Могила Дмитрия Михайловича Пожарского в Суздальском Спасо-Евфимиевом монастыре В 1642 г. в Москве скончался Д.М. Пожарский. Перед смертью он принял схиму, взяв имя Козьмы – в память о своем соратнике Кузьме Минине. Чтя его заслуги перед русским государством и русским народом, сам царь Михаил Федорович Романов стоял у гроба, и, по свидетельству историков, «почтил оный слезами своими».
Род Пожарских по мужскому колену пресекся. «Мне жаль, что нет князей Пожарских», - писал А.С. Пушкин в одном из своих стихотворений. Усыпальница Пожарских была разобрана по приказу архимандрита Ефрема в 1765 г.: во-первых - потому, что обветшала, а во-вторых - согласно указу Екатерины II у монастыря отобрали все земли в пользу государства, в том числе подаренные когда-то князьями Пожарскими. Настоятель обиделся на покойников за то, что они не написали в бумагах слово «навечно»... В результате место захоронения Пожарских, в том числе самого славного представителя фамилии - князя и боярина Д.М. Пожарского, со временем заросло травой. О могиле вскоре забыли.
Памятник Козьме Минину и Дмитрию Пожарскому в Москве на Красной площади
Победа над Наполеоном в 1812 году вызвала волну патриотизма в русском обществе. Русские пропитались чувством любви к Родине, и, естественно, вспомнили героев и полководцев прошлого. Конкретно - Кузьму Минина и Дмитрия Пожарского. Само правительство и лично царь Александр I сделали лозунгом священные их имена. Решено было установить памятник героям Смутного времени Д.М. Пожарскому и К. Минину на Красной площади Москвы, которая когда-то называлась … Пожаром. Историком А.Ф. Малиновским были собраны биографические сведения о князе Д.М. Пожарском и поднесены императору Александру I. Памятник был открыт в 1818 г. (скульптор И.П. Мартос).
Открытым, однако, в царствование Александра I оставался и вопрос: а где же покоится прах князя и боярина Д.М. Пожарского? Как ни странно, никто в России не мог указать на это место. Уникальный случай в русской истории, не так ли? Кузьма Минин был захоронен в Спасо-Преображенском соборе Нижегородского кремля. 22 мая 1722 г. при посещении Нижнего Новгорода и могилы «знаменитейшего из всего сословия купеческого» император Петр Великий произнес с пафосом: «Здесь лежит истинный избавитель России». А вот о том, что могила князя Д.М. Пожарского находится возле алтаря Спасо-Преображенского собора в Суздале, в начале XIX столетия никто не знал. Никакого памятника или знака на ней не было. Ходили слухи, что тело князя было погребено в селе Пурех Балахнинского уезда Нижегородской губернии, где было найдено знамя Нижегородского ополчения Минина и Пожарского.
Поиску могилы полководца способствовал визит в Суздаль в 1837 г. сына царя Николая I - цесаревича Александра Николаевича, будущего царя-освободителя Александра II. 16 августа 1850 г. Суздаль посетили великие князья Николай и Михаил Николаевичи Романовы, путешествовавшие по России. До их ушей в Спасо-Евфимиевом монастыре дошло предание, что именно здесь погребен князь Д.М. Пожарский. Они после осмотра достопримечательностей Спасо-Евфимиева монастыря, возбудили ходатайство о сооружении «приличного памятника на месте упокоения спасителя Отечества» и пожертвовали значительную сумму. Министр внутренних дел граф Л.А. Перовский командировал в Суздаль своего чиновника особых поручений - графа А.С. Уварова. Особое поручение заключалось как раз в этом - найти могилу Дмитрия Михайловича Пожарского.
