В V веке, когда еретик Несторий смущал верующих, запрещая именовать Пресвятую Деву Богородицей, во славу Богородицы сложена песнь: «Богородице, Дево, радуйся»; полагают, что составителем ее был св. Кирилл Александрийский, памятный своей борьбой против Нестория. Ему же приписывают чин Царских часов в Великий Пяток, впоследствии пересмотренный и дополненный св. Софронием Иерусалимским. В конце пятого века и в шестом св. Анатолий Иерусалимский, св. Роман Сладкопевец, подвижник Авксентий сложили множество духовных песен в честь праздников и святых. В начале ѴІІ-го века Георгий Писида, диакон великой Церкви в Константинополе, по случаю счастливого окончания войны с персами императора Ираклия, составил акафистное пение Богородице, и патриарх Сергий постановил совершать ежегодно службу в честь Богоматери с пением этой благодарственной песни, в субботу пятой недели Великого поста. В седьмом же веке патриарх Иерусалимский Софроний изложил чин Великих часов на Рождество Христово. Из его слова на этот праздник мы узнаем, что служба издревле совершалась с особенной торжественностью в самом Вифлееме патриархом Иерусалимским; но когда страной овладели магометане, при Софронии же, они не допустили обычного торжества в Вифлееме, и служба стала совершаться в иерусалимском храме Богоматери. С великой торжественностью совершалось в день Богоявления и водоосвящение на самом Иордане, и патриарху Софронию приписывают окончательное образование чина великого водоосвящения в день Богоявления. Сам обычай освящать воду в навечерие этого праздника древний; о нем упоминается ранее IѴ века. В восьмом веке составлен и введен в церковное употребление великий канон Андрея Критского, который составил еще много канонов в честь Богородицы и святых. Наступило тяжелое время иконоборчества: запрещалось славить Богоматерь и святых, чествовать святые иконы; но между тем никогда благоговейное чувство христиан к святыне не выразилось более высокими и обильными песнопениями, как это время; св. Герман, Иоанн Дамаскин, Косма Маюмский, Феодор и Иосиф Студиты, Феофан и Феодор Начертанные, Феостирикт, Иосиф Песнописец, Мефодий патриарх — почти все исповедники за истину — украсили божественные службы вдохновенными песнопениями в честь Богородицы и святых. Наконец Вселенский Собор высказал, что Церковь имеет полное право выражать и словом и изображениями свое благоговейное почитание Приснодевы и святых угодников Божиих. В это тяжкое время было сделано много для окончательного определения чина Божественных служб, в особенности трудами св. Иоанна Дамаскина. Поборник истины против иконоборческой ереси и страдалец за истину, Иоанн Дамаскин, как уже известно нашим читателям, в молодых еще годах презрел блеск и величие мира; сделавшись иноком в лавре святого Саввы, он посвятил Господу жизнь свою и чудный дар песнопения. На тех местах, где совершились события спасения нашего, он воспевал милости Бога и восхвалял Его величие в высоких песнопениях, неподражаемых силой живого одушевления. Вспомним составленную им службу пасхальную, радостную, торжественную, так живо изображающую чувства, внушаемые христианину великими и радостными событиями Воскресения Христа и победы Его над смертью; вспомним антифоны и песни надгробные, столь трогательные; высоко поэтические тропари святым и каноны праздничные; хвалебные песни Богородице: «О Тебе радуется, Благодатная, всякая тварь»; «Многая множества моих, Богородице, прегрешений», и другие песни в честь Богородицы, называемые Догматиками, потому что в них выражается догмат Церкви о воплощении Иисуса Христа, в опровержение существовавших еще лжеучений несториан, монофизитов и монофелитов; и мы поймем, что, по всей справедливости, св. Иоанн Дамаскин почитается, как один из величайших отцов и песнопевцев Церкви. Так как уже к этому времени церковные службы достигли полноты и определенности, то не мешает нам обратить внимание и на внешний состав некоторых песнопений. Мы заметили, что в службе христианской Церкви воспоминания о милостях, явленных Богом Израилю, избранному народу, соединяются с воспоминаниями о событиях Нового Завета. Тем указывается на неразрывную живую связь, соединяющую ветхозаветную Церковь с Церковью новозаветной, верующих в «грядущего» Спасителя с верующими в Спасителя уже «пришедшего» и совершившего великое дело, на которое указывалось в Ветхом Завете через пророчества и прообразования. Эта неразрывная связь выражается ясно в песнопесниях христианской Церкви, которая, приняв ветхозаветные песни, употребляемые при иудейском богослужении, слила их с хвалебными песнями новозаветными. Обратим внимание на «каноны». «Каноном» называется собрание священных песен, правильно и по известному размеру соединенных в одно целое. Большая часть праздничных канонов принадлежит Дамаскину; некоторые были составлены ранее его патриархом Анатолием; некоторые в одно время и позднее Космой Маюмским и другими песнопевцами. В полном составе своем канон состоит из девяти песен, из коих каждая заключает опятъ несколько кратких песен, называемых «тропарями». Первый тропарь каждой песни называется «ирмосом» и отличается от следующих тем, что размером своим и напевом служит образцом для них. Тропари по своему составу, размеру и напеву, подчиняются ирмосу. Таков внешний состав канона; по содержанию же своему каждая из песен канона должна относиться к одной из следующих песен, взятых из Св. Писания. Первая песнь относится к песни, воспетой Мариамою и Моисеем по переходе через Чермное море: «Поим Господеви: славно бо прославися» (Исх. 15). Вторая песнь заимствуется из обличительной песни Моисея: «Вонми небо, и возглаголю, и да слышит земля глаголы уст моих» (Второз. 