Славу селу Фоминки Гороховецкого района Владимирской области принес один из ходоков с картины - Иван Афанасьевич Чекунов.
И.А.Чекунов родился в 1861 году - в год отмены крепостного права. Тогда от князя Орлова, шефа жандармов и главного начальника III отделения, владевшего Фоминками, освободились 5723 ревизские души. Среди них и отец Чекунова.
Фоминки - село большое. Сегодня в центре его до сих пор стоит кирпичная постройка, образующих что-то вроде «торговых рядов». В одной из них, бок о бок с магазинами, теперь церковь. Увы, в 1973 году, при советской власти, настоящий храм, ревностным прихожанином которого был самый знаменитый в российской истории лоббист, взорвали, чтобы выстроить на этом месте ресторан.
В романе «Тонкий человек» Некрасов вывел здешнего мужичка Потанина, который «с помощью здравого ума и знания среды» управлял вотчиной в 6 тысяч душ: «Правдой страшен, правдой силен! Да правдой же и люб!». Характеристика эта точно подходит и Чекунову.
Он был крепким хозяйственником. Во всех книгах он проходит как крестьянин. Однако в Фоминках Иван Афанасьевич владел не только домом с постройками и наделом земли, но и большим двухэтажным трактиром. В его трактире (11 окон по фасаду) подавали чай, калачи, водку, вино. А на закуску - щи, селедку и колбасу. Пьяных, могучий хозяин не терпел и сам вышвыривал за дверь. После введения госмонополии на спиртное, переделал трактир под чайную Попечительства народной трезвости.
Предприимчивость буквально кипела в Чекунове. Вскоре он затевает новое дело - на земле, заброшенной за негодностью, создает общественное опытное поле. Раскорчевывает вместе с мужиками запущенный участок, засевает. Чтобы купить инвентарь, закладывает в банке свою усадьбу. Прочитав в земледельческом журнале, как крестьяне помещицы Паниной, Петербургской губернии, перешли к севооборотам, пишет туда письмо с просьбой поделиться опытом. И получает пространный ответ - бумагу, скрепленную подписью панинского старосты и печатью. Рожь и просо давали неслыханные урожаи, а мужики чесали затылки, но делали все по старинке...
В то далекое время огромным бедствие Фоминок были пожары, уничтожавшие в иной год полсела. В июле 1898 года крестьяне Иван Афанасьевич с братом Алексеем и купцом Бахтовым организовали лучшую во Владимирской губернии Фоминскую вольную пожарную дружину.
Главный пожарный-спасатель И.А. Чекунов
Из «Книга для отметок о действиях, учениях, смотрах и разных событиях Фоминской волостной пожарной дружины», мы узнаем, что на первом же собрании охотники дружины нашли нужным зачислить в члены-жертвователи «пожизненно» Ивана Афанасьевича Чекунова.
Служили пожарными в ней сами селяне, а звучащее в названии слово «вольная» указывало на необязательное участие в этом образовании.
После работы дружинники в чекуновском трактире пили чай, а по выходным проводили спевки на случай смотра. Как писал в 1899 году журнал «Пожарное дело», она была поставлена на степень своего значения в течение первого же года и «хотя не богата средствами, но богата своей деятельностью и энергией». Общая численность охотников доходила до 338 человек. Из них были сформированы отряды багорщиков, трубников, водоснабжателей, лазальщиков и топорщиков — так именовались тогда пожарные специальности. Как свидетельствуют архивы, в 1907 году в ее составе был отряд «лазальщиков» числом до 40 человек (они и были те первые спасатели) и санитарный отряд из 4-х человек. Это было самое большое и, пожалуй, самое боеспособное добровольное пожарно-спасательное формирование губернии на начало XX века. Как писал в 1899 году журнал «Пожарное дело», она была поставлена на степень своего значения в течение первого же года и «хотя не богата средствами, но богата своей деятельностью и энергией». На экипировку и оснащение пожарной дружины была собрана большая по тем временам сумма в полторы тысячи рублей.
Закономерно встал вопрос о строительстве в Фоминках специального здания для пожарной команды. Средства на его возведение собирали всем миром. Дружинники трудились и в роли каменщиков - в селе тогда было немало хороших мастеров-отходников. В 1903 году посреди села на самом возвышенном месте поднялась кирпичная каланча. Внизу располагалось депо для пожарных труб, а напротив - конюшня для лошадей пожарного обоза. Здание пожарной части специально выстроили на берегу обширного пруда, вода из которого могла круглый год использоваться для нужд пожаротушения. На строительство пожарного депо ушло сто тысяч кирпичей, 300 сосновых бревен и 1500 пудов извести. После дежурства дружинники (а всего их было до 400) пили в чекуновском трактире чай, по выходным проводили спевки на случай смотра.
Здание пожарного депо в начале 1900-х годов использовалось в селе и в качестве своего рода Дома культуры. В 1903 году учителя и грамотная молодежь Фоминок организовали народный театр. В Фоминках тогда пользовался популярностью местный любительский народный театр, а помещения для постановки спектаклей не было. Вот и становилась пожарная часть… театром!
В отреставрированном здании с высокой каланчой до сих пор квартируют пожарные Фоминок.
В 1906 году - член партии Народной свободы. В 1908 году стал делегатом I съезда кооператоров. За такую активность был удостоен отповеди от самого губернатора. В 1910 году - земский гласный от Фоминской волости, председатель Фоминского сельскохозяйственного общества.
