Три великих разрушителя любви: 1. Потребность (требование), 2. Ожидания, 3. Ревность. Невозможно по-настоящему любить человека, если присутствует любой из этих элементов. И конечно, невозможно любить Бога, который поощряет тебя в любом из них, а тем более во всех трех. Однако именно в такого Бога вы верите, и, поскольку вы провозгласили, что такая любовь хороша для Бога, вы считаете, что она хороша для вас. В таких условиях вы стремитесь создать и сохранить любовь друг к другу.
ОЖИДАНИЯ И ТРЕБОВАТЕЛЬНОСТЬ
Все мы ожидаем. И значительную часть времени верим, что наши ожидания совершенно обоснованны. Мы цепляемся за ожидания как упрямые мулы, потому что по другую сторону от ожиданий стоит одиночество. Отпустить ожидания — это очень болезненно. Это означает проснуться и открыть глаза на мир, который устроен совсем не так, как хочется нашему «Внутреннему Ребёнку». Некоторые прикрывают свои ожидания отрицанием их существования. Но как только они начнут их видеть, то их изумит, насколько их жизнь была окрашена ожиданиями.
Есть ожидания о том, как должны со нами обращаться люди, насколько и каким образом они должны нас любить, как должно быть оценено наше творчество, как быстры и ответственны должны быть люди в том, чтобы исполнять наши желания, предугадывать наши чувства и настроения. У нас огромные ожидания в том, чтобы быть понятыми, — и есть даже ожидания о погоде. Когда наши ожидания не оправдываются, мы реагируем. Иногда мы обвиняем, иногда надуваемся, иногда притворяемся, что нам всё равно. Чаще всего становимся раздражительными. Часто даже не осознаём, что у нас были ожидания, пока не оказывается, что они не исполнились. Тогда мы ловим себя на раздражённом состоянии, сами не зная, почему. Причина всегда одна и та же. Что-то не так, как нам хочется.
Многим никогда не приходило в голову, что всё это просто работа «Внутреннего Ребёнка» внутри. Как только вы начнёте понимать что-то в этой глубоко спрятанной части себя и в состоянии сознания, которую она вызывает, картина прояснится. Естественно, что «Ребёнок» внутри нас полон ожиданий. Это его глубокий механизм выживания. Получать то, чего ему недостаёт, «Ребёнок» мог, только обращаясь к окружающей среде. К несчастью, мы обычно не осознаём, что нашими действиями управляет «Ребёнок» в панике.
Наши ожидания приводятся в движение двумя страхами. Мы боимся, что не получим желаемого или каким-то образом испытаем боль. В почти невыносимом ужасе мы автоматически движемся наружу, пытаясь удовлетворить свои существенные потребности. Такое поведение создает проблемы в жизни, потому что ожидания всегда кончаются бесконечным разочарованием, отвержением, потерей устойчивости, низкой самооценкой и даже саморазрушением.
Ожидания — это поиск Чего-то снаружи, хотя Оно может быть найдено только внутри.
Наши ожидания — это попытка заполнить чем-то внешним собственные энергетические дыры и заглушить чувство внутренней пустоты.
Например, ожидая, чтобы другие люди оставались с нами, мы пытаемся облегчить страхи остаться брошенными.
Ожидая от людей, чтобы они уважали наши границы, мы пытаемся облегчить страхи вторжения.
Когда мы что-то от кого-то ожидаем, как бы это ни было обоснованно, мы не видим человека таким, какой он есть. Мы надеемся или требуем, чтобы этот человек был таким, каким нам хочется. В состоянии «Внутреннего Ребёнка» мы не способны позволить другому быть самим собой. Потому что, когда другой не исполняет наших ожиданий, к нам приходит чувство, что нас предали и покинули. И мы не можем с ними жить. За каждым из ожиданий стоит наша рана или дыра, но мы редко осознаём, какие они, или что они вообще есть. Когда кто-то не осуществляет наших ожиданий, нас это беспокоит, потому что внутри обнажается рана предательства, вторжения или брошенности.
