Крестьянский вопрос в XVIII веке
Большую группу сельского населения России в XVIII веке составляли государственные крестьяне — сословие, в которое постепенно были включены все группы свободного, то есть незакрепощенного крестьянства. Это так называемые черносошные (казенные) крестьяне, однодворцы, различные инородцы, мелкие служилые люди, казаки и т. п. Особую разновидность государственных крестьян составили экономические крестьяне, отобранные от церковных учреждении. Вместе с ними гос. крестьяне в конце XVIII века (при 5-й ревизии 1794 — 1796 гг.) составили немного менее половины всего сельского населения России, или около 5 млн. человек. Во Владимирской губернии таковых оказалось 332 тысячи 615 человек, в то время как помещичьих намного больше — 529 тысяч 589 человек. Такая разница объясняется тем, что центральные районы России в первую очередь подвергались раздаче земель в поместья и вотчины. До секуляризации церковных земель здесь госкрестьян вообще было незначительное количество, не более 50 — 70 тысяч дворцовых (впоследствии — удельных) крестьян. В ополье их было еще меньше.
Государственные крестьяне отличались от помещичьих тем, что платили государству только подушную подать и некоторый дополнительный оклад, в то время как помещичьим (крепостным) крестьянам приходилось платить хозяевам довольно значительный оброк или отрабатывать барщину. Правда, экономические крестьяне тоже обязаны были платить оброк государству (кроме 70 коп.), и он даже превышал прежний, который они выплачивали монастырям и кафедре, зато земли у них было несравненно больше, чем у других слоев податного населения.
Чтобы разобраться в этом, необходимо хотя бы кратко осветить причины и ход секуляризации земель в XVIII веке, которая по своему значению не уступала реформе 1861 года, а с некоторой стороны и превосходила ее.
Вопрос о церковных землях возник еще на рубеже XV и XVI веков, но только в XVIII столетии он получил свое окончательное решение. Только в этом столетии государству удается целиком та задача, которая была поставлена еще в эпоху Ивана III. Ликвидацией крупного церковного землевладения завершился длительный процесс борьбы государства и церкви за землю. То обстоятельство, что это произошло именно в XVIII веке — отнюдь не случайно. К указанному времени торговый капитализм сделал очень крупные успехи, а такая форма земельных прав, которая существовала в отношении церковного землевладения, не мирилась с развитым торговым капитализмом. Основная тенденция последнего заключается в превращении всех вещей, в том числе и земли — в товар. Этой тенденции вполне удовлетворяла та реформа земельной собственности, которая произошла в течение 1-й половины XVIII века и которая освободила земельную собственность от тяготевшей над ней зависимости от государства. Между тем церковные земли вследствие особой природы церковного землевладения были не отчуждаемы. Церковь могла только приобретать землю, но не вправе была ее отчуждать каким бы то ни было путем.
Помимо этой общей причины ликвидации крупного церковного землевладения, были и причины более частного порядка. Земельная политика России слагалась под влиянием дворянских интересов. Дворянство всеми мерами стремилось к расширению своих земельных владений. Между тем, свободные земли центральной России были исчерпаны. Получение же земель на окраинах не всегда представлялось удобным. Поэтому дворянство полагало, что отобрание церковных земель и крестьян создает тот фонд, за счет которого можно будет произвести дальнейшее расширение площади дворянского землевладения.
Однако, правящие лица еще долго не решались нарушить тот союз, который образовался между государством и церковью. Только во 2-й половине XVIII века объективные условия оказались сильнее. После ряда колебаний, в 1762 году при Петре III был издан указ, суть которого сводилась к следующему. Для управления церковными вотчинами была создана Коллегия экономии. Для непосредственного надзора за вотчинами во все имения посылались специальные офицеры с надлежащими инструкциями. Вместе с тем категорически предписывалось отрешить от управления всех лиц духовного звания. Вместо всех прежних повинностей крестьяне церковных имений обязывались платить рублевый оброк сверх семигривенного подушного оклада. В пользовании крестьян оставалась вся та земля, которую они пахали на церковных вотчинников. Земля же, которая и раньше не находилась в их пользовании, а равно мельницы, различные угодья надлежало отдавать на оброк желающим. Полученные указанными путями суммы должны были поступать в распоряжение Коллегии экономии. Все начатые до указа дела об излишнем отягощении крестьян должны были прекратиться, однако все поборы, взятые управителями неправильно, надлежало возвратить крестьянам немедленно.
