Главная » 2021 » Октябрь » 7 » Роман «Поворот судьбы». Часть 2
17:02
Роман «Поворот судьбы». Часть 2

ПОВОРОТ СУДЬБЫ

Роман
Продолжение повести «Выбор»

Часть 2

Фаина подошла к деду, обняла его, наклонилась, погладила по голове и ласково сказала:
- Какой ты хороший, дед, заботливый. Целый день хлопочешь без отдыха. А сердечко твоё пошаливать стало. Обещаю тебе, мой дорогой дедуля, больше быть дома с детьми и разделять домашние заботы с вами, мои помощники. Что бы мы с Митей и ребятишками без вас делали? При единственном выходном - воскресенье трудно любой семье справляться с домашними делами, а учителям - тем более: в воскресенье надо готовиться к урокам, почитать методические журналы, газеты, книжные новинки, быть готовыми к политинфомации. Все учителя, кроме воскресенья, имеют один свободный от уроков методический день. Попрошу завучей пересмотреть расписание, чтобы у меня по четвергам не было уроков.
- Тебе, Фая, и двух выходных мало: ты ещё пишешь о чём-то в пединститут, в газету, готовишься к выступлениям. Тебе это всё не надоело? Брось ты это директорство! Работай просто учителем. Всех денег не заработаешь. Надо беречь себя. У нас с бабушкой вся душа изболелась, глядя, как ты вертишься, как белка в колесе. Как только Митя терпит такую беспокойную жену?
- Ну, дед, - недовольно произнесла Фаина, - ты опять за своё? То тебе Митя не такой, то теперь я не такая. Снова ляпнешь где-то что-то не то.
- Ладно, молчу-молчу! Язык мой - враг мой. Прости, внучка, я ведь жалеючи тебя.
Фаина снова обняла деда, погладила по голове.
- Мой дорогой седовласый аксакал, не надо меня жалеть. Мне нравится такая активная жизнь. «В нашей буче, боевой, кипучей» по-другому нельзя. Митя и сам крутится-вертится, но жизнью доволен.
- Ты уж прости меня. Я подумал и решил тебе сказать: по посёлку ходят слухи, что ты встречаешься с завоблисполкома Мальковым. Он постоянный гость в школе, и ты часами сидишь с ним в своём кабинете.
- Это правда, дед. Он помогает оснастить школу современным оборудованием, перейти на кабинетную систему, сделать хоть одну сельскую или поселковую школу показательной.
- Злые языки говорят, что школу он построил для тебя, своей любовницы.
- Вот чепуха! Я первый раз слышу от тебя. А не говорят ещё, что в школу часто ездит и Бубнов из обкома партии? Меня включили в состав делегации для поездки в Чехословакию. Нам с ним надо многое обсудить.
- Так вызвали бы тебя в обком или в облисполком для беседы, как всех смертных, не давали бы пищу для пересудов. Я и то был в сомнении: почему тебе такая честь?
Фаина засмеялась:
- Ха-ха-ха! Ты знаешь, дедуля, ведь я им однажды сказала примерно так: «Будьте ближе к народу, выезжайте на места, не отрывайте людей от дела». Они прислушались и оторвали свои зады от уютных кресел. Вот и весь секрет.
- Ну, Фаина, когда-нибудь эти поучения начальства тебе откликнутся, - с беспокойством ответил дед Фима.
Фаине от слов деда стало на душе тревожно и неприятно. «Дмитрий такой ревнивый, дойдут до него сплетни - скандала не избежать. Мы это уже проходили»,- подумала она и решила сама все ему рассказать.
В учительской учителя оживлённо обсуждали повестку дня предстоящего педсовета. Математик Аркадий Ефимович с ехидством говорил:
- Нашей сверхумной Фаине Васильевне пришло на ум, а не сделать ли нас под стать ей «учёными». Вы только вникните в формулировку повестки: «Нам есть, что показать, и есть, чему поучиться у других». А внизу приписка: «Готовятся все учителя, воспитатели, старшая пионервожатая». Я преподавал в других школах, но ничего подобного не видел. А посмотрите, какую схему летнего отдыха она придумала: «Школа - центр летнего отдыха учащихся, от неё идут стрелки к микрорайонам Октябрьскому, Молодёжному, Строителей. Мало ей пионерлагеря и стройотрядов, так давай ещё и микрорайоны! Не видать нам, товарищи, полноценного летнего отпуска. Придётся гулять его по частям. Ведь для организации такого отдыха детей надо задействовать массу воспитателей. Чуете, чем это пахнет?
- Пахнет это тем, Аркадий Ефимович, что Вам нечем поделиться с коллективом, а учиться ничему новому Вы не желаете. Вы заядлый критикан и замшелый человек, случайно попавший в педагогическую профессию. А я так выступлю и расскажу о патриотическом воспитании и попрошу Фаину Васильевну, чтобы она свозила меня и физкультурников в Юрьевск в двадцать третью школу, где прекрасный спортивный комплекс, на базе которого успешно проводится физкультурно-оздоровительная работа. Я, к сведению всех присутствующих, готов поделиться опытом и поучиться у других. Советую и вам всем включиться в работу по обмену опытом на секциях, семинарах в ИУУ, - произнёс военрук.
- Да где уж нам угнаться за Вами, неугомонный, вездесущий Павел Трифонович! Под Вами - рысак, а подо мной - кляча, - обиженно сказал математик.
- Вы, Аркадий Ефимович, сами выбрали себе клячу, Вас никто на неё не сажал. Вы обросли, как утёс, диким мохом и не хотите обременять себя никакими заботами.
В перепалку двух мужчин-учителей никто из коллег не стал вмешиваться, но каждый сделал для себя вывод.
Через неделю педсовет состоялся.
Фаина долго думала над повесткой дня. Решив остановиться на таком важном и актуальном вопросе, она преследовала две цели: в процессе обсуждения выяснить, что хорошего накоплено в процессе обучения и воспитания в школе, а что ещё надо сделать и со стороны учителей, и с её стороны, как директора и её помощников - завучей.
В результате обсуждения было решено: принять участие во всероссийской военно-патриотической игре «Зарница», в выставке технического творчества в Японии, в областном краеведческом конкурсе «Факел», послать экспонаты с пришкольно-опытного участка в павильон цветоводства на ВДНХ, принять участие в выставке «Село-Родине», показав там результаты опытов юннатов с томатами по просьбе совхоза «Большевик», в областных соревнованиях по лыжному спорту, в областном смотре художественной самодеятельности, в предметных олимпиадах по истории, биологии, литературе, математике, а также во многих других конкурсах, выставках, соревнованиях...
В решении была отмечена необходимость обратить внимание на физкультурно-оздоровительную работу во внеучебное время, открыть спортивные секции и задуматься в дальнейшем о создании спорткомплекса с плавательным бассейном.
Завучам было предложено оживить работу учителей над избранной ими темой, обобщить и распространить опыт лучших учителей через школьные, районные секции учителей-предметников, до конца оформить методический кабинет, привлечь к посещению занятий в «Университете для родителей» родителей учащихся старших классов.
Старшей пионервожатой, учителям начальных классов, воспитателям интерната, классным руководителям надлежит продолжить сбор материала для школьного музея и провести подготовку к празднованию пятидесятилетия со дня образования средней школы. В решении данного вопроса поддерживать тесную связь с классными и общешкольным родительскими комитетами.
