Гинин Степан Петрович (1925-2018) - Герой Социалистического Труда, Почетный гражданин Владимирской области и Гусь-Хрустального района, руководитель агрофирмы «Россия».
Гинин Степан Петрович
Гинин Степан Петрович родился 10 октября 1925 года в г. Бердичеве Киевской губернии. Отец работал обойщиком в артели, делал диваны на пружинах, матрасы. Мать была домохозяйкой. Она еврейка, а отец русский, и поэтому из-за религиозных убеждений никаких связей с родственниками ни стой, ни с другой стороны в семье не было. Мать звали Розой. Она была очень красивой женщиной. У неё были гладко причёсаны с пробором волосы. Она всегда улыбалась. Ласковая была очень. Отец иногда по воскресным дням приходил выпивши и, заходя в дом, всегда улыбался. Мать не сердилась, ласково так говорила: «Ну, ты сегодня готов!» Отец был среднего роста, худощавый. Он всё мог делать. Дома у него рабочий уголок был, где он что-либо мастерил, сапоги шил, он прекрасно рисовал акварелью. Учил сына рисовать. Когда у соседей родился маленький ребёнок, они купили металлическую люльку, но ржавую. Сокрушались: «Ну что с такой делать?» Отец Степана им посоветовал: «Покрасить надо. Купите краску. А ты, Стёпушка, давай покрась. Я ж тебя научил». Тот покрасил люльку в голубой цвет и сбоку нарисовал три розочки. За работу ему даже тридцать копеек дали. Детей в семье было трое. Степан - старший, затем сестричка Зоечка и совсем маленький братишка Михаил. В доме у хозяина, где они снимали жильё, было пять квартир. Хозяин имел четыре лошади, две коровы, коз и прочую живность. Их окна выходили как раз на конюшню, откуда, особенно летом, шёл сильный удушливый запах. Кроме того, напротив окон находился общественный туалет и смытник. На украинском языке «смытник» - это место, куда сваливают мусор. Летом на кухне было несметное количество мух. Хозяин квартиры, как когда-то его отец и дед, работал извозчиком. У него был фаэтон для пассажиров, который в дождь накрывался. Все извозчики - конное такси - имели в городе определённое место рядом с пожарной каланчой. Кому необходимо ехать, подходили, платили деньги, и их отвозили по назначению. Это чисто пролетарский труд. Извозчик всё делал сам, никого не нанимал. Участвовал в Великой Отечественной войне в составе 89 гвардейского истребительного полка им. Б. Хмельницкого I Украинского фронта. Трудовую деятельность начал в 1947 году после службы в рядах Советской Армии рабочим шелкопрядной фабрики в г. Москве. В 1952 году окончил Московский институт народного хозяйства имени Г.В. Плеханова. В институте проучился четыре года. Выпускной бал факультета был в гостинице «Националь». На банкете работников КГБ присутствовало больше, чем выпускников. Наблюдали за каждым. Почему так важно было присутствие сотрудников КГБ, было понятно, когда им стали предлагать должности. Наверное, была специальная проверка бывших студентов на предмет, можно ли этим людям доверять важные государственные дела. В то время кадры всесторонне рассматривали, вплоть до того, чем человек дышит и как себя ведёт в обществе. Если недостаточно воспитан, - не можешь занимать важную должность. Курс Степана готовили на руководящую работу. Степану Петровичу предложена работа в торгпредстве во Франции. Он отказался. Декан спросил: «В чём дело?» Тот объяснил, что служил за границей и не захотел там остаться. Ему бы куда-нибудь на завод, на отечественное предприятие, даже пусть не в Москве. По окончании института с работы он ушёл, ждал распределения на трудоустройство. Денежки кончались. Он уже подмёточки подвязывал проволочкой. Степана пристроили на том же заводе, но с условием: «Будешь ездить в командировки». Так он стал приезжать на стекольный завод «Красный Октябрь» Владимирской области Курловского района за стеклотарой. Завод находился вдали от районного центра, и добраться туда можно было только просёлочными дорогами, петлявшими среди болот и лесов, весной и осенью трудно проходимыми для транспорта. Завод уже был банкротом, топить печи было нечем. Рабочие ломали свои заборы у домов, чтобы поддержать огонь газогенераторных печей. Дрова и торф в лесу готовы, но вывезти их не на чем. Горы готового стекла, а чтобы продать - нет транспорта, нет бензина. Степан посмотрел на это дело, приехал в Москву и говорит коммерческому