32). Эта песнь, как содержащая строгие укоры и обличения и призывающая к сокрушению и покаянию, опускается в праздничных канонах, но поется в канонах поста. Третья песнь есть подражание хвалебной песни Анны Пророчицы: «Утвердися сердце мое в Господе, вознесеся рог мой в Боге моем; расширишася уста моя на враги моя; возвеселихся о спасении Твоем» (1 Царств, 2). Четвертая песнь заимствует содержание свое из песни пророка Аввакума, предвозвещавшей пришествие Сына Божия (Аввак. 3): «Господи, услышах слух Твой и убояхся». Пятая — из песни и пророчеств пророка Исаии (Ис. 26). Шестая — из песни пророка Ионы (Ион. 2). «Возопих в скорби моей к Господу Богу моему». Седьмая и восьмая песни канона берут содержание свое из хвалебных песен трех отроков, оставшихся невредимыми в Вавилонской печи (Дан. 3): «Благословен ecu Господи Боже Отец наших, хвально и прославлено имя Твое во веки; и Благословите вся дели Господня Господа, пойте и превозносите Его во веки». Наконец, девятая песнь заимствует содержание свое уже из новозаветных песен: из славословия Пресвятой Девы: «Величить душа моя Господа», и славословия Захария, отца Иоанна Крестителя. Таким образом, воспоминая главнейшие события, в кокоторых с начала мира выразились сила и благость Господа, Церковь связует их в песнопениях своих с величайшим свидетельством милости Божией, с пришествием Спасителя, к Которому готовил весь Ветхий Завет. Некоторые каноны содержат в себе менее девяти или восьми песен, а две и три; тогда они называются: «двупеснец, трипеснец». Каждая из этих песен равным образом состоит из ирмоса и нескольких тропарей. Много канонов и служба Страстной седмицы принадлежат другу и воспитаннику Иоанна Дамаскина, Косме Маюмскому. Обилие новых песнопений и дополнения к церковным службам, сделав изменение в круге годовых служб, привели к необходимости вновь пересмотреть и исправить устав церковный. Этот устав по временам уже пересматривался и дополнялся новыми службами. Над этим делом трудились в ІѴ-м веке Харитон Исповедник, потом преподобные Евфимий и Савва Освященный и патриарх Софроний. Святой Иоанн Дамаскин вновь пересмотрел устав, включив в него новые службы. Этот устав, впоследствии еще пополненный Феодором Студитом и в ѴІІІ-м веке Марком Отрантским, составляет книгу, известную теперь под именем «Типикона» или церковного устава. Затем в «Октоихе» или «Осмогласнике» Дамаскин собрал службы на воскресные дни, начиная с вечерни субботней: каноны, стихиры, антифоны, которые поются по воскресеньям. Все было разделено на восемь гласов или напевов; каждый глас заключает службу одного воскресного дня. Октоих, в том виде, как он теперь у нас, дополнен после Дамаскина, и в него включены службы на прочие дни седмицы. Иоанн Дамаскин же, собрав местные месяцесловы, существовавшие до него, составил общий месяцеслов всех святых. Еще важный труд был совершен этим великим учителем. До сих пор истины христианского учения не были приведены в форму науки и системы. Борьба с еретиками и ревность к распространению истинного учения вызывали святых отцов с первых же веков к точному исследованию и объяснению догматов веры; но Иоанн Дамаскин, ученый богослов и глубокий мыслитель, первый собрал объяснения святых отцов на догматы Церкви и, сличив их с местами Священного Писания, со свидетельствами Вселенских Соборов, составил под именем «Точного изложения православной веры» первую книгу, в которой «богословие» объясняется систематически, как наука. После святого Иоанна Дамаскина о чине богослужения очень заботился преподобный Феодор Студит, составивший много канонов и стихир на службу великопостную. Ему принадлежат: канон Честному Кресту и служба на Неделю Крестопоклонную, канон в Неделю мясопустную и много песнопений в честь святых. Составляли церковные песни и другие иноки студитские. Между теми, которые в эту пору воспевали славу Господа и святых угодников Божиих, назовем еще одну деву, инокиню Икасию или Кассиану. Принадлежа к знатному семейству, молодая дева славилась красотой и образованием и, когда император Феофил задумал жениться, то она была в числе одиннадцати дев, из коих он должен был выбрать себе супругу. Рассказывают, что император, держа золотое яблоко в руке, прежде всех подошел к Икасии, дивясь ее красоте. «От жены произошло все злое»,— сказал он. «От жены же произошло и все лучшее»,— отвечала дева. Ответ почему-то не понравился императору, который отошел от нее и избрал другую девицу. Кассия впоследствии основала близ Константинополя монастырь и посвятила Богу жизнь свою. Сложенные ее стихиры дышат высоким поэтическим вдохновением, как, например, стихира на Рождество: «Августу единоначалъствующу на земли»; в особенности же та стихира, которую доселе в среду Страстной седмицы прославляется жена, излившая миро на ноги Спасителя: «Господи, яже во многия грехи впавшая жена». В девятом веке, при патриархе Мефодии, был установлен чин «Торжества Православия» (840) по низложении иконоборческой ереси; при Фотии положено освящать воду в начале каждого месяца; до тех пор существовал языческий обычай в начале каждого месяца зажигать костры и прыгать через огонь. Полагают, что чин малого освящения вод, совершаемый ныне при молебнах с водоосвящением, принадлежит патриарху Фотию. Оно совершалось в Константинополе, преимущественно при храме Богоматери, где был источник целебной воды. После девятого века уже не делалось значительных дополнений к службам церковным. Составилось еще несколько песнопений; так, следует упомянуть о канонах и стихирах императора Льва Премудрого на Неделю ваий и другие праздники; установились еще некоторые праздники, но главное, самое существенное уже не изменялось. Когда Россия приняла веру христианскую, то она с нею приняла и определившийся уже чин богослужения и св. таинств, соблюдающийся и доселе; приняла точно изложенные догматы веры, объясненные Вселенскими Соборами и святыми отцами и приведенные в научную форму великим Дамаскиным, в ограждение и назидание новообращенным. Трудами отцов Церкви к этому времени были уже составлены богослужебные книги, заключающие в себе чин и порядок совершения церковных служб: «Типикон» или церковный устав; «Служебник», руководство для священников и диаконов при отправлении вечерни, утрени и литургии; «Октоих», «Минея Общая» и «Минея Праздничная», содержащие службы, которые совершаются по месяцеслову в честь праздников и угодников Божиих; эти последние службы были собраны патриархом Софронием, Иоанном Дамаскиным и некоторыми позднейшими отцами девятого века. «Триодь постная2, содержащая последование служб, совершаемых в Великую четыредесятницу и в недели приготовительные к посту, и «Триодь цветная», содержащая службы от Воскресения Христова до Недели всех святых, составлены Космою Святоградцем, святым Андреем Критским, Иосифом и Феодором Студитами. Немного возследований («возследование» — ц.