Завуч Владимир Васильевич по окончании педсовета сказал Фаине:
- Фаина Васильевна, Вы так молоды, а так не по возрасту мудры. Такой повестки дня не было ни в одной школе, где я работал. Теперь нам с Александрой Сергеевной хоть на уроки не ходи: весь учебно-воспитательный процесс и каждый учитель преподнесён в ходе обсуждения как на блюдечке. А нам, завучам, стало ясно, чем мы должны заняться в первую очередь. Этим педсоветом, как говорятся, убили двух зайцев одним выстрелом.
- Вы, Владимир Васильевич, вознесли меня до небес. Я просто делаю то, что должен делать каждый руководитель любого ранга, любящий свой труд и уважающий труд других людей. Этот педсовет - программа работы школы в целом и в частности каждого члена коллектива. Мы её выполним обязательно, - твёрдо сказала Фаина.
За выполнением решений педсовета Фаина строго следила. Всё задуманное осуществлялось: школа, руководители, учителя, учащиеся были отмечены высшим руководством за успехи благодарностями, грамотами, званиями, наградами.
В семье Миловидовых по заведённому порядку. Фаина делала уборку в квартире. Чистюля дед Фима говорил ей:
- Если в доме порядок, то и на работе порядок. Если в доме хаос, то и на работе нет порядка. В хозяйстве тоже должен быть порядок. Фаина, никогда не ходит к соседям ни за солью, ни за спичками, никогда не занимай денег.
Надо планировать всё заранее, не выходить за рамки своих возможностей. Деньги не надо разбазаривать, а необходимо вести им учёт. Копеечка к копеечке - капитал. Что нужно повседневно в хозяйстве, надо покупать заранее. Ты же знаешь, что даже жёны помещиков или нанятые экономки и управляющие вели амбарные книги с записью доходов и расходов. Заведи и ты, не пожалеешь. У нас с бабушкой есть такая «хитрая» тетрадочка. Потому и к соседям ни за чем не ходим, концы с концами сводим, и даже немножко денежек откладываем про запас. Я купил тебе толстенькую тетрадочку, возьми и делай хозяйственные записи.
Фаина взяла тетрадь, с лукавой искоркой в глазах посмотрела на деда и сказала:
- Наверное, мой дорогой дедуля, я вся в тебя. Есть у меня такая тетрадочка, да не одна. В одной я веду записи по школе, в другой - по дому. И в доме у нас, как и в школе, всё идёт по расписанию.
Посмотри, что я купила детям. Это кубики с буквами и картинками для обучения чтению, палочки, цветные кружочки, квадратики для обучения счёту. Будем все вместе воспитывать «вундеркиндов».
- Эх, внучка! Тянешь семейный канат на себя! Мудро! Давно пора, а то всё работа, да работа. А скажи, Фая, что ты опять задумала строить? Я гулял с козами на опушке и видел, что возле котельной рабочие заканчивают кирпичный фундамент.
- Милые мои старички, скоро мы переедем в новый дом со всеми удобствами. Не надо будет запасать дрова, ходить в баню, топить печь. Строится двухквартирный дом для директора средней школы, то есть для нас, и для семьи директора ШРМ - инвалида войны.
- А на какие средства? - спросил дед Фима.
- Деньги выделил облоно, а строит дом та же строительная организация, что строила школу.
- Вот привалило счастье! Хоть свежим воздухом с бабушкой подышим перед смертью, да в ванной помоемся.
- До свежего воздуха ещё далеко. Рядом с домом дымит котельная, работающая на угле. Скоро я переведу котельную с твёрдого топлива на газ. Постараюсь это сделать ещё до окончания строительства дома.
- А откуда возьмётся газ? Насколько я знаю, в посёлке его ещё нет.
- Да ты что, дед! Со своими курами, козами, огородом ты совсем отрешился от жизни. Директор фабрики через своего земляка - работника министерства добился, чтобы от основной газовой магистрали, ведущей к Юрьевску, сделали отводку. Фабричные котельные уже переведены на газовое топливо. Со временем газ появится и в квартирах. Фабричные начальники используют у себя в квартирах баллонный газ. Переедем - и у нас будет газ.
Из кухни вышла бабушка Груша, она вытирала платком вспотевшее лицо, поправила на голове платок и сказала:
- Может, пора заканчивать переливать воду из пустого в порожнее? Только и слышно: квартира-квартира, газ да газ. Нечего делить шкуру неубитого медведя. Фая хоть и директор школы, а не знает, что к нашему дому будут поводить отопление и канализацию.
Вы что, забыли, что у нас под боком заканчивается строительство молодёжного общежития и на нашу улицу в первую очередь подведут все коммуникации? Мы с тобой, Ефим, никуда из этой квартиры не поедем. У нас квартира просторная, будут все удобства, кроме ванной.
А помыться мы можем и к Фаине сходить. Свежего воздуха нам и так хватает: кругом лес, грибы, ягоды, лужки для выпаса коз, огород. Дыши - не хочу. А квартирка наша пригодится правнукам. Доживём здесь и не будем никому мешать.
- Утро вечера мудренее, а баба мужика хитрее: наша бабушка Аграфена смотрит далеко вперёд. Молодой семье лучше жить отдельно, встреча будет радостней и желанней. А помогать вам мы всё равно будем, - сказал дед, подумав.
- Собрание окончено. Идём обедать. Детей я уже накормила. Они спят послеобеденным сном, - тоном, не терпящим возражения, сказала бабушка Груша.
Она ласково и загадочно смотрела на входящих в кухню мужа и внучку. Ведь сегодня она угостит их любимыми пирожками с грибами да с грибной подливкой. Фаина ела бесподобно вкусные пирожки, поливая их подливкой, и довольно думала: «Как тепло и уютно в родном доме».
К вечеру приехал из Юрьевска Дмитрий. Хмурый, уставший, он раздевался в прихожей. Фаина играла с детьми в кубики, в детское лото. Из комнаты слышался весёлый голос Фаины и звонкий смех детей. «Как хорошо, что Фаина по четвергам всегда дома. Дети рады пообщаться с мамой...» Он открыл дверь в детскую.
- Привет весёлой компании. Чему смеётесь? Может, и я посмеюсь!
- Папа, я выиграла приз: прочитала быстрее Серёжи. Он лентяй. На меня обиделся, - сказала Марина.
Серёжа встал с пола, где были разложены кубики, и подошёл к отцу.
- Папа, врёт она всё. Я не лентяй. Я читаю с выражением, не тороплюсь. А она тараторит всё подряд, не останавливаясь на точках и запятых. Вот и обогнала меня. Папа, ты послушай, как я читаю, - попросил Серёжа.
- Сейчас, сынок, мы все поужинаем, потом займёмся чтением и счётом. Ты же видишь, что я только с работы приехал, мне надо переодеться, умыться.
- Вот здорово! Теперь и папа услышит, как мы читаем! - обрадовалась Маринка.
- А что за приз ты, Мариша, выиграла? - спросил отец.
- Книгу со сказками Андерсена. Там такие картинки! Вечером перед сном мы будем с Серёжей читать сказки про Дюймовочку, про принцессу на горошине.