У меня есть подруга, которая в прошлом была не очень ответственной. То, как она себя вела, не подпадало в моём внутреннем словаре под определение «хорошей дружбы». Я переживал всевозможные агонии, потому что долгое время ожидал от неё надежности. Я чувствовал, что эти ожидания так обоснованны. Когда мои ожидания оказывались неосуществленными, я реагировал всем спектром чувств, от ярости до безнадежности и отчаяния. Переживая разочарование, я не замечал глубоких внутренних ран, которые оно провоцировало. Как только мой фокус переместился вовнутрь, перестал возникать непреодолимый порыв действовать автоматически. Я начал видеть и принимать подругу такой, какой она была. Не из безнадежности, но из ясности. И из этой ясности я осознал, что мне нужно изменять природу наших отношений, чтобы не попадаться в ловушку ожиданий. Моё сердце снова открылось, и вся любовь, которую я к ней чувствовал, снова потекла свободно. Поведение, которое заставляло меня чувствовать себя преданным в прошлом, перестало меня беспокоить; фактически, я стал далее находить его забавным. И, довольно удивительно, поведение моей подруги значительно изменилось.
Одна из важных сторон ожидания — энергия «праведной требовательности». Её можно сформулировать словами: «Я этого заслуживаю! Ты обязан это сделать для меня!»
Иногда наша требовательность ясна и очевидна. Мы буквально верим, что другой человек или ситуация должны нам то или другое, и чувствуем возмущение и бешенство, когда не получаем того, чего ждём.
Наша требовательность глубока и бессознательна. Мы раздражаемся и можем даже прийти в ярость, когда что-то выходит не по-нашему, хотя часто не в состоянии чётко словесно выразить, что именно нас расстроило.
Другой признак требовательности — когда мы делаем что-то, выдающее ожидания, но не осознаём этого. Например, мы оставляем кругом вещи в беспорядке, словно думаем, что кто-то их уберет. Или заставляем кого-то ждать, потому что бессознательно хотим от других, чтобы они были всегда и полностью в нашем распоряжении.
Находясь в состоянии требовательности, мы просто не считаемся с чувствами других.
Нас приводит в ужас возможность отпустить контроль и просто позволить людям и жизни быть такими, какие они есть. В состоянии «Внутреннего Ребёнка» мы связываем позволение с вредом для себя и лишением любви. Поэтому продолжаем требовать.
Мы растём, чувствуя себя пустыми внутри, но с навязанной привычкой получать необходимое с помощью требований. Теперь это создает двойную агонию. Мы переживаем эмоциональный голод и отчаяние, но когда совершаем усилия и требуем от другого помощи, то всё становится ещё хуже. И глубоко внутри мы себе не нравимся, когда ведём себя требовательно и реактивно. Всё же в состоянии «Внутреннего Ребёнка» мы не знаем никакого другого пути. Более того, мы редко осознаём все небольшие формы, в которых выражается требовательность. Это отношение (и всё вытекающие из него модели поведения) так глубоко погребено в недрах нашей психики, что даже если кто-то на него указывает, мы понятия не имеем, о чем он(а) говорит.
Когда на сторону требовательности становится ум взрослого, мы можем считать себя очень праведными в своих ожиданиях. «В конце концов, — говорим мы, — люди должны быть справедливыми и считаться друг с другом». «Конечно, я хочу, чтобы этот человек был справедливым и добрым, а ты разве нет?» Или: «Именно так другой человек должен себя вести, если говорит, что любит меня. Ведь для этого и любовь?» И так далее. Все наши личные стандарты поддерживают и питают требовательность и ожидания. Эти стандарты приходят из попыток «Внутреннего Ребёнка» создать порядок и гармонию.
Жизнь, такая как есть, люди, такие как есть. И это не имеет ничего общего ни с какими нашими стандартами. Но нашего «Внутреннего Ребёнка» не интересуют эти истины. Наши ожидания глубоки. Некоторые из них мы осознаём, другие прикрываем отрицанием.
Антизависимые ожидают от другого, чтобы он(а) был чувствительным и уважительным(ой) к их потребностям и чувствам — и предоставлял(а) им обилие «пространства». Зависимые ожидают от другого, чтобы он(а) был(а) всегда рядом — и предоставлял(а) им обилие «любви и внимания».
Мы можем рассмотреть любую область нашей жизни с другим, такую как секс, деньги, общение или культура быта, и заметить, что все они полны ожиданий, которые мы, может быть, не осознаём.
