Андрей Илларионович Шутов родился в промежутке между 1800 и 1812 гг. (В молодости Шутов был записан в документы Московского цехового общества. Уже будучи архиепископом, он продолжал числиться в семейной книге Ленточного цеха. По этой книге в начале 1869 года ему было 68 лет. Следовательно, он родился в 1800 году. Начетчик Анисим Васильевич Швецов (впоследствии епископ Арсений Уральский), много лет проживший при архиерее в качестве письмоводителя и прекрасно его знавший, написал сочинение «Жизнь и подвиги Антония, старообрядческого архиепископа Московского и Владимирского». Оно является важнейшим источником для изучения биографии святителя. В этом сочинении сообщается, что архиепископ родился в 1812 году.) в крестьянской семье, в деревне Настасьино Подберезинской волости Коломенского уезда Московской губернии. Отец его, Илларион Терентьевич, был в родной деревне кузнецом и, следовательно, одним из самых уважаемых людей среди односельчан. Мать его звали Анастасией. Была она женщиной трудолюбивой и несла на своих плечах все хозяйственные хлопоты большой семьи. Ни сам Андрей Шутов, ни его родные не принадлежали к старообрядчеству, хотя в Московской губернии проживало довольно много старообрядцев, и неподалёку от родных мест будущего архиепископа находился такой крупный центр старообрядчества, как Гуслицкая волость.
С детства он был обучен грамоте. А на одиннадцатом году родители отдали Андрея «на послугу» в контору ткацкой фабрики, находившейся в Настасьино. Через три года Андрей «отдан был в науку рисования» в Москве. Проучившись два года, юноша вернулся на фабрику и стал работать мастером рисования. В 1827 году умер отец Андрея, а в 1828 году по принуждению матери молодой человек женился.
Когда Андрею исполнилось двадцать лет, то он оставив мать Анастасию и жену Ирину, тайно отправился странствовать в поисках своего места в жизни. Далее с ним происходило то, что сегодня часто принято именовать духовными поисками, на самом же деле, это были скорее хаотические блуждания. Конечно, хаотичность их проявлялась, в первую очередь, именно в духовном, а не в географическом плане, хотя и дальних троп Андреем Шутовым в это время было пройдено немало.
Ушел в старообрядческий Норский Покровский монастырь. Эта обитель была расположена около посада Злынка (ныне город в Брянской области) и принадлежала староверам-беспоповцам Федосеевского согласия. Федосеевцы - один из радикальных беспоповских старообрядческих толков, не признававшему ни «никонианского», ни какого-либо другого духовенства. Федосеевцы считали, что со времен раскола Православная Церковь уничтожена, миром правит антихрист, близок конец света и нет более ни православного священства, ни церковных таинств. Поэтому федосеевские наставники отрицали таинство брака, призывая своих единоверцев жить целомудренно. В Норском монастыре Андрей был перекрещен по учению беспоповцев. Он хотел принять иночество и навсегда остаться в обители, но «по строгости тогдашних преследований на старообрядцев в названном монастыре не могли оставить его на всегдашнее жительство». Наставник монастыря принял его весьма враждебно.
Шутов перебрался в Москву и поступил на службу в контору ткацкой фабрики купца Федора Алексеевича Гучкова – родоначальника известной династии предпринимателей. Гучков был ревностным беспоповцем и попечителем Преображенского кладбища – всероссийского центра Федосеевского согласия. В конторе Гучкова Шутов дослужился до должности старшего приказчика, а затем служил казначеем на Преображенском кладбище. Здесь жила его супруга Ирина, также перешедшая в Федосеевское согласие. Здесь же она и скончалась в 1847 году.
Несколько раз Андрей Илларионович пытался оставить Москву и казначейскую должность ради уединенной жизни в удаленном монастыре. Но каждый раз федосеевцы уговаривали его возвратиться на Преображенское кладбище. Лишь в 1849 году он наконец-то смог оставить городскую суету и уехать в Норскую обитель, где принял постриг и был наречен Антонием.
