Римма Александровна Гаврилова Римма Александровна Гаврилова (31 июля 1934, Вязники, Владимирская область — 28 августа 2008, там же) — советская ткачиха, общественный и политический деятель, Герой Социалистического Труда (1974), Член КПСС с 1966 года, Депутат Совета Союза 10—11 созывов (1979—89 гг.) от Владимирской области, Член Президиума Верховного Совета СССР (1979—89 гг.).
Гаврилова Римма Александровна
Родилась Римма Александровна 31 июля 1934 года в городе Вязники.
Ближе к вечеру, когда солнце касалось верхушек высоких вязов, составлявших длинную прямую аллею, Римма забиралась на стул и, облокотясь на подоконник, с нетерпением смотрела в окно. Она знала, что пройдет еще несколько минут, и там, в конце старой, зеленой, прямой, как струна, аллеи, покажутся рабочие, идущие со смены, а среди них будет отец.
Высокий и широкоплечий, ходил он неспешно, солидно, был заметен издалека.
И вот рабочие появлялись там, в самом начале вязовой аллеи, и сердце маленькой девочки сжималось от счастья, она соскакивала со стула и бежала навстречу. Отец подхватывал ее сильными руками, сажал на плечи и нес домой.
С отцом у них была крепкая дружба. Мама все больше была занята с младшей сестренкой, а Римма — с отцом.
Отец берег и баловал дочку — сам расчесывал ее белокурые локоны, завязывал атласные бантики, и они шли в кино. Каждый раз это был праздник. Перед сеансом отец покупал мороженое, красный морс, а потом они сидели вдвоем в волшебной темноте кинотеатра, и Римма чувствовала себя самой счастливой на свете.
Все это было до сорок первого года.
И лето сорок первого она никогда не забудет. Было жарко, зелено, хотелось веселиться. И не могла понять маленькая девочка, что такое объявили по радио — война... И зачем собрали мужчин в центре Вязников? И почему так страшно заплакали женщины?
Сердцем поняла, что какая-то злая неведомая сила отнимает у нее отца — сильного, доброго, с большими ласковыми руками.
И тогда она заплакала. Все бежала она и бежала по знойной летней улице вслед за колонной мужнин, и кричала на весь белый свет:
- Ой, мамоньки, ой, мамоньки!..
Ее остановила незнакомая строгая женщина, сказала внушительно:
- Что ж ты все — мамоньки да мамоньки?.. Ты ж не мать провожаешь...
Римма на мгновенье остановилась и побежала дальше, причитая теперь уже другое:
— Ой, папочка, папочка мой!..
А отец уходил все дальше и дальше, и Римма не знала тогда, что уже никогда в жизни она не увидит его, и он никогда не поднимет больше ее на руки, никогда не прижмет ее к своей колючей щеке. Он погиб под Смоленском в сорок втором году.
Похоронку принесли, когда мама была на работе. Подсунул почтальон в подворотню вместе с газетами серый казенный конверт. Она слышала, как между собой переговаривались соседки: «Александр погиб», — но не могла связать эти слова с отцом, да и понять не могла, что значит — погиб. И продолжала укладывать кукол спать.
Вечером страшно и безутешно плакала мать.
А отец остался в памяти Риммы навсегда — живой, ласковый, нежный.
Мама растила их с сестренкой одна. Была в семье еще совсем старенькая бабушка, и больше никаких помощников. Трудно было во всем — даже бумаги в школах не было, дети писали кто на чем мог. Писали карандашом, потом стирали написанное и опять писали на тех же листочках. Протирали бумагу до дыр, учились упорно, старательно и с огромным желанием.
Римма сидела за партой рядом с Мишей Гавриловым, он всегда делился с ней бумагой, заботливо опекал в учебе. Сам он учился только на хорошо и отлично.
Картинка теперь уже далеких послевоенных лет — на маленькой фотографии стоит белокурая девушка лет пятнадцати, тоненькая, с застенчивым нежным лицом, а рядом два парня в шляпах с широкими полями, в майках, держат за руль большой неуклюжий велосипед (такие сохранились теперь разве что где-нибудь в музее). Девушка в легком сарафане, волосы рассыпаны по плечам крупными локонами... Это Римма и Миша со своим другом. Сфотографировались они после окончания седьмого класса. Как раз тогда решали они вопрос — поступать учиться в техникум или идти работать. Работать было нужнее, мама работала портнихой в маленьком ателье, зарплату получала скромную, ни огорода не было, ни коровы, ни кур... Трудно жилось. А Миша собрался поступать в текстильный техникум. Завидно было, и самой хотелось учиться, и чтобы с Мишей не расставаться. Мама тогда сказала:
— Ладно, дочка, пойдешь учиться. Ты способная. А уж как-нибудь проживем.
Но даже не слова матери оказались решающими в той ситуации, а азарт — смогу поступить или не смогу? На что я способна?
Этот азарт, как мне кажется, и явился самой главной чертой, руководящим импульсом на всю последующую жизнь.
Конкурс в техникум был большим. Римма поступала на теплотехнический факультет и поступила.
Училась вместе с Мишей Гавриловым. Он был все таким же тихим, спокойным, прилежным, но что-то изменилось в его отношении к Римме. И она почувствовала это — вдруг ловила на себе его взгляд, полный нежности, или вдруг замечала, как хмурился Миша, когда кто-то из сокурсников пытался ухаживать за Риммой. Она поняла, что это судьба. И с Мишей уже никогда не расставалась. Позднее они стали дружной супружеской парой, и хотя всякое бывало в жизни, и хорошее и дурное, все же хорошего было несравнимо больше.
А учиться в техникуме Римме так и не довелось. Жилось ее семье не просто трудно, а очень трудно — порой в доме не хватало денег на хлеб.
Римма в 1950 г. пошла на фабрику «Свободный пролетарий», даже не сказав об этом матери: боялась, что отговорит. На фабрике встретили с распростертыми объятиями — ткачих не хватало, станки простаивали, стране нужен был брезент.
Она на всю жизнь запомнила первое впечатление от ткацкого цеха.
— Мастер завела меня в цех, все закружилось перед глазами, я перестала слышать, перестала, казалось, видеть. В голове зашумело!.. По-моему, я чуть не упала. Первый порыв был — убежать. А потом сразу мысль — нельзя, трусость... Неужели не смогу? Смогу!.. — Римма Александровна вздохнула, припоминая тот день.— Как же я не хотела работать ткачихой!
И, спустя минуту:
— Ты знаешь, как я люблю свою работу? Конечно, не знаешь! Со стороны многим кажется, что это ад, шум, пыль там у нас... Ноги вот болят, уходить мне надо от станков. Но знаешь, как представлю себе, что станки уже не мои, что мне на смену уже не идти — душа переворачивается. Сейчас вспоминать смешно, как мне не нравилась работа, как я порывалась ее бросить... Только это было недолго.
На фабрике Римму прикрепили к наставнице — Раисе Марковне Денисовой. Наставница поглядела на новенькую и... отказалась. Нашла тысячу причин — и что племянница из деревни скоро приезжает, нужно будет ее учить, и что по работе загружена выше всякой меры. Но мастером была женщина настойчивая, приказала взять Римму в ученицы. Так Раиса Марковна и стала первой учительницей Риммы, а потом и подругой на всю жизнь. Много лет спустя она объяснила Римме причину своего нежелания учить ее:
— Ты была такая хорошенькая, нежненькая... Мне тебя так жалко стало, труд у нас вон какой... Думала, отговорю.