Наши ожидания точно отражают формы, в которых в прошлом мы пережили предательство и вторжение. Мы ожидаем от людей, что они не будут обращаться с нами так, что спровоцируют эти раны. Наверное, мы думаем, что совершенно правомерно ожидать, чтобы с нами обращались с чувствительностью и уважением. Совершенно оправданно ждать, чтобы люди делали, что говорят. Но они этого не делают! Наши ожидания только разочаровывают нас и приносят боль. Они, конечно, не изменят другого и не заставят его изменить поведение.
Когда мы держимся за убеждение, что наши ожидания правомерны, и что люди, кто бы они ни были, должны им соответствовать, мы не можем двигаться в глубину. Мы не можем видеть человека таким, какой он есть. И мы не можем видеть и чувствовать собственных ран, которые провоцируются, когда ожидание не исполняется. Мы просто чувствуем себя «правыми» и в то же время становимся жертвой.
Исследование ожиданий — мощный метод обнаружения ран предательства и вторжения. Мы привлекаем ситуации, которые выносят в точности те формы, в которых эти травмы случились. Раны всплывают в любовных отношениях, с детьми, с начальниками и с друзьями. Мы чувствуем себя разочарованными и потерянными. За этими чувствами стоит неисполненное ожидание. За ожиданием стоит рана.
Вместо того, чтобы жить в разочаровании и фрустрации, мы можем идти вовнутрь. Но мы продолжаем злиться и расстраиваться, и не останавливаемся на этом. Обычно мы живём в требовательности, ощущаем её оправданность и не движемся дальше своих реакций. Мы живём в состоянии ума «Внутреннего Ребёнка», бессознательно глядя на мир глазами ожиданий и постоянно разочаровываясь, когда люди или мир их не исполняют.
Иногда мы чего-то хотим, но так боимся этого не получить, что ожидаем прямо противоположного. Словно «подавленность» сидит на наших ожиданиях и сдерживает их. Мы иногда думаем, что самый верный способ предотвратить чувство разочарования или потерянности от неудовлетворенных ожидании — это просто отрицать свои потребности. Если мы преуменьшаем потребности, может действительно показаться, что у нас нет ожиданий, — но они есть. Одним из способов выявления ожиданий – это раздражительность.
Бесполезно пытаться изменить модели поведения, приходящие из состояния «Внутреннего Ребёнка». Такие попытки не только разочаровывают, но также и не имеют ничего общего с расширением сознания. Всё же мы можем наблюдать ожидания из свидетельствующего сознания и начать замечать, что они — автоматические выражения испуганного «Внутреннего Ребёнка». «Ребёнок» внутри ожидает.
Мы можем трансформировать ожидания, замечая их, идя глубже вовнутрь и исследуя стоящие за ними раны. Тогда ожидания начинают отпадать сами собой, а мы становимся более зрелыми и обретаем способность видеть людей и вещи такими, как есть, а не вталкивать их в рамки требований Раненого Ребенка.
...У человека сознания нет ожиданий,
поэтому он никогда не разочаровывается...
1. Наши ожидания — это окна в самые глубокие раны. За каждым неосуществленным ожиданием стоит рана лишения в какой-то существенной потребности. Когда мы начинаем наблюдать Раненого Ребенка, мы можем пойти дальше ожидания и реакции на его неудовлетворение и соприкоснуться непосредственно с раной.
2. Ожидания равнозначны страданию. Другие люди не изменятся, чтобы соответствовать нашим ожиданиям. Мы жалуемся, обвиняем, требуем или погружаемся в безнадежность, но ничто из этого ничего не меняет. Единственный результат состоит в том, что все это приносит нам много страданий. Почему тогда мы продолжаем делать это? Потому что, чтобы отказаться от ожиданий, нам нужно принять своё одиночество. Когда кто-то оказывается не таким, как нам хочется, мы остаемся в одиночестве. И это больно — но и наполовину не так больно, как продолжать надеяться, что люди изменятся.
3. Ожидая, мы находимся в сознании Ребенка, который хочет, чтобы люди и жизнь соответствовали его представлениям. Ожидания — это волшебное мышление Раненого Ребенка. Ожидая, мы не живем сейчас, в текущем мгновении. Мы не можем видеть другого таким, как есть, и ясно видеть, кто такие мы сами.
4. Мы можем начать вносить свет и осознанность в свою жизнь, просто замечая, как ожидания всплывают в повседневной жизни. Каждый раз, заметив ожидание, мы можем начать спрашивать себя, какую рану оно прикрывает. Отозвать фокус от другого и переместить его на самих себя — это для нас единственный путь домой.
