По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси АЛЕКСИЯ
СТРАДАНИЯ СВЯЩЕННОМУЧЕНИКА МОКИЯ 11 (24) мая
Во время страшного гонения при Диоклитиане в македонском городе Амфиподе жил священник по имени Мокий. Полный горячей ревности к Богу и любви к ближним, он не мог видеть равнодушно жертвоприношения идолам и громогласно увещевал народ отстать от ложных богов. В один из языческих праздников он стал посреди множества язычников, совершающих жертвоприношение, и воскликнул: «О, люди прельщенные, доколе будете ходить во тьме идолопоклонства? Доколе не уразумеете погибели вашей? Обратитесь и познайте истинного Бога, явившего нам свет истины чрез Единородного Сына Своего Иисуса Христа». И ревностный Христов исповедник, не страшась опасности, убеждал, укорял; и многие по слову его уверовали. Когда прибыл в город Анфипат, или судья той области, язычники принесли ему жалобу на Мокия. «Есть здесь учитель христианский, — говорили они, — который прельщает народ, убеждая всех веровать в распятого и умершего человека, и многие слушаются его. Таким образом, если не воспрепятствовать этому, весь город последует ему, и упразднятся храмы богов». Анфипат призвал к себе Мокия и стал убеждать его отречься от Христа; увещания остались тщетны. Тогда стал он угрожать: «Поклонись богам, — говорил он, — если хочешь избавиться от мучительной смерти». — Смерть за Христа — приобретение, — отвечал Мокий. Анфипат велел жестоко мучить Мокия; терзали его тело железными когтями; он же был спокоен и восклицал: «Владыко, царствующий вовеки и сияющий нам лучами правды, яви рабам Твоим Божество Твое, и даруй мне силу страдать за заповеди Твои». Господь, вняв молитве его, даровал ему крепость и терпение и по истязании исцелил раны его. На новые увещания Анфипата Мокий отвечал: «Неужели ты теперь не уразумел силы Господней? Ты видишь, что я здрав после мучений». — Это не сила Бога твоего, — возразил Анфипат, — но волшебство. Вслед за тем он придумал новые казни; но все было побеждаемо богодарованною мученику силою терпения. Мокий вытерпел жесточайшие истязания на колесе, оставался невредим в огне, молитвою сокрушил идолов. При всем том Анфипат не уразумел истины, и казнь постигла его. Огонь, возжженный для мученика, опалил самого Анфипата с некоторыми служителями его. Мокия заключили в темницу. Новый Анфипат по имени Максим, прибывший по некотором времени, призвал его и велел поклониться богам, если не хочет умереть. «Я умру, если, забыв благодеяния Бога моего, пристану к идолам», — отвечал мученик. Снова начались жесточайшие истязания, во время которых Мокий только славил и благодарил Бога. Осудили его на съедение зверям, но звери не тронули его; и весь народ, пораженный чудом, стал восклицать: «Отпусти этого человека; и звери не вредят ему, потому что Бог его любит!» Тогда Анфипат отправил Мокия в Византию, и там осудили его на смерть. Приведенный на место казни, Мокий громко прославил Бога и услышал с неба голос: «Радуйся, добрый подвижник; приди, водворись в Царствии Небесном; ты в мире трудился, на небесах тебе радость и покой!» Мученику отсекли голову мечом. Вскоре после того взошел на престол Константин Великий. Приняв христианскую веру, он прекратил гонения на христиан по всей империи; возобновил и возвеличил древнюю Византию, которая сделалась столицей его империи и стала называться Константинополем. Он соорудил много церквей, и между прочими церковь во имя свя- щенномученика Мокия, в которую и перенес его останки.
В день его памяти стало праздноваться и обновление Константинополя, или Византии.
ЖИТИЕ И ТРУДЫ ПРЕПОДОБНЫХ МЕФОДИЯ И КИРИЛЛА, ПРОСВЕТИТЕЛЕЙ СЛАВЯН 11 (24) мая
С великой благодарностью произносят все славяне имена святых первоучителей своих Кирилла и брата его Мефодия, которые дали нашему племени слово Божие на славянском языке. Если нам любопытно знать жизнь людей, которые прославились воинскими подвигами, которые распространили пределы своего государства и возвеличили его славою, то еще большего сочувствия заслуживают те люди, которые старались распространить слово Божие, рассеять мрак неведения и заблуждений, просветить души вечным светом истины и тем приготовить их к блаженству бесконечному и славе небесной. Этих вестников и слуг святой воли Своей Господь на небесах венчает неувядаемою славою, ибо Иисус Христос сказал, что кто «научит» людей заповедям Его, «тот великим наречется в Царствии Небесном» (Мф. V, 19). Итак, с благодарностью воспомянем труды их для пользы ближних, терпение их в бедствиях и гонениях. «Бог, по своей милости, каждому роду и времени дает Своих учителей, и нам даровал учителя Константина, который просветил народ наш». Так начинается древнее славянское повествование о жизни Философа Константина (он был назван Кириллом при принятии схимы, незадолго до смерти), который был изобретателем славянской грамоты и проповедником слова Божия в славянских землях. Константин, или Кирилл, жил в IX веке; он был младший сын богатого и знатного сановника греческого города Солуни, или Фессалоник. Достоверно не известно, были ли родители его славяне или греки. Отца его звали Львом, а мать Марией. Семейство было многочисленно и воспитывалось в благочестии и вере. Старшему брату Константина, Мефодию, греческий император поручил управлять славянскими племенами, жившими в это время в окрестностях Солуни. Но чрез несколько лет Мефодий пожелал удалиться от мира. Он оставил княжество славянское и поселился на горе Олимп, где постригся в иноки и стал проводить дни в молитве и изучении Священного Писания. Между тем Константин воспитывался в родительском доме и с ранних лет являл замечательный ум и удивительные способности к наукам. Еще ребенком он однажды видел сон, предзнаменовавший его будущность. Ему приснилось, что воевода города, собрав множество девиц, повелевает ему избрать себе невесту, и что он избирает красивейшую из всех, имя которой «София», то есть «Божественная премудрость». С любовью и усердием изучал Константин науки, и в особенности Священное Писание, которое есть источник истинной мудрости. Вскоре представились ему все средства развить ум свой и великие способности. Малолетний император Михаил вступил на престол с матерью своей Феодорою. К юному императору были приставлены два знатных сановника, которые должны были заботиться о его воспитании. Один из них, Логофет Феоктист, знал родителей Константина; услышав о замечательных способностях отрока, он выпросил его у родителей, чтобы воспитывать его вместе с молодым царем. Константину был тогда тринадцатый год. Под руководством ученейших мужей Царьграда, и в особенности Фотия (впоследствии сделавшегося патриархом Цареградским), юноша делал быстрые успехи. В течение нескольких лет он изучил основательно науки, словесность, языки греческий, латинский и сирский. Все дивились необыкновенному уму его. Молодой Константин не гордился ученостью своей, и столько же, как в науках, преуспевал в кротости, благочестии и смиренномудрии. Он понимал, что истинная и высшая премудрость есть уразумение закона Господнего, и к этой высшей премудрости стремился он всеми силами и способностями. «Что такое философия?», — спросил у него однажды Логофет. Константин отвечал: «Разумение вещей Божеских и человеческих, поскольку можем приблизиться к Богу; наука деятельная, которая учит человека жить достойно образа и подобия Творца своего». Логофет очень полюбил Константина; чтоб удержать его при себе, он желал женить его на богатой и прекрасной крестнице своей; но Константин отказался. Молитва и учение привлекали его более богатства и радостей земных; он желал уединения, чтобы вполне посвятить себя Богу. Логофет с согласия императрицы назначил Константина книгохранителем при храме св. Софии; но он вскоре после этого тайно удалился и постригся в одной обители близ Босфора. Однако по некотором времени Логофет отыскал его и уговорил его возвратиться в Царь-град; он стал преподавать философию, и вскоре, под именем Константина Философа, приобрел всеобщее уважение и великую славу. Константину было около 24-х лет, когда в Царьград пришли послы от калифа, или царя, сарацинского. Они хулили веру христианскую и восхваляли свою; император решился послать к ним ученого мужа для прений о вере. Он избрал на это Константина; и молодой философ, полный ревности к закону Божию, с радостью предпринял трудное и опасное путешествие к сарацинам, которые ненавидели христиан. Калиф принял Константина с почетом, как посланного от великого царя; но мудрецы и жрецы сарацинские, убедившись, что не могут победить его ученостью и красноречием, возненавидели его, и даже покушались на его жизнь. Но Господь охранял Константина и спас его от покушений врагов. Споря с Константином, жрецы, между прочим, сказали ему: «Почему у вас, христиан, поклоняющихся одному Богу, столько разногласий в вере и жизни, между тем как у нас, магометан, все твердо держатся одного закона и не преступают его?» — Бог наш, — отвечал Константин, — есть как пучина морская, глубины безмерной, непостижимой уму человеческому В эту пучину многие входят, стараясь взыскать Господа; иные, сильные разумом и верою и укрепленные благодатью Божиею, обретают богатства премудрости и спасения; другие же, слабые или лишенные помощи Божией за гордость свою и самонадеянность, покушаются переплыть пучину эту; но недостает у них сил; они впадают в заблуждение или утомляются трудностями. Господь, создав человека, дал ему свободную волю; он может избрать путь свой; он разумом своим может возвыситься и уподобиться Ангелам, служа Богу и исполняя Его закон. Он может и снизойти до животного, служа порокам и страстям своим. Чтобы служить Богу, человек должен бороться с собою, стараться об усовершенствовании, побеждать страсти и дурные наклонности свои; а это дело трудное. Ваша же вера, как малый поток, под силу всякому; все в ней человеческое; нет Божественного. Она не требует от вас ни борьбы, ни трудов, не налагает на вас обязанности стремиться к высшему совершенству и потому всякому легко доступна; всякий без труда может исполнить закон ваш. По возвращении в Царьград Константин стал жить с братом своим на горе Олимп. Вдали от суеты мирской он все более и более преуспевал в премудрости и вере, все глубже изучал закон Христа. Но вскоре он вновь был вызван на общественную деятельность. Хазары, или казары, племя, жившее в юго-восточной части нынешней России, прислали посольство к императору, чтобы просить у него наставников в вере. «Нас смущают евреи и сарацины, — говорили они, — всякий из них хвалит свою веру и уговаривает нас принять ее. Потому мы посылаем за советом к тебе; с тобою мы давно в дружбе; пришли нам людей умных и сведущих, чтобы мы узнали, какая вера лучшая?» Царь и патриарх призвали Константина и поручили ему идти к хазарам. Он уговорил брата своего Мефодия сопутствовать ему; и оба вскоре прибыли в греческий город Херсон (Не надо смешивать Херсон с нынешним городом того же имени. Древний Херсон находился на Крымском полуострове, близ Севастополя.), или Корсунь, столицу Херсониса Таврического (нынешнего Крыма). Там братья жили довольного долго, выучились языку хазар и изучали книги еврейские, чтобы успешно состязаться с евреями и самарянами, которых было очень много у хазар. В бытность свою в Херсоне Константин и Мефодий нашли мощи святого Климента, епископа Римского. Рукоположенный апостолом Петром, святой Климент был изгнан в Херсонис Таврический императором Траяном. Так как он не переставал проповедовать Христа, то был осужден на смерть; его потопили в Черном море, привязав ему к шее якорь. В народе сохранилась память о том месте, где потоплен был мученик; и рассказывали, что в продолжение нескольких веков после его кончины в день его памяти море отступало от берегов, и верующие могли подойти к мощам мученика. По просьбе Константина и