Первые дни на фабрике были непостижимо трудны. Неумолчный шум станков, безостановочное мелькание челноков, тканевой основы — все сливалось в причудливом калейдоскопе. Видение ткани, станков не оставляло ни днем, ни ночью. Снились по ночам добрые умелые руки тети Раи, проворные пальцы, переплетения нитей, и хотелось поскорее встать вровень с мастерицами своего дела.
А уж на фабрике было у кого поучиться. Мастером в цехе работала Татьяна Николаевна Королева — одна из первых стахановок. В далеком 1936 году Татьяна Николаевна стала обслуживать сразу четыре станка — вдвое перекрыла отраслевую норму. За достижения в труде Королева первой среди вязниковцев была удостоена ордена Ленина.
В годы войны Ольга Константиновна Щукина увеличила зону обслуживания до шести станков. Тогда, в начале работы на фабрике, Римме Александровне это казалось непостижимым — да как же можно уследить за всеми станками сразу?.. И как научиться завязывать узлы так же быстро и сноровисто, как стахановки?..
Через месяц Римма бежала по утрам на фабрику, заранее предвкушая радость от работы. Это было самое счастливое время в ее жизни. Была молодость, была красота, были гуляния теплыми летними вечерами под ручку с подружками, песни, танцы, радость, беззаботность...
— Знаешь, ни замуж не хотелось, ни уюта там какого-то... У меня тогда будто крылья выросли. Я очень хорошо помню это ощущение — на ткачиху выучилась, сама здоровая, веселая, работа прекрасная, с подругами все хорошо. Тогда нас как раз объединили в комсомольско-молодежную бригаду, а меня выбрали комсоргом. Бригадиром была Римма Лбова. С каким азартом мы тогда работали!.. Переходящее Красное знамя все время у нас было, никому не отдавали. Как работали!.. Теперь только позавидуешь — эх, молодость!..
В комсомоле Гаврилова состояла четырнадцать лет. А когда ее приняли в партию, комсомольская организация вручила Римме, веселому боевому комсоргу передовой девичьей бригады, на вечное хранение ее комсомольский билет. И это был первый такой случай за всю историю существования комсомольской организации фабрики.
Причина оказалась совсем не загадочной, лежащей на поверхности — не было в жизни комсомолки Риммы Гавриловой ни одного отрицательного поступка. Кристально честной и чистой была ее жизнь, вся открытая, вся на виду вязниковцев.
Активно включилась в социалистическое соревнование и в 1969 году перешла на обслуживание 10 ткацких станков.
В марте 1971 года, во время работы XXIV съезда партии, коммунист Гаврилова выступила с почином «Пятилетку — в три с половиной года!» — и стала обслуживать не шесть, а сразу десять станков.
Почин Риммы Александровны Гавриловой подхватили ткачихи, и теперь даже трудно подсчитать, сколько метров ткани получила страна дополнительно к планируемому — на тех же участках, без привлечения дополнительных рабочих рук.
Ткачиха льнокомбината Р.А. Гаврилова. За успехи в восьмой пятилетке она награждена орденом Ленина.
К октябрю 1973 года она выполнила свои обязательства. Ей, как победителю Всесоюзного социалистического соревнования среди работников текстильной промышленности, было присвоено звание «Лучшая ткачиха СССР».
В январе 1974 года Указом Президиума Верховного совета СССР Р. А. Гавриловой было присвоено звание Герой Социалистического Труда. В том же году ей была присуждена премия имени знаменитых ткачих Виноградовых. В Вязниках в те дни был настоящий праздник, люди поздравляли Римму Александровну и радовались вместе с ней.
— Знаете, бывают еще такие «мероприятия», на которые людей никакими уговорами не затащишь, — рассказывал Евгений Васильевич Зинцов. — А когда чествовали Гаврилову, в зале не было ни одного свободного места, и никого не надо было уговаривать выступить — люди шли на трибуну и выступали, и говорили... Римму Александровну народ любит. Недаром вязниковцы назвали ее почетным гражданином своего города.
В 1976 году перешла на обслуживание 16 ткацких станков. 27 января 1976 г. ткачихи Вязниковского льнокомбината Герой Социалистического Труда Р.А. Гаврилова,. Л. . Романова, Р. Я. Лбова, прядильщицы Камешковской фабрики им. Свердлова А. М. Привезеицева, В. Т. Лапина и фабрики им. Лакина Собинского района Г. М. Восякова приняли социалистические обязательства — выполнить за 10-ю пятилетку по два личных пятилетних задания. Одобрив начинания передовиков социалистического соревнования, бюро обкома КПСС обязало партийные комитеты провести разъяснительную и организаторскую работу по распространению этой инициативы.
Избиралась депутатом городского и областного Советов.
В 1970–1980-х годах являлась депутатом Верховного Совета СССР, членом Президиума Верховного Совета СССР.
Перед тем как выносить на обсуждение сессии Верховного Совета какое-либо предложение, депутаты-коммунисты собираются, чтобы обсудить его со всех сторон. И когда на заседании партгруппы был оглашен проект списка членов Президиума Верховного Совета СССР, Римма Александровна удивилась, что в Верховном Совете СССР у нее нашлась однофамилица. К тому же однофамилица оказалась и полной тезкой, звали ее Риммой Александровной. Вдобавок она оказалась коллегой — ткачихой. Потом прозвучало название комбината, на котором работала тезка, и город — Вязники. Но как же это? В Вязниках на комбинате была только одна Гаврилова. Это Римма Александровна знала наверняка.
Потом ей рассказывали, что она страшно покраснела, побледнела, на глаза навернулись слезы.
Ей хотелось то ли заплакать от неожиданной чести, то ли скрыться куда-нибудь, чтобы побыть одной, и думалось:
«За что же мне? Что я такого выдающегося сделала-то? Работаю честно, только и всего... Да мало ли людей, которые честно работают? Сколько миллионов женщин у нас в стране, а я вот почему-то удостоена...»
Ей было трудно тогда, в тот давний день. И мысли были хаотичны, и растерянность была огромная. Но было еще и главное — счастье.
Активно занималась общественной работой. В составе парламентских делегаций от СССР посетила Бразилию, Мексику, Индию, другие страны.
Когда Римма Александровна в составе парламентской делегации была в далекой Бразилии, она неожиданно вспомнила, как бежала и бежала за отцом по запыленной вязниковской улице и причитала на все лады, а отец уходил все дальше и дальше — навсегда.
Бразилия потрясала и ошеломляла: ультрасовременная архитектура столицы, зеленые леса и полноводные яркие реки, чистота на улицах городов и размах строительства электростанции — все, решительно все понравилось в далекой чужой стране. Только люди, сидевшие на тротуаре с протянутой рукой, голодные и никому не нужные — это было страшно. Безудержно потянуло домой, в милую заснеженную Россию.
Когда самолет взмыл в воздух, Римма Александровна вздохнула облегченно, и весь внешний блеск, который довелось увидеть в Бразилии, представился ей длинным кинофильмом, снятым на замечательную пленку, где оператор высветил только то, что красиво, а все уродливое было тщательно и умело вынесено за пределы кадра. Разумеется, бразильские парламентарии постарались представить свою страну в наилучшем свете — парламентская делегация, в которой участвовала Римма Александровна, была первой за многие годы охлаждения дипломатических отношений между нашими странами. Но Римма Александровна долго не могла забыть одну семью — трое красивых молодых людей просили подаяние, муж, жена и ребенок, обездоленные, несчастные, выброшенные за борт расцвеченного карнавальными блестками корабля жизни, и только потому, что не смогли найти работу...