В 1850 году Антоний перебрался в старообрядческий Войновский монастырь в Пруссии (ныне в Варминско-Мазурском воеводстве Польши). А через год – в скит близ села Климоуцы в Австрии. В этом селе, находящемся в двух верстах от Белой Криницы, произошло знакомство чернеца-беспоповца с иерархией Древлеправославной Церкви.
В Белокриницком монастыре проживал инок Павел (Великодворский, 1808-1854) – выдающийся церковный деятель, принимавший непосредственное участие в присоединении митрополита Амвросия к староверию. Антоний скоро познакомился с ним. Они часто беседовали о вечности православного священства и церковных таинств. Эти богословские разговоры убедили Антония в неверности беспоповского учения. И он пожелал присоединиться к Церкви.
Когда об этом узнали местные федосеевцы, то напали на Антония, сняли с него рясу, крест, пояс и даже калиги, «всячески укоряя его, что он оставляет веру их, и даже устрашали его выдать на русской границе как русского беглеца». Чернеца в одной рубашке заперли в келье и продержали под караулом не менее пяти недель, ежедневно ведя с ним «религиозные препирательства».
Несмотря на это, Антоний сумел покинуть Климоуцы и уехать в Белокриницкий монастырь. В феврале 1852 года он присоединился к Церкви, был вновь пострижен и благословлен печь хлебы для братии. Затем инок был последовательно поставлен митрополитом Кириллом (Тимофеевым) в иподиаконы, в иеродиаконы и в священноиноки (иеромонахи).
В феврале 1853 г. было принято решение о создании старообрядческой епархии.
Антоний (Шутов) 3 февраля 1853 года рукоположён митрополитом Белокриницким Кирилом (Тимофеевым) в архиепископа Владимирского и всея Руси. Новый иерарх должен был руководствоваться «Уставом, учрежденным на Владимирскую архиепископию», представлявшим ему широкие полномочия. Например, он имел право рукополагать епископов, лишь извещая митрополита о совершенных им хиротониях. Тогда же была подписана «Запретительная грамота епископу Софронию на производство епископов в России с тем, что это право представлено от митрополии архиепископу Владимирскому Антонию».
Правление его во Владимире было скорее номинальным, чем фактическим - деятельность старообрядческих общин на территории губернии ещё не была в то время организована должным образом, и к тому же в соответствии с крайне жёстким законом 1838 г. старообрядцы подвергались серьёзным гонениям.
Поскольку Николай I считал себя «охранителем православия», то не замедлил предпринять меры против Белокриницкой иерархии. Она была объявлена незаконной и самозваной. В официальных документах и прессе ее духовенство не именовалось иначе как «лже-епископами» и «лже-попами». Если же старообрядческие священнослужители попадали в руки властей, их ожидала тюрьма, каторга или ссылка.
Архиепископ Антоний был объявлен в розыск. За его поимку было обещано огромное вознаграждение – 12000 рублей. «Посему и явилось множество сыщиков, так что в одной Московской губернии их насчитывалось не менее 900 человек, которые почти все свои занятия оставили и заботились только о том, как бы изловить его».
Министерством внутренних дел «для отыскания и поимки лже-епископа Антония» был назначен чиновник особых поручений – Алексей Петрович Стороженко. Он с размахом организовал охоту на архиерея, о чем свидетельствуют документы, например, донесение Стороженко московскому военному генерал-губернатору от 21 июня 1857 года: «В скором времени буду иметь надобность в 20-ти казаках, 30 солдатах с ружьями и 20-ти полицейских нижних чинов, переодетых, с топорами и ломами. По невозможности определить часть города, в которой нужно будет произвести внезапный поиск, необходим чиновник полиции, который во время этих экспедиций обязан находиться при мне».
Однако архиепископу Антонию удалось не только избежать смерти в заключении, но и остаться на свободе. Правда, для этого ему пришлось вновь вспомнить свой опыт странника.
