Виды подвижничества в Русской Земле Затворничество
С подвигом Пустынножительства имеет сходство другой вид отшельнических подвигов — затворничество.
Затворничество (затвор; греч. ἐγκλεισμός, от ἐγκλείω - закрывать, запирать, затворять) - особый вид подвижничества, состоящий во временном или постоянном заключении себя в ограниченном пространстве (στενοχωρία, лат. clausa, recluserium).
Не довольствуясь тем уединением, которое предоставляют дремучий лес или пустыня, подвижники для полнейшего самоуглубления и непрестанного богомыслия запирались в тесной келье или в пещере. Сюда не доходил ни малейший отголосок житейской суеты; здесь от взора и от слуха заключенного далеко было все, что могло хотя бы на минуту отвлекать мысли его от Бога и от спасения. Иногда в течение нескольких лет затворник не видел даже лица человеческого, хотя жил среди братии многолюдного монастыря. Скудную пищу подавали ему через маленькое оконце, сделанное в дверях его кельи или пещеры. Если пустынножительство особенно широко развилось в Церкви Восточной, то затворничество можно назвать подвигом, свойственным по преимуществу Церкви Русской. Множество пещер в лавре Киевской ныне говорят нам, как много было затворников в этой обители в древности. Были затворники и в других монастырях русских, но немного; этот подвиг не был оставлен вполне и до позднейшего времени, только труды затворников никому неизвестны и о них знают и помнят лишь на местах их жизни, т.е. в их монастырях. В деле спасения, по своей цели и нравственной высоте, затворничество имеет такое же значение, как и пустынножительство. Но по трудности исполнения, по тому напряжению всех душевных и телесных сил, которое требуется от затворника, — это поистине самый тяжкий, самый безотрадный подвиг, труднейшая преграда на узком пути подвижническом. Затворник и пустынножитель одинаково лишают себя человеческого общества. Но Божий мир прекрасен и сам по себе, без человека. Много радости, утешения и научения найдет пустынник в видимой природе: его осветит и согреет ласковое солнце, ему улыбаются вечерние и утренние зори, яркие звезды говорят ему о дальнем мире, дремучий лес в обитатели его всегда напоминают о бесконечной благости и мудрости Творца и Промыслителя. И вся эта красота и величие природы закрыты каменной стеной от глаз затворников. К тем немногим из них, которые жили в кельях, чрез узкое окно доходили только слабые лучи дневного света; большинство же их жило в пещерах, ископанных в горе, тесных и мрачных, напоминающих собою заколоченные гробы. Вот, например, недавно открытая пещера одного киево-печерского затворника. Она имеет в длину пять аршин, в ширину четыре и в высоту два с половиною аршина. В стенах кельи три углубления: в среднем начертано острым орудием изображение святого, пред которым затворник молился, в правом углублении — земляное сидение, в левом — земляное же ложе, а над ним вбиты в стену гвозди для полки. И в эту пещеру от входа в гору, в корой она выкопана, ведет такой узкий проход, что на расстоянии четырех аршин по нему можно только проползти. В такой-то добровольной темнице затворник изнурял свое тело самым строгим и всегдашним постом, бдением, железными цепями и т.п.; постоянным занятием его была молитва, чтение Св. Писания и размышления, а труднейшим подвигом — борьба со своими помыслами и видениями. День за днем, год за годом, никого и ничего не видя и не слыша, затворник нередко смущался духом и начинал думать, что напpасно он лишает себя Божьего света, что он был бы полезнее, живя с братнею, или что он уже достиг святости и может учить других и т.п. Иногда страшные видения наполняли еще пещеру: он видел диавола в образе змея или чудовища, слышал голоса, повелевающие ему оставить затвор и грозящие разными муками; ужас смерти нападал тогда на подвижника. Всем этим страхам противопоставлял затворник молитву и крестное знамение и побеждал их; но бывало, что братия находили его без чувств и в полном изнеможении от « тяжкой душевной борьбы.
Еще при преп. Антонии Печерском ушел в затвор преп. Исаакий (14 февраля). Сам преп. Антоний подавал ему через день одну просфору, которая и была единственным пропитанием затворника. Семь лет провел Исаакий в непрестанной слезной молитве Богу. Однажды явились ему два юноши с светлыми лицами и, назвав себя Ангелами, сказали: «Вот идет к тебе Христос, поклонись Ему». Исаакий поклонился, не сделав крестного знамения, и в тот же миг он увидел, что пещера наполнилась бесами, которые играли на музыкальных инструментах и заставляли его плясать до того, что он упал на землю едва живой. Игумен Феодосий с братиею вынесли Исаакия из пещеры. Он был глух и нем, не мог даже сидеть и в полном расслаблении два года лежал в постели, не имея сил повернуться. Поправившись, преп. Исаакий не пошел в затвор, а стал вести строгую подвижническую жизнь в монастыре. Перед кончиной, однако, он опять ушел в свою пещеру, и снова страшные видения бесов не давали ему покоя, но теперь он прогонял их с успехом крестным знамением и молитвою.