директору: «Слушай, ведь там золотое дно. Надо поднять завод, заплатить долги, дать транспорт». - «А сколько надо денег?» - спрашивает директор. Степан говорит: «Вот давай я туда поезжу немного, определюсь». Стали потихоньку завод раскручивать. И тут на Курловской земле он познакомился со своей будущей супругой. Была бедненькая свадьба. Присутствовал водитель, с которым Степан из Москвы на завод приезжал, сестра жены, её брат. Посидели за столом, и всё, на большее средств не хватало. Но он должен был получить распределение на работу от института, числился в резерве. Степану предлагают должность начальника экономического отдела Украинтурист. И он опять отказался. Но тут его уже притягивало поближе к Владимирской земле. Он уже был семейным человеком. Спросил: «А квартира будет?» Ему сказали: «Нет. Хочешь квартиру, поезжай в Геленджик директором санатория министерства иностранных дел». Тот подумал: «Пацан! Какой из меня директор, тем более министерства иностранных дел». Степан говорит декану: «Нет, Никита Иванович, что-нибудь попроще. Вот на завод меня отпусти». И он помог парню. Степан получил документы без всякого направления и приехал на стеклозавод имени С.М. Буденного. Устроился начальником отдела снабжения. Пришлось практически восстанавливать завод. Сразу поехал в Москву. Там его познакомили с вышестоящей организацией, которая заинтересовалась продукцией завода. Оттуда деньги пришли на счёт завода в Курловский банк. Деньги появились - долги, зарплату за полгода рабочим выдал. Пригнали из Москвы целую колонну транспорта: две полуторки, несколько ЗиЛов. Стали возить дрова, торф для печей. Стали крыши ремонтировать, окна плакать перестали. Местные власти помочь не могли. Степан всё решал через Москву. Четырнадцать километров со станции пешком ходил. За два года раскрутил завод.
Как обычно бывает на маленьких заводах, несколько группировок стали бороться между собой за власть. Был Грошковский клан, Малинский и Артемьевский кланы. Когда вышло постановление Центрального Комитета партии о тридцатитысячниках (кадровый резерв — 30 тысяч сотрудников из промышленности, которых направляли на село для подъема экономики), они Степана Петровича быстренько приняли в кандидаты и рекомендовали районному комитету партии на выдвижение с великим поручением. Им хотелось от него избавиться, потому что на собрании коллектива завода все кричали: «Гинина директором!» На заводской лошади, запряжённой в телегу, за пять часов пути Гинин преодолел расстояние в двадцать восемь километров до райцентра. Пришёл в райком. Секретарь райкома Н.А. Ларин и председатель райисполкома Д.Я. Кузьмин сообщили ему: «Партия поручает тебе большую работу». Если бы он был партийным, то бы мог отказаться, а кандидатам отказываться нельзя было. Нужно было отвечать: согласен - не согласен. Дали время подумать, с женой посоветоваться. Жене сказал: «Какая работа будет, не знаю, ничего не говорят. Но с партией спорить нельзя». И Степан согласился. Ему вручили конверт и направили в обком партии. Это было в 1956-м году. Секретарь обкома по сельскому хозяйству спросил: «Ты понял, что за партийная работа тебе поручается?» Тот ответил: «Нет». - «Председателем колхоза пойдёшь, как тридцатитысячник. Но имей в виду: либо грудь в крестах, либо голова в кустах!» - сказал секретарь. «Ну что же, будем служить Родине», - был ответ Степана. В райкоме перед Гининым положили на стол восемнадцать годовых отчетов - по числу колхозов в Курловском районе. Он выбрал самый бедный, но там были люди, значит, есть с кем работать. А по учению К. Маркса, «труд есть капитал». Если есть люди, то даже их руки - это капитал. Все удивились: «Зачем тебе Уляхино? Там же одни отходники». — «А что вы, — говорю, - можете предложить?» - «Вот на Мезиновке есть хороший колхоз, там торфопредприятие, оно колхозу помогает, водопровод, теплицы строит». — «Знаете, дармовой труд возможен только под давлением. Надо, чтобы сами крестьяне себе на жизнь зарабатывали. А труд — это есть капитал». Смотрят на меня, как на дурака. Что это значит «труд есть капитал»? И начинают мне объяснять. В 1956 году в числе тридцатитысячников был избран председателем колхоза имени 16-й годовщины Октября Гусь-Хрустального района Владимирской области. К его назначению в колхозе сменилось