ПРАОБРАЗ Под густою однажды сосною Еще не могущий свободно летать Грачонок сидел, а вверху надо мною Кружилась его беспокойная мать!
Она криком своим умоляла, Чтоб не тронул я дерзко птенца... Моментально мне мысль подсказала О премудрости в твари Творца.
Я жалел, что помочь не умею, Отошел, чтобы мать прилетела к нему... А сердце мое распиналося с нею, Без конца удивляясь виденью сему.
В этой твари, совсем не великой, Какой всем пример назидательный вновь! В нем таится праобраз Владыки, Его беспредельная к людям любовь!
Беседа о любви к Богу
«Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим» (Мф. 2237)
Некий законник, искушая Иисуса, подойдя к Нему, спросил: - Учитель! Какая наибольшая заповедь в законе?
Иисус сказал ему: - Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим. Сия есть первая и наибольшая заповедь! Какая дивная заповедь! Любить. Неужели это так трудно? И кого? Создателя! Наоборот, это так неповторимо сладко: любить любящего нас Бога! Любить сотворившего нас, ценить и благодарить милующего и питающего Бога. Если мы нечувствительны к требованиям Бога, то давайте хоть посмотрим, как святые относились к Богу и что говорят святые о Боге. Не излишне, возлюбленные, и нам привести некоторые выдержки от святых отцов Церкви. Посмотрите, дорогой читатель, к этому святому и единственно нужному спасительному делу - почитанию Господа Бога. Как относились святые? Вот святитель Иоанн Златоуст поучает: «Сперва честь Богу, а потом уже забота и о прочем!» А еще он высказывается так: «Ищи Того, что Божие, и человеческое последует легко». «Ты позаботься о Божием, и Бог позаботится о твоем. Ты должен быть достоин Того, который тебя назвал своим сыном, и во всем ты должен поступать, как прилично Сыну Божию. Посему, когда ты начинаешь что-нибудь делать, то вспомни, что ты называешь Бога Отцом своим. Мы хотим себе послушных детей, а сами не хотим быть послушными Богу. Истинная радость исходит от Бога и подается только тому, кто самого себя нудит постоянно на то, чтобы свою волю отвергнуть, а волю Божию во всем исполнять» (Св. Антоний Великий). Разве это трудно, теперь опять спрошу. Да разве это трудно - возлюбить Того, Кто уже раньше возлюбил нас, чем мы Его, такого Благодетеля? Да тем более нас, грешных. Мы Его не только должны возлюбить и благодарить, но жить ради Него, дышать Им и питаться Им. В Нем все наше счастье, временное и вечное. Он наша Пасха, Он наше упование и радование. Разве это трудно - отдать без остатка свое сердце Тому, Кто без конца говорит: «Сын, отдай Мне сердце твое!» Разве это трудно сделать - возложить свою надежду и все свое Упование на Того, Который называется источником жизни! Это не только нетрудно, но мы обязаны и должны это сделать не только по этике поведения, но и по сути. Ибо Он - Господь всяческих! И вот Он, только Он, Кормилец наш, достоин взаимной любви и всяческих почестей от всех нас! Как и Церковь воспевает: «Достоин еси, во вся времена петь быти гласы преподобными...» Итак, неужели это трудно - любить Любимого и Любящего нас Бога, как Отца. Куда же легче: любить Благодетеля, Зиждителя и Жизнодавца! Иначе и быть не может. Ведь в любви одно благо, наслаждение и вседовольство, тем более это необходимо и спасительно. И это нужно именно для нас. Да, возлюбленные мои, сказать легко - любить Бога, а без практики и проявления воли это не сделаешь в своей жизни. На это надо решиться и отдать сердце Тому, Кого хотим любить. Без этого очень сложно и даже невозможно. А каждый ли может смело сказать: «Я люблю Бога», как и апостол Павел сказал: «Я Бога не боюсь, а люблю». Если и скажут многие, то справедливо ли, определенно ли, не лицемерно ли, всем существом ли? Если даже и скажут, а делами подтверждается ли сказанное? На воре шапка горит, как говорят в народе, о том кто виноват! А другие? Пусть они сами о себе скажут, как они любят. Смелых нет сказать. Скажем мы. О большинстве можно сказать, что они очень любят, но не Того, Кто их любит, а других и другое. Кто отдал свое сердце миру и порокам, уже не способен любить Бога сердечно. Кто любит мир - враг есть Богу. «Не любите мира, ни того, что в мире: Кто любит мир, в том нет любви отчей», - говорит апостол Христов Иоанн Богослов (1. Иоанн. 