Икона «Никола Гостунский» в собрании Муромского музея
Икона «Никола Гостунский» в собрании Муромского музея
Святитель Николай Чудотворец (Никола Гостунский), с житием. Конец XVI в. Дерево, темпера. Происходит из собора Троицкого монастыря в Муроме. Список иконы Николы Гостунского из Троицкого монастыря восходит к древнему чудотворному образу рубежа XV-XVI вв., явившемуся в селе Гостуни на речке Гостунке (притоке Оки) между городами Белевом и Лихвином Калужской губернии. «Явленный» образ стал храмовым в каменной церкви Николы Гостунского в Кремле, которая была заложена в 1506 г. по повелению Василия III для чудотворной иконы.
В 1993 г. в темперный отдел ВХРНЦ им. И. Э. Грабаря из Муромского историко-художественного и мемориального музея поступила на реставрацию икона «Никола в житии», [1] написанная на липовой доске, состоящей из трех частей, с двумя врезными шпонками и ковчегом. Живопись находилась под слоем потемневшей олифы. Набитый на поля басменный серебряный оклад растительного орнамента с сильно потертой позолотой имел утраты и деформации, на нижнем поле наблюдались разрушения грунта и паволоки. Средник иконы был закрыт окладом из полос басмы с чешуйчатым узором, поверх которого крепились две серебряные пластинки с потертыми, почти не читаемыми надписями. По периметру средник обрамляли деревянные профильные рейки на кованых гвоздях.
Икона была передана в работу реставратору Е. И. Бучило. Пробные расчистки показали, что авторская живопись находится под слоем прописей, местами сплошных. В частности, под записью оказались кресты на омофоре, правая благословляющая рука Николы, перстосложение которой изменилось после раскрытия, а также надписи в клеймах. Когда с поверхности средника был снят басменный оклад и удалена сильно сгрибившаяся олифа со следами плесени и загрязнений, обнаружилась лежащая на авторском живописном слое надпись, выполненная листовым золотом – «ОАГИОС НИКОЛАЕ ГОСТУНСКИЙ», что явилось настоящим открытием и послужило стимулом к началу изучения иконы. Обоснованность проявленного интереса и необходимость дальнейших исследований стали очевидными по окончании реставрационных работ, когда перед нами предстало редкое по иконографии произведение XVII в. [2] И уже первое знакомство с памятником выявляет ряд его любопытных особенностей.
При вполне классических пропорциях доски (124,5 х 99 см) средник иконы композиционно уменьшен по отношению к клеймам, отчего изображение кажется затесненным; этому способствует и темная рамка золотого с черным орнамента. Явно не соответствующими друг другу по времени кажутся клейма и средник. Образ Николы поражает своими иконографическими особенностями. Он не похож на традиционный узнаваемый лик святого с высоким, несколько расширенным округлым лбом. Строгость, аскетизм, почти суровость образа кажутся восходящими к древнему прототипу. Вытянутый овал лица, длинный тонкий нос, крупные удлиненной формы глаза с неподвижным взглядом под высоко поднятыми дугообразными бровями, рельефная проработка морщин на лбу, выпуклостей щек сочетаются с декоративизмом графической прорисовки белильных завитков волос, усов и бороды. Контрастом по сравнению с пластически разработанным ликом святого смотрится яркая декоративно-плоскостная крестчатая фелонь, сквозь которую просвечивает кажущийся голубоватым черный рисунок по левкасу. Средник окружен шестнадцатью достаточно крупными клеймами со сценами жития Св. Николая Чудотворца. Состав и порядок клейм вполне традиционны и не содержат каких-либо редко встречающихся сюжетов из жития святого. В то же время по своей стилистике живопись в клеймах явно следует какому-то иному подлиннику, имея в основе, вероятно, живописный прототип XVI в., о чем свидетельствуют и архитектурные формы, используемые в качестве фона, и характер компоновки фигур внутри каждого клейма [3]. В основе цветового решения иконы лежит теплый охристый колорит, преобладающий не только в личном письме, но и на нимбах, фоне средника и клейм. Вероятно, причиной подобной цветовой неразработанности фонов, а также отсутствия золочения нимбов (притом, что золото использовалось в написании орнаментов и одежд) являлся заведомый расчет на использование басменных накладок не только в среднике, но и в клеймах, и басменных же или чеканных венчиков. Однако по неизвестной причине, возможно материального порядка, этот первоначальный замысел не был осуществлен.