тридцать председателей. До него предшественники не знали, как удержать колхозников, как людей организовать, чтобы их труд превратился в богатство. По земле Степан Петрович хозяйство не выбирал, потому что в этом ничего не понимал. На тот момент он не мог отличить овёс от ячменя, смотрел исключительно с точки зрения экономики. До деревни Уляхино 31-й председатель добрался на телеге. Счетовод дед Данил достал из валенка бумаги, огласил ему список имущества: "Крупный рогатый скот — 179 голов, свиней — 59, овец — 45, курей — 60, в том числе 22 петуха". Гинин усмехнулся: "Петухов многовато". Осмотрели хозяйство — коровы стояли головой вниз, задними ногами на кучах замерзшего навоза. Свиней два дня не кормили и заходить к ним, разъяренным, не советовали. Зато жителей, согласно спискам, действительно было много, одних мужиков — 400 человек. Но все они были на заработках: кто лес валил, кто торф добывал. "Тогда в колхозе работали за трудодни,— объясняет Гинин.— Рассчитывались с крестьянами сеном, поэтому они и зарабатывали на стороне, выкручивались, кто как мог. А мне надо было придумать, как оставить этих людей дома. И это была интересная задачка. Загорелся я". Гинин вспомнил Энгельса ("Одни и те же люди будут заниматься земледелием и промышленным трудом, вместо того чтобы предоставить это делать двум различным классам") и решил, что даже зимой у его людей будет работа. Вместе с бабами и инвалидами, которые, смеясь, проголосовали за его кандидатуру на собрании ("Когда тридцать второго ждать?"), стал он производить черенки для лопат, веники, топорища — цена на это была хорошая, и оставшиеся в колхозе люди заработали больше, чем те, что были "в отходе". В семьях начались ссоры, а виноватым в итоге назначили председателя. "Хотели меня топором стукнуть. Но я заявлять не стал. Понимал, что если начну наказывать, то люди никогда меня не примут, война продолжится". В него и стреляли. Уже не рассерженные мужья, а один из бригадиров — из тех, кто вывозил селян на заработки и получал за это свои проценты. Гинин нашел стрелявшего и посоветовал ему: "Уходи из Уляхино, чтоб полгода тебя видно не было, ружье в проруби утопишь", а милиционерам сказал, что это пьяные охотники по улице ночью ходили и, случайно выстрелив, попали в его окно. Наутро об инциденте вся деревня знала, в подробностях. Отношение к новому начальнику потихоньку стало меняться. "Выбирали меня на год, а получилось навсегда".
Правление колхоза. Уляхино. 1956 г.
Правление колхоза находилось в небольшой избушке. За огородочкой сидели бухгалтер и кассирша. Здесь же находился завхоз дед Данил и привязанный только что стельный телёнок. Степану Петровичу отдельную комнату выделили с печкой-голландкой. Стал организовывать подсобное предприятие. Селяне начали из ветлы веники вязать, топорища делать, хомуты для лошадей, колеса для повозок, сани мастерили. Все это — на продажу. Появились деньги. - Так против меня возбудили уголовные дела! Колхоз ведет якобы незаконное предпринимательство, занимается не свойственными ему делами. «Тридцатитысячник» вместо того, чтобы землей заниматься, производство организовал. В 1959 году я построил двухэтажный птичник, и мы перекрыли районный план по производству яйца сразу за две пятилетки. И снова я «нарушил» закон! Был вынужден прятаться на речке Колпь. Взял с собой собаку, прихватил ружье. Близкие люди носили мне в лес передачи. Крестьяне не захотели меня сдавать властям. Люди стали работать, наконец-то зажили по-человечески. От отчаяния написал письмо Хрущеву, где изложил мысли, что надо сделать, чтобы свободный труд крестьян приносил пользу им и государству. Хрущев на письмо наложил резолюцию: «Разберитесь с этим умником». Разразился жуткий скандал! Меня хотели посадить на 15 лет. Но когда в Уляхино приехала проверка и ревизоры лично убедились, что в колхозе дела обстоят не самым худшим образом, от меня отстали. Тем более сменился секретарь обкома, пришел Пономарев (С 9 августа 1961 года по 16 декабря 1983 года — 1-й секретарь Владимирского областного комитета КПСС.). Мое дело положили под сукно. Но ненадолго! Прокурор области решил меня все-таки посадить. Вызывает вечером в райком партии. Секретарь по идеологии говорит: «Степан Петрович, мы ничего поделать не можем». Что ж, ладно. Сажусь на