-славянский, «порядок») включены в эти книги позднее 9-го века Никифором Каллистом и Григорием Паламою (XI в.); «Ирмологий», собрание песен, взятых из канонов всех служб седмичных и годовых и расположенных по гласам или напевам, приписывается Феодору Студиту; «Требник», содержащий чин исправления всех христианских треб, составлялся постепенно; начало его восходит к постановлениям апостольским, и к девятому веку он почти достиг всей полноты своей; но и позднее делались в нем некоторые изменения и дополнения. Самые ранние писатели христианские упоминают о чтении в молитвенных собраниях книг Ветхого и Нового Завета. Сначала, как можно предполагать, выбор чтений зависел от предстоятелей: пресвитеров или епископов; но постепенно чтение определялось сообразно с воспоминаемым временем или событием; так, мы знаем, что уже в четвертом веке книга Бытия читалась в продолжение Четыредесятницы; книга Иова на Страстной неделе; Деяния апостольские после Пасхи; так, конечно, и чтения из Евангелия определялись по мере того, как установлялись праздники, в воспоминание священных событий. Уже с третьего века известны опыты разделения книг Нового Завета на главы; в пятом веке диакон Евфалий разделил их на отдельные стихи, для того, чтобы облегчить чтение. Наверное не знают, были ли они тогда разделены по зачалам, как мы их знаем теперь; но есть известие, что Амвросий Медиоланский составил так называемый Лекционарий, в котором означил начала и окончания чтений из Евангелия, Апостолов и Пророков, согласно с древним обычаем. Указание чтений на каждую службу вошло в состав богослужебных книг, излагающих последование каждой службы. «Псалтирь», как мы уже сказали, была в четвертом веке разделена на кафизмы, и великие отцы Церкви Василий Кесарийский, Афанасий и Иоанн Златоустый часто указывают на то, какие псалмы в какое время читались. Псалтири с последованием служб, то, что у нас называется «Следованною псалтырью», не было между греческими богослужебными книгами; потому и полагают, что она была составлена апостолами славян Кириллом и Мефодием, которые и перевели на славянский язык все тогда известные богослужебные книги. Исчисление книг, составляющих Св. Писание, мы находим у писателей второго и третьего века: Мелитона, Оригена, Евсевия и других; Собор Карфагенский в 393-м году окончательно определил которые из книг Библии считать каноническими, которые нет. Переводы Писания появились рано: во втором веке уже были перевод сирский, перевод италийский или латинский. В конце ІѴ-го века был сделан новый латинский перевод Иеронимом, и этот перевод, известный под именем Вульгаты, стал употребляться на всем Западе; единственные на Западе опыты переводов на наречие народное были сделаны в Англии в ѴІІ-м веке Бедою Достопочтенным, который начал переводить Евангелие, и королем Альфредом, который в ІХ-м веке перевел Псалтирь. На Востоке же являлись переводы Св. Писания на наречии всех народов Востока. Греческий текст рассматривался и исправлялся часто; очень рано существовало Св. Писание на языках: сирском, халдейском, ефиопском; Иоанн Златоустый и Феодорит Кирский свидетельствуют о том, что новообращенные племена, обитавшие близ Дуная и Черного моря, читали Писание на своих наречиях: вероятно, выбор чтений, входивших в состав богослужения. В 4-м веке Писание было переведено на язык готский Улфилою; в начале 5-го на армянский — Месробом, в половине или конце того же века — на язык грузинский; копты, ливаниты читали Писание на своих наречиях; трудами несториан и монофизитов оно стало известно и в Персии и других странах; в девятом веке было переведено на язык славянский. Таинства совершались согласно преданию, сохранившемуся от времен апостольских; подробное описание чина совершения «крещения» и «миропомазания» встречаем в оглашениях Кирилла Иерусалимского, но некоторые молитвы, употребляемые при совершении таинств, были составлены позднее св. Василием Великим, св. Иоанном Златоустым. Все наружные действия в чине совершения таинств имеют внутреннее, часто символическое значение, выражающее догмат или учение Церкви. Так, в крещении троекратное погружение в купель новокрещаемого во имя Отца и Сына и Святого Духа изображает спогребение Иисусу Христу, посредством которого единственно мы и получаем упование, что мы воскреснем с Христом; ибо апостол говорит: «Итак мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни; ибо, если мы соединены с Ним подобием смерти Его, то должны быть соединены и подобием воскресения» (Рим. 6. 