Земля меняет владельцев
Как известно, культура земледелия, а вместе с тем и производительность земли во многом зависят от того, в чьих руках находится эта собственность. Долгое время в России большая часть земель: принадлежала дворянскому сословию. На многочисленных примерах мы уже убедились в том, что прогресс в сельском хозяйстве при крепостном праве зави¬сел в основном от успехов помещичьих хозяйств, которые в то же время оказывались и хорошей школой для всех групп окрестных крестьян. Однако вскоре после реформы 1861 го¬да начался активный процесс мобилизации (продажи) дво¬рянских земель, оставшихся за наделом крестьян. К чему это привело, покажем на примере Переславского уезда, вхо¬дившего в состав Владимирской губернии и частично в ополье.
По данным за 1859 год, бывшим в распоряжении Влади¬мирского губернского комитета по крестьянскому делу, 314288 десятин земли Переславского уезда делились на две главные категории — земли казенного ведомства и частных владельцев. Городу (901 дес.), церквам и монастырям (6803 дес.) принадлежала ничтожная доля земли (ок. 2,4%); зе¬мель казенного и удельного ведомств было 93375 (29,6%); частным владельцам принадлежало 213206 дес., или 68%.
Из этого количества частновладельческих земель в 1859 году духовным, купцам и мещанам принадлежало всего несколько сот десятин (737), а 212419 десятин — дворянам-помещикам с их крепостными.
Чтобы выяснить себе мобилизацию частновладельческих земель за последующие 20 лет, мы, сложив цифры земель, находившихся в 1877 году в руках частных владельцев, крестьян-собственников и временнообязанных, полученную сумму приняли за размер дворянского землевладения в 1859 году. Получили 288 — 190 тысяч десятин, что, возможно, весьма близко к истине, так как имеющиеся данные поземельной статистики и губернского комитета по крестьянскому делу расходятся почти на 7%.
Итак, до «Положения 19-го февраля» дворяне владели 188 — 190 тысячами десятин земли. Число владельцев в уезде было 251. За наделом крестьян в руках дворян оставалось около 120000 десятин. По данным поземельной статистики за 1877 год, во владении 210 дворян-помещиков оставалось лишь 58711 десятин, то есть почти 1/4 доля того, чем они владели до освобождения крестьян. В течение менее чем 20 лет дворяне продали в руки купечества, крестьян и мещан около 60000 десятин, то есть более половины своей земли.
Как же распределилась эта земля между новыми владельцами? В 1859 году, по данным губернского статистического комитета и губернского комитета по крестьянскому делу, в частной собственности духовенства, купечества и мещан состояло всего около 737 десятин земли. В 1877 году они владели уже 45199 десятинами, то есть через 18 лет их поземельная собственность возросла в 61 раз. Но надо заметить, что в этой замечательной мобилизации недвижимой собственности помещиков духовенство не принимало участия: оно владело в 1877 году только 77 десятинами. Роль мещанства в этом была также невелика (3051 дес.). Разночинцы приобрели 2145 десятин, иностранцы и солдаты - 2 (!) десятины.
Выдающуюся роль в покупке дворянских земель сыграло крестьянство и особенно купечество. Крестьянство купило 17051 десятину, а купечество 41954, то есть 2/3 всей земли, проданной дворянами, перешло к купечеству и 1/3 к крестьянству.
Какой же характер носила эта мобилизация дворянских имений? Привела ли она к раздроблению крупной собственности или, наоборот, к еще большей концентрации ее?
До освобождения крестьян в среднем на каждого владельца приходилось около 846 десятин земли, за наделом крестьян осталось около 580 десятин. К 80-м годам в частной собственности состояло 121488 десятин у 1175 владельцев; следовательно, на каждого приходилось 103,4 десятины. Ясно, что общий характер мобилизации — это раздробление крупной собственности. Но такое раздробление имело место далеко не для всех категорий владельцев.
В среднем, на одного владельца приходилось теперь земли: у дворян 279 ½ десятин, у купцов 1000 дес., у мещан — 60 дес., у крестьян 18 ½ десятины. Из всего этого можно сделать вывод, что переходя в руки мещан и особенно крестьян, дворянские земли сильно раздробились. В руках купцов, напротив земли оказывали склонность к концентрации; здесь размер владения удвоился в сравнении с тем, какой прежде был у помещиков. Наконец, у самих помещиков под влиянием продажи средний, размер владения сократился вдвое.
При всем этом, мелкое землевладение до 100 десятин составляло:
у дворян 6,6%;
у купцов — 1,6%;
у мещан — 73%;
у крестьян — 74%.
Среднее землевладение от 100 до 1000 десятин:
у дворян — 53%;
у купцов — 15,7%;
у мещан — 27%;
у крестьян — 26%.
Крупное землевладение свыше 1000 десятин составляло:
у дворян — 40,4%;
у купцов - 82,7%.
Таким образом, у дворян к 80-м годам преобладало среднее землевладение, у купцов почти исключительно крупное, у мещан и крестьян почти исключительно мелкое.