Награждена орденом Ленина, орденами Октябрьской Революции и Трудового Красного Знамени.
7 ноября 1977 г. за выдающиеся достижения в труде ПК КПСС и Совет Министров СССР присудил Государственные премии СССР 1977 года передовикам социалистического соревнования. В числе награжденных коммунисты Владимирской области: вальцовщик Кольчугинского завода по обработке цветных металлов имени С. Орджоникидзе Михаил Савельевич Алпаткин, токарь Муромского завода имени Орджоникидзе Анатолий Иванович Курылев, ткачиха Вязниковского льнокомбината Римма Александровна Гаврилова [«Призыв», 1977, 7 нояб.].
Член Президиума Верховного Совета СССР (1979—89 гг.).
18 апреля 1979 г., ткачиха Вязниковского производственного объединения льняных технических тканей Р.А. Гаврилова избрана членом Президиума Верховного Совета СССР.
4 марта 1979 г. в обстановке высокого политического и трудового подъема прошли выборы в Верховный Совет СССР. Депутатами в Верховный Совет СССР от Владимирской области избраны коммунисты — механизатор совхоза «Долгополье» Александровского района Н.Ф. Вережков, ткачиха Вязниковского производственного объединения льняных технических тканей Р.А. Гаврилова, генеральный директор объединения «Владимирский тракторный завод имени А.А. Жданова» А.В. Гришин, первый секретарь обкома КПСС М. А. Пономарев, министр легкой промышленности СССР Н.Н. Тарасов и беспартийная, рабочая совхоза «Петушинский» К.Ф. Докукина [«Призыв», 1979, 4, 7 марта].
В декабре 1980 г. ткачихи Вязниковского объединения льняных технических тканей Герои Социалистического Труда Р.А. Гаврилова и Ф.В. Коткова, кавалеры ордена Октябрьской Революции Р.Я. Лбова и ордена Трудового Красного Знамени Л.И. Романова обязались бригадные пятилетние задания выполнить к 22 апреля 1985 года — 115-й годовщине со дня рождения В.И. Ленина, а план двух месяцев 1981 года — ко дню открытия XXVI съезда КПСС. Их инициатива была одобрена XVIII областной партийной конференцией.
21—22 ДЕКАБРЯ 1982 г. среди участников совместного торжественного заседания ЦК КПСС, Верховного Совета СССР и Верховного Совета РСФСР, посвященного 60-летию образования СССР, были и представители трудящихся Владимирской области: ткачиха Вязниковского объединения льняных технических тканей, член Президиума Верховного Совета СССР, Герой Социалистического Труда Р.А. Гаврилова, депутаты Верховного Совета СССР — птичница совхоза «Петушинский» К.Ф. Докукина, директор совхоза «Долгополье» Александровского района Н.Ф. Бережков, генеральный директор объединения «Владимирский тракторный завод им. А.А. Жданова» А.В. Гришин, депутаты Верховного Совета РСФСР от Владимирской области [«Призыв», 1982, 21, 31 дек.].
12 апреля 1984 г. Член обкома КПСС, Герой Социалистического Труда, ткачиха Вязниковского производственного объединения льняных технических тканей Р.А. Гаврилова вторично избрана членом Президиума Верховного Совета СССР («Призыв», 1984, 13 aпp.).
Ушла из жизни 31 октября 2008 года. Похоронена на городском кладбище г. Вязники.
24 марта 2009 года решением Совета народных депутатов г. Вязники одна из городских улиц мкр. «Восточный» была переименована в улицу «Риммы Гавриловой».
Ткачиха из Вязников Малышева Татьяна Павловна. 1982 г.
В городском музее уже привыкли к тому, что у стенда, посвященного Римме Александровне Гавриловой, девчата из профучилища задерживаются дольше обычного. Привлекают внимание выполненный на лаковой миниатюре трудовой рапорт знатной ткачихи XXV съезду партии, приветствие в ее адрес группы старых большевиков-владимирцев, записная книжка делегата XV съезда профсоюзов, поздравление горкома партии по случаю присвоения ей звания «Почетный гражданин г. Вязники».
— О, да тут реликвий и экспонатов хватило бы на десятерых, — слышится восхищенный голос.
— Тише, вот интересная карточка.
И опять группа девушек склоняется над экспозицией.
— Этот снимок, — поясняет экскурсовод, — сделан во время работы XXV съезда партии. — У Риммы Александровны берет интервью диктор Центрального телевидения Валентина Михайловна Леонтьева. Рядом с ткачихой — известная ивановская прядильщица Елена Георгиевна Амосова...
Ошеломленные увиденным уходят после экскурсии девчата. И когда торопятся на смену, пока еще на практику, не пройдут безразлично мимо аллеи трудовой славы. «Вот она!» — скажет кто-нибудь, и все остановятся в который раз у крайней фотографии, где Гаврилова за ткацким станком как-то буднично, по-домашнему делает свое дело. Видимо, с головой ушла в работу и не заметила, когда попала в объектив.
Девчата уже были во втором ткацком, видели все. И длинные ряды станков, и ее «хозяйство» в два ряда, такое же шумное, неумолчное, но намного побольше, чем у других, занимающее почти весь пролет в цехе. И ее, Римму Александровну, милую, обаятельную, с материнской доброй улыбкой. Пестрая косынка, легкое ситцевое платье, тапочки на босу ногу, — все так же, как у всех ткачих. А увидели в работе — ахнули. Руки — точно пара лебедей. Начнет разрабатывать, скажем, подплетину, — до того быстро мелькают, не уследишь, когда она и нити успевает выхватывать из полотна. Да куда тут уследить, если счет идет на секунды, и то она умудряется как-то сберечь их, в полтора-два раза экономит время.
Не зря ведь за опытом к знатной ткачихе едут со всей Владимирской области. Уже несколько лет работает отраслевая школа передового опыта Героя Социалистического Труда Риммы Александровны Гавриловой. В ней участвуют и ткачи, и помощники мастера, работники по подготовке кадров и отделов организации труда, руководители предприятий объединения «Владльнопром». Только за годы десятой пятилетки Римма Александровна провела 14 школ передового опыта, с ней встретилось 270 учащихся и выпускников родного предприятия, она обучила мастерству восемь подшефных.
В Вязниках есть ткачихи, которые сейчас идут не только вровень с ней, но и обгоняют ее. Но почему все же говорят больше о Гавриловой, ревностно следят именно за ее успехами, а молодежь искренне завидует и стремится быть похожей на нее? Капризы славы? Возможно. Но только ли? Нет! Она первая, дерзнувшая на неслыханное, подавшая пример для сотен людей. Это она, коммунист Гаврилова, во время работы XXIV съезда партии, в марте 1971 года, выступила с почином «Пятилетку — в три с половиной года!»
— С этой целью, — сказала она тогда на митинге в красном уголке ткачей, — перехожу с шести па десять станков. Повышенное уплотнение — главный мой резерв. И вас призываю, товарищи!..
Говорила Римма Александровна, как обычно негромко, мягко, грудным голосом, но ее услышал весь город. О себе ли думала ткачиха? Отнюдь. Людей-то не хватает, а брезент стране очень нужен. «Если более опытные прибавят себе по два-четыре станка, — размышляла она, — вот и выход из положения».