4—5). Равно и все другие действия как крещения, так и следующего за ним миропомазания имеют символическое значение; помазание новокрещаемого елеем знаменует приготовление его к брани, как воина Христова, которому предстоит борьба с плотью, миром и диаволом, и прививку дикой ветви к доброй маслине, Иисусу Христу; хождение с зажженными свечами вокруг купели знаменует хождение в свете обновленной жизни и вечность обручения христианской души Богу; новокрещаемого именуют новым именем, в знак того, что он начинает новую жизнь; постригают у него волосы на голове в знак того, что он отселе должен исполнять не свою волю, а волю Христа (В древности постригали рабов в знак того, что они с этого времени должны исполнять волю господина своего и поступают в его полное распоряжение.). Некоторые из наружных символических действий при совершении таинств в глубокой древности не везде были одни и те же; так например, в одних местностях давали новокрещенному вкушать мед и молоко в знак сладости даров духовных и возрождения к новой жизни; в Африке давали ему соль, тем указывая на слова Христа (Мк. 9, 50); в Италии иногда вручали новокрещенному золотую монету, напоминая ему тем о вверенном ему таланте. Церковь не стесняла этого разнообразия во внешнем обряде, когда обряд не прикрывал и не выражал мысли, несогласной с учением ее; но она крепко держалась основной мысли, выраженной наружным действием. Так, например, погружение в купель выражало спогребение Христу и смерть ветхого человека с его грехами для возрождения к новой, чистой жизни, и Церковь лишь в случаях крайней необходимости дозволяла отступление от этого обряда и крещение чрез окропление. Крещение чрез погружение было общим на Западе и Востоке до 13-го века. Сначала «миропомазание», сообщение даров Святого Духа, следовало везде немедленно «за крещением», возрождением к новой жизни; но на Западе с пятого века вошло в обычай, чтобы епископ в известные времена объезжал свою епархию и совершал миропомазание и возложение рук над теми, которые уже приняли крещение от священника. Этот обычай утвердился в 8-м или в 9-м веке повсеместно на Западе, где только епископ совершает миропомазание; между тем как Восток сохранил древний обычай совершать миропомазание немедленно по крещении, и совершал оное каждый священник, но миром, освященным епископом. Впоследствии латиняне еще более отступили от древнего обычая, приняв за правило сообщать миропомазание только несколько лет спустя после крещения, отрокам, которые предварительно испытутся в знании катихизиса. Случается, что некоторым это таинство не сообщается вовсе. Во внешних обрядах при всех других таинствах видим то же символическое значение. Так, например, с глубокой древности Церковь употребляла при совершении евхаристии «квасной» хлеб, а не «опресноки», не только потому, что такой хлеб употребил Христос при установлении таинства евхаристии, но и потому, что когда иудеи собирались для совершения Пасхи, то вкушали опресноки с горькими травами и это было символом страдания и скорби; наша же Пасха, Сам Христос, есть радость и жизнь. Некоторые иудействующие секты в первые времена употребляли опресноки. Потому что Церковь смотрела на употребление опресноков при совершении евхаристии, как на обычай неправильный, имеющий характер иудейский; не придавая, впрочем, этому вопросу первостепенной важности. Хлеб, называемый просфорою, для совершения евхаристии, «двухсоставный», тем выражая соединение двух естеств во Христе. Наверху печать изображает слова: «Иисус Христос победитель». «Исповедь» или покаяние в первые три века совершалась всенародно. Христиане, во услышание всех, исповедовали грехи свои, и предстоятель Церкви, властью ему данной, иных допускал к причащению Св. Таин, а на других возлагал епитимию, более или менее продолжительную. Епитимия тоже совершалась публично. Кающиеся разделялись на четыре разряда. Первые, очень тяжко согрешившие, назывались «плачущими и бескровными»; им не дозволялось войти даже в притвор церкви, а, стоя на церковном дворе под открытым небом, они просили входящих в храм молиться за них. Кающимся второго разряда, «послушающим», дозволялось стоять в притворе храма и во время богослужения слушать чтение и поучение. «Припадающие» присутствовали при литургии до возгласа: «оглашенные изыдите», а потом, по окончании литургии, вне храма, преклонив колена перед настоятелем, получали от него благословение. Наконец, четвертые, «стоящие с верными», присутствовали при всей литургии, но не удостаивались святого причастия; по окончании литургии им только подавали освященную воду, что называлось «агиасма» святыня. Все кающиеся носили смиренную одежду, иногда остригали себе волосы, воздерживались от мирских удовольствий. Между литургией оглашенных и литургией верных Церковь возносила молитвы о кающихся; и, по совершении епитимии, кающиеся получали разрешение перед всей Церковью посредством разрешительной молитвы и возложения рук. В конце третьего века и начале четвертого, из снисходительности к кающимся, исповедь открытая заменилась тайной. В конце шестого века патриарх Иоанн Постник, как полагают, составил книгу, в которой определялась мера епитимии за прегрешения: но она не вошла во всеобщее употребление, и епитимии налагались на кающихся их духовниками, по усмотрению сих последних. На Западе эти «пенитенциальные книги», как они назывались, имели белее значения, и, как мы уже сказали, к восьмому веку составились уже определенные правила для епитимии, часто заменявшейся денежной пенею. Епшимия, «выражение покаяния» и сокрушения, получила характер «наказания», которое грешник несет для удовлетворения правосудия Божия. В десятом веке папа Лев III издал грамоты, разрешающие грехи; они продавались при церквах. Епископы имели право отлучать от Церкви тяжко согрешивших и впавших в ересь; при развитии власти папской это право сделалось в руках пап страшным оружием, часто употребляемым для политических или корыстных целей. Таинство «священства» имел право совершать только епископ; с апостольских времен мы видим три степени священства: епископ, пресвитер и диакон. Совершается оно чрез «рукоположение», благословение, низводящее на избранного благодать Св. Духа; рукоположение у нас называется «хиротонией» и совершается согласно с древним обычаем по апостольским постановлениям. Как и в других таинствах, внешние