2; 15). Вот такая пристрастная, азартная любовь, а ее можно назвать трагической, захватывает зараженных ею в плен и диктаторски внушает им о любви всепреданной к предмету, лицу, миру, тогда как такой любви требует Бог! Ничего нет лютее (худшего), как держаться своей вам и жить не по воле Божией. Если ты не чувствуешь в себе постоянного желания исполнять то, что угодно Богу, то и слеп, и глух, и нем, и без рук, и без ног - несравненно хуже расслабленного. Истинная радость исходит от Бога и подается только тому, кто самого себя нудит постоянно на то, чтобы свою волю отвергнуть, а волю Божию во всем исполнять, поучает преподобненький отец наш Антоний Великий. Почитай погибшим всякое мгновение времени, в которое ты не помышлял о Боге. «Как взявшийся за плуг и озирающийся назад, - говорит Христос, - не управлен есть в Царство Небесное» (Лк. 9; 62). Вот так же и желающий спастись и ищущий лишь наслаждений мирских, о как сомнительно желание спасения! Такого спасение вилами на воде писано. Такой человек не способен всецело любить Бога. Даже мирская пословица говорит точно об этом: «За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь!» Неимоверно трудно, даже невозможно любить Бога и земные удовольствия. Но вы скажете - можно. Да, можно, но как? Одного будешь любить, а о другом же не радети начнешь. Ибо мирские забавы не дают вполне жить с Богом, узнать о Нем, изучить Его красоту богословия, чтобы покорить сердце свое. А ведь оно подчиняется, когда чувствует авторитет, величие и могущество. А раз ум не восхищается Благодетелем Богом и Его преславными делами, то поэтому и сердце не может плениться не идеалом и распалиться любовию к Непостижимому. А поэтому берет человек все от жизни, что можно, и делает свое сердце гнезд ил ищем страстей, и зачастую у такого человека духовная жизнь приходит в тупик. У него наступает кризис. Он бывает в крайней опасности. Практически заметно из обыденной жизни, что все грехи, начиная с малых и кончая большими, истекают от одной причины - потери любви к Богу. Вся аморальность, разводы семей, все это исходит из одних ворот - потери страха Божия. И только. А когда теряется страх Божий, то человек убивает в себе стыдливость и делается смелым. Вот тогда он жадно берет все от мира. Равносильно, что пьяному море по колен. Но некоторые возразят нам, а куда нам, грешным, деваться, когда женщины сами не против утешения? Даже требуют от мужчин. Ну что же, женщина взята из ребра Адама и, естественно, на мужчину смотрит и даже требует утешения какого-то. А тебе зачем дана тыква-то? Ведь чтобы думать. Вот и думай. В Ветхом Завете мы видим необычный пример у Иосифа Прекрасного. Жена Пентефриева так привязалась к Иосифу, что даже за одежду его бралась и говорила ему: «Спи со мной!» - ибо сердце любило его, которое заставляло ее ходить за ним, требуя греха. Не соблазн ли это? Ну и что же, послушался ли Иосиф? Пошел ли вслед ее? Нет! Никак нет! Он многократно отвергал услуги влюбленной. А однажды даже сказал: «Господин твой всё мне отдал во управление, чтобы я смотрел и хозяйство, и дом, и экономику, одним словом, все, кроме тебя, потому что у тебя есть хозяин и муж. Да как я могу согрешить пред Богом моим?» Вот пример для подражания! Почему же Иосиф так ответил распущенной и блудной жене Пентефрия, так страстно распалившейся к его красоте? Да потому, что имел бесценный бисер неба - страх Божий. А святые отцы называют его стражем души. Он поглощает очаровательность, отвергает образ, убивает страсть и снабжает трезвением душу. Для него нет ничего привлекательного и сногсшибательного. Он совершенно свободен! Имейте страх Божий, возлюбленные, и вы возможете победить все козни лукавого, учиняемые через женщин. Кто торгует своим телом, потеряв