По примеру преп. Исаакия в монастыре Киево-Печерском подвизались в затворе многие подвижники. Преп. Афанасий (2 декабря) безвыходно пробыл в пещере двенадцать лет. Он плакал о своих грехах день и ночь; хлеба и воды, которые ему подавались через оконце, вкушал очень мало и во все время пребывания своего в пещере не говорил ни с кем. Преп. Софроний (28 августа), живя в затворе, каждый день прочитывал Псалтирь; на теле своем носил власяницу и железный пояс. — В тех же киевских пещерах подвизались: преподобные Аммон, Мардарий, Руф, Пиор, Дионисий (28 августа), Лаврентий (29 января), Никита (31 января) и др. Преп. Никита получил дар предсказания. Но им овладел дух гордости: он перестал молиться и стал изучать Св. Писание, чтобы сделаться учительным, но читал только Ветхий Завет, а Нового не хотел и видеть; братия поняли из этого, что Никита прельщен, и с трудом возвратили его на правый путь смирения. В позднейшее время, в конце XVI и начале ХVII вв., в Ростовском Борисоглебском монастыре прославился затворник Иринарх (13 января). Заключившись в келье, он приковал себя к стулу трехсаженною цепью, к которой впоследствии прибавил еще две таких же цепи и, кроме того, повесил сто тридцать медных крестов; и с такою тяжестью подвизался девятнадцать лет. По наговорам злых людей настоятель удалил его из монастыря, но через год вернул, и преподобный снова затворился, увеличив еще более тяжесть своих вериг. Преп. Иринарх неоднократно должен был оставлять свою келью и вступать в сношения с братиею и с мирянами. Он ходил в Москву и там предсзал царю Василию нашествие поляков. Когда поляки напали на Борисоглебский монастырь и ворвались в келью затворника, то он смело говорил им, что молится за русского царя, а польского короля не признает. К Иринарху приходил предводитель поляков Сапега и, уважая подвижника, запретил трогать монастырь и прислал ему в дар пять рублей. Был у него и получил от него крест знаменитый освободитель Москвы князь Пожарский. Кроме своих трудов св. затворник потерпели гонение за свой подвиг. Игумен приказал ему ходить в церковь, но прикованный цепями затворник не мог исполнить этого. По приказанию игумена его с побоями выгнали из кельи, причем сломали ему руку. Братия с трудом уговорили игумена опять пустить подвижника в затвор. Через два года он скончался и был погребен в могиле, которую выкопал для себя своими руками. В одно время с Иринархом в Пскове подвизался затворник Иоанн (25 октября). Он двадцать два года прожил в городской стене, не вкушая хлеба и питаясь одною только рыбою. В некоторых монастырях показывают кельи и пещеры, в которых подвизались затворники, жившие незадолго до наших дней. В XV в. преп. Дионисий (28 августа) был хранителем пещер в Киево-Печерском монастыре. С этим скромным и невидным послушанием он достиг такой святости, которую удостоверили, так сказать, сами охраняемые им мощи святых. В житии его рассказывается, что в день Святой Пасхи в 1463 году он, придя в пещеру покадить мощи святых, сказал по обычаю: «Христос воскресе!» — и в ту же минуту услышал он всех мощей ответ: «Воистину воскресе!». Событие это так поразило Дионисия, что он ушел в затвор.
«Человек, где ты? Куда ты зашел?» Вот этот-то крик и есть действие благодати, которое заставляет грешника в первый раз посмотреть на себя.
Итак, желаешь начать жить по-христиански, ищи благодати. Минута, когда сойдет благодать и соединится с твоею волею, будет минутой рождения христианской жизни – сильной, твердой, многоплодной. Где найти и как принять благодать, начинающую жизнь? Благодать приходит и освящает наше естество в Таинствах. Здесь мы предлагаем действию Божию или приносим Богу свою непотребную природу – и Он преображает ее. Богу угодно было для поражения нашего гордого ума в самом начале истинной жизни скрыть Свою силу в простом веществе. Как это бывает, не понимаем, но опыт всего христианства свидетельствует, что иначе не бывает.
