Арсений – первый епископ Рязанский
Первым епископом Рязанским был Арсений, по сомнительному известию Татищева, рукоположенный 26 сентября 1198 г. из игуменов какого-то монастыря. Об Арсении до поставления его во епископа, ничего неизвестно; нельзя, как мы знаем, установить с точностью даже время учреждения Рязанской епархии.
В древней Руси, по словам летописца, епископский сан получал тот, «кого князь восхощет и людие»: поэтому весьма возможно, что Арсений был избран на Рязанскую кафедру князьями Рязанскими, которыми он, как вероятно, был хорошо известен и, может быть, потому, что был настоятелем одного из монастырей Рязанского княжества.
О деятельности Арсения в сане епископа сохранилось немного сведений; летописи говорят лишь о его участии в тогдашних политических событиях: но и то, что известно о первом Рязанском иерархе, обрисовывает его с наилучшей стороны, как пастыря деятельного, энергичного, заботливого о своей пастве, как радетеля о земле Рязанской и горячего патриота.
Таким именно деятелем еп. Арсений выступает во время борьбы Рязанцев с великим кн. Владимирским Всеволодом III Большое Гнездо. В первый раз он упоминается в летописях под 1207 годом. В этом году вел. кн. Владимирский, отправляясь в поход против Всеволода Чермного, который, по выражению летописи, «много зла сотвори земле Рустей», пригласил с собою князей Рязанских: Романа и Святослава Глебовичей и Давида Муромского. На пути, в Москве, Всеволод III узнал, что Рязанские Глебовичи замышляют измену, находятся в сношениях с Черниговскими Ольговичами и идут к нему «лукавством». Обвинителями Рязанских князей явились племянники Романа и Святослава — Глеб и Олег Владимировичи, которые, по словам летописи, «восклеветаша на дядь своих».
Великий князь со своим войском шел на соединение с Рязанцами и когда достиг берегов Оки, на другой стороне реки его уже дожидались рязанские отряды под предводительством князей — Романа, и Святослава (с сыновьями — Мстиславом и Ростиславом) Глебовичей, Ингваря и Юрия Игоревичей, Глеба и Олега Владимировичей и муромская дружина с кн. Давидом.
Вл. кн. Всеволод позвал в свой лагерь всех князей, принял их очень радушно и пригласил к обеду; но в шатре вел. князя остались только доносчики - Глеб и Олег, а прочие князья поместились в другом шатре. Владимировичи, конечно, продолжали уверять Всеволода, что их дяди пришли к нему «на льсти».Всеволод решил привести дело в ясность и послал кн. Давида Муромского и тысяцкого Михаила Борисовича уличать Рязанских князей. Последние клятвенно уверяли в своей невинности и просили указать клеветников. Посланные вел. князя долго ходили из одного шатра в другой, пока Всеволод не послал с ними Глеба и Олега для уличения обвиняемых. Глеб и Олег, по словам летописи, обличили своих дядей в измене и вел. князь, в уверенности, что измена их доказана, велел схватить шестерых рязанских князей с их боярами и отвести во Владимир. Это было 22 сент. в субботу, замечает летописец — очевидец рассказываемых им событий. На другой день Всеволод переправился через Оку и двинулся к Пронску. Пронский кн. Кир Михаил, зять Всеволода Чермного, бежал к своему тестю: но Проняне решили бороться с вел. князем и защищались долго и отчаянию. После взятия города, посадив в нем своего подручника, Всеволод III двинулся к Рязани с тем, чтобы наказать и этот город за измену князей. Когда. Всеволод бил при Добром Сте (в 20 верстах от Рязани) и хотел переправиться через р. Проню, к нему явились рязанские послы „с поклоном" и просьбою — не ходить к их городу и заключить с ними мир. Особенно усердно молил Всеволода Рязанский еп. Арсений. Он и раньше, когда Всеволод вступил в пределы Рязанского княжества с явно враждебными намерениями, неоднократно обращался к вел. князю с мольбою не проливать напрасно христианской крови и пощадить землю. А теперь, когда большая опасность грозила самому стольному городу княжества, еп. Арсений еще усерднее ходатайствовал пред Всеволодом за свою паству. «Князь великий!» говорил Арсений: «не опустошай честных мест, не жги святых церквей, в которых приносится жертва Богу и молитва за тебя; ныне мы исполним всю твою волю, чего ты хочешь». Просьбы рязанцев и особенно мольбы епископа оказали некоторое действие на вел. кн. Всеволода. Он не пошел к Рязани; но потребовал, чтобы рязанцы выдали ему всех остальных своих князей и княгинь. Такое требование, великого князя должно было поразить рязанцев: потеря Рязанью своих князей равнялась потере, самостоятельности княжества и обращению его в удел княжества Владимирского. Рязанцы решили сделать попытку склонить Всеволода на милость. Эту трудную миссию принял на себя еп. Арсений. Он поспешил за вел. князем, который двигался к Коломне и под этим городом переправился через Оку. Ока преграждала путь епископу: сильная буря, сопровождаемая обильным дождем, взломала лед на реке (это было в ноябре). Но неустрашимый епископ, для которого очевидно были очень дороги интересы своего княжества и своей паствы, несмотря на опасность, в лодке, переехал бушевавшую реку и около устья Нерской (притока р. Москвы) догнал вел. кн. Всеволода. От имени всех рязанцев еп. Арсений стал молить вел. князя отменить свое требование о присылке к нему Рязанских князей и княгинь. Но просьба Арсения не имела успеха. Всеволод настаивал на своем требовании, а епископу велел следовать за ним во Владимир. Рязанцы должны были покориться воле вeл. князя — отослали остальных князей с княгинями во Владимир. В следующем 1208 г. в Рязань на княжение явился сын Всеволода Ярослав и с ним возвратился к своей пастве еп. Арсений. Рязанцы приняли Ярослава, целовали крест на верность Всеволоду, но, по словам летописца, «лесть имуще». Несколько месяцев спустя они нарушили крестное целование, стали замышлять измену; в некоторых городах произошли явные возмущения против Владимирцев, из которых одни были заключены в оковы, другие убиты.
