К числу подвигов отшельнических следует отнести столпничество, так как столпники, подобно затворникам и пустынножителям, совершали свои подвиги в уединении. На более или менее высоком каменном столпе устроялась хижина, большею частью открытая, или же только одни перила, и св. подвижники, стоя, проводили здесь дни и ночи на молитве. Трудный путь столпников приводит ко спасению так же, как и другие пути подвижнические, но он отличается от них тем, что требует большего напряжения телесных сил. Стояние на столпах имело свой глубокий смысл и значение: «столпничество» являлось противоположным культом языческому почитанию гор и холмов.
Все время стояния на столпе есть не прерывающееся ни на одну минуту самоумерщвление, изнурение плоти. В то время, как душа столпника была занята богомыслием, тело его, изнуренное постом, иногда веригами, не имеющее отдыха, было открыто действию холода, зноя, дождя, бури и т.п. На Востоке столпники проводили на столпах, не сходя с них, по нескольку десятилетий; подвигами своими они удивляли весь мир. Некоторые авторы, исследовавшие этот феномен, констатируют, что в VI веке численность столпников в Византийской империи была так велика, что государственное законодательство придало им статус особого сословия. Кто же принадлежал к этому сословию? Первоначально к столпникам причисляли всех отшельников, которые селились на высоких тесных каменных скалах, имевших естественное природное происхождение, и по форме напоминали столпы. Чтобы находиться в состоянии неусыпного бдения и постоянного бодрствования во время совершения подвига непрестанной молитвы, некоторые из аскетов, пренебрегая опасностью сорваться вниз, специально выбирали очень узкие утесы. Когда же пустыннику не удавалось найти подходящий утес, он сооружал себе на его подобие столп.
Столпничество показывало образец благочестивой жизни; ревнителям же высшего совершенства, предписываемого евангелием, раскрывало обширное поприще для подвигов самоумерщвления. «Столпничество», таким образом, представляло новый вид добровольного мученичества и возникло-то оно как раз тогда, когда прекратился подвиг мученичества. Оно есть как бы продолжение его. Что совершили св. мученики, то довершили св. столпники. Как из радости, с какою св. мученики шли на страдания, открывалась сила христианства, так из готовности, с какою св. столпники самоумерщвляли себя и отрекались от всех удовольствий плоти и мира, открывалась сила учения Христова. Для своего времени св. столпники были тем же, чем были мученики в первые времена христианства, т. е. живым свидетельством святости Христовой веры, образцом чистейшей нравственности, побуждением и подкреплением для колеблющихся орудием обращения для неверных.
«Владыце подобяся, на столп восшел еси, яко на крест: но Он рукописание всех растерза, ты же возстания страстей растерзал еси: Он яко овча, ты же. яко заколение; Он взыде на крест, ты же на столп», поется в стихирах св. Симеону I-му. Восходя на столпы и переходя постепенно с низших на высшие, св. столпники, как бы по лестнице восходили от совершенства к совершенству и, живя между небом и землей, «оныя устранялся к сему же приближался плотию и духом», сообразно с своим назначением стремиться к высшему, духовному, невидимому, – они заблаговременно, так сказать, переносили туда и ум свой и сердце.
Вся жизнь их служила постоянным оправданием апостольского изречения: «елико внешний человек наш тлеет, толико внутренний обновляется». В лице их дух является торжествующим над плотью; все, что от плоти и крови, служило в них духу, – оттого все аскетические подвиги св. столпники совершали как бы в ином естестве. В лице их очищенная и возвышенная над всем дольним духовная наша природа достигала такого совершенства, что еще здесь на земле, обнаруживала свое богоподобное величие и делалась способной к ближайшему общению с самим Богом. Служение св. столпников справедливо можно назвать предстоянием пред Богом, разумея это предстояние в самом точном смысле слова. Стоя между небом и землею они призывали Бога, славословили Его, от земли вознося ко Господу молитвы за всех, а с неба низводя на людей Божие благословение.
У нас на Руси столпничество — подвиг редкий и малоизвестный. Трудно, но возможно переносить тропические жары; между тем, суровая природа севера не дозволит провести под открытым небом и одной зимы, и подвижник, отважившийся на такое дело, был бы сознательным самоубийцей. Однако столпники были и у нас, только свое стояние на столпе они проходили не с такой неумолимой строгостью, как знаменитые столпники восточные: Симеон, Даниил и др.
Столпничество – явление исключительно восточное, на Западе оно совсем не прижилось. Там его не одобряли и относились к нему с подозрительностью. Во всяком случае, из западных столпников известен лишь один такой отшельник, подвизавшийся в Арденнских горах, – это Вульфилаих Трирский. Этот вид подвижничества довольно древний, он возник, как полагают историографы и хронисты, сразу же по прекращении эпохи гонений на христианство и мученичества как его своеобразное продолжение. Зная, каким физическим и душевным страданиям подвергали себя эти отчаянные боголюбцы, проводившие жизнь на столпах, совершая удивительные подвиги, их действительно можно поставить в один ряд с мучениками.
Столп воспринимался отшельником как прообраз креста, на котором он распинал свою плоть, поражая ее телесную греховную природу. В то же время столп служил для каждого аскета некой лестницей, возводящей его к совершенству и приближающей к Богу. Кроме этого, стояние на столпе было одним из способов обратить внимание общества, погрязшего в грехах и уклоняющегося от выполнения заповедей Божьих, на его нравственное падение и духовную деградацию. С этого места возвышения подвижник, подобно ветхозаветным пророкам, занимался таким вот необычным миссионерским служением, прежде всего, через образ своей жизни, а затем уже и через слово – увещеванием окружающих, призывая их к покаянию и вере. Результаты такой проповеднической деятельности бывали порой настолько эффективными, что вокруг столпников собирались целые общины и создавались монастыри. Считается, что этот вид аскезы возник в противовес языческому культу гор и холмов. Из жития святых столпников известно, что одни из них селились намеренно (как, например, Даниил Столпник) в пустом языческом храме, другие (как преподобный Алипий) – на месте, где стояли прежде идольские столпы. В этом тоже был свой особенный смысл – уничтожение идолопоклонства и замена его христианским богопочитанием. Некоторые из столпников с самого раннего возраста чувствовали тяготение к подвижнической жизни. Каждый из них, прежде чем взять на себя такой трудный подвиг, проходил сначала послушание и определенную аскетическую подготовку, как правило, либо в монастыре под руководством духовного наставника, либо в затворе, постоянно упражняясь в посте, безмолвии, молитве и созерцании, подвергая себя строгим лишениям и приучая противиться желаниям плоти. И лишь после этого, понуждаемый особым действием Промысла Божия и укрепленный благодатью, он становился на путь такого служения. Столпы, на которых подвижники проводили все свое время, были различными по виду и высоте (от 3 до 15 метров и выше). Некоторые из них представляли собой столпообразную узкую башенку с решеткой, напоминавшей балкон с навесом сверху. Но были такие мужественные столпники, которые отказывались от навеса, перенося тяготы холода и зноя, имея своим единственным покровом лишь небо над головой.