— Все правильно, Римма, — поддержали ее ткачихи, партгрупорг Римма Яковлевна Лбова, делегат XXIV съезда КПСС Фаина Васильевна Коткова, Людмила Ивановна Романова, — и мы тоже перейдем на повышенное уплотнение...
Добрый пример передовой ткачихи никого не оставил равнодушным. Сначала поддержали ее в родном коллективе, а затем на других предприятиях. И не только ткачи, но и прядильщицы, ленточницы, помощники мастера... Почин Гавриловой позволил за годы девятой и десятой пятилеток высвободить 100 рабочих основных профессий и увеличить выпуск брезента на 35 процентов. Это только в объединении льняных технических тканей, где она работает.
А в десятой пятилетке новому призыву «Две пятилетки — за одну!» в Вязниках и районе следовало свыше 4300 человек. А в области? Более 20 тысяч! Причем, среди последователей были не только текстильщики.
И уже никто не удивляется тому, что многие вязниковские ткачихи обслуживают по 12—14 станков, а запевалы соревнования — по 16.
...Однажды журналист, присутствуя на чествовании одной из ткачих, досрочно выполнившей пятилетку, спросил у Гавриловой: дескать, как вы относитесь к тому, что вас обгоняют? Она на минутку задумалась и ответила:
— Конечно, хочется быть первой. Но что меня обгоняют, это хорошо. Выигрывает общее дело.
К соревнованию Римма Александровна относится не то чтобы сдержанно, просто она уважает своих соперников. Всегда первой поздравит с победой: зайдет ли в цех, скажет ли теплые слова по телефону, обнимет и расцелует при встрече, как это нередко бывает, когда в «именинницы» попадает ее сменщица Александра Михайловна Зайцева. А ведь они соревнуются! У нее — им приходить на смену пораньше и работать вместе 10—15 минут.
Кажется, малое. Но и в нем проглядывает то большое и важное, под которым подразумевают многое, называя Гаврилову человеком государственным. Движет ею то же самое: «Выигрывает общее дело...» Помните, как она сказала?
Когда шестнадцатилетней девчушкой Римма пришла на фабрику «Свободный пролетарий», в их цехе мастером работала Татьяна Николаевна Королева — одна из первых стахановок. Та самая, что в 1936 году встала за четыре станка, вдвое увеличив типовую норму. Королева первой в Вязниках была удостоена ордена Ленина.
В 60-е годы достигла зенита слава Ольги Константиновны Щукиной, которая в годы войны перешла на шесть станков, а в иные смены прибавляла еще один — «ничей». У обеих, у Королевой и Щукиной, училась молодая ткачиха сочетать личные и государственные интересы. Подхватив эстафету ударников первых пятилеток, она понесла ее дальше. Разве не знаменателен тот факт, что ей первой в нашем городе была присуждена премия имени ткачих-стахановок Евдокии и Марии Виноградовых, что в числе 14 лучших ткачих страны Гаврилова подписала договор на соревнование?
А работать на шестнадцати станках, да еще брезент — ох как нелегко! Бывают дни, когда основы совсем «не идут», и ткачихи «зашиваются» даже на шестерках. А она? Ей тоже несладко. Глядишь, то «слет», то «подплетина», то с утком не ладится. Но Римма Александровна с удивительным терпением, будто ни в чем ни бывало, продолжает работу. Только румянец на щеках выдает ее, что она волнуется. Глядишь и диву даешься: вся смена «кувырком», а она, как всегда, придерживается давно опробованного маршрута: сначала делает обход по полотнам, затем — по основам. И лишь опытный человек поймет, почему она оставляет один станок и быстро идет к другому: ткачиха старается не упускать из вида все станки, чтобы заранее предупредить пороки в ткани. Ведь разрабатывать брезент тяжело. Об этом она всегда напоминает молоденьким работницам.
...В жизни человека, утверждают философы, больше плохого, чем хорошего. А другие доказывают: всего пополам. Не будем выяснять истину, скажем только, что все же на долю Риммы Александровны выпало немало и счастливых минут. Разве это не счастье представлять Вязники на высшем партийном форуме? Разве это не счастье, если в твою честь пестреет косынками красный уголок и в нем яблоку негде упасть? А кругом — цветы, букеты живых цветов! Празднично-кумачов стол президиума, а с трибуны выступают один за другими твои товарищи и говорят идущие от сердца слова...
Так было в январе 1974 года, когда ткачиха была удостоена высокого звания Героя Социалистического Труда. Так было три года спустя, когда коллектив чествовал ее, лауреата Государственной премии. Так было и в апреле 1979 года: не только на предприятии, весь город радовался тому, что Римма Александровна Гаврилова стала членом Президиума Верховного Совета СССР. А разве забыть митинг по случаю досрочного выполнения двух пятилетиях планов ею за десятую пятилетку? Смущенная и взволнованная сидела ткачиха за столом президиума в нарядном голубом костюме, па котором по такому случаю поблескивала Золотая Звезда Героя. На трибуне один оратор сменял другого. Не только ей, многим присутствующим запомнилось, как тепло и проникновенно сказала о ней Александра Михайловна Зайцева:
— Римма, мы все очень рады за тебя. Я рада вдвойне. Знаешь, иногда прихожу на смену, настроение неважное, а ты улыбнешься мне, поговоришь по душам, и я с твоей обаятельной улыбкой всю смену проработаю...
Многие унесли в душе и ответные слова самой виновницы торжества:
— Товарищи! Это не только моя заслуга, что мне удалось досрочно выполнить две пятилетки. Это заслуга всей нашей дружной бригады...
И всех, кто причастен к успеху, всегда назовет поименно. И это не просто жест. Ткачиха хорошо помнит о том, что на высокую ступеньку славы помог подняться ей рабочий коллектив. Вот за эту скромность ценят и уважают Римму Александровну товарищи по работе, ее друзья и просто знакомые. Она, как Антей от земли, не отрывается от корней, ее питающих. И в этом тоже счастье ткачихи.
...Когда она идет на смену, многие окликают ее, здороваются с ней:
— Привет, Римма, как дела?
Если есть время, она обязательно остановится, поговорит с человеком, порадуется его радостью, посочувствует в горе. Бывает и с просьбой обратятся: то ребенка надо в ясли устроить, то посоветовать — достойна ли молодая работница быть в рядах партии. Она никогда не отмахнется. Минутку подумает. Взвесит и ответит. Такое внимание к людям тоже ценят в коллективе.
Конечно, быть на виду не просто, когда каждый взгляд твой, каждое твое слово ловят на лету. Но Римме Александровне слава и почести не вскружили голову. Она по-прежнему такая же простая, обаятельная, доступная. Ни дома, ни на людях она не стремится чем-то выделиться, завладеть вниманием окружающих.
Впрочем, такой он есть и таким должен быть наш передовой современник, представитель рабочего класса. И приятно сознавать, что именно у нас, на владимирской земле, живет эта замечательная труженица, доброму примеру которой следуют тысячи людей.
* * *
Какая она — Гаврилова?
Все думала я об этом, когда собиралась ехать в Вязники. Волновалась очень, читала о Гавриловой все газетные статьи. За сухими цифрами и фактами не смогла разглядеть ее и от этого волновалась еще больше. Слава у Гавриловой на всю планету. Она член правительства крупнейшего в мире государства. Этого уже достаточно, чтобы волноваться.
