Началась полоса черной реакции. Вооруженное восстание в Александрове и Струнине в декабре 1905 года оказалось самым крупным событием во всей Владимирской губернии. Оно началось как политическая забастовка и переросло затем в восстание с оружием в руках и захватом власти восставшими. Слабость восстания заключалась в нерешительности ее руководителей, в неумении использовать благоприятные возможности. А их оказалось немало: растерянность местных властей, малочисленность саперного батальона (всего 240 солдат), поддержка рабочих соседних городов и уездов, недовольство крестьян и другие. Недостатки восстания показали отсутствие политически боевой партийной организации. Однако в идее создания «Александровской республики» ярко проявилась вера рабочих в возможность революционного переустройства. Разгром «Александровской республики», расправа над ее активными участниками заметно ослабили революционный дух рабочих Струнина. И все же неспокойно было на фабрике и в поселке. Волновались крестьяне окрестных деревень. В Струнино из Москвы, Иваново-Вознесенска наезжали незнакомые люди. Скрытно они встречались с только им одним известными фабричными рабочими. По рукам стали ходить газеты «Вперед», «Волна», «Эхо», «Свободное слово». В то время это были большевистские легальные газеты. Изредка появлялся и нелегальный «Пролетарий». С их страниц звучал призыв к новой борьбе. Разбуженная революционная энергия искала выхода. После изнурительной, валившей с ног работы на фабрике люди возвращались в свои казармы и каморки. Живя и питаясь самым невозможным образом, они находили еще в себе силы для встреч с товарищами, бесед о том, что наболело, не особенно страшась, что могут быть схвачены, избиты, посажены за решетку. В дождь, в снег, в лесу, в сараях проводили свои сходки. Использовали и кое-какие легальные возможности — встречались на гуляньях в праздники, в школе и даже в церкви. Не дремала и реакция. В рабочую среду засылались провокаторы, шпики, проводились обыски, компрометировались рабочие вожаки. В своих воспоминаниях С.И. Максимов (Гонков) пишет, что рабочие барановской фабрики в Струнине, жившие в близлежащих деревнях Бухары, Дарьино, Топориха, Карийское и других, расположенных в лесах, помогали проводить рабочие встречи в этих местах. На тайных рабочих собраниях нередко выступали приезжие социал-демократы «Иванов» и «Елена». В 1908 году в начале июля в деревню Шиклово на несколько дней приезжал Ф.М. Калинин. Он встречался с И. Малясовым, работавшим на струнинской фабрике. Через него Ф.И. Калинин передал для распространения около ста листовок. Однажды ночью И. Малясов разбросал листовки на фабрике и около казарм, а две хлебом прикрепил на двери прядильного корпуса. Через четыре дня он отправился в Карабаново, где распространил более шестидесяти листовок. Некоторое время через посыльных Ф.И. Калинина из Москвы И. Малясов получал листовки. Однако предпринять что-либо организованно было почти невозможно. На фабрике для наблюдения появились полицейские. «Хожалые» в казармах прислушивались ко всякому разговору, не разрешая собираться вместе более двух-трех человек. За многими, кто вызывал подозрение, устанавливалось нелегальное наблюдение. После десяти часов вечера коридоры в казармах пустели, приходившие надзиратели везде приказывали гасить свет. Вместо полицейского надзирателя Ильинского в поселке появился новый — Розанов. На фабрику отбирали самым тщательным образом. А поступить работать для тех, кто принимал хоть малейшее участие в событиях 1905 года, стало невозможно.
Е.А. Пашков – член Исполнительного бюро Совета рабочих депутатов
В начале 1907 года в Струнино из тюремного заключения вернулись Е.А. Пашков, И. Ларин, Н. Ропов и другие. На работу их не брали, чуть ли не каждую неделю у них проводили обыски. Молодежный кружок распался. Но вскоре студенты Чечелев, Михалев, Гвоздков, Чернохвостов решили использовать пустовавший театр для просветительной работы. Они добыли кинопроекционный фонарь и стали свои лекции проводить, сопровождая их показом «туманных» картин о природе, о происхождении человека и другие. За короткий срок работа этого просветительного кружка приобрела широкую популярность. Полиция насторожилась. Поп А. Рождественский решил повернуть работу кружка по-своему: он стал ходить на лекции и выступать в театре с проповедями «о непротивлении властям», ибо «власть от бога». Из соседнего города Сергиева Посада в Струнино стали наезжать духовные проповедники. Чтобы заманить слушателей в театр, поп велел развешивать объявления о научной лекции, а потом выпускал на сцену загорского монаха или семинариста. Рабочие, видя обман, поднимались и уходили домой. Тогда поп начал приглашать в театр полицейских, которые становились в дверях и не давали никому выходить. Поп стал угрожать студентам, что в учебные заведения, где они учатся, сообщит об их неблагонадежности и их могут исключить. С началом учебного года и отъездом студентов кружок распался. Учительница П. В. Пашкова организовала небольшую группу грамотных молодых женщин, в которой активное участие приняли Капралова, Горячева, Гончукова и другие. Они стали ходить по рабочим казармам и каморкам, проводить беседы о санитарии и гигиене, призывали людей к культурной жизни, новому образу семейных отношений, хорошему воспитанию детей, а вместе с тем говорили о тяжелой женской доле, призывали к борьбе за свои права. В 1908 году около ста женщин пришли к дому Фаворского и потребовали открыть для многодетных работниц детские ясли, расширить родильное отделение при больнице (было всего четыре койки) и открыть кассу взаимопомощи женщин. Фаворский выслушал как будто внимательно, пообещал обсудить их просьбу. Но через неделю Пашкову и Капралову ночью арестовала полиция, их увезли в Александров, а вскоре сослали в Вологодскую губернию. А чтобы положить конец собраниям рабочих в театре, туда поселили сезонников. С января 1910 года в харчевой лавке повысились цены на продукты, а правление фабрики дало указание расчетным конторам урезать зарплату на 7 процентов. Мастера беспощадно штрафовали за малейшую оплошность. 1 марта 1910 года рабочие мехзавода и уборочного корпуса (так называлось отделочное производство) объявили двухчасовую забастовку и вызвали на переговоры Фаворского. Но он с рабочими не захотел даже разговаривать, прислал двух полицейских, которые арестовали Павлова и Жукова. Из Тейкова в Струнино стал часто приезжать К.И. Фролов — один из видных ивановских большевиков. Через него струнинцы узнали о создании профсоюза текстильщиков и рабочих потребительских обществ. Рабочие И.Е. Ануфриев, А.А. Силин, С.И. Чумаков и другие попытались организовать профсоюз. Но люди, напуганные репрессиями, начинание не поддержали. Зато потребительское общество быстро разрослось в крупную организацию. В среде текстильщиков-струнинцев большое влияние за короткий срок завоевали ивановцы — рабочие, уволенные с ивановских фабрик и поступившие на струнинскую. Много ивановцев пришло в красильную фабрику. И ее стали в разговорах называть «ивановской». Среди ивановцев выделялись Афонин, Кузнецов, Барышников, Лебедев, Прохоров и другие. У них за плечами — немалый опыт революционной работы, они — настоящие пролетарии. С мастерами они разговаривали смело, с достоинством, а порой и с дерзостью. Афонин подсказал рабочим необходимость взять в свои руки правление больничной кассой, которое возглавлял аптекарь Попов. В третьей казарме по инициативе Афонина состоялось собрание. На нем рабочие в правление больничной кассы выбрали Елкина, Фокина и Павлова. Нашлись и подписчики на журналы «Общее дело», «Объединение», на страницах которых развивалась идея «Единение—сила». Она была понятна рабочим, и они рады любой возможности объединиться в борьбе за свои права. Весной 1910 года на фабрику из-за границы