15:19 Село Любец и его окрестности. Часть 5 |
Село Любец и его окрестности Назад » » » Село Любец и его окрестности. Часть 47 Тем временем, узнав, что секретарь сельсовета приехала к ним в Завражье, начали собираться одна за другой старушки. Сперва стояли молча, издали следили, как она смотрела на новый дом спереди, как она покатила велосипед влево, прислонила его к стене дома, начала мерить шагами теплицу и так, и эдак...Всей гурьбой старушки к ней подошли. Тетя Лиза, как депутатка, встала впереди. - Ну что, приехала на этот новый дом любоваться? - подала она голос. — Привет честному народу,— ответила секретарь сельсовета. — Любоваться-то любуюсь, а вот непорядочек-то какой! Иные руководители предпочитают дела решать келейно, чтобы никто из народа о тех делах не знал. Секретарь сельсовета, наоборот, стремилась действовать в открытую, предпочитала советоваться со старыми людьми. - Ну как по-вашему, хорошо ли это? — обратилась она к старушкам.— Взялся невесть откуда новый дачник, построил дом без ведома сельсовета, построил теплицу, нажился на луке ужасть сколько, вас ободрал с пахотой как липок... — И нисколько не ободрал... Он нам задаром пахал... Ничего с нас брать не хотел... Мы ему деньжишки совали, а он руки назад... Стопочки подносили — он головой вертел…— рьяно галдели, перебивая одна другую, старушки. - Сколько он брал с вас за сотку? — строго спросила секретарь сельсовета. И опять старушки загалдели в несколько голосов: - Тут две девки приезжали, тоже допытывались. Уж как выспрашивали, заставляли бумажки подписывать. Неужели, Зиночка, не веришь? Право слово, бесплатно пахал... За милую душу старался, уважил нашу старость... Вот и корреспондент газеты может подтвердить... Он тоже удивлялся, что денег не берет. Едет машинка по борозде, пыхтит, стрекочет, а водитель знай-кричит: «Бабушки, проворней кидайте картошку!..» Распашет одну усадьбу, пот со лба утрет и опять кричит: «Ведите на следующую!» — Так-таки и пахал вам всем бесплатно? — не доверчиво спросила секретарь сельсовета.— А не сговорились ли вы с ним? Старушки взвились разными голосами еще громче и убежденнее: — Да ты что, Зинаида, нам, старым, не веришь! С чего это мы будем нашу власть обманывать?.. Человек оказался хороший, вот нас и уважил. - Как депутатка скажу, пахал бесплатно,— заключила тетя Лиза. «Неужели и правда бесплатно?» — подумала секретарь сельсовета про себя. Уж очень странными и неестественными казались такие бескорыстные действия круглорожего, который так ловко ее обманул. Лук-то он продал с немалой для себя прибылью. Этот факт установлен. Секретарь сельсовета пыталась узнать, какой доход он получил с пахоты. А выходит, что жалобу на него, по крайней мере по этому вопросу, подавать невозможно. Старушки между тем рассказывали, какой новый дачник хороший, ведь они его считали законным владельцем перевезенного из города дедова дома. - Приезжает только по субботам и воскресеньям, со всеми заговаривает, со всеми раскланивается. Придет пора — картошку окучивать пообещал. Секретарь сельсовета их слушала и думала про себя: «С теплицей дело простое: раз построил на захваченном участке, она попросит в совхозе трактор — и нет теплицы... А то, что он дом воздвиг незаконно, придется составлять акт и подавать жалобу прокурору». Тетя Лиза стояла впереди других и ретивее других защищала беднягу Виктора. - Ты что зимой мне голову морочила? — повернулась к ней секретарь сельсовета.— Говорила, Новой бабушке продукты носишь. Оказывается, никакой Новой бабушки и не было, избушку еще с осени развалили. Эх ты, а еще депутатка! - А ты бы сама приехала проверить,— нашлась тетя Лиза. Секретарь сельсовета смолкла и снова задумалась. «Да, она связь с массами теряет, и вот результаты — прозевала незаконное дело». Точно угадав ее мысли, тетя Лиза вкрадчиво начала: - Ты, Зиночка, не кручинься. Смотри, как с новым домом Завражье похорошело! А то выглядела наша улица будто у меня рот — где зуб целый, где корешок гнилой, где и вовсе пусто. Ведь признайся, любуешься. Который краше, Витенькин или начальников? — Правда твоя, любуюсь. Только Витенька твой поставил дом без разрешения,— с грустью сказала секретарь сельсовета. — Ну и пущай стоит людям на радость, а хозяину на пользу,— заключила тетя Лиза. Ничего не ответила секретарь сельсовета. После недолгого молчания она со всеми распростилась, сказала, что приедет завтра или послезавтра, ей же надо повидать «вашего любимчика дачника», как она успела прозвать Виктора, села на велосипед и укатила. Старушки разошлись по своим домам. Глава восьмая Вот-вот должен был подойти поезд. Папы стоили, покуривали, коротко переговаривались друг с другом. Мамы взволнованно давали последние наставления своим не очень внимательно их слушавшим деткам. Солнце сияло на белых стенах зданий. И сияли ребячьи лица. Ведь впервые в жизни отправлялись они вполне самостоятельно в дальние края, ехали работать помогать выращивать урожай, ну и, конечно, веселиться. Один только Ленечка на фоне общего сияния выглядел уныло и стоял с таким безысходным отчаянием на лице, точно его отправляли в колонию для малолетних преступников. Его папа молчал, мама говорила слова утешения. А ненаглядный сыночек совсем не хотел ехать. Но весь класс отправлялся. Директор школы вместе с классной руководительницей потратили немало красноречия, чтобы убедить Ленечкиных родителей. «Надо же хоть как-то расшевелить вашего инертного, необщительного сына»,— говорили они. Поезд подошел, началась сумятица посадки. Ленечка, влезая по ступенькам, кинул на родителей последний душераздирающий взгляд и скрылся внутри вагона. Поезд тронулся. Замахали десятки рук и платочков. И тут Виктор и Капитолина почувствовали облегчение. О, никогда бы они не призналась, как их тяготил недотепа сын! Но сейчас, проводив его, они улыбнулись друг другу и даже расцеловались, не стесняясь толпы. - Поедем в Завражье прямо сейчас,— сказал Виктор. - Поедем,— отвечала жена. И они поспешили домой, надели каски, сели на мотоцикл, он впереди, она сзади с посильным рюкзаком за спиной. И помчались. Приехали в Завражье. Они были счастливы, как, наверное, в далекие и счастливые времена медового месяца. Ведь у них начинался отпуск! Они мечтали провести его вдвоем, ни о чем не думая, заботясь лишь о дедовом доме и об огороде. Они вошли внутрь. Вся дедова обстановка была сюда перевезена. И не желал улетучиваться своеобразный и какой-то сладостно-приманчивый, а для Виктора — с детства такой родной запах. Виктор показал Капитолине гладко оструганные бревна стен с игрой сучков, мастерски срубленные углы. Они постояли, обнявшись, прошли в огород, посмотрели, радуясь, как с прошлой недели поднялись ростки морковки, петрушки, редиски, салата, заглянули