Просмотрела я все фотографии, какие смогла отыскать в газетах и журналах, вспомнила и ту фотографию, что висит на Доске почета в центре города Вязники. Ни о чем они мне не сказали. На всех фотографиях я видела крупную, строгую женщину с сухо поджатыми губами, весьма волевое, сильное лицо. Потом уже, когда познакомилась с Гавриловой, поняла я смысл термина, который используют фотографы и кинооператоры — нефотогеничность. Ни одна, даже самая хорошая, фотография не передала истинного облика Риммы Александровны.
Попробую словами написать ее портрет. Во-первых, Римма Александровна необыкновенно женственна. Голос ее мягкий, нежный, спокойный. Ходит она плавно, чуть откинув назад гордо поднятую голову. Уверенность в себе, чувство собственного достоинства в каждом жесте. Лицо приветливое, чистое, открытое. Ясные большие глаза, улыбка добрая, веселая. Трудно поверить в то, что этой женщине уже за пятьдесят. Как, глядя на нее, невозможно поверить и в то, что у нее болят ноги, такие стройные, красивые, выносливые. А причина одна — попробуйте подсчитать, сколько прошла на этих ногах Римма Александровна от станка к станку за тридцать четыре года работы, если за смену ткачиха проходит в среднем двадцать пять километров... Во-вторых, Римма Александровна вовсе не крупная и не строгая. Рост у нее ниже среднего, вся она подобранная, аккуратная. Одевается модно, элегантно.
Хорошо могу представить себе растерянность бразильских парламентариев, не хотевших поверить в то, что Гаврилова — простая ткачиха. И как ни убеждал их руководитель делегации Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе, они так и не поверили. Вежливо улыбались, а про себя продолжали думать — коммунистическая пропаганда, таких ткачих не бывает.
Волнение мое улеглось, как только я увидела ее в коридоре Вязниковского горкома партии. Я не была уверена, что это она, подошла и спросила: «Вы — Гаврилова?»
Ожидала услышать в ответ сильный громкий голос (как рудимент своего восприятия мужественной особы на фотографиях), а голос, ответивший мне, оказался тихим, певучим, с застенчивыми нотками:
- Да, это я. А вы - писать обо мне? Меня предупреждали... Но… Можно завтра?.. Я бы подготовилась, ведь это не просто... Волнуюсь я, вы уж извините...
И это она-то волнуется? Самая знаменитая из вязниковских ткачих, о которой написано уже несчетное количество статей. Она, которую интервьюировали журналисты всех рангов. Она, которая привыкла встречать свою фамилию во всех центральных газетах. привыкла видеть себя на экране телевизора... А она волновалась.
Во время нашего разговора я попросила Римму Александровну показать, как вяжется узел. Увидеть это простым глазом невозможно. Для того, чтобы проследить за движением пальцев ткачихи, нужна съемка рапидом: все происходит в течение неуловимых долей секунды. Быстрота реакции для ткачихи — почти все. Нужна врожденная одаренность, нужно призвание.
Мы разговаривали с Риммой Александровной, когда пришел на обед ее муж. Поздоровался сдержанно, отправился на кухню.
— Он у меня такой, — развела руками Римма Александровна.— Все себе молчит. А мне поговорить так хочется. Так бы и проговорила все время от смены до смены... — рассмеялась она.
Лишь позже я поняла причину смеха — в шутке заключалась немалая доля правды. На работе ткачиха все время молчит. За нее разговаривают станки.
А подруги Риммы Александровны рассказали мне, что Гаврилова на работе всегда поет.
- Mы-то прежде все подбегали, смотрели — Римма губами шевелит, не то шепчет, не то колдует. Некоторые думали, что она заговор какой знает, потому у нее станки так хорошо работают. А она ничего не шептала, она — пела...
Однажды администрация фабрики подсчитала: у Гавриловой обрывность нити в два с половиной раза меньше, чем у остальных ткачих. Отсюда н увеличенный выход ткани. Ведь каждый обрыв нити - это остановка станка со всеми вытекающими отсюда последствиями. И причина крылась не в колдовстве, а в отношении Гавриловой к работе.
На смену она приходит загодя, и минут 10—15 работает вместе со своей сменщицей. За это время Римма Александровна успевает подготовить основу, вырезать все узлы, песты. Задела хватает на десять минут работы, но за эти минуты Гаврилова уже успевает подготовить «фронт работы» еще на десять минут, и так — до самого конца смены.
А ведь обслуживает Римма Александровна шестнадцать станков. А станки эти мало изменились со времен первых пятилеток, когда Татьяне Николаевне Королевой за обслуживание четырех станков присвоили звание стахановки и вручили орден Ленина. Ольга Константиновна Щукина стала Героем Социалистического Труда в 60-е годы, когда обслуживала шесть станков.
Секретарь Вязниковского горкома партии Евгений Васильевич Зинцов говорил мне, будто бы в шутку:
— Наш город — литературный центр Владимирской области... У нас в Вязниках — самый прекрасный и удивительный рельеф местности, лучший во всей стране... А ткачихи вязниковские — лучшие в мире...
Вообще вязниковцы любят говорить о своем городе — «самый». И при этом восторженность в глазах неподдельная, и радость искренняя. В Вязниках это, наверное, у каждого в крови сидит — быть патриотом своего города. А кроме восторженных слов, это еще и означает — давать городу все, что в твоих силах. Вначале — городу, а вместе с ним и всей стране. Из Вязников разлетелись по России песни Алексея Фатьянова, и космические орбиты Валерия Кубасова начинались здесь.
Гаврилову в Вязниках знают все, мне не пришлось плутать по улицам. Спросила у первого прохожего:
— Где Гаврилова живет?
— Пойдете сейчас вниз по лесенке, там три переулка, и в последнем увидите двухэтажный панельный дом.
Даже не уточнил, какая Гаврилова, сразу понял. Потому что в Вязниках Римма Александровна одна такая, больше таких нет.
В доме у нее чистота, уют. Присутствие хорошей хозяйки ощущается в каждой мелочи. И чай у Гавриловой особенно ароматный, а еще Римма Александровка «гениально» солит огурцы, и еще замечательно варит картошку, и еще...
Под обаяние этой женщины попадаешь мгновенно. Улыбка у нее мягкая, добрая, а главное — искренняя.
Этот дом на улице Луговой и эта маленькая женщина — некий центр притяжения в городе. Поминутно раздаются телефонные звонки, и деловые, и просто звонят узнать:
— Римма, как дела? Как здоровье?..
И приходят в этот дом часто. Приходят вовсе не на прием к депутату Верховного Совета СССР, а просто к человеку, с которым можно поговорить обо всем. Стены этого дома слышали многое — и про мужей, живущих не так, как подобает порядочным людям, и про болезни ребятишек, и про скверный характер свекрови, и про последние новинки моды... Приходят к Римме Александровне женщины, делятся самым сокровенным, самым радостным или больным, и знают, что Гаврилова поможет либо советом, либо делом.
Мы долго сидели, разговаривали с Риммой Александровной, а я все не могла себе представить — да как же эта изящная, хрупкая женщина может работать за троих? А ведь — может. И работает три пятилетки кряду: фантастика?..
Нет, это реальность. А в фундаменте этой реальности — интерес к работе и молодой негаснущий азарт Гавриловой. Тот самый азарт, который когда-то подтолкнул ее в техникум, который привел в ряды стахановцев.
В одном очерке мне встретилось сравнение Гавриловой со знаменитой Ивановской ткачихой Голубевой, выпускавшей камвольные ткани. Не знаю, насколько правомочно такое сравнение. Можно ли вообще сравнивать, скажем, производительность труда землекопа и машиниста шагающего экскаватора? Так вот, в нашем случае Римма Александровна Гаврилова — землекоп. А продукции дает почти столько же, сколько экскаватор.
