Зима в начале 1923 года выдалась вьюжной и снежной. Дороги в Подмосковье настолько перемело, что сообщение по ним осуществлялось только на лошадях. Да и обозы едва пробивались по снежным барханам. И было странно услышать, среди этого белого безмолвия раскатистый гул, напоминающий шум самолетного двигателя. Казалось, что где-то безнадежно пытается оторваться от земли аэроплан...
Но вот вдалеке прояснились два темных предмета. От них и исходил непонятный гул. Их движение было стремительным. Это мчались аэросани, которых в здешних краях отродясь не видывали.
Аэросани неслись вперед. Бездорожье для них не помеха. Вот головная машина въехала в село и остановилась.
— Далеко ли до Кольчугина? — прокричал из приземистой машины мужчина в кожаном шлеме, обращаясь к напуганному невиданной штуковиной прохожему. Тот ответил.
— Осталось километров сорок, товарищ Туполев, — доложил водителю его сосед, и машина помчалась дальше.
Авиаконструктор Андрей Николаевич Туполев вместе с товарищами совершал на аэросанях пробег от Москвы до Кольчугина. Но это была не увеселительная прогулка. Машины проходили испытания, да и на местном металлургическом заводе у Туполева имелись свои заботы...
В конце 1922 и начале 1923 годов в Москве проходила открытая дискуссия «Авиапроизводство на новых путях». Возникла она неслучайно. До этого основным конструкционным материалом в самолетостроении являлась древесина. Требовался более долговечный и экономичный материал. Им мог стать металл.
— Зачем металл? — возражали некоторые старые авиационные работники. — У нас громадные лесные массивы. Кругом дешевая древесина.
Словом, единодушия на дискуссии не было.
Ярым сторонником металлического самолетостроения выступал А.Н. Туполев.
— Советскому самолетостроению нечего оглядываться на Запад, говорил конструктор. Надо смело использовать новый материал. Но какой? — Кольчугалюминий! — заявили конструкторы.
Да, был получен замечательный сплав, названный так в честь его создателей. Именно он, легкий и прочный, позволял приступить к цельнометаллическому самолетостроению. Это явилось революцией в авиации.
По заданию правительства работы по созданию отечественного металла для самолетостроения начались еще в декабре 1920 года в лаборатории МВТУ, ЦАГИ и на заводах Госпромцвета - Кольчугинском и ленинградском «Красный выборжец». Такое содружество науки и производства дало замечательные плоды. Несколько позднее состоялось объединенное совещание представителей ВСНХ, ЦАГИ и других организаций, где рассматривался вопрос о создании цельнометаллических самолетов.
— Успех этого дела, — подчеркнул Андрей Николаевич Туполев, — заключается в тесном сотрудничестве всех научных сил страны. Металлургической базой могут служить заводы Кольчугинский и «Красный выборжец», имеющие длительный опыт по производству сплавов цветных металлов. Специально металлическое самолетостроение лучше всего поставить на Кольчугинском заводе.
Такой выбор авиаконструкторов был, конечно, не случаен. Уже в 1922 году коллектив освоил производство разнообразных изделий из отечественного дюралюминия: профилей, цельнотянутых труб, листов различных размеров и толщин. На их основе были построены первые аэросани. На них Андрей Николаевич и совершил в 1923 году пробег от Москвы до Кольчугина.
Испытание нового сплава с производства аэросаней началось не случайно. Их корпус во многом схож с фюзеляжем самолета. Да и мало ли что могло произойти в воздухе? На земле же все можно проверить более спокойно и досконально.
Прибыв на Кольчугинский завод, А.Н. Туполев и сопровождающие его инженеры побывали в цехах, познакомились с организацией производства дюралюминия. Впечатление от увиденного осталось хорошее.
— Необходимый штат завод имеет, — рассказывал Туполев, возвратившись в Москву. — Нужно только всемерно поддержать дело строительства, начатое и ведущееся с достаточной энергией.
Вскоре в Москву выехала 30 рабочих с Кольчугинского завода. До этого здесь уже трудились техник Лысенко и медник Чугункин. После практики в ЦАГИ рабочие вернулись на завод, где приступили к изготовлению партии аэросаней. Так ученые, в тесном сотрудничестве с практиками, не только получили высококачественные алюминиевые конструкционные сплавы, но и организовали их промышленное производство. Совместно со специалистами Кольчугинского завода был разработан авиационный сортамент листов, труб и профилей из дюралюминия.
АНТ-1
Новый сплав применили для создания легкого металлического самолета АНТ-1, названного так в честь его конструктора А.Н. Туполева. Это была первая легкокрылая машина из знаменитой группы самолетов АНТ.
АНТ-2
26 мая 1924 года инженер ЦАГИ летчик Н.И. Петров поднял в воздух АНТ-2. Он был целиком выполнен из дюралюминия. Так самолет одели в прочную кольчугу. Начался век цельнометаллического самолетостроения. И у истоков его стоял славный коллектив кольчугинцев.
За границей этот успех восприняли пo-своему. Одна из немецких фирм обвинила русских в том, что они якобы «выкрали» секрет производства дюралюминия.