в теплицу, где уже зацвели огурцы. Только лук, по неприятным воспоминаниям, они не посадили. Наскоро закусив, они сбежали к берегу Клязьмы. Никого ни вблизи, ни вдали не было. - Давай купаться без ничего,— сказал Виктор. - Давай,— согласилась Капитолина. И они разделись совсем, купались, плавали на другую строну, со смехом, как малые дети, резвились, брызгались. Потом оделись и пошли гулять по хрустящему прибрежному крупному песку, взялись за руки, прижались друг к другу... Вернулись они в дедов дом с наступлением темноты. У соседнего — стояла «Волга», за ярко освещенными окнами сквозь тюлевые занавески виднелись четыре карточных игрока. Ну и пускай играют! Какое до них дело! После ужина Виктор стал развешивать по стенам картины — репродукции из «Огонька» и «Работницы», остекленные и окантованные. Советовались и спорили, где какую повесить. «Сикстинскую мадонну» поместили в горнице, в красном углу. Мадонна с младенцем на руках, с ангелочками внизу смахивала на икону. Их счастье, их радужное настроение продолжалось и утром, пока умывались, пока завтракали. Собирались заняться прополкой грядок. И тут вошла тетя Лиза. Она очень любила сочувствовать, хотя порой ее сочувствие было вроде соли на рану. Расточая красочные подробности, она принялась с чрезмерным смаком рассказывать, как сперва приезжали две девчонки и все допытывались, все выведывали. А вчера приезжала Зинка, то есть секретарь сельсовета, и тоже все допытывалась, сколько Виктор зашибил денег на пахоте. Ну, тут он был чист ровно стеклышко. Тетя Лиза и все соседки сумели доказать и девчонкам, и секретарше, не дали Виктора в обиду. Но были дела посерьезнее, сообщение о которых тетя Лиза нарочно приберегла напоследок. Она не знала, что Виктор поставил дедов дом без разрешения. — Как мы эту Зинку молили, как уламывали, - говорила она слегка нараспев, переполненная участием к чужой беде.— Корили мы ее — неужто на такую красу у тебя руки поднимутся? А она — людоедка эдакая - все долдонила: дом заставлю снести, дробительная машина приедет — все разломает, все разнесет. И прокурору жалобу подам. А уж о теплице как злилась! Ты же на чужую полосу залез. Увидишь, на той неделе она трактор пригонит. Он двинет, так только жердочки затрещат. Тетя Лиза испытывала подлинное удовольствие, пересказывая события куда более красочно, нежели они происходили на самом деле, да еще добавляла совсем немыслимые подробности. Виктор и Капитолина слушали, опустив головы, точно судебный приговор. Все их радостное настроение разом исчезло. И даже сама природа в тот час потускнела. Солнышко зашло за тучи, и вот-вот собирался дождь. - Я брошусь под экскаватор, а дедов дом губить не дам! — твердо сказал Виктор, не поднимая головы. - И я тоже вместе с тобой брошусь,— вторила Капитолина, прижимаясь к мужу. - Так что же нам делать? - спросил Виктор тетю Лизу. - Что делать? — повторила она его вопрос.— Бог авось не без милости. А мы, коли напасти на тебя нагрянут, всей деревней грудью за дедов дом встанем,— уверенно сказала она, хотя вряд ли себе ясно представляла, как это — завражские старушки, да вдруг на самом деле грудью встанут.— Я эту Зинку давно знаю,— продолжала она,— раз что не по закону, она ни в жисть не уступит. Вот я тебе что скажу: жди! И мы будем ждать, как дальше дела повернутся... Смотрите, как за неделю у вас грядки лебедой поросли. Принимайтесь полоть. - Да если и дом, и теплицу снесут, значит, огород и подавно погубят,— угрюмо сказал Виктор. - А может, не погубят, потрясут-покрутят тебя за шиворот и отпустят твои грехи,— утешала тетя Лиза. - Заходи, Витенька, на эту грядку, а ты, Капочка, вон на ту. И они выпололи и привели в порядок весь огород. Старались молча, даже не смотрели друг на друга... 2 Как-то руки опустились у Виктора. Чтобы восстановить былую дружбу с фабричными девчатами, он собирался организовать грандиозное новоселье неизвестно на какое количество гостей.Какое тут новоселье, когда такие беды нагрянули на его голову! Он и Капитолина намеревались кое-что поделать по дому и огороду. И расхотелось. Чуть ли не силком они заставили себя вкопать перед домом лавочку. Они сели. Отсюда Клязьма за взлобком горы не была видна, зато заклязьминские дали расстилались во всю ширь и во весь простор, пропадая в голубой дымке километров за тридцать. Им бы любоваться, вдыхать живительный воздух, а они сидели молча со своими тяжелыми думами. Часов в одиннадцать приехали гости — полная машина: Леонид с женой, юрисконсульт и супружеская пара — приятельница Леонидовой жены с мужем. Леонид сразу заметил хмурый взгляд брата, всегда такого гостеприимного, всегда радостно встречавшего любых гостей. Но спрашивать было некогда. Приехали с тяжелыми сумками разных угощений, с бутылками, с восклицаниями радости, с весельем, и сразу пошли осматривать дом, сперва снаружи, потом внутри, заглянули в теплицу, по очереди трогали прославленный минитрактор, восхищались, восторгались, мужчины острили, женщины покатывались со смеху. Потом все смолкли, любуясь прекрасным видом... Женщины сели на лавочку, мужчины встали сзади. Леонид фотографировал группу на фоне дедова дома, фотографировал отдельно Виктора с женой, разумеется тоже на фоне дедова дома. Собирались на Клязьму купаться. Виктор знал, что юрисконсульт купаться не любит, потянул его за рукав и шепнул: — Мне надо с вами посоветоваться. Оба они отстали. — А вы что же не идете? — крикнула им Леонидова жена. — Сейчас, сейчас догоним,— весело откликнулся юрисконсульт, повернулся к Виктору, сразу сделался серьезным.— Что случилось? — спросил он. А Виктор начал рассказывать о всем том ужасе, о чем ему поведала сегодня утром тетя Лиза. Юрисконсульт любил рассуждать пространно, как и положено законоведам: — Относительно распашки старушечьих участков — твое дело ясное, никаких свидетелей обвинения не нашли. Относительно завышенных цен на лук - так ты тоже не виновен. Устанавливала цены ваша престарелая родственница. А по словам Леонида, ты вообще собирался преподносить лук в дар служащим швейной фабрики. — Но мотоцикл-то я купил на луковые деньги,- вставил Виктор. - Пусть так! Однако особо корыстолюбивых намерений с твоей стороны я не усматриваю,— продолжал свою речь юрисконсульт.