Казалось, что семейной жизни ничто не угрожает. Но в жизни не так всё просто. Дети уснули. Дмитрий тоже лежал в постели и, держа перед собой газету читал. Фаина вошла в спальню и стала готовиться ко сну. Она расчесала волосы, скинула халатик, и легла рядом с Дмитрием. Он отложил газету на письменный стол и придвинулся ближе к Фаине.
- Дорогая жёнушка, ты ничего не хочешь мне сказать?
- Давно хочу, Митя, да не знаю, с чего начать. Боюсь, что ты меня не так поймёшь.
- Говори, пойму, как надо.
- Недавно я узнала, что обо мне по посёлку ходят слухи, что я якобы любовница Малькова, и это он построил мне школу.
- Новости со старыми торчащими ушами. Я давно об этом слышал.
- А почему молчал?
- Зачем мне было заводить ссору? Я знаю, как ты реагируешь на несправедливые обвинения, А я тебе верю, доверяю. Без доверия никак нельзя. В наше время потерять веру в человека легко. Я даже догадываюсь, что сплетни распространяет кто-то из твоих учителей или воспитателей. А ты не догадываешься, кто это может быть?
- Я, Митя, никогда над этим не задумывалась, хотя поведение некоторых было подозрительным. Вот взять хотя бы Аркадия Ефимовича. Он в учительской во всеуслышание заявил, что я руковожу школой по телефону. Это он о четвергах, хотя я утром только после двух уроков ухожу из школы, предварительно посетив один-два урока учителей, поговорив с завучами. Вечером же, ты знаешь, я проверяю интернат.
- Твоё поведение, твои методы руководства некоторым поперёк горла. Им также не нравится, как мы живём. Они всеми способами стараются навредить тебе. Что ты скажешь о Клавдии Коробовой и Елене Игумновой?
Фаина удивилась.
- Митя, ты что-нибудь знаешь о них? - заволновалась Фаина. Она даже приподнялась с подушки и села.
- Дорогая моя супруга, ты забываешь, где, кем и с кем я работаю. Ведь я ждал от тебя сообщения не о Малькове, а о пропаже из кабинета секретаря-делопроизводителя личных дел Коробовой и Игумновой. Почему ты молчала?
- Молчала потому, что знала, кто и зачем их выкрал. Хотела сама их изобличить, не поднимая шума. А ты-то откуда узнал?
- Ты ведь сказала о пропаже личных дел Нине Ивановне Колокольниковой, а она - мужу. Он пришёл ко мне в кабинет и недовольно сказал: «Разберись со своей женой. Что в её школе творится? Почему документы пропадают? А всё-таки, Фая, скажи, почему пропали личные дела Коробовой и Игумновой?
- Всё просто. Коробовой я объявила выговор за прогул. А с Еленой история посложней. Она работала у нас в школе учительницей четвёртого класса. Завуч там провел контрольную и сам проверил несколько работ, записав фамилии учеников, не справившихся с заданием. Таких было почти полкласса. А Елена Георгиевна заставила ребят переписать контрольную дома, дав им правильное решение. Родители сообщили об этом Владимиру Васильевичу, он с ней побеседовал, а она подала заявление об уходе по собственному желанию. Я тогда заглянула в её личное дело: там значилось, что она преподавала конституцию, немецкий язык в школах Хакасии. В начальной школе она не работала. Как она попала в нашу школу, есть ли у неё документ об образовании, почему она приехала в нашу область, я хотела выяснить. Тебя же, как своего мужа, я впутывать в это дело не хотела.
Дмитрий задумался. Немного помолчав, он сказал:
- Может быть, так будет лучше. Пусть сомнительной личностью займётся подполковник Колесников. А где она сейчас работает?
- Она возглавляет опорный пункт при нашей милиции. Говорят, обирает пьяниц, которых доставляют в пункт дружинники.
- Интересно, какое отношение она имеет к милиции? Как она туда попала, кто мог поручить ей такое ответственное дело? Не она ли строчит постоянно на школу и на тебя лично анонимные жалобы в райком, райисполком, облоно? У тебя не осталось записей, написанных её рукой?
- Есть, например, заявление об увольнении. Я теперь не сомневаюсь, что похитила личное дело матери её дочь Вера Ивановна, которая преподаёт историю в нашей школе. А может, Коробова по их наущрению. Школу лихорадит от постоянных проверок, учителя возмущаются. И ведь никаких нарушений не находят. Добром эта история не закончится. Лучшая оборона - нападение.
- Не перегибай палку. Продумай, Фая, всё до мелочи, чтоб не попасть впросак.
- Да уж постараюсь, - зевнув, ответила Фая.
Бабушка Аграфена не спала. Она слышала взволнованные голоса внучки и зятя и с тревогой думала: «Что опять случилось? Неспроста же обычно неразговорчивый Митя разговорился. Скоро начнёт светать, а они всё не спят. Не похоже, что ссорятся, обсуждают что-то. Только всё как-будто наладится, так на тебе – неприятность».
Дмитрий вздохнул, закрыл глаза, стал погружаться в сон. Фаина тихонько сказала:
- Мить, давай купим машину. В район по разнарядке для участников войны поступила легковушка.
Он повернулся к Фаине и обрадовано сказал:
- Хорошо бы. Я бы на работу стал ездить на собственной машине, а не трястись в переполненном автобусе. А денег у нас хватит?
- Я же не тратила северные деньги, ещё и откладывала из наших вполне приличных зарплат. Так что на покупку машины должно хватить. Если согласен, я подготовлю документы. Как это лучше сделать, мне в райисполкоме подсказали.
Дмитрий радостно обнял Фаину и поцеловал. И уже засыпая, пробормотал:
- Поступай, моя любимая, как знаешь, я во всём на тебя полагаюсь: ведь ты большая умница...
Утром за завтраком Фаина сказала бабушке, что они с Митей покупают машину! «Слава всевышнему! Вот почему они всю ночь разговаривали! А я-то думала» ...,- вздохнула с облегчением бабушка Груша. Не зря говорят, что сердце - вещун. Видно, не зря она волновалась. Улучшения в жизни Миловидовых не произошло, навалились несчастья одно за другим.
Заканчивался ещё один учебный год. В субботу в большую перемену в кабинет заглянул завхоз.
- Заходите, Юрий Михайлович, - пригласила его Фаина.
Завхоз вошёл, снял у входа галоши, поздоровался, пригладил волосы и сел напротив Фаины. Юрий Михайлович жаловался:
- Фаина Васильевна, я с ног сбился, охотясь за стеклом. В интернате надо менять рамы, нужны стёкла. На складе оконных стёкол такого размера нет. Директор фабрики посоветовал обратиться в областное управление Облхлоппромснаб. Он краем уха слышал, что ткацким фабрикам выделили дополнительные фонды. Может, мы вместе съездим? Разговор с высшим руководством у Вас лучше получится. Фаина улыбнулась.
- Вместе, так вместе. Во вторник после большой перемены и выедем. Они шли по длинному коридору, рассматривая многочисленные таблички на дверях кабинетов. Найдя нужную, они открыли дверь и оказались в приёмной, где за столом сидела неприступного вида седовласая секретарша в очках.
- По какому вопросу вам надо срочно встретиться с Савельевым? - строго спросила она.
Фаина ответила:
- Я директор средней школы из Крутова. Мне крайне необходимо решить хозяйственный вопрос. Нас с моим завхозом сюда направил директор ткацкой фабрики Симонов.
Секретарша сняла трубку и соединилась с начальником:
- К Вам директор школы из Крутова.
