Рассказы из истории Христианской Церкви (для детей старшего возраста)
РАЗВИТИЕ ПАПСКОЙ ВЛАСТИ В IX ВЕКЕ
Значение Римского первосвященника сильно возросло в седьмом веке и в восьмом через признание его главенства Англией и всей Средней Европой; но особенно возросло оно в девятом веке. Все условия были тому благоприятны: даже ересь иконоборческая, которая мало коснулась Запада, и та способствовала к усилению власти папы, ускорив разрыв, давно готовившийся между Востоком и Западом. Со времени падения Западной Римской империи византийские императоры считались верховными владыками Рима, и со времен Юстиниана, действительно, обладали большей частью Италии, которой управляли через представителя своего, экзарха равеннского; в Риме же имели наместника, подчиненного экзарху. Избрание пап утверждалось согласием императора. Когда в 554-м году Велизарий взял Рим, папа Сильверий был изгнан и по воле императора византийского заменен Виталием. Восточные императоры иногда довольно сурово давали чувствовать папам власть свою; но по мере того, как смуты и беспорядки усиливались на Востоке, власть императора слабела в Италии. Борьба то с германскими и славянскими племенами, то с персами и магометанами отвлекала от Италии внимание и силы императоров. Им стало невозможно защищать итальянских подданных своих от нападения врагов; врагам они не внушали страха; итальянским подданным своим не внушали доверия; слабостью их воспользовались лангобарды; они овладели некоторыми итальянскими областями, принадлежащими Византии, и постоянно держали в страхе всю Италию. Насколько слабело значение отдаленных императоров византийских, настолько усиливалось в Италии значение Римских епископов. Не имея собственно государственной власти, они имели все средства защищать народ и помогать ему в минуты трудные. Богатство их было значительно; они уже с пятого века владели обширной поземельной собственностью; и надо сказать, что многие из них употребляли средства свои на нужды и пользу народа: кормили его во время голода, выкупали пленных; иногда содержали на свой счет войско, защищавшее Рим от лангобардов; ибо нельзя было ждать помощи с Востока. Таким образом, Италия постепенно привыкала обращать взоры свои к папскому престолу и от него ожидать себе помощи и защиты; действительная сила епископов Римских постепенно заменяла призрачную власть императоров византийских. Средства и силы папы росли по мере распространения на Западе христианской веры; вместе с тем росло и его духовное значение, так как все новообращенные народы изъявляли ему покорность, как главе Церкви. Понятно, что при таких обстоятельствах папам становилась тягостна и тень зависимости от византийского императора; но пока не представлялась им возможность отложиться от него; они продолжали изъявлять ему покорность и, защищая итальянские области против лангобардов, отстаивали права императора как верховного владыки Италии. Это было пока согласно и с их собственными выгодами; усиление лангобардов было бы для них опаснее, и власть лангобардов могла сделаться для них гораздо тяжелее, чем подданство отсутствующему императору. Надо было им действовать с крайнею осторожностью и выжидать удобного времени, чтобы без опасности для себя разорвать гражданскую связь с восточным императором. Если тягостна была гражданская связь с Востоком, то связь церковная могла казаться еще тягостнее гордому Римскому первосвященнику, которому на Западе открывалась возможность стать главою, владыкою, и законодателем Церкви. Не так, далеко не так, смотрел на него Восток; верный древнему церковному Преданию, Восток никогда не видел в епископе Римском главы Церкви и постоянно отражал всякую его попытку присвоить себе не принадлежавшие ему права; еще недавно папа Гонорий был осужден Вселенским Собором, как еретик; и тем было подтверждено, что правление церковное есть соборное, а не принадлежит одному лицу. Патриархи древних митрополий продолжали относиться к папе как равные к равному, уважая в нем только первенство чести; и ничто не изменялось в их отношениях к нему, хотя папа и чрезмерно усилился покорностью новообращенных народов Запада, а Восток был в бедственном положении, теснимый магометанами и волнуем бурею иконоборства. Новообращенные же народы Запада и вожди их верили вполне в вымышленные права папы и с сыновней покорностью преклонялись перед ним как перед наместником Христа и преемником князя апостолов (так папы начинали именовать апостола Петра). Во всем, что касалось Церкви, Восток представлял резкую противоположность