ОЖИДАНИЕ ОДОБРЕНИЙ КОМПРОМИСС
В состоянии «Внутреннего Ребёнка» мы живём для других. Когда сознание захватывают страх или стыд, нам не избежать жизни в компромиссе. Наш «Внутренний Ребёнок» верит, что другие контролируют наше благополучие. Если мы держимся за это верование, наши действия управляются тем, что другие подумают, и как себя поведут, и мы не следуем нашему собственному свету.
В состоянии ума «Внутреннего Ребёнка» большая часть наших усилий направлена на получение одобрения, внимания и уважения. Мы можем притворяться, что нам это не нужно, или мы этого не хотим, но это будет просто отрицание. Мы питаемся вниманием и одобрением, потому что в детстве нам их не хватало. Мы постоянно боремся, и в качестве одного из главных способов, применяемых нами, чтобы получить это внимание, любовь, одобрение и уважение, мы используем угождение. Наша жизнь становится бесконечной серией компромиссов. Более того, нашего «Внутреннего Ребёнка» приводит в ужас малейшее неодобрение или любого рода физическая или эмоциональная атака. Когда мы оказываемся вынужденными с кем-то столкнуться, нас может ошеломлять страх. Безопаснее пойти на компромисс.
Компромисс, как и все остальные модели поведения «Внутреннего Ребёнка», возникает автоматически. Например, если кто-то, кого вы уважаете и от кого хотите дружбы и внимания, просит вас высказать о чём-то своё мнение, ваш «Ребёнок» внутри может автоматически сказать то, что, по-вашему, этот человек хочет услышать. Когда кто-то, кого вы боитесь, просит вас что-то сделать, ваш испуганный «Ребёнок», скорее всего, это сделает, даже если вы совершенно не хотели бы так поступать. У «Внутреннего Ребёнка» нет других инструментов, и он не может сделать ничего другого. Когда мы сталкиваемся с ситуацией, когда мы чего-то от кого-то хотим, мы идём на компромисс прежде, чем возникнет ситуация. Мы похожи на собаку, униженно ползающую на брюхе.
В моей жизни ситуации с авторитетными людьми были особенно значительными, страх неодобрения или жажда уважения неизменно уводили меня из центра. Было бы точнее сказать, что я никогда не был в соприкосновении со своей цельностью в этих ситуациях, потому что страх был слишком силён. Вся моя манера поведения была компромиссом моего существа. Чтобы я ни сказал и ни сделал, всё исходило из ложного пространства. Когда я начал внутреннюю работу, то стал лучше осознавать, как чувствуется внутри угождение, а соприкосновение с внутренними страхами помогло понимать, а не осуждать себя.
Наши интимные отношения представляют собой другую область, в которой большинство из нас идёт на нескончаемый компромисс — пока мы не разовьём более глубокое понимание своего «Внутреннего Ребёнка». Мы не хотим вызывать неудовольствие или дисгармонию, и чтобы их избежать, готовы на многое.
Если мы сможем почувствовать страх, стоящий за компромиссом, то начнём видеть, как глубоко он управляет нашей жизнью.
Один из уроков, которым многим из нас нужно научиться, — это принимать ответственность за свою жизнь, какой бы ни была цена. В состоянии «Внутреннего Ребёнка» это очень сложно. Это слишком пугающе.
Корни нашего компромисса сложнее, чем просто страх отвержения, неодобрения или нападения. В детстве большинство из нас сформировало бессознательные соглашения с теми, кто нас растил. В обмен на любовь и одобрение мы согласились вести себя так, как от нас требовали. У каждого из нас это соглашение было особенным, но у любого из них есть характерные, жизнеотрицающие черты. Мы соглашаемся так или иначе пойти на компромисс в жизненной энергии и природе, чтобы осуществить ожидания общества, родителей и учителей. По этой причине такое явление называется «негативным сковыванием». Наша связь с теми, кто о нас заботился, имела для нас огромную цену. Конечно, соглашения были «заключены» так рано, бессознательно и настолько поддерживались всей окружающей средой, что у нас нет ни малейшего представления о том, что случилось и как.