Добровольным страдальцем в течение 53 лет был преподобный Алипий столпник. Самое удивительное, что при таком суровом и тяжелом образе жизни почти все столпники были долгожителями. Этот факт свидетельствует о действии укрепляющей благодати Божьей в этих праведниках. Подвиги столпничества продолжались на Востоке до XII столетия, а на Руси – до второй половины XV века. Последний из прославившихся русских столпников, Савва Вишерский, почил в 1460 году.
Столпники проходили все степени духовной жизни для того, чтобы из них могли образоваться превосходные руководители душ. Сначала они находились под руководством домашних, затем, старцев. Некоторое время жили в неизвестности, в затворе для того, чтобы иметь возможность безопасно образовать и усовершать себя. Испытывали искушения, чтобы знать, как помочь другим бороться с ними. Подвизались, непрестанно молясь, борясь, умерщвляя плоть для того, чтобы показать, что великое дело служения спасению душ других требует приготовления деятельным, непрерывным упражнением в добродетелях и уединением, без которых легко сделаться жертвою неразумной и самонадеянной ревности.
Подготовка св. столпников к нравственному совершенству давалась им в домашнем воспитании. «Отрок Симеон (1-ый) воспитывашеся не в книжном наказании, но в простоте и незлобии: обаче Духа Божия премудрость и в простыя вселятися обыче, и невежи избирати весть, да посрамится века сего мудрование». Святого Алипия воспитывала в страсе Божием вдова-мать, проводившая жизнь «в лощении и молитвах и возлагающи себе с сыном на промысл Христа, Иже есть Отец сиротам и вдовицам; она роздана по смерти мужа все свое имение и служила при церкви в чине диакониссы. Родители святого Даниила желали его 5-летним оставить в монастыре, но по совету игумена взяли его обратно домой; когда же святой Даниил будучи 12 лет тайно ушел от родителей в монастырь, то они, узнав об этом, пришли к игумену и просили его постричь их сына в монахи в их присутствии. Святой Симеон Дивногорец, испрошенный у Бога молитвами матери и посвященный Богу, в отрочестве отличался незлобием, кротостью и молчанием. Домашнее воспитание имело громадное значение для будущих подвижников. Вот почему мать святого Симеона Дивногорца получила (в видении) такое повеление от Иоанна Предтечи: «подобает тебе Симеона в детстве со всяким опасством блюсти, яко сосуд свят быти имущего на службу Господу Богу865. Руководимые Промыслом Божиим, святые столпники свободно избирали себе путь шествия к нравственному совершенству. Когда святый Даниил 12 летний пришел сам в монастырь, то игумен долго не соглашался принять его, советуя ему возвратиться к родителям, но «егда не возможе от намерения его пременити и узре в нем велие к Богу тщание и усердную любовь», созвал монастырскую братию и советовался с нею – принять ли отрока Даниила в монастырь или нет? братия, подивившись великодушию и постоянству и Божие звание в нем познавающе, соизволиша прияту тому в сопребывание их быти»; и таким образом «отрок сам себе введе на службу Богу». Святой Симеон Дивногорец, водимый благодатью Божией, сам, будучи 6 лет, приходит в Пильский монастырь, где и поселяется на удивление братии и игумена Иоанна столпника. Святые столпники находились под особым действием благодати Божией, освятившей их на службу Богу от чрева матери: «от корене благого благий плод прозябе, от младенства святой Симеон 1-й благодатию паче неже млеком воспитан», поется в стихирах святому столпнику Симеону «от младых ногтей подвижник изряден израсл еси», прославляет в каноне святая церковь святого Дивногорца. При помощи этой благодати св. столпники и достигали совершенства в духовной жизни еще в младенчестве866. Ведь начало и источник благодатной и духовной жизни не заключается в самом человеке, – в его разуме или воле, и природа человеческая совершенно бессильна произвести сама из себя не только совершенство, но и зародыш духовной жизни, а потому самоспасение для человека решительно невозможно. Это очевидно само собою для здравого разума и ясно открывается из опыта, так как если начала и физической жизни нет в самом человеке и, вообще, из ничего ничто не может быть само собою, и что в произведении не может быть более, чем сколько есть в причине, равно как и в природе неизменный закон такой, что каков корень, таковы и плоды, то каким образом духовная жизнь может произойти в плотском человеке сама собою, новое возникнуть из ветхого, доброе из злого, святое из греховного, живое из мертвого? Все, ведь, примеры обращения грешников на путь добродетелей, при всем своем разнообразии, в том имеют сходство, что все они совершались не собственными человеческими силами, а постороннею, высшею силою, без которой867 никто никогда не мог сам собою исправить в себе самого малого недостатка и преодолеть самую легкую порочную склонность, а тем более совершенно переменить себя и сделаться новым и духовным человеком из ветхого и плотского.
В священном Писании эта истина утверждается со всею силою868. Так как в собственном существе человека нет семени, начала и источника новой жизни, а есть только в Иисусе Христе, то очевидно, что человек не только не может произвести его сам из себя, но даже и взять готовое, сохранить и произрастить не может сам собою, никаким усилием своей воли и деятельности, то он нуждается в посредствующей силе между собою и источником духовной жизни Иисусом Христом. Сила эта, или благодать и усвояет человеку жизнь Христову, зачиная, сохраняя и возращая её. Ей то Священное писание и приписывает главным образом все дело духовной жизни в человеке. Благодать Божия, вселившись в человека, проникает всю его природу, все силы его существа, все движения его духа и, многоразлично изменяясь и преобразуясь в нем, всюду показывает свое благотворное влияние, все оживотворяет, освящает, преобразует по свойству жизни Христовой и, таким образом, мало-по-малу вносит в человека новую жизнь.
Действием благодати только и можно объяснить непреодолимое влечение святых столпников с юных лет к Богу. От её действий в уме их были свет, истина и добрые помышления, – в воле – благочестивое желание и намерение служить Богу и в сердце – ощущение мира, радости и упования.
Под влиянием благодати Божией св. столпники конечною целью своей жизни полагали любовь к Богу, высочайшей Истине, Добру и Красоте и в Нем стремились найти совершенное удовлетворение потребностям своего сердца. Отсюда земные предметы уже по самой своей сущности, как предметы тленные и скоропреходящие, недостойны были того, чтобы иметь к ним пристрастие.