приличие и стыд, тот в высшей степени грешит и является преступником заповедей Божиих. Таких людей в Ветхом Завете побивали камнями. А если уж и завязли в тине прелюбодейства, то, конечно, трудно вернуться на путь покаяния, на путь спасения. Трудно дать оценку любви к нам Божией, Его домостроительству, Его состраданию, Его заботе о всех. Здесь бывает близко уныние и отчаяние. Но, радости мои, можно ли отчаиваться, когда необъятная вечность приближается к нам. Надо привести на память примеры, чтобы они убедили нас в покаянии, и сердечно покаяться. Веские примеры: апостол Петр, преп. Мария Египетская, а также разбойник Варвар и многие-многие другие. А покаяние дает нам шанс на возвращение к Отцу, примирение с Ним и на получение Царства Небесного. Для чего же и кого же дана Заповедь Божия-то: «Не прелюбодействуй!» (Исх. 20; 14; Мф. 5; 27). Для всех нас, конечно, чтобы мы ужаснулись своего состояния. Исаак Сирин так говорит об этом: «Что нам дает заповедь? Бога, дары, спасение - нет. Они открывают нам, что - наши немощи». Вы подумайте только, такая глубина! Еще раз повторюсь: если теряется страх Божий, то человек делается бесстрашным, он все себе и позволяет и дозволяет: и аборты, и сексы, и скотоложство, и мужеложство, и всякое насилие, и все, что взбредет ему на ум, все! Весь утопает в страстях. Женатый может уйти от жены и будет добиваться дотаций плотоугодия у других женщин. Может тут же разойтись и с другой сойтись, пренебрегая даже и церковным венчанием. Одним словом, под эгидой Православия, говорил профессор Иосипов, могут скрываться всякие негодяи только у нас в Христианстве. Дикий ужас! Кто же мы после этого? А где же тогда Православие? А где же образец Православия в христианине? А где же любовь, о которой говорим? Апостол Павел спрашивает: «Неужели вы не знаете, что телеса ваши суть храмы, в которых живет Дух Святый, а все мы носим на себе Образ Божий и как же можно соединить невозможное? Как можно любить и грешить? Только венчание и жизнь по Богу разрешает эти вопросы. А все, что скрывается и сокрыто, откроет Страшный Суд». Сколько бы ни предъявляли причин и трудностей ко угождению Богу все же есть люди, которые все эти преграды преодолевают совершенно свободно и легко преуспевают в преодолении препятствии во исполнении заповеди Божией о любви в Нему. Неужели это так? Они стараются всеми силами души угодить Богу, принуждают себя не уклоняться от пути спасения и в итоге пожинают класы своего труда еще в сей жизни. Они-то вот как раз и исполняют неуклонно слова Спасителя: «От дней Иоанна Крестителя до ныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф. 11, 12). Священное предание много имеет замечательных и уникальных примеров благочестия. А исполнение заповеди Божией о любви к Богу не поддается описанию никакими словами. Для всеобщего назидания мы и приводим здесь один такой пример, говорящий о беспредельной любви к Богу, и как елень, иногда ищущий водной источник, вот так и эта душа искала Царства Небесного. Вот он! В одном селении жил один юноша. Он избрал для себя любимое дело - быть пастушком местного стада. Его так и прозвали, «Простец-пастушок». Ему нравилось это занятие. Бывало, выгонит стадо свое в поле, а сам за богомыслие или же читал молитву Иисусову. А иногда, как мог, славил дивного Бога. Его душа ликовала от радости. И вот когда он пришел в зрелый возраст, ему захотелось более строгости. Ему хотелось больше уделять времени на славословие имени Божия. Не диво ли это? «Как же все это осуществить, - думал благочестивый юноша. - Если я сам за это возьмусь, боюсь ошибиться. Это дело не моего ума, да и будет явное самоволие и какая-то самодеятельность. Нет, это не годится, а тем более не угодно Богу. Да не будет моей воли, вопрошу-ка я лучше старца, какова воля Божия обо мне, грешном, так я и поступлю, Благослови, Господи, пойти к моему старцу». Возвестил он свое желание старцу: - Как мне быть дальше, охота мне почему-то строгости, отче. Как благословите? Что мне