Прятался недалеко от Москвы, выдавая себя за обанкротившегося предпринимателя, скрывающегося от кредиторов. Переходил из деревни в деревню, ночевал на сеновалах и чердаках, неоднократно подвергался угрозе ареста, которого избегал благодаря своей изобретательности. В книге его ученика, архиепископа Арсения (Швецова) говорится, что архиепископ Антоний при выходе из домов в Москве был дважды схватываем сыщиками. Но для сего Архиепископ делал таковую предусмотрительность: намачивал платок в водке и клал его в карман, и когда на него нападали сыщики, он вынимал оный платок, натирал им своё лицо. Тогда сыщики, ощущая от него сильный запах водки, приходили в сомнение о его личности, а он, притворясь пьяным, с помощью извозчиков отбивался, и избегал от рук их. Часто тайно посещал свою паству в Московской, Владимирской, Костромской, Ярославской, Нижегородской губерниях, несмотря на угрозу ареста.
Епископ Арсений (Швецов) рассказывал, что однажды он ехал в село Иваново (а ныне город Иваново-Вознесенск) Владимирской губернии. Шуйский исправник вперёд о сем был уведомлён, и поставив сотских на Московскую дорогу, приказал им блюсти въезд Архиепископа и всех, исключая известных им обывателей, въезжающих в село, представлять лично исправнику на свидетельство, которые и представляли многих въезжающих в село. Но архиепископ Антоний на тот раз въезжал в Иваново с Шуйским старообрядческим священником Евмением, одетые в нагольные деревенские тулупы (ибо время было зимнее) и в больших рукавицах, на плохоньких санях и маленькой лошадке. Посему сотские сочли их за нищих, и не обратили на них строгого внимания. Но так как они въехали в дом ещё ввиду их, то сотские подошли спросить домохозяина о приезжих. Хозяин же наперед сего спроса сделал такую предусмотрительность: посадил на ту лошадь, на которой въехал Архиепископ со священником, двух человек из своей семьи, и приказал им отогнать её в другой дом. А посему на спрос сотских он отвечал, что были у него проезжие и опять уехали. А как не только приезд, но и отъезд от него двух человек на одной лошади сотскими был примечен, то они и ушли от него без всякого обыска.
«Архиепископ Антоний при таких строгих ему преследованиях нисколько не ослабевал духом во устроении Святой Древлеправославной Церкви, но с 1853 года и по 1862 год почти ежегодно лично посещал все христианские общества во Владимирской, Московской, Ярославской Костромской и Нижегородской губерниях. И в сих объездах он нередко встречал себе сети засад, но всегда Господь спасал его от них».
Постоянно скрываясь от сыщиков, чиновников и полицейских, он совершал хиротонии и иноческие постриги, освящал походные церкви и тайные домовые храмы.
Описание типичного домового храма – моленной находим у «противораскольнического» писателя Федора Васильевича Ливанова. Он описывает моленную с походной церковью в доме купца Ивана Петровича Бутикова: «Известно, что в доме (на чердаке) московского купца И.П. Бутикова существует раскольничья моленная со всеми принадлежностями, подобающими храму. Здесь нередко служит обедню раскольничий самозванец-архиерей Антоний (Шутов). И служит не для одного семейства Бутикова, но для всех, кому угодно из раскольников молиться. В моленную Бутикова при совершении в ней богослужения вход беспрепятственно открыт для всех. Моленная имеет аршин 10 длины и аршин 15 ширины. Левая сторона от входа украшена иконами наподобие иконостасов в православных храмах. А на правой стороне три окна, из коих вид на Москву реку. Отступая несколько от стены, поставлена палатка из розовой штофной материи с восьмиконечным крестом вверху, с царскими дверями и северною дверью из золоченой парчи с розовыми цветами. По сторонам царских дверей повешены на крючках несколько маленьких икон. По правую и левую сторону палатки стоят четыреугольные хоругви на шестах с осьмиконечными крестами. Среди палатки в растворенные царские двери виден престол, покрытый розовою штофною материею».
Только в первые два года своего архиерейства святитель рукоположил 54 священника. По всей Руси им было учреждено 12 епархий, для которых были поставлены епископы.