Выяснилось, что род Пожарских ведет свое происхождение из Стародуба или Клязьминского городка близ города Коврова. Большая часть поместий и вотчин представителей этого рода находилась в этой местности. На подвиг освобождения Москвы князь Д.М. Пожарский был призван из своей суздальской родовой вотчины и дедины, находившейся «в Суздальском уезде Стародуборяполовском стану» - села Волосынино, «Мугреево тож». В XIX в. Мугреево входило в состав Вязниковского уезда. Лежало оно на древней дороге из Нижнего Новгорода в Суздаль. На территории суздальского кремля князю Д.М. Пожарскому принадлежал дом, известие о котором отыскалось в писцовых книгах. Оказалось, что Дмитрий Михайлович делал богатые вклады в мужской Спасо-Евфимиев монастырь - деревнями, иконами, книгами, паникадилами, колоколами и другой утварью. Наконец обнаружилось, что, идя с ополчением из Ярославля на Москву биться с врагами Отечества, вождь на некоторое время отъезжал, отлучался в Суздаль - «помолиться Всемилостивому Спасу и чудотворцу Евфимию, и у родительских гробов проститься».
Граф А.С. Уваров пришел к догадке, что могилу героя 1612 г. надо искать возле «родительских гробов». Где же? Возле алтаря Спасо-Преображенского собора Спасо-Евфимиева монастыря, хотя там не было никаких признаков кладбища или какого-либо сооружения. Но стоило Алексею Сергеевичу копнуть в этом месте, как он наткнулся на фундамент какой-то стены, расчистка которой привела его ко второй, третьей, четвертой. «Круг» замкнулся - это основание палатки. Внутри стен археологом было найдено 23 (!) гроба, располагавшихся в три ряда: в первом - 10, во втором - 4, в третьем - 9. Вот она - усыпальница! Гробница с прахом Д.М. Пожарского оказалась в третьем ряду, она выделялась среди других своим внешним видом - имела особый кирпичный свод.
Раскопки проводились летом 1851 г.
«В 1851 году производимы были, по Высочайшему повелению, от Министерства внутренних дел археологические розыскания в Суздале. Заведующий этими работами, чиновник особых поручений при министре, граф А.С. Уваров возымел счастливую мысль вскопать пространство около храма преподобного Евфимия, и вскоре нашел он фундамент одной стены, которая довела его до другой, третьей и четвертой. В средине их открылось пространство, уставленное гробами в три ряда. Обнаружившиеся надписи — с именами князя Никиты Андреевича Хованского и князя Феодора Димитриевича Пожарского, послужили очевидным доказательством, что эта усыпальница есть именно та, о которой говорится в монастырских описях. Даже количество гробов соответствовало почти совершенно количеству покровов, взятых из палатки, как показано в описи,— именно 23, а покровов было вынуто 22.
Открытая усыпальница присоединяет новые доказательства в пользу мнения о погребении здесь князя Димитрия Михайловича Пожарского:
1) князь Димитрий Михайлович не похоронил бы здесь старшего сына своего, Феодора Димитриевича, если б не располагал сам лечь тут же; никакой другой причины нельзя придумать для этого действия.
2) Разбирая выражение „родители" в именовании палатки по описям, должно заключить, что князь Никита Андреевич Хованский и князь Димитрий Михайлович Пожарский должны быть погребены здесь. И действительно найден в этой усыпальнице гроб князя Никиты Андреевича в иноках Нифонта, с надписью, следовательно и князь Димитрий Михайлович должен лежать тут же.
Которая же из обнаруженных гробниц принадлежит князю Димитрию Михайловичу?
Для решения этого вопроса, предложим прежде описание открытой усыпальницы:
в 1 ряду находится десять гробниц, во 2 — четыре, в 3 — девять. Всех гробниц 23.
Каменных из них только три больших и одна малая. Прочие состояли из деревянных гробов, совсем истлевших, с кирпичными над ними сводами, которые, прошибенные или обвалившиеся, сохранились только в своих боковых стенках, или основаниях, более или менее.
Князь Никита Хованский, скончавшийся в 1606 году начал ряд, который остался не наполненным, что ясно показывает назначение этого ряда его роду или семейству. Может быть даже, он первый положен был из этого рода, вследствие супружества своего с старшей сестрой князя Димитрия Михайловича, Дарьей Михайловной, а других Хованских здесь и не погребалось.