доставлены новые машины для прядильной и красильной фабрик. Над корпусом прядильной воздвигнута водонапорная башня — росло производство, рос и расход воды. К домам фабричной администрации проложили водопровод. Для удовлетворения нужд строительства построили кирпичный завод. Производство расширялось, росли барыши, а жизнь рабочих становилась все более тяжелой. В Струнине ходили слухи о рабочих стачках в некоторых городах губернии. В 1910 году стачки вспыхнули на фабрике Ганшина в Юрьев-Польском, на тейковской фабрике, которая длилась почти два месяца. Бастовали и александровские рабочие фабрики Беляева, потребовавшие отмены непомерных штрафов и увольнения мастера Смирнова, отличавшегося грубостью и хамством. И хотя струнинцы открыто в это время не выступали, глухое брожение среди них было готово вырваться наружу. В апреле 1912 года до струнинцев дошла страшная весть о кровавой драме на Ленских золотых приисках. Дошли слухи и о том, что во многих городах России вспыхнули массовые стачки протеста против кровавого злодеяния. Открытого выступления струнинцев в то время не последовало, но негодование, как по поводу ленского расстрела, так и против угнетения и притеснений стало на пределе терпения. В помощь семьям расстрелянных ленских рабочих по инициативе Афонина и Кузнецова провели денежный сбор. Сборщики Зубреев, Ветров, Перов, чтобы отвлечь внимание администрации и полицейских ищеек, вели сбор денег под видом складчины на гулянку в пасху. Правление товарищества, чувствуя накал обстановки, придумывало способы отвлечения рабочих от обсуждения политических событий и своих назревших нужд. Мастера основных фабрик Яхненко, Кованько, Марков и другие по заданию правления начали в цехах заводить читальни, для которых на деньги, отпущенные правлением, выписывали монархистские и меньшевистские газеты и журналы «Биржевые ведомости», «Русское слово», «Раннее утро», «Копейка». В то же время через рабочего Афонина, имевшего связь с депутатом IV Государственной думы Ф. Н. Самойловым, хорошо знакомым по совместной работе на фабрике Грязнова в Иваново-Вознесенске, в Струнино попадала нелегальная большевистская литература. Вскоре появилась и газета «Правда». Читать и тем более открыто обсуждать прочитанное в ней — дело рискованное и опасное. Рабочие нередко уходили из поселка в лес, подальше от глаз полицейских надзирателей. Близ деревни Курганиха у Катынского леса стояла пивная Автонеева. Туда и зачастили рабочие из группы Афонина. Приходили в пивную, набирали пива и, будто не желая задыхаться от жары в душной, кишевшей мухами пивной, отправлялись в лесные заросли. Однажды двое полицейских выследили, куда пошли рабочие, и, изрядно выпив, с оружием подкрались к месту, где читали газету. Один из полицейских выстрелил из нагана и убил рабочего Слезкина. Мать Слезкина долго ходила по судам, ища управу на убийцу-полицейского, но так ничего и не смогла добиться. Афонин, Кузнецов, Малясов и другие вожаки видели, что в поселке становится все труднее вести подпольную социал-демократическую работу. Так как многие текстильщики жили в окрестных деревнях, пропагандистскую работу перенесли на село. В доме И. П. Малясова, в деревне Печкура, в тайниках пряталась нелегальная литература. Об этом каким-то образом стало известно полиции. В дом к Малясову нагрянули с обыском. Нашли много большевистских листовок, несколько номеров газеты «Социал-демократ», «Правда» и «Рабочая правда», брошюры. Малясова арестовали и выслали из пределов Александровского уезда. В 1913 году под руководством Афонина среди струнинских рабочих прошел сбор средств на большевистскую печать. Несмотря на неоднократные запрещения газеты «Правда», она выходила под новыми названиями, распространялась незримыми путями, прокладывая через многие трудности дорогу к сердцам рабочих. Отправляя собранные в помощь «Правде» средства, струнинские рабочие писали: «Приветствуем нашу рабочую газету «Правда» — защитницу всех рабочих. Мы желаем, чтобы рабочая печать распространялась в самых широких размерах». Струнинская социал-демократическая группа Афонина подготовила и успешно провела празднование 1 Мая. Накануне решили организовать рабочую маевку за городом, в Шихмановском лесу. А в ночь под 1 Мая на стенах фабричных зданий появились рукописные воззвания: «Кончай работу, выходи на улицу, выступай против угнетателей, требуй 8-часового рабочего дня, отмены штрафов, увольнения неугодных мастеров!» Эти воззвания поручили расклеить молодым рабочим-газовщикам П. Краснову, И.И. Воронину, А. Салтыкову. Они приходили в цехи за час до начала «заработки» и сумели выполнить опасное поручение незаметно от ночных смотрителей. А утром 1 Мая, когда рабочие пришли на фабрику и увидели воззвания, все собрались на площадь у прядильного корпуса. Афонин и Кузнецов предложили собраться в Шихмановском лесу, где и провести митинг. Через два часа на просторной лесной поляне вокруг огромной кучи елового лапника, служившей возвышением, собралось более пятисот человек. Открылся митинг. Выступил перед рабочими приехавший из Иваново-Вознесенска К. И. Фролов. Речь его была смелой, страстной, призывной. Однако вскоре маевка была прервана появлением большой группы полицейских и фабричных надзирателей. Рабочие бросились врассыпную, скрываясь в лесной чаще. Многие вернулись домой поздним вечером. Полицейский надзиратель Розанов распорядился всех возвращающихся в поселок задерживать, выяснять, откуда они идут, подозреваемых в участии в маевке записывать, а списки передать в контору для полного расчета с фабрики. Хозяева и полицейские власти таким образом расправлялись со всеми, кто был неугоден. Поп Рождественский с церковного амвона всячески хулил и проклинал «бунтовщиков» и щедро провозглашал «многие лета царствующему дому Романовых». Группа Афонина многое сделала для расширения больничной кассы, добилась некоторых уступок со стороны фабричного правления. Хотя выступления рабочих в 1914 году и были непродолжительными, но очень дружными и смелыми, хорошо организованными. 19 июля 1914 года разразилась первая мировая война. О ее начале струнинцы узнали из расклеенного на стенах казарм царского указа о мобилизации. Жизнь в поселке за короткое время неузнаваемо изменилась. И без того скудный достаток рабочей семьи убавился. Горькая разлука с мужьями, сыновьями, страх за их судьбу на войне, страх перед завтрашним днем, вползли в каждую казарму. За первую мобилизацию с фабрики взяли более восьмисот человек, по второй осенней мобилизации на фронт выбыло более тысячи. Стон и слезы, похоронки и горе. Заработки мизерные, а цены на товары непомерно выросли. Все трудней становилось с продуктами питания. Каждый день по железной дороге мимо Струнина шли эшелоны: на запад, к Москве,— полные солдат, «пушечного мяса», а на восток, в сторону Ярославля, — с ранеными и калеками. На фабричном механическом заводе стали изготовлять гильзы для артиллерийских снарядов. Члены администрации, местная знать и поп Рождественский развернули «квасной патриотизм», часто устраивали крестные ходы с хоругвями и царскими портретами, в театре шли кинокартины «Кузьма Крючков», «Явление божьей матери солдатам». Однако рабочим, забитым нуждой и горем, было не до этого. Зрела и росла ненависть к воине и к тем, кто ее затеял. Хотя война и забрала с фабрики наиболее видных рабочих вожаков и социал-демократическая работа заметно ослабла, тем не менее, появились новые пропагандисты. Они читали в газетах о происходящем на фронте и в стране, все громче повторяя слова большевиков по отношению к войне и царскому самодержавию. Гнев, недовольство и ненависть стихийно прорывались наружу. Летом 1916 года вспыхнул «бабий бунт», когда женщины-солдатки, вдовы и матери, руководимые ткачихой П. Калабушкиной, налетели на полицейское управление и крепко побили полицейских.