Архиепископ Антоний (Шутов). Неизвестный художник, 1858 г. ГИМ
25 ноября 1859 года грамотой митрополита Кирила епископ Антоний был объявлен архиепископом Московским и всея России, которому должны подчиняться все российские иерархи. 10 августа 1861 года архиепископ Антоний сложил с себя управление церковно-иерархическими делами в России, поскольку многие епископы не приняли грамоту митрополита Кирила.
Первоначально предполагалось, что московским архиепископом станет саратовский епископ Афанасий (Кулибин, 1803-1865). Собор епископов избрал его 23 августа 1861 года. Владыка Антоний согласился с этим. Но Афанасий выдвигал различные условия и не спешил занять московский престол, поэтому 17 октября 1861 года его избрание было отменено.
В 1863 году определением Собора российских епископов Антоний был избран на святительский престол Москвы.
Архиепископ Московский и всея Руси Антоний
Некоторые позитивные изменения и в жизни архиепископа Антония, и в судьбе всех русских старообрядцев произошли только в 1862 г., когда вслед за отменой крепостного права император Александр II подписал ряд указов, отчасти ослабивших давление государственной власти на старообрядцев.
В ту пору Церкви досаждали не только внешние репрессии, но и, к сожалению, внутренние раздоры.
Епископ Софроний отказался подчиняться архиепископу Антонию. Конфликт длился несколько лет. Софроний то жаловался на архиепископа Белокриницкой митрополии, то самовольно переходил из епархии в епархию, то подвергался запрещению, то примирялся с Антонием и снова получал в управление епархию. В конце концов, в 1863 году Софроний был окончательно извергнут из сана. Но он не смирился и продолжал раздорническую деятельность, пока не умер в 1879 году, всеми оставленный и забытый.
Другой причиной церковных нестроений стало «Окружное послание». Оно было составлено начетчиком Илларионом Георгиевичем Кабановым (1819-1882), писавшим под греческим псевдонимом «Ксенос» (Странник). В феврале 1862 года «Окружное послание» было издано от имени Духовного Совета – постоянного совещательного органа при архиепископе.
Причиной издания послания стали «тетради некия лжесоставленныя, не точию Священному Писанию не согласныя и здравому разуму противныя, но и богохульнаго мудрования пренаполненныя». Тетради распространялись среди староверов, производя немалый соблазн еретическим учением, изложенным в них.
Это учение заключалось в следующем: Христово священство пресеклось, новозаветный закон скончался, повсюду царствует антихрист, «который акибы восседает на престолех олтарей господствующей ныне в России Церкви», Синодальная Церковь «акибы иному богу верует и покланяется», не Истинному Богу Исусу Христу, а Его противнику – антихристу Иисусу.
Относительно последнего утверждения следует заметить, что издревле в славянских книгах имя Спасителя писалось «Исус» (Iсусъ). При патриархе Никоне это написание было заменено греческой формой «Иисус» (Iисусъ). Споры о том, как нужно писать и произносить имя Христово, стали одной из причин церковного раскола.
В «Окружном послании» об этом говорилось: «Пишемое и произносимое нынешними греками и россиянами тако «Иисус» хулити не дерзаем и не нарицаем е именем иного Иисуса и именем противника Христова, якоже нецыи безпоповцы зломудрствуют. Ибо ныне в России господствующая Церковь вкупе же и греческая под сим именем исповедует того же Христа Спасителя… И вся погрешность заключается точию в приложении к имени «Исус» единой гласной буквы «и», юже приложив, печатают и произносят «Иисус»».
Призванное обличить ересь и объединить паству, «Окружное послание» стало причиной раздора. Некоторые верующие увидели в нем измену православию и заискивание перед официальной Церковью. Начались ожесточенные богословские споры. Увидев, какое смятение произвело послание, Духовный Совет был вынужден предать его уничтожению. Но это не решило проблему. Старообрядчество разделилось на сторонников «Окружного послания» (окружников) и его противников (противоокружников, неокружников).