Но любовь к Богу есть, ведь, дар Божий, который подается ищущим Его и способным принять и сохранить его. Этой то божественной любовью и наполнено было сердце святых столпников, которые приобрели ее при помощи благодати Божией, а не могли воспринять ее одним своим детским размышлением, одними собственными усилиями. Заложенные в их души домашним воспитанием благие стремления при помощи благодати Божией, родились в порывы, и они, несмотря на свои детские годы, презирают уже мир и вменяют ни во что земные утехи, желая умереть для мира.
Святый Даниил «егда бе дванадесяти лет, изыде из дому отца своего, никомуже поведая о своем отшествии и о намерении: презре бо уже Христа ради родителей своих, и отечество, и сродники, и други, и иде в монастырь, иже бе двадесять стадий от возрастившия его веси».
Святый Симеон Дивногорец 6 лет приходит в Пильский монастырь и через год, постригшись в монахи, восходит на столп.
Эти факты красноречиво говорят о том, что при помощи Божией благодати, высшую цель стремлений этих юных подвижников составлял Бог. Идея о Боге, внедренная в сердце каждого человека Самим Богом, Сотворившим человека по образу и по подобию Своему, не осталась бесплодной в душе святых юных подвижников. Она стремилась выйти своим ростком вон.
Но это не все; при помощи благодати Божией, святые юные подвижники своим детским сердцем чувствовали, что они должны воздать Богу от себя все, что у них есть, а именно: ум, сердце и слово, посвятить эти вещи Богу и непрестанно познавать Его, любить Его и молиться Ему.
В этом смысле и можно понимать слова 12-летнего Даниила, сказанные им игумену того монастыря, куда он пришел на жительство: «аз того ради приидох семо, да живу Христу, умру же миру, аще же ми от красных тех иноческих трудов будет и умрети, то лучше есть, неже отъити тщу отсюду, и возложшу руку свою на рало, и зрящу вспять возвратитися».
Таким образом, спасительная благодать Божия действовала в святых юных подвижниках так, что рассеивала воображаемую силу мира и воспламеняла их ревностью о своем спасении, так что они оставляли все мирское и сразу порывали всякую связь с миром.
Больше других потрудился у нас на столпе в XII в. преп. Никита, Переяславский чудотворец (24 мая). Будучи сборщиком податей, он причинял много зла бедным людям и вел жизнь греховную, но однажды его глубоко тронули в церкви слова Писания: «Измыйтеся и чисти будите» (Ис. I, 16); в другой раз он с ужасом увидел в кушанье, которое варила его жена, кровь и члены человеческого тела. Тогда Никита ушел в монастырь и стал изнурять свое тело всякими трудами, а затем, с благословения игумена, построил себе столп и стал подвизаться на нем. На теле он носил вериги, а на голове каменную шапку. Никита, однако, сходил со своего столпа. Он прокопал проход под церковь и по нему ходил к богослужению. Святой столпник был убит своими родственниками, которые приняли его блестевшие от трения вериги за серебряные и решились отнять их у него.
На столпе подвизался также преп. Савва Вишерский (1 октября). Он построил себе столп недалеко от основанной им близ Новгорода обители, в которой он сам был игуменом, и проводил на нем всю неделю; в субботу он спускался, слушал воскресное богослужение и, разделив трапезу, снова уходил на столп.
Некоторое время подвизался на столпе (XII в.), св. Кирилл (28 апреля), который за эти труды и за благочестивую жизнь впоследствии был избран во епископа Туровского.
Св. Ефрем Сирин в 29 поучении к египетским монахам говорит, что он видел человека, который ради добродетели стоял на столпе. Продолжались подвиги столпничества, по свидетельству Никиты Хониата, до XII века, а в России до половины XV века.
/ТЕСНЫЕ ВРАТА. Виды подвижничества в Русской Земле. Составил Н. Сперанский Извлечено из Журнала «Русский Паломник», 1892-1893 г./
Проявление созерцательного аскетизма в «столпничестве». Самосозерцание св. столпников, или стремление к собранности духа и к самообличению своей греховности
В связи с уединением и молчанием св. столпников стоит другой вид аскетического столпнического упражнения – созерцание, к которому молчание служило лишь подготовительною ступенью. Под созерцанием в области религиозно-нравственной жизни вообще разумеется такая деятельность духа, вследствие которой намеренно долго останавливается мысль и размышление на предмете религиозного значения. Такими предметами могут быть: сам Бог, божественное откровение в священном писании, природе и истории или же сам человек в его настоящем и будущем (жизнь и смерть). Уже в языческом мире религиозное созерцание занимает видное место среди предметов, принадлежащих к сфере аскетической деятельности. Пифагорейцы упражнялись в созерцании, которое сопровождалось у них молчанием и самым строгим самоиспытанием. То же самое встречаем у стоиков, которые высоко ценили созерцание; неоплатоники созерцание Божества считали высшею обязанностью разумного человека. Св. столпники, уединяясь и пребывая в молчании, «душу свою направляли к небесным; по выражению церковной песни ум их витал в горнем. С мыслью о Боге у св. столпников неотлучна была и мысль о своем сердце, которое они тщательно охраняли от всяких даже помыслов. Св. Симеон Дивногорец «соблюдаше себе от помышлений находящих», и все другие св. столпники, естественно, заботились о том же. Но так как они, прервав всякие связи с людьми, предоставлены были самим себе и водительству собственного разума и легко могли подвергнуться опасности впасть в мечтательность, т. е. в такое состояние, в котором человек делается открытым для искушений, то они должны были следить за собою для того, чтобы не рассеиваться множественностью вещей мира сего, чтобы подвергнуть искусу собственное сердце и сделать его способным к размышлению о Боге, к молитвенному обращению к Богу. Отсюда естественно являлось у них самосозерцание, которое есть деятельность размышляющего ума, направляющего свои взоры на собственное свое я. В этой форме созерцание, как собранность духа, как стремление к само-испытанию и самонаблюдению и сопровождало аскетическую жизнь св. столпников. Жития их не говорят подробно и раздельно о том, как происходило самосозерцание у св. столпников, носило ли оно систематический характер и совершалось ли по известным правилам и в известное время, хотя можно из описания уставов столпнических отчасти догадываться о предметах созерцания и о времени созерцания: св. Симеон первый с утра до 9 часов вечера молился Богу; после 9 час. до солнечного захода занимался чтением божественных книг и писанием; по заходе солнца снова начинал молитву, которую продолжал всю ночь до зари. «Светающу же дню, повелеваше сну, аки рабу, да приступит к нему мало»; после немногого отдыха снова начинал свое молитвенное правило. Св. Симеон Дивногорец держался такого же почти порядка. Про других