мотоцикл. (В то время ни дорог, ничего не было). Приезжаю к прокурору: «Я тебя жду, Степан Петрович». Подсовывает какую-то бумагу: «Подпиши». — «Нет, не подпишу!» А я тогда еще ходил с пистолетом. Прокурор в недоумении: «Ну что ты, не подпишешь. Подпишешь!» И стал набирать номер телефона. Я рукой хоп! — оборвал трубку. Наставил на него пистолет, отобрал у него оружие, вытащил обойму и выкинул в окно. И говорю: «Не рыпайся, не то убью». Я, конечно, не думал применять оружие. Хотел прокурора припугнуть. Вышел из кабинета, сел на мотоцикл и поехал. Я знал, что в обкоме партии уже было вынесено решение меня не трогать. В то время Хрущев из одной «целинной области» выгнал первого секретаря, и он у нас стал секретарем по сельскому хозяйству. Мы не были лично знакомы. Захожу в приемную администрации, присел и… вздремнул. Очнулся, когда меня какой-то мужчина толкнул за плечо. Это был тот самый секретарь. «Я председатель колхоза 16-й годовщины Октября. Приехал к вам разобраться». — «Ну заходи». Вытаскиваю пистолет, смотрю, у него в глазах паника. Я признался, что отнял пистолет у прокурора, потому что он меня хотел незаконно арестовать. Объяснил свою позицию. Я ничего не украл, стараюсь ради колхоза, моя совесть чиста. Я не знал тогда, что Хрущев наложил на мое письмо отрицательную резолюцию. И этот секретарь не знал. Он мне говорит: «Посиди, я сейчас». И набирает областного прокурора. Разговор был жестким: «Что вы с этим председателем творите?! Почему бюро обкома не приняло никакого решения, а вы выдаете ордер на арест?» Раньше без разрешения бюро прокурор не мог выдать санкцию на арест, если это касалось административных работников. Мне предложили переночевать во Владимире, но я отказался. Думал, что непременно арестуют, а тут хотя бы с женой, односельчанами попрощаюсь. Но меня не тронули. Прокуратура еще долго помнила об этом инциденте и держала меня на крючке. Каждый год устраивались проверки. Как-то меня вызвали в райком и сообщили, что Никита Сергеевич издал постановление, согласно которому крестьяне должны сдавать коров государству. А взамен им собирались выдавать мяса и молока столько, сколько им было нужно. Я подумал: «Ну, у меня они что-то получают. Но как крестьянина оторвать от его сути?! Если крестьянин уходил в отход, то семья-то его оставалась в деревне. Жены вели домашнее хозяйство. Они же не только себя обеспечивали, они выкармливали сыновей для армии. Деревенские ребята всегда были основой Вооруженных Сил. Я сказал, что этого делать не буду, иначе предам свои принципы. Вернулся в колхоз вечером после заседания бюро, собрал всех мужиков и раскрыл истинное положение дел. «Вот что, мужики, я всех ваших коров беру на учет. Участки сенокосов вам официально выделять не буду. Но в действительности все останется, как есть. Мне приказали резать лишних коров, которых нельзя поставить на колхозные дворы, и сдавать на мясо». Крестьяне от таких слов окаменели. Ну, что будем делать? Предложил такой вариант. Покос надо выполнить без присутствия так называемых шефов. Чтобы ни одного чужого человека у нас на сенокосах не было. Мы должны сами все скосить. Говорю мужикам: «Вы получите готовое сено. Как стояли коровы у вас во дворах, так и будут стоять. Я отчитаюсь, что поставил государству скот, и сдам колхозное мясо, но отчитаюсь, что я сдал ваше мясо. Я беру на себя еще одну «тюрьму». Но если кто-либо меня предаст, вы предадите в первую очередь себя. Но вы все пострадаете, если меня продадите». Я тогда еще в Уляхино не жил, ночевал на заводе «Красный Октябрь». Здесь даже негде было жить, я на мотоцикле туда-сюда ездил. Приезжал на работу в 4 утра. Крестьяне в тот год закончили покос за две недели. Стога были поставлены. Все сделали. Мужики, говорю, уезжайте в отход. Вот вам неделю срока. Чтобы я вас здесь не видел. Они нашли работу и все разъехались. Остались одни женщины. Так как я отчитался, что коров собрал, мясо лишнее сдал, ко мне не было претензий. А мужиков я специально отослал подальше, чтобы они по пьянке не проговорились. А женщины даже не знали о том, что мы провернули. Они только знали, что временно у себя на подворьях держат колхозных коров. Этот процесс длился год. Потом случилась «рязанская эпопея». Так этот вопрос был снят. Я никому не раскрыл этот обман.