обряды, соблюдаемые при этом, имеют символическое значение, равно как и одежды, употребляемые священнослужителями. На Западе вошло в шестом веке в обычай, а в седьмом в закон, особенное острижение волос священнослужителей; это называлось «тонзурою» и считалось заимствованным от апостола Петра. Западные епископы носили кольцо в знак обручения Церкви. Постепенно утверждался на Западе обычай, а потом закон безбрачия лиц духовного звания, тогда как на Востоке требовалось лишь безбрачие епископов, и то уже после четвертого века. Таинства «брака», «елеосвящения» совершались и совершаются доселе согласно с древним преданием времен апостольских, но с некоторыми молитвами, составленными позднее. Из бесед святых отцов первых веков мы узнаем, что с самого начала христиане праздновали торжественно великие события спасения рода человеческого, но некоторые подробности в праздновании этих воспоминаний определились постепенно. Первым и самым торжественным праздником была издревле «Пасха». Христиане приветствовали друг друга радостной вестью Воскресения Христова, обменивались, в знак радости, лобзанием любви: есть предание, что дарить друг друга красным яйцом есть обычай самый древний, принятый от Марии Магдалины, которая поднесла яйцо императору Тиверию, возвестив ему о Христе; нравилось христианам символическое значение яйца, носящего в себе зародыш жизни. С самых первых времен празднику Пасхи предшествовал пост, в воспоминание страданий Христа; но не везде пост был одинаково продолжителен, и не везде Пасха совершалась в одно время; о времени празднования Пасхи были разногласия между Востоком и Западом, и вопрос был решен определением Первого Никейскою Собора, но осталось различие в соблюдении поста: на Востоке рано установился шестинедельный пост, и затем Седмица страстная; на Западе пост был менее продолжителен. Ночь на Пасху христиане проводили всю в молитве; при Константине весь город освещался восковыми стобами, в знак всеобщего торжества. С особенным радостным вдохновением св. отцы Церкви прославляли великое событие Воскресения Христова; вспомним слова Григория Богослова: «Ныне спасение миру, видимому и невидимому. Христос восстал из мертвых: восстаньте с Ним и вы: Христос во славе Своей, восходите и вы; Христос из гроба, освобождайтесь от уз греха; отверзаются врата ада, истребляется смерть, отлагается ветхий Адам, совершается новый. Пасха, Господня Пасха! Она у нас праздников праздник и торжество торжеств!» Эти же слова вошли и в высокие песнопения Дамаскина, которым мы доселе внимаем с радостным умилением. Торжественно праздновали апостолы и первые христиане «день Пятидесятницы», как праздник в честь Святой Троицы и воспоминание сошествия Св. Духа на верующих. В этот день, в день Пасхи, в день Богоявления преимущественно принимали крещение оглашенные. Под общим именованием «Богоявления» соединялось в первых веках воспоминание о Рождестве Христовом; о Крещении Его или явлении Его миру и явлении Троицы Святой; о поклонении волхвов, первом явлении Христа язычникам; о браке в Кане Галилейской и насыщении народа пятью хлебами, как явлении чудодейственной силы Христа. Только в четвертом веке стали на Востоке праздновать Рождество Христово и день Крещения как отдельные праздники. На Западе и доныне в день Крещения празднуется и поклонение волхвов. Благовещение и Вознесение Господне, тоже праздновались со временем апостольских. На праздник Преображения есть беседы Ефрема Сирина; на Рождество Богородицы тоже. В четвертом веке царица Елена основала в Палестине храм в честь Рождества Богородицы; полагают, что ею был выстроен храм и в честь Введения Богородицы. На праздник Сретения мы находим беседы святых отцов третьего и четвертого века; но с особенной торжественностью стал он праздноваться со времен Юстиниана. Страшное землетрясение и моровая язва опустошили империю, и одному благочестивому мужу было откровение, что бедствия прекратятся, если будет установлено торжественное празднование Сретения. Тогда же была составлена песнь церковная о прекращении бедствия, которая и доныне произносится в этот день. Праздник Воздвижения Креста совершался сначала во второй день Пасхи, когда царица Елена обрела Животворящий Крест; но в ѴII-м веке, когда император Ираклий возвратил его из Персии, к первому торжеству присоединили воспоминание и второго события; тогда положено праздновать Воздвижение Креста 14-го сентября и хранить в этот день пост, в воспоминание крестной смерти Христа. Сверх того, в знак благодарности Господу, тогда же определено воздерживаться от мясной пищи во всю неделю, предшествующую Четыредесятнице. На Успение Пресвятой Богородицы есть беседы св. Ефрема Сирина, Иеронима, Августина и других отцов IѴ-го и Ѵ-го веков. Первые известия о чудесном Успении Богоматери сообщает Мелитон Сардийский, живший в конце второго века. Праздник «торжественного вшествия Господа в Иерусалим» издревле совершался Церковью в тот же день, когда мы его празднуем ныне, о чем свидетельствуют Афанасий Великий, Иоанн Златоустый и другие. Празднование святым мученикам встречаем в первых веках христианства, когда ежегодно, в день славной их кончины, именуемый днем рождения их для жизни вечной, христиане собирались к их гробницам, вспоминали их подвиги и совершали литургию, заключавшуюся вечерею любви. Во время гонений тщательно записывались образ страданий св. мучеников, допросы, которым они подвергались, что потом послужило источником к составлению их жизнеописания. Установилось множество праздников в честь мучеников; к ним присоединились и дни поминовения великих пастырей Церкви, пустынных подвижников, ветхозаветных святых. Каждая местность: город, весь или обитель, праздновала с особенной торжественностью память тех святых угодников, которые в том месте были похоронены. К местам погребения особенно чтимых святых стали приходить