Другой ряд начинается князем Феодором Димитриевичем Пожарским, скончавшимся в 1683 году, и предоставлен был, видно, семейству князя Димитрия Михайловича. Если бы члены обоих родов были полагаемы безразлично, то князь Феодор Димитриевич занял бы место в том ряду, где пространства оставалось и остается много.
Следовательно, князя Димитрия Михайловича должно искать в третьем ряду, и нигде более; а в этом третьем ряду и есть только одна гробница, из такого же известкового камня, такой же формы, как и гробница князя Феодора Димитриевича, которую можно приписать ему; ибо в остальных двух, совершенно разрушившихся, видны останки женские, а прочие принадлежали детям, что ясно по их величине.
И эта гробница, из всех гробниц усыпальницы, оказывается бывшею в свое время предметом особенного внимания и попечения: ибо обложена была особым кирпичным сводом, которого при двух каменных гробницах не оказалось. Две женские гробницы, по сторонам ее, должны, по самому естественному заключению, принадлежать двум супругам князя Димитрия Михайловича, из коих первая скончалась в 1655 г., а вторая — после него через девять лет».
Рисунок раскопок А.С. Уварова на месте усыпальницы князей Пожарских и Хованских
По найденную гробницу предстояло еще вскрыть, чтобы избежать ошибки в этом крайне важном для истории деле. Для этого была назначена особая комиссия, в состав которой вошли епископ Владимирский и Суздальский Иустин, академики К.И. Арсеньев и М.П. Погодин, чиновники особых поручений при МВД графы Д.Н. Толстой и А.С. Уваров, а также вице-губернатор П.М. Муравьев.
«Назначенная в 1852 году по Высочайшему повелению, от министерства внутренних дел особая комиссия вскрыла эту гробницу, и нашла в ней остов престарелого человека, обвернутого саваном из шелковой материи, с остатками богатых боярских украшений, состоящих в золотом шитье по кафтану и поясу, каких не мог иметь никто из рода князей Пожарских, не имевших боярского достоинства, кроме князя Димитрия Михайловича.
Это открытие и послужило окончательным подтверждением предположения и заключения, что именно эта гробница должна хранить его останки.
Почему же, спросят, нет надписи на этом гробе? На гробе вообще надписи было не нужно, потому что гроб закрыт был сводом, а свод засыпался землею; на поверхности же был, вероятно, какой-нибудь надгробный камень, подобный находящимся в Московских и прочих древних соборах над могилами лиц, там положенных. На этом то камне собственно и должна была быть высечена надпись. В усыпальнице князей Трубецких, в Троицко-Сергиевской лавре, сохранившейся до нашего времени в целости, мы находим подписи в боку на стенах над лежащими в земле гробами; так означено место погребения и товарища князя Д.М. Пожарского — князя Дмитрия Тимофеевича Трубецкого.
Что были надгробные камни в палатке князей Хованского и Пожарского свидетельствует монастырская записка, составленная для князя Долгорукого, сообщенная им графу Румянцеву и употребленная Малиновским, который и напечатал из нее, в 1817 г., следующие слова: „имевшиеся на гробах князей Пожарских и Хованских белые камни с надписаниями, архимандритом Ефремом (тем, который приказал разобрать палатку), употреблены на выстилку при церкви рундуков и па другия монастырския починки".
Впрочем, в старину бывали даже надгробные камни (не только гроба, зарытые в землю) без надписи, что мы положительно видим из записной книги Кирилловского монастыря,— а встречаются иногда, наоборот, и гроба, зарытые в земле, подписанные: таков гроб князя Феодора Димитриевича Пожарского и князя Никиты Андреевича Хованского в нашем склепе, и гроб князя Димитрия Тимофеевича Трубецкого в Троице-Сергиевской лавре. Следовательно, надписание па гробах и даже на надгробных камнях происходило случайно: иногда даже не ставилось вовсе камня; например, в Кирилловском монастыре, о могиле князя Дионисия Феодоровича Палецкого сказано: „камени на нем нет“.