Мефодия, епископ Корсунский, сопровождаемый духовенством, с молитвой и псалмопением пошел к берегу моря, к тому месту, где по преданию находилось тело мученика; и вдруг ночью свет воссиял от моря, и мощи святого Климента всем стали видны. Их с торжеством вынули из воды. Часть их перенесли в Корсунь, часть же Константин и Мефодий взяли с собою, и впоследствии, как будет рассказано, отвезли в Рим. Выучившись языку хазар, Константин и Мефодий отправились в их землю. Много было у Константина споров с мудрецами еврейскими и сарацинскими. Мефодий, менее ученый, нежели брат, не принимал в них столько участия; но он теплой молитвой испрашивал у Бога успеха в благом деле; и Господь благословил старания двух братьев. Каган, или князь, хазар уверовал сам и дозволил всякому из подданных креститься по своей воле. Великое число народа хазарского приняло святое крещение. Каган хотел богато наградить святых учителей; но они, движимые единственно усердием к закону Христову и любовью к ближним, отказались от даров, и вместо награды выпросили освобождение греческих пленных, находившихся у хазар. Окрестив всех уверовавших и дав им наставление, Константин и Мефодий отправились в обратный путь, сопровождаемые благословениями и молитвами христиан. На пути они еще обратили ко Христу одно языческое племя, жившее около Азовского, или Суровского, моря. В Царьграде Константина и Мефодия приняли с почетом, как апостолов; им предлагали сан епископский, но они не захотели его принять; Мефодий сделался игуменом монастыря, а Константин поселился при церкви Святых апостолов. Вскоре оба опять были призваны на новые труды для пользы ближних. Борис, или Богорис, царь болгарский, пожелал принять христианскую веру. Сестра Бориса, за несколько лет перед этим бывшая в плену в Царьграде, возвратилась в Болгарию христианкою и старалась убедить брата принять ту же веру. Он долго не соглашался; но голод и смертоносная язва опустошили его государство; по совету сестры он обратился с молитвою к Богу христиан — и бедствия миновали. Тогда Борис послал в Царьград просить наставников. Мефодий предпринял путешествие в Болгарию. Он изобразил на стене царской палаты страшный суд и объяснил царю блаженство праведников и муки грешников. Царь, уже приготовленный словами и примером сестры и чудесным прекращением бедствий, принял христианскую веру. Вскоре за тем и другие князья славянского (Славянами называются: русские, поляки, чехи, сербы, хорваты, болгары, словаки, словенцы, лужичане. Все они говорят наречиями, сходными между собою.) племени прислали в Царьград за наставниками. В Моравии и Паннонии (нынешней Венгрии) латинские и немецкие епископы проповедовали христианскую веру; но она не распространялась в народе, потому что ее проповедовали на непонятном народу латинском языке. Ростислав и Святополк, князья моравские, и Коцел, князь блатенский (в Паннонии), прислали сказать греческому императору: «Народ наш желает держаться христианской веры, но мы не имеем учителей, которые бы могли на нашем языке объяснить нам закон Божий. Просим тебя, государь, позаботиться о нашем спасении и прислать нам учителя и епископа, ибо мы знаем, что от вас закон добрый исходит на другие страны». По совещании с патриархом Фотием и с духовным собором царь решился поручить великое дело Константину и Мефодию, которые как уроженцы Солуни знали по-славянски. Призвав их, он предложил им идти проповедовать слово Божие в. славянские земли. Константин был болен, но не захотел отказаться от святого дела. Желая, чтобы дело было прочно, он не хотел довольствоваться одной изустной проповедью и спросил у императора: «Народы славянские имеют ли буквы?» — «Дед мой и отец искали их, но не нашли», — отвечал император. «Как же я буду проповедовать им? — сказал Константин. — Это все равно, что писать на воде. Если же я стану сочинять буквы, боюсь, как бы не назвали меня лжеучителем». — «Бог вразумит тебя, — отвечал император, — и дарует тебе помощь Свою». Уповая на помощь Господню, Константин решился изобрести буквы и сложить славянскую азбуку, чтобы оставить народам, которые он обратит, писанное слово Божие; ибо одно изустное слово скоро изглаживается из памяти. Он усердно молился, наложил на себя сорокадневный пост, и заключившись в свою келлию с некоторыми учениками, назначенными для сопутствования ему, занялся этим трудным делом. Так он сложил всю славянскую азбуку. Составив азбуку, Константин тотчас приступил к переводу Евангелия на славянский язык. Он начал с Евангелия Иоанна Богослова. «Искони (в начале) бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово», — это были первые слова Священного Писания на нашем церковнославянском языке, на котором мы и доныне читаем слово Божие. Когда это великое дело было окончено, в 863 году, весь духовный собор в торжественном молебне воздал славу и благодарение Господу и Константин отправился с братом и с учениками в славянские земли. Некоторые историки полагают, что перед отъездом Константин был посвящен в епископа. Он привез князю Ростиславу следующее письмо от императора Михаила: «Бог, повелевающий всякому уразуметь истину, сотворил великое дело, явив письмена на вашем языке. Мы посылаем к тебе того самого честного мужа, чрез которого Господь явил сии письмена, философа благоверного и весьма книжного. Он несет тебе дар, честнее всякого золота и камней драгоценных. Помогай ему утвердить вашу речь и взыщи Бога, не ленясь ни на какой подвиг; тогда и ты, приведя своих в Божий разум, восприимешь награду в сем веке и в будущем». Проповедь братьев шла успешно. Они в течение четырех с половиной лет обходили Моравию и Паннонию, призывая народ к познанию истинного Бога и объясняя всем закон Господень. Князь Коцел сам начал учиться славянской грамоте и поручил Константину обучить пятьдесят юношей. Константин, неутомимый для пользы ближних, переложил на славянский язык Псалтирь, часть Библии и весь церковный