Я вспоминала свою поездку в Иваново — там производят ткани «легкие», и станки работают «легкие». Если оборвалась нить, загорается лампочки, ткачиха сразу видит, куда ей идти, к какому станку. Да и разрабатывает ткань после обрыва — сам станок. Так можно ли сравнивать Голубеву и Гаврилову? Не знаю... Не берусь судить...
Прежде чем перейти на обслуживание шестнадцати станков, Римма Александровна долго обдумывала маршрут, которым ей надо будет ходить всю смену. Проблема такая: нужно расположить станки так, чтобы слышать каждый из них.
На фабрике, во время смены, проходя вдоль своих станков, вслушивалась в работу соседних — откуда лучше можно слышать? Приходила домой — и дома не оставляла ее та же мысль — как? Как составить маршрут?
И однажды увидела его во сне.
Станки стоят по четыре в ряд, и с любой точки участка Римма Александровна может безошибочно определить, на каком из станком случился обрыв, даже если стоит спиной к станку, даже если ей завязать глаза — и это в грохоте соседних агрегатов, на ходу, или напевая услышанную по телевизору песню, возможно ли такое?
А для меня это, как музыка, — объяснила Римма Александровна.— Понимаешь, как большой оркестр, в котором вдруг замолчал один из инструментов. Музыка не становится тише, но она становится другой... Тут нужен музыкальный слух, нужна привычка.
А я бы сказала — талант.
Два главных зла в природе — лень и зависть. Лень мешает совершенствоваться самому, зависть препятствует совершенствованию окружающих.
Были в Вязниках и такие, кто завидовал Римме Александровне Гавриловой, и я покривила бы душой, если бы сказала, что в Вязниках все работают, как она.
Многим не давали покоя лавры Гавриловой — вначале ей орден Ленина, потом еще и золотую звезду Героя, и еще орден Ленина, не многовато ли?..
И хотя понимали разумом, что Гаврилова всего добилась только своим трудом, а все же грызло что-то внутри, и обидно было — почему не мне? И писали анонимные письма, требуя проверить: а не создаются ли для Гавриловой «особые условия»?
И приезжали на фабрику комиссии, «реагировали», проверяли.
И одна за другой рушились все сплетни. Если на фабрике с сырьем бывают трудности, то и у Гавриловой в смене такие же трудности, специально для нее никто склад не держит. И станки у Гавриловой те же самые, на которых другие ткачихи работают, потому что лучших просто не существует. А выработка у Гавриловой все равно выше, и обрывность нитей ниже. И все тут...
Потом обыватель нашел причину успехов Гавриловой в другом — она-де занимается общественной и всякой другой деятельностью, а ей администрация «записывает» среднюю норму выработки и рабочие часы ей в табеле отмечают. Каково же было удивление проверяющих, когда они узнали — те дни, что депутат Гаврилова проводит в Кремле, на заседаниях Президиума Верховного Совета СССР, она отрабатывает в свои выходные. Приходит на фабрику по субботам и воскресеньям, прихватывает сверхурочно, хотя, казалось бы, по закону депутату для его государственных дел выделяется определенное время. Развел руками обыватель — непонятная женщина, необъяснимая...
А самым непонятным было в ней то, что она никогда не отвечала злом на зло. Видит порой, что человек буквально кипит от злости и глядит волком, да так обиженно, будто Гаврилова у него кусок изо рта вырвала... А Римма Александровна подойдет, поздоровается, о жизни и о здоровье расспросит, и вдруг почувствует завистливый обыватель, как тает и злоба, и зависть, как растворяются они без остатка в доброте Гавриловой, и становится вроде бы легче жить.
Непонятная женщина, необъяснимая...
— Про детей наших — особый разговор. Сколько же надо души вложить, чтобы они нормальными людьми выросли!
В этих словах я услышала голос Гавриловой-матери и голос всех матерей, которым не дает спать спокойно тревога за судьбу всех детей, не только своих. Мне как матери было интересно узнать, что думает Римма Александровна о воспитании, и поэтому я спросила:
- А какое содержание вы вкладываете в слово «нормальный»?
— Прежде всего сознательный и добрый. Я частенько об этом думаю... Мы как говорим детям: «Учи английский, учи математику, учи физику, да как следует учи!..» И будто бы предполагаем, что главное само собой придет. Ан нет! Жаль, что нет в школьной программе такого предмета, который бы научил, как стать настоящим человеком. А это в жизни главное. И ошибки непоправимые допускаем - не хочет ребенок учиться после восьмого класса, просит родителей отпустить его на производство, а родители упираются, отговаривают... Ну, уговорят, и учится он дальше. Без желания, без прилежания, кое-как, и только другим мешает учиться. А к десятому классу начинает понимать, что так-то жить гораздо проще, чем зарабатывать копейку, и устраивается на шее у родителей поудобнее - кормите меня, одевайте по последней моде... А личность уж теряет верные ориентиры в жизни, и его уже не учить, а переучивать надо, не воспитывать, а перевоспитывать. И какие же усилия надо приложить, чтобы выправить парня или девушку!..
Это уже говорила не просто вязниковская ткачиха Римма Александровна Гаврилова, это были слова государственного деятеля. Она думала о будущем всей нашей страны, ведь в каждом доме подрастают дети. Какими они станут?
И вспомнились мне похожие слова: «До сих пор самые рассудительные родители тянутся изо всех сил, чтобы провести своих детей через средние и высшие учебные заведения и дать им в руки аттестат или диплом; до сих пор каждый рассудительный родитель взглянул бы на вас с гневным удивлением, если бы вы заикнулись о том, что не худо бы его Мишеньку или Володеньку мастерству какому-нибудь обучить; да вы как человек благовоспитанный и не заикнетесь». Это — Писарев. Написано почти полтора века назад, а проблема до сих пор не утратила актуальности.
— Берегут своих детей... — продолжала Римма Александровна задумчиво и озабоченно. — И от чего берегут-то?! От труда, от честного заработка. Будто бы жалеют: «Пусть поспит побольше, пусть поест послаще...» А дальше-то что? Если бы из каждого школьника получался академик, а то ведь лоботрясы растут... Да стране и не нужно столько академиков. Рабочие люди нужны, без нашего труда невозможна нормальная жизнь государства. Иногда от девчушек слышу я такое: «При коммунизме производство будет таким, что только ходи и кнопки нажимай!» Правильно! Наверное, так и будет, и хорошо будет! Но ведь кнопки эти тоже сначала кто-то должен сделать. А кто же, как не рабочий человек?..
Сама Гаврилова в глубинной сути своей — человек рабочий.
Говорят, что слава портит человека, и что изо всех испытаний — огня, воды и медных труб — самым непосильным оказывается именно последнее испытание. Но всякого ли портит слава?
Знакома с одним писателем, слава которого перелетела далеко за пределы нашего Отечества — и в Америке его книги переводят и читают, и в Италии он лекции читал в университете, и в Японию его приглашали — послушать, как он говорит, что думает о нашем мире... Много почестей и наград получил, но остался таким же, как был, скромным и приветливым, без тени «звездности» на лице.
Знаю и другого литератора. Известность его не выходила за пределы областного центра, но он уже взял на себя миссию учить других людей жить, читать проповеди, а затем стал намекать окружающим, что творчество его вполне достойно, мол, Госпремии... А того не заметил, что давным-давно существует он в вакууме, и что нет у него ни друзей, ни поклонников, ни даже славы...