Уже в первые годы работы С.П. Гинина возглавляемый им колхоз увеличил поголовье скота, улучшил производственные показатели. В целях повышения доходности хозяйства, получения дополнительной прибыли и рационального использования рабочего времени колхозников развивал подсобные промыслы, ввел денежную оплату труда колхозников. Руководитель хозяйства большое внимание уделял строительству дорог в сельской местности и благоустройству жилья. Построенный по его инициативе высокомеханизированный комплекс на 1400 коров был одним из лучших в республике. Контакты у него были, казалось, всюду: в Ростове покупал излишки подсолнечника, отвозил на переработку, получал техническое масло и уже в Уляхино производил на его основе краску. Где-то по дешевке доставал резиновые обрезки и колхозники из них мастерили ошейники. А еще наладил производство сумок, упряжи, деревянных изделий, даже галстуков и ремешков для часов. Люди были заняты круглогодично, промышленные цеха приносили огромную прибыль. Простые уляхинские доярки получали по 650 рублей в месяц — и это в то время, когда у министра зарплата была 450, а колбаса стоила 6-7 рублей. — Да у нас один комплекс давал две трети молока района,— вспоминает бывшая колхозница Татьяна Кочеткова,— я готовила корма для этого комплекса, а муж трактористом был. Когда приносил зарплату, дети не спрашивали, сколько он денег получил, а спрашивали, сколько пачек. Мы деньги пачками получали. "Все колхозницы в золоте ходили,— вспоминает Татьяна Шурыгина, которая в 1979-м возглавила в Уляхино Дом культуры.— Это был настоящий коммунизм: в деревне провели водопровод, газ, канализацию, асфальтированные дороги, построили шикарное кафе, сауну с бассейном, новые дома. При этом коммунальные услуги своим работникам оплачивало хозяйство, а еще и кормили их на работе бесплатно, выделяли технику для обработки личных огородов, сено выдавали, комбикорм. И знали, что это все благодаря Степану Петровичу — он своим механизаторам и легковые автомобили доставал, и холодильники, и весь дефицит. Ах, как жили! У нас была своя хоккейная команда, свой духовой оркестр. Приезжали сюда иностранные делегации, писатели, художники, представители правительства. Лев Яшин у нас был, космонавт Кубасов, композитор Ян Френкель. В нашем колхозе все хотели работать. А уж после того как ваш журнал про нас рассказал первый раз, то письма пошли со всего Союза мешками! Все к нам просились". - В 80-е годы опять политический подход к системе управления государством был направлен на то, чтоб каждый занимался своим делом. И село должно заниматься чисто сельскохозяйственным трудом. По науке и на практике это не получается. А так как власть и система - это одно, а наука, статистика и философия - уже другое, в обществе возникают противоречия. Правительством было организовано специальное управление по Нечерноземью по выявлению нарушителей. Председателя колхоза «Рассвет» Скворцова посадили в тюрьму, где его избили и выпустили на волю умирать.
К нам в колхоз из Москвы на трёх машинах приехала целая группа - человек десять МВДэшников. В кабинет заходит генерал, за ним идёт вся команда. Я говорю: «Товарищ генерал, вас я приглашаю, а эту свиту - нет. Вы что, без них не можете?» Он всех удалил и произнёс: «Ну а если уж мы пришли, то уже не уйдём, пока вас не посадим». Я ему в ответ: «В тёмной комнате поймать чёрную кошку невозможно, тем более, что её там нет». Я считал, что человек, занимающий такой важный пост, должен быть образованным и знает, что я процитировал слова древнего философа Конфуция. Генерал же звонит секретарю обкома Ю.Г. Тесленко: «Что у вас за председатель? Говорит нам про какие-то тёмные комнаты, про каких-то чёрных кошек. Пугает нас, что там их нет...» Два года у нас занимались проверкой двадцать ревизоров, пытались вывернуть всё наизнанку, но так ничего и не нашли, кроме десяти ботинок на правую ногу. Я объяснил: «У меня инвалид Отечественной войны с одной ногой. Вот с этой потерянной ноги и лежат на складе эти ботинки. Хотите, Ивана Семёновича приглашу. Он крепкий матершинник, услышите редчайший мат». - «Нет, нет, не надо», - был ответ. За время ревизии мы в колхозе перелопатили более трёх тысяч тонн зерна, и в результате ревизии у нас не хватило три тонны - ровно столько, сколько могли за годы съесть мыши. Ревизоры перерыли все склады, пересмотрели все документы. Очень уж им хотелось найти компромат, чтобы посадить Гинина за решётку. Но ничего у них не вышло. Сельские женщины слышали, как проверяющие между собой говорят: «На кого мы тут работаем? Мы только авторитет Гинину поднимаем». Потом наступили времена оттепели. Ретивого генерала отправили в Молдавию командовать районом. Областной ревизор повесился. На том проверка закончилась. В 1972 году С.П. Гинин защитил диссертацию на тему «Экономические интересы колхозов и колхозников в развитии производства в современных условиях», где научно подтвердил эффективность подсобных промыслов в работе колхоза и мог уже смело сказать недовольным: «Не нравится - не делайте, но научно доказано, что этим можно заниматься». Его оставили в покое, перестали дёргать.