С 1917 года активно сотрудничал в газетах «Голос Народа» (Владимир), «Трудящаяся Беднота» (орган исполкомов Ковровского, Гороховецкого и Владимирского уездов).
Чекунов протестовал против сноса памятника Александру II во Владимире, в установке которого когда-то участвовал (к 1 мая 1918 года на постаменте памятника Александру II была установлена статуя Свободы).
Чекунов был опытным ходоком - до революции лично спрашивал насчет реформ у Столыпина и Керенского. Иван Афанасьевич ездил к ним, но сведений о тех разговорах в архивах не осталось. Да и самому ходоку об этом вспоминать стало опасно. «Трудовой крестьянин» действительно интересовался политикой. Еще при царе выступал на сходах, печатался в либеральном «Думском листке». Его упреки в адрес тогдашних олигархов актуальны и сегодня: «Вы все забрали в свои цепкие руки. Где золото, добываемое руками русских трудовых людей? Кто владеет Сахалином, нефтяными источниками в Баку и всеми богатствами страны? Мы видим, что вы, пользуясь безответственностью власти, открыли в стране лавочку и все, что было у нас ценного, распродали, и деньги за границей прожили».
К Ленину Чекунов ходил трижды. Ивана Чекунова Ленин приметил еще в 1919 году. Они говорили о положении на фронтах. Вождю был нужен самородок-пропагандист. Такому, как Иван, православному и беспартийному мужики больше доверяли.
Еще одна встреча состоялась 28 февраля 1921 года. Он вручил тогда вождю протокол общего собрания граждан села Фоминки, где излагались соображения по взиманию мясного налога. Тогда в Фоминках разрешалось держать корову на пятерых едоков. Все, что сверх, забирали продотряды. Выращивать скот было невыгодно, к тому же без удобрений, навоза оказывались угодья. Вот Чекунов и спрашивал: нельзя ли изменить положение? Ленин понимающе щурится, но отвечает:
- Напишите, как надо, обо всем в «Бедноту», вы активный сотрудник газеты...
"Я и рад бы, - будто бы ответил Иван Афанасьевич, - да потерял в дорожной сутолоке очки. А на рынке купил очень плохие”. Ильич живо написал записку наркому здравоохранения Н.А. Семашко: «У меня сидит Иван Афанасьевич Чекунов, очень интересный трудовой крестьянин, по-своему пропагандирующий основы коммунизма. Он потерял очки, заплатил на рынке за дрянь 15000 руб.! Очень прошу помочь и попросить секретаря Вашего сообщить мне, удалось ли?». Фотокопия этого текста и сегодня выставлена в витрине московского музея Ленина.
После встречи с ходоком в 1921-м году Ильич составил план особых «троек», чтобы вовлечь крепких крестьян в Советы. Он дал указание тогдашним политтехнологам: «Пусть привезут из Симбирской губернии беспартийного крестьянина, пожилого русского земледельца. Лучше тройка: Чекунов + сибиряк + один из нехлебной губернии». - Вот за таких людей нам надо изо всех сил уцепиться для восстановления доверия массы крестьян, - наставлял Ленин правительство. - Необходимо сейчас же «захватить», т.е. втянуть к нам в работу Чекунова! И добавлял с досадой: - Старик со светлой головой, а не в партии из-за религиозных убеждений!
Верил в Бога, но когда фоминский священник призвал спасать Родину от большевиков, Иван собрал 63 подписи верующих под заявлением "Родина не погибает" во владимирскую газету "Голос народа".
Неудивительно, что вскоре на Чекунова пошли доносы. Вспомнили и Столыпина с Керенским, и памятник государю. Приплели даже историю с очками: мол, самому Ленину «очки втирал»! Своего корреспондента выручила газета «Беднота» - опубликовала в защиту несколько заметок, деятельность его одобрил сельский сход, и «общественная безупречность тов. Чекунова полностью выяснена».
Чекунов переехал в Москву. Его приглашают на заседания Госплана, он становится членом коллегии Наркомзема, где участвует в разборе крестьянских дел и уже к нему идут ходоки со всей России. Но когда «свой человек в Кремле» обратился к Калинину с просьбой умерить поборы с фоминцев, то получил в ответ: «Не время, в Поволжье люди и вовсе умирают!». На закате жизни Иван Афанасьевич стал журналистом, завотделом писем в «Крестьянской газете». В «Правде», «Бедноте», «Известиях» он объясняет передовые методы ведения хозяйства превращающимся в колхозников крестьянам.
Упокоился неуемный русский человек, на которого всю жизнь клеили ярлыки "кабатчик", "трудяга", "маркобес", "экспериментатор" и "ленинский ходок", в первые дни 1929 года на московском Даниловском кладбище.
4 июля 1978 году в доме Чекунова был открыт мемориальный музей. Собранные там предметы быта, мебель, фотографии дают реальное представление о старой России. Правда, Музей Чекунова был небогат экспонатами, и посещался в основном школьниками да ветеранами.
Почти через 30 лет после его смерти, в марте 1960 года в Фоминках было сломано построенное им здание трактира, в котором после пожара в школе учились фоминские дети. А еще через 40 лет дом-музей Чекунова, на улице его же имени, в родном селе, отдали под жилье священнику Александру Мясникову, который пытается выстроить сельский храм вновь. Экспозиция дома-музея ходока разошлась по разным учреждениям, в краеведческом музее села уцелел только "пожарный" стенд.
