Макарочкина Нина Александровна Макарочкина Нина Александровна (22(9).12.1913 – 02.03.1983) – поэтесса
Макарочкина Нина Александровна родилась 22 (9) декабря 1913 г. в с. Куриловка Саратовской губернии.
Раннее детство ее прошло на Волге в дер. Хомутинка под Саратовом. В 1922 г. семья переехала в г. Энгельс. После окончания средней школы Нина Александровна один год учительствовала в хут. Степанчуки Саратовской области, а затем поступила в Саратовский финансово-экономический институт, по окончании которого более 13 лет проработала в финансовых органах гг. Саратова и Великих Лук.
Литературная деятельность Н.А. Макарочкиной началась в Кабардино-Балкарии, в г. Нальчике, куда в 1948 г. был направлен на работу ее муж.
В Кабардино-Балкарии вышли ее первые книги: сборник стихов «Голос сердца» (1956 г.), «Синичка» (1955 г.) - стихи и рассказы для детей, повесть для детей «Юный музыкант» (1960 г.).
С 1956 г. по 1958 г. Н.А. Макарочкина жила в Албании вместе с мужем, старшим финансовым советником при советском посольстве. Здесь Нина Александровна продолжала писать стихи, занималась общественной деятельностью: принимала участие в работе 1-го съезда албанских писателей в мае 1957 г., выступала с чтением стихов на заводах и в домах культуры.
В 1958 г. в г. Тирана была издана книга ее стихов «Красная роза» на албанском языке в переводе Л. Порадеци.
В 1958 г. Н.А. Макарочкина в связи с переводом мужа поселилась в г. Владимире.
“ЗАХОДИТЕ КО МНЕ ЗАПРОСТО, ВСЕГДА ПОМОГУ”...
Однажды в редакции “Комсомольской искры” появилась миловидная улыбчивая женщина средних лет. Войдя в редакторский кабинет, представилась. Я, выражая готовность выслушать её, предложила присесть. Из её немногословного рассказа стало ясно, что она приехала во Владимир на постоянное место жительства в связи с переводом мужа, что до этого они жили в Кабардино-Балкарии, затем два года в Албании, что пробует свои силы в поэзии. К тому времени у неё вышло несколько книжек - рассказов для детей и стихотворных сборников. Если ещё учесть публикации в периодической печати, то для начинающего литератора, как она себя назвала, не так-то уж и мало.
Чтоб закрепить знакомство, я попросила оставить что-нибудь для газеты, И вскоре в одном из номеров появились её стихи «Руки матери». Так Нина Макарочкина, с первой публикацией в молодёжной газете, можно сказать, вошла во владимирскую литературу.
Кстати, её стихотворение имело необычное продолжение. Ему была уготована долгая жизнь: оно неоднократно включалось в сборники. Печаталось в разных изданиях. На эти стихи кабардинским композитором Хасаном Кардановым была написана музыка, а песня надолго вошла в репертуар заслуженной артистки Кабардино-Балкарии Ирины Шергиевой.
Вскоре в редакции газеты Нина Макарочкина стала своим человеком.
Стремясь поглубже узнать Владимирскую область, она с лёгкостью соглашалась на поездки со мной по редакционным заданиям в «глубинку», на знакомства с интересными людьми.
Так, однажды я её представила другу нашей газеты Владимиру Солоухину, посетив писателя в его родовом алепинском доме.
Владимирский обком партии готовил областное совещание женщин-передовиков производства. Мне, возглавлявшей тогда областной женсовет, было поручено пригласить на совещание нашего, уже широко известного, писателя Владимира Солоухина. Я предложила Нине Александровне поехать со мной, она согласилась.
К счастью, писателя застали дома, что было большой удачей: в основном, он жил в Москве, на родине уединялся в период творческих вдохновений. На этот раз Владимир Алексеевич был один, без семьи. Увидев гостей, прибывших на чёрной обкомовской «Волге», проявил некоторое недоумение, но тем не менее пригласил в дом.
Поднялись по деревянной лестнице на второй этаж, хозяин махнул рукой в сторону большого, сколоченного из досок стола, окружённого деревянными лавками, как бы предлагая присесть. Мы с интересом оглядывались вокруг, замечая в углах горницы, на стенах предметы домашнего крестьянского обихода: хомуты, ботала, большие и маленькие чугунки, ухваты, старые потрёпанные книги, видимо, церковного происхождения, иконы - чего тут только не было! Целый музей.
Я знала, что писатель - любитель и хранитель русской старины, но не представляла, что круг его интересов так широк и так разносторонне материален. Я представила свою спутницу, а писатель, чувствуя нашу заинтересованность увиденным, охотно отвечал на вопросы.
