Родился 16.07.1896 г. в Переславле в семье священника. Родители - Евгений Андреевич и Александра Алексеевна (урожденная Альбицкая) Елховские. Начальное образование получил дома. Окончил Переславское духовное училище (1906-1910), Владимирскую духовную семинарию (1910-1916). В 1916 г. поступил на историческое отделение историко-филологического факультета Московского университета, где проучился всего один месяц. С 1 декабря 1916 г. был зачислен в школу прапорщиков Александровского военного училища в Москве, которое окончил в конце марта 1917 г. По окончании училища, проходил службу в 199-м запасном полку, находившемся в Иваново-Вознесенске (ныне Иваново), в августе направлен на Западный фронт. В феврале 1918 г. демобилизован, жил в Переславле-Залесском.
Участвовал в организации «Общестуденческого переславского землячества», которое открыло школу для взрослых, устраивало концерты и ставило спектакли.
Весной 1918 г. восстановился в Московском ун-те, из Переславля-Залесского выезжал в Москву на сессии. С весны 1918 г. состоял секретарем уличного комитета в Переславле-Залесском. Летом 1918 г. вместе с братом Сергеем был в числе первых сотрудников и организаторов Переславль-Залесского музея-заповедникаа, в 1919 г.- научно-просветительного об-ва при нем. В своих воспоминаниях Елховский писал, что любовь к истории была его истинной страстью, поэтому он с радостью принял предложение работать в музее (январь 1919).
Из воспоминаний Михаила Ивановича СМИРНОВА. «Я заблаговременно подал во Всероссийскую коллегию смету, и с начала января 1919 года мне ассигнованы были средства на содержание музея и его разные надобности. Это дало мне возможность оставить службу в лесном отделе и перейти в музей, что я и сделал (17 января), и притом не один, а вместе с сотрудником. Таковой оказался в лице Владимира Евгеньевича Елховского, студента второго курса Московского университета. Переславский уроженец, большой почитатель родной старины, он был для меня хорошим помощником. Наше знакомство с ним завязалось на этой почве по моем приезде в Переславль. Служил со мной вместе в лесном отделе, вместе же перешли и в музей…
Отсюда со своим спутником В.Е. Елховским мы поехали в бывший Сольбинский монастырь, в коммуну «Новая жизнь», переживавшую полосу новоселья на бывших монастырских харчах. Мы были радушно приняты, сытно накормлены, от чего у себя дома мы поотвыкли основательно. Здесь нам оставалось осмотреть церковь, так как все остальное в кельях игуменьи и других исчезло. Пересмотрели мы ризницу, архив, библиотеку бывшего монастыря. Отобрали несколько рукописей, книг, икон, сложили на тот же воз и повезли с собой в Переславль…
Из Переславля вскоре потом мне пришлось ехать с В. Елховским в усадьбу князей Гагариных — село Гагаринские Новоселки. Там, в старинном имении в бывшем княжеском доме, организовалась трудовая коммуна «Молот». Тогда же был заведующий земельным отделом товарищ Кабалов, из почтово-телеграфных чиновников. Помню такой курьез: увидя в стакане букет колосьев пшеницы, он удивился, какой овес бывало тут родился. Но все больше удивились невежеству новоиспеченного начальника, чем злакам... В противоположность другим усадьбам, здесь владельцы были налицо. Это — старуха 80 лет княгиня Наталья Васильевна Гагарина и две ее дочери: Виринея Васильевна Татищева и Анна Васильевна Татаринова. Они занимали уголок в одном из флигелей, а вскоре были выселены и оттуда. В большом каменном доме было довольно пусто. Картин не было, мне сообщили, что перед войною они были отправлены в Санкт-Петербург на реставрацию. Но осталась прекрасная мебель карельской березы, часть невывезенной библиотеки, шкафы и прочее. Так как коммунисты вселялись в усадьбу, то пришлось все спешно увозить оттуда, что и было выполнено моим сотрудником В. Елховским. Кроме того, В. В. Татищева добровольно отдала ему часть своих вещей для хранения в музее: «буль», другой шкаф палисандровый, фарфор и другие…»
Весной 1919 г. был мобилизован в Красную Армию. В 1920 г. был демобилизован. В 1921 г. возвратился к работе в музее.
