Палутин Георгий Николаевич – человек с двумя фамилиями Марк Фурман. "Убийство под микроскопом: записки судмедэксперта". ЧЕЛОВЕК С ДВУМЯ ФАМИЛИЯМИ
Время от времени перелистываю свою записную книжку. Завел я ее давно, вскоре после окончания медицинского института, когда еще был молодым судебно-медицинским экспертом. Теперь страницы пожелтели, многие события, очевидцем которых довелось быть мне или моим товарищам, стерлись в памяти. Пора бы, кажется, заводить новую... Однако всякий раз, как приходит эта мысль, откладываю: все-таки книжка верно несет свою службу. Стоит полистать ее, как вспоминаются давние случаи, этапы расследования, необычные эпизоды, связанные с экспертной работой. Вот на одной из страниц запись: "Экспертиза № 415, фамилия - Палугин", подчеркнутые красным карандашом. Начну, пожалуй, с нее...
В солнечный мартовский день, с утра, когда мороз еще крепок и свеж, в нашу судебно-медицинскую амбулаторию вошел невысокий пожилой мужчина. Он не спеша разделся, отогрелся - видно путь его был неблизок и протянул мне определение Меленковского районного народного суда. Меленки - райцентр, что находится в 160 км от Владимира, на юго-востоке области. Потом представился: - Палутин Георгий Николаевич.
В кратком определении я прочел следующее: "...B годы Великой Отечественной войны Палугин Г.Н. находился на фронте под фамилией Шувалова И.П. Во время боевых действий дважды был ранен - в 1943 и 1944 гг., но все справки о его ранениях из архива выданы на Шувалова И.П. После войны, демобилизовавшись в сентябре 1945 года, он получил документы на имя Палутина, с которыми проживает в настоящее время. Так как истец не может получить льготы, полагающиеся инвалиду войны, поскольку медицинские справки выданы на другую фамилию, он просит признать факты ранений после освидетельствования, что подтвердит истинность документов, выданных на фамилию Шувалова..."
Ознакомившись с определением, беру документы пришедшего. Паспорт, военный билет, пенсионное удостоверение. Все на фамилию Палутина. Наконец, две медицинские справки, выданные Архивным отделом Военно-медицинского музея Министерства обороны СССР, обе на другое лицо - Шувалова И.П. Так началась эта необычная редкая экспертиза под очередным порядковым номером - 415.
Вместе с определением суда в тоненькой папке Палутин представил и другие документы: выписки из больниц и поликлиник, где он лечился, рентгенограммы, справку об инвалидности. А вот заявление в суд, заканчивающееся словами: "... Прошу признать военно-медицинские документы, выданные на фамилию Шувалова, в том, что они действительно принадлежат непосредственно мне. Палутин и Шувалов - одна и та же личность".
Мне уже понятно, зачем к нам приехал этот невысокий, многое переживший человек. И кажется, мы в силах ему помочь. Но что заставило Палутина изменить фамилию в годы войны? Я не решаюсь об этом спросить. Смущает разница в возрасте, да и стоит ли ворошить давние воспоминания, которые могут оказаться такими же чувствительными, как и старые раны ветерана. Однако, если эксперт хочет разобраться во всем досконально и объективно, для него не должно существовать белых пятен.
Но мой собеседник, видно, человек особого склада, необычно прочной закалки. Как люди, многое пережившие, он выше житейских условностей и способен на откровенность. После небольшой паузы Палутин произнес:
- Не буду скрывать, доктор, но в 1940 году я был осужден. По молодости совершил преступление. Горячий был, вот и сорвался. Когда пошел на допрос, фамилию и имя утаил, назвался Шуваловым Иваном Петровичем. Документов у меня не было, потерял. Следователь вначале сомневался, потом поверил. Осудили на пять лет лишения свободы, приговор вынесли на фамилию Шувалова. В 1942 году, с места, где отбывал наказание, неоднократно писал заявления с просьбой отправить на фронт. Наконец, летом 1943-го мою просьбу удовлетворили. Под фамилией Шувалова я и воевал. Когда в октябре 1945 рода вернулся в родные края, начальник милиции, тоже фронтовик, посоветовал мне взять прежнюю фамилию.