Средний размер землевладения оказывал существенное влияние на характер эксплуатации земли.
Чем меньше размер землевладения, тем большую склонность обнаруживали владельцы к расширению запашек; крупное землевладение ограничивалось эксплуатацией многочисленных лесов Переславского уезда и довольно значительную долю земли (ок. 25%) сдавало соседним крестьянам для покоса, выгона и запашки.
Но помимо размера землевладения на характер эксплуатации оказывали существенное влияние исторические сословные традиции каждого разряда владельцев.
Сравнивая разные категории владельцев, мы приходим к довольно любопытным выводам. При одном и том же размере владения дворяне обнаруживали втрое большую склонность к правильной культуре земледелия, чем купцы. Последние, очевидно, приобретали земли с единственной целью: торговать лесными материалами и доставать топливо для своих фабрик. А мещане, пока средний размер их владений не превышал 100 десятин, обнаруживали еще большую склонность к земледельческим занятиям, чем соответствующая категория дворян; они занимали среднее положение между мелкопоместными дворянами (19 ½ % пашни) и крестьянскими общинами (46,6% пашни). При среднем размере владения свыше 100 десятин мещанин ничем почти не отличался от купца, приобретая земли для промышленных и торговых целей или же иногда сдавая луга и выгоны крестьянским обществам. Совершенно своеобразное положение занимали личные собственники-крестьяне. Даже у мелких владельцев (менее 100 дес.) процент пахотных земель гораздо ниже процента не только мещан, но даже и мелкопоместных дворян. У тех же крестьян, которые владели от 100 до 1000 десятин, процент пахотных земель ниже процента всех остальных категорий владельцев, в том числе и купцов. Это странное, на первый взгляд, явление имело свои причины.
Дело в том, что Переславский уезд страдал острым недостатком лугов и пастбищ. Всего их было менее 6% от общего количества земли. При этом сложилось ненормальное отношение лугов к пашне. По мнению ученых, для выгодного трехпольного хозяйства на каждую десятину пашни должно приходиться не менее трех десятин лугов. Но не будем сильно преувеличивать, достаточно вполне, если такое соотношение установится в пределах 1:2, или даже 1:1 ½. Между тем, в центральном промышленном районе России (в Калужской, Тверской, Ярославской, Костромской, Нижегородской, Владимирской и Московской губерниях) на 100 десятин пашни приходилось 30 дес. лугов. В Переславском уезде эта пропорция была еще ниже — немногим более 19 десятин лугов и пастбищ на 100 десятин пашни. Конечно, леса и пашни в значительной мере служили суррогатами лугов и выгонов, однако недостаток последних необходимо признать больным местом земледельческой культуры Переславского уезда 80-х годов XIX столетия.
Нечего и говорить, что, владея сравнительно достаточным количеством пашни, составляющей почти половину (46,6%) всего надела, крестьянские общины сильно страдали от недостатка лугов и пастбищ.. Этот недостаток заставлял покупать и арендовать не пашни, а почти исключительно луга, выгоны и лесные заросли. Из 1503 десятин, купленных крестьянскими общинами (а не отдельными крестьянами), пашня занимала только 12% (179 дес.). Нет ничего удивительного, что той же тенденции при покупке и хозяйственном распределении угодий придерживались и отдельные крестьяне — все равно, приобретали ли они земли для потребностей собственного хозяйства, или же имели в виду эксплуатацию недостатков крестьянских наделов, сдавая населению луга и пастбища.
Другая причина низкого процента пахотных земель у частных владельцев-крестьян кроется, как нам кажется, в неточности данных поземельной статистики того времени, когда при артельной покупке для определения размера владений делили не по действительным паям, а поровну. Поэтому крупные пайщики смешались и потонули в общей массе мелких пайщиков. Процент пахотных земель у крупных пайщиков от этого повысился, а у мелких понизился. Но нет сомнения, что крупные землевладельцы из крестьян носили такой же промышленный и торговый характер, как и настоящие купцы, отличаясь от них лишь титулом «временных купцов».
Итак, недостаток лугов и пастбищ составлял самое больное место крестьянского землевладения. В то время как у частных владельцев пашня составляла 6,7% всех земельных угодий, у крестьянских общин пахотные земли занимали 46,6% надельной площади. А это обстоятельство, безусловно, препятствовало рациональной обработке земли; она не давало возможности троить пар там, где того требовало свойство почвы (до жнивья пар, как известно, занимался под «пасево»). Все перечисленные неблагоприятные условия накладывали отпечаток и на род избираемых пахотных орудий, хотя это больше определялось характером почвы. Именно в Переславском уезде мы встретили самые разнородные орудия — от узкой коловой сохи до плуга. Истощение почвы заставляло также обращать серьезное внимание и на характер культур, от которых зависела доходность земли. Особенно большое значение в культуре растений имел лен. Так, десятина лучшей земли Переславского уезда приносила дохода, выражая его в урожае ржи, 5 ½ четвертей, если 1/3 десятины находилась под рожью, 1/3 под овсом и 1/3 под паром. Если же 1/3 десятины вместо овса засевали льном, то доходность ее удваивалась и выражалась уже в 10 ¼ четвертях ржи. На худых почвах (5 класса, по классиф. Дубенского) посевы льна почти утраивали доходность.