— Теплицу, чтобы не было излишних разговоров, советую снести, и чем скорее, тем лучше. Но построить дом в деревне без разрешения! Я просто слов не нахожу в твое оправдание! Для сельсовета ты никто. Юридически владеет, да не этим домом, а прежней в данный момент не существующей, весьма низкого качества избушкой ваша престарелая родственница. Ты понимаешь, завязывается весьма сложное и запутанное уголовное дело. - Уголовное? — прохрипел Виктор. - Подожди, дай подумать. Юрисконсульт в глубоком размышлении нахмурил брови и закрыл глаза. - Так вот, сельсовет вкупе с райисполкомом подадут на тебя жалобу в прокуратуру. При смягчающих обстоятельствах прокурор может оставить жалобу без последствий, но он может передать дело в суд, по обвинению по статье сто девяносто девятой Уголовного кодекса РСФСР — самоуправство. Пункт «а» — самовольный захват земельного участка и пункт «б» - самовольное строительство жилого здания. По пункту «а» полагается штраф до ста рублей, по пункту «б» — исправительные работы на срок до одного года с конфискацией незаконно возведенного здания. - У меня есть смягчающие обстоятельства,— с отчаянием в голосе говорил Виктор,— я подарил совхозу лошадку и распахал в Завражье все усадебные участки. И всегда буду их распахивать. И еще я подарил музею старинную дугу. - Ну, это как посмотрит прокурор и как посмотрит суд,- сказал юрисконсульт.— Вообще по твоим поступкам тебя можно сравнить с малым ребенком. - Да ведь я хотел дедов дом спасти. И я так радовался, что его спас! — в отчаянье восклицал Виктор.— А снести его могут? - Само собой разумеется! Разберут по бревнышкам, разломают согласно закону, и, естественно, за твой счет. - Ну, теплицу пускай сносят, хотя уже маленькие огурчики завязались. Не жалко! Пускай полоса бурьяном опять зарастет. Но дом! Нет, это невозможно! Так что вы мне посоветуете? — От переживаний Виктор едва выдавливал слова. — Что могу посоветовать? Только ждать. Единственное, чем я обещаю помочь,— это использовать, согласно своей должности, связи с прокуратурой. Я могу узнать в тамошней канцелярии, когда на тебя поступит жалоба, и уведомить тебя об этом. Но для сельсовета твое дело принесет немало хлопот и, в сущности, никаких выгод. Они могут вообще не подавать на тебя жалобу. Словом, как бы дальнейшие обстоятельства ни складывались, ясно одно — жди. Виктор вспомнил, что и тетя Лиза тоже советовала ждать. Эта мысль его чуть-чуть успокоила... За шумным и веселым столом он сидел отрешенный, почти ничего не ел. Капитолина не знала, что ему сказал юрисконсульт, предвидела недоброе и беспокоилась за мужа. — Витенька, ты расскажи нам что-нибудь веселенькое про своих фабричных девочек,— со смехом обратилась к нему жена Леонида. Он только улыбнулся. — Ему сегодня нездоровится,— сказала Капитолина. После обеда Леонид отвел в сторону брата: — Что случилось? — спросил он его. — Узнаешь у...— и Виктор назвал имя-отчество юрисконсульта. Гости уехали раньше, чем предполагали... На следующий день, в воскресенье, Виктора ждали новые злоключения... 3 Меньше чем за полкилометра от Завражья находилась летняя стоянка для ста пятидесяти совхозных коров. На холме над Клязьмой был огорожен участок леса примерно с гектар, там построили длинный навес со стойлами для коров, рядом будочку для ночного сторожа и провели электричество.Дважды в день, утром и вечером, пастух пригонял с пастбищ на эту стоянку коров. Тогда же на грузовике подъезжали доярки. Каждая корова знала свое стойло и знала, в какую очередь в него заходить на дойку — в первую, во вторую, в третью. И каждая доярка знала своих подопечных по именам и поочередно, ласково их оглаживая, надевала им на соски концы резиновых шлангов. Коровы заходили в стойла, через положенное время выходили, их сменяли другие. Так шла электродойка — моторы гудели, молоко лилось в бидоны. И через час доярки уезжали с удоем. Пастбищ было два, одно — выше Завражья, другое — ниже Завражья, там, где Клязьма отступала от крутого берега. Эти два луга назывались Верхняя лука и Нижняя лука. Сколько-то дней пастух гонял стадо на один луг, сколько-то — на другой; на первом трава снова вырастала, и снова пастух перегонял туда коров. Так продолжалось с весны до осени. Выгода от такой пастьбы была несомненной. Коровы давали много молока, и на сводках в районной газете совхоз по удоям ниже второго места не опускался… В то воскресенье две приятельницы — главный зоотехник совхоза и секретарь сельсовета — поехали на велосипедах в Завражье. Зоотехнику хотелось похвастаться, как организована электродойка, а секретарь сельсовета давно собиралась посмотреть на передовую технику животноводства. Кроме того, у нее было в Завражье одно, как она выражалась, «кляузное дело», в которое ей хотелось вовлечь в качестве свидетельницы свою подругу. Полюбовавшись на четкий порядок и на дисциплину коров, они поехали в Завражье и прямо подкатили к дедову дому. Виктор их увидел из окна. Секретаршу сельсовета он сразу узнал, а ее спутница была не иначе как тоже какой-то начальницей. От длительного общения со многими женщинами на фабрике у него наметался на них глаз, и он понял, что с этой тетей может повести себя столь же непринужденно, как и с иными своими сослуживицами. И он не ошибся. Главный зоотехник была веселой, разбитной бабенкой, бросила двух или трех мужей, или они ее бросили. Впрочем, в последнее время она несколько остепенилась и говорила, что, кроме коров, никого не любит. Однако, когда подходило время, она без жалости отправляла их на бойню и радовалась, что в районной газете в сводках по мясозаготовкам их совхоз также никогда не опускается ниже второго места... — Сиди дома и не выходи,- приказал Виктор жене, а сам выскочил на крыльцо. Ему стоило немалых усилий деланно-приветливо улыбнуться. Обе женщины приставили свои велосипеды к дереву и направились к дедову дому. Секретарь сельсовета могла быть и любезно-доброжелательной, и ласково-сочувственной, и непоколебимо твердой, но она никогда не повышала голоса и умела сдерживать свои чувства. Сейчас она взяла тон строго-официальный, слегка кивнула головой и сказала: — Прибыла по делу. Показав рукой на свою спутницу, представила eе, назвала ее должность, имя, отчество и фамилию. «Ага, вторая тетя не по мою душу, а по коровьим делам»,— подумал Виктор, и ему стало чуть-чуть легче. Секретарь сельсовета глядела на Виктора в упор, в его ясные светло-голубые глаза, и начала свою заранее подготовленную речь: — Вы совершили два грубейших нарушения закона: первое — вы самовольно захватили участок.— Она показала в сторону теплицы.— Второе, и основное,- вы без ведома и разрешения сельсовета и райисполкома перевезли из города дом и... Ах, тетя Феня, тетя Феня! Она и не подозревала, сколько десятков раз за последнее время склоняется во всех падежах ее доброе имя. — Мне точно известно, что ваша престарелая родственница никогда здесь не проживала,— продолжала рубить секретарь сельсовета,— ни в маленькой, обманом на ее имя купленной, ныне вами снесенной избушке, ни в этом, незаконно вами построенном здании.- С плохо скрываемой ненавистью она указала на дедов дом. — Ах, какой он красивый! — не удержалась зоотехник. — Теплицу я снесу,— с горечью в голосе сказал Виктор,— пускай снова растет бурьян. Но разрешите снести позднее. Смотрите, сколько желтеньких цветочков и сколько поспеет огурчиков.