св. столпников известно, что они почти целые сутки посвящали созерцанию (св. Алипий, св. Даниил). Фактическим подтверждением этого может служить и самое столпостояние их. «Чувственное жилище имея столп твой, мысленный же и небесный град горний Сион», поется в стихирах св. Симеону I. «Тело твое на столпе оградив, умом шествовати невозбранно к желаемому попустил еси». «Телом возшед на столп, ум же возвысив на премирная»). Мы знаем, что подвижники восходили на столпы для свободного, ничем не стесняемого, богомыслия. Со столпов они не сходили, за исключением важных случаев и потому, принимая во внимание их личную цель, преследуемую ими в столпостоянии (стремление к богомыслию), смело можно утверждать, что созерцание и самопознание св. столпников было непрерывным и едва ли нарушалось приходящими к ним в виду того, что ум их и тогда мог возноситься горе и в самой беседе с людьми они могли упражняться в созерцании, а особенно в самосозерцании, изучая человеческую природу. Непрерывность аскетического созерцания с его видами налагает особый отпечаток на подвиг «столпничества» и отличает его от всех других видов подвижничества, в которых созерцание не было непрерывным и нарушалось теми обязанностями, какие соединялись с званием инока, игумена и пр. Итак, самосозерцание, как один из видов созерцания, было непрерывным делом целой жизни св. столпников. Удалившись от мира, от монашеского чина, заключившись на столпах, они с неослабной бдительностью наблюдали за каждым проявлением своей мысли, внимательно следили за самыми тайными своими чувствованиями и желаниями, и силою Божией благодати, призываемой молитвою и аскетическими самоотверженными подвигами, св. столпники прозорливо предотвращали даже малейшее поползновение своей природы к нарушению небесной правды; так, св. Симеон I-й победил тщеславие, которому чуть было не подпал обольщенный диаволом, явившимся ему на колеснице с приглашением вознестись на небеса, в виду якобы окончания нравственного усовершенствования своего. Постоянно изучая в себе человеческое существо, прислушиваясь к непреложным его требованиям и наблюдая, за что, для чего и отчего оно находится в вечной борьбе с самим собою, они лучше всех мудрецов понимали истинное достоинство и назначение человека и небесного не приносили в жертву земному, а земного не чтили, как небесное. Эта мысль ясно выражена в песнопениях церковных: «привременная вся презрев, Христу последовал еси, небесную славу присно провидя», поется в седальне по полиелее в службе св. Симеону, «всеблаженне Алипие, твою из млада возложил еси жизнь Христу Богу, от Негоже укрепляемь горшее подчинил еси лучшему»; св. Даниил «душу вперил еси к небесным»; св. Симеон Дивногорец «земных отступль, к небесным возвышаем, к Богу взимался присно». Словом, во всех песнопениях в честь св. столпников выражается та мысль, что они в виду всегда имели свое назначение и потому обращали особенное внимание на внутреннее свое содержание, на очищение души, как храма Божия, стремились к соблюдению законов духа, к светлости душевной, к ангелоподобной чистоте. Из тех же песнопений видно, что св. столпники обращали внимание не на то, как они были обставлены извне, а на то, чем обусловлено их самобытие и каким оно являлось в их сознании. Они в данном случае забывали не только все принадлежащее им мирское, но и собственную свою личность для того, чтобы между сознанием их и ими самими не посредствовали никакие эгоистические интересы, но смотрели на себя, как на предмет посторонний. Ум св. столпников принадлежал всецело Богу, а тело не составляло как бы их достояния потому, что они умерщвляли его великими аскетическими подвигами и старались покорить его духу. Объявляя борьбу плоти, распиная ее, св. столпники чрез это объявляли непримиримую вражду тому, что противно истинной жизни, чрез эту борьбу они и стремились искоренить в самом зародыше нравственные бедствия. А достигнуть этого и можно было не иначе, как под условием распятия плоти, умерщвления, уничтожения её, чтобы дух мог приобрести полный простор и свободу, т. е. стремление к тому, что дает жизнь всему случайному, изменчивому. Ведь, плоть врывается всюду и на все полагает свой характер мертвенности и тления, так как везде есть для неё пища, потому что во всем есть сторона не только внутренняя, но и внешняя, не только существенная, но и случайная, не только неизменная, но и подлежащая изменению. Это ясно видно из того, что св. столпники, упражнявшиеся только в богомыслии и молитве, подчинялись иногда плоти. Св. Симеон I-й едва не подпал греху тщеславия; св. Симеон Дивногорец попущением Божиим, «да не хвалится всяка плоть пред Богом», подвергся сильному плотскому искушению во сне и едва не осквернился во сне. Чтобы истребить в себе грех (плоть), св. столпники и умерщвляли тело. Так, св. Симеон Дивногорец «часто многие дни и нощи без сна провождаше. Единою же тридесят дней и тридесят нощей отнюд не воздремася, моля Бога, да весьма отъимет от него сон, и бысть ему от благодати Божия речено: подобает тебе мало нечто сном тело упокоевати». Св. Симеон I-й, по сказанию блаженного Феодорита, «овогда стояще неподвижим надолзе, овогда же частые творя поклоны, молитвы принося Богу». Один любопытный хотел сосчитать – сколько положит поклонов св. Симеон и мог насчитать только 1244 поклона, после чего устал, «не могий более смотрети на высоту столпную: обаче святой не изнеможе от поклонения. Св. Алипий «сверг покров малый со столпа, иже бе над главою, его, стояше имущи покров небо, зиму же и зной и вся воздушная пременения, дожди и грады, снег же и лед, и мраз доблественно терпящи». Пораженный язвами на ногах, за 14 лет до своей смерти, и лишенный возможности стоять, св. Алипий стал лежать на одном боку до конца жизни, и когда ученики его хотели перевернуть его на другой бок, то «он никакоже сему быти попускаше, но терпяше, благодаря Бога». Вот как охарактеризовал аскетизм св. Даниила Кир, епископ фригийский, в благодарность за исцеление своей бесноватой дочери и жены одного воина, написавший на столпе св. Даниила следующие стихи: «зде стоит муж, отвсюду ветры бием не бояся; пищу имый безсмертну, сластем мирским не общася; основания давый глубокая зданию, столпы двоезрачны; есть же корень Симеонов, славящь Сына Матери неискусобрачны». Св. Никита Переяславский нагой отдавал себя на съедение комарам и мошкам, которые покрывали его тело так, «яко ни плоти его познаватися, и мнозей крови текущи от него». От многаго стояния у св. Симеона I-го загноилась левая нога, на которой он стоял целый год в наказание за то, что хотел поддаться диавольскому искушению и сесть в колесницу, чтобы вознестись на небо; черви падали со столпа на землю, а Антоний, ученик св. Симеона, по повелению его, собирал черви и носил ему на столп; св. же Симеон «прилагаше