Из воспоминаний старшего милиционера Серышева о революционном движении в Александровском уезде в 1917 г. на Струнинской фабрике «5-го Октября»
Серышев Петр Павлович - родился в 1888 г. в семье рабочего Товарищества Соколовской мануфактуры Асафа Баранова в Струнине. Окончил 3 класса начальной фабричной школы, 8 лет проработал аппретурщиком (на Струнинской фабрике). Член партии большевиков с июня 1917 г. С марта 1917 г. по сентябрь 1919 г. - председатель фабрично-заводского комитета струнинской фабрики. Мобилизация первое время проходила с большим успехом. Всех мобилизованных провожали почти все рабочие фабрики с крестным ходом. Поезда задерживали для того, чтобы священник сделал напутствие, чтобы он научил, как нужно постоять за веру православную, ему помогал в этом полицейский надзиратель да еще некоторые верные самодержавию лица из Союза русского народа. И в результате, по фабрике шли массовые манифестации с пением «Боже, царя храни». Все это вместе взятое так увлекло всех, что была временно позабыта и классовая борьба, был позабыт 1905 год с его борьбой, был позабыт 1912 год с его арестами. Казалось, что рабочие и правительство в общей беде также сроднились, как бы зажили одной общей жизнью с общими интересами. Но это только казалось. В действительности происходило другое. Как только прошёл первый угар, как увидели, как часто забирают людей на фронт, к тому же первое поражение на фронте - первое время получилась некоторая растерянность, которая постепенно стала переходить в недовольство против царизма, недовольство войной. Милитаризация рабочих, а вместе с ней ухудшение условий труда и экономические ухудшения, углубили недовольство рабочих, которые стали поговаривать о виновнике войны. В это время мы стали замечать попытку со стороны некоторых лиц указать виновника всех бедствий. В это время стали раздаваться голоса, указывающие на действительную цель войны, и вместе с этим указывали на продажность нашего военного начальства. В результате исчез патриотизм и порвалось единодушие с правительством, с капиталистами - и на сцену выступают снова два враждебных класса. Это был конец 1915 года. Следующий 1916 г. нового ничего не принес, если не считать, что еще больше ухудшил экономическое положение рабочих по сравнению с 1914 г., так как к этому году стали заметно дорожать продукты первой необходимости. Почувствовалась недостача таковых, наблюдаются очереди, и вместе с этим зарплата стоит в положении 1914 г. Плюс к этому ухудшились жилищные условия рабочих, обнаглела полиция, которая доходила до того, что были моменты попытки к насилию над женщинами. Это подорвало всякое терпение среди рабочих, и они стали выжидать удобного для выступления случая, который представился 9-го января 1917 г. 1-го января была прочитана в газетах речь Милюкова, в которой он выступал с критикой против правительства, в которой он клеймил распутинщину. И затем ряд последних выступлений в этом же духе со стороны других лиц в бывшей Государственной думе открыл рабочим глаза. Рабочие увидели, что с таким правительством, с таким монархом, которого ругает - критикует даже Милюков, мирно жить нельзя. Да и кроме того, некоторые были возмущены той грязью, которая свилась вокруг царского двора и Распутина. Стала разжигать горечь в сердцах рабочих, и вследствие этого в 10 часов утра рабочие вышли из корпусов, оставили машины и станки, и мощной лавиной устремились по направлению к квартире полицейского надзирателя, а затем к управляющему фабрикой Герцик И.А. «Долой войну!», «Дайте нам хлеба, верните мужей и детей!», «75 % прибавьте к нашему жалованию!» - вот основные лозунги забастовавших рабочих. Узнав о забастовке, уездные власти выслали на фабрику небольшой отряд стражников. Выехал к нам исправник, и затем, очевидно, администрацией фабрики были получены инструкции от управления фабрикой. Все это было направлено на ликвидацию забастовки. Были пущены в ход для этой цели обещания, посулы и угрозы, и таким путем забастовка была ликвидирована. Но рабочими, встававшими на работу, были выдвинуты некоторые требования, которые обещали удовлетворить. Одно из этих требований - не принимать против кого бы то ни было никаких репрессивных мер, на что и было получено торжественное обещание. Таким путем была ликвидирована январская забастовка на фабрике в Струнине. И наступило перемирие, именно перемирие, так как в мир никто верить не хотел. Приблизительно недели две спустя начинаются вызываться на допросы к полицейскому надзирателю участники забастовки. В своих вопросах надзиратель старался, главным образом, выявить руководителей забастовки, первое время вежливым манером, а потом и угрозами и, наконец, ему, очевидно, пришлось напасть на некоторые следы. Дело было закончено, направлено в распоряжение Владимирского губернатора, откуда в конце февраля месяца, приблизительно около 20-го числа, пришло распоряжение руководителей забастовки на фабрике Асафа Баранова в Струнине в административном порядке выслать из пределов Владимирской губернии ... Но уже пошатнувшееся положение правительства, боязнь народа, заставила местную полицейскую власть не спешить с выполнением распоряжения, и, таким путем, двенадцать человек рабочих фабрики не были высланы, дожили все до Февральской революции.