— Он показал на ряды хорошо видных сквозь пленку нитей, протянутых внутри теплицы от земли и до крыши, и на огуречные плети, обвивающие эти нити.— Я через месяц снесу. — Завтра же пришлю трактор,— твердо отрезала секретарь сельсовета.— Построили бы на участке, который отведен совхозом вашей подставной родственнице. — Вот вы где свой лучок вырастили! — погрозила пальчиком главный зоотехник. — Здесь,— ответил Виктор.— Обязательно нужно на южной стороне. У меня есть специальный справочник, там рекомендуется ставить теплицы только к югу от построек. Исключительно хороший справочник! — Он неожиданно повернулся к главному зоотехнику.— Там и про коров шибко занятно написано. Хотите, покажу? Виктор взлетел по ступенькам крыльца и скрылся в доме. Тотчас же главный зоотехник обратилась к секретарю сельсовета: — А каков чудик! Так бы ему обе щечки исщипала. Ты, Зинок, оставь его в покое. Больно тебе нужен этот дом. — Чудик нарушил закон. Уступишь — другие городские полезут жить по деревням,— угрюмо ответила секретарь сельсовета. Виктор слетел с крыльца, подскочил к главному зоотехнику, развернул перед ее носом книгу. — Вот заглавие — «Подарок молодому хозяину», вот глава «Корова», смотрите, сколько картинок. Главный зоотехник начала перелистывать книгу. — И правда, как интересно! — воскликнула она. — Ну, что тебя увлекло? По старой орфографии, значит, сведения устарелые,— чуть бросив взгляд на книгу, отвернулась секретарь сельсовета. — Дайте почитать,— попросила главный зоотехник.— Ну, пожалуйста, дайте.— Она умильно стрельнула глазками в Виктора. Он сразу потупился. — Не могу. Никак я не могу. Эта книга мне очень дорога, от деда досталась. — Я приехала в Завражье,— совсем мерзлыми словами пошла резать секретарь сельсовета, — я приехала, чтобы вас предупредить: сельсовет составит акт на вашу самовольную застройку и передаст дело в прокуратуру, а прокурор, закончив следствие, передаст дело в суд. - Суд меня оправдает,— выдавил Виктор. Он собрался с силами и заговорил горячо, страстно: - Я уже успел принести совхозу пользу и еще буду приносить. Вы газету читали? Я сконструировал минитрактор. Я вспахал все здешние усадебные участки. Я буду их окучивать, за лето два раза обработаю. Так рекомендуется в этой книге. Осенью помогу убрать урожай всем здешним старушкам. Я готов и по другим деревням пахать, где совхозный трактор не пройдет. Секретарь сельсовета молчала. Ее льдинки-глаза смотрели куда-то мимо. Виктор неожиданно повернулся к главному зоотехнику и сказал ей даже чуть кокетливым тоном: — Хотите посмотреть мой минитрактор? — Конечно, хочу, покажите, пожалуйста! — так же кокетливо ответила она. Виктор повел обеих женщин к пристройке сзади дома и выкатил оттуда свое творение, пестро покрашенное красным, белым, зеленым и черным. — Какая прелесть! — воскликнула главный зоотехник. Она нагнулась и начала гладить мотор, станину, руль, гладила, как своих коров, ласково и нежно. Секретарь сельсовета не смогла удержать любопытства. Она тоже нагнулась и надавила пальцем на тугую резиновую покрышку колеса, вдруг опомнилась, выпрямилась и вперила взгляд в нарушителя закона: — Я вас предупредила. Ждите повестку в прокуратуру. Виктор опустил голову и ответил не сразу. Чувство правоты вселяло в него решимость. И тут он выпалил такое, что сразило секретаря сельсовета: — Вы обзываете меня нарушителем закона, хотите погубить мое детище — дедов дом. А сами как оформили покупку этого? — Он показал на соседний дом.- Потому что большому начальнику? Да? Секретарь сельсовета вся передернулась, бросила своей подруге короткое «едем» и, не прощаясь, покатила на велосипеде. Главный зоотехник, садясь на свой велосипед, помахала Виктору ладошкой. — До свиданья,— улыбаясь сказала онa. - Вы мне разрешите еще раз к вам приехать, почитать вашу замечательную книгу? - Пожалуйста, я и жена будем вам очень рады,— отвечал он. При упоминании о жене главный зоотехник сразу потускнела, нажала на педаль велосипеда и уехала... Капитолина сидела в кухне на лавке и ждала мужа. — Ну что? — спросила она его. Он опустился на пол и молча положил голову ей на колени... А на следующий день, в понедельник, их ждало новое испытание. С утра Виктор занялся желобами для стока воды с крыши. Он их нарезал и согнул из старого листового железа и теперь, стоя на стремянке, прикреплял проволокой под крышей с одной и с другой стороны дома. К прудику для поливки огорода ходить далековато, а теперь дождевая вода с крыши будет стекать в бочки, стоящие по углам дома. Капитолина подавала мужу инструмент или так стояла, заглядываясь на него. Время близилось к обеду, когда в Завражье, бодро стуча мотором, въехал трактор; он сперва притормозил, словно раздумывая, в какую сторону ехать, потом повернул прямо к дедову дому и остановился перед ним. — Приехал разрушать нашу теплицу! — крикнула Капитолина. Виктор соскочил со стремянки, подошел к трактору. В кабине сидел совсем юный светлокудрый паренек и растерянно смотрел вниз. «Ни дать ни взять ангелочек!» — подумал Виктор. Он имел в виду висевшую в их доме репродукцию с картины Рафаэля. И действительно, тракторист был очень похож на того ангелочка, какой у ног Мадонны подпирал подбородок своей пухлой ручкой. — Ты что? — спросил его Виктор. Тот что-то ответил, но за стуком мотора ничего не было слышно. Виктор вскочил на ступеньку трактора и закричал ангелочку в ухо: — Слезай, поговорим! Тот слез. Оба отошли в сторонку. Под стук мотора начался разговор: — Где тут теплица? — спросил ангелочек. — А на что тебе она? — спросил Виктор. — Велели ее снести. Она построена на совхозной земле. — Теплица вон там, пойдем покажу. Оба зашли за угол. Тут можно было говорить, не повышая голоса. Виктор понял — надо выиграть время. — Видно, полезным предметам вас в техникуме учили,— сказал он,— гробить человеческий труд. — Не-е, мы такого не проходили. Нас учили, как с сельскохозяйственными машинами обращаться. — Отчего не с утра приехал? — Да я с утра тут за лесом пахал. А как кончил, мне главный механик дал задание сюда ехать. Зинаида Ивановна говорила, я до вечера в ее распоряжении. Она меня посылала, упреждала: «Никого там не будет, ты враз теплицу смахнешь и поезжай домой». «Она считала, что я на работе, не знала, что я в отпуске»,— понял Виктор. И еще он смекнул: раз ангелочек тут с утра, значит, он голоден, и схватил его за рукав. — Слышишь? Слышишь? — Чего? — Да как мотор стучит. Да у тебя через неделю все подшипники разнесет. Разве так можно машину запускать? — Да я говорил главному механику. Ведь нас учили — надо на профилактический ремонт один раз в квартал ставить. А он говорит — ничего, пускай еще поработает, надо план выполнять. — Я почище вашего главного механика в технике разбираюсь. Может, читал в газете про меня статью, как я минитрактор сделал? — Так это вы? — Ангелочек восторженно взглянул на Виктора. — Конечно, я! Хочешь, в два счета твою клячу отремонтирую? — Хочу,— еще сильнее замирая от восторга, прошептал ангелочек. Оба подошли к трактору. Виктор вскочил в кабину, выключил мотор. — Ну, давай доставай ключи всех размеров и от вертки. Капочка! — крикнул он жене, все это время издали следившей за ними с крыльца.