Таинств, преимущественно относящихся к началу жизни христианской, два: Крещение и Покаяние» (Епископ Феофан Затворник)
- Крещение
- Покаяние «Два монаха оставили пустыню и женились. Через некоторое время они сказали друг другу: «Какую выгоду получили мы от того, что отвергли ангельский образ и поверглись в эту нечистоту, после которой должны наследовать огонь вечный и вечную муку? Возвратимся в пустыню и принесем покаяние». Придя в пустыню, они просили отцов, чтобы те приняли исповедание их и покаяние. Отцы оставили их в затворе на год и подавали каждому понемногу хлеба и воды. По внешнему виду оба монаха были подобны друг другу. Когда окончился срок покаяния, они вышли из затвора. Один был бледен и очень печален; другой – светел и весел. Отцы, увидев это, удивились, потому что оба брата получали равные пищу и питие. Они спросили того, который был изможден и печален: «Какие помышления были у тебя в затворе?» Он отвечал: «Я представлял себе адские муки, которым я должен подвергнуться за сделанное мною зло, и от ужаса «кости мои прильпнули к плоти моей» (Пс. 101, 6). Спросили они у другого: «Что ты помышлял в келлии твоей?» Он отвечал: «Посылал благодарение Богу за то, что Он извлек меня из нечистоты мира сего и из мук будущего века и призвал меня к этой ангельской жизни. Непрестанно вспоминая о Боге моем, я радовался». И сказали Отцы: «Пред Богом равно покаяние обоих» (Отечник).
«В царствование императора Феодосия жил близ Константинополя некий монах в маленькой келлии, вне города, недалеко от ворот, из которых императоры обыкновенно выезжали за город для прогулки. Феодосий, услышав, что тут живет монах-затворник, никуда не выходящий из келлии, при прогулке направился к этому месту. Последовавшим за ним придворным он приказал не приближаться к келлии монаха, подъехал к ней один и постучал в дверь. Встал монах, отворил ему дверь, но не узнал, что это был император. После обычной молитвы оба они сели, и спросил император монаха: «Как живут святые отцы в Египте?» Монах отвечал. Между тем император внимательно осматривал келлию. В ней он не увидел ничего, кроме немногих сухих хлебов в корзине, которая висела на веревке, прикрепленной к потолку. Император сказал: «Авва! на благословение предложи мне пищу». Монах вложил поспешно в сосуд соли и сухарей, влил воды, и они вместе съели их. Затем монах подал чашу воды императору, который и выпил ее. Тогда Феодосий сказал: «Знаешь ли, кто я?» Монах отвечал: «Не знаю, кто ты, господин». Император: «Я – Феодосий, император, пришел к тебе попросить молитв твоих». Монах, услышав это, пал ему в ноги. Император продолжал: «Блаженны вы, монахи, свободные от мирских забот! вы наслаждаетесь спокойной и безмолвной жизнью; попечение ваше только о спасении душ ваших, о достижении Жизни Вечной, о получении небесных наград. Будь уверен в правдивости слов моих: я рожден от царя и царствую, но никогда не вкушал пищи с таким удовольствием, как теперь». После этого император поклонился монаху с особенным уважением и вышел от него.
В ту же ночь раб Божий начал так размышлять: «Мне уже не подобает оставаться в этом месте: теперь, следуя примеру императора, не только многие из народа пойдут ко мне, но и придворные, и сенаторы не преминут воздать мне почести, как служителю Божию. Хотя они будут делать это ради имени Божия, однако я боюсь за себя, чтобы лукавый не обольстил меня неприметным образом, чтобы я не стал находить удовольствия в приеме знатных особ, чтобы сердце мое не усладилось их похвалами и уважением ко мне, чтобы не потерять мне смирения». Человек Божий, рассмотрев все это, бежал оттуда в ту же ночь и прибыл в Египет, в пустыню к святым отцам».
Наиболее важную услугу оказали монастырям и всему народу русскому те подвижники, которые занимались писанием книг. В прежней Руси число людей просвещенных и даже просто грамотных было невелико. Удалясь в монастырь, книжные люди продолжали заниматься делом просвещения: учились сами и учили других. Как в монастырях, так и по всей земле была большая нужда в книгах; печатных книг не было, а, между тем, они требовались для богослужения, требовались для домашнего чтения, для обучения самой грамоте. И, затворившись в свои кельи, иноки переписывают Евангелие, Псалтирь, книги богослужебные, творения святоотеческие; переписывают и сами излагают жития святых, летописи, книги научного содержания и даже буквари. Благодаря их трудам, монастыри в течение многих столетий были хранителями и источниками просвещения для всей русской земли. Эти невидимые миру труженики сохранили и для нашего времени жизнеописания деятелей Церкви и Отечества и самую историю народа русского, они соблюли чистоту учения Церкви Православной, защищая его от еретиков и раскольников, и в то же время удовлетворяли первому требованию жизни монастырской, поддерживая правильное церковное богослужение; их же трудами грамотность передавалась от одного поколения к другому; и часто случалось, что простецы, не знавшие раньше грамоты, изучали ее, поселившись в обители, а затем с прилежанием читали и изучали слово Божие.