Ограничившись достаточно беглой характеристикой иконы, перейдем теперь непосредственно к ее истории.
Как известно, Николай Чудотворец был одним из самых почитаемых на Руси святых; его первые изображения появляются уже в XI в., а в дальнейшем складывается и иконография. Однако среди множества изводов Св. Николы наиболее известными и широко распространенными стали лишь несколько: поясное изображение святителя с закрытым и (реже) раскрытым Евангелием, «Никола в житии», «Никола Можайский», «Никола Зарайский». Менее известны такие изводы как «Никола Бабаевский», «Никола Великорецкий», «Никола Теребинский» и некоторые другие. В этот ряд попали и изображения Николы Гостунского, хотя в свое время этот образ был знаменит и почитаем не менее, чем другие.
Наиболее полно история Николы Гостунского изложена в книге четвертой «Чтений в императорском обществе истории и древностей российских» за 1861 г., где подробно пересказывается местное предание о происхождении образа, название которого – «Гостунский» - связано, как это и бывает, с тем местом, где икона была обретена. Согласно легенде, именно в селе Гостуни, расположенном на правом берегу Оки, в устье речки Гостунки, между городами Белевом и Лихвином, и произошло чудесное явление иконы святителя Николая. Время обретения иконы определено в этих рассказах как «глубокая древность» [4]. На самом же деле это произошло, по-видимому, в конце XV - начале XVI в., т. к. уже в это время образ прославился происходившим от него чудесами исцеления больных и немощных; и слава его была так велика, что великий князь Василий III приказал перенести икону в Москву, что и было сделано, вероятно, в 1506 г. В Гостуни же осталась, как свидетельствует предание, «точная копия с явленной» иконы [5]. Удивительным образом это событие совпадает хронологически с близкими ему по характеру «явлениями» и перенесениями других икон Св. Николы. Достаточно назвать уже упомянутого Николу Бабаевского, в честь «явления» которого в 1500 г. был основан Николо-Бабаевский монастырь, или же торжественное перенесение из Зарайска в Коломну в 1513 г. «чудотворной иконы» Николы Зарайского. Обретение и перенесение икон сопровождалось в основанные по этому случаю монастыри, построенные в честь них храмы. Не меньших почестей был удостоен и чудотворный образ, обретенный в Гостуни. По приказу Василия III каменный храм Николы Гостунского был построен в Кремле. Летопись повествует об этом так: «Лета 7014 (1506), повелением Великого Князя Василия Иоанновича всея России, в граде Москве заложиша церковь кирпичную святого и великого Чудотворца Николая Гостунского и совершиша тоя церковь... в девятую неделю 7015 года, Октомврия в 1 день... и постави Князь Великий Василий Иоаннович в ту церковь икону святого и великого Чудотворца Николая Гостунского, которая принесена с Гостунки речки, и украсив ю камением драгим, от нея же много исцеления тогда быша, и быватю и доныне с верою приходящим» [6]. Итак, с 1506 г. икона «Николы Гостунского» становится храмовым образом церкви, возведенной на Ивановской площади Кремля. Уже с этого времени она широко известна, и, вероятно, с нее делаются списки. Одним из таких более поздних списков и является по-видимому, «Никола Гостунский» Муромского музея [7].