Новый, 1917 год струнинцы встречали, полные различных противоречивых слухов и тревожного ожидания. На каждого, приехавшего из Москвы, набрасывались с жадными расспросами. Особенно подробно расспрашивали возвращавшихся с фронта солдат. На фабрике работа шла напряженно, о трудностях говорить не смей, чуть что: «Ах, недоволен? Пойдешь в окопы, там тебе права покажут!» В харчевых лавках цены на продукты неимоверно подскочили, а полки опустели. Становилось невмоготу. 6 февраля (24 января) забастовали рабочие ткацкого отдела фабрики Т-ва Соколовской М-ры Асафа Баранова, в числе 1689 чел., требуя увеличения заработной платы на 70 %., выдачи из харчевого лабаза хлеба и сахара дешевым ценам и выдачи наградных за казенные заказы. Ткачи большой фабрики бросили работу и через своих представителей обратились с призывом к прядильщикам поддержать забастовку. 7 февраля (25 января) к забастовавшим рабочим ткацкого отдела фабрики присоединились рабочие прядильного отдела в числе 1152 человек. Общей толпой двинулись к малой ткацкой, в которой работали преимущественно старики и инвалиды. Большой уверенности в том, что они примкнут к забастовке, не было, а рабочие механического и красильно-печатного отделов от участия в забастовке отказались. Нашлись и такие, что заявили: - Не время бастовать, надо для защиты отечества работать! Забастовщики направились к конторе на телефонную станцию — вызвать из Москвы членов правления на фабрику. Много раз звонили по телефону, излагали требования, но ни один из членов правления не приехал. Пока звонили — появилась полиция и конные стражники. Они окружили толпу. Полицейский исправник Розанов предложил забастовщикам разойтись и пригрозил наказанием по законам военного времени. Люди пошумели, покричали и в нерешительности разошлись. Прошло два дня. Фабрика стояла. Правда, на работу кое-кто выходил, но ничего не делал. 8 февраля (26 января) после обещания фабричной администрации рассмотреть требования рабочих не позднее 9 февраля (27 января), забастовка на фабрике прекратилась. Полицейский исправник одного за другим вызывал в участок зачинщиков забастовки. На допросе побывали: А.С. Петухов, А.П. Лепилкин, Н.П. Петров, С.М. Кочетов, И.П. Петров — все ткацкие поммастера, ткач В.К. Фомичев, таскальщик основ П.Ф. Садовников, столяр Е.Н. Назаров и другие. Исправник всем грозил тюрьмой и другими карами. Но угрозы не сбылись.
Февральская революция
Середина февраля месяца на фабрике были днями ожидания чего-то неизвестного для рабочих, чего-то великого, но чего именно - сначала определить не могли. Были разные разговоры, одни говорили, что скоро война кончится, другие говорили, что нужно готовиться к повторению 1905 г. Газеты писали о наших поражениях на фронтах, и в тоже самое время писалось, что Германия скоро получит сокрушающий удар от союзников, и вместе с этим пестрили заметки, что в стране неблагополучно, что между правительством нет единодушия, и что рабочие фабрик начинают бастовать. Последние сведения проникали и на фабрику большей своею частью от проезжающих по железной дороге. 27 февраля от приехавших из Москвы стало известно, что в Петрограде произошла революция, власть взяли в свои руки рабочие и солдаты, царские министры арестованы. А.С. Петухов и И.С. Кулаков, поддерживавшие связь с рабочим александровского снаряжательного завода большевиком Г.Ф. Ануфриевым, высланным в 1916 году из Петербурга, в тот же день поехали к нему. Все трое побывали на митинге рабочих снаряжательного завода, где присутствовали представители 197 пехотного полка, расквартированного в Александрове. Выступавшие ораторы призывали поддержать революцию, говорили о готовности солдат, рабочих александровских и соседних фабрик уезда к решительному действию. Петухову и Кулакову поручили передать струнинцам решение о совместном выступлении и готовности по первому сигналу поддержать восстание в Александрове. 28-го февраля донеслись слухи, что Николай отрекся от престола в пользу своего брата, а затем стали говорить, что он отрекся в пользу своего сына. Но все это было не официально, т. к. газет получать на фабрике не стали, и только 3-го марта получили официальное извещение в форме бюллетеня об отречении царя от престола, получили некоторые подробности отречения. Весть о падения самодержавия облетела всю фабрику, поселок и близлежащие деревни, в которых жили многие струнинцы. Стало также известно, что в Александрове выступившие солдаты 197 пехотного полка и рабочие фабрик Беляева и Суркова разоружили полицию, устранили городские власти и организовали Советы рабочих и солдатских депутатов. 3 марта струнинцы прекратили работу, вышли из цехов на фабричный двор и провели митинг. Появились красные флаги, рабочие с красными бантами вышли из фабрики и с пением революционных песен пошли встречать свой долгожданный праздник, праздник освобождения из-под тираний царизма и его полицейских агентов. Была создана ударная группа для разоружения полиции и фабричных надзирателей. В нее вошли В.В. Балкин, П.И. Головин, А.С. Петухов, Н.Н. Ропов, П.П. Серышев и другие. Перепуганная полиция и чины фабричной администрации оказались не в состоянии что-либо предпринять. Собравшись в помещении полицейской управы, Розанов и полицейские надзиратели трусливо ждали расплаты. Нагрянувшая ударная группа в один миг разоружила их и заперла в арестантской сторожке. «Мне сейчас живо представляется картина разоружения и ареста полиции и их надзирателя, что произошло у нас без всяких затруднений. Мы подошли к чистому откормленному барину, на котором шинель была с иголочки, новенькая форменная фуражка, лицо грубое самодовольное, но испуганное за свое шкуру. На наше предложение сдать оружие он сдал его без разговору, а, получив оружие, мы стащили с него форменную одежду и надели на него старенькое потертое пальтишко и рваную папаху. Перед нами очутился из самодовольного сытого барина плюгавенький мужичок, он был настолько невзрачен, что нам стало совестно, что несколько дней назад мы боялись его, что несколько дней назад он властвовал, он управлял фабрикой. Когда мы управились с надзирателем и полицией, перед нами встала большая задача это организовать свою рабочую власть» (Из воспоминаний старшего милиционера Серышева о революционном движении в Александровском уезде в 1917 г. на Струнинской фабрике «5-го Октября»). Серышев Петр Павлович - родился в 1888 г. в семье рабочего Товарищества Соколовской мануфактуры Асафа Баранова в Струнине. Окончил 3 класса начальной фабричной школы, 8 лет проработал аппретурщиком (на Струнинской фабрике). Член партии большевиков с июня 1917 г. С марта 1917 г. по сентябрь 1919 г. - председатель фабрично-заводского комитета струнинской фабрики. Отобранным оружием вооружили рабочую дружину, так была организована милиция. На всех ключевых местах — у фабричных ворот, на телефонной станции, в цехах и железнодорожной станции — выставили посты. Власть на фабрике и в поселке оказалась в руках рабочих. 