Западу. Своим глубоким уважением к Преданию Церкви он стеснял свободу действий папы. Всякое нарушение постановлений Вселенских Соборов, всякое нововведение, несогласное с духом Церкви Христовой, всегда встречало на Востоке сильный отпор; так каждый член Церкви принимал живое участие во всем, что касалось Церкви; предания, постановления ее были всем дороги, охранялись любовью и благоговением «всей Церкви», то есть всех верующих. На Западе, новом в церковной жизни, скудном просвещением, папа мог надеяться на полную свободу в этом отношении. Ему представлялась полная власть издавать законы, отменять и изменять древние постановления; народы, обращенные римскими проповедниками, были научены смотреть на папу, как на владыку и главу Церкви; они воспитывались в мысли, что они не столько «члены», сколько «подданные Церкви»; а «Церковь», учили западные богословы, есть собственно духовенство, которое, стоя гораздо выше мирян, берет на себя попечение об их душах, и потому вправе требовать от них безусловной покорности. Западное духовенство старалось все более и более проводить такой взгляд, чтобы на нем основать свое преобладание над народами, и из этого преобладания извлечь выгоды. Все это было далеко от духа Церкви христианской; и неизбежен был разрыв с Востоком, который при всех смутах, обуревающих его, при всех уклонениях от истины отдельных личностей, увлеченных еретическими мнениями, хранил верно истину Христовой Церкви. Этот разрыв мог даже представляться желательным для пап; но необходимо было, чтобы сам Восток дал повод к нему и чтобы на Западе явилась сила, на которую папа мог бы надежно опереться. Все это представилось. В то самое время, как уже владычество восточных императоров стало так шатко в Италии, они еще восстановили против себя народ, покровительствуя ереси. Когда император Филиппик прислал в Рим повеление удалить из Церкви изображения отцов Шестого Собора, то в Риме произошло волнение, и народ объявил, что не хочет признавать еретика императором. Волнение еще усилилось, когда до Рима дошли указы Льва Исаврянина против икон. Вспыхнуло восстание, грозившее положить конец владычеству византийских императоров в Италии, где им принадлежали Равенский экзархат, Римская область, Неаполь, Амальфи и Гаета с их округами, Апулия, Калабрия и Сицилия с соседними островами. Этим волнением хотел было воспользоваться король лангобардов Люйтиранд; но папа Григорий II, опасаясь более власти лангобардов, чем власти Византии, усмирил народ и тем сохранил еще для Византии ее области. Но в то же время он в письмах резко укорял императора за его действия. На эти письма император отвечал столь же резко; и отношения между Римом и Константинополем стали очень враждебны. Еще резче, еще сильнее предшественника своего действовал папа Григорий III. Он созвал в Риме Собор и предал анафеме иконоборцев; император грозил низложить его; но народ римский встал за своего епископа, низвергнул статуи императора и хотел идти на него войною. Папа удержал ярость народа, но позволил итальянским подданным императора не платить ему дани, как еретику. Лев послал флот в Адриатическое море, чтобы смирить непокорных; но флот его погиб от бури. Тогда он отмстил папе тем, что отделил Южную Италию и Иллирик вместе с епархиями Ахаии и Пелопонеса от Римской митрополии, причислил их к округу патриарха Константинопольского и лишил папу доходов с богатых поместий, дарованных некогда римскому престолу Юстинианом и его преемниками. Это было крайне неприятно папе; но в то же время смуты иконоборческие содействовали к усилению его духовного значения. Между тем как на Востоке духовенство было поставлено в тяжелую необходимость или угождать еретику-императору, или жертвовать жизнью, свободой и участием своим в делах церковных, папа в Риме мог почти безопасно стоять за истину, так как он не находился под непосредственной властью императора. Тогда уже не только на Западе, но и многие из угнетаемых на Востоке стали обращаться к нему за помощью, видя в нем представителя и сильного защитника истинного учения Церкви. Лангобарды, однако, отнимали у Византии город за городом и грозили Риму. Тогда папа решился обратиться за помощью к вождю франков. В восьмом веке короли Франции из дома Меровингов, наследники Хлодовика, мало походили на воинственного предка своего. Не являлись они на поле брани во главе войска, мало занимались делами правления и, нося лишь название короля, предоставляли всю власть главному вельможе, «палатному мэру». Мэр Карл Мартель, знаменитый победою над сарацинами, правил