- Воевал ты достойно, Георгий Николаевич, - сказал он. - Вину свою полностью искупил. Чего прятаться под чужой фамилией?
С того сентябрьского дня я опять стал Палутиным. Хоть давно это было, но, помню, на душе сразу легче стало...
Шли годы. Палутин трудится и поныне, невзирая на болезни и старые ранения. Не чурался никакой работы, даже после 1961 года, когда, перенеся операцию на легком, стал инвалидом второй группы. Был электриком, завскладом технических материалов леспромхоза, потом перешел в совхоз "Меленковский", оттуда, по состоянию здоровья, в Райпромкомбинат. Разумеется, он знал о льготах, которыми пользуются участники и особенно инвалиды Великой Отечественной войны, но то ли из скромности, то ли из-за нежелания ворошить прошлое не думал об этом. Наконец, на 66-м году жизни родные заставили его принять решение.
- Вот тогда я и написал заявление в суд, - закончил Георгий Николаевич свой рассказ.
Любая экспертиза начинается с осмотра свидетельствуемого. В принципе эта, поначалу, ничем не отличалась от иных. Предлагаю Палутину раздеться. Он аккуратно повесил на спинку стула пиджак, снял рубашку, майку. Одежда его чистая, опрятная, хотя и не модная. Вспоминаю недавний визит в магазин, когда в поисках костюма некий экстравагантный молодой человек перемерил их с десяток - отечественных и импортных, не найдя подходящего, нагрубил продавщице, и мне становится не по себе. Что скрывать, иногда мы по одежде, внешнему виду, манерам судим о ком-то, но первые восторги нередко сменяются разочарованием. А ведь "Человек - это целый мир", - сказал как- то Ф.М. Достоевский, вложив, понятно, в это классическое определение не столь внешние, как внутренние атрибуты Личности.
- Куда вы были ранены, Георгий Николаевич? - задаю Палутину первый вопрос.
- Одно ранение я получил в 1943 году, в левую половину груди, второе - в 1944, в левую руку.
Прошу Палутина встать, включаю яркий боковой свет и начинаю осмотр. Георгий Николаевич худощав, подтянут, по виду моложе своих лет. Видно, что для него привычен физический труд. На передней поверхности грудной клетки слева, чуть ниже проекции второго ребра, замечаю бледный овальный рубец, размерами полтора на один сантиметр, слегка западающий над уровнем кожи. Беру справку о первом ранении. Из нее следует, что "... автоматчик 735 стрелкового полка, 166 дивизии Шувалов Иван Петрович 25 сентября 1943 года получил осколочное проникающее ранение левой половины грудной клетки. Находился на излечении в эвакогоспитале 5837 с 21.10 по 6.12.1943 года".
Следы от второго ранения располагались на левом предплечье. Снаружи я увидел большой, уродующий руку рубец длиной до 13 сантиметров, с внутренней стороны - кожа втянута, с множественными пигментированными светло-коричневыми складками. По особенностям рубцов можно предположить, что входное огнестрельное отверстие находилось на наружной поверхности руки, выходное - на внутренней. Сверяю увиденное с документом, выданным Архивом. Б нем говорится, что "... автоматчик 171-го стрелкового полка 1-ой Московской гвардейской дивизии Шувалов Иван Петрович 5 февраля 1944 года получил сквозное пулевое ранение левого предплечья с повреждением локтевой кости и локтевого нерва. Находился на излечении с 16.2. по 23.5.44 г. в ЭГ № 5860, откуда выписан в батальон выздоравливающих".