Савельев обратился к сидевшему возле стола худощавому, высокому служащему:
- Игорь Петрович! Вот чудеса из чудес! К нам с визитом директор Крутовской школы. Как только услышу «директор школы», у меня начинается мандраж. Это у меня с детства осталось: классная чуть-что таскала меня на расправу в кабинет директора, а тот драл мне уши. Любопытно, что директору школы надо от текстильщиков?
И он ответил секретарше:
- Пусть войдёт, мы ждём.
Юрий Михайлович открыл массивную дверь кабинета, пропустил Фаину и вошёл вслед за ней.
Фаина подошла к столу.
- Здравствуйте, товарищ Савельев. Вам привет от Симонова и просьба помочь школе.
- Здравствуйте, - ответил Савельев, - садитесь и рассказывайте, какая именно помощь Вам нужна.
Фаина села возле стола, а Юрий Михайлович на один из стульев возле стены. На соседний стул он положил портфель, шляпу и приготовился в случае необходимости дать пояснения.
- Товарищ Савельев! Извините, я забыла Ваше имя и отчество. Вы, наверное, слышали, что в Ивановской области прошёл ураган и нанёс большой ущерб. Частично он коснулся и Крутова. Вылетели стёкла в школьном интернате, а на базе таких стёкол нет. Товарищ Симонов и посоветовал обратиться к Вам.
Савельев смотрел на Фаину, удивляясь её молодости и красоте. Завороженный её обаянием, он плохо вслушивался в то, что говорила ему Фаина. Фаина поняла его молчание по-другому: «Ну, всё, не видать нам стёкол». Очнувшись, Савельев взглянул на Игоря Петровича и спросил:
- Ты что-нибудь слышал про ураган?
- А как же! По радио три дня назад об этом передавали. Вот только про нашу область ничего не говорили.
Юрий Михайлович слушал странное объяснение причины визита школьного директора, и на лице его против воли появилась лукавая улыбка.
- Что тут смешного? Раз вышибло стёкла, значит, надо вставлять. Давайте Ваши бумаги, я подпишу. Но только на самовывоз с завода. Транспорта у нас нет.
Завхоз открыл портфель и передал ему письменную заявку с расчетами. Савельев размашисто подписал и подал Фаине со словами:
- Поставьте у секретаря печать и поезжайте на стекольный завод в Анопино.
Фаина смотрела на Савельева и улыбалась своей очаровательной улыбкой. Савельев, передавая подписанную им просьбу, сказал:
- Тут что-то не так! Признайтесь, что это был розыгрыш. Только зачем?
Фаина засмеялась, а вслед за ней и Юрий Михайлович.
- Ураган действительно был в Ивановской области, но не в Крутове. Стёкла нужны для замены оконных рам в старом здании школьного интерната, где живут семьдесят сельских ребят. Я боялась, что Вы откажете, поэтому на ходу придумала эту «шутку», чтобы разжалобить и получить желаемое. Теперь я понимаю, как это глупо. Простите меня, это была ложь во спасение.
- Рассказать кому, как нас одурачили, - смеялся Савельев, - не поверят. А ведь я точно бы отказал. Нам самим эти стёкла нужны, как воздух. Приедем на фабрику, зайдём с Игорем Петровичем к Вам в школу, товарищ директор, ради любопытства, посмотрим, как Вы, такая весёлая и находчивая, руководите школой.
Он пожал Фаине руку, проводил её до двери.
- До свидания! Передавайте привет Симонову. Непременно побываем в Крутове.

Сидя рядом с Фаиной в кабине, крутя баранку, завхоз смеялся:
- Ну, Фаина Васильевна, я слушал, как Вы складно, без улыбки, говорили об урагане, еле сдерживался, чтоб не засмеяться. Надо же, разыграла роль просительницы, какой артистический талант в Вас пропадает! Хорошо бы придумать, как заставить Облгражданпроект ускорить выдачу проекта перевода школьной котельной на газовое топливо. В Юрьевске работает хорошо зарекомендовавшая себя бригада, которая за деньги «гребешком» в два счёта переоборудует котельную. Нам не придётся тогда ехать на железнодорожную станцию, грузить из вагона уголь, везти его и разгружать.
- Постараюсь что-нибудь придумать. Ещё в облфо надо выпросить денег.
- Я без Вас, Фаина Васильевна, ничего бы для школы не смог сделать. У Вас талант поддерживать хорошие отношения. Все работники базы знают Вас. На днях я приехал на базу за белилами, зашёл в бухгалтерию, передал от Вас привет и, в качестве презента, комплект постельного белья, сшитого учениками на уроках труда из лоскутов миткаля, выписанных на фабрике. Она проводила меня на склад, и бочка белил благополучно перекочевала на наш склад. Благодаря Вам, меня тоже знают, завбазами и завскладами, увидев меня, говорят: «Это от Миловидовой. Выдайте ему то, что просит. Всё равно он не уйдёт, пока не получит». Как у Вас всё легко получается! Я ведь тоже настырный, не из робкого десятка, но за Вами мне не угнаться.
- У нас с Вами, Юрий Михайлович, получается, как в басне Крылова: «Кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку». Я ведь тоже Вас похваливаю.
На следующий день Фаина вызвала секретаря:
- Татьяна Юрьевна, срочно напечатайте текст на плотной бумаге, потом со штампом зайдите ко мне.
Татьяна Юрьевна напечатала следующий текст:
В «Облгражданпроект»
Товарищу Макарову В.А.
Вам надлежит 15 мая к 10 часам срочно прибыть в Крутовскую среднюю школу по вопросу перевода школьной котельной на газовое отопление и сокращения срока проектирования.
Секретарь Гомыранова Т.Ю.
Татьяна Юрьевна с напечатанным письмом и штампом в руках вошла в кабинет директора.
Фаина расписалась за секретаря, поставила еле заметный угловой штамп, чтобы не сразу можно было разобрать название учреждения, проставила на нем дату, вложила в конверт, на нём красивым почерком написала адрес получателя.
- Таня, - попросила она, - сходи сейчас же на почту и срочно отправь это письмо заказным.
Виктор Алексеевич Макаров, уроженец Крутова, расписавшись в получении, прочёл письмо и решил немедленно выехать в Крутово. «С сестрой повидаюсь, с племянниками, встречусь со своим другом - директором фабрики Симоновым,- подумал он.
Юрий Михайлович удивился, увидев подъезжающую к гаражу машину.
- Кого ещё несёт нелёгкая! Опять кто-то с проверкой, - ругнулся он.
Макаров вышел из машины и подошёл к завхозу.
- Юрка, привет! Веди нас к котельной. Мы получили срочный вызов в вашу школу. Позови директора и показывай своё хозяйство, - весело говорил Макаров. - Директор-то школы, оказывается, наша крутовская Глебова! Гора с горой не сходится, а человек с человеком всегда сойдётся.
Юрий Михайлович с холодком в душе подумал: «Не иначе, очередная авантюра Фаины Васильевны. Доиграется. Выйдет ей эта затея боком».
Сделав приветливое лицо, сказал:
- Она теперь не Глебова, а уважаемая Фаина Васильевна Миловидова. Да вот она и сама идёт к нам.
Фаина ждала гостей и, увидев в окно подъезжающую к школе машину, вышла навстречу.