Но раз уж мы сидели за столом на лавках - других сидений в горнице не было, то как бы напрашивалось и угощение. И оно последовало. Владимир Алексеевич принёс кринку молока, настоящего, деревенского с толстым отстоем, разлил по большим кружкам, открыл пакетики с хрустящими кукурузными хлопьями, и мы с большим удовольствием отведали предложенные яства.
Владимир Алексеевич поинтересовался областными литературными делами, жизнью знакомых ему писателей, Всё складывалось вроде бы хорошо, но принять участие в женском совещании отказался - по причине занятости.
По дороге домой мы обменивались впечатлениями о встрече и очень сожалели о том, что наш вояж окончился неудачей. Мне казалось, что причина отказа не столько в занятости, сколько в обиде на партийных боссов, учинивших расправу над его последним произведением «Владимирские просёлки», о чём я и поведала вкратце своей спутнице на обратном пути. А сама встреча с писателем была всё-таки незабываемой!
В те годы среди молодёжи бытовала такая форма вечеров, как устные выпуски газеты. Они проводились всюду: в домах культуры, сельских клубах, библиотеках. Редакция молодёжной газеты только успевала собирать бригады участников для таких вечеров. Однажды получаем приглашение в такую глубинку, куда и добраться не так-то просто - в отдалённый от областного центра Александровский район, в отдалённое от районного центра большое село Романовское. Собираюсь туда, приглашаю с собой Макарочкину - ехать согласна.
Весна, в разгаре подготовка к весеннему севу. Большую часть пути доехали вроде бы нормально. Но вот дорога от Карабанова до села - ухаб на ухабе. Посреди просёлка «Москвич» застрял. Наши женские усилия шофёру не помогли. Тыр-пыр, туда-сюда, но - никуда! А время идёт. И случилось тут трактору с посевным грузом объявиться. Вытащил.
Слава Богу, успели. Вечер прошёл зажигательно. Особые овации вызвали, конечно, стихи Макарочкиной - такая редкость для сельской молодёжи. Когда ещё удастся в этом отдалённом селе услышать стихи из уст самого поэта! Молодёжь слушала, жадно впитывая каждое слово. Вероятно, эта встреча произвела впечатление и на поэтессу. Спустя какое-то время получаю от своей подруги только что вышедший её поэтический сборник «Моим друзьям» (Владимир, 1960), в котором нахожу такие строки:
Дорога… лесная дорога,
Шоссе и большак - позади,
Направо, налево - дорога.
Суглинки размыли дожди.
И сосны у самых обочин,
И мокрые пни в лишаях...
То рыжие месишь ухабы,
То вязнешь в грязи, в колеях.
Темно, прочь из сердца тревога.
Дойду - огонёк впереди.
Дорога... лесная дорога...
Суглинок размыли дожди...
А в послесловии - как адрес: «Карабаново-Романовское, июнь 1959 г.».
Подумала: даже такой, в общем-то малый, случай отзывается в сердце поэта стихами: «Дойду - огонёк впереди…».
Всё больше и глубже входя в жизнь города и области, часто бывая на творческих встречах в трудовых коллективах, Нина Александровна стала востребованной у читателей, на её выступления шли постоянно заявки в бюро пропаганды литературы, существовавшее при отделении Союза писателей.
Но не все так гладко складывалось в её судьбе. Кому-то не по душе пришлась её успешность. И это, заметим, при её удивительной скромности, порядочности, неспособности расталкивать локтями впереди идущих. Зависть - страшное зло! Начались козни. Я уехала в Москву на учёбу. Наши встречи с подругой на какое-то время прекратились, но мы переписывались. Она держала меня в курсе всех событий, и, прежде всего, литературных дел. В её письмах стали проскальзывать нотки неуверенности в себе, в них угадывались трудности в преодолении каких-то препон. Хотелось чем-то помочь подруге, поддержать её. Факультет журналистики высшей партийной школы давал мне возможность общения (в порядке практики) с центральными газетами, в некоторых из них видное место занимали земляки - В. Сырокомский, Е. Осетров. Я подготовила небольшой материал о творчестве Нины Макарочкиной, пошла к Е. Осетрову, бывшему заместителю редактора «Призыва», а в новом статусе заместителю редактора газеты «Литература и жизнь». Евгений Иванович хорошо принял, расспросил о житье-бытье, о владимирских литературно-газетных делах, Окончательный ответ на просьбу о публикации оставил за главным редактором газеты В. Полторацким - тоже выходцем из владимирских мест.