Самая большая трудность в компромиссе — это что он так глубоко внедрён вовнутрь. Мы не осознаём, что идём на компромисс. В то же время где-то глубоко внутри что-то по ощущениям неправильно. Некоторые из нас были запрограммированы быть заботливыми. Именно так мы заслуживали любовь в детстве и думаем, что именно это приносит её нам сейчас.
Многие из нас жили в компромиссе так долго, что мы вообще не знаем, как можно жить по-другому. Наш образ себя основан на компромиссе.
Живя в компромиссе, мы не чувствуем соприкосновения со своим ядром внутри. С компромиссом связано характерное глубокое внутреннее чувство.
Если всё, что мы делали в жизни, было компромиссом, у нас нет стандарта, чтобы судить о том, живём ли мы в достоинстве. Компромисс наполнял мою жизнь, и стало легко видеть, что он особенно процветал с теми, у кого была над нами какая-то власть — власть отвергнуть, удержать любовь, влиять на выживание, власть уважения. С этими людьми мы входили в соглашения поддерживать происходящее в гармонии, но часто эта гармония была совершенно безжизненной. Даже более того, мы могли видеть, что весь наш образ жизни был компромиссом. Я, по сути, жили для других, не для себя.
Когда я говорю о компромиссе, то подразумеваю существенные стороны нашего существа, а не небольшие «подстройки», которые совершаем мы все, чтобы жить в гармонии с другими. Компромисс, о котором я говорю, включает разрушение самого нашего существа — делать и говорить то, что ложно для нашей природы, и преуменьшать или отрицать существенные потребности и желания. Более того, выход из компромисса никогда не означает, что измениться должен кто-то другой. Дело вообще в том, чтобы найти храбрость быть теми, кто мы есть на самом деле. Это сложно в состоянии «Внутреннего Ребёнка». Страх слишком силён. Чтобы жить без компромисса, мы должны увидеть, как и в каких ситуациях мы на него идём, и понять, что мы не обязательно должны во всём идти на поводу у своего испуганного и стыдящегося «Ребёнка».
1. Мы идём на компромисс, потому что нами изнутри бессознательно движет живущий в страхе и стыде «Ребенок». В состоянии «Ребенка» мы соприкасаемся не со своим существом, но с «Ребенком», который верит, что должен пойти на компромисс, чтобы получить необходимое.
2. Большинство из нас начали жить в компромиссе так рано, что мы вообще не знаем, что такое быть в гармонии со своим существом. Наш компромисс укоренён в негативных соглашениях, заключённых с теми, кто о нас заботился в раннем детстве. В обмен на любовь и одобрение мы отдали себя и стали вести себя так, как от нас ожидали.
3. Чтобы выйти из этого привычного и автоматического поведения, нужно сначала научиться видеть, когда оно включается. Первый шаг к освобождению происходит, когда мы учимся тому, какие чувства приносит жизнь в компромиссе, и какие чувства приносит жизнь в достоинстве.
УПРАЖНЕНИЯ
1. Чувствование внутреннего качества компромисса. Тренируйтесь в наблюдении того, как ощущается внутри компромисс. Заметьте момент, когда вы сделаете или скажете что-то, что по внутреннему ощущению неправильно. Обратите внимание на ощущения в теле, ваше отношение к себе и мысли о себе.
2. Отметьте, с какими людьми вы идёте в жизни на компромисс. Отметьте, как вы ведёте себя с важными в вашей жизни людьми — любимым человеком, начальником, ближайшими друзьями, и спросите себя, есть ли в чем-нибудь у них власть над вами. Затем заметьте, если вы идёте на компромисс, что вы говорите или делаете рядом с ними, чтобы они не применили к вам эту власть.
3. Заметьте, в чём вы идёте на компромисс. Начните осознавать, какими именно способами вы идёте на компромисс. Говорите ли вы то, что не чувствуете, или не говорите, что чувствуете? Что в вашем поведении кажется вам фальшивым? Какого рода деятельность вы ограничиваете в своей жизни из страха, что скажет или сделает другой?
4. Осознание негативных соглашений в прошлом. Запишите, какие вы заключили с самыми важными из людей, которые вас растили, соглашения, приносившие вам любовь и одобрение, но бывшие компромиссом для вашей жизненной энергии. Что от вас ожидали, и от чего вы отказались?