- Здравствуйте, господа проектировщики! Рада вас видеть. Ждали мы вас с Юрием Михайловичем как божеских посланцев, которые быстро составят проект, и котельная к отопительному сезону будет готова.
- Пойдёмте-ка на место. Меньше слов - больше дела. Надо родной школе, где я учился десять лет, помогать.
Фаина слушала, о чём говорили Макаров со своим коллегой и завхозом. Она поняла, что надо менять трубу: её высота и диаметр не соответствуют предполагаемому проекту.
- Вы тут поговорите, а мне нужно срочно идти в школу. Я встречу вас всех в кабинете Юрия Михайловича. Там мы всё и обговорим.
Школьные повара приготовили обед, закуски, накрыли на стол в кабинете завхоза. Мужчины вошли в кабинет. Виктор Алексеевич втянул в себя воздух, насыщенный аппетитным ароматом.
- Ой, как вкусно пахнет! Аж слюнки текут. Вот что значит родная сторона.
Фаина встала и радушно пригласила:
- Садитесь, товарищи, милости просим за стол, пообедаем вместе. Соловья баснями не кормят. Выпьем по рюмочке за встречу с земляком и его товарищем по работе, закусим и поедим горяченького. Заодно и о делах поговорим. Они выпили, закусили. Макаров сказал:
- Проект будет готов в ближайшее время. Мой коллега Иван Иванович поможет мне. Ведь так? - обратился он к своему спутнику.
- Так-то оно так! Будет вам проект. Но скажите, а кто всё-таки вызвал нас в школу? - спросил Иван Иванович.
- Давайте сначала выпьем перед горячим за успешное завершение проекта, потом я и отвечу на Ваш вопрос, уважаемый Иван Иванович, - интригующе улыбнулась Фаина.
Все дружно опрокинули свои стаканчики, а завхоз с волнением ожидал, как на сей раз выкрутится Фаина Васильевна.
- Господа хорошие, извините меня, пожалуйста, только не обижайтесь и не судите меня строго. Это я вас вызвала, директор Миловидова. Я знаю, что вас теребит облисполком, я знаю, что вы выполняете его заказ. Но ведь и о поселковых школах тоже надо думать. Сейчас в области работает опытная бригада по строительству и реконструкции котельных. Мы хотим их перехватить, поэтому нам крайне необходим проект.
- Фаина Васильевна, мы принимаем Ваши извинения. Школа-то новая - красавица, гордость не только посёлка, но и области. Как такую школу окутывать чётным дымом?! Обещаю, что будет котельная моей и Вашей родной школы переведена на газ. Фаина Васильевна, наверное, использовала свой ресурс «выдумки», чтобы и школу новую построить. Я предлагаю выпить за её здоровье и успешное завершение реконструкции котельной, - произнёс Макаров, поднимая стопку с водкой.
На такой весёлой ноте и закончилась встреча. К отопительному сезону котельная была готова.
А в ноябре строительство дома директора завершилось. К дому был подведен природный газ.
Миловидовы радовались. Дмитрий, обнимая жену, говорил: «Теперь у нас есть собственное жильё, мы уже ни от кого не зависим. Будем жить так, как хотим. А если кому и не нравится, пусть думают об этом про себя и не вмешиваются».
Фаина на радостях широко отметила новоселье. Были приглашены все родственники, пришли поздравить и друзья: Ольга Михайловна с мужем, главный врач поселковой больницы Споров с женой учительницей, врач-гинеколог Лежнева с мужем, директор фабрики Симонов с супругой, завучи, а также полковник Колокольников с Ниной Ивановной. Дети Серёжа и Марина тоже позвали друзей и играли в своей комнате.
Не радовалась только бабушка Груша: «Теперь в наших хоромах будет тишина, не будут её нарушать ни щебетание внуков, ни их звонкий смех. И настанет сплошная скукота! Как они будут без нас, а мы без них? За детьми нужен глаз да глаз».
Прошло ещё два года незаметных. Дети подрастали. Марина училась в первом классе, Серёжа - во втором. Учёба им давалась легко, и у них оставалось много свободного времени для прогулок, для общения со сверстниками. Марина в классе верховодила. Умная, весёлая, добрая, но иногда капризная и упрямая, она хотела, чтобы всё делалось так, как ей хочется. И это у неё получалось.
В этот воскресный солнечный морозный день Серёжа, как обычно, выехал с друзьями в лес кататься на лыжах с Молочных гор. Марина с Таней тоже пошли, каждая со своими санками. Они бесстрашно скатывались с крутой горы, поднимая мелкие снежные вихри. От лучей яркого солнца снег искрился и скрипел под ногами и полозьями санок. Дух захватывало, ветер бил в лицо, девчонки хохотали от восторга.
Пришёл с санками их одноклассник Данилка.
- Идите сюда, - позвал он поднимающихся в гору раскрасневшихся подруг, - я вам покажу новый спуск, только он очень крутой, внизу берёзы. Страшно кататься.
- Кому страшно, а мне нисколечко, - сказала Марина. - Веди, Данилка, показывай спуск для самых смелых.
Осторожная Таня посмотрела вниз и нерешительно сказала:
- Попробовать можно. Марина, если тебе не страшно, поезжай первой, а мы с Данилкой за тобой.
Марина села в санки и покатила по не накатанной санными полозьями горе. Санки ехали, куда хотели они, а не куда хотела Марина, в результате они налетели на берёзу, и Марина правым бедром больно ударилась об неё. Стерпев боль, она махнула рукой друзьям и крикнула: - Спускайтесь, только держитесь правой стороны...
Они продолжали кататься, к ним присоединились и другие дети. О своём падении с горки Марина ничего не сказала родителям.
В понедельник учительница первого класса, в котором училась Марина, в перемену зашла в кабинет директора, поздоровалась.
- Фаина Васильевна, я хочу Вам сказать, что Марина сегодня опоздала на первый урок. По её словам, она шла медленно, хромая, ей было больно ступать. Пожалуйста, покажите её медсестре.
Фаина насторожилась.
- Татьяна Григорьевна, я сейчас же покажу её медсестре, - с тревогой сказала Фаина.
Медсестра, осмотрев девочку, спросила её:
- Ты нигде не ушибалась?
Марина боялась сказать правду матери. Она думала, что её будут ругать за катание по опасному спуску с горы. Она молча покачала головой.
- Фаина Васильевна, надо срочно показать Марину хирургу. Она чувствует боль в бедре.
Фаина тут же позвонила главврачу - хирургу, другу семьи.
- Владимир Иванович, ты можешь сейчас приехать на «скорой» в школу? Марина жалуется на сильную боль в ноге, встаёт на ногу с трудом.
Через полчаса Споров был уже в школе. Внизу его встречала Фаина, они поднялись на второй этаж в медицинский кабинет, где их ждали медсестра и Марина.
- Что случилось, попрыгунья-стрекоза? Давай рассказывай. Ты, Марина, нигде не падала? - спросил хирург?
Марина, взглянув на мать и встретив её вопрошающий взгляд, снова отрицательно покачала головой. Владимир Иванович, ощупывая больную ногу Марины, спрашивал:
- Здесь болит, деточка, а тут?
Марина послушно отвечала.
На глаза его вновь навернулись слёзы.
- Не плачь, Митя. Я ещё больше расстраиваюсь, когда ты плачешь. Нам надо всё выдержать. Случись что, кто тогда будет помогать больному ребёнку? - со слезами уговаривала мужа Фаина.