Как же выглядела прославленная чудотворная икона? Источники прошлого и начала нынешнего века очень скупы. Снегирев характеризует ее как икону «древнего греческого пошиба, с деянием» [8]. Более интересное свидетельство можно отыскать в книге Вознесенского и Гусева «Житие и чудеса Св. Николая Чудотворца».., изданной в конце XIX в., где помимо описания иконы: «святитель в полроста, с деяниями по его сторонам, в среброзлащенной ризе, украшенной разноцветными камушками», есть такая фраза: «великий свидетель всей прежней и нынешней славы Чудотворца в Кремле - его чудотворный образ “гостунский”» [9]. Это словосочетание «образ “гостунский”» косвенно может подтвердить предположение о существовании в Кремле иконы с надписью «гостунский».
Логично было прийти к заключению о том, что находившаяся в Кремле на протяжении четырех столетий икона (или ее поздняя реплика) возможно сохранилась и поныне и поможет уточнить иконографию и историю муромского Николы Гостунского. И, действительно, как оказалось, в фондах музеев Московского Кремля хранится икона, происходящая из Николо-Гостунского собора. Широкому кругу исследователей она вряд ли известна, так как никогда не публиковалась [10]. Знакомство с этой иконой, которое представлялось завершающим этапом поисков, на самом деле не разрешило возникших вопросов, но добавило новых. Сравнение двух памятников выявило как несомненные черты сходства, так и существенные отличия. Размеры кремлевской иконы - 110 х 90 см - несколько меньше, чем муромской, а соотношение клейм и средника более классическое. Самое поразительное в иконах - близость трактовки образа Николы, в особенности лика, общего абриса фигуры, жеста правой руки. С уверенностью можно утверждать, что в их основе лежит один подлинник, несмотря на парадоксальность возникшей ситуации, когда поздний муромский список оказался более древним, чем предполагаемый прототип. Это произошло оттого, что средник кремлевской иконы до сих пор находится под записью XVIII в., в живопись муромской раскрыта и датируется первой половиной XVII-го. Причины, по которой реставрация иконы не была завершена, ограничившись лишь расчисткой клейм, нам установить не удалось; возможно, она связана с проблемой сохранности личного письма. Тем не менее, запись настолько точно повторяет рисунок нижележащего слоя, отличаясь лишь трактовкой, характерной для более позднего времени, что не возникает сомнений в том, что средник муромской иконы - либо список с кремлевской, либо обе они - повторения одного образца. Конечно, преждевременно делать какие-либо выводы до окончания реставрации «Николы» из музеев Московского Кремля. Однако сравнительный анализ композиционного и цветового решения муромского и кремлевского «Николы» свидетельствуют об их существенном различии, которое проявляется и в иной последовательности сюжетов, и в выборе архитектурного антуража, и в пропорциях фигур - более приземистых в московской иконе - и в манере письма. Кремлевскую икону датируют серединой XVI в., и, таким образом, она вряд ли является той самой реликвией начала XVI столетия, которая скорее всего была утрачена или заменена с течением времени списком, либо другой иконой. Так или иначе, выявленные закономерности позволяют говорить о «Николе Гостунском» как об одном из иконографических вариантов «Святого Николы» с достаточно устойчивыми чертами, которые повторялись во всех последующих репликах, возможно, существующих до сих пор, но нам не известных.
Размышляя над проблемой соответствия списка подлиннику, отметим еще одно немаловажное обстоятельство. Как мы помним, при переносе чудотворной иконы в Москву в Гостуни осталась ее точная копия, о которой источник второй половины XIX в. повествует, что написана она «на липовой доске древним Греческим пошибом. Лик Чудотворца выразителен и величествен». А мерою она «в длину 1 аршин 12 вершков» [11]. Несложные подсчеты показывают, что длина, т. е. высота этой иконы составляла 124,5 см, что в точности соответствует размеру «Николы Гостунского» из Муромского музея и не соответствует размеру кремлевского «Николы». Итак, являлась ли икона Муромского музея копией непосредственно с чудотворной, была ли сделана со списка или прориси - по этому поводу можно выдвигать пока лишь различные версии [12].