3-го марта по старому стилю в фабричном театре было полно народу, который пришел обсудить создавшееся положение и взамен старой полиции найти новых блюстителей порядка, которые могли бы охранять порядок и спокойствие среди революционного народа фабрики. Первое собрание рабочих было открыто приехавшим из города Александрова прапорщиком Сахаровым, который потом и остался на фабрике в качестве коменданта. При обсуждении вопроса кого избрать в милицию, было установлено, что членом рабочей милиции может быть только тот, кто хорошо понимает интересы рабочего класса и момент революции, вследствие чего каждого кандидата в милицию принуждали высказать свои взгляды на революцию, т.е. указать, кто как понимает интересы рабочего и как думает их защищать. Во время выборов один из намеченных кандидатов выступил перед рабочими и стал говорить слово из Евангелия об Иване Крестителе. Он сказал: «Вы кого смотреть ходили в пустыню? Трость ли, ветром колебимую? Вы ходили смотреть пророка», раздался дружный голос рабочих: «Долой его! Мы такие слова слышим в церкви, и ими нам уже надоели!» - и таким путем человека, который не мог понять смысла революции, рабочие не захотели избрать в милицию и забраковали. Ряд других товарищей оказались удачными, и из них избрали в милицию в количестве 12 человек, и на этом же собрании решили, что через несколько дней нужно будет избрать Совет рабочих депутатов. Через несколько дней на многолюдном собрании струнинцы открытым голосованием избрали свой Совет рабочих депутатов. При нем были образованы жилищная, тарифная, продовольственная, конфликтная и другие комиссии. Первым председателем Совета рабочих депутатов был избран рабочий Иван Михайлович Титов. На фабрике сложилась обстановка фактического двоевластия: с одной стороны — Совет, с другой — старая фабричная администрация, подчинявшаяся правлению «Товарищества Соколовской мануфактуры А. Баранова», находившегося в Москве. Да и состав Совета оказался неоднородным. В него вошли большевистски настроенные рабочие, имевшие за своими плечами опыт борьбы 1905 года, солдаты, вернувшиеся с фронта, технологи и служащие фабрики. Многие члены Совета не имели четких и твердых политических позиций, некоторые пребывали в плену эсеро-меньшевистских настроений. Необходимы были конкретное и ясное направление, партийная ячейка—вожак и организатор рабочих масс, поднявшихся на революционные действия, способная определить конкретные задачи и вести рабочих за собой. Перед Февральской революцией в Струнине в подполье работало несколько большевиков и их единомышленников, устремленных к созданию боевой организации. Но организации еще не существовало. Однако корни первого социал-демократического кружка, возникшего в Струнине еще в конце 1902 года, разбуженные революционной весной 1917 года, дали хорошие побеги. В рабочей среде струнинской фабрики хорошо были известны наиболее стойкие и последовательные сторонники большевизма: Василий Иванович Фролов, Андриан Сидорович Петухов, И.И. Воронин, Петр Павлович Серышев, Петр Дмитриевич и Андрей Дмитриевич Звездкины, Егор Николаевич Назаров, Павел Иванович Маторин, Иван Кузьмич Щербаков и другие. 27 апреля 1917 года по инициативе В.И. Фролова, И.И. Воронина, А.С. Петухова было проведено первое организационное собрание, положившее начало существованию Струнинской партийной организации. В протоколе № 1 этого собрания говорится: «Мы, товарищи рабочие фабрики «Товарищества соколовской мануфактуры Асафа Баранова», собравшись 27 апреля 1917 года в числе 51 человек, организовали РСДРП, причем и выбирали из числа 18 намеченных нами кандидатов по большинству голосов закрытою баллотировкою временный местный исполнительный комитет в составе 8 человек». Первым председателем партячейки был избран И.И. Воронин. На следующий день на собрании членов партии было принято решение установить членский взнос в сумме 50 копеек с каждого вступающего, средства использовать на приобретение литературы. Так как в то время во Владимирской губернии еще не был создан губернский комитет партии, регистрация Струнинской партячейки проведена Московским областным бюро РСДРП. 10 мая 1917 года И.И. Воронин с докладом, протоколами, списком членов партячейки выехал в Москву. В Московском областном Бюро РСДРП после регистрации партячейки И.И. Воронину выдали согласно списку партийные билеты, инструкции, различную большевистскую литературу. В мастерской Хохлова на Большой Дмитровке Иван Иванович заказал штамп и печать партячейки. Первое время Струнинская партячейка РСДРП имела непосредственные связи с Московским областным Бюро, от которого получала постановления и инструкции, указания по практической работе. Бюро присылало в Струнино политическую литературу, своих инструкторов и пропагандистов. Большую помощь в организаторской и идеологической работе струнинским большевикам в то время оказывали представители Московского областного Бюро РСДРП М.П. Янышев и Г.Н. Самойленко, которые в 1917 году неоднократно приезжали в Струнино. «Парторганизация стала быстро расти, как политически, так и организационно, — пишет в своих воспоминаниях И.И. Воронин. — Большевистское влияние на рабочие массы и на работу Советов и фабкома намного усилилось. Развернулась острая борьба против соглашательства с буржуазией. Мы твердо проводили политику партии большевиков: «Никакого доверия Временному правительству!», «Долой войну!», «Вся власть Советам!» Восьмичасовом рабочий день по нашему большевистскому предложению на фабрике введен явочным порядком еще с первых дней Февральской революции». Восприняв «Апрельские тезисы» В.И. Ленина как боевую программу своей деятельности, партийная ячейка использовала все средства для политического просвещения рабочих масс, разъяснения сложных вопросов развивающейся революции. Митинги, собрания, доклады следовали один за другим и проводились чуть ли не ежедневно. Проходили они на фабричном дворе, в театре, в читальне, только что открытой в одном из бараков по предложению партячейки. Большим событием для струнинцев, как и для трудящихся всего уезда, явился выход в свет первых номеров газеты «Голос труда», которая стала издаваться в Александрове с июня 1917 года. Тяга к печатному слову у рабочих была огромной. В конце мая 1917 года по инициативе самих рабочих проведен сбор средств в пользу рабочей печати. Постановлением собрания ячейки РСДРП (б) из собранных 113 руб. 95 коп. решено передать Московскому областному Бюро — 30 руб., Петрограду — 30 руб., Александрову — 20 руб. Остальные деньги использовать на приобретение литературы, газет и журналов для культпросветкружка. Струнинцы не раз оказывали материальную поддержку Александровскому Совету рабочих и Совету солдатских депутатов, образованному в 197 пехотном полку, который отказался ехать на фронт и целиком стоял на большевистских позициях. В архиве сохранилась расписка от 27 мая 1917 года за подписью председателя Совета солдатских депутатов П.А. Еремеева и товарища председателя Н.Д. Толстоброва, по которой они получили от Струнинского Совета рабочих депутатов через его председателя И.