Францией мощной рукой и самовластно распоряжался даже делами и имуществом Церкви. Папа Григорий III обратился к нему, прося его помощи против лангобардов и прислав ему ключи от гробницы св. Петра и звание римского патриция. Только византийский император, как владыка Рима, имел право давать это звание; но папа не считал уже нужным щадить его, надеясь наши себе опору в сильном вожде франков. Однако Карл Мартель не захотел нарушить мира своего с лангобардами и стал вести с ними переговоры. Вскоре за тем он умер; и в том же году (741) скончались и папа Григорий III, и Лев Исаврянин. Наследник Льва, Константин Копроним, еще сильнее отца отстаивал иконоборческую ересь; и сношения между Византией и Римом совсем прервались. Преемник Григория II, Захария, умел жить мирно с лангобардским королем и даже получил от него в дар четыре города, отнятые у византийского императора. Это положило начало папским владениям в Италии. Особенно важна для папы была услуга, которую папа Захария, незадолго перед смертью своей, оказал вождю франков. Сын Карла Мартеля, Пипин, наследовал власть и сан отца; под его твердым правлением франки почти забыли, что у них есть законный король, Хильдерих. Но Пипину захотелось к власти присоединить и королевский титул; желая в глазах народа узаконить поступок свой благословением высшей духовной власти, он послал спросить у папы: не надлежит ли тому, кто имеет королевскую власть, носить и королевский титул? Папа Захария отвечал утвердительно; он отрешил франков от присяги в верности законному королю, которого насильно заключили в монастырь, и повелел им признать царственным домом дом Каролингов, то есть наследников Карла Мартеля, которые стали, вместо Меровингов, именоваться старшими и любимыми сынами Церкви. Некоторые историки полагают, что помазание Пипина на царство совершал Вонифатий, апостол Германии. Прошел год (752); лангобарды опять грозили Риму; папа Стефан, тщетно обращавшись за помощью к императору византийскому, отправился сам во Францию просить помощи Пипина. Там в монастыре св. Дионисия, близ Парижа, возложил он на главу его королевский венец, и получил от него обещание, что земли, которые удастся отнять у лангобардов, будут преданы римскому престолу. В 754-м году Пипин, действительно, прибыл в Италию и во главе сильного войска осадил столицу лангобардов Павию. Король лангобардов обещал очистить экзархат и передать его пале. Но Пипин едва удалился, как лангобарды снова окружили Рим. Папа писал во Францию отчаянные письма; и наконец отправил к Пипину письмо от имени самого апостола Петра, в котором будто сам апостол умолял своих любимых сынов, франков, спасти его город и достояние от разрушения и разграбления, обещая за помощь и небесные и земные блага и грозя вечными мучениями в случае отказа. Пипин вторично перешел Альпы, победил лангобардов, обложил их данью, и отняв у них области, составлявшие экзархат, торжественно подарил их святому Петру или папе как его наместнику. Константин Копроним потребовал возвращения себе этих земель как своего достояния; но Пипин отвечал, что имеет полное право располагать тем, что отнял у врагов силой оружия; что проливал кровь воинов своих не за греков, а за апостола Петра; и что не отнимет у апостола того, что подарил ему для отпущения грехов и спасения души. Император византийский должен был удовлетвориться таким ответом, потому что не имел возможности возвратить себе отторженные области, которые стали называться «имуществом святого Петра» или «церковной областью». Папа дал Пипину и сыновьям его знаки римского патрициата, смело присваивая себе права восточного императора, которого он мог уже не опасаться, опираясь на могущественное покровительство королей франкских. Лангобарды были все еще опасными соседями; но сын Пипина Карл Великий, окончательно сокрушил владычество их в Италии, сам принял звание короля лангобардов и при этом расширил еще владения римского престола. Папою был тогда Адриан. Карл торжественно положил на гробницу св. Петра дарственную запись, закрепляющую за папским престолом владение Римской областью и некоторыми городами, принадлежавшими прежде Византии или лангобардам. Полагают, что в числе их были Болония, Феррара, Анкона; но достоверно не знают и до сих пор, что именно поименовано в дарственных граматах как Пипина, так и Карла, потому что эти граматы были очень скоро утрачены или скрыты. Думают, что это сделалось не случайно, а с участием самих пап, которые пожелали придать этим актам другое значение, чем то, которое они действительно