Существует еще один важный аспект проблемы: когда и почему икона «Николы Гостунского» попала в Муром. Известно, что происходит она из Троицкого собора Муромского Троицкого женского монастыря, откуда и поступила в музей в 1930 г. Троицкая каменная церковь была построена в 1642-43 гг. на средства богатого муромского купца Богдана Цветного; ранее же на ее месте стояла деревянная шатровая церковь «Живоначальныя Троицы», откуда, как предполагается, и была перенесена вместе с другими в новый каменный храм икона «Св. Николы». В своей публикации «Древности Муромского Троицкого монастыря» О. А. Сухова впервые рассматривает упоминаемый в писцовых книгах Мурома перечень икон как местный ряд иконостаса придела Бориса и Глеба Троицкого собора [13].
Из опубликованных в различных источниках материалов Писцовых книг Мурома выделим лишь интересующие нас упоминания об иконе «Св. Николы», т. к. это может пролить свет на ее происхождение и датировку. В писцовой книге 1624 г. дано описание приходской Троицкой церкви в года Муроме, где упомянут «в приделе святых страстотерпцев Бориса и Глеба Божия Милосердия» среди прочих икон «образ великого чудотворца Николы, обложен серебром басменным, венец басменный же». Далее в тексте есть любопытное свидетельство: «И церкви, и в церквах Божия Милосердия образа, и свечи поставные, и сосуды церковные, и ризы, и колокола - все церковное строение муромца торгового человека Бориса, Семенова сына, Цветнова, да сына его Богдана» [14]. Интерпретировать этот текст можно таким образом, что все иконы, в том числе и «Никола Гостунский», могут быть связаны с именами отца и сына Цветновых (или Цветных) как их заказчиков. Принимая во внимание тот факт, что согласно указу царя Михаила Федоровича, уже в двадцатые годы Богдан Цветной состоит в «московской сотне» и живет в столице, можно сделать предположение о его непосредственном участии в поставлении образа Николы Гостунского в тогда еще деревянную церковь Троицы. Ни опись 1624 г., ни опись 1637 г. не упоминают о том, что это житийная икона. Более ста лет спустя, в 1766 г., Владимирской духовной консисторией была проведена сверка имущества Троицкого монастыря по более ранней описи 1731 г., и здесь впервые упомянут «образ Николая Чудотворца в житии, венцы и цаты серебряные, на них шесть камней» [15]. Как и все ранние источники, описи отличаются достаточно поверхностным перечнем предметов. Ни в одной из них Никола не назван «Гостунским», а это было принципиально важно, по-видимому, не только на стадии заказа иконы, но и в период ее первоначального бытования. Достаточно обратить внимание на то, что надпись, скрытая под басменным окладом, была сдублирована на серебряных пластинках, набитых поверх него. Почти угасшая, она все-таки читается и сейчас [16].
Почему же составители описей пренебрегли этим существенным обстоятельством? Можно предположить, что либо прославившейся в Москве образ не имел подобной известности в Муроме, где существовали издавна свои местночтимые святые, либо же надписи на иконе всеми почитаемого Николы Чудотворца не придавали особого значения. Для нас же идентификация иконы принципиально важна, поскольку упоминание ее в исторических источниках сдвигает датировку на первую четверть XVII в.
Возможно, именно это хронологическое уточнение прольет свет на причину использования на полях и среднике «Николы Гостунского» басменного оклада, скорее всего, с другой иконы и на то, почему все-таки не были изготовлены венчики и басменные накладки для клейм [17]. Вероятно, это могло быть связано с тяжелым положением Мурома в десятые - двадцатые годы (время предполагаемого написания иконы), которое Масленицын характеризует как «разруха и запустение» [18]. И, наверное, не случайно выполненная по заказу муромского купца для его родного города икона «Св. Николы Гостунского» повторяла именно прославленный в то время образ святого-защитника, целителя и покровителя, к помощи и заступничеству которого мог прибегнуть человек любого сословия.
Что же касается происхождения иконы, то его следует связать, по-видимому, также с Москвой, тем более, что стилистически близкие аналоги ей можно отыскать скорее среди московских памятников, чем среди муромских.