Остается объяснить причину той особенной преданности, какую князь Д.М. Пожарский оказывал, во все продолжение своей жизни, Спасо-Евфимиеву монастырю.
Во-первых, род его ведет свое происхождение из здешних стран, именно из Стародуба, или Кляземского городка близ г. Коврова, бывшего в Суздальской области.
Во-вторых, большая часть поместий и вотчин Пожарских находилась в соседстве. Князь Димитрий Михайлович живал здесь часто, что доказывается разными хозяйственными заведениями во многих селах. Даже к главнейшему своему подвигу — освободить Москву от поляков, он вызван был из села Нижнего-Ландеха, в 120 верстах от Нижнего Новгорода и 150 от Суздаля. В самом Суздале, в кремле, имел он собственный дом, как об этом отыскалось известие в писцовых книгах.
В-третьих, родители его были похоронены в Евфимиевском монастыре, что доказывается местом из современной летописи, которая вместе дает нам и понятие о степени его преданности: отправившись из Ярославля в поход под Москву биться с врагами отечества, он поручил рать князю Ивану Андреевичу Хованскому и Козьме Минину, а сам отъехал в Суздаль —помолиться Всемилостивому Спасу и чудотворцу Евфимию, и у родительских гробов проститься.
Окончательным выводом розысканий комиссии было единогласное заключение членов, что найденная в Суздальском Спасо-Евфимиевом монастыре гробница открывает бренные останки князя Димитрия Михайловича Пожарского».
Акт о месте погребения князя Дмитрия Михайловича Пожарского По Высочайшему Его Императорского Величества повелению, состоявшемуся 28 января 1852 года, назначена комиссия для освидетельствования, с разрешения Св. Синода, в присутствии преосвященного Иустина, Епископа Владимирского и Суздальского, указанной коллежским асессором Камер-Юнкером графом Уваровым, на дворе Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря, гробницы, в которой, по исследованиям его, в прошедшем году произведенным, покоится прах князя Дмитрия Михайловича Пожарского.
Членами комиссии Всемилостивейше повелено быть: тайному советнику Арсеньеву, исправляющему должность Владимирского гражданского губернатора статскому советнику Муравьеву, статскому советнику Погодину, чиновнику особых поручений при г. министре Внутренних дел графе Перовском, члену Императорского Археологического общества, статскому советнику графу Толстому.
23 февраля 1852 г. члены комиссии собравшись в городе Суздале, приступили, с благословением присутствовавшего преосвященного Иустина, к исполнению возложенного на них ВЫСОЧАЙШОГО поручения и но тщательном осмотре ими всей усыпальницы, в коей означенная гробница находится, оказалось:
1) Усыпальница находится за алтарем Преображенского собора, против предела преподобного ЕВФИМИЯ, имеет Форму почти четвероугольную, длиною около 14 аршин, шириною 10-ти аршин, и совершенно сходствует с усыпальницами князей Одоевских и Трубецких, в Троицкой Сергиевской Лавре, кои некоторыми членами комиссии предварительно для сравнения были осмотрены.
2) Принадлежность этой усыпальницы князьям Хованским и Пожарским доказывается найденными в оной двумя гробницами, одной в начале среднего ряда, с именем князя Никиты Андреевича Хованского, а с другой в средине крайнего к наружной стене ряда, с именем князя Феодора Дмитриевича Пожарского, — что подтверждается и монастырскими описными книгами, где эта усыпальница означается исключительно именами сих двух родов.
3) Разрушение за ветхостью верхнего отделения усыпальницы (в коем некогда хранилась монастырская ризница), при чем многие камни и плиты с надписями, в половине прошедшего столетия, были вынуты и употреблены на монастырские постройки,— разрушение, засвидетельствованное еще в 1817 году покойным Малиновским, в биографических его сведениях о князе Дмитрие Михайловиче Пожарском, донесенных, при открытии ему памятника, ИМПЕРАТОРУ АЛЕКСАНДРУ, достаточно и удовлетворительно объясняет настоящее положение усыпальницы: каким образом она постепенно была засыпана землею, потерялась из вида и едва сохранилась в темном предании.