имели. Папы старались утвердить мнение, будто Пипином и Карлом не дарованы, а возвращены области и права, которыми епископы Римские пользовались с самых давних времен. Они старались упрочить свое новое величие предъявлением давних вымышленных прав. Для этого была пущена в ход выдумка о «дарственной грамате императора Константина Великого». Уже Адриан в письме к Карлу упомянул об этой дарственной грамоте, которою Константин, в благодарность папе Сильвестру, от которого будто принял крещение, уступал ему и преемникам его на папском престоле все права свои на Рим и всю Италию, вследствие чего сам решился основать для себя новую столицу на Востоке. Поверил ли этой басне Карл Великий или нет; только представленный ему пример Константина не побудил его уступить папе своих государственных прав на итальянские области, как не уступил их и Пипин. Папы получили только право пользоваться доходами с так называемой церковной области и принимать некоторое участие в назначениях на судебные должности; но высший надзор за делами, собственно управление, был в руках неместников (missi domini), которых франкские короли держали в Риме и в других городах; папы, как и другие подданные, должны были присягать в верности государю. Таким образом, папы сначала нисколько не были полными владельцами и государями церковной области, и только позднее достигли этого. Но в отношении к восточным императорам папы сделались с этих пор вполне независимыми. Они стали говорить смелее, опираясь на свое новое величие, и с каждым годом предъявляли все более и более притязаний на главенство во всей Церкви. Когда в 787-м году известили папу Адриана о созвании 7-го Вселенского Собора, приглашая его принять в нем участие, то он в ответе своем ясно выразил притязания свои на главенство, повелительно требовал возвращения Иллирика, укорял за назначение патриархом Тарасия и в назидание Востоку указывал на покорность короля франкского папскому престолу, — покорность, За которую Господь наградил его победами. Но, как и прежде, притязания эти не были признаны Востоком. Умер Адриан. Преемник его Лев III (795—816) поспешил в верноподданническом письме к Карлу испросить покровительства сильного государя Франции, Германии и Италии. Это покровительство было для него тем более необходимо, что папский престол достался ему не без борьбы. Он имел против себя многочисленную партию, обвинявшую его в преступлениях, и скоро изведал силу этой партии. Во время церковного торжества вооруженные враги напали на него и нанесли ему жестокие раны; он с трудом спас жизнь свою и, поспешно оставив Рим, отправился искать защиты у Карла, который был тогда в Германии, на сейме в Падерборне. Туда прибыли и обвинители его. Карл, выслушав их, взял сторону Льва, и отряд французских воинов снова возвел Льва на папский престол. Сам Карл вскоре затем прибыл в Рим, чтобы окончательно обсудить дело; епископы объявили, что наместник Петра не может подлежать суду. Довольствовались тем, что папа торжественно поклялся в невинности своей и в несправедливости возводимых на него обвинений. Карл осудил врагов его на изгнание и заточение. Вскоре папа нашел возможность изъявить Карлу свою благодарность. Наступил праздник Рождества Христова, которым на сей раз начиналось и новое столетие (800). Карл присутствовал на обедне в храме св. Петра. Вдруг, по окончании обедни, папа подошел к королю, стоявшему против главного алтаря, и торжественно возложил ему на главу императорскую корону. Карл с виду был изумлен неожиданным поступком папы; но много достоверных свидетельств доказывают, что это вовсе не было неожиданностью, но что все было заранее условлено еще в Падерборне между королем и папою. Народ, наполнявший церковь, видя в действии папы внушение свыше, разразился громкими восклицаниями: «Да здравствует Карл, Богом венчанный император римский!» Карл был вполне доволен. Такое именно значение и желал он придать этому событию. Он, владыка всей Западной империи, принимал корону из рук папы, но как дар Божий; папа действовал только как орудие Бога, по вдохновению свыше. Другое заключение вывели из этого папы впоследствии, когда достигли большой власти и силы. Указывая на коронование Карла, они утверждали, что папа, и только он один, имеет право давать и отнимать царский венец.
ЦАРСТВОВАНИЕ КАРЛА ВЕЛИКОГО. ИЗМЕНЕНИЕ В СИМВОЛЕ