— Чтобы через полчасика хор-р-рошая закуска была. Услышав такое, ангелочек облизнулся и глубоко вздохнул. Оба сели на корточки сбоку трактора. Виктор колдовал с мотором. Ангелочек подавал ему инструмент или так сидел, разинув рот. Наконец Виктор встал. — Запускай мотор! — крикнул он. Ангелочек вскочил в кабину, трактор заетрекотал бодро и звонко. — Ну, слышишь, какая музыка? — спросил Виктор. — Слышу,— восторженно ответил ангелочек. — Глуши мотор, и пошли руки мыть. А потом...— Виктор не сказал, что будет потом, но ангелочек и так догадывался. А потом они сели за стол. Ангелочек любовно оглядывал алые шарики редиски под сметаной, открытую банку шпротов. А Виктор, достав початую бутылку, наливал в стопки ту жидкость, перед которой никакие ангелы не устоят. Потом был суп, было мясное второе, был компот. Виктор, как всегда, выпил одну стопку, ангелочек не то три, не то четыре. Он рассказывал, как учился в сельскохозяйственном механическом техникуме, как теперь всегда нормы выполняет и перевыполняет, рассказывал про маму и даже про любимую девушку. Виктор вывел его из-за стола под руку, завел трактор, повернул его на прогон из деревни, а самого тракториста с немалыми усилиями посадил в кабину. — Ну как, доедешь? — Доеду,— отвечал ангелочек заплетающимся языком. Он двинул рычаг и поехал осторожно, на малой скорости, и через минуту скрылся за поворотом дороги... А зачем приезжал в Завражье, ему вспомнилось только на следующее утро, когда он проснулся. «А что сказать Зинаиде Ивановне, если она спросит? Да скажу, как разогнал машину, как двинул, так...» Голова болела, он не мог насочинить подробностей разрушения теплицы, вскочил и начал быстро натягивать штаны. Глава девятая Он возился в теплице, акварельной кисточкой опыляя огуречные цветы, когда перед обедом к дедову дому подъехал трактор и остановился. — Другой приперся громить,— чуть не плача, позвала Капитолина мужа. Он поспешил к трактору и сразу уразумел, что этого чернявого парнишку обдурить, как вчерашнего, не удастся. Парнишка заглушил мотор, нахмурил косматые брови и соскочил на травку. Его загорелое лицо выражало решимость. — Видно, полезным предметам вас в техникуме учили — гробить человеческий труд.— Виктор повторил те же самые слова, с каких накануне начинал обработку ангелочка. — Чего? Чего гробить? Я не понял,— удивленно и даже растерянно отозвался тракторист. А Виктор, наоборот, сразу понял, что тот явился к нему по какому-то другому делу. — Ты что? — спросил он его. Тракторист насупился и стал объяснять, что Гешка, как он называл ангелочка, ему рассказал, будто о Завражье объявился мастер всякую технику чинить. — A-а! Вот оно что! — Виктор облегченно вздохнул.— Так что с твоей балаболкой? Тракторист, как заученный урок, начал объяснять, пересыпая речь многими недавно усвоенными в техникуме терминами, что вот ни с того ни с сего мотор глохнет. Поедешь куда, а он вдруг — стоп! А почему стоп — даже главный механик совхоза не знает... Далее все повторилось почти так, как накануне с ангелочком. — Капочка! — крикнул Виктор жене, тоскливо глядевшей на него с крыльца.— Чтобы через полчаса хор-р-рошая закуска была! Он и тракторист разбирали, потом собирали мотор, Виктор то заводил трактор, то глушил, потом они мыли руки, потом сели за стол, уставленный яствами. И тракторист с увлечением рассказывал об учебе, о производстве, о маме, о любимой девушке. Однако была существенная разница: в заветной бутылке не оставалось ничего... А тракторист между тем рассказывал, что у них в мастерской все, и даже сам главный механик, знают, что в Завражье живет большой спец — изобретатель минитрактора. Виктор остался очень доволен таким сообщением. — Как бы поглядеть на ваше изобретение? — спросил тракторист, когда встали из-за стола. Он долго осматривал и любовно оглаживал Викторово детище... После его отъезда Капитолина спросила мужа: — Неужто так и заладят трактористы к тебе? — Кто приедет, всем буду чинить. Только водочки подносить — ни-ни! — отвечал тот. 2 Следующий день был среда. Наверняка крепко напомнили все завражские жители то потрясающее событие, которое произошло в их деревне в тот день.С утра было ясно, тепло и солнечно, ничто не предвещало перемены погоды. Виктор собрался в город, жене сказал, что наверняка в их почтовом ящике полно газет, а может быть, пришла открытка от Ленечки; ну и, конечно, требовалось купить разных продуктов. Капитолина знала, почему Виктору понадобилось и город: в доме не оставалось запасов того самого, по его мнению, «совершенно необходимого». Выходит, нарушается Викторова теория о хорошем хозяине и об обязательной поллитровке «на всякий случай». Вот он и едет за новой. Капитолина и виду не подала, что догадывается о главной причине поездки мужа. Приехав в город, Виктор отправился на свою квартиру, вынул из почтового ящика пачку газет, открытки любимый сынок еще не прислал; отправляться в винный магазин было рано. Он сел у окна и задумался... «Эх, заглянуть бы на фабрику,— думал он.— Как там управляется дружок-механик во время его отпуска? А на доске показателей какая бригада впереди, какая отстает? Нет ли других новостей? Может, какая-девочка замуж собралась?.. Да ведь опять будут приставать с новосельем». Ему было тяжко думать — вот вернется он из отпуска, и пойдут вызовы к прокурору, вызовы в суд. И у него засосало под ложечкой... «А пора в магазин!» — очнулся он и вышел из дому. Но тут пошел дождь, да какой! Пришлось переждать, в своей квартире. Виктор наблюдал из окна, как по улице текли мутные ручьи, как деревья качались от сильного ветра, слышал отдаленный гром, как раз в стороне Завражья... Выбрался он из города не скоро. Капитолина встретила его испуганная, растерянно бросилась ему на шею. — Как я за тебя переживала! И каково страху натерпелась! Ты знаешь, что тут было!.. И она стала рассказывать, как хлынул страшный ливень. Она никогда не видела, чтобы столько воды проливалось. А в овраге настоящая река бурлила. Гром гремел, словно тучи раскалывались. И молнии сверкали. А одна вспышка была такой ослепительно яркой и с таким оглушительным громом, что Капитолина