В 1974-1979 гг. с его хозяйством объединились три отсталых соседних колхоза. В 1974 году, когда колхоз задумал построить в Красном Поселке новый скотный двор. Собрал тогда С.П. Гинин молодежь и предложил: — А что, девчата, возьметесь работать на новой ферме? — Какая там работа, грязь одна. Нет уж, лучше в мастерских останемся, — послышалось со всех сторон. Но председатель колхоза не отступил. Вскоре он пригласил девушек на стройку. Ходил и рассказывал: «Вот здесь будет бытовой блок с красным уголком, телевизором, душевыми, а тут — мойка с горячей водой, здесь — кормоцех. Транспортеры, аппараты для механической дойки, другие механизмы станут помощниками доярок». Все это тогда казалось радужной мечтой, а теперь стало обыденным, привычным делом, без чего невозможно уже представить свою жизнь. И никто из девчат не жалеет, что поверил председателю и пришел работать на ферму. Каждый нашел здесь свое призвание, свою судьбу. Тогда и назначили Нину заведующей. Доярками стали и ее подруги: Настя Жучкова, Таня Земскова, Таня Короткова, чуть позже пришли Маша Крылова, Галя Герасимова. Работали и учились. Таня Короткова теперь техник-осеменатор, Таня Земскова — лаборант. Вместе с ней Нина Ивановна поступила в сельхозтехникум. Без учебы никак нельзя. Комсомольско-молодежный коллектив фермы трудился с первых дней с боевым задором и вскоре добился первого успеха — вышел победителем в социалистическом соревновании колхозных животноводов. — Сельское хозяйство подкосила гонка вооружений. Все деньги, которые надо было тратить на строительство аграрных средств производства, шли на «оборонку». Что толку, что я в прежние времена продавал 5 тысяч тонн картофеля? Моя картошка приходила куда-нибудь в Коми, ее выгружали из вагонов, засыпали снегом, и никто ее не раскапывал. А в московских хранилищах, куда мы тоже отправляли свою продукцию, 50 процентов объемов картофеля сгнивало.
«Мещерская деревня Ново-Мальцево. На ее окраине, у самого леса, удобно разместились обшитый свежим тесом колхозный ток со складами зерна и цехами молочной фермы. Именно цехами, ибо коровниками назвать эти просторные каменные сооружения просто язык не поворачивается. Здесь многое радует взгляд: и асфальто-бетонные дорожки, и отделанные кафелем стены, и уют красного уголка, рабочих комнат и кабинетов. — Я думал, что только по телевидению показывают такие фермы, — невольно вырвалось у шофера Саши, жителя областного центра. — Здесь же можно работать в домашних тапочках... Услышав эту фразу, заведующая фермой Татьяна Леонидовна Ратникова понимающе улыбнулась. — У нас летом проходил районный конкурс доярок, — вспомнила она. — Из других хозяйств приехали доярки в резиновых сапогах. И очень удивились нашим условиям труда. Они думали, что у нас здесь, как и в былые годы, грязи по колено, особенно после дождей. Была среди них и доярка, которая семь лет назад уехала отсюда... Перемены произошли с присоединением Ново-Мальцевской фермы бывшего колхоза «Россия» к передовому хозяйству района, колхозу имени 16-й годовщины Октября. Председатель колхоза Степан Петрович Гинин, главный зоотехник хозяйства Лариса Михайловна Петухова в Ново- Мальцеве, как говорится, дневали и ночевали. Много уделяли внимания отсталой, убыточной ферме... Прошли годы напряженного труда. И вот их результаты налицо. Коллектив фермы стал одним из лучших. Два года подряд по итогам зимовки скота он признавался победителем Всесоюзного социалистического соревнования. Большая работа проведена здесь по качественному отбору и подбору стада. С начала года надой молока от каждой коровы превысил уже три тысячи килограммов. Есть реальная возможность к концу года подойти вплотную к четырем тысячам. Тон на Ново-Мальцевской ферме задают замечательные мастера своего дела доярки Лидия Ильинична Тесалкина и Нина Андреевна Агонева. Они первыми перешагнут четырехтысячный рубеж. Под стать им и молодая доярка Ольга Краснова, и дояр Андрей Старостин. Л. НИКОЛАЕВ» («Призыв», 20 сентября 1987).