богомольцы и из дальних стран и городов; так ходили поклониться гробницам св. апостолов Петра и Павла в Риме; в Галлии особенно поклонялись гробу св. Мартина Турского. На Востоке всего более посещали, конечно, святые места палестинские, освященные жизнью и страданиями Самого Христа. Между тем как память угодников Божиих совершалась обыкновенно в дни их кончины, Рождество Иоанна Предтечи, как предвестника близкого Спасителя, праздновалось повсеместно и считалось днем общей радости. На день Усекновения главы Предтечи есть уже беседы отцов четвертого века, и в этот день, в знак участия верующих в страданиях Крестителя, установлен был пост. Св. Иоанн Предтеча был погребен учениками своими в Севастии Самарийской, и уже в третьем веке была церковь над гробницей его, но глава его была сокрыта Иродиардою. Нашла ее жена Хузы, домоправителя Ирода, и впоследствии благочестивые люди, уважавшие память Предтечи, с благоговением хранили честную главу его, которая при императоре Маркиане была торжественно перенесена в Константинополь, но вновь утрачена во время иконоборства. Первое, второе и третье обретение честной главы Предтечи праздновалось Церковью ранее девятого века. С торжественностью совершала Церковь и перенесение останков св. угодников. Так, в ІѴ-м веке, при Констанции, были перенесены в Константинополь и положены в храме св. Апостолов тела св. апостолов Андрея, Луки и Тимофея; при Юлиане Отступнике антиохийские христиане с торжественностью перенесли тело св. епископа Вавилы; в Ѵ-м веке весь Константинополь встречал мощи св. Иоанна Златоустого, перенесенные из Коман. День перенесения мощей св. угодника становился ежегодным праздником, совершаемым с особенной торжественностью в тех местностях, где были положены святые останки. Ежегодно праздновались и дни освящения храмов, и дни, ознаменованные особенной милостью Божией, как дни победы, прекращения бедствий и т. п. Рано встречаем мы указания на празднования в честь святых Ангелов, которым стали воздвигаться храмы. Совершая в определенные дни память св. угодников Божиих, Церковь издревле положила праздновать Всем Святым в первое воскресенье после праздника Сошествия Св. Духа; тут выражается мысль, что всякая святость, всякая добродетель есть в человеке действие и плод Духа Святого, сообщающего слабому человеку силу и мудрость. Беседу на праздник Всех Святых встречаем уже между беседами св. Иоанна Златоустого; на Западе этот праздник был установлен в седьмом веке папою Вонифатием, который, получив в подарок от императора Фоки Пантеон, бывший храмом всех языческих богов, освятил его в храм Богоматери и всех святых. В Константинополе храм в честь всех святых был построен в девятом веке императором Львом Премудрым. С четвертого века уже распространилось на Востоке сказание о нерукотворенном образе Спасителя, находившемся в Эдессе, и слава этого образа, подаренного эдесскому князю Авгарю Самим Христом, привлекала в Эдессу много богомольцев; уже в восьмом веке стали по местам совершать празднование этому образу, а в 10-м веке императоры Константин Порфирородный и Роман Лакал и н купили эту икону у владельцев Эдессы, послав им 200 пленных сарацин, 12,000 сребренников, и обещав никогда не нападать на Эдессу. Августа 16-го дня икона была торжественно принята в Константинополе и поставлена в храм Премудрости Божией. С этой поры перенесение нерукотворного образа стало годовым праздником. В начале этого же века установлен праздник Покрова Божией Матери. В царствование Льва Премудрого, когда Византии угрожали сарацины, один святой муж, Андрей юродивый, во время всенощной во Влахернском храме Богородицы, увидел на воздухе Богородицу, окруженную ликами Ангелов и святых, молящуюся о всем мире и покровом своим осеняющую христиан. Это дивное явление Андрей показал ученику своему Епифанию, и вскоре после того было положено праздновать память заступления Богоматери в 1-й день октября, когда было это видение. Константинополь, посвященный Пресвятой Деве основателем своим, имеет много храмов в честь Богоматери. Особенно славились Софийский храм, построенный сперва Константином, и Одигитрийский или Влахернский близ залива Влахернского, построенный в Ѵ-м веке Пульхерией. Понятно, что чествовавшие Пресвятую Деву и святых угодников Божиих с благоговением взирали и на некоторые предметы, особенно напоминавшие их: на одежду, им принадлежавшую, на образ, их напоминавший. В Константинополе с шестого и седьмого века были установлены празднества в дни чудесного обретения ризы и пояса Богоматери; иконы Богоматери чествовались благоговейно, особенно же иконы, приписываемые апостолу и евангелисту Луке, которого древнее предание считает живописцем. Древнее предание гласило, что св. апостол Лука, написав несколько образов Пресвятой Девы, получил от Нее обетование, что чрез сии образа благословение Ее будет нисходить на верующих. Вот начало чудотворных икон Богоматери. Из таких икон особенно чествовалась так называемая Одигитрия, что значит Путеводительница. Она была поставлена в храме, выстроенном царицей Пульхерией, и получила название свое от того, что слепые, приводимые к образу Богоматери, прозирали и не требовали более проводников. Мореплаватели обыкновенно помещали образ Богоматери на корме корабля. Славились еще иконы Богоматери: Лидская или Римская, Ефесская, Миасинская, Иерусалимская, Филермская и многие другие. При распределении дней празднуемых святых соблюдался по возможности следующий многознаменательный порядок. Перед Рождеством Христа вспоминались ветхозаветные патриархи и пророки, возвестившие о Христе; после Рождества Христа праздновалось первомученику Стефану, как первому свидетелю о Христе, пострадавшему за Него, и невинным младенцам. Затем следовали дни памяти и праздники апостолов и проповедников Евангелия, потом мучеников, исповедников, девственниц. Та же мысль