Между тем, действие этого указа было непродолжительным. Исключительность обстановки, в которой произошел захват власти Екатериной II, заставил царицу пойти на «военную хитрость». Она признала секуляризацию мерой весьма необдуманной и отменила указ 1762 года, возвратив церкви все недвижимое имущество, в т. ч. и крестьян.
Однако очень скоро Екатерина II вынуждена была пойти на попятную. К этому ее побуждали как дворяне, так и сами крестьяне, отказывавшиеся работать на своих прежних владельцев и завалившие правительство своими челобитными. Когда это не помогало, то на помощь им приходила легенда, создание народной фантазии и даже манифесты. Один из таких подложных документов, обещавший раздачу крестьянам всей церковной земли, лишь на полгода опередил действительную секуляризацию церковных вотчин. Даже более того, среди самых высших иерархов находились лица не только разделявшие правительственные взгляды, но и стремившиеся опередить его мероприятия.
В этой обстановке 26 февраля 1764 года и был издан знаменитый указ, по которому вес вотчины синодальные, архиерейские, монастырские и церковные были переданы в ведение Коллеги экономии окончательно. Крестьян, населявших секуляризованные вотчины, указ насчитал 910866 душ, в действительности же их было больше миллиона. Вместо всех прежних оброков и сборов крестьяне помимо семигривенного подушного оклада обязывались платить в пользу государства 1 ½ рубля с души. Взамен отобранных вотчин государство определило духовенству штатное содержание, а впоследствии, при генеральном межевании, церковные учреждения получили и некоторые земельные наделы.
Так появились крестьяне экономические. Во Владимирской губернии их число достигало 103545 душ мужского пола и 109459 женского. По уездам ополья эти цифры, конечно, были менее значительны. Так, во Владимирском уезде экономических крестьян числилось в 1784 году 37178 человек, в Суздальском 24782, в Юрьев-Польском — 18097 и в Переславль-Залесском — 22863 души обоего пола. Однако общая цифра (более ста тысяч человек) говорит о том, что секуляризация в этом районе затронула интересы многих и многих крестьян.
Одновременно с секуляризацией возникла необходимость и определить земельный быт бывших церковных крестьян. В основу этой меры был положен принцип передачи крестьянам всех земель, которые они раньше пахали на владельцев, за исключением лишь тех, которые отстояли далее 20 верст от селений. Этот принцип до конца однако не был проведен вследствие недостатка земли в самих церковных вотчинах, наделением землей монастырских и архиерейских служителей, записавшихся в крестьяне, и отрезкой земель для дачи в оброк. Недостаток земель мог восполняться арендой как экономических, так и помещичьих земель, а также устраняли путем переселений (на юг, в Поволжье, Крым). В конце 80-х годов экономическим крестьянам было разрешено, приобретать земли покупкой. В результате секуляризации получили земельные наделы бобыли и монастырские половники из черносошных крестьян. Передавая землю крестьянам, правительство в особо острых случаях производило переделы земли, чтобы устранить неравномерность в наделах и очень часто уравнивала их. Надо заметить, что Екатерина II никогда не дарила земли экономических крестьян.