подумала — это американцы бросили крылатую ракету, метили в город, да промахнулись, и она упала вон там, на опушке леса. Но раз Завражье уцелело, значит, то была не американская ракета, а что-то другое, тоже очень страшное. И электричество потухло. А у них полный холодильник продуктов, мясо в морозилке растаяло, потекло. Виктор посмотрел в окно, куда показывала Капитолина. Там, невдалеке, на опушке леса находился трансформатор. По лесной просеке к нему подходили столбы высоковольтной передачи, а от него по столбам потоньше и пониже расходились две линии обычного низкого напряжения. Одна линия шла к деревне, другая — к летней коровьей стоянке. Не отдышавшись, ни минуты не отдохнув, не раздумывая Виктор захватил кое-какие инструменты и на мотоцикле помчался к опушке леса. Трансформатор был самого несложного устройства. Просто стояли две соединенные между собой открытой площадкой из досок высокие бревенчатые опоры в виде двух букв «А». На площадке находился металлический ящик, к нему тянулись толстые и тонкие провода с белыми стаканчиками изоляторов. И ящик, и ближайшие части бревен были черны от копоти. Недолго думая Виктор по скобам, вбитым в одну из опор, поднялся к ящику. Его боковая дверка почему-то была открыта, хотя какой-то не очень умелый художник намалевал на ней череп, а под ним сложенные крест-накрест кости. «Раз дверка открыта — значит, можно»,— подумал Виктор и заглянул внутрь ящика... 3 В самую страшную грозовую пору на табло диспетчерской сельэлектро загорелась красная лампочка. Поняли, что авария электросети произошла где-то возле Завражья, решили, что от сильного ветра упал столб и оборвалась высоковольтная линия.Подняли тревогу, снарядили бригаду монтеров на легковом «козлике». Но ливень хлестал такой, что дорогу было видно от силы на три шага. Пришлось остановиться, переждать грозу, поехали, когда дождь хоть немного утихомирился. Из диспетчерской позвонили в совхоз, предупредили об аварии — смотрите, как там ваши коровы. Директор совхоза, не надеясь на расторопность главного зоотехника — «все же баба», решил выехать сам, захватил и ее с собой. Поехали на совхозном «козлике» и тоже из-за ливня сразу не смогли добраться. Монтеры убедились, что авария произошла на трансформаторе — сгорел грозовой предохранитель, и повернули к стоянке коров. Почти одновременно с ними подъехал и директор совхоза с главным зоотехником. Монтеры им объяснили, что новый предохранитель придется доставлять из города, аварию обещали ликвидировать только к вечеру. На этом и уехали... Тем временем завражские старушки, обнаружив, что электричества нет, сразу затревожились. Нынешние деревенские жители были не те, какие в прежние времена довольствовались керосиновой лампой, погребом да русской печкой. У каждой старушки завелся холодильник, электроплитка, другие электроприборы, а также телевизор. Ну, обед можно было приготовить в печке или на керосинке, без телевизора тоже можно было потерпеть. Но потекли морозилки холодильников, наполненные разными припасами. Это уже было слишком! И завражские старушки заворчали, заохали... У директора совхоза и у главного зоотехника причин для тревоги набиралось куда больше. Коровы с пастбища, с Нижней луки, должны были подойти к своей летней стоянке через два часа. Что же делать? Директор распорядился гнать недоеную скотину за четыре километра, на ту сторону центральной усадьбы совхоза, где находился зимний коровник. Но там, воспользовавшись отсутствием рогатых обитателей, организовали капитальный ремонт. Работала бригада студентов строительного техникума. Главный зоотехник недавно к ним заходила, видела, что все было разворочено, деревянные загородки стойл лежали кучей, на полу валялось, по ее словам, «черт-те что», да наверняка и электропроводка была оборвана. Директор совхоза решил немедленно возвращаться, чтобы студенты и те рабочие, каких удастся снять с других объектов, успели бы до прибытия стада хоть мало-мальски привести в порядок помещение для организации электродойки. А главный зоотехник осталась ждать коров. Подъехали на грузовике доярки — три пожилые женщины и две молодые девушки, хотели сгружать пустые бидоны. Главный зоотехник их остановила и объяснила, что случилось. Сдерживая волнение и тревогу, доярки сели на лавочку ждать коров. Но стадо задерживалось, видно, из-за грязи по пути. Главный зоотехник пошла навстречу коровам, чтобы передать пастуху и подпаску приказ директора — заворачивать стадо к зимнему коровнику. Издали послышался глухой гул. Тесно прижавшись одна к одной, чуть подталкивая боками друг друга, низко опустив рогатые головы, распространяя характерный запах, разбрасывая комья грязи, шли по хорошо знакомой дороге коровы, все как одна белые с черными пятнами. Сто пятьдесят коров! Они тяжело дышали, их глаза выпучились, тупо уставились вперед, налились кровью. Коровы жаждали одного — чтобы как можно скорее к их отяжелевшим сосцам, напоминавшим огромные надутые резиновые игрушки, к их горячим соскам были приставлены концы шлангов, чтобы как можно скорее облегчить их от чрезмерного количества молока. Коровам было очень больно... 4 С дороги, ведущей на центральную усадьбу совхоза, сворачивал отвилок к летней коровьей стоянке. Здесь, на самом перепутье, встали с кнутами и старик-пастух, и юноша-подпасок. Главный зоотехник встала сбоку, у березы.Коровы приближались. Пастух резко хлопнул кнутом и хрипло пустил, словно пулеметную очередь, такие словечки, каких в обычных условиях, но не при столь чрезвычайных обстоятельствах, коровы слушаются беспрекословно. Сейчас все они шли вперед молча, теснясь одна к другой, не обращая ни малейшего внимания на пастухову раскатистую ругань. Он опять пустил пулеметную очередь, опять хлопнул кнутом. Подпасок попытался ему подражать, но у него не хватало ни голоса, ни разнообразия словечек. Коровы шли прямо на пастуха. Ошалелый подпасок отскочил. Обходя с двух сторон заметавшегося пастуха, коровы шли мимо испуганного подпаска, мимо главного зоотехника, спрятавшейся за березу. Это был настоящий коровий бунт, стихийный, неукротимый и грозный. Коровы молча повернули к своей летней стоянке. Испуганные доярки взгромоздились в кузов грузовика. Коровы, как бы ни было им тяжко, с переполненными сосцами, не забыли, чья очередь заходить в стойла была первой, чья — второй, чья — третьей. И они, уступая дорогу первоочередницам, остановились. Пастух застрял где-то в гуще стада. Хлопать бичом не позволяла теснота коровьих туш, но он продолжал хрипло отпускать даже не трех, а пятиэтажные обороты. Коровы не обращали на него ни малейшего внимания. А ведь он был пастухом бывалым, с мальчишеских лет скотину пас, с тех далеких времен, когда благозвучными жалейками зазывались деревенские стада. А тут до какого позора докатился к старости лет! Коровы его не слушались! Он стоял среди них бессильный, и любая могла бы, опустив голову, поддеть его на рога. Главный зоотехник пробиралась к стойлам с другой стороны. «Ну коровы, ну милые, неужели вы не понимаете, что на трансформаторе перегорел грозовой предохранитель? — мысленно уговаривала она коров.