Сам владыка Антоний не спешил подписывать «Окружное послание», как бы предчувствуя, какой раздор оно произведет среди верующих. Он поставил свою подпись только после усиленных просьб епископов и начетчиков. Для этого Кабанов и несколько мирян пришли к архиепископу, пали перед ним ниц и не поднимались, пока тот не сказал:
– Ну, совершенного того! Вставайте, подпишу.
Митрополит Кирилл никак не мог определиться, на чьей он стороне в этом конфликте, постоянно переменяя свое мнение. Поддерживая неокружников, он в 1864 году рукоположил епископа Антония (Климова), который должен был сменить на московском святительском престоле архиепископа Антония (Шутова). Но этого не произошло, новый архиерей не был признан большинством староверов и уклонился в раздор. Он стал основоположником параллельной (неокружнической) ветви Белокриницкой иерархии, последний епископ которой умер при советской власти.
Вынужденный вести постоянную полемику с неокружниками, беспоповцами и миссионерами Синодальной Церкви, архиепископ Антоний держал при себе нескольких писцов, «пишущих по его приказанию ответы на разные вопросы в показание правильного существования Святой Древлеправославной Церкви и в надлежащих ей великих гонительных обстоятельствах и многие возражения на нетерпимые ей клеветы и лаяния от злейших врагов ея».
Для распространения среди паствы душеполезной литературы владыка Антоний заботился об учреждении типографии в одном из заграничных монастырей, поскольку в России это было запрещено. Архиепископ «постоянно, по мере своей возможности, приобретал всякие книги Священного Писания и церковных учителей», каковыми снабжал епископов, ревностных священников и благочестивых мирян. Множество рукописей и изданий он подарил обителям, «так что в некоторых монастырях из присылаемых им книг составились большие библиотеки, стоющие великой ценности».
Всю жизнь архиерей собирал книги. «Он и по себе оставил библиотеку, нескудно удовлетворяющую в канонических и богословских, исторических же и полемических, а также и во всех духовных нравоучениях потребность церковную». После смерти архиепископа на Рогожское кладбище на помин его души было вложено 47 рукописных и печатных книг. Позже в кладбищенскую библиотеку по завещанию святителя влилось все его собрание, насчитывавшее до 1000 томов, включая свыше 240 рукописей и гектографов.
Но архиерей жертвовал не только книги. Многие храмы и моленные он украсил иконами. Например, 30 августа 1877 года, после перенесенной тяжелой «болезни сердечной» (инфаркта) он пожертвовал в Покровский собор на Рогожском кладбище серебряный вызолоченный крест, «в коем вложено часть Древа Господня», икону «Положение Ризы Господней», «в коей часть Ризы Господней» и икону святого Сергия Радонежского в серебряном вызолоченном окладе, «в коем находится часть мощей преп. Сергия».
Духовным лицам, оказавшимся в темнице или ссылке, владыка Антоний посылал милостыню и через надежных ходатаев хлопотал перед властями об их освобождении. Сирот, оставшихся без средств после умиравших иереев, архиепископ «пристраивал к хорошим местам для пропитания». Он помогал поповским вдовам и состарившимся или отставленным от службы клирикам.
Живя в постоянных заботах о Церкви и в ежедневном ожидании ареста, владыка Антоний неукоснительно соблюдал иноческие обеты: каждый день молился келейное правило и уставную службу, а постился так строго, что воздерживался не только от хмельного, но и от простого питья теплой воды.
Начетчик Григорий Арефьевич Страхов писал о святителе: «Внешний образ владыки Антония представлял собою благоговейнейший вид: лице его было необыкновенной белизны, браду имел довольно долгую, широкую и белую – как серебро. Речь его была тихая и приятная. Можно сказать о нем по всей справедливости, что он был во всех отношениях точный отпечаток прежних истинных пастырей Христовых словесных овец».