М. Титова 200 руб. Газета «Русское слово» 20 мая 1917 года сообщила Совету рабочих депутатов о получении от него перевода на 693 руб. 79 коп. в пользу русских военнопленных. В этих и многих других фактах отчетливо видно, как росло и ширилось общественное сознание струнинцев, их активное участие во всех делах, которыми в то время жила Россия. С каждым днем крепли доверие рабочих к большевикам и авторитет партийной ячейки. А это, в свою очередь, вело к быстрому росту партийных рядов. Из протокола партийного собрания Струнинской ячейки от 11 мая 1917 года узнаем, что в ее составе насчитывалось 450 человек. «Ввиду быстрого развития нашей организации, — говорится далее в протоколе, — решено исполнительный комитет, состоящий только из 8 лиц, дополнить до 20, для чего было выдвинуто на баллотировку 28 кандидатов». Партийная ячейка немалую работу проводила и среди крестьян окрестных деревень через рабочих, живших в деревнях, и путем посылки своих представителей. Велась также пропаганда среди пленных австрийцев и немцев. В конце мая 1917 года ячейка получила резолюцию Московского областного Бюро «Об организации комитетов нового земства», а в начале июня пришла резолюция «Советы и партия». В обоих документах содержались указания о порядке участия партийных ячеек в подготовке и проведении выборов волостных и уездных комитетов, о задачах сплочения вокруг себя широких масс через Советы и профсоюзы. В июле 1917 года на фабрике организовался профсоюз текстильщиков. 30 июля 1917 года в Александрове состоялась первая уездная конференция, на которой представлены 78 делегатов от всех текстильных предприятий уезда. Конференция избрала правление профсоюза, приняла Устав и решение о вхождении в Московский центральный профсоюз на правах районного отделения. Секретарем правления профсоюза избран струнинец Е.И. Петровцев. На фабрике были проведены выборы профсоюзного фабричного комитета. Однако партячейка не сумела обеспечить в нем преимущественного представительства большевиков. В состав фабкома в большинстве прошли представители старой фабричной администрации, служащие контор. Председателем оказался П.Д. Антонов, который стал усерднее выполнять волю правления «Товарищества соколовской мануфактуры», чем защищать интересы рабочих. Фабрика в то время из-за недостатка хлопка и топлива работала 3—4 дня в неделю. И без того мизерная зарплата рабочим задерживалась по два-три месяца. Харчевые лавки пустовали. Положение с продовольствием становилось все сложнее. Женщины-работницы, вдовы-солдатки просили немного мануфактуры, хотя бы для детей. Правление отказало. Зато по указке членов правления Журавлева и Фаворского их прислужники стали припрятывать хорошие товары и тайком вывозить из складов. Правление часть капиталов переправило в заграничные банки. Служащие, объединившись в свой профсоюз, стали противопоставлять себя профсоюзу текстильщиков, саботировать решения и требования Совета рабочих депутатов и партячейки. Завязалась острая борьба. По времени она совпала с выступлением сил контрреволюции в Петрограде и Москве. Клеветой, распространением провокационных слухов и всевозможных обвинений по адресу большевиков, партячейки и Совета рабочих депутатов, контрреволюционные элементы пытались подорвать к ним доверие рабочих, расстроить их единство, посеять смуту. Не все рабочие хорошо разбирались в происходящем. Нашлись и такие, кто в обстановке голода и других недостатков стал колебаться. Кое-кто, перетрусив, не только отошел от активной борьбы, но и вышел из состава партячейки. В это же время все активнее и активнее выступают представители разных кадетских течений; выступления большевиков на митингах, на собраниях рабочих парализуются выступлениями кадетов. Против большевиков кадеты бросают свои лучшие силы, способные говорить очень много и очень красиво. Большевиков, неумелых ораторов, осмеивают или же, как были моменты, стаскивали с табуреток и со столов. Серышев получил от начальника милиции указание, чтобы тот оставил партию; это указание Леонтьев мотивировал тем, что милиция должна быть вне всяких партий, что она должна защищать одинаково людей всяких течений и оттенков, на что Серышеву пришлось ответить подачей заявления о выходе из милиции, которое удовлетворено не было. В фабричном Совете рабочих депутатов в то же самое время спокойной работы не было, там появились деления на партии. Вся эта борьба не прошла мимо рабочих фабрики, а, наоборот, они таковую втягивались. В результате - двойной фронт действий. Обнаглев, эсеро-меньшевистские элементы из числа служащих стали подстрекать отдельных людей разогнать Совет и партячейку. Дело дошло до того, что группа хулиганов учинила погром в читальне и помещении партячейки. И.И. Воронин и В.И. Фролов успели вынести документы партячейки и переправить их в Александров, в надежное место. Погромщики лишь изломали мебель, изорвали плакаты, несколько книг в читальне. Нормальная работа партячейки оказалась нарушенной. Анализируя эти события, И.И. Воронин в своих воспоминаниях приходит к выводу, что так случилось потому, что руководство партячейки допустило ослабление политической и воспитательной работы в массах, увлеклось решением хозяйственных вопросов, притупило бдительность по отношению к эсеро-меньшевистским элементам и сторонникам монархизма. Последние попытались воспользоваться этим и совершили вылазку против Смета и партячейки. Фабком, в составе которого перевес оказался на стороне мелкобуржуазного большинства, стремился не только противопоставить себя Совету и партячейке, но в отдельных случаях откровенно игнорировал их, считая себя «хозяином» фабрики. Отряд милиции был подчинен фабкому. Комиссар отряда Чекулаев, человек беспартийный и по характеру нерешительный, не сумел принять своевременных мер в критический момент. Через несколько дней угар прошел. Многие спохватились: «Как это мы допустили?». Отряд Красной гвардии, руководимый А.С. Петуховым, арестовал наиболее отъявленных хулиганов, часть их разбежалась и попряталась в деревнях. Вернувшись из Александрова, И.И. Воронин и В. И. Фролов принялись восстанавливать положение в партячейке. Проведена перерегистрация членов партии. После нее организация оказалась численно меньшей: неустойчивая часть отсеялась. «Тактика работы, — писал в своих воспоминаниях И.И. Воронин, — была изменена. Основное внимание сосредоточили на политические вопросы, на большевистское воспитание масс, на укрепление Красной гвардии, на завоевание большинства в фабкоме». Политика Временного правительства Керенского терпела полный провал: фронт разлагался, солдаты возвращались по домам. В Струнино вернулись многие солдаты и матросы: Зиновьев, Дендяев, Краснов, Аккуратноев, Феоктистов, Калабин, Нильский, Дулов, Ланцов, Горшков и другие. Многие из них горячо поддерживали большевиков и по возвращении домой вступили в партячейку, стали активно работать по ее заданиям в массах. Солдаты-фронтовики явились хорошим боевым пополнением струнинского отряда Красной гвардии. Некоторые привезли с собой оружие. Положение партячейки значительно укрепилось. Все более решительно разоблачая эсеро-меньшевистские мелкобуржуазные тенденции и происки сторонников Временного правительства, партячейка и Совет рабочих депутатов, а с ними и основная масса рабочих, отчетливее понимали необходимость передачи всей полноты власти в руки Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. В первых числах августа 1917 года партячейка поддержала требование большинства рабочих к фабкому собрать в театре общее собрание и отчитаться о своей работе. Руководители фабкома пытались уклониться. Тогда солдатская секция Совета собрала группу красногвардейцев с оружием к