черви к язве, говоря: ядите, яже вам да де Бог». Сильная боль в ноге «не возможе св. Симеона отторгнути от богомыслия». Св. Лука, новый столпник, «железы себе обложил по всей плоти». Цель такого самоумерщвления св. столпников выражена списателями житий св. Симеона I-го и св. Дивногорца. Они путем таких аскетических самолишений «низлагали помышления и пленяли всякий разум в послушание Христово», стремились к тому, чтобы не подпасть унынию, а привлечь бы свыше на себя благодать св. Духа. Итак, св. столпники изнуряли свою плоть, несли великие, высокие подвиги христианского само-отвержения для того, чтобы, победив плоть, вознести свой дух к Тому, Кто превыше всего и всю ее излить пред Ним; надо думать, что самоотверженные подвиги св. столпников проистекали из чистого понимания ими учения Христова и ясного сознания высокого назначения человека для жизни на небесах, а поэтому, св. церковь и чтит их. В самом деле, для того, чтобы совлечься ветхого человека надобно прилепиться ко Христу. По учению св. отцов, Сын Божий сделался для спасения людей человеком, а человеку ради Его надо сделаться богоподобным, для чего надобно умерщвлять плоть, потому что всякий телесный покой мерзок Богу, Который сказал, что узкий и тесный путь вводит в живот. Избирающий этот путь произвольно избирает себе и скорбь по силе своей, как говорит св. апостол Павел; «умерщвляю тело мое и порабощаю». Имеющий это доброе намерение примешивает и телесную скорбь: напр.: могу лечь спать на мягкой постели, пишет св. авва Иоанн, но предпочитаю небольшую скорбь и по собственному желанию ложусь на рогоже, ради немощи телесной стыдясь и этого потому, что другие упокоиваются на голой земле, а иные на изголовьях, набитых мякиною, а иные клали и терновник под голову, предпочитая скорбь. Истинно хотящий спастись говорит авва Иоанн, должен освободиться от влияния своих чувств и тогда уже пойти в совершенное безмолвие, как явил в Себе и Сам Иисус Христос, ибо Он, претерпев гонения от людей, взошел, наконец, на святой крест, что означает умерщвление плоти и страстей и святое совершенное успокоение. Совершенно умирающие миру терпением и многими скорбями сподобляются приятия святого Духа. Святые столпники, умерщвляя свое тело, освобождались, таким образом, от влияния своих чувств и совершенно отдавались созерцанию. Объяснить это можно вот как. Нравственная деятельность человека должна состоять в сообразности его чувствований, мыслей и действий с внушениями откровенной Иисусом Христом истины, с требованиями нравственного закона, с святостью воли и совершенств Божиих. Когда сердце человека предает себя всецело в волю Божию и в ней одной ищет своего утешения, тогда способности, его и все силы приходят в порядок и согласие. Плоть обновляется, ощущает в себе новые и до того неизвестные силы действовать для Бога и для своего блаженства. Озаренный высшим светом - разум видит тогда ясно те заблуждения, в которые влечет его растленное грехом естество, видит ту бездну гибели, к какой приближают его воюющие в удех человека страсти и то богатство небесных дарований, которое Бог предуготовил человеку ради заслуг Искупителя. По мере же того как свет спасительного познания озаряет ум человека и очищает его чувствования, он возносится к Богу умом своим и стремится познать волю Божию и исполнить ее. Познание воли Божией открывает разуму человека все богатство благости Божией и Его долготерпения, а исполнение воли Божией от подвигов веры и преданности простирает к подвигам упования и терпения, правды и мужества.
Аскетическое воздержание св. столпников, как следствие созерцательного их аскетизма и как противоборство плотской страсти
Таким образом, видно, что св. столпники стремились достигнуть бесстрастия и святости, но бесстрастия не того, которое проповедывали некоторые философы, и которое состоит в умерщвлении всех чувств, даже святых и благородных. Признательность к благодетелям, сочувствие и сострадание к людям бедным и несчастным, приветливость и любовь ко всем, добродетели, которыми отличались св. столпники, показывают, что они не умерщвляли и не хотели умерщвлять в себе чувств. Они, как и все св. подвижники, хотели только умерщвлять в себе ветхого человека, «да упразднится тело греховное, яко к тому не работати им греху»; стремились очистить свои чувства от всего чуждого человеческой природе, привлеченного в нее падением Адама, и поставить их в зависимости от духа, чтобы они не только не препятствовали, но еще содействовали его возвышению и деятельности. И этой высокой цели св. столпники достигли, сколько возможно достигнуть человеку в этой жизни. Необыкновенная сила их духа, устремленного всегда горе и преданного созерцанию Бога, казалось, одухотворяла самую их плоть и делала ее способною к перенесению невероятных подвигов, направленных к тому, чтобы достигнуть бесстрастия и одухотворения плоти. С этою целью св. столпники до невероятности презирали естественные и необходимые требования своей человеческой природы; они налагали на себя чрезвычайные посты. Св. Симеон I-й «чрез всю седмицу не ядый пребывание», а пищу принимал раз в неделю и то «зело мало и легку», отчего «сотворися легок и удобен к частому кланянию». Постничество св. Симеона I-го удивляло современников; так, один благочестивый аравийский священник, придя к св. Симеону и, пораженный его воздержанием, спросил его: «человек ли ты или естество бестелесное? Слышал я, что ты не ешь, не пьешь, не спишь, а без этого человек жить не может». Св. Симеон рассеял его мысли тем, что пригласив к себе на столп, показал язву на ноге, как доказательство того, что он имеет такую же человеческую плоть, как и все люди. Св. Лука, новый столпник, «до шести дней постяся, ничтоже ино в седмый день вкушая, точию приношаемую ему просфору и зелие сурово». Св. Симеон Дивногорец еще с детства показал свое чудное воздержание: в тот день, когда его мать ела мясо и пила вино, он «не хотяше ссати сосца, и пребывание алчен даже до заутра», также не вкушал от левого сосца, а если мать и хотела кормить его левым, то он с плачем отвращался от него. Когда ему было 2 года, он ел хлеб, мед и пил воду, а «мяса, ниже коего варения отнюдь хотяше прияти»; 6-ти летним послушником в Пильском монастыре св. Симеон еще был строже, «пощение его бе сицевое: овогда по триех днех, овогда же по седми, а иногда по десяти днех вкушаше сочива мочена водою, и воды мало пияше, о чесом блаженный столпник Иоанн игумен удивляшеся зело» и умолял св. Дивногорца подкреплять себя пищей. Смысл таких аскетических пощений указал сам св. столпник Дивногорец. Он говорил своему игумену, что пища рождает скверные помыслы, помрачает ум, увеличивает страсть и обращает духовного человека в плотского, приковывая его мысли к земным вожделениям». В самом деле, по учению св. отцов, пост является