Такая измена подготовлялась, конечно, постепенно. Рязанцы знали, что Всеволод не оставит их поступка не наказанным, и должны были готовиться к встрече врага. Вероятно в связи с замышляемой Рязанцами изменой стоит следующий факт. В 1208 году, т. е. в том, в котором Всеволод отдал Рязанское княжество своему сыну, еп. Арсений заложил город Переяславль Рязанский у озера Карасева. Здесь говорится, конечно, не об основании Переяславля, который уже существовал с 1095 года. Епископ Арсений заложил город в смысле укрепления, крепости, которой Переяславль, вероятно, еще не имел. Укрепление этого города, очевидно, было вызвано стратегическими соображениями на случай нового ожидаемого нашествия врагов. Ничего нет странного в том, что такое дело, как возведение укреплений в Переяславле, усвояется епископу и усвояется оно не потому, что «новыя укрепления» как говорит Иловайский, воздвигаются по благословению епископа с молитвословием и освящением воды, а потому, что Арсений быль прямо инициатором этого дела. Мы знаем, что в 1208 году в Рязани не было своих князей, а сидел князь из Владимира, совершенно чужой для Рязанцев, навязанный им силою и принятый по необходимости. Желанием Рязанцев было избавиться от этого князя с его пришлыми дружинниками; они стали замышлять измену и готовиться к борьбе. Кому же всего естественнее было стать во главе Рязанцев, задумавших освободиться от подчинения вел. князю Владимирскому, как не епископу, который уже доказал свое радение об интересах Рязанской земли? Вокруг кого же лучше всего могли сплотиться Рязанцы, потерявшие своих князей, как не около патриота епископа? Епископа Арсения и вел. князь считал одним из важнейших противников своего владычества в Рязани.
Ярослав Всеволодович скоро заметил замыслы Рязанцев против него и намерение их выйти из подчинения вел. князю и сообщил о том своему отцу. Всеволод немедленно явился с войском под стенами Рязани. Рязанцы, вероятно, не вполне приготовились к борьбе, а, может быть, и не ожидали столь быстрого прихода вел. князя и на этот раз дорого заплатили за свою попытку возвратить себе самостоятельность. Рязань, Белгород и, может быть, другие города были сожжены; жителей Рязани, вместе с епископом их Арсением, Всеволод отвел во Владимир, как пленников. Очевидно, вел. князь быль очень недоволен деятельностью Рязанского епископа, считал его крамольником и потому не хотел оставить его среди его паствы. При своей жизни Всеволод и не желал отпустить Арсения в его епархию. В 1210 году во Владимир приходила митр. Матфей по просьбе Черниговских Ольговичей для примирения их с вел. кн. Всеволодом.
Митрополит ходатайствовал пред Всеволодом об освобождении Рязанских князей, а, без сомнения, и епископа Рязанского, без которого неудобно было на долгое время оставаться обширной епархии. Но Всеволод дал свободу только Рязанским княгиням. Рязанские князья и епископ Арсений томились в плену до самой смерти Всеволода III, последовавшей 14 апреля 1212 года.
Преемник Всеволода III Юрий почти немедленно по вступлении на великое княжение должен был вступить в борьбу с своим старшим братом Константином Ростовским. Трудно было молодому вел. князю удерживать за собой Рязанское княжение и он решил освободить Рязанских князей, епископа Арсения и всех Рязанских пленников и отпустил их на родину.