- А с учёбой-то как?
- Учить их будут педагоги, знающие особенности обучения детей, прикованных к кроватям.
Дмитрий, чтобы не показывать вновь выступивших слёз, горько вздохнув, вышел из кухни.
В школу приезжала одна комиссия за другой. Аноним писал, что оценку труда учителя дают по своей склонности, желанию и дружбе с тем или иным учителем директор и завучи. Старания других, хорошо работающих учителей, не замечают. Члены областной комиссии посещали открытые уроки, выступали с выводами на педсоветах.
Военрук, участник Великой Отечественной войны, говорил в учительской:
- Давайте проведём профсоюзное собрание. Пора выяснить, что за паршивая овна здесь завелась, которая всё стадо мутит.
- Давно пора! Знаю я, кто эта «паршивая овца», - сказала Галина Михайловна.
- Чего же ты молчишь, Галина? Говори, кто такая, - возмутился ветеран войны историк Егоров.
- Теперь скажу. Видите, у окна стоит Вера Ивановна. Всем своим видом показывает, что это её не касается, и она ни при чём. Как раз при чём. Она после педсовета жаловалась, что о ней Фаина Васильевна не сказала ничего, как будто она пустое место. Фаина Васильевна была у меня на уроке и беседовала со мной, анализируя ход и результат урока. Я её спросил о Вере Ивановне. И вот, что она ответила: «Знаете, Галина Михайловна, Вера Ивановна - очень сложный человек, ей невозможно угодить. Похвалишь или сделаешь замечание - всё не так. А в коллективе на педсовете лучше умолчать. Она сама знает, что в её работе хорошо, а что плохо».
Вот вам первая «паршивая овца». Она же и выкрала из канцелярии личное дело своей матери Игумновой. Есть и вторая «паршивая овца» - Коробова, которой Фаина Васильевна объявила выговор за прогул. Они же, кто именно из них, точно не знаю, и выкрали личные дела. А потом написали кляузу, что делопроизводство в школе поставлено из рук вон плохо. Опять приезжала милиция с проверкой.
Вера Ивановна отошла от окна, подошла близко к Галине Михайловне и, скривив лицо в злобной улыбке, членораздельно, чеканя почти каждый слог, произнесла:
- Гадина ты, Галина, каких свет не видал! Ответишь за всё, узнаешь силу Игумновых!
- Жизни от вас нет, господа Игумновы! Откуда вы взялись в нашей школе? Сила Игумновых?! Это что-то новое. Надо бы правоохранительным органам разобраться с этими сомнительными личностями. Ну и сволочная эта «Игуменья»! - взорвалась Галина Михайловна.
В субботу после уроков состоялось профсоюзное собрание учителей. Вера Ивановна собралась идти домой и одевалась в учительской. Участники войны, коммунисты преподаватель черчения и рисования Виктор Андреевич Кудрин и историк Иван Васильевич Егоров подхватили Веру Ивановну под руки и буквально внесли её в кабинет физики, где проходило собрание. Все знали, о чём и ком пойдёт речь. Каждый хотел высказаться, и собрание прошло бурно и шумно.
Инициатор собрания Павел Трифонович начал первым.
- Товарищи, вы все знаете повестку дня: «Сплочённость коллектива - залог успеха в работе». До недавнего времени так и было: наш коллектив был дружным, сплочённым, мы не только вместе работали, но и отдыхали. Вспомните совместные поездки по местам боевой и революционной славы, по Золотому кольцу России, в Москву, Ленинград, в Третьяковку и Эрмитаж, в Большой театр... Всего не перечислишь. Но всё-таки не могу не сказать о новогодней ёлке. Считается, что Новый год - семейный праздник. Наш коллектив - как одна семья. Многие годы мы все вместе: и одинокие, и семейные вместе с детьми проводим новогодние праздники в школе. О работе и говорить нечего, о ней говорят грамоты, кубки, вымпелы, награды...
К чему я это всё говорю? А вот к чему. Сидят сейчас вместе со всеми, извините, «паршивые овцы», которые терроризируют весь коллектив и не дают спокойно жить и работать. Пора положить этому конец. Прошу высказываться.
Подняла руку член месткома Румянцева.
- Павел Трифонович, я, как подруга Клавдии Ивановны, хочу сказать всё, что я о ней думаю. Клавдия, как ты умудрилась попасть в компанию Игумновых? Елена Георгиевна совершила бессовестный поступок и вынуждена была сама уйти из школы. Неужели из-за боязни, что в личное дело запишут выговор за прогул, ты его выкрала? Лучше бы ты всё по-человечески объяснила, может, и выговора никакого бы не было. А ведь ты, я в этом не сомневаюсь, всё делала по указке Веры Ивановны или Елены Георгиевны, словно своего ума нет. Нос кверху, кто я, попробуй тронь! И жалобу в обком профсоюза под диктовку Игумновых писала ты. А почему ты, дорогая Клавдия Ивановна, не возмутилась, что только что приехавшие в посёлок Игумновы получили двухкомнатную квартиру на троих? А ты стоишь в очереди на жильё, у тебя двое разнополых детей и муж-инвалид, и ютитесь вы в одной комнатушке в коммунальной квартире.
Вот на них и стоило бы написать жалобу, чтобы выяснить, за какие такие заслуги администрация фабрики и поссовет столь к ним благосклонны.
Клавдия Ивановна плакала, то и дело вытирая платочком слёзы. Вера Ивановна порывалась встать с намерением покинуть собрание, но Егоров и Кудрин удерживали её.
- Не могу больше терпеть! Дайте, я скажу, - поднявшись с места, сказала Галина Михайловна. - Квартиру им дали за то, чтобы они перестали писать на них жалобы, о которых мне поведала председатель фабкома Зорина. Никому не хочется неприятностей, связанных с проверками. Мне кажется, что у матери и дочери Игумновых - графомания, одно из проявлений психического расстройства, маниакального состояния организма. Они не могут отделаться от навязчивого желания писать в газеты: кого хулить, кого хвалить, от написания жалоб.
Вы только подумайте, Вера Ивановна додумалась написать жалобу на собственного мужа в партийную организацию завода «Точмаш». Его разбирали на собрании, влепили выговор и понизили в должности. Вобщем, испортила человеку биографию. После этого он подал на развод. Теперь Вера Ивановна снова свободна. Она использует свою дочку Машу, чтобы строчить кляузы. Несколько жалоб написаны детской рукой.
- Ничего себе семейка! - приподнявшись с места, заметил Кудрин. - Надо их направить к психиатру на принудительное обследование и лечение, а милиция пусть разберётся, почему они приехали в нашу область так далеко от Хакасии. Что они там натворили такого, что пришлось сбежать? Наше же начальство приютило их на свою голову. Мы таких предателей на фронте стреляли в спину.
Он сел. Поднялся Егоров:
- Я вижу, Вера Ивановна всё порывается сбежать с собрания. Нет, пусть слушает и делает выводы. Её надо «затолкать в бутылку и пробкой заткнуть». Иначе она сегодня же напишет жалобу, что мы нарушаем права человека, насильственно удерживаем, не даём свободно высказывать своё мнение. Мы не против, пожалуйста, высказывайтесь, Вера Ивановна, мы вас внимательно выслушаем. Предоставляем вам слово, ваше выступление будет запротоколировано. На вашу жалобу по этому поводу и на всякие ваши жалобы впредь мы будем высылать копии протокола собрания.