В 1988 году в районе было организовано агропромышленное объединение (АПО) «Мещерское». В его состав входили 11 колхозов, 3 совхоза, 15 предприятий и организаций, связанных с обслуживанием сельского хозяйства, переработкой сельхозпродукции и ее реализации, строительством на селе и транспортными операциями.
- Когда началась перестройка, я первым в области ликвидировал колхоз и сделал на его основе открытое акционерное общество. В это время была большая пропаганда фермерства, много говорилось об организации в колхозах отдельных хозрасчетных бригад. Стали делить трактора, фермы, создавать крошечные бригады, становиться собственниками. Я понимал, что мелкий производитель не сможет конкурировать с крупным. Инфраструктура для мелкого товаропроизводителя, особенно в сельском хозяйстве, в государстве не создана. И я организовал акционерное общество. Организовал, чтобы не растащили колхоз.
С 1991 года – ОАО АПФ «Россия».
История с присвоением Степану Гинину звания Героя Социалистического Труда полна драматизма. Звезду ему успели вручить, но из-за смены режима в стране документы не были зарегистрированы.
"Перестройка всех людей разогнала,— Гинин не хочет вспоминать о том, что было дальше.— Если бы народ мог остаться в Уляхино и работать дальше, то здесь был бы рай земной". Но "прошла коммерциализация", молокозаводы перестали брать молоко — 1400 коров пришлось зарезать. "Еще и не знали, куда мясо сбыть, я каких-то цыган нашел, им и продавал". Лишились колхозники и личных накоплений — тогда у всех на книжках лежали огромные суммы. Сам Гинин, хоть и получал среднегодовую зарплату в тысячу рублей, особо не шиковал. Его деревенский дом, которому сейчас 50 лет, никогда не был самым заметным в Уляхино, колхозникам строили и получше. Зарплату он тоже откладывал, а на что тратить-то? "Но пришел Гайдар и отобрал у меня все деньги (1992 г.). Около 80 тысяч пропало, десять "Волг". И так у всех. Мы же верили государству. Это были наши, крестьянские, законно заработанные деньги. Кто ж знал, что во власть придут жулики!" С.П. Гинин активно занимался общественной работой, неоднократно избирался депутатом областного и районного Советов народных депутатов. С 1997 года являлся заместителем председателя районного Совета народных депутатов и возглавлял комиссию по бюджетной, налоговой, экономической политике, собственности и земельным отношениям. Проявлял большую заинтересованность, высокий профессионализм и принципиальность в своей депутатской деятельности. В областном Совете ветеранов С.П. Гинин руководил секцией Героев Великой Отечественной войны и труда. Среди руководителей предприятий и организаций, населения района и области Степан Петрович пользовался заслуженным авторитетом и уважением как способный, эрудированный организатор современного уровня, принимающий грамотные управленческие решения, направленные на реализацию неотложных и перспективных задач всестороннего развития хозяйства.
С апреля 2001 года С.П. Гинин – председатель Совета директоров, с апреля 2009 года – генеральный директор ОАО «Агропромышленная фирма «Россия» (Гусь-Хрустальный район, д. Уляхино, ул. Колхозная, 71).
Колхозную землю раздали на паи. Гинин организовал агрофирму, которая выкупила некоторые участки: "Раньше у колхоза было около 7 тысяч гектаров и мы могли бы полмира кормить, у нас вся земля работала. А сейчас у нас меньше 3 тысяч, больше не потянем, остальное лесом зарастает... Кредит на строительство овощехранилища не можем получить уже столько времени! Какое тут импортозамещение? Какая помощь сельскому хозяйству?.. Ай, не хочу говорить".
