Благодаря своему яркому, выразительному и образному языку басни очень нравятся детям. Этот жанр вобрал в себя главные особенности, присущие детской поэзии: мелодичность, особую композицию. Короткий, но всегда занимательный текст, с обилием глаголов и диалогов, а значит преобладанием действия над описанием, отлично воспринимается детьми, легко запоминается и позволяет вдоволь пофантазировать.
Неподражаемым творцом басен считается Иван Андреевич Крылов. В его произведениях всегда выражен главный герой, который и является основным проводником идеи автора. Этот герой всегда имеет четкие черты — положительные или отрицательные. Персонажами являются животные, птицы, рыбы, предметы домашней утвари. Все они являются одушевленными и наделены знанием человеческой речи. Это делает басню похожей на сказку, что особенно нравится малышам. Басни отличаются простым, живым, образным языком. Похожая лексика используется в пословицах и поговорках. Мысли настолько четкие и ясные, что понятны даже крохам.
За что же, не боясь греха,
Кукушка хвалит Петуха?
За то, что хвалит он Кукушку.
(«Кукушка и Петух»)
По басням Крылова очень просто разыгрывать различные сценки и даже ставить небольшие пьесы. Дети обожают переодеваться и подражать сказочным персонажам, поэтому с удовольствием будут произносить реплики, монологи басенных героев. Басня позволяет научить ребенка образно мыслить, следить за развитием сюжета, разбираться в характерах персонажей и т.д.
За всю свою жизнь Иван Андреевич написал более 200 басен. Сам он гордился тем, что его произведения читаемы и любимы детьми. Несмотря на то, что до него басни писали многие поэты (Сумароков, Дмитриев, Измайлов и другие), только Крылов был признан современниками как близкий по духу детям. Еще при жизни он был известен в литературных кругах. Отличительную особенность басен Крылова отметил Н.В. Гоголь:
«Ни один из русских поэтов не смог сделать свою мысль более ощутимой, и выражаться так доступно, как Крылов».
В.Г. Белинский включил известного баснописца в свой список крупнейший писателей, рекомендуемых для детского чтения. «Из произведений, написанных для всех возрастов, давайте им «Басни» Крылова, в которых даже практические, житейские мысли облечены в такие пленительные поэтические образы и все так резко запечатлено печатью русского ума и русского духа», — написал Белинский в 1840 году.
Крылов понимал, что его басни читают и дети. Многие свои книги он посвящал подрастающему поколению. Некоторые писал специально для детей. Например, басни «Дуб и Трость» и «Разборчивая невеста» он сочинил для маленькой дочери своих друзей. А в басне «Плотичка» он вступает в диалог с юным читателем:
Вот, милый друг, тебе сравненье и урок:
Он и для взрослого хорош и для ребёнка.
Некоторые басни представлялись общественности сначала на страницах детских сборников, а уже затем во взрослых журналах и альманахах, например басня «Крестьянин и Змея». Многие басни после появления на страницах литературных журналов вскоре оказывались напечатанными в детских книгах: Лань и Дервиш», «Туча» «Чиж и Голубь» и др.
Квартет
Проказница-Мартышка,
Осёл,
Козёл
Да косолапый Мишка
Затеяли сыграть Квартет.
Достали нот, баса, альта, две скрипки
И сели на лужок под липки –
Пленять своим искусством свет.
Ударили в смычки, дерут, а толку нет.
Стой, братцы, стой! – кричит Мартышка.–
Погодите!
Как музыке идти? Ведь вы не так сидите.
Ты с басом, Мишенька, садись против альта,
Я, прима, сяду против вторы;
Тогда пойдёт уж музыка не та:
У нас запляшут лес и горы!”
Расселись, начали Квартет;
Он всё-таки на лад нейдет.
Постойте ж, я сыскал секрет! –
Кричит Осёл. – Мы, верно, уж поладим,
Коль рядом сядем”.
Послушались Осла: уселись чинно в ряд;
А всё-таки Квартет нейдет на лад.
Вот пуще прежнего пошли у них разборы
И споры,
Кому и как сидеть.
Случилось Соловью на шум их прилететь.
Тут с просьбой все к нему, чтоб их решать сомненье.
Пожалуй, – говорят, – возьми на час терпенье,
Чтобы Квартет в порядок наш привесть:
И ноты есть у нас, и инструменты есть,
Скажи лишь, как нам сесть!” –
Чтоб музыкантом быть, так надобно уменье
И уши ваших понежней, –
Им отвечает Соловей. –
А вы, друзья, как ни садитесь,
Всё в музыканты не годитесь”.
1811
Бумажный змей
Запущенный под облака,
Бумажный Змей, приметя свысока
В долине мотылька,
"Поверишь ли! – кричит, – чуть-чуть тебя мне видно;
Признайся, что тебе завидно
Смотреть на мой высокий столь полет”. –
"Завидно? Право, нет!
Напрасно о себе ты много так мечтаешь!
Хоть высоко, но ты на привязи летаешь.
