Речь, произнесенная в Шуйском Воскресенском соборе, по кончине Императрицы Марии Александровны. 1880 г.
Речь, произнесенная в Шуйском Воскресенском соборе, по прочтении Высочайшего Манифеста о кончине Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Марии Александровны
«Кая житейская сладость пребывает печали непричастна; кая ли слава стоит на земли непреложна; вся сени немощнейша, вся соний прелестнейша: единем мгновением, и сия вся смерть приемлет» (Самогласен 1-го гласа Чин погребения мирских человек).
Любезное отечество наше, слуш. благоч., не мало, в последнее время, пережило невзгод и испытаний: эти невзгоды и испытания у всех нас еще очень свежи в памяти. Но вот Господу угодно было послать нам еще новое испытание и притом такое, о коем без глубокой скорби и упомянуть даже нельзя. Да, вовсе не хотелось бы говорить, а справедливость требует сказать, что не стало теперь у нас благостнейшей нашей Монархини, Которая, около четырех десятилетий, рука об руку шла с обожаемым нашим Монархом, деля с Ним все радости и невзгоды многотрудного царственного пути, — что все мы лишились теперь Благочестивейшей Государыни нашей Императрицы Марии Александровны, Которую Господь, 22 мая, благоволил призвать из сей временной жизни в жизнь вечную. Смерть и каждого вообще человека, обыкновенно, всегда возбуждает в нас чувствования скорбные и тревожные, а смерть Государыни Императрицы должна эти самые чувствования в высшей степени усугубить; она должна всех и каждого потрясти до глубины души. Да, в лице усопшей Монархини, лишились мы самой сердобольной Матери нашей, Которая всю жизнь свою посвящала заботам о благе своих верноподданных, — Которая считала величайшим для Себя счастием — утешить печального, помочь нуждающемуся, защитить угнетенного, — вот цель, которую неустанно, в течение всей своей жизни, преследовала наша почившая в Бозе Государыня Императрица. Не станем теперь упоминать о том, сколько печальных Усопшею было утешено, скольким нуждающимся подана, была Ею благовременная помощь, сколько угнетенных получили от Нее верную защиту, сколько бесприютных сирот под Материнский покров Ее было Ею принято и сколько страдальцев — воинов самым лучшим образом Ею было успокоено: все это вполне известно Сердцеведцу Господу, хорошо также помнят об этом и те, на коих изливала Она, милосердая Матерь наша, многоразличные свои благодеяния. Можно ли поэтому нам не грустить и не скорбеть, когда все мы лишились толикой благодетельницы нашей? Как бы, впрочем, глубоко ни скорбели мы по Усопшей и как бы ни выражали печаль свою по Ней, — этою своею скорбию ни себе, ни Усопшей никакой уже пользы мы не принесем. А потому вместо сего, как теперь, так и всегда, от всей души и от всего сердца, будем молиться о почившей Государыне Императрице, — слезно будем просит Господа, чтобы Он, Милосердый, упокоил бы Ее в райских обителях Своих, — там, где нет уже ни болезни, ни печали, ни воздыхания, и где неизреченной радости и блаженству и конца не будет. Вместе с сим будем также пламенно молиться и о Монархе нашем и о всем Августейшем Его семействе, — будем молиться о том, чтоб Господь, ниспославший обожаемому Монарху нашему это многотрудное испытание, подал Ему силу и крепость перенести эту постигшую Его невзгоду. Да исполнит же Господь по сердцу нашему это моление наше!
Протоиерей Флегонт Дунаев.