чин; и богослужение стало с тех пор совершаться в славянских землях на языке, доступном всем, между тем как в землях римского вероисповедания оно и доныне совершается на языке латинском, непонятном для народа. Как прежде у хазар, Константин не захотел принять никаких даров от новообращенных за труды свои, но выпросил у князя Коцела освобождение девятисот пленных. Вот начало благовествования учения Христова на нашем языке и начало славянской грамотности. Грамота наша изобретена для изъяснения и распространения слова Божия; она с самого начала своего была орудием истинного просвещения. Вручая славянам бесценный дар, слово Божие на родном языке, Константин говорит им в предисловии к святому Евангелию: «Услышьте, словени вси, слово, еже кормит душу человека, слово, еже крепит сердца и умы». Дай Бог, чтобы письменность наша всегда была достойна этого святого начала; чтобы она служила доброй цели — изъяснению закона Господнего, науке и истинной мудрости. Константин и Мефодий, как и многие другие христианские проповедники, претерпели не мало бедствий и гонений. Епископы немецкие, проповедовавшие до них в славянских землях, позавидовали успеху их дела и восстали против перевода священных книг на славянский язык. Они утверждали, что следует читать Евангелие только на трех языках, на которых была начертана надпись на кресте Господнем, — на еврейском, греческом и римском (или латинском). Константин отвечал им, что так как Господь сошел на землю для спасения всех людей, то все должны славить и благодарить Его и должны стараться уразуметь Его волю. Он говорил, что если Бог, по милости Своей, всем даровал воздух и дождь, солнцу повелевает сиять для всех, то тем более Он не желает лишить никого высшего блага — знания и понимания Его закона. Но епископы не удовлетворились этим ответом и принесли папе Николаю жалобу на учителей славян, В то время начиналось уже разделение между Церквами Греческой и Латинской по причине изменения, сделанного латинами в Символе веры, а более всего по причине стремлений римского духовенства к светской власти; сверх того между Цареградским патриархом и папою был спор за Болгарию; но полного разрыва еще не было, и Церковь не признавала власть,- но признавала первенство папы. Потому Константин и Мефодий тотчас повиновались и отправились в Рим, взяв с собою часть мощей святого Климента. На пути они проповедовали на славянском языке славянским племенам и в Венеции состязались с латинским духовенством. Между тем папа Николай скончался; а преемник его, Адриан, желавший восстановить в Церкви мир и единодушие, не внял клеветам, возводимым на славянских учителей. Он, напротив, сказал, что те, которые утверждают, будто следует читать Евангелие только на трех языках, не правы и проповедуют новую ересь. Когда он узнал, что Константин и Мефодий приближаются к Риму и несут с собою мощи святого Климента, он вышел к ним навстречу за город, сопровождаемый духовенством и множеством народа. Приняв святые мощи, он перенес их в храм, сооруженный в память св. Климента из остатков дома мученика; потом он принял из рук Константина его славянский перевод Священного Писания и освятил эти книги, положив их на алтарь во время богослужения. Он рукоположил Мефодия в священники и возвел тоже в священники и диаконы некоторых учеников его. Желая еще более доказать свое миролюбивое расположение и засвидетельствовать перед всеми равное достоинство славянского языка с латинским для совершения Божественной службы, Адриан повелел отслужить обедни в церквах св. Петра, св. Павла и св. апостола Андрея, посетившего некогда славянские земли, отчасти на латинском, отчасти на славянском языке. Но вскоре Константин, изнуренный трудами и долгим путешествием, тяжко заболел. С самого начала болезни, предчувствуя близкую кончину свою, он пожелал принять схиму, при чем был назван Кириллом; с радостным спокойствием стал он потом ожидать смерти. Болезнь его продолжалась около двух месяцев. Хотя он оставлял мир без сожаления, но успех начатого дела был близок его сердцу. И перед смертью словами завещал он Мефодию не оставлять дела просвещения славян. «Брат, — говорил он ему, — мы с тобою были как дружная пара волов, возделывающих одну ниву; и вот я падаю на бразде, рано окончив день свой. Ты возлюбил уединение на горе Олимп; но молю тебя, не оставляй начатого дела, ибо этим подвигом ты более можешь спастись». Потом, подняв глаза к небу, он стал пламенно молиться о просвещенных им племенах; просил Господа Вседержителя, «да сохранит Он верное Свое стадо; да избавит его от бед и заблуждений; да соединит всех единомыслием и единодушием во святой вере; да наставит их на дела, Ему угодные, и на правое понимание святого учения, да защитит их силою всемогущей десницы Своей». Окончив молитву и благословив всех присутствовавших, блаженный учитель наш отошел к Господу, имея только 42 года от роду, в полном еще цвете лет, но изнуренный болезнью и трудами. Это было 14 февраля 869 года. Папа Адриан сам совершил отпевание тела усопшего. Все римское духовенство и все греки, находившиеся в Риме, держа в руках свечи, сопровождали гроб учителя славян. Мефодий желал было перенести на родину тело его, по завещанию матери; но епископы римские упросили папу не дозволить этого. Они говорили: «Если Господь привел блаженного сего философа, ходившего по многим землям, здесь умереть, то здесь подобает ему покоиться, как мужу честному». Папа склонился на их просьбу и тело св. Кирилла, положенное в раку, перенес с торжеством в храм св. Климента. Оно было похоронено близ мощей святого епископа и там покоится и доныне. Похоронив Кирилла, Мефодий поспешил возвратиться в славянские земли. Папа Адриан, который, как мы видели, ободрял труды двух братьев, отпустил его с благословением и с письмом к славянским князьям. «С радостью узнали мы, — писал он, — что Господь внушил вам желание искать Его и показал вам, что не одною