Правила и условия вступления в затвор
В правосл. Церкви не существует подробных канонических правил для затворников. Сохранилось лишь неск. документов, в общих чертах регламентирующих их образ жизни. Согласно новелле имп. св. Юстиниана I, касающейся церковной жизни, затворники живут обычно около мон-рей или в отдельной келье внутри мон-ря (Novell. Just. 123. 26). 41-е прав. Трулльского Собора определяет, что З. должен предшествовать 3-летний подготовительный период послушания в общежительном мон-ре, после к-рого кандидаты проходят испытание «от местнаго настоятеля», и только через год после этого могут удалиться в затвор, «ибо тогда они подадут совершенное удостоверение в том, яко не ради искания тщетныя славы, но ради самаго истиннаго блага, стремятся к сему безмолвию». Канонист патриарх К-польский Феодор IV Вальсамон, толкуя это правило, выражает современное ему отношение к З. и определяет временные рамки подвига: «Великое и дерзновенное дело безмолвствовать в уединении и, как умершему, затвориться в самом тесном обиталище на все время своей жизни» (Правила ВС с толк. С. 424).
Хотя подвиг З. не имеет четкой регламентации, однако предполагает ряд объективных и субъективных условий, выполнение к-рых всегда имелось в виду в святоотеческой традиции. Основным объективным (т. е. не зависящим от человека) условием является призвание Божие на путь З. «Высокие подвиги,- по словам свт. Игнатия (Брянчанинова),- устроились не по случаю, не по произволу и разуму человеческому, но по особенному смотрению, определению и призванию и откровению Божиим» (Игнатий (Брянчанинов), свт. С. 49). Удаление в З. не может быть только индивидуальным желанием подвижника. В затвор человека призывает Сам Бог (на это указывает пример прп. Антония Великого или свт. Тихона Задонского). Те же подвижники, к-рые встали на путь З. самочинно, без призвания, «часто подвергались величайшим душевным бедствиям» (Там же. С. 50). Так, в Житии свт. Никиты, еп. Новгородского († 1109), рассказывается о том, как до поставления в епископы он подвизался в Киево-Печерском мон-ре; желая получить от Бога дар чудотворения, он стремился уйти в затвор, несмотря на неоднократные возражения игум. прп. Никона. Так и не получив благословения на З., Никита самовольно затворился в пещере, где уже через неск. дней был прельщен диаволом, явившимся ему в виде ангела. Во всем повинуясь диаволу, он перестал молиться, поучал приходивших к нему, пророчествовал и толковал Свящ. Писание по внушению искусителя. Только благодаря усилиям отцов мон-ря Никита осознал случившееся и вернулся к жизни в послушании, в котором так преуспел, что за чистоту сердца и смирение был впосл. избран епископом (Киево-Печерский патерик. М., 2007. С. 95).
С т. зр. субъективных условий З. и подобные ему высокие подвиги доступны лишь преуспевшим в духовной брани, опытным, испытанным подвижникам. При этом св. отцы делают акцент не столько на опыте, помогающем в мысленной брани, сколько на помощи Божией, которая открывается человеку только в смиренном состоянии (см., напр.: Isaac Syr. Sermones. 2). Самое главное субъективное условие - наличие смирения, осознания духовной нищеты, поскольку, во-первых, всю тяжесть З. человек не может вынести только своими естественными силами; во-вторых, только с помощью Божией человек может осуществить то, что относится к положительной стороне подвижничества (стяжание непрестанной молитвы, трезвение ума и т. п.), тогда как относящееся к отрицательной стороне доступно усилию воли самого человека (Пономарев. 1899. С. 148). По общему мнению св. отцов, смиренномудрие - единственное, что предохраняет от основной опасности в подвиге З.- прелести. Как никто другой, затворник находится в опасности прельщения (Ковалевский. 1905. С. 15). Это связано прежде всего с тем, что З. представляет собой подвиг индивидуальный (хотя и не всегда) и не предполагает духовного руководства, без к-рого подвижнику крайне трудно приобрести правильный духовный опыт, а условия подвига располагают человека к завышенной самооценке (Игнатий (Брянчанинов), свт. С. 59). Правосл. аскетическая традиция опирается на единое святоотеческое мнение, что «царским» путем подвижничества является жизнь в полном послушании под руководством опытного наставника (старца) (см.: Basil. Magn. Asc. fus. 7; Ioan. Climacus. 4. 1-10; Sym. N. Theol. Cap. theol. 15-19). Именно послушание рождает в душе человека необходимое глубокое смирение. В этом смысле нужно понимать частое в святоотеческой лит-ре утверждение, что «живущий в послушании духовному отцу своему получает большую награду, чем тот, кто по своей воле живет в пустыне отшельником» (Достопамятные сказания. 2).