- Я считаю, не надо в агропроизводстве создавать слишком большие штаты сотрудников. Достаточно одной трети от того показателя, что был в доперестроечное время. Но деревню надо было создавать городского типа, ту, которую я сделал в Уляхино. Сейчас всего 30 человек выращивают и убирают 13 тысяч тонн картофеля. А при советской власти работало полторы-две тысячи человек. И обороты сейчас не меньше, чем было раньше. Только вот животноводство угробили… Что нужно сделать, чтобы возродить сельское хозяйство? Предоставить фермерам длинные кредиты, создать условия для производства и сбыта продукции. Это очевидно!
В советское время у Гинина в подчинении было 1100 работников. В агрофирме, им созданной, нужно лишь 100. Люди, главный его капитал, снова "в отходе" — кто в Москве на стройке, кто во Владимире в охране, кто у частников лес пилит. И на этот раз председатель не знает, как вернуть своих мужиков обратно. "Раньше власть помогала деревне, а сейчас наоборот. Все под корень порезали, все мечты и судьбы".
У разнорабочих зарплата около 15 тысяч, у механизаторов — 30-35. И то хорошо: остальные хозяйства в округе загнулись, а гининская "Россия" опять в числе лидеров. Каким-то образом этот 31-й председатель снова извернулся, нашел заказчиков, в Уляхино выращивают картофель "на чипсы", коров завели.
Степан Петрович передал свой пост: "Тут надо много бегать, а у меня уже колено не то". Теперь он председатель наблюдательного совета агрокомпании. Но на работу ходит, как обычно, каждый день. Проверяет, как идет ремонт техники, как грузят картошку ("Вот оно, золото, сухая картошечка, красота!"), как себя чувствуют коровы и "телятишки", что в этот раз привезли рабочим на обед. С ним все здороваются, и он всех знает по имени: "А как же! Я сюда пришел работать, когда их еще на свете не было. Я с их дедами еще трудился". Кабинет тоже остался за ним. В нем, кажется, ничего и не изменилось: портрет Ленина на стене, а рядом — черно-белая фотография недавно умершей жены, белые телефонные аппараты, какие-то отчеты под стеклом. Все это когда-то уже фотографировали для "Огонька": и председателя, и большое окно за его спиной, а в окне — вся его деревня, две длинные-длинные улицы — Колхозная и Полевая. "Всю Полевую я построил",— объясняет Степан Петрович. Свое хозяйство 90-летний председатель оглядывает без особого довольства. "Я раньше даже в воскресенье ходил на работу. Ни праздников, ни отпусков не любил. Не нужно мне это было, в поля рвался, в контору. Азарт был! Хотелось придумывать новое, менять что-то, с предложениями в район ездить, выбивать, доставать, побеждать. А сейчас то, чем мы занимаемся, никому не нужно. Поэтому у меня энтузиазма уже нет. Все, что я делал, все прахом пошло".
С.П. Гинин имел правительственные награды: орден Ленина, три ордена Трудового Красного Знамени, орден Отечественной войны I степени, 14 воинских медалей. Награждён Почётным знаком губернатора Владимирской области «За доброту и милосердие», памятной медалью «Патриот России», Золотой медалью Министерства сельского хозяйства Российской Федерации «За вклад в развитие агропромышленного комплекса России». По итогам 2007 и 2008 годов его имя занесено на Владимирскую областную «Галерею Славы».
В 2006 году С.П. Гинин удостоен золотой медали Министерства сельского хозяйства Российской Федерации «За вклад в развитие агропромышленного производства». По итогам 2007 и 2008 годов его имя занесено на Владимирскую областную «Галерею Славы». С декабря 2007 года являлся председателем общественного объединения «Трудовая доблесть Владимирской области». Тридцатитысячник Гинин стал, кроме того, основателем династии аграриев.
Гинин Степан Петрович умер 18 февраля 2018 года на 93-м году жизни после тяжёлой болезни. Прощание со Степаном Петровичем Гинином проходило в церкви Георгия Победоносца в деревне Уляхино Гусь-Хрустального района. Похоронен на местном кладбище.
Память: - Имя С.П. Гинина присвоено Уляхинской основной общеобразовательной школе.
Источник: Гинин. Тридцать первый председатель / сост. В.И. Ишутин. – Владимир: Транзит Икс, 2012. – 432 с. с ил. – (Люди земли Владимирской)
Деревня Уляхино Гусь-Хрустальный район Нина Ивановна Гладилкина - заведующая фермой колхоза им. 16-й годовщины Октября Гусь-Хрустального района в дер. Красный Поселок.