театру. В воздух дали два залпа. Рабочие, услышав выстрелы, быстро собрались в театр. На собрании работа фабкома была подвергнута резкой критике. Многие выступавшие заявили, что фабком не способен защищать интересы рабочих, что он больше отстаивает интересы хозяев, что такой фабком рабочим не нужен и его следует разогнать. Единодушно было принято решение провести перевыборы. В состав вновь избранного фабкома вошли наиболее революционно настроенные рабочие, члены большевистской ячейки, представители солдатской секции. Председателем фабкома избран солдат-большевик Иван Тимофеевич Захаров. В то время обстановка в стране все больше накалялась. Обнаглевшая контрреволюция во главе с генералом Корниловым решила нанести русской революции смертельный удар. Вдохновленная мятежом Корнилова, зашевелилась контрреволюция и на местах. Большевики подняли массы на защиту завоеваний революции. Под руководством большевистской партячейки в эти дни струнинцы проявили высокую революционную зрелость, которая четко и ясно выражена в гневной резолюции, принятой на многолюдном митинге 29 августа 1917 года: «Мы, рабочие и работницы, собравшись на митинг... решили настаивать перед Советом рабочих, солдатских и крестьянских депутатов взять в свои руки всю власть немедленно, арестовать всех участников контрреволюции и предать их немедленному суду... Требуем решительной политики в борьбе за мир. Требуем немедленно обнародовать переход всей земли к народу. Требуем немедленной выдачи оружия Красной гвардии для борьбы с контрреволюцией... Расформировать и разоружить контрреволюционные части. Разогнать Государственную Думу... Закрыть органы буржуазной контрреволюционной печати, конфисковать их типографии». Резолюция заканчивалась боевыми лозунгами: - Да здравствует Российская революция! - Да здравствует социализм! После разгрома корниловщины в стране началась большевизация Советов и лозунг партии «Вся власть Советам»! зазвучал с новой силой. Изгнанные из фабкома Антонов, Киселев, Сластенин, Малышев и другие пытались объединиться с «Союзом служащих» и группой монархистов, возглавляемых попом Рождественским. Но они все уже ничего не могли сделать, чтобы повернуть рабочих на свою сторону. Всюду и во всем сказывалось большевистское влияние. Массы вступили на единственно правильный революционный путь. Это отмечено на состоявшейся в Александрове 14 сентября 1917 года районной конференции большевиков Александрова, Струнина и Кольчугина. На этой конференции Струнинская партячейка, как самая многочисленная из всех организаций уезда, была представлена наибольшим числом делегатов. В числе их — И. И. Воронин, А. С. Петухов, В. И. Фролов, Е.И. Кралина. Конференция поставила задачу: закрепить достигнутое и вести революционную работу дальше, сформулировала практические задачи, выработала и утвердила Устав объединенной организации района, избрала районный комитет. В числе других в состав районного комитета от Струнина избран И. И. Воронин. В сентябре 1917 года произошло районное объединение Советов рабочих депутатов, проведен районный съезд. К концу сентября Советы уезда по своему составу были полностью большевистскими, за исключением крестьянских Советов отдельных волостей, где в большинстве еще держались эсеры. Однако борьба за массы повсеместно проходила напряженно и остро, особенно в период подготовки и проведения выборов в Учредительное собрание, в уездное и волостное земства. Чтобы провести широкую предвыборную кампанию, нужны денежные средства. У струнинских большевиков их не оказалось. Зато у представителей буржуазных и мелкобуржуазных партий денег было достаточно. Они усердно рекламировали себя, объявляли щедрые посулы, густо оклеивали здания пестрыми плакатами и лозунгами. Среди множества этих плакатов и лозунгов, казалось, трудно заметить простенький, на серой бумаге, призыв большевиков: «Голосуйте за список № 6». В этот список занесены кандидаты большевиков. И его безошибочно находили рабочие. Когда члены комиссии по подсчету результатов голосования подвели итоги, — не поверили. Подсчитали еще раз. И снова результат прежний: за список № 6 (т.е. большевиков) проголосовало 59,9 процента струнинских избирателей. Ранее проведенные выборы в уездное и волостное земства (3 и 24 сентября 1917 года) принесли также победу на выборах большевикам. В числе избранных в уездное земство оказались И. И. Воронин, А. С. Петухов, П. И. Маторин, П. И. Холин, Е. Н. Назаров. Все они — члены большевистской партячейки. В общем итоге подавляющее большинство трудящихся уезда, в том числе и Струнина, безоговорочно шло за большевиками. Требование взять власть в руки Советов звучало громко и настойчиво. Зарплату предприниматели стали зажимать, своевременно таковую не выдавали, а задерживали на два месяца. Обращения большевиков и к предпринимателям, и в министерство торговли и промышленности ни к чему не привели. В это же самое время рабочие стали замечать, что предприниматели усиленно стараются вывозить мануфактуру, это действие фабрикантов стало вызывать тревогу в умах рабочих. Местные большевики выкинули лозунг «Ни одного аршина мануфактуры фабрикантам!». Фабричный комитет это поддержал, а также за это высказались на общем собрании и рабочие. Действия рабочих не понравились фабрикантам и они старались влиять на них в сторону отмены постановления сначала лестью, а затем угрозами, но им ничего не помогало. Таким путем создался большой конфликт между рабочими и бывшими хозяевами. В сентябре месяце большевики получили воззвание о борьбе с правительством Керенского. По утрам фабричный гудок, начиная с сиплого приглушенного звучания и переходя на высокие призывные завывания, будил струнинцев, звал на работу. Из пропахших, застоявшихся смрадными запахами казарм, исхудавшие, зябко кутаясь в ветхие одежки, рабочие спешили на фабрику. Работа в цехах в то время шла с большими перебоями. Но рабочие приходили в цеха, чтобы быть всем вместе. Собирались группами, горячо обсуждали самые разнообразные слухи, спорили. На митингах и собраниях требовали от фабричного комитета Совета рабочих депутатов решительных мер по контролю за действиями правления, за поведением членов администрации. Роль Совета рабочих депутатов росла с каждым днем. Без разбирательства в Совете на фабрике не решался ни один вопрос. Протоколы заседаний комитета той поры содержат решения самых разнообразных вопросов: жилищных и трудовых споров, приема и увольнения, повышения зарплаты, выдачи мануфактуры семьям погибших на фронте и военнопленных. Наиболее сложный, трудно решаемый вопрос — продовольственный. Хлебные запасы таяли с каждым днем. Купленные в сентябре два вагона зерна кончились. Во Владимир, в Губпродком, делегируются Антон Петрович Садов и Семен Михайлович Кочетов за получением хлеба. Делегаты вернулись с пустыми руками — город Владимир в то время сам переживал острейшую нехватку продовольствия. 