— Потерпите, соберитесь с силами и отправляйтесь в свои зимние квартиры». Но коровы и этих уговоров не слушались. О том, чтобы гнать стадо за четыре километра, да еще через лес, не могло быть и речи. Но недоеные коровы будут долго болеть, потом их постепенно надо раздаивать, а некоторых придется прирезать. Все это хорошо знала главный зоотехник. И она еще предвидела, что ей обязательно влепят выговор. — Доите вручную! — крикнула она в надежде, что хоть часть коров освободится от непосильной тяжести. Но девушки-доярки не знали, как это доить, ухватившись пальцами за соски. Их на курсах такому не учили, наоборот, подчеркивали, что они — операторы именно машинного доения. Да они просто боялись спускаться с грузовика. Доярки пожилые пытались подобраться к самым крайним коровам, но подходящей посуды у них не было, они собирались доить прямо на землю. А коровы не давались, отбрыкивались. Они же никогда не испытывали, как это в течение многих веков женщины всех народов мира получали молоко от своих кормилиц. И коровы заревели... Ревели все сто пятьдесят! Наверное, даже на центральной усадьбе совхоза был слышен их исполненный тоски и страданий рев... Впоследствии главный зоотехник говорила, что за свою долголетнюю практику и дружбу с коровами она ничего подобного не видела и не слышала. А коровы, обезумевшие от боли, не понимающие, что случилось, все продолжали реветь. И тут случилось настоящее чудо. По крайней мере, в первую секунду иначе никто объяснить не мог. С высоты кузова грузовика доярки увидели, как над будкой ночного сторожа зажглась совсем слабенькая при дневном свете электрическая лампочка. И они закричали радостными голосами: «Горит! Свет!» И просто: «А-а-а!» 5 Нет, никакого чуда не было. А был Виктор. За час до того мгновения, как зажглась лампочка, он, стоя на скобе, вбитой в опору, открыл боковую дверку металлического ящика трансформатора и внимательно стал рассматривать все, что находилось внутри.И хоть образования у него было всего ничего, а специального — никакого, он умел быстро и успешно чинить электроприборы и телевизоры. Было у него поражающее других техническое чутье, своего рода лисий или волчий нюх. Он не принадлежал к тому разряду опытных мастеров, которые начинают тщательно доискиваться до причин поломки различных механизмов. А Виктор сразу догадывался, где находится испорченное место. Его даже сравнивали с Левшой Лескова. Но чинить телевизоры и холодильники было совсем безопасно. А здесь? Виктор впервые в жизни рассматривал непонятную для него установку. Он знал, что до некоторых частей дотрагиваться можно, а до некоторых — ни в коем разе. Не зря же на дверке ящика был намалеван череп с костями... Тут издали, километра за два, он увидел, как с Нижней луки приближается стадо коров... «Эге! Для коров авария дело серьезное!» — подyмал он. О том, что до любой части трансформатора дотрагиваться категорически запрещено, у него и в мыслях не было, так же как не думал он и о том, что опять в который раз нарушает законы... Он видел, что идут коровы, и продолжал разглядывать неизвестное. Внутри ящика все покрылось копотью, а в одном месте он заметил особенно толстый слой копоти. Там торчали два шпенька с оборванными концами проволоки, между шпеньками было свободное пространство шириною с его ладонь, а внизу, под этим пространством, поднималась горка белесого пепла. Виктор понял, что тут находился какой-то сгоревший предмет. Он не знал, что это как раз и был грозовой предохранитель. «Надо соединить шпеньки проволокой»,— подумал он. От левого шпенька отходила более тонкая проволока, от правого — более толстая. Он подумал, что до одного шпенька дотронуться можно, а до другого — сразу каюк. До которого можно, а до которого нельзя? Виктор остерегся, не стал рисковать, соскочил на землю. В траве валялись мотки ржавой проволоки разного диаметра. Кусачками он легко отхватил три отрезка, согнул их концы, какие петлей, какие крючком… Между тем коровы приближались к летней стоянке. Они вошли в лес и скрылись из виду... Виктор взял два отрезка, соединил их между собой — петля крючок, петля крючок, прицепил к ним третий отрезок с двумя петлями. Так получилась цепочка, состоявшая из трех звеньев-отрезков. Прежде чем действовать дальше, Виктор нарвал будыльев прошлогодней полыни, связал их в веник, полез по скобам к ящику и давай что есть силы размахивать веником над шпеньками, чтобы сдуть с них копоть. Он размахивал, не касаясь шпеньков, а то мало ли чего... Петлю первого отрезка он легко накинул на левый шпенек. Теперь предстояло самое главное и самое страшное — накинуть петлю третьего отрезка на правый шпенек и тем самым соединить оба шпенька… И тут Виктор услышал, как заревели коровы… Он не знал, являются ли материя и дерево достаточными изоляторами при столь сильном напряжении. Кажется, да. Он решил рискнуть. Скинул на землю свою бывшую огненно-оранжевую, а ныне до предела замызганную румынскую куртку, скинул майку и обмотал ею руку, взял заранее приготовленную палочку и дотронулся ее концом до третьего отрезка проволоки. И ничего! Выходит, что ток по проволоке не идет. Что же, можно ли безопасно дотронуться до нее просто рукой? «Витька, осторожней! — сказал он самому себе.— Действуй майкой и палочкой...» Жуть как ревели коровы, точно смерть видели… От их рева Виктор начал нервничать. Рукой, обмотанной майкой, с помощью палочки он осторожно приподнял цепочку и попытался накинуть петлю третьего звена на правый шпенек, но промахнулся. Снова попытался накинуть петлю — и опять промахнулся... А коровы ревели так, что всю душу выворачивало… «Витька, возьми себя в руки!» — сказал он самому себе, прицелился... И накинул петлю проволоки на шпенек. И сразу в ящике глухо загудело. Значит, есть контакт! Значит, ток идет! «Уф-ф-ф! — Виктор облегченно вздохнул.