предпринять? - Бог усмотрит о тебе Сам, и что угодно Его Святой воле, то и будет. Старец, видя в нем неподдельную детскую простоту, не мог ему сказать ничего, объяснить толково из священного писания, а тем более из книжного Богословия, он все равно бы не понял ничего из сказанного, а поступил бы по-своему. Тогда старец решил ему сказать просто и убежденно: - Возьми крест и иди прямо в Царствие Небесное, только никуда не сворачивай! Облегченно вздохнул простец, как бы успокоясь, что получил благословение от старца, и вышел на улицу, направляясь к своему дому Благословение старца он считал самым дорогим делом для Вечного спасения, и поэтому старался как можно быстрее применить его в жизни. Он обратился к столяру, чтобы тот ему сделал крест, наподобие могильного, чтобы удобно было с ним идти. Позаботился и о другом. Нашел на свое место пастуха вместо себя и так усиленно стал готовиться, чтобы отойти в путь, ведущий прямо в Царствие Небесное. Восьмиконечный крест уже готов, и юноша взял его и, помолившись перед образами, отправился в путь. Выйдя на дорогу, которая была ровная, как стрела, обернувшись назад, он истово перекрестился и поклонился дому, где жили его родители, и со слезами произнес: - Благословите и вы, мои милые родители, меня в путь, неведомый мною, для спасения души моей. Я оставляю все и исполняю благословение моего старца идти прямо и не сворачивать никуда. Я возлагаю всю трудность задуманного дела на Господа Бога, ибо я люблю Его и Он поможет мне найти искомое. После этих слов на душе почему-то стало грустно, и слеза за слезой скатывались из глаз простеца. Но что можно сделать! «Боже, помоги мне!» Все решено, впереди ровная дорога, и приветливое солнышко с голубизны неба освещало путь. Хорошее начало. С Богом! Долго шел молодой странник, если так можно его назвать, и вот что-то впереди чернеется. Что это может быть? Селение ли или постройки, да мне-то все равно, мне просто прямо пройти, как мне велено, и идти дальше. По мере приближения виденное им принимало вид грандиозного строения, он понял, что это какие-то здания. Подойдя ближе, он увидел ворота на самом пути. Так как ему надо пройти в них прямо, он вынужден был стучать в них. Подошел привратник и сказал: - Брат, здесь монастырь. А что тебе надо? Юноша отвечал: - Мне ничего не надо, как только открыть ворота, чтобы я прошел прямо, потому что так мне велено! - Подождите, я доложу игумену, потому что самовольно я не могу пустить тебя, добрый юноша, у нас все делается по благословению старшего. Удивленный игумен, услышав о необычном юноше, велел пустить его. И шустрый привратник открыл врата и привел в приемную игумена молодого юношу с крестом. - Кого тут Бог послал-то к нам, какого-то странника, да и чудака, крест сварганил неподъемный и куда-то с ним направился! Скажи хоть нам, куда же ты путь-то держишь, добрый странниче? - Да вот иду прямо в Царство Небесное, такое уж у меня: благословение. Сколько ни беседовал игумен с юношей, он все больше и больше проникался к нему любовию и состраданием. Игумен сказал ему: - Брат, поставь крест-то в угол, а я тебя кое-что спрошу. Юноша сделал это, и вот игумен ему задал вопрос: - Ты куда идешь, да еще с крестом? - Иду в Царство Небесное прямым путем, так мне велено моим старцем. А что же это за строение? Почему воспрепятствовали мне пройти прямо? - Это монастырь, добрый юноша. А еще чего ты хочешь и ищешь? - вопросил игумен. - Ничего более, отче, как только спасения. Подивился игумен столь чистому сердцу и его наивной простоте и решил никуда не пускать этого агнца. Отделить от братии и дать ему отдельное послушание, решил он, чтоб никто не нарушил его душевного покоя и не встревожил его невинности. - Послушай, добрый юноша, - обратился игумен к простецу. - Побудь у меня немного, а потом все у тебя устроится. Я тебе дам ключи от храма, ты будешь открывать и закрывать его, побудь, побудь, чай Бог все устроит! Ведь у Бога все возможно. Понравилось простецу предложение и сумела, и он