Оценивая акт секуляризации, следует признать, что это была выдающаяся мера XVIII века. В то же время она затронула столько интересов, что однозначно оценить ее просто невозможно. Например, отбирая земли, правительство обещало взять на себя благотворительность, которая ранее исходила только от церкви. Этим обещанием оно стремилось оправдать свои действия в глазах верующих христиан, однако слова своего не сдержало. Школ для народа не стало больше, а инвалидные дома и богадельни продолжали существовать только в крупных городах и были недоступны для большинства лиц, в них нуждающихся. Поэтому раздавались недовольные голоса не только из духовенства, но и дворян. Последние, впрочем, боялись вслед за освобождением крестьян духовных ведомств и своих собственных. Во-вторых, они надеялись добиться передачи церковных земель в свои руки, хотя бы в аренду. Авторы этих проектов старательно отмечали ухудшение положения экономических крестьян. Это было, конечно, преувеличение, но была и доля истины. Бывшие церковные крестьяне действительно попали в положение людей о которых заботиться было некому. Какой заботы можно было ожидать от чисто бюрократических государственных учреждений. В XVIII веке было заметно и уменьшение запашек у экономических крестьян, но это ведь неизбежно при всякой реформе. Да и как же иначе. Оброк все возрастал, если в начале он был 1 ½ руб., то уже в 1768 году он достиг 2 руб. 70 коп., а в 1783 г. — аж 3-х рублей. Это стало причиной даже некоторых волнений, поддержанных духовенством, которое не могло равнодушно относиться к бедам своей паствы.
Вместе с тем, нельзя не признать и выдающуюся роль реформы. Ведь в руках крестьян оставалась большей частью хорошо обработанная ими земля, со своим инвентарем и орудиями. В то же время, как мы увидим в дальнейшем, реформа 1861 года сопровождалась значительным уменьшением крестьянских наделов.
Начиная примерно с половины XVIII столетия, правительство становится на путь активного вмешательства в земельные отношения у различных категорий государственных крестьян. Мерами генерального межевания (1765 — 1861 гг.) и другими их собственность на землю была аннулирована, т. е. по существу произведена настоящая «национализация» крестьянских земель в собственность государства. Но и этим дело не ограничилось. Правительство перешло затем к насаждению у гос. крестьян земельных переделов. Указания на производство земельных переделов в законодательстве по генеральному межеванию, правда, не содержалось; однако им была создана предпосылка для этих переделов путем отвода земель всем крестьянам данного селения в одной окружной меже, с предписанием, чтобы всем служилым людям нарезались земельные наделы одинаковой величины. Мотивов к этому у правительства было два: уменьшение недоимочности и обеспечение исправного поступления сборов, а также установление «справедливого имущественного строя» среди крестьян. О том, как далеко заходили уравнительные стремления правительства, можно видеть из того, что отдельные исполнители пытались даже поделить крестьянское имущество и скот.
Отношение самих крестьян к переделу не было одинаковым. Оно полностью отразило в себе то расслоение, которое было присуще русской деревне XVIII столетия и 1-й половине XIX века. В очень многих случаях за переделы стояла малоземельная беднота. Она так объясняла свое положение в одном из писем правительству: «У нас в волости у многих крестьян имеется по написанию по третьей ревизии сказкам душ по 8 и по 7 и по 6, а пашенной земли у них имеется самое малое число, а у которых имеется крестьян по 3 и по 2 и по 1 души, то у них пашенной земли имеют полное число, и от того многодушным разорение и скудность бывает».
Наоборот, многоземельные, но малодушные крестьяне были решительно против переделов. Они не скупились на разные обидные эпитеты по адресу бедноты. Последняя представляется в их глазах ничем иным, как «тунеядцами и бездельниками, мотами и ленивцами», которые желают распределить по душам землю, приобретенную чужим трудом и старанием Перераспределение земли, по их мнению, хозяйственно не целесообразно, т. к. поведет к дроблению земельных участков, к уменьшению казенных доходов и, наконец, убьет в старательных и рачительных крестьянах стремление к хозяйственной самодеятельности и увеличению распашек и хозяйственных улучшений, которые всегда будут находиться под угрозой потери.
Во всяком случае переделы земли влекли за собой ожесточенную внутридеревенскую, а иногда и междеревенскую борьбу. По свидетельству современников, в некоторых местах крестьяне «иначе, как с дрекольем на сходку не ходили».
К сказанному надо добавить следующее. Благодаря недостаточности земельных наделов (к 30-м годам XIX в.) гос. крестьяне вынуждены были прибегать к аренде. Арендовалась как помещичья, так и казенная земля. При этом зачастую им приходилось брать землю по очень высокой цене. Все это приводило к ухудшению благосостояния государственных крестьян. Размеры же наделов на душу населения обыкновенно были невелики и составляли во Владимирской губернии от 3 до 4 десятин пахотной земли. В конце концов это привело к составлению кадастра земель и установлению поземельной платы взамен подушной.