Отчаяние от того, что мне под силу любое дело, но не удаётся половая жизнь либо не удается зачать ребёнка, повреждает гладкие мышцы половых органов. Матка у женщины и предстательная железа у мужчины - это органы, состоящие из гладких мышц. Женские яичники и яйцеводы являются железами. Функцию желез нарушает стресс, имя которому Мечта. Если женщина либо мужчина не рискуют зачать ребёнка из-за собственного комплекса неполноценности и всякого рода препятствий, то с их уст хоть раз да слетает грустная фраза: "Ребёнок для меня - это лишь мечта". Уже в иное время и при иных обстоятельствах они, возможно, попытаются сознательно зачать ребёнка, но это не удастся, поскольку "лишь мечта" блокирует гормональную активность половых желез.
Иной человек живёт с таким ощущением, передавшимся из предыдущих жизней либо возникшим в раннем детстве, будто для него ребёнок есть и остаётся лишь мечтой. Об этом они говорят с самого детства. Если они не спешат из-за этого страха обзавестись ребёнком в юном возрасте, то впоследствии для осуществления своей мечты они будут трудиться в поте лица, безропотно выполнять волю родителей, коллектива, общества, будут во всех отношениях образцовыми гражданами, но ребёнок у них не родится. Они готовы заплатить за ребёнка любую цену как в денежном выражении, так и в смысле оздоровления организма, но всё без толку. Ибо услугу по проживанию жизни невозможно купить, выслужить, выторговать, вымолить, пожелать.
Большинство матерей стыдят своих дочерей, чтобы доказать окружающим своё личное превосходство. Дочери иных матерей, извлекающие, из этого урок, приносят в жертву общественному мнению своих нерождённых детей. У них такой же стресс, что и у девочек, которые поспешили, чтобы стресс не перерос их самих. Этот стресс зовётся мечтой реализовать себя настоящей матерью. Он передался дочери из предыдущей жизни, в которой она была женщиной, а также от матери, которая хотела быть идеальной матерью, но не сумела, поскольку старалась достичь этого только материальным образом. Она желала сделать из себя идеальную мать, не понимая того, что матерью нельзя сделаться. Матерью нужно просто быть. Кто рождается женщиной, тот автоматически и есть потенциальная мать. Зачем желать того, что есть? Зачем желать, если желание губит сущее?
Для нормальной женщины роды - это священный ритуал, который не требует жертв и не причиняет страданий. Если женщина воспринимает роды как Тяжкий Труд, который дает ей ребёнка, то для неё роды являются Адом. Корысть превращает в ад что угодно. Надежда на то, что положение дел улучшится, не исполняется, пока человек не начнёт по-человечески что-либо делать ради своего же блага.
Ожидая от жизни лучшего и надеясь на это, мы считаем, что жизнь ожидает того же от нас. Мы торопимся что-то совершить, не задаваясь предварительно вопросом: "Нужно ли это? Нужно ли именно так? Нужно ли именно сейчас?" Не умея прислушаться к голосу собственного сердца, мы прислушиваемся к голосу рассудка, который говорит: "Ты прекрасно знаешь, чего от тебя ждут. Что же ты мешкаешь? Ведь без твоего участия человек не сможет изведать счастья". Если бы мы прислушались к своему чувству, то успокоились бы, поняв, что наша суета не успокоит душу ближнего. Чем больше мы бессмысленно суетимся, тем больше утрачиваем душевный покой. Когда мы приходим к такому выводу, нас перестает волновать мысль о том, что ближний чего-то от нас ожидает. Мы уже не впадаем в отчаяние из-за недоделанных дел. Мы чувствуем, что дела эти не нужны.
Если вас вынуждает суетиться собственное ожидание либо ожидания ближних, то оно говорит вам: "Отпусти меня на волю. Иначе я скоро приду снова, но уже более могучим, так как одни желания взращивают другие. Навлечёшь страдания на себя и на других. Будешь воздействовать своими желаниями на других и сам подпадёшь под чужое воздействие - тобой будут манипулировать и будут тебя использовать. А такое положение уже чревато заболеваниями почек". Использование в чужих интересах являет собой стресс для почек.