согласился остаться в монастыре. Полюбилось ему это послушание, и он, взяв ключи, открыл храм и стал внимательно рассматривать все иконы храма Божия. Он никогда не видел такого благолепия храма, таких икон, такого пения. Все ему было в новинку. «Боже мой, куда я попал?!» - восторженно произносил он. Произнося такие слова, он случайно взглянул в купол, и о, кто же там находится? В руках большая книга, застывший на одном месте, и кто это может быть? Еще посмотрел наверх, ему так стало жутко, и почему-то сердцем пожалел его. Кто это? Он быстро закрыл храм и направился к игумену с возникшими сомнениями. Ему было охота узнать. Он говорил ему: - Отче, мне все понравилось, только одного не могу понять, кто там находится в куполе? Поднял руку, а другой держит книгу, вот как застыл на одном месте. Кто же это? Ни ест, ни пьет, ни спит, за что же он так мучается? Мне очень жаль его. Кто это? Игумен, видя его спрашивающим от сердца, рассуждающим правильно и не могущим соединить в себе теорию и реальность и все говорящим от души и в это же время боясь ему в его мышлении повредить богословским ответом, уклонился с ответом, а только прибавил: - Это Добрый Пастырь! Юноше очень понравилось это слово. «Надо же, и здесь есть Добрый Пастырь, - выходя от игумена, думал в себе добрый простец. - Какое совпадение: я пастух, и он Добрый Пастырь, что-то схожее здесь есть, сродное». Много дней прошло от этого разговора с игуменом, но боль не проходила в его душе, она запала как заноза и прогрессировала: как же там живет Добрый Пастырь? Ведь Его же надо покормить, утешить. Он теперь так устал, это невыносимо! Смотрю я на Него, ни ест, ни пьет, ни спит, а как же Он живет-то? Мне Его просто жаль, я-то ведь тоже пастух, однако же и сплю, и ем, и хожу. А Он, прямо страшно сказать, все на одном месте. За какую же это вину или повинность Его наказали, что Он там находится? Прямо не пойму. Помочь бы, а чем и как? На другой день ключарь, придя на обед, захотел поделиться своим обедом с Добрым Пастырем, и что же он предпринимает! Сам кушать не стал, взял, котелок, который попросил на разданной, положил еще кое-что, а также и хлеба и пошел в церковь. Посреди храма он поставил столик, накрыл его попавшим случайно покрывалом, все поставил на стол и стал обращаться к Доброму Пастырю: - Добрый ты Пастырь, так мне про Тебя игумен сказал, послушай меня. Ты ведь Добрый Пастырь, и я, пастух, что я хочу тебе сказать. Я много-много дней проводил в храме и все наблюдал за Тобой. Какой же Ты терпеливый, и как же Ты живешь: ни ешь, ни пьешь, ни спишь, а все дежуришь и за всем наблюдаешь. Я не стал обедать в трапезной, решил свой обед разделить с Тобой, Добрым Пастырем. Если соизволишь прийти ко мне, то я Тебя приглашаю, сойди, пожалуйста, посиди со мной, я обед принес, и очень хочется мне разделить его с тобой. Услышь меня, Добрый Пастырь, и. приди ко мне, и я тогда успокоюсь. Не было слышно ни гласа, ни действия. Простец, горя неподдельною любовию к Доброму Пастырю, повторил вторично те же слова, как и в первый раз, и о диво! Послышалея ветер, и зашевелился образ в куполе, и скоро предстал перед простецом Добрый Пастырь и стал подле стола. - Добрый Пастырь, благодарю тебя, что Ты соизволил прийти ко мне. Вот мой незатейливый обед, давай пообедаем. И они сели трапезничать. Долгое время беседовали за столом странник и Таинственный Гость. После беседы Добрый Пастырь опять взошел в купол, а простец все собрал со стола и отнёс на кухню. Через некоторое время ко игумену пришли некоторые из братии, чтобы доложить о ключаре, который с кем-то долго вчера говорил в храме, и этот разговор был слышен на улице. Игумен вызвал к себе ключаря и требовал отчета о том, с кем он говорил в храме Божием. - Отче, отче, да это же ко мне приходил Добрый Пастырь, о котором ты мне говорил, вот с ним-то я и беседовал. Тогда игумен сказал простецу: - Уж коль ты говоришь с Добрым Пастырем, то между прочим замолви словечко и обо мне, грешном. - Отче, отче, почему