А теперь несколько слов о дворянском землевладении и крепостном праве. Дворянство, как класс, в XVI и XVII вв. характеризовалось двумя чертами: оно было, во-первых, классом служилым, а во-вторых, — классом земледельческим. Служба в старину была обязанностью, часто весьма тягостной, но вместе с тем она давала и целый ряд весьма важных прав. Поэтому, получив возможность влиять на государственную власть, дворянство стремилось сохранить за собой и службу, но лишь с учетом своей выгоды. И неудивительно, что получив из рук Петра III указ о вольности дворянской (1762 г.), это сословие намеревалось поставить ему золотую статую в Сенате. Теперь дворяне имели право служить, но это право уже не было обязанностью. Часть из них осела в своих вотчинах и предалась хозяйственному предпринимательству. Очень скоро эта среда выдвинула немало видных сельскохозяйственных деятелей, опытных помещиков, зачинателей научного земледелия. Об одном таком деятеле в ополье мы еще расскажем, а сейчас лишь приведем цифры из Топографического описания 1784 года. Через 20 лет после указа о вольности дворянской во Владимирской губернии проживало 952 помещика и более 1000 членов их семей. В то же время продолжали служить на военном и гражданском поприщах 2084 дворянина. Эти последние, как правило, жили в удалении от своих поместий и управляли ими при помощи инструкций старостам и управителям. Интересно, что среди вотчинников Владимирской губернии мы можем отыскать фамилии графов Суворовых, Шереметевых, Апраксиных, Орловых-Чесменских, князей Гагариных. Голицыных и многих-многих других, прославивших Россию на военной или дипломатической службе.
Так, в 1786 г. А. В. Суворов представил в Московское депутатское собрание подробную записку о своем происхождении и службе, и на основании ее просил внести его в четвертую часть дворянской родословной книги. Из этой записки видно, что по кончине отца своего Суворов получил в наследство родовые и иные, им приобретенные, имения, и, между прочим — «Володимерского наместничества, Суздальской округи, в селах Кистыше и Менчакове, деревнях Курках и Хлябове, мужеска 372, женска — 350 душ... Суздальской округи, в селе Кистоше, в 1784 г. ... от госпожи полковницы, жены Алексея Федорова сына Лодыженского, Марьи Даниловой дочери, мужеска 92, женска 98 душ...»
На первых порах существовали два вида дворянского землевладения: вотчины и поместья, причем вотчина была более притягательна для дворян, ибо представляла больше прав для пользования землей. Петр I уничтожил различие между поместьем и вотчиной. Устанавливая новый порядок наследования, законодатель не сделал различия между поместьями и вотчинами, объединив те и другие под общим названием недвижимых имуществ.
Мотивы петровского указа «О единонаследии» были разнообразные. Во-первых, Петр стремился создать крепкую землевладельческую аристократию (до этого земля дробилась между наследниками); во-вторых, Петр, безусловно, нуждался в значительном количестве лиц для несения воинской и гражданской службы, а отягощенные большим имуществом лица мало для этого подходили; в-третьих, Петр имел целью и «бережение крестьян». Он считал, что сосредоточение их в руках одного крупного землевладельца убережет их от той безжалостной эксплуатации, которой они подвергались в более мелких поместьях. Это и попятно, если учесть, что масса более эксплуатируемых крестьян становилась менее платежеспособной.
В 80-е годы XVIII столетия во Владимирской губернии числилось 67% сельского населения крепостного. Причем, ученые дают такой расклад — 50% барщинных и 50% оброчных. В поместьях ополья преобладали оброчные крестьяне, видимо, в большой степени под влиянием монастырских и патриарших вотчин. На 1784 год во Владимирском уезде насчитывалось 28200 крепостных помещичьих крестьян (обоего пола), в Суздальском — 32547, в Переславль-Залесском — 33581, в Юрьев-Польском — 48188, в Александровском - 27601 душ мужского и женского пола.