А вот Римма Александровна, как мне показалось, словно и не понимает значения слова «слава». Для нее это — пустой звук. Считает она, что всем своим достоянием обязана она людям, своей фабрике, сменщицам и подругам. Если бы не они, то и не было бы никакой славы, ведь это люди научили ее работать, и выдвинули депутатом, и всегда поддерживали в трудную минуту, и помогали как могли.
И уж кому, как не им, близким друзьям, судить об отношении Риммы Александровны к славе.
— Какой была Римма, такой и осталась, — сказала мне Нина Михайловна Павлова. — Это — в душе. А что касается деловых качеств, то тут очень даже большие изменения произошли. Римма стала свободно разбираться в финансово-экономических вопросах, и в хозяйственных проблемах, и в человеческой психологии. А вы заметили, какая она обаятельная? Какая милая, простая... За это ее и любят все.
Нина Михайловна говорила это с нескрываемым удовольствием, она гордилась своей подругой, и не было ни малейшей тени зависти, одна лишь простодушная радость. А ведь это нечастый дар — радоваться чужому счастью, чужой славе. Такое душевное бескорыстие встречается только у людей с высокой духовной культурой.
Сама Нина Михайловна тоже на редкость обаятельна и тоже маленькая, собранная, подтянутая. Работает она председателем горисполкома города Вязники, Такой вот удивительный дуэт — две подруги, два государственных деятеля. И праздники часто встречают вместе, и в будни работают рука об руку, когда приходится решать сложнейшие вопросы. Я словно увидела их рядом — две изящные женщины, две труженицы. И теперь было совсем нетрудно представить их вместе, скажем, на приеме у министра.
В Москве их знают во многих министерствах — и союзных, и республиканских. Когда Римму Александровну первый раз избрали в Верховный Совет СССР, она была застенчива и немногословна, будто боялась чего-то. Бывало, на приеме у министра покраснеет, глаза опустит. Ей все казалось, что она отнимает время у очень занятого человека, и надо как-то иначе... И лишь со временем пришло осознание того, что и она, народный депутат, и все министры делают одно дело, но министр не знает, да и знать не может о проблемах маленького города Вязники, а главная задача депутата Гавриловой в том и заключается, чтобы довести до сведения министра все нужды текстильного города, и не просто «в жилетку поплакаться», но предложить вполне конкретные варианты решения, так, чтобы министру только оставалось наложить свою резолюцию.
Павлова и Гаврилова приехали к министру коммунального хозяйства просить асфальтоукладчик и деньги на строительство асфальтового завода. Министр принял двух милых женщин вежливо и приветливо, однако в просьбе столь же вежливо отказал — город Вязники еще мал, асфальтоукладчик не будет использоваться на полную мощность, а каждый час простоя такой дорогостоящей техники — это немалые убытки для государства. Доводы министра были основательны и резонны, но ведь сумели, сумели две маленькие женщины доказать и свою правоту и обоснованность просьбы — продемонстрировали и государственный подход к делу. Действительно, при ежегодном кустарном латании дыр на асфальте потери города значительно больше, чем короткие простои асфальтоукладчика.
Представляю, как спокойна и несгибаема была Нина Михайловна Павлова, как виртуозно оперировала она цифрами и фактами, и как горячилась Римма Александровна Гаврилова, убеждая министра в том, что Вязники — самый чистый, самый лучший город и мире, и что без асфальтоукладчика ему никак нельзя.
Зато теперь, когда въезжаешь в Вязники, то под колесами ровно шуршит гладкая лента асфальта, и затем взгляду открывается прекрасно заасфальтированная центральная улица, а в глубине боковых улиц мелькает то кирпично-красный бок неуклюжего асфальтоукладчика, то желтые асфальтовые катки — благоустраиваются и окраинные улочки Вязников.
К другому министру поехали Павлова и Гаврилова, чтобы выполнить наказ, данный избирателями своим депутатам: город нуждается в новой АТС, старая уже не справляется... Кроме текстильных предприятий, в Вязниках есть еще и завод, находящийся в ведении Министерства автомобильной промышленности СССР. И поехали две милые женщины Павлова и Гаврилова в это министерство.
Не просто было доказать министру автомобильной промышленности, почему именно его министерство должно выделить средства на строительство новой АТС в Вязниках, и когда уже были исчерпаны все доводы, Римма Александровна сказала:
— Понимаете, вам легче, вы — министр. Сидите здесь в Москве, в своем кабинете, никого к вам строгая секретарша не пускает. А я — слуга народа. Мне избиратели дали наказ, и теперь с меня спрашивают. Я в магазин за хлебом иду — останавливают, интересуются, скоро ли в Вязниках новая АТС будет? Я на работу приду, на фабрике подруги спрашивают — что ты, депутат, для города сделала?.. Законно требуют! Так что вы, товарищ министр, должны меня понять.
Только усмехнулся министр, только посмотрел лукаво на Римму Александровну и подписал бумагу.
Сейчас в Вязниках уже идет полным ходом строительство новой АТС. Здание будет современным, красивым. Так что не зря ездили в Москву два депутата, две замечательные женщины.
А министр торговли выделил для Вязников два современных торговых павильона «Уралочка» и арочный склад для железной дороги. А еще один министр... Не стану перечислять всего, что «выбили» для своего города Павлова и Гаврилова. Важно, что крепка дружба этих двух женщин, весомы плоды их сотрудничества.
Спросила я у Павловой:
— Нина Михайловна, а какое качество вы считаете самым главным в руководителе?
Что я ожидала услышать? Компетентность, деловитость, социалистическая предприимчивость... Так отвечали мне почти все руководители, с которыми приходилось беседовать.
Павлова посмотрела на меня внимательно, задумчиво.
— Самое главное для руководителя — чистая совесть.
И тогда я поняла, что сдружило ее с Гавриловой. Как говорится, скажи мне, кто твой друг...
Ковровский избирательный округ, по которому баллотируется депутат Верховного Совета СССР Римма Александровна Гаврилова, вмещает в себя три города — Вязники, Камешково и Ковров, и три района. Расположены эти города по соседству, но проблемы в каждом — разные. И во всех этих проблемах обязан разобраться депутат.
За все время работы в высшем органе власти нашей страны еще не было случая, чтобы Гаврилова перенесла или отменила прием избирателей. Даже если занята сверх меры, даже если больна, все равно точно в назначенное время она откроет дверь и пригласит посетителей.
И начинается беседа ничуть не менее ответственная, чем разговор с министром. Депутату во время приема избирателей нужно быть и психологом, и философом, и юристом, и просто отзывчивым собеседником, ведь приходят к депутату люди со своими заботами, как правило, после обращения в иные инстанции, где они не нашли понимания. И для таких людей депутат — само олицетворение советской власти. Представить трудно меру ответственности, которая ложится на депутата.
И как огорчают иногда депутата посетители, пришедшие с необоснованными просьбами, например — предоставить квартиру вне очереди.
- Тут я вижу задачу не в том, чтобы с порога отказать человеку, а в том, чтобы объяснить ему незаконность его притязаний,— сказала Римма Александровна. — Существует закон, существует определенный порядок постановки на очередь, и еще должна существовать обыкновенная человеческая совесть. Если ко мне обращаются с незаконной просьбой, я объясняю, что никакой депутат не имеет права нарушать закон. А молодым рассказываю, как сама жила в стареньком тесном домике без всяких удобств, хотя уже депутатом областного Совета была. На общих основаниях стояла в очереди, ждала. Домик у нас маленький был, деревянный, и за водой на колодец ходили, и печку топили...