Такая жизнь, мой свет,
От счастия весьма далёко;
А я, хоть, правда, невысоко,
Зато лечу,
Куда хочу;
Да я же так, как ты, в забаву для другого,
Пустого,
Век целый не трещу”.
1813-1814 гг.
Булыжник и алмаз
Потерянный Алмаз валялся на пути;
Случилось, наконец, купцу его найти.
Он от купца
Царю представлен,
Им куплен, в золоте оправлен
И украшением стал царского венца.
Узнав про то, Булыжник развозился,
Блестящею судьбой Алмаза он прельстился
И, видя мужика, его он просит так:
"Пожалуйста, земляк,
Возьми меня в столицу ты с собою!
За что здесь под дождём и в слякоти я ною?
А наш Алмаз в чести, как говорят.
Не понимаю я, за что он в знать попался?
Со мною сколько лет здесь рядом он валялся;
Такой же камень он, и мне набитый брат.
Возьми ж меня. Как знать? Коль там я покажуся,
То также, может быть, на дело пригожуся”.
Взял камень мужичок на свой тяжёлый воз,
И в город он его привёз.
Ввалился камень мой и думает, что разом
Засядет рядом он с Алмазом;
Но вышел для него случай совсем иной:
Он точно в дело взят, но взят для мостовой.
1821-1823 гг.
Ларчик
Случается нередко нам
И труд и мудрость видеть там,
Где стоит только догадаться
За дело просто взяться.
К кому-то принесли от мастера Ларец.
Отделкой, чистотой Ларец в глаза кидался;
Ну, всякий Ларчиком прекрасным любовался.
Вот входит в комнату механики мудрец.
Взглянув на Ларчик, он сказал: "Ларец с секретом,
Так; он и без замка;
А я берусь открыть; да, да, уверен в этом;
Не смейтесь так исподтишка!
Я отыщу секрет и Ларчик вам открою:
В механике и я чего-нибудь да стою".
Вот за Ларец принялся он:
Вертит его со всех сторон
И голову свою ломает;
То гвоздик, то другой, то скобку пожимает.
Тут, глядя на него, иной
Качает головой;
Те шепчутся, а те смеются меж собой.
В ушах лишь только отдается:
"Не тут, не так, не там!" Механик пуще рвется.
Потел, потел; но наконец устал,
От Ларчика отстал
И, как открыть его, никак не догадался;
А Ларчик просто открывался.
Лжец
Из дальних странствий возвратясь,
Какой-то дворянин (а может быть, и князь),
С приятелем своим пешком гуляя в поле,
Расхвастался о том, где он бывал,
И к былям небылиц без счету прилагал.
"Нет, - говорит, - что я видал,
Того уж не увижу боле.
Что здесь у вас за край?
То холодно, то очень жарко,
То солнце спрячется, то светит слишком ярко.
Вот там-то прямо рай!
И вспомнишь, так душе отрада!
Ни шуб, ни свеч совсем не надо!
Не знаешь век, что есть ночная тень,
И круглый божий год все видишь майский день,
Никто там ни садит, ни сеет;
А если б посмотрел, что там растет и зреет!
Вот в Риме, например, я видел огурец:
Ах, мой творец!
И по сию не вспомнюсь пору!
Поверишь ли? Ну, право, был он с гору". -
"Что за диковина! - приятель отвечал. -
На свете чудеса рассеяны повсюду;
Да не везде их всякий примечал.
Мы сами вот теперь подходим к чуду,
Какого ты нигде, конечно, не встречал,
И я в том спорить буду
Вон, видишь ли через реку тот мост,
Куда нам путь лежит?
Он с виду хоть и прост,
А свойство чудное имеет:
Лжец ни один у нас по нем пройти не смеет:
До половины не дойдет -
Провалится и в воду упадет;
Но кто но лжет,
Ступай по нем, пожалуй, хоть в карете". -
"А какова у вас река?" -
"Да не мелка.
Так видишь ли, мой друг, чего-то нет на свете!
Хоть римский огурец велик, нет спору в том,
Ведь с гору, кажется, ты так сказал о нем?" -
"Гора хоть не гора, но, право, будет с дом". -
"Поверить трудно!
Однако ж, как ни чудно,
А все чуден и мост, по коем мы пойдем,
Что он Лжеца никак не подымает;
И нынешней еще весной
С него обрушились (весь город это знает)
Два журналиста да портной.
Бесспорно, огурец и с дом величиной
Диковинка, коль это справедливо". -
"Ну, не такое еще диво;
Ведь надо знать, как вещи есть:
Не думай, что везде по-нашему хоромы;
Что там за домы:
В один двоим за нужду влезть,
И то ни стать, ни сесть!" -
"Пусть так, но все признаться должно,
Что огурец не грех за диво счесть,
В котором двум усесться можно.
Однако ж мост-ат наш каков,
Что Лгун не сделает на нем пяти шагов,
Как тотчас в воду!
Хоть римский твой и чуден огурец..." -
"Послушай-ка, - тут перервал мой Лжец, -
Чем на мост нам идти, поищем лучше броду".