же ты сам-то не хочешь вступить с Ним в беседу? Он ведь приходит, когда я призову Его, вот и ты приходи. А если бы ты знал, отче, какой же красивый Он и какой-то пресладостный, Он какой-то весь неземной, весь светится, как солнышко, а благоуханье-то какое от Него исходит, просто не описать. Ну и Добрый Пастырь! Это просто сказка, скажи - никто не поверит! Да приходи же ты, отче, что же ты! Приходи же завтра и увидишь. - Нет, уж коль ты сам с Ним беседуешь, то и продолжай, а я считаю себя не готовым с Ним беседовать, недостойным. - Ой, отче, как мне горестно слышать это. Ведь так все просто! Простец убежал на послушание, а игумен стал на молитву «Господи, - говорил он, - что это за человек, истинный ангел во плоти, спаси его!» Скоро началось вечернее богослужение, и простец, зажигая лампады, все размышлял о таинственной беседе с Добрым Пастырем и нет-нет да заглянет в полумрак звездного купола. Наутро прослушали полунощницу, затем часы и литургию. И вот опять наступил долгожданный обед. Простец опять не намерен кушать вместе с братиею, а захотелось опять принести обед в церковь и там опять призвать Доброго Пастыря, чтобы Он покушал. На столе все было уже приготовлено к обеду и вот простец опять обращается с обычными словами к Доброму Пастырю: - Приди, пожалуйста, Добрый Пастырь, и вместе разделим скромную трапезу. Ты же Добрый Пастырь, мне об этом игумен сказал, а я тоже пастух, вот и опять вместе покушаем. Приди же! Добрый Пастырь сошел, как и в те дни, и опять блаженная трапеза началась. Между прочим Добрый Пастырь сказал простецу: - За твою откровенность и простоту я скоро тебя возьму к Себе. - Как, меня к Себе возьмешь, а игумена, ведь он такой добрый, нет слов, а как же его-то оставишь? Добрый Пастырь, а меня игумен вчера попросил, чтобы я о нем замолвил словечко. Тебе, Добрый Пастырь. - Нет, тебя возьму, а ему надобно еще поработать. Он не готов. А тебя возьму. Игумен ждет простеца, места себе не находит, что ему скажет Добрый Пастырь о нем. И вот открывается дверь, и к игумену после слова аминь входит простец, но с лицом унылым. - Что с тобой, брат, почему ты не весел? - А чему же веселиться! Добрый Пастырь сказал, что игумен еще не готов, ему надо во обители потрудиться, а тебя скоро возьму к Себе. Вот я и запереживал, как же я один-то пойду, без тебя. Ты ведь меня с Ним познакомил и много мне сделал, как же после всего этого я должен идти один? - Нет уж, душечка моя, ты еще напомни Доброму Пастырю при свидании с Ним обо мне, чтобы Он и меня взял к Себе вместе с тобой. На следующий день опять состоялась беседа Доброго Пастыря с простецом. Среди беседы простец спросил Доброго Пастыря: Добрый Ты Пастырь, послушай меня, деревенского пастушка. Вот Ты обещал взять меня к Себе, а как же я один пойду к тебе без моего игумена? Возьми уж и его. Если бы Ты знал, какой он добрый, он просто душа. Он принял меня в свою обитель, в свое общество, дал мне ключи от храма, где я и познакомился с Тобой. Пожалуйста, Добрый Пастырь, я вижу, Ты очень добрый, и уж этой моей просьбе не откажи, хорошо? - Хорошо, тогда готовьтесь оба через три дня, Я вас обоих возьму. Добрый Пастырь опять вошел в купол, а игумен не находил себе места. «Каков будет итог беседы? Что скажет Добрый Пастырь простецу? И что он скажет обо мне именно?» Вот так время шло, игумен сам себе задавал вопросы и отвечал на них, мысль сменяла одна другую, как вдруг простец стучится в дверь. Игумен со слезами его встречает и тут же сразу вопрос: - Ну хоть что сказал Добрый Пастырь про меня-то, говори быстрей. - Отче, отче, - весь взволнованный от неожиданности, начал говорить простец. - Добрый Пастырь произнес напоследок такие слова: «Ради тебя возьму и игумена. Готовьтесь, через три дня обоих вас возьму!» Игумен бросился на колени благодарить Доброго Пастыря и со слезами молился так: «Господи, мой Господи! И вспомнил Ты обо мне, рабе Твоем. Как же мне благодарить Тебя? Велика и блага Твоя милость, слава Тебе! Как же Ты вспомнил обо