Тем временем во Владимире состоялось совещание местных литераторов, как всегда с приглашением мастеров из Москвы. «На совещании выступила и я», - писала мне Н. Макарочкина. Сообщила также, что впервые имела обстоятельный разговор с С.В. Лариным, ответственным секретарём газеты «Призыв», который пригласил её в редакцию, чтобы познакомить с читательским письмом, касающемся её творчества. Встреча состоялась, Нина Александровна представила по его просьбе всё, изданное ею раньше.
- Как только у Вас выйдет книга в областном издательстве, - сказал он, - я напишу о Вас в нашу газету. Нужно шире представить Вас читателям.
В то время Нина Александровна как раз готовила свой новый сборник, и с Владимирским издательством уже был заключён договор.
«Я ни о чём не просила, - писала мне она. - Лишь упомянула, что Атабекова написала обо мне заметку в «Литературу и жизнь», а судьба её не известна. На это мне С. В. ответил, что хорошо знаком с Полторацким и обязательно позвонит ему, а мне на прощание сказал: «А Вы заходите ко мне запросто, всегда помогу».
Сборник под названием «Моим друзьям» вскоре появился в продаже. Это была первая поэтическая книжка Н. Макарочкиной, созданная на владимирской земле и четвёртая по счёту в её творчестве.
По-видимому, этот факт подлил масла в огонь недоброжелателей. Материал мой в поддержку подруги так и не появился. Ну, что же, не всё получается, как хочется! Обращался Ларин к Полторацкому или нет, тоже не известно. Но всё-таки владимирцы, участники выше упомянутого совещания (и именно поэты) литературной газетой были отмечены: Н. Тарасенко со стихотворением, посвящённым А. Фатьянову и В. Акулинин - двумя баснями. Н. Макарочкина тогда только порадовалась за товарищей.
Порадовалась и хорошему читательскому письму, о котором упоминал С.В. Ларин. Его автором оказался рабочий петушинской шпульной фабрики, называвший себя «поклонником творчества поэтессы» и попросившим её сборник. Конечно, только что вышедшая книжка была выслана. Всё это сгладило грустные раздумья, бесконечные копания в себе. Нина Александровна находила силы, чтобы успокоиться, обрести душевное равновесие. «Я ни на что не претендую, - писала она мне. - Главное желание моё - дойти до сердца читателей, быть понятой ими, чтобы стихи мои хоть малой каплей будили чувства добрые в людях».
Злопыхательство продолжалось. Оно загоняло в тупик и, конечно, сказывалось на настроении, на творчестве.
На одной из «литературных сред» выносится на обсуждение творчество Н. Макарочкиной. Представилась прекрасная возможность высказать, что называется, от души своё отношение к новоявленной поэтессе. Следуя привычной формуле критических статей, - «наряду с положительными моментами есть и недостатки», положительные моменты остались в тени, а вот недостатки были ярко высвечены.
Много лет спустя, в её архиве я обнаружила заметки, отрывочные строки, отвечавшие её настроению того времени:
В сердце моём и тревога, и боль,
Будто на раны насыпали соль.
Или стихи, как крик души:
За что я критиком бесчестным
Прикована к позорному столбу?
И нестерпимо, больно, тесно,
Как обручами сдавленному лбу.
Пишу не так, пишу не то...
О Боже мой, а судьи кто?
Так называемое «обсуждение» было убийственным. И тут Сергей Васильевич Ларин помог. И ещё как!
Вскоре в одном из номеров «Призыва» вышла его статья «Начало пути. Заметки о творчестве Н.А. Макарочкиной». Упоминая о прежних публикациях, основываясь на только что вышедшем сборнике стихов, С. Ларин писал: «Стихи эти простые, задушевные, полюбились читателю, запомнились, оставили приятный след в сознании». Говоря дальше о характере обсуждения, автор статьи указывает: «Были, однако, среди высказываний замечания спорные и просто неверные. К числу последних принадлежит призыв одного из товарищей учиться форме стиха, тематике, лексике, ритму, всей поэтической манере у Андрея Вознесенского и других, родственных ему молодых современных поэтов. Но советовать это Н. Макарочкиной так же нелепо, как заставлять селезня петь жаворонком, а кукушку соловьём. Дело в том, что у неё имеется свой собственный голос и, по нашему мнению, голос счастливо найденный, отличающий её от сотен других мастеров поэтического слова. К чему же призывать Н. Макарочкину к утрате поэтической самостоятельности, к такой перестройке, которая может привести лишь к потере творческой индивидуальности? ...Важно, чтобы поэтесса понимала, что застой, топтанье на месте губительны для любого литератора, и всегда стремилась вперёд и выше. А она к этому стремится, внутренний мир её богат… К творческому труду она относится серьёзно. И уже поэтому заслуживает уважения и признательности».