Со времени освобождения Арсения из плена сведения об этом епископе прекращаются. Как долго еще жил он по возвращении из Владимира, совершенно неизвестно. Летописи после 1212 года, кроме одного факта, — братоубийства в 1217 г., почти ничего не говорят о рязанских событиях до нашествия татар (в 1237 г.).
Ничего неизвестно нам о церковно-просветительной деятельности еп. Арсения. Как архипастырь ревностный, энергичный, попечительный о своей пастве, Арсений, нужно думать, немало потрудился в деле просвещения своих пасомых, утверждения их в вере и назидания: вероятно усердно заботился он о распространении христианства среди язычников, так что, может быть, уже при нем христианство стало проникать вглубь мещерского и мордовского края; без сомнения, прилагал старание к умножению храмов Божиих, основанию иноческих обителей — этих рассадников просвещения и христианства, — но обо всем этом нет никаких сведений.
Год кончины первого Рязанского епископа неизвестен. Мнение, будто еп. Арсений скончался в 1212 или 1213 году — только догадка, основанная разве на том, что после 1212 года об еп. Арсении более не упоминается, что, конечно, вовсе нe может свидетельствовать о времени его кончины.
Ко времени татарского нашествия на Русь в Рязани и в Рязанском княжестве было уже несколько монастырей, но сведений о них почти не сохранились. Можно указать, как на древнейшие монастыри, на Ольгов, основанный кн. Ингварем, вероятно после 1217 года (Ист. Ряз. кн. 116 стр.) и Богословский.
Воздвиженский, автор «Иcтop. обозр. Раз. Иерархии» (М. 1820 г.) говорит об еп. Арсении, что он был или епископ Черниговско-Рязанский (Откуда известно, что епископы Черниговские даже с конца X века назывались «и рязанскими», между тем как и самое имя Рязани тогда еще не было известно,- прямо непостижимо) или управлял двумя епархиями, или просто был пришлым в Рязани (стр. 1), но откуда? Пришлыми Воздвиженский считает даже всех Рязанских епископов до Василия II, т. е. до половины ХIV в. (5 стр.).
Обыкновенно историки Рязанской иерархии, как уже мы знаем, говорят, что Арсений и его преемники до Василия I были епископы Муромские и имели кафедру в Муроме. Между тем летописец, современник событии 1207 — 1212 г. называет Арсения епископом Рязанцев и Рязанских, князей, представляет его живущим и действующим в Рязани, сюда же и возвратившимся из плена, не делая и намека на то, будто он был епископом Муромским, так что для всякого беспристрастного читателя о событиях 1207 — 1212 гг. ясно, что Арсений был епископом Рязанским, как он и называется в некоторых летописях (Ник. лет. II, 320 стр.). Но то обстоятельство, что летописец, современник Арсения, не называет его Рязанским епископом, а только «епископом их», т. е. Рязанцев, дает повод таким историкам, как г. Проходцов (Ряз. Еп. Вед. 1898 г. № 26), перетолковать свидетельство летописи и думать, будто оно «не говорит за то, что Арсений был непременно действительным епископом самостоятельной Рязанской епархии», подобно тому, как Зарайцы могут «называть современного Рязанскаго епископа: наш епископ, их епископ», но отсюда нельзя заключать, что «в Зарайске самостоятельная епископская кафедра» (Зарайцы, конечно, могут сказать о Рязанском епископе — «наш епископ», но можно ли сказать постороннему человеку: Зарайцы и их епископ? Вот в чем вопрос, а ответ должен быть только отрицательный). Что же хотел сказать своим выражением летописец? Неужели то, что Арсений был не епископом Рязанским, a Муромским? Почему же летописец прямо не усвоил ему такого титула? Это было решительно необходимо, чтобы не подумал кто-нибудь, что Арсений еп. Рязанский. Быть не может, чтобы летописец желал внести в заблуждение последующие поколения и предложил чуть не загадку, которую не сумели правильно разрешить такие ученые историки, как преосв. Макарий и проф. Голубинский, признавшие Арсения епископом Рязанским. Вызывает недоумение и то, что Арсений, если ин был епископ Муромский, действует несогласно с своим князем, а этот последний, пользуясь милостью Всеволода, не ходатайствует за своего епископа, а вел. князь, отправляя Арсения в плен, наказывал не Рязань, а ни в чем неповинный г. Муром, лишив его на несколько лет архипастыря.
Во всяком случае понимать выражение летописи: Рязанцы и их епископ в том смысле, что здесь говорится об епископе Муромском и на этом основании говорить о (не существовавшей) Муромской епископии, значит намеренно и тенденциозно извращать ясный смысл простых слов и вычитывать из исторических свидетельств то, чего в них нет.
/Рязанские епархиальные ведомости. № 13-18. - 1894./
Епископы Рязанские и Муромские
Владимиро-Суздальская епархия.
Город Муром
Copyright © 2017 Любовь безусловная
|