освящать все дни священными воспоминаниями и, так сказать, ежегодно воспроизводить в стройном порядке весь ход священных событий выражается и в распределении дней недели. Первый день за воскресеньем посвящается Ангелам, как ближайшим к престолу Всевышнего и вестникам воли Божией; второй — вторник — пророкам, и особенно величайшему из них, Иоанну Предтече, среда посвящена воспоминанию предания Господа на страдание и смерть, причем воспоминается и Приснодева Мария. В четверг воспоминаются святые апостолы, распространившие по всей вселенной учение Христово, и достойные преемники апостолов. (У нас преимущественно воспоминается между преемниками апостолов святитель Николай.) Пятница посвящена воспоминанию страданий и смерти Христа и поклонению Животворящему Кресту. В субботу воспоминаются все святые и все усопшие в надежде жизни вечной. Таким образом службы всей седмицы готовят верующего к торжественному сретению воскресного дня, посвященного воспоминанию о совершившемся спасении и победе над смертью воскресением Христа. Весь год был разделен на четыре части, содержащие каждая три месяца и начинавшиеся постами. Со времени 1-го Вселенского Собора новый год стал начинаться с 1-го сентября. О постах известно с самых первых веков. Христиане постились в среду и пяток, памятуя страдания и смерть Христа; на Западе в третьем уже веке присоединили к этому еще третий день, субботу, в память того, что в этот день Христос лежал во гробе. Вообще, с самого начала было между Востоком и Западом разногласие касательно поста; так, пост перед Пасхой был на Западе менее продолжителен, чем на Востоке; был он там и не так строг: дозволялось вкушать яйца и молоко. Но Церковь, в ненарушимом единстве своем, не оскорблялась таким разнообразием обычаев, ибо они еще не выражали и не прикрывали еретической мысли. Но позднее, когда на Западе установились разные новые обычаи, не вследствие развития местной церковной жизни, а вследствие произвола пап, возведенного в божественное право, тогда Церковь Восточная должна была уже отнестись строже к нововведенным обычаям, истекавшим из ложной мысли. Другие посты: перед Рождеством Христа, перед днем святых апостолов и перед Успением Богородицы, тоже установлены в первые четыре века. Поклонение Честному Кресту на третьей и четвертой неделе Великого поста установлено, как полагают, в восьмом веке, и св. Феодором Студитом была составлена служба в Неделю Крестопоклонную. Мы знаем из истории, что построение обширных и богатых христианских церквей началось преимущественно с четвертого века. Прежде, во времена гонений, христиане собирались на молитву, где могли: в домах, в коих особая комната освящалась для богослужения, в подземельях при гробницах мучеников. Во времена свободные от гонений иногда строились церкви, но они были не многочисленны и опять разрушались во времена гонения. Так было в Никодимии при Диоклитиане. Когда же Константин убедился в истине христианской веры, то он позаботился о том, чтобы были основаны великолепные христианские церкви в Палестине и во всех восточных его областях, в Риме и в новой столице. Некоторые языческие храмы были обращены в христианские церкви, но это случалось редко, потому что вообще языческие храмы не соответствовали потребностям христианского богослужения. Они большей частью были довольно тесны: идолы богов стояли в них, но все действия языческого богослужения происходили вне храмов; так как при служении не было чтения и поучения, то не было и нужды в крытом, обширном пространстве для слушателей, что было необходимо при христианском богослужении. Потребностям христианского богослужения прекрасно соответствовали древние базилики, публичные, торговые и судебные залы, продолговатой, четыреугольной формы, разделенные вдоль на три части двумя рядами колонн, так что среднее пространство между колоннами было вдвое шире боковых пространств. Некоторые базилики в Риме были обращены в христианские храмы; другие храмы были построены по архитектуре базилик, но так, что боковые стороны были короче среднего пространства, что придавало всему зданию форму креста На восточном конце среднего длинного пространства устраивался алтарь, отделенный решетчатой перегородкой или завесой, с одним престолом; вся та часть внутреннего пространства, где собственно происходило богослужение, возвышалась над остальной частью. Вместо плоской крыши стали постепенно строить крыши в форме купола. Самые древние христианские храмы, обращенные из базилик или построенные по форме базилики, были в Риме: базилика Латеранская, во имя св. Иоанна, которая была подарена Римскому епископу Константином; базилика Ватиканская, во имя св. Петра, построенная Константином на Ватиканской горе, месте, где предание предполагало, что происходила мученическая смерть святого апостола. Стены христианского храма опирались на остатки цирка Нерона, в котором погибло такое множество христиан; храм св. Петра, построенный Константином, стоял до четырнадцатого века. Затем базилика св. Павла за городом, построенная Феодосием, и св. Марии Большой, построенная папой Ливерием,— были древнейшими храмами. Равенна, Аквилегия славилась множеством богатых христианских церквей; в Константинополе великолепнейшим храмом был храм св. Софии, Премудрости Божией, построенный Константином и значительно расширенный Констанцием. После пожара, истребившего древний храм, Юстиниан построил новый, превышавший богатством и великолепием все храмы столицы. Сначала при церквах устраивались особые «крещалъни». Это были круглые здания, середину которых занимал крещальный бассейн, окруженный рядом колонн, между которыми были завесы. Впоследствии, когда повсеместно распространился обычай крещения младенцев, отдельные крещальни перестали строить. Достаточно было заменить их купелью, которая стояла в самой церкви. При обширных церквах строились еще