Постоянное щемящее, давящее чувство, вызываемое тем, что сам чего-то ждёшь от других, потихоньку перерастает в болезни сердца, которые неизбежно сопровождаются нарушением кровоснабжения всего тела. Отчаяние из-за всего этого поражает гладкие мышцы пищеварительного тракта, и нарушается пищеварение. Ощущение стеснённости нарушает циркуляцию крови нормального состава и вызывает квантитативный голод в клетках тела, вследствие чего у человека просыпается неумеренный аппетит. Отчаяние мешает нормальному перевариванию пищи. В результате ухудшается качество крови, наступает квантитативный голод, который рождает в человеке желание съесть что-то особенное. Это особенное может быть в составе повседневной пищи, но оно не всасывается в кровь - не позволяет отчаяние. В итоге человек постоянно мается, терзаемый тягой к чему-то особенному.
Земные желания делают человека активным, сжигают энергию, сжигают жир.
Духовные устремления делают человека пассивным, сберегают энергию, накапливают жир.
Смиренное ожидание бережливого человека, что когда-нибудь и ему улыбнётся счастье, вызывает у него постоянное сокращение сердечной мышцы, покуда она полностью не утратит способность сокращаться. Это значит - утратит способность сжиматься, производить работу. Если человек явился на свет не для того, чтобы медленно и покорно умереть тихой безропотной овечкой, то сердце перед смертью даст о себе знать. Болезнь сердца даст человеку время изменить умонастроение. В ходе обследования обнаруживается, что сердце у человека очень маленькое. Птичье сердце, говорят.
Состояние смиренной безысходности, испытываемое бережливым человеком, вызывает ослабление сердечной мышцы. Безысходность перерастает в ощущение бессмысленности. Бессмысленность - это стресс, который вызывает увеличение. Бессмысленность любви к кому-либо ведёт к увеличению сердца.
Чем больше сердце, тем хуже закрываются сердечные клапаны, из-за чего кровь не течёт по сосудам дальше, как это нужно для жизни. Если у человека в мыслях жизнь не движется вперёд, то его кровь, проходя через сердце, также не следует дальше. От застоя крови в сердце оно делается ещё больших размеров. У человека на сердце становится всё тяжелее. Испытывая ужас и отчаяние - всё кончено! Дальше уже ничего не будет! - человек может и умереть.
Женщина, научившаяся решать свои проблемы самостоятельно, рассказала о том, какими переживаниями обернулось для неё желание порадовать своего взрослого ребёнка по случаю его дня рождения. Приготовив подарок, она вложила в него частицу материнского сердца. Перерыла сборники стихов, чтобы написать на поздравительной открытке особенно сердечное пожелание счастья, которое запомнилось бы ребёнку на всю жизнь. Когда дочь спокойно всё приняла, мать вдруг поняла, как сильно она ожидала от дочери проявления восторга. И очень была удручена, так его и не дождавшись. А ещё больше её удручало то, что она всегда считала себя человеком, которому претят избыточные эмоции, неискренние речи. Более того, считала себя человеком, не терпящим восторженности, которая требует от ближних такой же сдержанности. А сейчас она была до глубины души оскорблена тем, что ребёнок, которого она так любит, не проявил никакого восторга. Не желая восторженности, она желала её. Всем было весело. Никто не заметил, насколько было тяжело матери. Зато она подмечала всё: как дочь расхваливает чужие подарки и цветы, как благодарит за тёплые пожелания. Мать понимала, что преувеличивает, так как дочь никому не оказывала предпочтения, но матери всё же хотелось, чтобы дочь оказала предпочтение ей. Её отчаяние пошло на убыль, когда она поняла, что, освободившись от мрачных дум, она станет более весёлой, ведь хорошее настроение нравится всем. Презирая излишнюю эмоциональность, она терзалась обычной для людей, особенно для женщин, проблемой: одновременным желанием получить то, чего не хочется, и нежеланием получить то, чего хочется. Осознав это, женщина повеселела. И тем не менее ей было грустно. Она поняла, что ей предстоит ещё много работы над собой.
Ни для кого не секрет, что к близким мы предъявляем повышенные требования.
Чем дальше, тем труднее оставаться родителем, которым были бы довольны дети. Чем лучше становится жизнь, тем сильнее неудовлетворенность всем и вся, испытываемая каждым последующим поколением. Людям подавай то, чего у них нет. Если плохо, хотят хорошего. Если хорошо, хотят лучшего. Если лучше, хотят худшего.
В конце концов у родителя происходит кризис из-за благих желаний, и он приходит к убеждению, что, дескать, счастлив тот, у кого нет детей. Чем сильнее родитель надеется, что его ребёнок будет счастлив без детей, тем труднее ребёнку будет обзавестись детьми. Даже внуку это скорее всего не удастся, ибо благое пожелание бабушки воздействует как проклятье или порча.