— Надо проверить, есть ли ток у коровника...» Он не знал, что в это самое мгновение на летней стоянке зажглась электрическая лампочка, соскочил на землю, спешно оделся, сел на мотоцикл и помчался. Главный зоотехник, несмотря на весь переполох коровьего бунта, издали, за триста метров, сквозь стволы деревьев видела, что кто-то возится у трансформатора. Этот кто-то подъехал к стойлам, как раз когда и них заходили коровы «первой очереди», и с ликующим гудением началась электродойка. Главный зоотехник узнала Виктора, не стесняясь пастухов, доярок и водителя грузовика, она бросилась ему на шею — и давай его целовать, да как! — Вы наш спаситель! Наш спаситель! — повторяла она между поцелуями. Три доярки постарше укоризненно покачивали головами, две молоденькие скромно нагибались и поправляли шланги, идущие от коровьих сосков к бидонам. А сам «герой дня» смущенно вертел головой. Глава десятая — Видать, догадливый гусь тут орудовал, а рисковый, вишь, какого жучка поставил! И монтеры уехали, снова в Завражье загорелись лампочки, загудели холодильники. А когда пришла пора возвращаться коровам на свою стоянку, на ночь, громко и призывно загудел мотор электродойки... Следующие два дня — четверг и пятница — были для Виктора и его жены относительно спокойными. Они ходили на Клязьму купаться, копались в огороде. А для усердных людей всегда найдется работа на своем усадебном участке. Вечером они снова ходили купаться. Только бы им блаженствовать в безмятежные дни отпуска, да еще в таком прекрасном месте, да еще в своем доме. А Виктор уже успел привыкнуть называть дедов дом своим... Но на душе у него покоя не было. Как дальше пойдут его дела? Просто по своей натуре он был нетерпелив и потому решился ускорить события. Ведь сколько пользы он совхозу принес! И он решился отправиться к секретарю парторганизации, видно человеку хорошему, простому. Вот прошлой осенью, когда встретились на выгоне, с каким вниманием он к нему отнесся. Но Виктор не пойдет к нему в кабинет, там народ будет заходить, а кто и вовсе сядет слушать. Он пойдет к нему в субботу, в выходной день... Может, он опять с внуком будет по выгону прогуливаться. И там Виктор сумеет с ним поговорить по душам, все-все ему без утайки расскажет... Утром в субботу приехал Леонид с женой. Он пердал Виктору важное известие: накануне к концу дня юрисконсульт звонил в канцелярию прокуратуры и узнал, что никакого акта ни из сельсовета, ни из совхоза не поступало. Леонид приветствовал намерение брата ехать на свидание с секретарем парторганизации, ободряюще и сочувственно похлопал его по плечу и пошел с женой к реке. Они собирались весь день провести на клязьминском пляже, купаться, загорать, наслаждаться свободным днем. «Счастливцы! — думал Виктор, провожая их.— Никаких у них забот и беспокойств!..» Расцеловавшись с женой, он поехал на мотоцикле к центральной усадьбе совхоза и свернул прямо на выгон. Там никого не было, только паслись три лошади. Виктор вгляделся — и узнал Мечту. Он остановил мотоцикл и пошел к ней пешком, а то она еще испугается. И невольно ею залюбовался, ее изящной статью, ее мышастой мастью — серебристо-серой с белым хвостом и белой гривой. «Какая же ты красавца!» — прошептал он. И она узнала его, призывно заржала. Бедняжка была стреножена путами и неловко подскакивала, приближаясь к нему. Она печально глядела на него своими большими сизыми глазами, с них скатывались крупные, как черная смородина, слезы. Она положила свою тяжелую голову ему на плечо, задышала в его ухо, наверное жалуясь на свою безрадостную участь. Виктор ее гладил, утешал как умел, смотрел в ее наполненные слезами глаза. Он досадовал на себя, что не догадался захватить с собой краюху черного хлеба или хотя бы кусочек сахара, и все гладил и гладил ее по голове, по шее, по крупу... — Я тебя жалею,— говорил он ей,— и ты, дорогая, меня пожалей. Жду я одного дяденьку, а он не идет и не идет. Как мне нужно с ним поговорить, посоветоваться!.. 2 Если бы Виктор знал, сколько самых различных людей за эти последние дни упоминали его фамилию, разбирали его по косточкам, одни славословили, другие бранили,— он бы, наверное, и гордился, и одновременно терзался своей неожиданной известностью.Во вторник к концу рабочего дня собрались на перекур в механической мастерской совхоза трактористы, механики, слесари, водители автомашин. Оба молодых тракториста — ангелочек и чернявый — наперебой рассказывали о необыкновенном мастерстве того спеца, который сейчас проводит свой отпуск в Завражье и который починил их машины. Вспомнили и статью в газете о догадливом изобретателе, кто-то из пожилых сказал, что хорошо бы пригласить героя статьи на работу в их мастерскую. Главный механик тоже слушал рассказы ребят. Он сам тщательно обследовал оба отремонтированных трактора, но у него были и свои расчеты и намерения. За последнее время в мастерской сложилась тяжелая обстановка: несколько заслуженных механизаторов ушли на пенсию, прислали на их место молодых, только что окончивших техникум. Ребята оказались старательные, а практических навыков им не хватало. Позарез требовался для них наставник, хоть на две недели, чтобы малость их поднатаскать. И главный механик подумал: не подойдет ли на это дело завражский житель, о ком с таким восторгом отзывались оба тракториста? В среду утром он отправился к директору совхоза и рассказал ему о необыкновенном спеце. Как бы дать ему подзаработать? Он проводит отпуск, на Клязьме прохлаждается, а тут деньгу зашибет, да ребят подучит, да успеет кое-какую технику отладить. Директор сказал, что этого спеца знает, он ему починил телевизор, а совхозу подарил молодую кобылу. Вызвали главбуха. Но блюститель финансов, узнав, в чем дело, заартачился, сказал, что соответствующих лимитов не отпущено и что вся эта затея напоминает наем так называемых шабашников, а эту категорию людей, как известно, весьма недолюбливают ревизоры. Словом — нельзя и нельзя! А то еще ему, главбуху, и директору совхоза придется расплачиваться из собственных карманов. Согласно инструкциям, человека, уволившегося с другого предприятия, оформить на постоянную работу можно, а на временную и, следовательно, без трудовой книжки — нельзя. — Ага, на постоянную работу можно! — воскликнул директор и повернулся к главному механику: — А ты запомни, что на постоянную можно. Директор очень ценил главного механика как одного из лучших специалистов совхоза. Он сказал, что в понедельник едет в город, различных вопросов набралось немало. Он будет говорить с начальством об этом необыкновенном мастере. — Только, пожалуйста, чтобы разрешение было дано в письменной форме,— согласился главбух. На этом разговор был окончен... С четверга главный зоотехник совхоза начала рассказывать о ЧП на коровьей стоянке и о подвигах Виктора, рассказывала весь день и продолжала в пятницу. В зависимости от того, кто являлся ее слушателем, она называла Виктора то героем, то спасителем, а то и милашкой. Еще с давних школьных лет ее словарный запас был не особенно богат, поэтому, чтобы сгустить в своих коровьих рассказах краски, она то и дело повторяла на разные голоса и ноты лишь одно, однако достаточно красноречивое словцо: «Ужас! Ужас! Ужас!..» |
|
|
22.11.2024
15:04
| Приветствую Вас Гость | RSS |
 |