По данным статистики поземельной собственности, относящимся к 1877 году, — 41,4% всей площади Переславского уезда находилось в частной собственности, 11 % во владении казны, удела, города, церквей, монастырей и проч., и 47,6% в собственности крестьянских общин. Среди частных собственников фигурировали 852 крестьянина-владельца; им принадлежало 15548 десятин земли, то есть около 13% всей частновладельческой земли.
В 1878 году, по данным поземельной статистики, на каждый крестьянский двор в уезде приходилось:
у владельческих крестьян — 12 дес.; у государственных — 16 дес.; у удельных — 7,7 дес.
Размер владения колебался от нескольких десятин до 500. Менее 20 десятин имели 659 владельцев — у них земли насчитывалось в общей сложности 5261 десятина. От 20 до 100 десятин имели 172 владельца — земли 6155 десятин. От 100 до 500 десятин имели 21 владелец — земли у них было 4102 десятины.
139476 десятин поземельная статистика отнесла к землям общинного крестьянского владения. Правда, сюда же входили 1503 десятины купленной общинами земли и 4546 десятин подворно-наследственного крестьянского владения. Ни та, ни другая земля не относилась к общинной собственности. Все земли, купленные отдельными домохозяевами, артелями и целыми общинами, составляли личную собственность (земля после покупки делилась по паям). Затем из общего количества надельной земли 3% находилось в подпорном владении и: 97% (133427 дес.) в общинном. Только эта последняя, земля переделялась через 5, 6, 10, 12 и 20 лет, как было решено на миру в той или иной общине. Естественно, что чем дольше не было переделов, тем лучше она обрабатываясь и родила. Но тем не менее, существовали так называемые семейные переделы (семьи-то росли или, наоборот, убывали). А любые переделы, как известно, рождали чересполосицу, спорные межи, вражду. Чем чаще происходили у крестьян переделы, тем хуже удобрялась и обрабатывалась земля, тем меньше давала она урожая. В конце концов община, с ее переделами, круговой порукой и прочими атрибутами патриархальной старины, стало главным тормозом в развитии земледелия, хотя в начальный период после освобождения крестьян она и сыграла свою положительную роль.
Не останавливаясь пока на состоянии общины, отметим тот факт, что, например, в Нагорской волости Переславского уезда в рассматриваемый период 17 дворов выкупили свои наделы отдельно от крестьянского общества, то есть вышли из общины; 16 из них приписались к переславскому мещанскому обществу. Эти новоиспеченные «мещане» владели своими наделами чересполосно с крестьянским обществом: последнее никому не соглашалось отрезать землю «в один угол».
Главной причиной такого выхода из общины была самая прозаическая. Этим крестьяне стремились избегнуть выбора в общественные должности: в судьи, старосты, десятские и пр. Перечисленные должности были сопряжены тогда с многочисленными неудобствами. Они вели к постоянным столкновениям с обществом и начальством, ставя выбранное лицо между двух огней. Они подвергали, например, старосту почти неизбежной опасности растраты мирских денег и начета со стороны общества, отвлекали постоянно от дела, давая за это крайне скудное вознаграждение для старосты и совсем ничего для отправления остальных должностей. В довершение всего выборных «излюбов» ожидала не совсем приятная перспектива: рано или поздно отсидеть «в клоповнике» и непрестанно терпеть от многочисленных начальников не только поношения непечатными словами, по подчас и затрещины. Подобная перспектива, разумеется, никого соблазнить не могла, и нет ничего удивительного в том, что достаточный крестьянин (других не выбирали) при первом удобном случае стремился навсегда развязаться с общественными должностями (и круговой порукой тоже), не покидая однако своей деревни. Подобное же стремление к выходу из общины замечалось и в других волостях. И надо сказать, что общество в общем-то довольно легко изъявляло согласие на выкуп, часто ограничиваясь лишь ведром водки за выдачу приговора.
И в заключение одно интересное наблюдение. В общинах Переславского уезда мы впервые нашли примеры надела землей и женщин. До этого таким правом пользовались лишь мужчины или тягла. С началом подушных наделов (по душам) обратили внимание и на женщину, хотя внедрялась такая практика весьма медленно и робко.
/Российская академия сельскохозяйственных наук
Владимирский НИИСХ Владимирское общество сельского хозяйства
М. И. КИЧИГИН, А. Л. ИВАНОВ
ВЛАДИМИРСКОЕ ОПОЛЬЕ
Историко-хозяйственный очерк/
Основная статья: Сельское хозяйство Владимирского края
Copyright © 2018 Любовь безусловная
|