С провозглашением Карла Великого императором римским христианский мир распался на две половины: империю Западную и империю Восточную, и с каждым днем обозначалось и определялось резче внутреннее разделение их. Гражданская и церковная жизнь пошли в двух империях совершенно различными путями, и Церковь Восточная и Церковь Западная были уже глубоко разделены внутренно, когда окончательно утвердился между ними видимый разрыв, о коем мы расскажем далее. К западно-римскому императору перешло теперь право утверждать своим согласием избрание пап; перешли вообще все права на Рим и Италию, которые еще так недавно принадлежали императору византийскому. Выиграли ли от этого папы? Сначала — вовсе нет; напротив, эти права перешли в более твердые руки, и папы могли и не раз пожалеть о том, что променяли свою зависимость от императора восточного на такие же подданические отношения к императору западному, который гораздо более давал им чувствовать власть свою; но величие и власть виделись им впереди. Величие пап не вдруг и даже не очень быстро достигало полного роста своего; оно понижалось и поднималось сообразно с различными обстоятельствами; дары Пипина и Карла Великого были как бы только зерном, из которого власть папская должна была развиться постепенно при помощи различных благоприятных условий: умении и энергии некоторых пап, слабости и неспособности преемников Карла Великого. При Карле Великом эта власть стояла на весьма низкой степени. Хотя Карл и оказывал папе свое мощное покровительство, хотя и обогащал его дарами, но власть он удержал за собой. Самые дары его, самое его покровительство, столь нужное папе, ставили сего последнего в некоторую необходимость угождать государю или, по крайней мере, не слишком перечить ему, даже и тогда, когда действия императора явно посягали на признанные права папы, как главы Церкви. В этом отношении Карл не стеснялся. Мы видели, что и предшественники его распоряжались довольно самовластно делами церковными и что для галликанского духовенства власть папы была заслонена более близкой и более чувствительной для него властью короля. Более чем когда-нибудь это было при Карле Великом, который входил во все богословские вопросы и решал их самовластно, не обращая внимания на мнения и возражения папы. Так, например, папа вполне был согласен с постановлениями 7-го Вселенского Собора, осудившего иконоборческую ересь; но когда он сообщил эти постановления Карлу, то Карл возражал на них в сочинении, составленном придворными духовными лицами, но в котором говорится от имени Карла. В этом сочинении (libri Carolini) осуждаются иконоборцы, но еще более иконопочитатели, и почитание икон именуется идолопоклонством. Карл доставил это сочинение папе Адриану как свое возражение на постановления II-го Никейского Собора. Папа довольно слабо защищал постановления Церкви но, не обратив на это внимания, Карл в 792-м году созвал во Франкфурте собор, который отвергнул 7-й Собор, признанный за Вселенский и Римом и Востоком, и запретил почитание икон, дозволив иметь их только как украшение храмов. Это было еще до торжественного коронования Карла. Когда же Карл сделался императором Западной Римской империи, то власть папы еще стеснилась. Карл считал себя Самим Богом поставленным главой всего западного христианского мира; и, по его убеждению, права и обязанности его касались столько же Церкви, сколько и государства. Он первый слуга, преданный сын и вместе с тем верховный покровитель Церкви; защитник ее от внешних врагов и охранитель чистоты ее учения. Он издавал законы касательно церковного благочиния, решал богословские споры; осуждая и преследовал еретиков; одним словом, правил всеми церковными делами во всей обширной империи своей. Что же оставалось папе? Карл сам объяснил это ему. «Мне,— писал он папе Льву III,— предлежит, с Божией помощью, оружием отвне защищать святую Церковь от нападения язычников и опустошений неверными и укреплять ее внутри через признание католической веры. Вам, святой отец, предлежит, как Моисею, с поднятыми к небу руками укреплять вашей молитвой мое воинское служение». Действительно, ничего более не оставалось делать папе во все время правления Карла Великого, который царствовал еще четырнадцать лет после коронования своего в Риме; и все это время было временем знаменательным в истории Западной Церкви, дух и направление которой ясно определились. Император ревностно заботился о распространении веры и просвещения. Сам он получил довольно плохое образование и только в зрелом возрасте выучился писать; но уважал науку и старался привлечь ко двору своему людей образованных. Нигде в это время просвещение не стояло так низко, как во Франции. Италия еще сохранила частные сношения с просвещенной Грецией; и науками