Пока Георгий Николаевич одевается, подробно записываю все то, что удалось увидеть. Рубец на левой половине груди Палутина располагался спереди. След от входного отверстия на левой руке снаружи. Типичные боевые ранения, полученные солдатом в наступательном бою. Когда солдат идет в атаку, корпус его развернут влево, левая рука с оружием (автоматом, винтовкой) выдвинута вперед. Каждый из нас в кино, по телевидению видел наступавших бойцов. Потом, вернувшись домой, я возьму томик стихов К. Симонова и прочту стихотворение "Атака", написанное поэтом в тяжкие дни 1942-го:
"Когда ты по свистку, по знаку,
Встав на растоптанном снегу,
Готовясь броситься в атаку,
Винтовку вскинул на бегу...
Когда осекся звук короткий,
Ты в тот неуловимый миг
Уже тяжелою походкой
Бежал по снегу напрямик".
Не знаю, не ведаю, читал ли Георгий Николаевич эти стихи. Но даже, если они ему не знакомы, наверняка хранит в памяти солдат-ветеран те мгновения своей беспокойной юности, которые столь беспощадно и правдиво передал поэт-фронтовик. Спрашиваю Палутина о его самочувствии в настоящее время. Есть ли жалобы, какие, не надо ли чем помочь?
- В общем-то чувствую я себя неплохо, - отвечает он. - Работаю сейчас электриком гаража, дома хозяйством занимаюсь. Кое-какая память о войне у меня осталась до сих пор.
Я поначалу не понял, о какой "памяти" говорил этот человек. Слова Палутина осознал позднее, когда Георгий Николаевич принес заключение рентгенолога. Из него я узнал, что "...на рентгенограммах грудной клетки выявлен старый консолидированный (т.е. сросшийся, прим. М.Ф.) перелом 4-то ребра слева с наличием в левом легком металлического инородного тела, вероятно, осколка, размерами полтора на полсантиметра, расположенного спереди от восходящей аорты".
- Что ж вы молчали, Георгий Николаевич? Ведь осколок - это бесспорное вещественное доказательство ранения в грудь. Если бы, допустим, справки в архивах не сохранились, и без них можно было бы обойтись.
Палутин смущенно разводит руками. Потом, помолчав, произносит:
- Оно, конечно, так, осколок здесь в груди с сорок третьего. Видно, из-за него все мои недавние беды - туберкулез, частые пневмонии. Но за последнее время притих, затаился. Он ведь маленький, не больше ногтя, а справки - вот они. Как вы сказали - вещественные доказательства...
Разоткровенничавшись, Георгий Николаевич расскажет, как он в Рязани искал госпиталь, в котором когда-то лечился после первого ранения. Обошел множество больниц, зданий, где размещались госпитали. Наконец неподалеку от центра набрел на многоэтажное строение из потемневшего от времени серого кирпича. Он оказался 23-м по счету, его госпиталь. Все же нужных бумаг в Рязани обнаружить не удалось. Тогда по совету знающего человека, тоже в прошлом фронтовика, он и обратился в Ленинград, в Военно-медицинский музей.
Несколько слов об этом уникальном музее. В нем мне довелось побывать несколькими месяцами спустя, совершенно по другой экспертизе. Созданный в ноябрьские дни 1942 года, когда шли бои на улицах Сталинграда и в предгорьях Кавказа, Военно-медицинский музей Министерства обороны СССР с момента основания по настоящее время выполняет многопрофильную работу по сбору всех медицинских материалов периода Великой Отечественной войны. Особым, наиболее сложным отделом музея, является архив военно-медицинских документов. В большом количестве представлены в Архиве карточки персонального учета раненых и больных (их около 32 миллионов), историй болезней из госпиталей и медсанбатов (свыше 20 миллионов), операционные и перевязочные журналы (более 121 тысяч), иные материалы. Здесь не забыт никто - от рядового до генерала.
Благородный и самоотверженный труд приходится выполнять не столь уж многочисленному коллективу музея, который возглавляет опытный военный медик, кандидат медицинских наук, полковник Вадим Михайлович Варламов. Ведь ежедневно в адрес архива со всех концов страны, иногда и из-за рубежа, поступает несколько сот писем с просьбами выслать справки о ранениях. Количество писем резко возросло с 1975 года, после выхода Постановления правительства о дополнительных льготах для участников Великой Отечественной войны и семей погибших при защите Родины.