Что мне понравилось в Гавриловой, так это ее неожиданные эмоциональные переходы — от грусти к радости, от смеха к задумчивости. Только что с грустью вспоминала о бытовых неурядицах, и вдруг глаза сверкнули:
А все же счастье было какое!.. Все-таки молодость ничем не заменишь, ни комфортом, ни деньгами... Вот я о зарплате не думала, совершенно не интересовалась, вот честное слово. Иной раз получу деньги, и даже не сосчитаю, сколько мне их выдали, распишусь в ведомости и айда в кино... Платье сошьешь штапельное, дешевенькое, и — счастлива. И ведь не я одна была такая, все девчонки такие были. А сейчас я за молодыми замечаю такое — готовы спорить из-за каждого рубля, прямо из себя выходят! И не понимают, что теряют уважение, а его ни за какие рубли не купишь и ни за какие тысячи... А уважение людское и есть самое главное достояние человека, это и есть самое настоящее счастье. Да, в молодости мы часто не понимаем, где главное, где — второстепенное. Сейчас-то я уже знаю, что у пожилого возраста есть немало преимуществ перед молодостью, да... Раньше я часто не могла понять людей, опыта жизненного не хватало, да и сама жизнь мне представлялась сплошным праздником. А ведь далеко не все так к жизни относятся, и вначале, когда меня депутатом горсовета избрали, в шестьдесят девятом году, мне с избирателями трудно было, не могла подхода найти, и обижалась иной раз. А сейчас я с каждым общий язык найду...
Мы не всегда помним, в какой стране живем. Социализм обеспечил каждой человеческой личности все права — право честно трудиться, право полноценно отдыхать, право получать образование, право активно участвовать в управлении государственными и общественными делами, право пользоваться достижениями культуры, право на свободное развитие всех творческих способностей и талантов. И, в большинстве своем, помня о правах, иногда упускаем из виду обязанности, которые налагает общество на каждого гражданина — проявлять высокую сознательность и уважать правила социалистического общежития, нести ответственность за свое участие в труде на благо общества, беречь и укреплять социалистическую собственность, укреплять интернациональные связи с трудящимися социалистических стран и т. п. А вот Гаврилова в своей повседневной жизни на первое место ставит не права, а обязанности. И выполняет их все до единой. Свобода личности при социализме не отменяет ни дисциплинированности, ни гражданского долга, ни ответственности перед другими людьми. Ответственность депутата перед другими людьми - особенная. Он должен быть готов в любую минуту прийти на помощь, ведь не зря его называют «слуга народа».
Обратилась как-то к депутату Гавриловой скромная женщина, ткачиха с ее родного комбината. Несмело обратилась, попросила Римму Александровну помочь: мать-героиня, двенадцать детей, а жила в квартире из двух маленьких комнат. Вот уж тут Гаврилова забила тревогу, пошла в горисполком, объяснила ситуацию, и на заседании жилищной комиссии было решено удовлетворить просьбу депутата Гавриловой вне очереди предоставить многодетной семье жилье. Но — какое? Нынче таких огромных квартир не строят. И тогда нашли выход из положения — предоставили две соседние трехкомнатные квартиры, всем места хватило.
Бывает, что к Гавриловой как к члену Президиума Верховного Совета СССР обращаются люди, проживающие далеко за пределами ее избирательного округа. Пишут из Москвы и из Ленинграда, из Сибири и с Дальнего Востока. И ни одно письмо Римма Александровна не оставляет без ответа. Вначале подумает над каждым письмом, как тут помочь можно, а затем придвигает к себе депутатский блокнот и пишет запросы во все инстанции, от которых зависит решение проблемы. И до чего же бывает приятно получать от людей письма с благодарностью за помощь в трудную минуту...
— Сначала, когда только выбрали меня в Президиум Верховного Совета, мне все казалось, что сама про себя смотрю передачу по телевизору. Казалось мне, что не справлюсь я с такой работой, но, знаешь, постепенно привыкла, и поняла главное — в каждую проблему надо вникать с большим вниманием и любить и понимать людей. Тогда все получится... И сами проблемы надо научиться различать, что главное, а что — нет, что может и подождать. Надо уделять внимание самому главному для государства, для всей страны…
В составе делегации Верховного Совета СССР Римма Александровна недавно побывала в Мексике. Вот что она рассказала:
- Удивительно трудолюбивые люди мексиканцы. Выкладываются на работе без остатка, потому что работа для них — это все. Если человек теряет работу, то он теряет все. Никто не может быть уверен в том, что завтра он не умрет от голода. И получается, что все прилежание и трудолюбие основано на страхе потерять работу. А у нас многие люди просто не понимают, что такое потерять работу, что такое голод… И мы должны воспитывать в людях такую же отдачу в работе, только методами иными, не страхом безработицы, а убеждением, хотя порой это почти невозможно... Как же искать эти методы убеждения? Мне кажется, что мы переборщили с материальным стимулированием. Сместили акценты. И теперь даже жизненный успех молодежь оценивает по тому, что человек получил от общества, а не по тому, что он дал обществу. Пока парни и девчонки не окрепли идейно, в работе с ними надо искать стимулы духовные, воспитывать гражданскую совесть... Конечно, и молодежь бывает разная. Не у всех стремление к тряпкам, к деньгам. Я знаю, у нас на комбинате такие девчата есть, что и руках работа горит. Бригада, в которой я работаю, выступила с почином «Две пятилетки — за семь лет всей бригадой». Не одна, не две ткачихи, а вся бригада! Такого еще в нашей промышленности не было.
Не сказала мне тогда Римма Александровна, что это она «завела» девчат на ударную работу, она настроила всех на новый рекорд, теперь уж общий, бригадный. Сумела Гаврилова заразить своим азартом всех подруг по бригаде, и сразу же резко возросла выработка. За досрочное выполнение задания одиннадцатой пятилетки вся бригада была отмечена высокими правительственными наградами. Такого в текстильной промышленности прежде, действительно, не бывало.
Есть в Северочешской области небольшой город Варнсдорф, побратим Вязников. А вязниковский комбинат льняных технических тканей соревнуется с родственным предприятием «Вельвета». Соревнуются между собой и ткачихи. Римма Александровна вызвала на соревнование Героя Социалистического Труда ЧССР Марию Шимакову, не раз встречалась с ней, делилась «секретами» работы. А когда Марию Шимакову избрали делегатом партийного съезда, то она во всеуслышание объявила, что своими достижениями в труде в немалой степени она обязана вязниковской коллеге Римме Гавриловой.
Вот уже двадцать лет связывает двух ткачих прочная дружба. Часто приезжает Шимакова в Вязники, к своей подруге, почетному гражданину города Варнсдорфа Римме Александровне Гавриловой. Находит для поездок любые возможные поводы. И вовсе не потому, что не может прожить без деловых советов коллеги, а потому, что скучает по Римме и мечтает поскорее обнять ее, излить ей душу и посидеть вдвоем у реки, которая протекает совсем рядом с домом Гавриловых.
За домом — огород. А из огорода далеко видны заклязьминские просторы, зеленые луга и леса.
Источник:
О. Ревякина. Счастливые: Кн. очерков О. Ревякина, В. Зима, А. Пастернак, Р. Ребан.- Ярославль: Верх.-Волж. кн. изд-во, 1987.- 128 с.
Почётные граждане г. Вязники
|