Вера Ивановна, пунцовая от волнения и негодования, громко сказала:
- Не брала я личное дело матери. Это сделала Клавдия Ивановна.
- Ах, ты, продажная душа, - возмутилась Клавдия Ивановна, - не ты ли личные дела из шкафа выбирала? Я только стояла в коридоре у двери и страховала тебя, чтоб Татьяна Юрьевна невзначай не вернулась из школьной столовой. Она же меня и подговорила написать жалобу на Фаину Васильевну в обком профсоюза. Простите меня, пожалуйста, мне очень стыдно. - И она опять заплакала.
В своём выступлении завуч Александра Сергеевна высказала своё мнение.
- Коллеги, вы меня знаете давно. Я требовательная, и многим это не нравится. Но спорить со мной и что-то доказывать не решаются, потому что знают, что замечания я делаю без предвзятости и только по необходимости. Сегодня я решила перед всем коллективом высказать своё мнение ещё о некоторых товарищах по работе.
Воспитатель группы продлённого дня Надежда Ивановна, как бывший работник райкома партии, постоянно ездит к секретарю Навозному, жалуется, что eй не дают вести уроки истории СССР. Но по образованию она учитель начальных классов и никогда не работала в школе. Она личный информатор Навозного и Игумновых. Помогает ей Ирина Осиповна, которая следит и сообщает, кто приезжал в школу, зачем и когда уехал. Распускают сплетни о пристрастии директора к мужскому полу, о якобы её любовных интрижках.
Навознов мне не раз звонил, требовал объяснения. Я на пенсии, мне терять нечего, но участвовать в этой закулисной игре я не желаю. По личному опыту знаю, что оклеветать человека легко. Клевета для слуха, что полынь для языка. И эта ложь иногда даёт крутой поворот в жизни человека вопреки его желанию. Я не хочу называть этих людей «паршивыми овцами», которые мутят всё стадо, но парша всё-таки их коснулась. Пора прекратить эти вояжи в райком и положить конец такой «дружбе» с кланом Игумновых. А ветерану войны Надежде Ивановне я рекомендовала бы уйти на заслуженный отдых, если она не хочет или не может работать честно в педагогическом коллективе. Не любишь свою работу - имей силу и мужество уйти из школы.
Скажу несколько слов в защиту директора. Фаина Васильевна - моя ученица, и я горжусь ей. Замечательный учитель, прекрасный руководитель и хозяйственник. Вы работаете в новой школе, которую построили благодаря её упорству и настойчивости. А сколько сделано по созданию материальной базы, для качественного обучения школьников! Под её руководством создана образцовая кабинетная система. Уходя в конце учебного года в отпуск, учителя оставляют письменную заявку директору, что необходимо приобрести для предметного кабинета и что усовершенствовать. И они могут быть уверены, что к началу учебного года заявки будут выполнены. Умалять заслуги директора и очернять её всяким там «овцам» мы не позволим.
Физик Иван Дмитриевич поддержал Александру Сергеевну:
- Я тоже наблюдал, как работают воспитатели в продлёнке. Сидят на скамейке или соберутся в кружок и обсуждают всех и вся. Дети же предоставлены сами себе. Вместо того, чтобы по начальству ездить, прежде на себя бы поглядели. Из обкома партии приезжал Бубнов, так он сказал: «Заберём мы вашего директора на повышение. Надоели нам эти бесконечные жалобы. Будет новый директор, и жалобы прекратятся. Видно, кто-то завидует её успехам чёрной завистью. А Фаина Васильевна заслуживает более высокого поста». Я его спросил: «Куда Вы её думаете перевести?» Он ответил: «На её выбор. Нам нужен заведующий Киржачским роно, директор педагогического техникума, декан факультета в пединститут в областном центре. Пусть выбирает, что ей больше нравится.
Все зашумели. Зинаида Фёдоровна с места крикнула:
- Доигрались, писаки! Ведь пишут-то «варяги», пришлые неизвестно откуда. Им на школу наплевать. Им важно только собственное благополучие. Надо готовить своих, крутовских учителей, как наша Фаина Васильевна, которым дорого благополучие родной школы, родного посёлка. А со школой что будет, если придёт директор-«варяг»? Разве он так радеть будет? Довели Фаину Васильевну, посмотрите, сидит она расстроенная, в разговоре не участвует. Что же Вы молчите, разве Вам нечего сказать? Неужели вы собираетесь нас покинуть?
- Я слушаю все ваши выступления и радуюсь, что в нашем коллективе здоровый климат, который стремятся испортить некоторые товарищи, хотя мне не хочется называть их товарищами. Ведь товарищ не тот, кто одному товарищу - товарищ, а тот, кто всем товарищам - товарищ. Извините за каламбур. Я заявляю, что из школы я не уйду никуда и никогда. Буду работать в родной школе в любом качестве: учителем, воспитателем... А жалобы, я думаю, прекратятся. Мы без постороннего вмешательства разобрались со своими бумагомараками. Спасибо вам, товарищи!
- А у меня есть предложение, - сказал завуч Владимир Васильевич, - давайте попросим Фаину Васильевну не покидать школу, остаться её директором и проголосуем для пущей важности, чтобы там, наверху, знали мнение нашего коллектива. Кто за то, чтобы Фаина Васильевна осталась в школе в качестве директора? Прошу проголосовать. Решение было принято единогласно, кроме одного голоса. Вера Ивановна не приняла участия в голосовании.
- Итак, - произнёс завуч. - Все «за», одна воздержалась. Теперь протокол нашего собрания будет «охранной грамотой». На первую же жалобу ответом будет этот документ. Против мнения коллег не попрёшь.
Вера Ивановна больше не заходила в учительскую, раздевалась в кабинете истории. Да и учителя объявили ей негласный бойкот. Через две недели она подала заявление об уходе по собственному желанию и приказом роно была переведена учителем в школу рабочей молодёжи.
Закончились новогодние каникулы. В понедельник до утренней общешкольной зарядки Фаина прошлась по школе, заглянула в комнату для родителей. Она взяла со стола «Книгу жалоб и предложений» и прочла последние записи родителей. Она наткнулась на странную запись: «Прошу администрацию вызвать в школу отца учащегося десятого класса Соловьёва Владимира. Из-за его поведения мой сын после каникул не хочет идти в школу. Извините, я приходила в школу, но ни директора, ни завуча не застала. Соловьёва».
«Тревожный сигнал, - подумала Фаина, - надо выяснить, в чём дело». Она провела с учениками зарядку в одной из рекриаций школы. В других рекриациях и в спортзале закончили зарядку физруки и военрук.
Войдя в свой кабинет, Фаина позвала секретаря.
- Татьяна Юрьевна, на завтра вызови председателя родительского комитета Верещагина. Я буду ждать его с 8 до 17 часов в любое удобное для него время. Как это сделать, ты знаешь.
- Не беспокойтесь, Фаина Васильевна, всё сделаю, как надо.
Зазвонил телефон. Фаина сняла трубку. Звонила из райкома партии инструктор Галина Огурцова.
- Фаина Васильевна, в пятницу Вы и Ваши учителя Кудрин, Егоров, Арефьев к десяти часам должны явиться в райком на бюро по Вашему персональному делу и делам Ваших учителей-коммунистов. Прошу не опаздывать.