мне, последнем и грешном?» Оба ходили вместе, не доверяя друг другу, чтобы кто раньше не отошел ко Господу «Смотри, не уйди вперед меня-то, - говорил игумен простецу, - что я тогда буду без тебя делать?» Они стали беспокоиться о приготовлении себя к вечности, к скорой встрече с Богом. Игумен благословил всенощное бдение, литию о их здравии и спасении, а затем собором над ними совершили елеосвящение или соборование братия, а на литургии они причастились святых христовых тайн, страшных и божественных, и после службы игумен с простецом пошли искать место захоронения. Облюбовали себе место и стали ждать момента своего успения. Затем побеспокоился игумен найти брата на свое место, объясняя ему, как правильно пасти словесное стадо овец Христовых. А оставшееся время они употребили для приготовления к переходу в ин мир. На следующий день они последний раз в этой жизни причастились бессмертных тайн, как последнее напутствие в жизнь вечную, и ожидали своей кончины. Игумен ни на шаг не отпускал своего благодетеля, говоря: «Смотри, брат, вперед меня не уйди, а без тебя я буду что делать?» Итак, все приведя в порядок, со всеми простились с земным поклоном, дав братское всем целование о Господе, пожелав всем вечного спасения, они вместе возлегли на одр и мирно предали дух свой Господу «Посвящай Богу начатки каждого дня и ночи в молитве, благодаря Его за прошедшее, прося Его благословения на будущее, и в продолжении дня, из часов, похищаемых у нас миром и его делами, похищайте хотя минуты, дабы воспомянуть Бога, тайно вознося к Нему сердце и мысль благовейную, благодарную, молитвенную. Упражняясь в сем внимательно и постоянно, вы найдете в себе то, что написано во псалме: «Помянух Бога и возвеселихся» (Пс. 76, 4)», - говорит Филарет, митрополит Московский. «Хождение пред Богом или частое, постоянное, по возможности, памятование о Боге не только не затруднит в исправлении дел житейских и исполнении обязанностей своего звания, но еще более облегчит их и увенчает еще большим успехом, потому что, приближаясь к Богу мыслею, человек входит в ближайшее, можно сказать, дружеское общение и обретает в Боге всесильного Помощника себе. Когда Бог устрояет, тогда и трудное становится легким», - поучает вселенский учитель святый Златоуст. «Кто всегда ходит пред очами Господа, с тем всегда и во всем Господь», - говорит Филарет, архиепископ Черниговский. «Бога стяжи себе Другом, и человеческой помощи не потребуется», - утверждает преподобный Самсон Студит.
Что сказать напоследок этой чудной беседы? Вот какая должна быть у нас любовь к Богу! Вот образец и итог святой любви! Живите так! Живя на земле, живи разумно. Имей одно желание: научиться любить Бога и вечное спасение! А если не так, то, в противном случае, и к нам тоже могут отнестись слова ныне покойной царицы Александры Федоровны, супруги Благочестивого царя Николая II, тоже покойного, а именно: «Теперь все себя называют верующими, но ничего не делающие, а истинных боголюбцев отличают дела!»
БЛАГОДАРНОСТЬ Как мне почтить Твои страданья? Чего воздам я, нищий, всем? О, Боже, виждь мои старанья: Ну чем воздам я, Боже, чем? Собой хвалиться не дерзаю, Без благодати я - земля, Но лишь всем сердцем верю, знаю, Что Ты страдал и за меня. Вырвал из челюстей змеиных, Крестом свободу даровал, О, мой Господь непостижимый, Хочу, но что Тебе воздам? Возьму ль сокровища земные - Ведь это дело рук Твоих. Одной Ты жертвы ждешь доныне Паче всего грехов моих. О, Бог любви и состраданья! Тебя, державнейший Царю, За все, за все благодеяния Всем существом благодарю. Тебе, о Боже, посвящаю Всю жизнь, все силы отдаю, Смиренно выю преклоняю Под руку крепкую Твою! Пусть сердце храм мое бывает, Мирского чтоб желать не мог! Вот что я в жертву предлагаю Тебе, великий Вечный Бог! Но немощнейший я, Владыко, Из всех живущих на земле. Сей подвиг трудный и великий Сам совершить способствуй мне. Считаю я всего дороже Тебе в сей жизни послужить, Тобой дышать, питаться, Боже, Ради Тебя скорбеть и жить!