Обычной барщиной в XVIII веке была трехдневная. Это было подтверждено и Манифестом Павла I в день его коронации в 1797 году: «... подтвердить... о точном и непременном сего закона исполнении, повелевая дабы никто и ни под каким видом не дерзал в воскресные дни принуждать крестьян к работе, тем более, что для сельских издельев остающиеся в педелю шесть дней, по ровному числу оных, вообще разделяемые, как для крестьян собственно, так и для работ их в пользу помещиков следующих при добром расположении достаточны будут на удовлетворение всяким хозяйственным надобностям». Таким образом, трехдневная барщина признавалась достаточной в интересах как помещиков, так и крестьян. Что касается «урока», то есть нормы, то обязанность крестьян обработать на каждое тягло по 1 десятине (около 1,1 га) в каждом поле и скосить 120 пудов сена считалось умеренным. К этому прибавлялись доставка «столовых запасов» и другие повинности.
В барщинных имениях на душу крестьян приходилось всего около 2,9 десятин (3,3 га) пахотной земли, но и она принадлежала помещику. Чтобы заинтересовать крестьян, некоторые помещики увеличивали количество земли или переводили их на оброк. Так уж в начале XIX века число оброчных крестьян среди крепостных увеличилось во Владимирской губернии на 17% по сравнению с 80 годами XVIII столетия. В оброчных имениях вся земля находилась в пользовании крестьян. В среднем на одну ревизскую душу в этих имениях приходилось по 13,9 десятин (ок. 15,3 га), в том числе пахотной — 3,8 десятин или около 4,2 га. Как видим, земельные наделы крепостных крестьян постепенно приближались к размерам наделов государственных крестьян — 5 десятинам пахотной земли.
Из общего описания Владимирской губернии видно, что примерно 20 сел и слобод «славятся прекрасным своим строением, нарочито довольным для крестьян капиталом и бываемыми еженедельными торгами и годовыми ярмонками». В Суздальском уезде — это слобода Гаврилова (Гаврилов Посад), где «конский завод государственный и при оном конюшня каменная»; в Переславском — с. Нагорье, в Юрьевском — Сима.
А всех селений по оной губернии считается 6228, в том числе сел 879, слобод 25, сельцов 946, деревень 4360, погостов 26».
«Хлеб сеется рожь, пшеница, овес, ячмень, горох, греча, просо, полба, чечевица, ярица, семя льняное и конопляное, в урожае оное бывает в четверо, пятеро и более, а иногда и вдвое».
«Скотоводства большого у здешних крестьян не имеется, кроме что на каждом дворе содержат по две, по три и более лошадей, по четыре и по пять коров, и по нескольку овец и свиней, и сверх сего куриц, гусей и уток. Все сие служит им для собственного же их употребления, а главнейшим препятствием разведению скотоводства здесь малое количество земли».
«Наконец, все что можно о жителях сей губернии упомянуть, состоит особливо в том, что все земледельцы трудолюбивы, и хотя земля по свойству своему не весьма в некоторых местах способна к плодородию, однако тщанием их доведена до такого состояния, что в довольном количестве доставляет им пропитание; а из сих некоторые и в самой черни живущие крестьяне, построением домов своих, жизнию и поведением заслуживают всякую похвалу.
Ремесло жителей состоит в делании деревянной посуды, телег, колес, саней и прочих для их употребления нужных вещей, а промысел свой учреждают живущие по рекам рыбною ловлею и ломкою алебастра, а другие отходят по пашпортам в разные города для каменной и плотнической работы, некоторые же нанимаются в извоз с разными поклажами и Санкт-Петербург, Москву, Малороссию, Оренбург, Астрахань, Казань, Саратов и другие низовые города».
Интересно, что процесс возникновения отхожих промыслов, особенно среди помещичьих крестьян, вызвал неожиданную реакцию тогдашних дворянских идеологов. Причину этого они увидели в тенденции увеличения оброчных отношений между помещиками и крестьянами и рьяно выступили против них. Аргументацией в этом случае являлось то, что крестьяне, откупаясь, бросали свое хозяйство и уходили на сторонние заработки. В действительности же причины эти были намного сложнее.