верою, но и добрыми делами следует служить Ему, ибо вера без дел мертва. Вы просили себе учителей; и император греческий, предупредив нас, послал к вам блаженного Философа Константина с братом. Теперь мы посылаем к вам обратно сына нашего Мефодия, как мужа совершенного в разуме и правоверии, чтобы он учил вас при помощи церковных книг, переведенных, с Божией благодатию, на ваш язык Константином Философом. Если и кто другой возможет достойно и правоверно переложить священные книги на язык ваш, дабы вы удобнее могли познать заповеди Божии, то да будет сие свято и благословенно Богом и нами, и всею Кафолическою, Апостольскою Церковью. Да сбудется слово Писания: «Яко восхвалят Бога ecu языцы, и еще: ecu возглаголют языки различными величия Божия, якоже даст им Дух Святый провещевати». А если кто дерзнет отвращать вас от истины и осуждать книги и язык ваш, такого считайте лжеучителем». С этим письмом Мефодий прибыл в Паннонию, область Коцела, который не переставал оказывать величайшую ревность к распространению закона Господня. Но чтобы успешнее действовать, Мефодий должен был быть облечен в сан епископа Паннонии, и для этого предпринял новое путешествие в Рим. Возвратясь в Паннонию после рукоположения в епископа, он нашел еще более вражды и зависти в немецких епископах, которые с досадою видели водворение славянского епископа и распространение славянского языка. Всячески старались они вредить Мефодию и мешать его делу; они клеветали на него и угрожали ему смертью, но Мефодий кротко отвечал им: «Я говорю правду; но делайте со мною, что замышляете; я не лучше многих, которые за исповедание правды мученически скончались». Скоро обстоятельства помогли врагам Мефодия: началась война между моравским князем Ростиславом и императором немецким. Ростислав, побежденный, был взят в плен и лишен зрения, а племянник его, Святополк, овладел его престолом. Император немецкий был расположен к Святополку, и епископы, чувствуя силу последнего, обратились к нему с жалобой на Мефодия. Напрасны были все усилия Коцела поддержать святого проповедника. Император неблагосклонно смотрел на распространение славянского языка; Святополк не благоволил к Мефодию, и враги его наконец восторжествовали: Мефодий был сослан в Швабию (в Германии); там он провел два года, пока папа Иоанн VIII, преемник Адриана, не потребовал от императора освобождения его. Папа грозил гневом ослушникам своего приказания и запрещал епископам, низложившим Мефодия, совершать богослужение, пока не будет освобожден узник. Не посмели ослушаться папы, и Мефодий возвратился в Паннонию. Он принялся снова с величайшей ревностью за дело свое: проповедовал, объяснял слово Божие, перелагал книги на славянский язык. Бог благословлял труды его; Евангелие быстро распространялось, и святое учение приносило обычные плоды свои: улучшение нравственного состояния уверовавших, любовь, мир и согласие. Моравы стали тоже просить себе Мефодия во епископы, и он был провозглашен епископом Паннонии и Моравии. Но успехи эти еще более возбудили вражду немецких епископов; они оклеветали Мефодия пред папою в отклонении от учения Римской церкви. Папа, боясь, чтобы не поколебалось его влияние на славянские земли, запретил Мефодию совершать богослужение на славянском языке и потом потребовал его в Рим, чтобы узнать, так ли он учит, как повелевает Церковь. Одной из главных причин разделения между Церквами Восточной и Западной было изменение, сделанное папою в Символе веры; но надо знать, что папа Иоанн сам отвергал это нововведение и читал Символ веры, как он был изложен на Константинопольском Соборе, и как он доселе читается у нас. Поэтому, допросив Мефодия, папа нашел, что он не уклоняется от истины, и дал ему полное разрешение совершать богослужение на славянском языке. «Мы похваляем письмена славянские, изобретенные философом Константином, — писал он, — и повелеваем, чтобы на этом языке возвещались дела и хвала Господа нашего Иисуса Христа, ибо следует славить Господа на всех языках, как сказано в Писании: «Хвалите Господа вcu языки, восхвалите Его вcu людие»; потому что Тот же Бог, создавший языки еврейский, греческий и латинский, создал и все прочие, во славу Свою и похвалу». Мефодий был принят с радостью всей паствой своей, которая любила его и усердно слушала его поучения; но с гневом видели враждебные ему епископы, как неуспешны были их старания. Они скоро нашли себе сильного союзника в князе Святополке, который, предавшись страстям и порокам, возненавидел Мефодия за праведные его обличения. Видя, что папа оправдал Мефодия, враги его обратились к императору греческому, Василию Македонянину, и обвинили Мефодия в сближении с римским престолом. Император вызвал Мефодия в Константинополь; епископы торжествовали; но, к великому их огорчению, император и патриарх приняли с почетом Моравского епископа, и патриарх удержал у себя несколько книг, переведенных им, дабы пользоваться ими при обращении болгар. Мефодий прибыл в Моравию, претерпев опасности и бедствия на пути; но уже с этих пор епископы немецкие оставили его в покое. К этому времени относится величайшая его деятельность для пользы обращенных им племен. Он С двумя учениками трудился беспрестанно и переложил на славянский язык остальные книги, не переведенные Кириллом; так были переведены все книги Ветхого Завета, кроме книги Маккавеев. Этот великий труд он постарался окончить в день памяти святого Димитрия Солунскою, к которому он особенно благоговел, как уроженец Солуни; и когда окончил перевод свой, то совершил торжественную службу в честь св. Димитрия. Святой епископ был утешен успехом трудов своих. Не мало он преодолел препятствий, не мало претерпел гонений; но от Хорватии и Далмации до границ Польши славяне слушали слово Божие на родном своем языке; и вера христианская далеко распространилась в течение шестнадцатилетнего епископства Мефодия. Не щадя трудов, он обходил все