Стрекоза и муравей
Попрыгунья Стрекоза
Лето красное пропела;
Оглянуться не успела,
Как зима катит в глаза.
Помертвело чисто поле;
Нет уж дней тех светлых боле,
Как под каждым ей листком
Был готов и стол и дом.
Все прошло: с зимой холодной
Нужда, голод настает;
Стрекоза уж не поет;
И кому же в ум пойдет
На желудок петь голодный!
Злой тоской удручена,
К Муравью ползет она:
"Не оставь меня, кум милый!
Дай ты мне собраться с силой
И до вешних только дней
Прокорми и обогрей!" -
"Кумушка, мне странно это:
Да работала ль ты в лето?" -
Говорит ей Муравей.
"До того ль, голубчик, было?
В мягких муравах у нас -
Песни, резвость всякий час,
Так что голову вскружило". -
"А, так ты..." - "Я без души
Лето целое все пела". -
"Ты все пела? Это дело:
Так поди же, попляши!"
Кот и повар
Какой-то Повар, грамотей,
С поварни побежал своей
В кабак (он набожных был правил
И в этот день по куме тризну правил),
А дома стеречи съестное от мышей
Кота оставил.
Но что же, возвратись, он видит? На полу
Объедки пирога; а Васька-Кот в углу,
Припав за уксусным бочонком,
Мурлыча и ворча, трудится над курчонком.
"Ах ты, обжора! ах, злодей! -
Тут Ваську Повар укоряет: -
Не стыдно ль стен тебе, не только что людей?
(А Васька все-таки курчонка убирает.)
Как! быв честным Котом до этих пор,
Бывало, за пример тебя смиренства кажут, -
А ты... ахти какой позор! Теперя все соседи скажут:
"Кот Васька плут! Кот Васька вор!
И Ваську-де не только что в поварню,
Пускать не надо и на двор,
Как волка жадного в овчарню:
Он порча, он чума, он язва здешних мест!"
(А Васька слушает да ест.)
Тут ритор* мой, дав волю слов теченью,
Не находил конца нравоученью.
Но что ж? Пока его он пел,
Кот Васька все жаркое съел.
А я бы повару иному Велел на стенке зарубить:
Чтоб там речей не тратить по-пустому,
Где нужно власть употребить.
* Тризну правил - справлял поминки по умершему.
* Ритор - оратор, который произносит речи пышные, красивые, но пустые, бесполезные.
Любопытный
"Приятель дорогой, здорово! Где ты был?" -
"В кунсткамере*, мой друг! Часа там три ходил;
Все видел, высмотрел; от удивленья,
Поверишь ли, не станет ни уменья
Пересказать тебе, ни сил
Уж подлинно, что там чудес палата!
Куда на выдумки природа торовата!
Каких зверей, каких там птиц я не видал!
Какие бабочки, букашки,
Козявки, мушки, таракашки!
Одни как изумруд, другие как коралл!
Какие крохотны коровки!
Есть, право, менее булавочной головки!" -
"А видел ли слона? Каков собой на взгляд!
Я чай, подумал ты, что гору встретил?" -
"Да разве там он?" - "Там". - "Ну, братец, виноват:
Слона-то я и не приметил".
* Кунсткамера - старинное название музея, в котором собраны редкости и диковинки.
Камень и червяк
"Как расшумелся здесь! Какой невежа! -
Про дождик говорит на ниве Камень, лежа. -
А рады все ему, пожалуй, - посмотри!
И ждали так, как гостя дорогого,
А что же сделал он такого?
Всего-то шел часа два-три
Пускай же обо мне расспросят!
Так я уж веки здесь; тих, скромен завсегда,
Лежу смирнехонько, куда меня ни бросят,
А не слыхал себе спасибо никогда.
Недаром, право, свет поносят:
В нем справедливости не вижу я никак". -
"Молчи! - сказал ему Червяк. -
Сей дождик, как его ни кратко было время,
Лишенную засухой сил
Обильно ниву напоил,
И земледельца он надежду оживил;
А ты на ниве сей пустое только бремя".
Так хвалится иной, что служит сорок лет,
А проку в нем, как в этом Камне, нет.
Волк и журавль
Что волки жадны, всякий знает;
Волк, евши, никогда
Костей не разбирает,
За то на одного из них пришла беда:
Он костью чуть не подавился.
Не может Волк ни охнуть, ни вздохнуть;
Пришло хоть ноги протянуть!
По счастью, близко тут Журавль случился.
Вот кой-как знаками стал Волк его манить
И просит горю пособить.
Журавль свой нос по шею
Засунул к Волку в пасть и с трудностью большею
Кость вытащил и стал за труд просить.
"Ты шутишь! - зверь вскричал коварный, -
Тебе за труд? Ах ты, неблагодарный!
А это ничего, что свой ты долгий нос
И с глупой головой из горла цел унес!
Поди ж, приятель, убирайся,
Да берегись: вперед ты мне не попадайся".