Из воспоминаний Михаила Ивановича СМИРНОВА. «Таким образом, ход вещей заставил меня перебраться в Горицкий, что я и сделал, впрочем, в марте следующего года, когда снова приехал сюда после суда епископ Дамиан. Чтобы не встречаться с ним и быть в то же время там, где велит мне долг, я и переехал в музейное помещение, устроив здесь же и своего сотрудника Елховского, возвратившегося из армии осенью 1921 года. Пользуясь прекрасной осенней природой, мы с ним совершили пешком продолжительную экскурсию по уезду в далекую Ведомшу, Шепелево, Вишняково, Кижилу и через Осипову пустынь домой. Набрали немного фольклорного материала, среди которого был духовный стих «Федор Керин» и другие. Это была новая служебная работа, так как подотдел официально был переименован в комитет по охране памятников старины, народного быта и природы. Так как я и раньше занимался этнографией и фиксировал все, что только можно, особенно обряды, исторические песни, то новая обязанность была только приятна. Что же касается природы, то пришлось войти в сношения с лесничими, отделом охоты и совместно с ними выработать список мест и памятников природы, которые следовало охранять…
Поздно осенью вместе с Владимиром Елховским обошли пешком около 150 верст [160 км] за один раз на Ведомшу, Шепелево, Вишняково, Никола-Кижилу, Осипову пустынь (17—21/XI. 1921) и наконец в Чернецкое на Шахе (14—15/XII). Нужно сказать, что эти экскурсии совершались между делом и не в них был центр тяжести работы этого лета. Мои доклады не были в зависимости от них. Я закончил большую работу по местной географии под названием «Хорографическая номенклатура Переславского Залесья. Опыт ее классификации»…
Во главе этой группы следует поставить семью Елховских, давшую Обществу четверых членов. Все они этнографы, дали свадебные и другие песни, некоторые с музыкой.
Между тем Федоровская артель судорожно билась за свое существование, хлопоча в центре и губернии. И казалось, дело обстояло прочно. Артель готовилась к сельскохозяйственной выставке в Москве и считала свое положение прочным. Как внезапно арестованы были главные руководители артели, а сама артель разогнана 20—24 июня 1923 года. Ликвидация монастырей имела следующие последствия. Во-первых, оставшиеся в ризницах ценности нужно было перевезти в Горицкий, что мы с Елховским В. Е. и сторожем Жировым и проделали, помещая все в ризнице Горицкого собора…
Мы решили отметить пятилетний юбилей 30 марта (1924), день первого собрания Пезанпроба. В. Елховский прочитал очерк о деятельности Пезанпроба за пять лет, а А.Ф. Дюбюк обстоятельную статью о климате Переславского уезда по данным музейной метеорологической станции. В заключение был дан концерт на скрипках и рояле, а затем скромный товарищеский чай.
В 1924 г. женился на Варваре Александровне Грошихиной. Имел двоих дочерей - Лидию и Нину.
Женитьба и рождение ребенка заставили Елховского уйти из музея. Он поступил на службу в комиссию по делам несовершеннолетних.
Из воспоминаний Михаила Ивановича СМИРНОВА. «Юбилей за поздним получением бумаги Главнауки вместо 14 ноября пришлось отнести на 29 ноября (1925). Стояли сильные морозы. Утром в день празднования приехали дорогие мои гости… Пришли из Переславля мои приятели по Пезанпробу: А. Ф. Дюбюк и В. Е. Елховский, а далее разная публика... Елховский — интриган и двурушник, он именно сагитировал против меня в УИКе и профсоюзе, также предатель и осведомитель одного учреждения. Потом вместе с Геммельманом доносили обо мне…
Я отказался от председательства (1926), хотел даже выбыть из членов правления, но меня упросили остаться. Тогда же вышли из правления А. И. Острецов и С. С. Геммельман. А Жданов к этому времени заболел снова и так сильно, что несколько месяцев провалялся в постели. Снова ему не повезло. И, должно быть, передо мною стало неловко: с тех пор не бывал он в Музее ни разу. Председателем правления был избран Анатолий Федорович Дюбюк, хороший математик, работающий в области метеорологии и статистики нашего края. Милый и симпатичный человек. Секретарем Владимир Елховский. Вместе с тем правление перенесено было в центр города в дом бывшей городской управы, а научные собрания в клуб (бывшее городское училище), так как обычно про музейную аудиторию кричали, что она слишком удалена от рабочих масс.
Через месяц (19—21 февраля 1928) происходила первая Переславская уездная конференция по изучению производительных сил. Это было крупное событие, речь о котором тянулась много месяцев, даже больше года. В организации ее после упомянутого выше инцидента никакого участия принимать мне не пришлось, Елховский и Дюбюк постарались сделать все, чтобы оттеснить меня на задний план. Я едва попал в президиум конференции и из двух моих докладов пропущен был один: «Изучение производительных сил Переславль-Залесского края в прошлом и настоящем».