соседние славянские области, проповедуя и объясняя слово Божие. В Вышгороде или Праге по словам его уверовала и крестилась Людмила (Людмила и внук ее, св. Вячеслав, были первыми славянскими мучениками, память их совершается 16 сентября.), супруга чешского князя Боривоя; вскоре и чехи с князем своим приняли святое крещение. Краль угорский, пришедший на берега Дуная, пожелал видеть Мефодия. Многие отговаривали епископа идти, боясь, чтобы он не пострадал от языческого властелина; но Мефодий не боялся опасности, когда мог надеяться обратить хоть одну душу к истинному Богу. Краль принял его с почетом и просил его молитв. Добродетельная жизнь Мефодия, во всем согласная со святым учением, которое он проповедовал, постоянные труды его для пользы ближних, внушали к нему уважение самих язычников. Один Святополк, князь моравский, продолжал ненавидеть святого епископа; но, удерживаемый общим уважением к нему, не смел ничего предпринять против него; он ждал только его смерти, чтобы изгнать учеников его. Чувствуя, что кончина его приближается, Мефодий из среды учеников своих выбрал благочестивого и ученого мужа, по имени Горазд, и завещал ему продолжать труды его. Предсказав за несколько дней смерть свою, он скончался 6 апреля 885 года. Весь народ глубоко скорбел о святом учителе. При отпевании его тела служба совершалась на языках славянском, греческом и латинском, и память его живо сохранилась в просвещенных им землях. Вскоре после смерти его Святополк и немецкие епископы стали преследовать учеников Мефодия, которые принуждены были оставить Моравию. Но Господь часто обращает ко благу и распространению истины самые старания врагов святого Его слова. Изгнанные ученики нашли убежище в Болгарии. Там под покровительством царя Бориса и сына его Симеона они трудились усердно о распространении веры, переводили духовные книги, и плоды трудов их разлились обильным и животворным потоком по всем землям славянским. Им много обязана и Россия духовным просвещением своим. Все славянские племена, разделенные судьбою, сознают общий источник духовной мудрости и просвещения; все они с одинаковым чувством благоговения и благодарности повторяют имена блаженных учителей своих Кирилла и Мефодия, даровавших им всем высшие блага: познание закона Господнего и начало грамотности. Прошло с тех пор более тысячи лет. Святая Церковь Православная, совершая торжественно память великих просветителей славянских, воспевает им: «Яко апостолом единонравнии и Словенских стран учителие, Кирилле и Мефодие богомудрии, Владыку всех молите, вся языки Словенския утвердили в православии и единомыслии, у мирили мир и спасти души наша». «Священную двоицу просветителей наших почтим, Божественных писаний преложением источник богопознания нам источивших, из негоже даже до днесь неоскудно почерпающе, ублажаем вас, Кирилле и Мефодие, престолу Вышняго предстоящих и тепле молящихся о душах наших».
Память святого Кирилла совершается еще особо 14 февраля, в день его преставления.
ЖИТИЕ СВЯТИТЕЛЯ ЕПИФАНИЯ, ЕПИСКОПА КИПРСКОГО 12 (25) мая
Епифаний, прославившийся святой жизнью, ученостью и чудесами, был родом еврей, сын бедного земледельца Финикийской области. Он с детства лишился отца, и мать его, трудами своими содержала двух детей своих — сына и дочь. Они жили в величайшей бедности; бывали дни, когда они не имели даже хлеба. Однажды, находясь в крайности, мать Епифания послала сына в ближайший город, чтобы продать осла, потому что не на что было купить хлеба; к тому же осел был очень упрям и не годился для работы. Мальчик привел осла на базар, и скоро подошел один еврей, желавший его купить. Видя, что Епифаний единоплеменник его, он сказал ему: «Мы с тобою поклоняемся одному Богу, Который любит справедливость и истину; не следует нам обижать никого. Оценим осла твоего в настоящую его цену, чтобы нам не прогневить Бога, обманывая друг друга». Услышав эти слова, мальчик отвечал: «Я вовсе не продам тебе осла: он бьется и не годится в работу. Мать от нужды послала продать его, потому что нам нечего есть; но так как ты мне говоришь, что грешно ради приобретения обижать ближнего, то я и не продам его, ибо боюсь Бога и не желаю тебе зла». Еврей удивился разуму и честности мальчика, дал ему денег, чтобы купить хлеба, и Епифаний, купив хлеба, отправился домой на осле своем. На обратном пути ему встретился человек, который тоже хотел купить осла, но Епифаний отказался продать его, объяснив почему. В это время осел начал биться и сбросил мальчика, который ушибся. Незнакомый поднял его и оказал ему помощь, знаменуя его крестным знамением й в молитве призывая имя Иисуса Христа. «Кто Этот Иисус Христос, Которого ты призываешь?» — спросил мальчик. «Сын Божий, Которого распяли», — отвечал тот. Епифаний, слыша, что иудеи распяли Сына Божия, не посмел сказать, что он сам еврей, и отправился домой, помышляя о Христе распятом и желая узнать более о нем. Нищета семейства его еще усилилась. Мать принуждена была продать поле свое и искала куда-нибудь поместить сына, чтобы он выучился ремеслу; но вдруг им пришла неожиданная помощь. Один богатый законоучитель, еврейский, по имени Трифон, сжалился над их нищетою, помог им и взял к себе Епифания. Он полюбил его и начал его учить. Мальчик, который был понятлив и умен, скоро стал очень сведущ в законе и в книгах еврейских. Трифон усыновил его, и по смерти оставил ему все свое имение. Мать Епифания к тому времени скончалась; он взял к себе сестру свою, учил ее, и они жили вместе в довольстве и благоденствии. Случилась Епифанию необходимость идти в деревню, чтобы осмотреть оставшееся ему наследство. Тем же путем шел инок по имени Лукиан, который писал книги и на деньги, вырученные от продажи их, питал нищих. Епифаний вступил с ним в разговор, и они шли вместе, когда вдруг встретился им нищий, который, упав к ногам Лукиана, воскликнул: «Помилуй меня, человек Божий! Вот уже три дня, как я ничего не