Подводя итог, отметим, что изложенный в сообщении материал далеко не исчерпывает весь круг проблем, возникающих в связи с этим интересным памятником, и предполагает его дальнейшее изучение.
Ссылки:
1. Инв. № М-5198. Спец. № 105; КП ВХНРЦ - 3615/25др.
2. См.: фото после реставрации.
3. Достаточно упомянуть для сравнения икону Рублевского музея «Никола Зарайский с житием» 1551-1552 гг., ряд клейм которой узнается почти как дословные «цитаты» в иконе Муромского музея. Воспр. в книге А. А. Салтыкова «Музей древнерусского искусства имени Андрея Рублева». Л., 1981. Ил. 117, 118.
4. Село Николо-Гостунское с его древностями // Чтения в императорском обществе истории и древностей Российских при Московском университете. 1861. М., 1861. Кн. IV. С. 189.
5. Там же. С. 191.
6. Там же. С. 189-190.
7. История Николо-Гостунского храма, а вместе с ним и чудотворной иконы богата событиями и полна перипетий. Известно, что церковь освящалась дважды - после постройки и затем в 1555 г. при Иване Грозном, вероятно, после пожара. С этим храмом связано имя первопечатника Ивана Федорова, служившего в нем дьяконом некоторое время. В храмовые праздники здесь всегда служили митрополиты и патриархи, сюда приходили молиться русские цари, а Петр I, по преданию, не выезжал из Москвы, не поприсутствовав на молебне Св. Николаю Гостунскому. Собор существовал на территории Кремля до 1816 г., когда при Александре I этот храм «как делающий безобразие Кремлю» был в одну ночь (по некоторым источникам) разобран, а на его месте была устроена плац-парадная площадь. Вся утварь и иконы, а также часть мощей св. Николая были перенесены из бывшей Гостунской церкви на Ивановскую колокольню, где и находился впоследствии Николо-Гостунский собор. (Подробнее об истории собора можно прочесть у И. Забелина в его «Истории города Москвы». М., 1902. Ч. I. Глава «Никола Гостунский». С. 210-218; а также у И. Снегирева в «Памятниках Московской древности». М., 1842-1845. С. 115-117).
8. Снегирев И. Указ. соч. С. 117.
9. Вознесенский А., Гусев Ф. Житие и чудеса Св. Николая Чудотворца, архиепископа Мирликийского и слава его в России. СПб., 1899 // Житие и чудеса св. Николая Чудотворца и слава его в России. Спб. 1994. С. 421.
10. Выражаю искреннюю благодарность хранителю фонда древнерусского искусства Музеев Московского Кремля Н. Д. Маркиной за предоставленную мне возможность ознакомиться с иконой.
11. Село Николо-Гостунское с его древностями. С. 191.
12. К сожалению, неизвестна судьба иконы из Гостуни, хотя в источниках встречаются чрезвычайно любопытные сведения о ее поновлении в XVII в. См.: Успенский А. Царские иконописцы и живописцы. М., 1910. Т. I. С. 75.
13. Сухова О. А. Древности Муромского Троицкого монастыря // Уваровские чтения-II. М., 1994. С. 138-142.
14. Н.П. Травчетов Материалы для истории Муромского Троицкого женского монастыря // Труды Владимирской ученой архивной комиссии. Владимир, 1903. Кн. 5. С. 44.
15. Там же. С. 14.
16. При этом отмечается даже разница в орфографии: если в надписи на иконе «ъ» помещен между «т» и «у», то на пластинке - между «н» и «с».
17. Выражаю признательность художникам-реставраторам темперного отдела Бучило Е. И. и Савину С. В. за ценные замечания относительно технико-технологических особенностей данной иконы, выявляющие индивидуальную манеру и приемы мастера, а также ряд принципиальных моментов, связанных с датировкой памятника.
18. Масленицын С. И. Муром. М., 1971. С. 19.