занимались в Павии, Аквилении, Риме и других городах; Британские острова еще славились своими училищами; в Германии были основаны училища трудами британских благовестников и Вонифатия; но во Франции было страшное невежество; и не могло быть иначе, когда епархии и монастыри раздавались безграмотным воинам и службы церковные совершались такими же безграмотными, наемными священнослужителями. Народ почти не имел понятия о законе христианском и был предан грубому суеверию; высшие сановники не знали грамоты; из духовных лиц мало кто умел правильно писать. Карл с первых же годов своего царствования стал заботиться о распространении всякого полезного знания; вызвал из Италии ученых греков и итальянцев, из Англии воспитанников тамошних знаменитых училищ и всеми мерами поощрял их деятельность. Ученый лангобард, диакон Павел Варнефрид, Павлин Аквилейский, Феодульф, впоследствии епископ Орлеанский, знаменитый англичанин Алкуин оказались его ревностными сотрудниками в заботах о просвещении страны; особенно же сей последний. Ученик, а потом начальник Йоркского училища, Алкуин был одним из образованнейших мужей своего времени; горячо, всей душой был он предан вере и науке; и что делалось лучшего для распространения христианского просвещения, делалось под влиянием Алкуина. Трудами его был исправлен латинский текст Священного Писания; было основано множество школ; положено начало университетам в Париже и Павии. При дворце императорском было основано училище высших наук, где под надзором Алкуина воспитывались юноши из самых знатных семейств. Сам император учился у Алкуина, и пример его возбудил в его семействе и между придворными великую ревность к образованию. Впоследствии Алкуин, по слабости здоровья, оставил двор и, сделавшись настоятелем обители св. Мартина в Туре, основал и там училище, которым ревностно занимался. Распространение Священного Писания было одной из главных забот Алкуина; исправленный им список святой книги подарил он императору после его коронования, как наилучший из всех даров. Он беспрестанно настаивал на необходимости знания и понимания слова Божия. «Без Священного Писания нет познания Божия,— писал он к одному епископу,— беда, если слепец водит слепца; оба впадут в яму. Старайтесь о том, чтобы слово Божие пребывало в вас обильно; да не иссякнет между вами источник истины». Когда при обращении саксов употребляли силу, Алкуин сильно порицал такой образ действий; писал к Карлу, к духовным лицам, сопровождавшим войска, умоляя, чтобы не употребляли иной силы, кроме силы Божиих словес и силы молитвы; но советов Алкуина не всегда слушались, хотя Карл и оказывал ему уважение и дружбу. По настоянию Алкуина Карл повелел устраивать школы при монастырях и соборных храмах; предписал, чтобы за каждым богослужением священник в проповеди объяснял народу закон Божий; но так как между духовенством было еще мало людей, способных на это, то Карл поручил Павлу диакону собрать проповеди и праздничные поучения древних отцов Церкви. В некоторых городах, в Меце, Суассоне, были основаны школы церковного пения, и из Италии выписаны искусные певцы. Услышав в греческом посольском храме греческую службу, в день Богоявления, Карл велел перевести на латинский язык греческие антифоны и, как полагают, ввел «Октоих» Дамаскина. К этому времени относится начало употребления органов в западных церквах. Первый орган был подарен Пипину греческим императором Константином Копронимом. Потом греческий же император Михаил подарил Карлу Великому орган, который был поставлен в соборе Аахенском и употребляем при богослужении. Карл входил во все вопросы, касающиеся Церкви. Дела церковные, равно как и дела государственные, рассматривались на сеймах, часто созываемых им в разных городах, при участии всех чинов государства; окончательное решение всякого вопроса принадлежало государю. Им было ограничено и определено число праздников в Галликанской Церкви; были отменены некоторые суеверные обычаи; изданы постановления касательно церковного благочиния; осуждено, как мы уже сказали, почитание икон. Он же в 783-м году повелел ввести в церковную хронологию летосчисление с Рождества Христова. До сей поры считали года от сотворения мира, хотя еще в 556-м году монах Дионисий Малый вычислил год Рождества Христова; но принятая в церковную хронологию эра христианская не вошла еще в общее употребление. Появилось в Испании и проникло во Францию лжеучение адопцианов; и Карл принял живейшее участие в обсуждении ереси и в преследовании еретиков. Это лжеучение было распространяемо