку квартиры. Дед Фима помогал ей. - Внучка, некрашеный пол мыть трудно, надо скоблить его добела. Раздобудь половой краски, а мы с Митей его покрасим. А то ты только о школе заботишься, а о доме в последнюю очередь. Председателю рабкоопа Марии Степановне стирает бельё Полина Солдатова. Я с нею разговаривал, она не против и наше бельё стирать: постельное, скатерти, чехлы, покрывала, полотенца и т.п. У тебя будет больше времени заняться детьми. Их нужно готовить к школе, - рассуждал дед. |
|
|
25.04.2024
23:27
| Приветствую Вас Гость | RSS |
 |