4 октября 1917 года собрание, на котором присутствовало 1300 струнинцев, приняло решение о выдаче хлеба по фунту на день. Чая на складе оставалось 500 фунтов. Решили выдавать на семью в 1—3 человека — по «осьмушке», на 4—6 человек — четверть фунта, на 7—10 человек — по три восьмых фунта. Вместо сахара — ландрин. В фабком со всех сторон шли просьбы, заявления: «Снабдите», «Помогите», «Не оставьте без внимания!» Служащие почтовой конторы просили Совет «зачислить нас на фабричное довольствие, ибо есть нам нечего и мы готовы умереть вместе. Не будь фабрики вашей, не было бы и нас. Вымрет вся фабрика—умрем с ней и мы!» Местком железнодорожных служащих станции Струнино просил Совдеп снять с довольствия помощника начальника станции, не несущего службы. Сняли, понимая справедливость формулы: «кто не работает, тот не ест». Группа банкаброшниц обратилась в Совет с коллективной жалобой: «Обслуживаем по 104 веретена, делаем 8 ставок, снимаем 4 съема — сколько пудов ворочаем!.. Добейтесь прибавки оплаты», — просят они. 6 октября рабочее собрание выносит решение: «На кухнях детям играть только до 10 часов вечера. Обеспечить порядок и тишину, в казармах избрать жилищные комиссии». Голодающий губернский центр Владимир прислал письмо, в котором просил о помощи. Постановили: отчислить 5 процентов из капитала Совета и единовременный вычет с каждого рабочего по десять копеек в пользу Губсовета. Московский областной Совет просил отчислить в его пользу 10 процентов. Решено: послать 100 рублей Московскому облсовету и 100 рублей — в Александров. Трудно жили сами, но не оставляли своих братьев-рабочих в беде. Верили: в лихую годину им тоже помогут. 7 октября собрание с вниманием слушало представителя ЦК союза текстильщиков о злонамеренных действиях хозяев фабрики, которые под предлогом отсутствия хлопка и топлива норовят закрыть фабрики, выбросить тысячи рабочих на улицу. Решили: в случае, если между союзом текстильщиков и фабрикантами не будет достигнуто соглашение — поддержать москвичей, начать всеобщую стачку! На этом же собрании вернувшийся из Москвы И.И. Воронин обрисовал обстановку и призвал укреплять Красную гвардию, вести работу по «подготовлению ее для борьбы против капитала». 10 октября снова состоялось многолюдное собрание струнинцев. На нем с докладом о Всероссийском съезде профсоюзов выступил Г.А. Козлов — большевик с 1916 года, председатель профсоюза текстильщиков Александровского уезда. Он сообщил, что Временное правительство дало своим органам на местах указание закрыть текстильные фабрики и металлообрабатывающие заводы Московского промышленного округа, в который входила и Владимирская губерния. - Не позволим! — гневно заявили рабочие. - Норовят за горло взять? Не выйдет! Руки коротки! - Самих их надо за горло — да в омут!.. Григорий Андреевич поднял крепкую рабочую руку, успокоил: - Криками ничего не добиться. Пора брать все в свои руки. Фабриканты не идут на уступки — кланяться не будем. Не они нас, а мы их должны одолеть! Предлагаю поддержать московских пролетариев, решивших немедленно выступить и требовать передачи всей власти Советам. П. Д. Антонов и И. И. Жуков высказались против поддержки стачки: «Москвичи как хотят, а мы сами по себе, у нас к этому рабочие не готовы, только митинговать умеют». Трусам и соглашателям откровенно сказали: «Не хотите действовать сообща — убирайтесь, без вас обойдемся». Собрание постановило: все держать под рабочим контролем, распределение продуктов и мануфактуры передать в ведение Совета. События повсеместно назревали и развивались стремительно. Согласно решению VI съезда и постановлению ЦК партии развертывалась подготовка вооруженного восстания. 14 октября 1917 года в Александрове получено указание Московского областного Бюро всем местным организациям связать начало своего выступления с выступлением рабочих центра. В тех местах, где власть фактически уже принадлежала Советам, было рекомендовано провести кампанию за провозглашение Советской власти, если это не грозит кровавыми столкновениями, которые допустимы лишь в условиях общего выступления. 16 октября во Владимире собрался объединенный съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. Участниками губернского съезда Советов от города Александрова избраны И.Я. Рыбаков, А.М. Большаков, П.А. Еремеев; от Струнина — Е.И. Кралина; от города Карабанова — И.А. Иванов. Вернувшись со съезда, делегаты доложили своим Советам на рабочих собраниях о том, что губернский съезд объявил Временное правительство и все партии, его поддерживающие, правительством и партиями измены революции и предательства народа, что все Советы губернии отныне переходят к открытой и беспощадной борьбе с Временным правительством, его органами на местах. Рабочие Струнина, как и рабочие Александрова и Карабанова, единодушно поддержали решения губернского съезда Советов и постановили: немедленно прекратить выполнять какие бы то ни было распоряжения агентов Временного правительства. 18 октября 1917 года Александровский Совет рабочих и солдатских депутатов создал уездный революционный комитет, в который вошли представители Александрова, Струнина и Карабанова и 197 пехотного полка. Были разработаны мероприятия по переходу всей власти в уезде в руки Советов. 21 октября в Александрове созвано расширенное совещание руководящих работников партийных организаций, Советов, профсоюзных комитетов с мест. Совещание обсудило план ревкома о взятии власти в руки Советов, состояние вооружения отрядов Красной гвардии, о выделении из 197 полка дежурных рот и усиленных патрульных команд для охраны города, важных складов, почты и телеграфа, банка и железной дороги. И.И. Воронин, как член ревкома, вернувшись в Струнино, подробно сообщил о принятых решениях и дал указание Совету привести в готовность красногвардейский отряд, усилить охрану фабрики, телефонной станции. Группу красногвардейцев выделили для охраны железнодорожных мостов и станции Струнино. Стачечный комитет уездного профсоюза текстильщиков, поддерживая выступление московских и ивановских текстильщиков, 22 октября 1917 года призвал рабочих фабрик городов Александрова и Струнина прекратить работу. Струнинская фабрика, работавшая в октябре четыре дня в неделю, была затем полностью остановлена. Все взято под контроль рабочих. Проведен учет остатков продовольствия, топлива, хлопка и готового товара на фабрике, ко всем складам выставлена усиленная охрана. Под контроль фабричного комитета Совета взят весь штрафной капитал. На фабрику и к складам никто не мог пройти без разрешения фабричного комитета Совета. С оружием в руках рабочие охраняли и порядок в поселке. Для того, чтобы еще прочнее закрепить положение большевиков в Совете рабочих депутатов, партячейка предложила провести новые выборы членов Совета. Выборы состоялись 23 октября 1917 года. Как и предполагалось, в подавляющем большинстве в Совет избрали большевиков. Председателем Совета рабочих депутатов избран Павел Иванович Маторин, секретарем Николай Дмитриевич Козин, его помощником — Иван Кузьмич Щербаков. Членами исполкома Совета также избраны И.И. Воронин, А.С. Петухов, И.Ф. Поморцев и другие. В продовольственную комиссию вошли К.Н. Ропов и С. А. Первушин, в жилищную — И.И. Прохоров, И. Д. Пискарев, А.П. Садов, в контрольную — П.Я. Лукьянов, В.И. Фролов, И.Н. Митюшин. Все они — члены партячейки, большевики. Почти полная большевизация Совета, наличие готового аппарата власти в лице его органов, высокий авторитет Совета — все говорило о созревших условиях к полному захвату власти в руки Совета рабочих депутатов. Ждали лишь соответствующего сигнала.