Таким образом, духовное состояние общества будет ухудшаться до тех пор, пока мы живём в вихре своих желаний. Поскольку духовный кризис рано или поздно повлечёт за собой кризис земной, пришла пора начать нам всем заниматься собой. Мы не можем прожить жизнь за родителей или за детей. Зато можем с легкостью ранить их до глубины души.
Поскольку ОЖИДАНИЕ подобно цветному стеклышку в калейдоскопе болезней, центральное местоположение которого может сместиться из-за других стеклышек-стрессов совсем в другое место и тем самым изменить всю картину, то какую бы болезнь ни диагностировали, у человека так или иначе будут проблемы с сердцем и кровоснабжением. То есть в больном человеке наверняка гнездится ожидание того, что плохое само собой преобразуется в хорошее.
Ожидание и надежда утомляют. Они вызывают спазм гладких мышц сердца и мозга, из-за чего поступление крови в мозг уменьшается. Ещё немного ожидания и надежд на чью-то помощь, и баланс нарушен. От нехватки кислорода (нехватки свободы) в клетках головного мозга человек погружается в сон, так как во время сна включается экономный режим работы организма. Во сне меньше расходуется кислорода и питательных веществ. Потому человек, неожиданно погрузившийся в глубокий, но короткий сон, после пробуждения чувствует себя прекрасно. Напротив, человек с постоянным спазмом мышц не расслабляется даже во сне, и само понятие глубокого сна ему неведомо. Ему не дают спать сверхмерная усталость и подавляемое чувство вины. У человека с нарушенным сном в гладких мышцах мозга происходят те же процессы одеревенения, что и в поперечнополосатых мышцах.
Одеревенелые мысли = одеревенелые мышцы = одеревенелые движения.
Эгоистичное ожидание и надежда на то, что если что-то для меня само собой разумеется, то и для ближнего это должно быть в порядке вещей, рано или поздно чреваты разочарованием, поскольку для ближнего это оказывается отнюдь не в порядке вещей. Эгоизм - это твёрдое окончательное суждение. Чем больше эгоизм человека, владеющего ухищренными знаниями, тем больший урон наносят ожидание и надежда сверхтонким структурам его мозговых центров, что неизбежно влияет и на кору головного мозга. Еслиутрачивается вера в то, что люди когда-нибудь поумнеют, то поражается кора головного мозга. В итоге окружающие становятся все умнее, а человек, потерявший веру из-за чужой глупости, этого не понимает, поскольку потенциал его головного мозга не раскрывается. Чем больше он мечтает о том, чтобы сделаться умнее, тем ограниченней становится. Штудируя одно и то же, он создаёт свой мирок, который считает лучше других.
Принципы без веры, то есть вялые принципы = вялые мышцы = вялые движения.
Безысходность вызывает ослабление гладких мышц. В зависимости от гладких мышц могут ослабеть все ткани, даже мозг. Если безысходность связана только с умственной работой, это проявляется только в мозге. Если безысходность возникает в связи с какой-либо иной целью, то кроме гладких мышц мозга ослабевают также гладкие мышцы соответствующего участка тела, вследствие чего пропадают тонус и работоспособность и в поперечно-полосатой мышце. На участке с расширенными кровеносными сосудами крови больше, чем необходимо, но поскольку она застаивается, аналогичное кислородное голодание и нехватка питательных веществ возникают и в мозге. Особенно худо обстоит дело, если человек никогда не умел верить в себя и даже не знает, что это такое. Он полагает, что живёт своей головой, а оказывается, живёт по чужой указке. Это вызывает у него отчаяние.
У человека, испытывающего отчаяние, очень чувствительна область живота, словно его ужалила оса. Не то чтобы живот отзывался болью на прикосновение, но состояние такое, что до него лучше не дотрагиваться. Поэтому человек инстинктивно старается не тревожить свой живот. Чем сильнее испытываемая человеком безысходность, тем сильнее отчаяние, которое заставляет человека терзаться вопросами: что делать, как делать, сколько делать, делать ли вообще? Если его дела находятся в зависимости от восприимчивости, предупредительности и мнения окружающих, то утрачивается всякая надежда.
Чем дольше длится безысходность, тем больше всё лишается смысла.