главным средством, способствующим человеку распинать плоть с её страстями, особенно же с самыми пагубными, каковы все виды плотских страстей. «Кто постится, тот угашает злые страсти», говорит св. Иоанн Златоуст. Пост отнимает у плоти, так сказать, её душу, т. е. все то, чем она живет и сильна. Отнимая у ней пищу и питие, он как бы распинает ее, не давая ей ни преобладать над духом, ни делать её любимых дел, каковы по указанию св. апостола Павла: прелюбодеяние, блуд, нечистота, студодеяние, идолослужение, чародеяние, вражды, рвения, зависть, ярость, разжения, распри, соблазны, ереси, убийства, пьянство, бесчинны кличи и под. Поэтому-то, один опытный в духовной жизни муж сказал своим ученикам: «наши отцы вкушали только хлеб с солью и говорили: не должно нам обременять себя и хлебом с солью. Потому они и сильны были в деле Божием». Он же говорил: «кто из животных сильнее льва? Но из-за чрева своего и он попадает в сети, и тогда все могущество его прекращается». «Если какой царь захочет взять неприятельский город, то прежде всего удерживает воду и съестные припасы, и неприятели, погибая от голода и жажды, покоряются ему. То же бывает и с плотскими страстями. Если человек будет жить в посте и голоде, то враги, ослабев, оставят его душу». Св. Симеон Дивногорец говорил, что пища помрачает ум. Значит, пост напротив, просветляет и укрепляет его. Это открывается из следующих слов св. подвижников: «если хочешь сделать крепким ум, говорит св. Василий Великий, обуздай плоть постом. Это и значит то самое, что сказал апостол: в какой мере внешний человек тлеет, в такой внутренний обновляется и еще: когда немощствую, тогда силен есть. «Кто пребывает в посте, говорит преп. Исаак Сирин, у того ум непоколебим и готов сретить и отразить все лютые страсти». Так, пост, служа действительным и необходимым средством к достижению высших христианских добродетелей, налагался св. столпниками, во-первых, для выражения их живой любви к Богу, какая цель проистекает из общего христианского нравственного начала, обязывающего всех с плачущими плакать, с радующимися радоваться и, во-вторых, – в целях освящения. Оттого-то «столпничество» (а также и «юродство») было сплошным подвигом постничества, при помощи которого св. подвижники свободно могли возносить ум на небо. Действительно, «как скоро кто начнет поститься, говорит преподобный Исаак Сирин, вожделевает уже с этого времени умом своим приити в вожделение собеседования с Богом. Ибо тело постящееся не терпит того, чтобы целую ночь проспать на постели своей. Когда на уста человеку налагается печать постов, тогда помысл его поучается в умилении, сердце его источает молитву, на лице у него грусть, и срамные помыслы далеки от него, не видно веселости в его очах, враг он похотений и суетных бесед. Никто никогда не видал, чтобы рассудительный постник стал рабом худого вожделения». Кроме того, своим непрерывным постничеством св. столпники, подобно ветхозаветным пророкам (напр. Иезекиилю) несли, так сказать, на себе кару Божию за неправды общества. В этом уверяет то обстоятельство, что св. столпники постились иногда по 40 дней, в подражание св. пророкам. Св. Симеон I-й столпник ежегодно ничего не ел в св. Четыредесятницу. Почему постился он сорок дней? Число 40 в священном писании всегда являлось числом, означающим кару, сетование, исповедание греха или наказание за его. Принимая во внимание вышесказанное соображение, должно думать, что св. столпники 40-дневным своим постом желали подвергнуть себя наказанию за грехи и выразить свое покаянно-сетованное настроение. Но как понимать столь продолжительный почти непрерывный пост св. столпников, по-видимому невозможный для человека при обыкновенных условиях? Опыт нашей ежедневной жизни показывает, что область высшая влияет на низшую. Изнуренный, измученный полк, который через силу тащится, услышав звуки хорошо знакомой ему песни, ободряется, забывает всю свою усталость; не есть ли это доказательство того, что дух царит не только в собственной области, но предназначен господствовать и господствует уже не в малой мере над тою областью жизни человеческой, которая ниже его? Материя вместо того, чтобы упорно сопротивляться духу, часто является чудно ему служащею. Чувственность искажает и лишает достоинства наружность человека; чистота и любовь облагораживают ее, проливая лучи своего света и на наружный вид. И что такое самое воскресение тела, т. е. конечное прославление естества или большинство тех чудес, которые были творимы Господом во время Его земной жизни, как не действия духа на вещество? В жизни людей можно достаточно находить случаев, свидетельствующих о том преобладании духа, какое он может являть над требованиями естественной жизни. Все сильные страсти, как-то: необычайная радость, удручающая скорбь, восторженная набожность, все они, как мы всегда видим, заставляют временно забывать о нуждах животной жизни, отложить и прервать её требования на время, хотя и не очень продолжительное. Так, св. апостол Павел после своего обращения три дня не ел и не пил. Св. столпники всю свою жизнь заботились о своем внутреннем очищении и обращении и потому, естественно, что они забывали об удовлетворении необходимых естественных потребностей. Кроме того, они находились всегда в борьбе с диаволом и в созерцании, приковывавших их ум к себе и к тому высшему существу, которое наполняло всецело их сердце. Значит, пост являлся в жизни св. столпников одним из способов, которыми они распинали и умерщвляли в себе ветхого и плотского человека и созидали нового и духовного. Подражая примеру Подвигоположника Иисуса Христа, Который, готовясь выйти на подвиг искупления людей, вооружил и укрепил себя сорокадневным постом, и св. столпники не иначе приступали работать Господу, как укрепив себя постом. Не иначе они совершали крестный свой путь, как в сопутствии поста; не иначе боролись они с искушениями, становились на молитву и прочие совершали подвижнические дела, как с постом. Самые успехи свои в духовной жизни они измеряли успехами в постничестве, глубоко понимая смысл слов св. апостола Павла: «аще внешний наш человек тлеет, обаче внутренний обновляется». Вкушая невкусную пищу и после продолжительных промежутков, они наблюдали еще при этом самую строгую умеренность. Свойство пищи уже было таково, что не могло возбуждать большого аппетита, однако, мерою воздержания у них был не аппетит, и они никогда не вкушали до удовлетворения; «есть не до сыта, оставлять пищу тогда, как есть еще некоторый позыв на нее», – вот какое было правило у св. столпников. Вообще, долговременный опыт очень хорошо научал св. столпников тому – сколько требовала плоть для поддержания своих сил, чтобы не расслабеть от голода, не сделать ее неспособною к подвигам и совсем не разрушить ее. Они, надо полагать, смотрели