Эту экспертизу мне хотелось закончить побыстрее. Я отложил в сторону иные, менее срочные, чтобы заняться непосредственно 415-ой. Прикинул сроки: недели, пожалуй, хватит. В общем-то меня никто не торопил. Да и в самом деле, что неделя, две, месяц. Ведь Георгий Николаевич, многие годы, если быть точным - более 37-ми лет, не обращался никуда по поводу своих ранений. Неоднократно болел, лечился, перенес несколько операций. Однако даже удостоверения инвалида войны пока не имел.
Хотелось скорее помочь человеку, скромность и непритязательность которого, наверное, можно считать эталонными. К тому же меня начали тревожить воспоминания. Память, она ведь есть у любого из нас. Даже сейчас, когда страна отметила 50-летие великой Победы, вряд ли найдется семья, на которой война не оставила бы своей суровой меты. Мальчишка военной поры, я помнил бомбежки под Кишиневом и Одессой, переполненные платформы вперемешку с углем и людьми, идущие во мраке, как меня прятали под вагоны, когда на беззащитный состав пикировали вражеские самолеты...
Во всех наших правилах, законах, наконец, в УПК (Уголовно-процессуальный кодекс, прим. М.Ф.) записано, что судебный медик, проводя любую экспертизу или исследование, должен быть объективным в беспристрастным. Это вопрос чести, совести, наконец, едва ли не главное требование к профессии. В 415-й любой из моих коллег был бы объективным и предельно точным, но беспристрастным? - наверное, нет..!
Через несколько дней Палутин опять появился у нас в Бюро. Объяснил, что зашел поинтересоваться, как продвигается экспертиза, не надо ли представить дополнительно другие документы. Постепенно мы разговорились. Вероятно, этому способствовал взаимный душевный настрой. Проскочила искра - и вот уже человека потянуло на откровенность. Вначале беседовали о том, о сем. Сетовали на погоду, запоздалую весну, поздние морозы, прикинули планы на урожай нынешним летом...
Как-то незаметно разговор коснулся фронтовых дел Палутина. Оказалось, что Георгий Николаевич вначале воевал в отряде по выполнению специальных заданий командования. Служба в таком подразделении была особой. Эти отряды находились в авангарде наступательных операций, всегда на переднем крае. Первое ранение он получил на Украине, под Белой Церковью.
- Прямо перед нами, километрах в двух, за низиной и болотом, находилось большое село, - произнес Палутин. - Брать его мы не собирались, ждали подхода главных сил. Как вдруг видим, что фашисты ходят по деревне с факелами и собираются ее поджечь. Население - женщины, старики да дети высыпали из домов. Вот-вот случится непоправимое. Вижу, лица у всех побелели. Командир не успел слова сказать - все как один, 35 бойцов поднялись в атаку. Мы скатились в низину и тут же попали под прицельный минометный огонь. Командира убило на месте, меня ранило осколком в грудь. Хоть мои товарищи и ворвались в село, но спасти его не удалось. Дул сильный ветер, почти все постройки сгорели. Так немцы и сожгли деревню...
Старый солдат рассказывает о том давнем бое на "безымянной высоте". Мы не заметили, что затаив дыхание, слушают его окружающие. Пережившая войну, сама трудившаяся в госпиталях, наш ветеран труда Фрида Александровна, фотолаборант - Лида Жукова, опытные судмедэксперты кандидат медицинских наук Л.Е. Полушкина и А.К. Краснов. Потом подошли другие сотрудники. И в сердцах каждого то сожженное украинское село отозвалось особой болью, затронув в душе воспоминания, которые ассоциируются с суровым и коротким словом - война.
Почти три месяца пролечился Георгий Николаевич. А как поправился, вскоре после Нового года влился в атакующие колонны 1-ой Московской гвардейской дивизии, сражавшейся на Белорусском фронте. Второе ранение - в левую руку он получил в феврале 1944 года, под Витебском, где фашисты оборонялись яростно, с фанатизмом обреченных. Помимо локтевой кости, простреленной насквозь, пуля повредила нерв. Около 4-х месяцев лечился Палутин. Летом 1944-го, когда фронт переместился на территорию врага, он опять в строю. Теперь уже до Победы.