Началось расследование. Оно показало, что сплав, полученный кольчугинскими металлургами, не идет с иностранными ни в какое сравнение. Если лучший немецкий металл имел предел прочности 37 килограммов на один квадратный миллиметр, то наш дюралюминий — 42 килограмма на миллиметр. Обвинение немцев отпало само по себе.
Живописно и красиво Кольчугино летом. Все утопает в зелени. Собственно, территория города — это своеобразный парк. А в дни отдыха сотни металлургов спешат на лоно природы, на свои дачи и садовые участки. Много бывает в Кольчугине и гостей. Но, пожалуй, не только красота здешней природы приводила сюда прославленного летчика Михаила Васильевича Водопьянова. Он любил бывать в этих краях. Видимо, и ему был близок коллектив, создавший крылатый металл. Заглядывал он и к ребятишкам в заводской загородный лагерь. С каким восторгом слушали дети рассказы дяди Миши о Дальнем Востоке, о спасении челюскинцев и, конечно же, о том, как генерал не только командовал краснокрылыми соколами, но и сам летал бомбить логово фашистского зверя — Берлин.
Помнится Михаил Васильевич Водопьянов с особой любовью рассказывал о тех днях, когда работал на Дальнем Востоке. И хотя сам был первооткрывателем многих северных трасс, больше говорил о своих товарищах — летчиках полярной авиации и, конечно же, о челюскинской эпопее.
— Север покорялся нелегко, — вспоминал Михаил Васильевич. — Но ведь в конце двадцатых годов мы уже летали на металлических самолетах. Да разве смогли бы авиаторы достичь Северного полюса, отыскать в ледяном безмолвии лагерь челюскинцев, если бы наши металлурги не подарили нам крылатый металл?!
Так вот почему Водопьянов навещал кольчугинцев.
— В те далекие годы к лагерю челюскинцев пытались пробиться восемнадцать самолетов, — продолжал рассказ прославленный летчик.— А до цели дошло только семь. Пилоты из отряда Николая Петровича Каманина стартовали из камчатской Олюторки...
Олюторка... Тогда это название мне, конечно, ни о чем не сказало, не закрепилось в сознании. И только в 1980 году, когда жил на Камчатке, в том самом Олюторском районе, случайно открыл свой старый дневник и прочел кольчугинские записи. Я был буквально потрясен тем, что уже три года хожу по той самой земле, через которую в 1934 году проходил путь спасения челюскинцев! Знать бы тогда, делая беглую запись в блокноте, что мне доведется жить и работать целых шесть лет именно здесь, на самом северо-востоке Камчатки! Правда, от Олюторки, где каманинцы собирали свои самолеты, сохранилось только название. Самого поселка нет. На мысе Говена у самой кромки залива Корфа, что в Беринговом море, осталось лишь несколько старых строений. Они бывают и обитаемы. В летнюю путину здесь промышляют лосося рыбаки, а зимой живут два-три охотника...
В издательстве «Советская Россия» у М.В. Водопьянова выходила книга «Друзья в небе». В ней есть воспоминание о том, что, торопясь на выручку челюскинцам, группа летчиков во главе с нашим земляком Н.П. Каманиным погрузила пять разобранных самолетов на пароход и отплыла к берегам Камчатки. А далее такие строчки:
«Смоленск» с трудом пробирался сквозь льды до мыса Олюторского. Дальше на север плыть уже невозможно. На широких плоскодонных лодках разобранные самолеты доставлены на берег. В это время в кают-компании в последний раз уточняли маршрут. Он почти по прямой: Олюторка, Майнопыльгино, через Анадырский залив в бухту Провидения и оттуда на мыс Уэлен».
21 марта пять однотипных самолетов вылетели из Олюторки и, пролетев над Корякским хребтом, взяли курс на Чукотку. Вскоре весь мир узнал о легендарном подвиге наших летчиков, вызволивших челюскинцев из ледового плена... В один из моих приездов в Кольчугино над ним прошумел теплый летний дождь. Он пришел откуда-то со стороны деревни Беречино. Перевалил через железную дорогу и прошелся частой дробью по крышам, асфальту городских улиц и тротуаров.
Громыхнуло несколько раз над зонтами прохожих, чиркнуло по густой небесной сини изломом молний, и все стихло. Было совсем даже не ветрено, но грозовая тучка уплыла к горизонту, точно ее гнала от города какая-то неведомая сила. А вот уже и солнце отразилось в окнах домов и мириадах капелек влаги на листве уличных насаждений.
И тут в небе вспыхнула радуга. Вернее, не вспыхнула, а постепенно проявилась на голубом фоне, как на цветной фотографии, и заиграла переливчатым светом своих неповторимых красок.
Радуга начиналась где-то за городом, а вторым краем, казалось, опиралась на заводские крыши. Впечатление создавалось такое, что она начиналась там, в цехах предприятия, и будто отлита умелыми руками металлургов из лиловых струй мельхиора, красноты меди и других радужных металлов. Нет, что ни говорите, а радугу плавят в Кольчугине.
В народе существует поверье, что если человек отыщет место, откуда начинается радуга, то там найдет клад. Мне посчастливилось отыскать такое место в Кольчугине. А клад? Увидел я и чудесный клад. Это славный коллектив потомственных кольчугинских металлургов, одевших в свое время самолеты в добротную кольчугу и свершивших множество других поистине героических дел!