на пищу, как на лекарство, что ясно видно из слов столпника Иоанна, сказанных св. Дивногорцу: «подобает тебе о телеси твоем имети некое попечение и подаяти пищу в меру, да возможет до конца понести труды постнического жития». Привыкая к строгому посту, св. столпники приводили свое тело в такое состояние, что пост не только не был им в тягость, но напротив, малейшее невоздержание было для них вредно. При таком чрезвычайном посте, который, казалось, должен был изнурить и преждевременно уморить их, св. столпники сохраняли свое тело в полном здоровье, крепости и силе. С утончением и очищением плоти, она у них из мрачной темницы превращалась в светлую храмину, и душа их все свободно созерцала и познавала, и пост св. столпников, таким образом, являлся следствием их созерцания, этого святого и благоговейного расположения души. Но, ведь, какая по-видимому связь между благочестивыми помыслами души и употреблением тучной или скудной пищи, – а связь между тем, есть и очень тесная. Дело в том, что тот, у кого все внимание и сердце занято благочестивым делом по необходимости забывает об излишней пище; для него одно требование природы служит побуждением и мерою питания. И по самому закону естества развитие духовных сил, частое упражнение в делах благочестия постепенно умеряют силу прихотей, укрощают, утончают плоть до того, что она начинает ограничиваться самым малым количеством брашна без всякого ущерба для своей долговечности. Таков и был пост св. столпников. Долговременная подвижническая жизнь так возвышала их дух над плотью, что они, за духовной радостью, не внимали скорби побежденной плоти. Значит, пост был важен для св. столпников в порядке исправления жизни, как средство или путь к совершенству. Кто, хотя сколько-нибудь, был внимателен к своему внутреннему состоянию, тот не мог не заметить, сколько наш дух в настоящем состоянии находит препятствий в плоти. Часто мы хотим размышлять о небесном, а плоть, сокрытыми от нас путями, вносит в душу гнусные образы своих страстей; хотим решиться на какое-нибудь доброе дело, а плоть ослабляет эту решимость, и мы откладываем добро до другого времени, а потом и совсем забываем. Не начинающие только, но и совершившиеся в делах самоотвержения испытывают тягостное её иго. Сам св. апостол Павел жалуется на её враждебную силу. Потому, чтобы удержать греховное влияние плоти, надобно укротить её силу – распять плоть. А пост и есть это распятие плоти со стороны самой плоти. С упрощением страстей и бурных взыграний плоти, пост, как по лествице, ведет к богомыслию, потому что дух и силы человека освобождаются постом от преобладания плоти. В самом деле, две стороны нашей природы: духовная и телесная поставлены в такое отношение, что одна сторона большею частью усиливается на счет другой. И вот, когда неправильные, беспорядочные требования низшей природы удержаны в человеке строгостью воздержания, когда отвлечено внимание от суетных предметов, тогда душа уже менее находит препятствий для высшей, себе сродной, деятельности, легче сосредоточивается, легче обращается к самой себе. Когда плоть укрощена постом и не в силе занимать ум образами своих страстей, в душе удобнее открывается другой взор, другие предметы созерцания – ближайшие к духу, небесные, душеспасительные. Как скоро пост оградил сердце от предметов, к которым влечет чувственность, в душе скоро возгорает пламень чистейшей любви, а с нею и умной молитвы. Оттого и видно, что богомыслие, боговедение и все созерцательные аскетические подвиги всегда сопровождаются постом. Совлекаясь грубой плоти, св. столпники оставались с тонким и легким телом, и духовная жизнь раскрывалась в них во всей своей полноте, приходила в меру совершенства и обнаруживала себя чудесными явлениями. Их дух так был свободен от уз плоти, что подлинно, по словам св. Григория Нисского, совершал свои действия как бы в бестелесном виде. Когда св. столпники становились на молитву или предавались созерцанию, то их душа так отрешалась от земли, возносилась к небу, ум так занят был богомыслием, что, казалось, они были вне тела. Внешние чувства все закрывались; их не смущало ни зрение, ни слух, ни что другое. Такое состояние отмечено в житиях св. столпников восторгом. В познании своей души, её внутреннего состояния, недостатков и совершенств, страстей и наклонностей св. столпники были необыкновенно проницательными. Всегда трезвенное их око усматривало малейшее движение души, и самый неприметный зародыш страсти не скрывался от их наблюдения. Чувства их были так тонки, что проникали в душу и узнавали внутреннее состояние каждого, т. е. им свойственно было то, что известно под именем прозорливости. Ослабив и почти расторгнув узы, привязывающие их к земле, пост поставлял св. столпников в состояние, весьма близкое к ожидаемому нами бессмертию, как говорит св. Григорий Нисский. Они еще здесь, на земле, начинали жить в мире будущем и духовном и отрешались от форм пространства и времени. Отсюда св. столпники знали будущее, как настоящее, видели отдаленное, как близкое. Смертный час у св. столпников был всегда пред глазами, будущая жизнь с своим раем и адом так им казалась близкою, что они, как-бы на рубеже уже стояли и созерцали, что там делается и знали, когда совсем перейдут в небесное жилище. Отсюда у них являлось беспрестанное слезоистечение, что называется на святоотеческом языке даром умиления. Утонченная и очищенная постом плоть св. столпников нередко показывала в себе чудесные явления, свойственные уже телу будущему и прославленному. От них исходило сияние. Наконец, тела св. столпников, преображенные постом, остаются нетленны, потому что они, с помощью благодати, еще заживо умерщвляли в себе причину тления. Таким образом, св. столпники так направляли силы души и тела, чтобы не отдать их в плен плотоугодию, а сколько возможно старались преобладать над плотью, обессиливать ее и доводить до безвредности. «Питание, по мнению епископа Феофана, в нравственном отношении есть седалище страсти к греховному услаждению плоти или поприще его развития. Незаметно можно развить сластолюбие и неумеренность в пище – два вида чревоугодия, эти губительные для тела и души склонности, прививающиеся к питанию». Так как, по мнению преосв. Феофана, в отношении к телу жаление его является главным злом; потому что оно отнимает всякую власть у души над телом и делает первую рабою последнего, то вполне естественно строгое отношение к телу – этому седалищу самых свирепых страстей, – каковы: похоть и гнев, в виду того, что нетелолюбие заграждает вход в душу непотребному зелью чувственных наслаждений, своеволия, саможаления, образуя противоположные им расположения и вообще приучая владеть телом, как органом и не подчиняться ему. Св. Варсануфий Великий говорит: «презри тело, которое будут есть черви; оно нисколько