иногда помещения для утвари церковной, для церковных одежд, и почти всегда библиотеки; кроме того, были дома для церковнослужителей, приюты для сирот и старцев, школы, странноприемные дома. Кладбище часто находилось тоже внутри двора церковного, обнесенного со всеми включающимися в нем зданиями каменной стеной. В первых веках, когда христиане подвергались гонению, зов к богослужению происходил, вероятно, чрез устное возвещение особо посылаемыми вестниками; с четвертого века употреблялось ударение в било деревянное или металлическое, т. е. в доски деревянные или металлические. Не знают наверное, когда были введены в употребление для этого колокола; первое упоминание об них встречается на Западе, где они и изобретены в ѴІ-м веке; во всеобщее церковное употребление входят они на Западе в ѴІІІ-м веке. Думают, что на Востоке утвердился обычай иметь колокола для зова к богослужению не ранее девятого века. Тогда стали строить при церквах и колокольни. В седьмом и восьмом веке встречаем на Западе обычай крещения колоколов, осужденный, впрочем, Западной Церковью: при особенных молитвах их омывали водой, помазывали елеем и, освятив призванием Св. Троицы, давали им имена. Древние отцы Церкви упоминают об одном престоле в церкви. Это сохранилось на Востоке, но на Западе с восьмого века уже видим в церквах несколько престолов. Число их особенно умножилось с тех пор, как введен был странный обычай, месса тайная, отчасти исходящий из употребления непонятного языка в богослужении. Богослужение на языке латинском, не знакомом народу, слушалось им без душевного участия; присутствие при богослужении все более и более становилось исполнением только внешней обязанности, возлагаемой духовенством на мирян; некоторые священники, из корыстолюбия, стали внушать мирянам, что особенно душеспасительно для них, если для каждого лица отслужится литургия; непонятную литургию можно было и не слушать, присутствующие от этого ничего не теряли: и вот вошло в обычай, что на одном престоле, в один и тот же день, или на нескольких престолах в одно и то же время совершалось несколько литургий или месс. Одну главную совершали громко, другие шепотом. В конце девятого века, когда распространилось мнение о близкой кончине мира, обычай мессы тайной особенно распространился. Престолы делались каменные и покрывались золотом и серебром. Для походных церквей, при войсках, при миссионерах, брали вместо престола: на Западе — освященные, каменные плиты, на Востоке — антиминс, напрестольную пелену, освященную епископом, и в которой были включены частицы святых мощей. Мы говорили уже о живописи в первых веках; при отделке новых богатых храмов христианских вошли в употребление мозаичные изображения. Стены храмов украшались изображениями ветхозаветных и новозаветных событий, между тем как в передней части храма ставились изображения Христа, Богородицы, новозаветных святых. На Востоке сохранилось доныне одно пение в церкви. На Западе с ІХ-го века вошли в употребление органы. Как об обычае, рано распространившемся, упомянем о чтении Псалтири над усопшими. Император Юстиниан уже завел жилище для инокинь, обязанностью которых было чтение Псалтыри над покойниками. Вообще, почти все обряды, при погребении умерших употребляемые у нас, восходят к глубокой древности. Об употреблении свечей при отпевании упоминают Афанасий Великий, Дионисий, св. Иоанн Златоустый; зажженные свечи означали радость и покой прешедшего от мятежного мира в вечный покой, и торжество ратоборца и победителя. Употребление колива, вареной пшеницы с медом, имеет символическое значение. Зерно, хранящее в себе зародыш жизни, есть символ нашей уверенности в воскресении наших тел (I Кор. 15, 37—38). Чин погребения составлен Иоанном Дамаскиным и Феофаном Начертанным, которых каноны и стихиры поются. В правилах апостольских мы видим, что усопший издревле поминался в третий день в память тридневного Воскресения Христова; в девятый день по кончине, в честь девяти чинов Ангельских, дабы душа усопшего была принята в мир Ангельский, блаженный; в сороковой, в память вознесшегося в сороковой день Господа, и по примеру израильтян, сорок дней оплакивавших смерть Моисея; годовщина совершалась в память самого умершего. На Западе в девятом веке в обители Клюникийской установлен день общего поминовения усопших, когда молили Господа избавить их от чистилищного огня; но понятие о чистилище, как о месте среднем между небом и адом, месте, где согрешившие искупали страданиями свои прегрешения, не было еще ясно выражено и на Западе, как догмат Церкви. Это сделалось позднее. Мы далеко не указали еще на все обычаи и обряды Церкви, вошедшие в употребление и определившиеся до взятого нами времени; но, кажется, уже указали, откуда ведут свое начало главные из них. Указали мы и на важнейшие отступления Церкви Западной от Апостольской Церкви; некоторые из этих отступлений остались только иной формой обряда, другие же развились до степени догмата и отстаивались как догматы. О состоянии учения христианского нам теперь нечего упоминать: мы касались развития учения в повествовании нашем, во сколько это, как нам кажется, доступно молодым читателям, для которых предназначается труд наш. Если наш рассказ внушит им желание подробнее ознакомиться с событиями истории христианской Церкви, глубже вникнуть в ее учение, то цель наша вполне достигнута. Теперь нам предстоит рассказать порознь о событиях истории церковной в двух половинах христианского мира, которые, как мы уже видели, были глубоко разделены в учении около половины одиннадцатого века, и еще более удалились впоследствии одна от другой: разрыв печальный, породивший много страданий. Будем надеяться, что придет время, когда, по милости Божией, восстановится древнее единство, и разъединенные чада Церкви Христовой вновь соединятся в любви и мире, как истинные ученики Христа.