СЛАВЬТЕ ХРИСТА! Велик Господь наш, людие, Всемилостив и щедр, Явивший море мудрости Своих преславных дел. В хваленьи, с благодарностью Гласят мои уста: Славьте Христа, славьте Христа, Славьте любовь Христа! Родился в яслях Боже наш, Стал Богочеловек. Послушный, в рабском образе, Хвала Тебе вовек. И песня светлых Ангелов Разумна и проста: Славьте Христа, славьте Христа, Славьте любовь Христа! Коварный мир за все добро Лишь оцтом угостил. Измучив, прободив ребро, Ко древу пригвоздил. С Тобою Матерь Чистая Стояла у Креста: Славьте Христа, славьте Христа, Славьте любовь Христа! На древе вися в страшный час, Молился за врагов. Страданьем Ты избавил нас Проклятья и бесов. Будем же помнить милость все - Спасенья день наста. Славьте Христа, славьте Христа, Славьте любовь Христа! За нас усердно молится Царица день и ночь. Спасти людей Ей хочется От мук ужасных прочь. Красуйся, Богородице, Радость Твоя чиста. Славьте Христа, славьте Христа, Славьте любовь Христа! В вселенной - Доме Божием - Полным-полно чудес. Все хором проповедуют: «Из мертвых Бог Воскрес!» И солнце в Пасху трепетно Людей зовет воста! Славьте Христа, славьте Христа, Славьте любовь Христа!
Со умиленьем, сладко, плавно. О, как не петь и как не славить Его великие дела, Его любовь, Святую благость, Коей земля испещрена! Велик твой Бог, душа моя! Велик! Без меры свят и дивен... Вот посмотри: в реке волна, И та поет, что Бог всесилен! Словно уста, раскрыла роза Бутонов чудо-лепестки, Свой фимиам, как песнь, возносит Богу - Художнику земли. Левкой головкой белоснежной К глазкам анютиным приник... И зашептал с любовью нежной: «О, как Ваятель наш велик!» Нахмурив брови, лес кудрявый, Как бы меняя песни тон, Непрестающим лепетаньем Поет Предвечному канон! А в вышине, в полночном небе, Тьма тем мерцают мириад... Как бы резвяся, всем поведать: «Велик Всевышний», - говорят! Храмы за все благодеянья В безкровных жертвах алтарей, Несут в воню благоуханья Тебе, Небесный Архиерей! Тебе все славу воссылают: Долины, люди и моря, И хором все благословляют, Любовь Безбрежная, Тебя! Все в мире Бога прославляет, Произведенья всей земли! И ты Владыку мирозданья, Душа моя, благослови!
Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, БОЖЕ Я люблю Тебя, Боже, люблю всей душой, Но в груди моей мало огня, И мой дух изнемог под неравной борьбой, Одолела усталость меня. Нет, нет - силы нет, Боже мой, я молю: Укрепи Ты меня, Вся надежда моя на Тебя. Нет уж силы во мне, нет стремленья к мольбе, Взор духовный туманится мой, И готов я упасть в непосильной борьбе, Если дух не поможет мне Твой. Нет, нет – силы нет, Боже мой, я молю: Укрепи Ты меня, Вся надежда моя на Тебя. А лукавый смущает и мучит меня, Хочет в сети свои затянуть, Но Ты, Боже - скала и твердыня моя, - Ты не дай мне духовно уснуть. Нет, нет - силы нет, Боже мой, я молю: Укрепи Ты меня, Вся надежда моя на Тебя. Ты зажги мое сердце священным огнем, Дай мне веру, спасение вновь, Помоги же мне, Боже, быть твердым во всем, К своим ближним дай, Боже, любовь! Нет, нет - силы нет, Боже мой, я молю: Укрепи Ты меня, Вся надежда моя на Тебя. И когда Ты придешь осудить этот мир, Мир лукавый, коварный и злой, Помоги же мне, Боже, на брачный Твой пир Мне войти в Твой чертог золотой! Нет, нет - силы нет, Боже мой, я молю: Укрепи Ты меня, Вся надежда моя на Тебя.
По благословению ЕВСЕВИЯ, Архиепископа Псковского и Великолукского