не поможет, когда предастся тлению». Св. Иоанн Великий пишет, что о теле надобно заботиться только как об орудии души. Умерщвление плоти полезно для души, по его словам, так как она через это не впадает в болезнь. Прилагая сказанное к поведению св. столпников, мы находим, что они совершенно избегали всяческого «саможаления» и, сокрушая тело различными аскетическими подвигами на столпах, они тем самым делали все наперекор живущему в плоти греху, стремясь самих себя поставить в должные границы и направить свои действия, чувства и мысли согласно с требованиями духа, а не плоти, борясь с нею до окончательного уничтожения греха. Силу для такой борьбы св. столпники приобретали путем аскетических подвигов. Ведь, духовная сила, подобно физической, возрастает от упражнения, как об этом говорят все подвижники, и притом, упражнения непрерывного, для чего она нуждается в пище. «Душа, говорит преосв. Феофан, является в мир голою силою, возрастает, богатеет во внутреннем содержании, а разнообразится в деятельности уже после. Первую пищу для своего образования она получает извне, – от чувств, чрез воображение. Значит, духовная пища состоит из мыслей и чувств. Силу же души развивают содержание и обсуждение нравственного закона: «чувства доставляют материал воображению, а воображенный предмет хранится в памяти и составляет содержание души». Вследствие постоянного созерцания св. столпники, конечно, забывали о пище, мало заботясь о теле, а все свое внимание устремив на развитие души. Вследствие такого сильного созерцательного напряжения иные из св. столпников достигали, при помощи Божией, того, что вовсе не принимали пищи. Св. Симеон Дивногорец, после бывших ему небесных откровений и видений, отказался навсегда от земной пищи, и питался небесной пищей, приносимою ему ангелом. Такое состояние св. Дивногорца можно объяснить только действием св. Духа, а со стороны св. подвижника следствием его непрестанного созерцания и самоуглубления: ..никто не освобождается от чревоугодия, кроме пришедшего в меру того, который сказал: «забых снеси хлеб мой. От гласа воздыхания моего прильпе кость моя плоти моей». Такой скоро достигает уменьшения пищи и питья, ибо слезы служат ему хлебом, и наконец, доходит до того, что питается Духом Святым». Ничто так не мучило св. столпников, как плотская страсть и ни над чем не пролито ими столько пота и слёз, как над истреблением этой страсти. Они своим опытом дознали, что без строгого поста до этого дойти невозможно, а посредством усиленного воздержания легко достигнуть бесстрастия. В виду этого св. столпники принимали на себя подвиг девственности в видах аскетического совершенства в отношении к бесстрастию. Они стремились к девству, а те, которые состояли в браке, оставляли жен (как напр., св. Никита Переяславский столпник). Конечно, св. столпники принимали на себя девство не потому, чтобы гнушались браком. Они во всей своей жизни сообразовались Христу, точно исполняя все Его предписания. Далее, все почти св. столпники были посвящены Богу еще до рождения и принадлежали, значит, Ему от ложесн матери своей. Когда же вступали они на путь подвигов, тогда все их мысли были заняты одним Господом; ум св. столпников «неразвлекаемо» пребывал в любви Божией и в памятовании о Боге; стараясь отрезвиться от живущего в себе греха, св. столпники не интересовались уж земным и прилепившись всею любовью ко Христу, естественно удалялись от всего того, что так или иначе могло мешать им в проявлении своей любви к Христу. В виду этого св. столпники аскетическое воздержание для достижения совершенной девственности доводили до крайней степени. Они совсем не принимали женщин, и они не могли переступать порога ограды столпа. Так, царица измаильтянская, при всем своем желании лично поблагодарить св. Симеона столпника (I) и получить его благословение, не могла осуществить свое благое намерение. Император Зенон, прибывший к св. Даниилу столпнику, принужден был один идти на столп, а императрицу оставить вне ограды. Избегание женщин простиралось до того, что св. столпники подавляли в себе даже родственные чувства и не хотели видеться ни с сестрами, ни с матерью. Св. Симеон I-й ни под каким условием не хотел видеться со своею матерью. Чем объясняется такое отношение к женщинам вообще и в частности к родным? надо полагать, что св. столпники допускали такое отношение к женщинам вообще в видах усмирения жара внутренних своих страстей; они старались отсекать мерзкую похоть и плотскую страсть даже в самомалейших её проявлениях, а потому, чтобы не соблазниться мысленно при виде женщины, а тем более глядя ей в лицо, они решительно избегали встреч с ними. Преп. Исаак Сирин говорит; «в борьбе с блудом почитай для себя крепким и непреодолимым оружием удаляться от лицезрения женщин, так как противник не может произвести в нас того, что в состоянии сделать природа своею силою, ибо не думай, что природа забывает о том, что всеяно в нее Богом для чадородия и для испытания пребывающих в сем подвиге. Но удаление от предметов вожделения умерщвляет в членах похоть, производит забвение о ней и истребляет ее». Родственные чувства подавлялись св. столпниками не из ненависти их к женщинам, а из желания в точности осуществить евангелие, а может быть и по другим, каким-либо причинам, известным св. столпникам, но не нам. Быть может мать, посетившая св. Симеона I-го, могла соблазнительно подействовать на него своими рассказами о мире, быть может она пробудила бы загасшие чувства и пр. и пр. Напротив, св. Дивногорец заботится о своей матери и строит ей на некотором расстоянии от своего столпа келлию. Св. Алипий постригает свою мать в монахини, и она, «облечена бывши, нача подвизатися, труды к трудам прилагающи». Таким образом, в отношении к женщинам св. столпники руководились чисто личными своими соображениями. Одно только можно сказать общее о их отношениях к женщинам, – общение с ними прямо бы противодействовали их созерцательному направлению.
Наконец, все аскетические само-лишения св. столпников были следствием их созерцания и поста. Так, изнемогая под тяжестью постоянно носимых некоторыми св. столпниками вериг, они надеялись на то. что с изнеможением плоти утихнут и уничтожатся плотские страсти. Когда с св. Симеона I-го сняли вериги, то он попросил игумена: «пустите меня яко пса смердящего, достоин бо есмь грехов ради моих». Игумен сказал ему: «осьмнадесят лет едва имаши, и котории суть греси твои?» Св. Симеон отвечал: «отче, пророк глаголет: в беззакониях зачат есмь, и во гресех роди мя мати моя». – Следствием созерцания и поста было и продолжительно-непрерывное молитвенное стояние св. столпников, как выраженияпокаяния о своих грехах, и всегдашнее умиление, как плод размышлений о греховности своей.
Виды подвижничества в Русской Земле (Оглавление)
Мученичество