Даже в немощи архиепископ не оставлял богослужения. Отслужив кряду около ста литургий, в ночь со 2 на 3 ноября 1881 года владыка Антоний почувствовал «болезнь сердечную, какою он и прежде страдал весьма тяжко». Поняв, что смерть близка, архиерей стал давать окончательные приказания по всем текущим делам.
Келейник сказал ему:
– Что же вы, святый владыко, о всем так окончательно приказываете? Авось Господь исправит ваше здравие, и тогда вы сами конец сих делов усмотрите.
Но архиепископ ответил:
– Нет, Иван (так назывался его келейник), не смею я теперь и Бога просить о сем. Ибо когда я сильно болел, то просил у Бога здравия на два года, и Он по Своей милости даровал мне пять. А потому я и должен быть этим доволен.
Проболев несколько дней, соборовавшись и причастившись, святитель тихо и мирно скончался 8 ноября в 7 часов утра в своей маленькой квартире в доме Дмитриева по Пустой улице на Таганке (ныне Марксистская улица). Владыка Антоний был погребен 10 ноября 1881 года на Рогожском кладбище при несметном стечении богомольцев.
Погребение архиепископа прошло очень скромно. Тогдашними законами староверам запрещалось всякое «оказательство раскола». Поэтому святителя хоронили без церковного пения, а духовенство не облачалось в ризы. Современник, московский купец Иван Иванович Шибаев, с горечью писал: «Ни на дворе и тем более на улице не было никакого пения, и ни одного человека не было в каком-либо особом одеянии, и тем более священническом… И даже на могиле ни один священник не облачался в ризы, что крайне грустно и тяжело для старообрядцев, так как это действие законом дозволено всем иноверцам в России».
При жизни преследуемый властями, архиерей и после смерти не избежал репрессий. После кончины владыки Антония из продажи были изъяты его фотографические портреты.
Причиной тому послужило письмо обер-прокурора Синода Константина Петровича Победоносцева московскому военному генерал-губернатору от 8 ноября 1881 года: «В бытность мою в Москве один из моих знакомых принес мне купленную им открыто в магазине эстампов на Кузнецком мосту кабинетную фотографию раскольнического архиерея, именуемого архиепископом Московским, Антония Шутова, в полном архиерейском облачении, с митрою и посохом. А ныне пишут мне, что в магазинах выставлена открыто на продажу целая коллекция подобных портретов раскольнических архиереев и между ними Антоний Шутов в трех видах: в полном облачении, в белой мантии и в иночестве. Мне представляется, что это один из наиболее опасных видов того «оказательства» раскола, которое запрещено законом. Едва ли желательно, чтобы подобные изображения открыто были распространяемы (к чему, очевидно, и направлена продажа) в народе».
По получении этого письма в Москве немедленно были приняты «самые энергические меры к изъятию из продажи означенных изображений и недопущению таковой на будущее».
Впрочем, никакие правительственные «энергические меры» не могли очернить память святителя. В 1882 году начетчик Швецов, описав «Жизнь и подвиги Антония, старообрядческого архиепископа Московского и Владимирского», завершил повествование такими словами: «Закончив течение сей временной жизни, добрый Святой Древлеправославной Церкви архипастырь и верный раб Господу своему блаженной памяти архиепископ Антоний преселился на вечную жизнь, идеже да будет ему на небесех покой со святыми и здесь яко праведнику с похвалою вечная память».
«Внешний образ владыки Антония представлял собою благоговейнейший вид: лице его было необыкновенной белизны, браду имел довольно долгую, широкую и белую — как серебро. Речь его была тихая и приятная. Можно сказать о нем по всей справедливости, что он был во всех отношениях точный отпечаток прежних истинных пастырей Христовых словесных овец», — писал о нем Г.А. Страхов.
Позднее рядом с ним были погребены старообрядческий архиепископ Савский Аркадий (Дорофеев) и епископ Брянский Конон (Дураков), чьи жизненные пути также прошли через Владимирский край, однако, главным эпизодом пребывания их на Владимирской земле стало многолетнее заключение в подземельях суздальского Спасо-Евфимиева монастыря.
Русская Старообрядческая Церковь