ел!» Лукиан не имел денег, но снял с себя верхнюю одежду и отдал ее нищему, говоря: «Продай эту одежду и купи себе хлеба». Епифаний дивился милосердию инока, и вдруг ему было чудное явление: ему казалось, что с неба сходит на Лукиана светлая белая одежда. Он пал к ногам инока, моля его сказать ему, какой он веры. Лукиан, внушением Духа Божия, понял, что благодать свыше коснулась души молодого человека и что Господь призывает его. Он стал говорить ему о Христе и объяснил ему истины христианской веры. Слова его глубоко тронули Епифания; он уверовал всем сердцем и упросил инока прийти к нему в дом. Лукиан согласился, и вскоре Епифаний и сестра его уверовали и пожелали креститься. Когда они молитвою и изучением христианского закона приготовились к принятию святого таинства, епископ того города призвал их в церковь в день воскресный, чтобы преподать им святое крещение. Во время богослужения епископ, случайно взглянув на Епифания, увидел, что лицо его озарено необыкновенным светом и что над головою его сияет венец. Он понял, что благодать Божия почиет на нем. Вскоре после этого Епифаний устроил сестру свою, дал ей часть имения своего и поручил ее благочестивым женщинам; остальное же имение он продал и раздал деньги бедным, оставив себе только немного для покупки книг, и сам вступил в монастырь. С удивительным рвением стал он изучать Священное Писание и скоро приобрел уважение всех иноков святостью и строгостью жизни своей. Бог дал ему силу творить чудеса, и многие стали прибегать к его помощи и молитвам. Прожив довольно долго в монастыре, Епифаний пожелал пустынного жития; но слава о чудесах, о мудрости и святости его привлекла к нему благочестивых подвижников, которые селились близ него, и больные издалека приходили к нему за помощью и получали исцеление. Епифаний старался избегать славы и известности; часто оставлял место, где прославился каким-либо чудом, и родил, чтобы в уединении и безмолвии предаться молитве; но везде собирались к нему ученики, ибо он был очень мудр, с удивительной ясностью объяснял Священное Писание и поучениями своими обратил много язычников к истинному Богу. Епифанию было около шестидесяти лет, когда он чудесным образом был возведен в сан епископа Кипрского. Однажды, находясь у святого Илариона Палестинского, Епифаний говорил ему о своем желании жить в уединении. Иларион отвечал: «Иди в город Саламин (главный город Кипрского острова); тебе там следует жить». Но Епифаний предполагал ехать в Аскалон и Газу, надеясь там найти уединение. «Я говорю тебе, — повторил Иларион, — иди в Саламин, там следует тебе жить». Епифаний, однако ж, не послушался совета старца, а последовал собственному желанию. Он отправился на пристань; там стояли два корабля; один должен был идти в Саламин, другой в Аскалон. Епифаний сел на последний и отправился в путь; но вдруг поднялась страшная буря; корабль долго носился по волнам и наконец был брошен на берег близ Саламина. В это время в Саламине происходило избрание епископа на место недавно умершего. Для этого собрались епископы из разных городов острова; все были в затруднении — кого избрать — и просили совета у одного святого старца по имени Паппий, которого все уважали за его добродетели и за твердость во время гонения. Паппию было за сто лет. Он молил Бога наставить его, и молитва его была услышана. Уже Епифаний, отдохнув немного в Саламине, собрался оставить город и с одним учеником своим пошел на базар купить что-нибудь себе на дорогу. Он взял две кисти винограда и хотел заплатить за них, как вдруг вокруг него засуетилась толпа, говоря, что епископы идут. Епифаний посмотрел; два диакона вели под руки почтенного старца, и за ними шло несколько епископов. Каково же было удивление Епифания, когда он увидел, что они идут прямо к нему и перед ним останавливаются! «Чадо Епифаний, — сказал старец, — оставь виноград и иди с нами в церковь». Изумленный Епифаний последовал за ним. В церкви духовенство встретило его со словами: «Бог послал тебя к нам! Будь архиепископом сему городу и всему Кипрскому острову». Епифаний начал отговариваться и со слезами умолял епископов избрать другого. Тогда Паппий сказал: «Следовало бы мне умолчать о бывшем мне откровении; но так как ты отговариваешься, то я должен тебе объявить, что Господь избрал тебя. Эти святые отцы, епископы, недоумевая, кого назначить, возложили это дело на меня, грешного. Я долго молился, и Господь во сне сказал мне: «Иди на торжище, там увидишь инока, покупающего виноград; тот да будет здесь епископом; имя его Епифаний». После этого Епифаний не мог далее сопротивляться. Слова святого Илариона, прибытие его на остров против собственной воли, и наконец откровение, бывшее Паппию, ясно доказывали ему, что Господу угодно, чтобы он правил Церковью Кипрской. Он был посвящен в епископа, и добродетелями и мудростью заслужил любовь и уважение паствы своей. Незадолго перед кончиной своей Епифаний, уже удрученный годами, должен был ехать в Константинополь. Там в это время императрица Евдоксия, супруга Аркадия, преследовала святого Иоанна Златоустого. Она старалась склонить на свою сторону епископа Епифания, представляя ему Иоанна еретиком. Епифаний увещевал ее к милосердию и кротости; но Иоанну донесли, что епископ Кипрский против него. Иоанн предсказал, что он не воротится на Кипр, а Епифаний предсказал, что Иоанн не доедет до места изгнания. Оба пророчества сбылись. Иоанн был возвращен, не доехав до назначенного ему места изгнания, потому что императрица испугалась народного волнения; а Епифаний занемог на возвратном пути. Чувствуя, что болезнь смертельна, он призвал учеников, бывших с ним на корабле, дал им наставления, благословил их и на третий день с молитвою отошел к Господу. Известие о его смерти опечалило всех жителей острова. Епифаний был очень учен, знал пять языков и написал несколько духовных книг, в том числе изложение ересей и толкование на пророков.