По существу, автор статьи дал отповедь тем, кто, войдя в злокритический раж, сходу, наотмашь бил ближнего, расчищая себе дорогу. Авторитетная поддержка мэтра подняла в поэтессе дух, всё поставила на свои места.
До конца своих дней Нина Макарочкина не прекращала своей творческой деятельности. Были и новые взлёты и счастливые находки. Она проявила себя как талантливый очеркист и даже как сценарист, написав либретто к детской опере «Красная шапочка». Кстати, опера была поставлена (режиссёр актриса облдрамтеатра Н.В. Муравская, балетмейстер Т.С. Пешковская, композитор преподаватель музыки Л.С. Шер, в ней было занято до 70 самодеятельных артистов-школьников) и с большим успехом проходила на сцене бывшего Дома культуры химиков. Успех нового приложения творческих сил окрылил Нину Александровну, и ею было задумано написание либретто к опере «Снежная королева». По-прежнему появлялись в прессе и на радио её новые стихи. Верхне-Волжское издательство выпустило в свет её пятую стихотворную книжку «Золотые ключи», публиковало её произведения в коллективных сборниках. И постоянные встречи с читателями.
...Перелистываю дневниковые записи поэтессы. В них скрупулёзный учёт её встреч с читателями: год, место, количество - по нарастающей: 35, 69, 147... Это ли не говорило о её востребованности? (Антонина Атабекова. За всё благодарю. 2008).
Во Владимирском книжном издательстве в 1960 г. вышел сборник ее стихов «Моим друзьям», в Верхне-Волжском книжном издательстве в 1969 г. - сборник стихов «Золотые ключи». Стихи Н.А. Макарочкиной печатались в коллективных сборниках Верхне-Волжского издательства: «Владимирские поэты» (1966 г.), «Поэты-фронтовики» (1969 г.), «Бегущий олень» (1974 г.), а также в местных газетах и альманахах, отдельные стихи - в журналах «Дон» (г. Ростов-на-Дону), «Кабарда» (г. Нальчик), «Владимир», «Любитель природы» (г. Владимир), «Стрежень» (г. Ярославль).
«В минувший четверг в гости к камешковцам приезжала поэтесса из города Владимира, автор грех поэтических сборников Нина Александровна Макарочкина. Рассказ о себе, своем творчестве она перемежала чтением стихов. Лиричность, любовь к родному краю передавались присутствующим, и они вместе с автором то попадали на берег реки, то бродили по усыпанному опавшими листьями осеннему лесу.
Н.А. Макарочкина не раз бывала в нашем районе, недалеко от с. Карякина как-то даже собирала грибы. Об этом она рассказала на вечере и прочитала написанное тогда стихотворение, вошедшее в сборник «Золотые ключи». Слушаешь стихотворение и вместе с автором попадаешь
...в лохматые дубравы
К березам, птицам и грибам!
Там медом пахнущие травы
Волнами ластятся к ногам.
Чувства поэта невольно передаются сидящим в зале. Ведь многие не однажды бывали «в царстве звени, загадок, тайн, шуршанья мхов».
Затем сцена была отдана музыке. С интересным рассказом об истории истинно русского инструмента — домры — выступил преподаватель музыкально-педагогического факультета Владимирского пединститута, лауреат Всероссийского конкурса В. Никулин. Свой рассказ он очень удачно сопровождал исполнением на домре широко известных произведений. Здесь были «Турецкий марш» Моцарта, мелодия из кинофильма «Овод» и «Вальс-шутка» Натановича, романс «Выхожу один я на дорогу» Шашиной, «Неаполитанский танец» из балета «Лебединое озеро» Чайковского, «Полонез» Огинского. Помогала В.А. Никулину игрой на фортепьяно студентка того же факультета Г. Ронжина, исполнившая к тому же «Остинатный бас» Щедрина.
Можно с уверенностью сказать, что стихи и музыка не оставили в зале места равнодушию. Вечер встречи с прекрасным оставил приятное впечатление у камешковцев.
Е. АНАТОЛЬЕВ» («Знамя», 30 ноября 1971).
НИНА МАКАРОЧКИНА
Владимиру Солоухину
С вётел у старой запруды
В настежь распахнутый дом
Гомон врывается грачий,
Хлещет тяжёлым крылом.
Всё с колыбели родное —
Трепет ставровских берёз,
Запах лесной медуницы,
В росах медовых укос.
Ночь. Не скрипят половицы,
В рог не трубят пастухи.
Ночь... А поэту не спится —
Новые зреют стихи.
Алепино, июнь 1963 г.