Во 2-й половине XVIII века значительное распространение получают покупка и аренда земли крестьянами, в том числе и помещичьими крепостными крестьянами. Особенность их сделок заключалась только в том, что они оформлялись на имя своих помещиков. Это, однако, нисколько не меняло существа сделок. Покупка и аренда земель крестьянами совершалась или на стороне у соседних помещиков, или у своих же.
Возникающая крестьянская аренда и купля земли ломают и искажают тесные рамки надельного землепользования. Социально-экономическая основа этих земельных сделок лежит в растущем расслоении крестьянства, ведущем к выделению зажиточной верхушки, «заживных», или «капиталистых» крестьян с одной стороны, и «скудных» крестьян — с другой.
До некоторой степени легализованный характер приобретает покупка земель крестьянами у помещиков (пустотных и даже с крестьянами) в смежных или близлежащих дачах; эти сделки оформляются через вотчинную канцелярию. Особенно показательно появление на этот счет специальных пунктов в помещичьих инструкциях приказчикам. Так, инструкция графа Шереметьева 1764 года приказчикам Муромской вотчины (с. Карачарово) содержала пункт «о покупке крестьяном работников», который гласил: «Ежели кому крестьяном моим потребно будет у кого помещиков людей ис крестьян в работу, таковых велеть с ведома и свидетельства прикащиков и выборных покупать на мое имя со взятьем от крепостных дел, купчих и те купчие присылать при отписках в Москву в домовую канцелярию, оставя в вотчине копии...»
Ряд указаний содержат и приказы В. И. Суворова, отца знаменитого полководца, приказчику его Ветлужской вотчины за 1776 год. С одной стороны, в приказах содержатся указания крестьянам: «Пахотную землю тоже и сенные покосы не продавать и никому не закладывать», и «чтобы отнюдь никто землею и пожнями не торговали». Из этого видно, что речь идет уже о широко бытовавшем явлении. С другой стороны, приказ № 25 предписывал «прикупленную и вновь расчистную (землю) владеть тому, кто ее прикупил и вновь причистил».
Надо сказать, что в литературе можно найти факты довольно значительного землевладения «капиталистах» крепостных крестьян. Так, с 1770 по 1830 год ими в 12 вотчинах Шереметева было приобретено 32710 десятин земли, причем свыше 50% этой земли приходилось на Ивановскую вотчину Владимирской губернии. Львиная доля этих земель принадлежала «крестьянам-фабрикантам» Е. И. Грачеву, И. М. Гарелину, М. М. Ямановскому и др. По Андреевскому вотчинному правлению графов Воронцовых Владимирской губернии на 1801 год, например, значилось 1416 пустошей, которые были сданы в аренду крестьянам. Наемная цена за землю при этом колебалась от 5 до 7 рублей за десятину.
Широкое распространение в это время имеет другой вид земельных сделок — коллективная крестьянская покупка или аренда земли, проводимая сельской общиной, целым миром. Это происходит в основном от низших прослоек крестьян. Покупную землю или пастбища потом делили между участниками сделки. Набирали силу и многочисленные земельные сделки между самими крестьянами. «Скудные» крестьяне, не располагая необходимыми средствами, инвентарем и посевным материалом для засева своей надельной земли, полностью переходят на промысловые занятия или на службу по найму и, забрасывая сельское хозяйство, сдают свои наделы по договору за плату. Таким образом, в товар превращаются и сами надельные земли. Понятно, что помещики пытались сохранить своих крестьян за хлебопашеством, но это им не всегда удавалось. Отсюда — и долгое существование барщины, что никак не вязалось с прогрессивными устремлениями дворянства в целом.
/Российская академия сельскохозяйственных наук
Владимирский НИИСХ Владимирское общество сельского хозяйства
М. И. КИЧИГИН, А. Л. ИВАНОВ
ВЛАДИМИРСКОЕ ОПОЛЬЕ
Историко-хозяйственный очерк/
Основная статья: Сельское хозяйство Владимирской губернии
Copyright © 2018 Любовь безусловная
|