Когда за Георгием Николаевичем закрылась дверь, я достал его рентгенограммы. Помните об осколке в легком? По описанию рентгенолога, он находился "кпереди от восходящей аорты". Пройди частица немецкой мины хотя бы на сантиметр глубже, оказалась бы пораженной аорта - самый крупный сосуд человеческого тела, шириной в два пальца. Ранение аорты - всегда смертельно. Знал ли Георгий Николаевич об этом? Разумеется знал, хотя и без медицинских тонкостей. Однако же - даже слова не произнес: об осколке меня проинформировал не он, а снимки, заключение рентгенолога.
Наконец экспертиза была закончена. Не приводя ее подробного описания, кратко остановлюсь на выводах, вытекающих из вопросов, поставленных судом: "...Имеющиеся у Палутина Г.Н. телесные повреждения и данные рентгенографии указывают на наличие у него в прошлом двух ранений: слепого осколочного ранения грудной клетки слева с повреждением 4-го ребра и наличием в легком инородного тела (осколка), а также сквозного огнестрельного ранения левого предплечья со сросшимся переломом локтевой кости. Эти ранения большого срока давности и могли быть получены в годы Великой Отечественной войны. По локализации и особенностям они идентичны ранениям, указанным в медицинской документации, выданной на имя Шувалова Ивана Петровича архивом Венно-медицинского музея Министерства обороны СССР". В тот же день заключение эксперта № 415 было отправлено заказным письмом в Меленковский районный народный суд.
Еще одна мысль, навеянная этой экспертизой... "Человек с двумя фамилиями" - чем не название для судебного очерка, приключенческой повести или рассказа. В следственной и судебно-медицинской практике такие случаи не часто, но встречаются. Обычно тогда следователь, эксперт или автор детектива имеет дело с лицом, преступившим рамки закона. Иногда с настоящим преступником. Вспоминается давний эпизод, когда некий авантюрист, занимавшийся махинациями в различных городах страны, несколько раз менял фамилии, документы, а будучи задержанным, так и не назвал следователю свой настоящий возраст. Его направили на экспертизу, и, в конце концов, мы докопались до истины.
Тут, понятно, иной случай, иная ситуация. Долгие годы Палутин не претендовал на льготы и привилегии, полагающиеся фронтовикам к инвалидам Войны, решившись, наконец, в зрелом возрасте восстановить истину. Что это - слабость или сила характера? Наверное, как раз тот случай, когда оценкой поступков может быть только собственная совесть и человек сам для себя судья. Возможно, ответ в словах Л.Н. Толстого: "Часто скромность принимается за слабость и нерешительность, но когда опыт докажет людям, что они ошиблись, то скромность придает новую прелесть, силу и уважение характеру".
Когда я заканчивал очерк, то получил от Георгия Николаевича письмо. Поясню, что прежде сам написал Палутину, интересуясь окончательным решением суда, а также спрашивая разрешения назвать истинные фамилии в материале, над которым работал.
Некоторые строки его письма привожу дословно: "...12 апреля Меленковский народный суд рассмотрел дело № 2-224 об установлении фактов принадлежности документов о ранении. Решил признать принадлежность Палутину Г.Н. справок о ранениях от 25.9.43 г. и 5.2.44 г., полученных на фронтах Великой Отечественной войны и выданных на фамилию Шувалова И.П. 17 мая я получил удостоверение инвалида войны II группы и начинаю пользоваться всеми льготами.
...Вы меня спрашиваете: писать в очерке подлинные фамилии или изменить? Если будет указана настоящая моя фамилия и та, с которой воевал, мое местожительство - это меня смущать не будет и принципиальных возражений не имею... С искренним уважением, Г. Палутин".
Здравоохранение города Владимира
Владимирское бюро судебно-медицинской экспертизы
|