Н.А. Макарочкина написала несколько очерков: «В стране орлов», а также о медицинских работниках Владимирщины и на моральные темы. Очерки печатались в газете «Призыв» и в журнале «Дон».
В сотрудничестве с владимирскими и кабардинскими композиторами Н.А. Макарочкина написала несколько песен, ее песни и стихи звучали в литературных и музыкальных передачах Всесоюзного и местного радио.
Н.А. Макарочкина часто выступала с чтением своих стихов на литературных вечерах в Домах культуры, школах, воинских частях и в рабочих коллективах.
Н.А. Макарочкина награждена в 1945 г. медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», в 1963 г.- значком «Отличник культурного шефства над вооруженными силами Советского Союза».
Н.А. Макарочкина умерла 2 марта 1983 г. в г. Владимире.
Счасть
Счастье - Человеком жить
на белом свете.
Счастье, если солнцу
радуются дети.
Если ты свободна,
Родиной хранима.
Счастье, если любишь
и сама любима.
Нет,
оно не с неба
сыплется цветами:
Счастье - что добыто
сердцем и руками.
А всего дороже,
если в вихре буден
Без тебя чего-то
не хватает людям...
Я не верю в счастье
мнимое, другое,
В счастье-лотерею,
в ржавую подкову.
Выиграл машину -
ну и что такого?
Если друг в ненастье,
Разве будешь счастлив?
Верю, знаю: счастье
дружит с непокоем,
С ним легко и трудно.
Вот оно какое!
Проводы
С вещмешком, в телогрейке линялой,
Мглистым утром в густой листопад
Ты с друзьями стоишь у вагона -
Дорогой мой, безусый солдат.
По-мальчишечьи тонок, неловок,
Материнских стесняешься слёз.
Затуманились очи девчонок,
Закручинились стайки берёз.
- По ваго-нам! - Команда прощанья,
И улыбки, и грусть под окном.
- Не забудешь? - лукавят девчата,
Я слезинку смахнула платком.
В добрый час! На нелёгкую службу!
Долгий путь и неровен, и крут.
Может, ждать и не станут девчонки,
Ну, а матери…
Матери ждут…
...Шум колёс, и не видно лица:
Рельсы... рельсы... - дороги отца...
Лето
Скорей в лохматые дубравы
К берёзам, птицам и грибам!
Там мёдом пахнущие травы
Волнами ластятся к ногам.
Там зорька сквозь листву резную
Играет в зайчики со мной.
И, дрёму разбудив ночную,
В лицо мне брызжется росой.
Там мухоморы в красных шляпках
Как бы «Сорви!»
кричат, маня,
А белый гриб в дублёной шапке
Бежит в чащобу от меня.
Мещёрский край!
Я в царстве звени,
Загадок, тайн, шуршанья мхов.
Навстречу из лесу - Есенин
С охапкой солнечных стихов.
Моя судьба
Моя судьба меня пытала,
Бросала в холод жгучий,
в зной.
Мне руки слабые ломала.
С цепей спускала голод
злой.
И безысходностью давила,
Бичами шею мне секла.
Но я пощады не просила,
По острию босая шла.
Иду, себя перемогаю,
Да, каждому дано своё...
Со мной - земля моя
родная,
Моя работа, синь без края;
Друзья мои, любовь земная,
Они - спасение мое.
Живи у меня!
Что присмирела, касаточка малая,
Не улетела на юг?
Видишь, уж осень пришла запоздалая.
Грустно тебе без подруг?
Стайкой промчались над голою рощею
Тёплого края искать.
Сжатое поле покрылось порошею.
Где же теперь зимовать?
Эх!.. пропадёшь ты, пернатая крошка,
В стуже промозглого дня...
Я распахну тебе настежь окошко —
Хочешь — живи у меня!
Церковь Покрова-на-Нерли
Она - как девушка-славянка,
Свернув с просёлочных дорог,
Из рощи вышла на полянку,
На зелен-зелен островок.
В расшитом солнцем сарафане,
От ив раскидистых вдали,
Золотокосая,
земная
Задумалась у вод Нерли.
На Русь-кудесницу похожа,
В её очах - и свет, и синь.
Остановись пред ней,
прохожий,
Скорее шапку наземь кинь.
В медвяных поймах - копны сена
Над нею мятликом пылят,
И облаков лебяжьих пена,
И гуси-лебеди летят.
...Грустит. И грезит Синеборьем,
Кого-то ждёт на островке —
Уж не Садко ль,
Что из-за моря
Плывёт по Клязьме в челноке?
Владимирское региональное отделение Союза Писателей России
Владимирская энциклопедия
|