СТРАДАНИЯ СВЯТОЙ МУЧЕНИЦЫ ГЛИКЕРИИ 13 (26) мая
Девица Гликерия, дочь знатного римского сановника, приняла веру христианскую после смерти своих родителей. Во время гонения на христиан она не только сама не боялась опасности, но увещевала и других к твердому исповеданию веры. Явившись однажды в идольское капище во время языческого торжества, она молитвою сокрушила идола, и по приказанию одного из начальников была заключена в тюрьму. Предлагали ей отречься от веры Христовой; и по отказе ее, предали ее страшным истязаниям и снова заключили в темницу, грозя ей голодной смертью. По некотором времени правитель велел отвести ее в город Ираклию, где снова подвергали ее ужаснейшим истязаниям. Святая дева все переносила терпеливо, укрепляемая чудесной помощью свыше. Сторож темничный по имени Лаодикий, свидетель ее страданий и великих знамений, являемых Господом ради нее, познал Бога истинного, и был усечен мечом как христианин. Гликерию отдали на съедение зверям, но лютые звери оказывались безвредными и ласкались к ней. Поблагодарив Бога за все милости Его, девица молила о смерти и мирно предала душу Богу. Это было во второй половине второго столетия, в гонение, бывшее при Антонине.
ПАМЯТЬ ПРЕПОДОБНОГО СЕРАПИОНА СИНДОНИТА 14 (27) мая
В Египте жил в V веке благочестивый старец, которого звали Серапионом. Он свято исполнил заповедь Христову — «возлюби Бога всем сердцем и ближнего своего, как самого себя» — и посвятил всю жизнь свою молитве и заботам о ближних. Он в молодости стал иноком и раздал все имущество бедным, оставив себе только одну одежду и Евангелие. Он даже не имел постоянного жилища и переходил с одного места на другое, стараясь всегда помогать ближним; сочувствовал их бедствиям и руководствовал их к спасению словом Божиим; ибо знал наизусть Священное Писание. Увидя однажды нищего, дрожавшего от холода, он снял с себя одежду и подал ее ему. Другой раз, не имея чем помочь бедному должнику, которого заимодавец хотел заключить в тюрьму, он продал Евангелие свое и выкупил должника. «Как это ты не пожалел продать Евангелие свое?» — спросил его знакомый. Серапион ответил: «Оно беспрестанно говорило мне: помогай ближним, и я исполнил эту заповедь». Самую же большую помощь Серапион оказывал ближним тем, что наставлял их на путь спасения и обращал к Богу. Для этого святого дела он не щадил трудов и не раз продавал самого себя в работники. Таким образом он раз продал себя комедианту-язычнику и примером своим и словами так сильно подействовал на него, что комедиант и все его семейство обратились ко Христу и приняли святое крещение. Комедиант захотел освободить Серапиона, но тогда святой подвижник открыл ему, с каким намерением он поступил к нему в услужение, и возвратил ему деньги, от него полученные. — Возьми назад деньги твои, — говорил он, — а я пойду заботиться о спасении других. Напрасно новообращенные умоляли Серапиона остаться с ними. — Мы тебя станем почитать, как отца, — говорили они, — а деньги эти раздай бедным. — Раздайте сами, — отвечал старец, — деньги ваши, а я не хочу раздавать милостыню чужими деньгами. Серапион оставил их и, продолжая человеколюбивые труды свои, нанялся к одному градоначальнику, который был заражен лжеучением. Он служил ему два года и в то время успел обратить его к истине. Тогда он оставил и этого господина, возвратив ему деньги, полученные за свою службу, и продолжал свое странствование. Он скончался в глубокой старости в пустыне египетской. Синдонитом он назван от единственной своей льняной одежды, которая называлась синдоном.
В тот же день память святого мученика Исидора, пострадавшего при Декии на острове Хиосе.
A. H. БАХМЕТЕВА. ЖИТИЯ святых ДЛЯ ДЕТЕЙ. МАЙ - ИЮНЬ
Издательство Сретенского монастыря 1997