У Фаины сжалось сердце, запульсировало в голове, перехватило дыхание. Она ничего не ответила Огурцовой, положила трубку на рычаг. Она сидела, согнувшись над столом, охватив голову руками, и с горечью думала: «Как же живуче это племя писак-клеветников! Чего же ещё они состряпали?»
Секретарь Навознов предвкушал удовольствие и злорадничал: «Ну, теперь Миловидова получит выговор по партийной линии. Будет знать, как охаивать партийное руководство».
Фаина недоумевала, что такое могло произойти в школе, что на неё и некоторых других коммунистов заведены персональные дела. Она позвала в кабинет секретаря.
- Татьяна Юрьевна, передайте Кудрину, Егорову и Арефьеву, чтобы они все вместе зашли ко мне после уроков.
Уроки кончились, и вся троица явилась в директорский кабинет.
- Говорите, что натворили! Меня и вас троих вызывают в райком на бюро, будут рассматривать персональные дела.
Мужчины переглянулись.
- Оперативно сработано. Доносчики оказались и среди учителей-мужчин, - сказал военрук.
- Да что произошло?
- Фаина Васильевна, в каникулы мы в спортзале играли в волейбол. А потом выпили по граммулечке, Вы уж нас простите. Павел Трифонович поссорился со студентом-географом, который проходит педагогическую практику в нашей школе. Он что-то сказал о фронтовиках, что не понравилось Павлу Трифоновичу. Он обозлился, сказал: «Сопляк безмозглый, яйца курицу не учат». Затем шлёпнул географа по щеке. Началась потасовка, которая вскоре закончилась примирением. Вот и всё.
- Всё да не всё. Продолжение следует. Теперь нам не поможет и «охранная грамота».
Подвели меня под монастырь, друзья-коммунисты.
- Разве возбраняется учителям в свободное время отдохнуть от работы, тем более в каникулы, вспомнить фронтовые годы? - спросил Егоров.
Фаина махнула рукой и сказала:
- Разумеется, могут отдохнуть, но не в школе с выпивкой. Идите, подумайте, кто мог написать в райком.
- Да это химик Архипов донёс, тоже из «варягов». Раньше он был директором школы. Его уволили за нарушение финансовой дисциплины и разбазаривание государственных средств. И думать нечего: старается спихнуть Фаину Васильевну и занять директорское кресло. Недаром он меня расспрашивал, на какие деньги приобретено то, это. Готовит, видимо, ещё «телегу», - сердито сказал Кудрин.
Павел Трифонович с раздражением произнёс:
- Не успеет. Соберём партсобрание. Достанется тогда Архипову и Надежде Ивановне «на орехи», век не забудут. Леонид Архипов получит от нас «путевку» в иную жизнь не в нашей школе. Пусть знает, что трогать нас, фронтовиков, не следует. Доносчику - первый кнут. А Фаину Васильевну мы тоже защитим.
Члены бюро, как один, говорили об отсутствии воспитательной работы в коллективе, поэтому в стенах школы происходят пьянки, драки. Во всём обвиняли Фаину. Навознов предложил дать коммунисту Миловидовой выговор.
Фаина Васильевна, смирно и тихо сидевшая рядом с Павлом Трифоновичем подняла руку и встала.
- Что хочешь сказать, Миловидова? Объясни товарищам, что там у вас опять случилось-приключилось, - с иронией спросил Назаров.
- Меня обвиняют в том, что я не занимаюсь воспитанием коллектива! Вопрос товарищи, в том, кто кого должен воспитывать? Посмотрите на солидных фронтовиков с их наградами за мужество и героизм. Все они старше меня, прошли испытания в огненные военные годы, послевоенный тяжкий труд. У них большой жизненный опыт. Согласитесь, что это они должны меня воспитывать! Спросите с них, наказывайте, если совесть позволит. Выпить в часы отдыха, вспомните фронтовые годы не грех, грех их обижать. Они обиды не прощают, вот и получит студент-практикант то, что заслужил. Если вы, райкомовцы, тоже собираетесь иногда и обсуждаете дела за рюмкой водочки, то и с Вашей стороны, товарищ первый секретарь, нет воспитательной работы, и примером Вы служить нам, рядовым членам партии, не можете. Значит, выговор Вы тоже заслужили.
Навознов покраснел,- глаза его метали молнии. Он привстал, но его за рукав удержал инструктор Тарбеев.
- Тихо, успокойтесь, - едва слышно произнёс он.
Навознов налил в стакан воды из графина, отпил и осипшим голосом сказал:
- Да идите вы все... по домам! Делаем мы вам замечание. Заседание окончено.
- Вот это да! Ну и сказанула Фаина Васильевна! Нам даже не пришлось объясняться. Ну, держись, Архипов! - сказал удовлетворённо Кудрин.
Леонид Архипов, узнав о результатах разбирательства на бюро райкома, не дожидаясь встречного разбирательства на партсобрании, срочно с женой и сыном выехал в соседний район на новое место работы.
Прозвенел звонок. Кончился второй урок. Фаина вошла в кабинет, положила в ящик стола тетрадь с анализом посещения уроков. Был четверг, и Фаина решила идти домой. Она сняла с вешалки шубку, надела меховую шапку и критически посмотрела на себя в зеркало. « На кого ты стала похожа, Фаина Васильевна! Ни кровинки в лице, бледнолицая жительница голубой планеты. Травят тебе душу сволочные людишки. Судьба Маринки лишает душевного покоя», - думала о себе Фаина.
За окном послышался шум подъезжающей к школе машины. Фаина выглянула в окно, она недовольно подумала: «Кого ещё несёт? Только домой собралась! Вот тебе, Фаина и полусвободные четверги». В кабинет вошёл председатель родительского комитета, работник милиции Верещагин, поздоровался.
- Вы куда-то собираетесь или только вошли, - спросил он. - Вы меня вызывали?
- Да, мне нужно с Вами поговорить, проходите.
Верещагин помог Фаине снять шубку, подошёл к столу и сел напротив Фаины.
- Я Вас внимательно слушаю, - с готовностью сказал он.
- Борис Николаевич, прочтите, пожалуйста, запись в книге, - она подала ему толстую тетрадь из комнаты для родителей.
Он прочёл запись и сказал:
- Знаю я эту историю. Отец Володи Иван Алексеевич Соловьёв жаловался на девчат из общежития. С ним случился такой казус. Девки шли по дороге от станции. Соловьёв предложил их подвезти. Две девицы уселись на заднее сиденье, а третья - рядом с сидевшим за рулём Иваном, бесстыдно выставив свои колени напоказ, Иван взял да и погладил её соблазнительную коленку, та разозлилась и смачно плюнула ему два раза на лысину. Все трое с хохотом выскочили из остановившейся машины. Теперь эта байка гуляет по посёлку, и Владимир со стыда за отца не хочет идти в школу. Поговорите с ним, а я Ивану мозги вправлю. Кстати, с Крупениным я разговаривал по поводу пьянки и скандалов в семье. Почитайте, что он написал:
«Даю слово участковому Верещагину, что я больше пить не буду, кроме революционных праздников. К сему Крупенин».
Фаина рассмеялась.

1 2 3 4

Категория: Маргарита Малышева | Просмотров: 447 | Добавил: Николай | Теги: Оргтруд, Владимир | Рейтинг: 0.0/0