епископами Феликсом Ургельским и Елипандом Толедским, которые учили, что Иисус Христос, по человеческому естеству Своему, есть только усыновленный Сын Божий. Папа осудил эту ересь, как отголосок ереси Нестория, а Карл вызвал Феликса на Собор в Регенсбург, где Феликс отрекся от мнения, осужденного Церковью. Однако он был заточен в Риме, потом освободился; и долго еще продолжались и устные и письменные прения между Феликсом и богословами, жившими при дворе Карла Ересь обсуждалась на Соборах во Франкфурте, в Аахене; и во всем этом деле император принимал живое участие, как охранитель чистого учения Церкви против ереси. Конечно, это участие заходило слишком далеко; император не имел достаточно познаний в богословии; случалось тоже, что расчеты политические имели влияние на его решения в вопросах церковных, как, например, в важном вопросе о Символе веры. Мы уже рассказали, что в конце 6-го века испанское духовенство, самовластно и не сносясь с остальной Церковью, сделало изменение в Символе веры, изложенном Вселенским Собором и принятом всей Церковью. К словам, что Дух Святой исходит от Отца, испанские епископы прибавили и от Сына (filioque), думая тем возвысить достоинство Сына Божия против учения ариан, которое только что было низложено в Испании. То же обстоятельство повторялось и при Карле; учение адопцианов, которое было только иным названием арианства, унижало достоинство Иисуса Христа, представляя Его только по усыновлению Сыном Божиим. До сих пор Символ веры вовсе не произносился за литургией во Франции и Германии. Но постановлением Франкфуртского Собора повелено произносить Символ за литургией, и по воле Карла Символ был введен в измененном виде. Алкуин и некоторые другие богословы не одобряли сделанного изменения, хотя и разделяли мнение, выраженное им; несколько раз вопрос этот обсуждался, и несколько лет новый обычай еще колебался; но Карл стоял твердо на своем. Он думал этим опровергнуть ересь; сверх того ему хотелось привлечь к себе духовенство испанское, что должно было ему облегчить покорение Испании. Позднее, когда у основателя Западной империи установилось некоторое соперничество с империей Восточной, он мог быть и не чужд желания предъявить самостоятельность Запада в Церковном вопросе и более отделиться от Востока; не имея достаточного богословского образования, он не понимал в то время всей важности сделанного им шага. Таким образом, вопреки мнению ученейших богословов Франции и помимо папы, к которому и не обращались, измененный Символ стал входить в употребление в Церквах Франции и Германии, как он уже вошел в употребление в Испании. Несколько лет это оставалось неизвестно папе, пока сам Карл, поняв наконец, что сделал шаг довольно важный, не обратился к папе с просьбою освятить его поступок своим благословением. В то же самое время известие об изменении в Символе дошло до папы и другим путем. В одном иерусалимском монастыре латинские монахи пели Символ измененный и, укоряемые за то греческими иноками, обратились к папе Льву III и в оправдание свое сослались на обычай Франкской Церкви. Папа Лев велел сказать Карлу, что он не дозволяет делал, какое бы ни было изменение в Символе, так как это воспрещено Ефесским Вселенским Собором. Еще более, он потребовал, чтобы на время совсем перестали произносить Символ в Церквах Франции и Германии, надеясь, что таким образом нововведение забудется и что впоследствии можно будет опять ввести Символ в его настоящем виде. Карл не послушался папы. Лев III, во свидетельство своего правоверия и для того, чтобы навсегда сохранить в целости текст Никео-Константинопольского Символа, велел вырезать его по-гречески и по-латыни на серебряных досках и поставил эти доски в храме св. Петра. Но тем не менее, нововведенный Символ утвердился во Франции и Германии, впоследствии проник в Италию, и уже близкие преемники Льва защищали осужденный им Символ против восточных богословов. Карл Великий умер в 814-м году, за год еще до смерти короновав на царство сына своего Людовика как преемника своего. Он оставлял ему огромную империю, в которую входили Франция, Германия до границ славянских земель, часть Испании и большая часть Италии. При всех заботах своих о христианском просвещении страны своей, при внимании к церковным вопросам, Карл Великий, однако, в частной жизни своей не отличался чистотой нравственности. Тем не менее, Западная Церковь причислила его к лику святых, и к гробнице его во Аахен стекаются и богомольцы, почитающие в нем угодника Божия, и поклонники его исторического величия.