Приезд Шаханова (1928), привезшего с собою сообщение, что субсидия была дана из губкома Обществу, а не мне, встречено было моими краеведами с нескрываемым злорадством. И неприязнь вспыхнула снова. Тут Владимир Елховский показал себя во всей красе. Как дегенерат, дальтонист, он обнаружил, не стесняясь, и свой моральный дальтонизм. С одной стороны, друг, с другой, член Совета безбожников, враль, спекулянт, в отношении меня он не брезговал никакими средствами, почувствовав поддержку во Владимире в лице ненавидящего меня Боброва, принявшего все дело под особое свое усмотрение…
Я был обвинен в разложении работы Общества, в невыплате расходов по печатанию статьи Варенцова и так далее. Должно быть, копия постановления общего собрания была послана в ЦБК, по крайней мере от секретаря Гейнике я получил нелюбезную бумажку с вызовом меня в Москву для объяснения. Туда же явился В.Е. Елховский. Нас постарались помирить, но на условиях, для меня неприемлемых, и я отказался и просил для разбора дела командировать специальное лицо, которое на месте изучит положение дела и придет к верному пониманию его…
Переславский музей занял первое место в этом отношении, что отмечено было ВОКСом в его справочном издании для заграницы о музеях. По внешнему виду они производили выгодное впечатление своим шрифтом, бумагой и форматом, несмотря на то, что печатались в местной маленькой типографии. Шрифта едва хватало на восемь страниц, и корректура вследствие этого надоедала неимоверно, причем требовалось закончить ее ночью, чтобы к утру была в типографии, иначе произойдет остановка работ из-за недостатка шрифта. Для наружной оболочки выпусков мною придумана была простая рамка, придававшая ей строгий и серьезный вид. Настолько она понравилась Пезанпробу, что Елховский без стеснения стал печатать на своих «Докладах» (которые переименовали, по примеру же музея, потом в «Труды»), чтобы не отставать от него хотя бы наружно. Вместе с окончанием издательства прекратились мои отношения с Гублитом и его уполномоченными на местах» (Михаил Иванович СМИРНОВ. ТОМ ДВАДЦАТЫЙ. Воспоминания. Москва 2020).
За труды по изучению Плещеева озера был переведен на работу в Облохотрыбаксоюз г. Иванова, а затем в г. Таганрог для инспектирования рыбных промыслов юга страны в ведении Главрыбы. Однако карьера советского служащего не сложилась.
Семья Елховских на протяжении многих лет была связана с церковью. Евгений Андреевич Елховский продолжал служить и в советское время. Семья подвергалась многочисленным нападкам и гонениям. В 1937 г. Елховского-старшего арестовали и расстреляли.
В 1938 г. поступил на заочное отделение Ленинградского ин-та иностранных языков, окончил 2 курса. До 1941 г. преподавал в средних школах в Переславле-Залесском, на ст. Итларь Ярославской железной дороги, в г. Мценске Орловской обл. Окончил высшие стрелковые тактические курсы при Высшей военной академии.
Участник Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. в офицерском звании, награжден орденом Красной Звезды и медалями. Впосл. член Советского комитета ветеранов войны.
Елховский Владимир Евгеньевич
В ноябре 1946 г. рукоположен во иерея викарием Московской епархии, Можайским архиеп. Макарием (Даевым) в храме Ризоположения в Москве.
Служил в ц. Успения Пресв. Богородицы в с. Жилине Московской обл. С февр. 1948 г. переведен служить в ц. Воскресения словущего на Успенском вражке в Москве.
Прот. Владимир Елховский. Фотография. 1948 г.
В связи с созданием гос-ва Израиль и воссозданием РДМ в Иерусалиме в сент. 1948 г. назначен членом миссии. Принимал меры к ускорению процесса передачи миссии всех ее владений в Иерусалиме.
С февр. 1950 по 1953 г., вернувшись из миссии, работал в Отделе внешних церковных сношений Московской Патриархии.
В 1953 г. Патриархом Алексием I назначен настоятелем Воскресенской ц.
В 1950-1957 гг. - благочинный Москворецких храмов. Елховский был членом, а впосл. председателем Хозяйственного управления Московской Патриархии, членом Пенсионного комитета, зав. канцелярией Московской Патриархии.
В 1968 г. по требованию Совета по делам религий Елховский был отстранен от работы председателя Хозяйственного управления Патриархии как «реакционный протоиерей».
В 1974 г. Елховский вышел за штат по болезни, получал духовное окормление у прот. Сергия Вишневского.
Умер 31 июля 1977 года. Отпевание совершил Волоколамский и Юрьевский митр. Питирим (Нечаев). Похоронен на кладбище около Данилова во имя преподобного Даниила Столпника московского мужского монастыря.
Город Переславль-Залесский