4) В настоящем своем виде усыпальница, поколику она открыта и очищена графом Уваровым, заключает: в первом ряду гробниц десять, во втором ряду четыре гробницы, в третьем ряду девять, а всего 23.
Все сии гробницы, за исключением показанных на прилагаемом плане под № 1, 2, 5, обнесены кирпичными стенками, а на некоторых сохранились и самые их своды. В гробницах заключались деревянные их гробы истлевшие, или совершенно, или отчасти.
Гробницы же, показанные на плане под № 1, 2, 5, высечены из цельных известковых камней, с таковыми же на верху плитами вместо крышек, но стенками вокруг не обложены.
5) Гробница, показанная на плане под № 3, высечена также из цельного известкового камня и вместе обнесена стенками из кирпича, кои, по свидетельству графа Уварова, были сведены к верху трехугольным сводом на подобие крышки, а внутренняя плита была покрыта берестою.
6) При поднятии плиты с гроба князя Феодора Дмитриевича Пожарского оказалось: стенки имеют около двух вершков толщины, впереди высечено особое углубление для головы, остававшееся за нею пустое пространство заложено камнем обтесанным, но не прилаженным вплоть со стенками, где положена еще половина тонкого кирпича. Тело покрыто шелковым узорчатым саваном, прежде вероятно алого, а ныне желтоватого цвета. При поднятии сего покрова, открылся череп голый, с остатками коротких русых волос на темени и кругом на саване, покрывавшем голову, а на подбородке следы бороды. Одежда, равно как и самый труп, совершенно истлели: только на груди сохранились остатки шелковых петлиц и шелковые ворворки. Руки были сложены вместе и соединены шелковым укроем, той же материи, что и саван: ноги также были покрыты тою же материей.
7) При открытии гробницы под № 3 оказалось: гроб совершенно одинаковый с предыдущим, голова склонилась к шее, туловище обращено несколько на левую сторону, равно как и обе ноги. На краю пустого пространства в передней части, назначенного для головы, находился поврежденный стеклянный сосудец, в роде лампады, где содержался, без сомнения, елей соборования. Саван такого цвета и материи, как на теле князя Феодора Дмитриевича. При поднятии савана оказалось: череп голый, пожелтевший и с резко обозначенными швами, как у человека преклонных лет, что показывали и уцелевшие зубы. Около висков видно было несколько волос темного цвета. На лбу находился венчик, пальца в два шириною, одинаковой с саваном материи, на коем вышиты золотом три восьмиконечных креста с голгофами и следующие буквы: Ц. С. И. X. (Царь Славы Иисус Христос) были ясны. Руки соединены на груди укроем, так же как и у князя Федора Дмитриевича. Тело и одежда истлели; но на груди, начиная с плечь и около шеи, остались куски шелковой одежды, неопределенного цвета с золотыми ворворками и золотым же узором: на средине тела заметен был шелковый вышитый золотом пояс. По левому бедру сохранилась такая же шитая золотом кайма кафтана, простиравшегося выше колена и левый кафтанный разрез с оторочьем, которое вышито было золотым снурком на белой шелковой тесме. Ноги ниже колен, обвиты особыми шелковыми тканями, с оборками. На правой стороне тела находился узкий деревянный обломок с аршин длиною.
8) По правую сторону гроба, под № 3, в кирпичной разрушившейся могиле находятся остатки тела, заваленные землею и мусором; при поверхностном вскрытии земляного слоя, оказался череп, с остатками волос, покрытый искусным кружевом, свидетельствовавшем о погребенной здесь женщине. По левую сторону гроба, под № 3, находится кирпичная могила с закрытым сводом, такой же Формы, как предыдущая.
Осмотрев усыпальницу, комиссия обратилась к монастырским описям, церковной утвари и всем остаткам от прежних времен, сохранившимся в Суздальском Спасо-Евфимиевом монастыре.
На основании всех произведенных с глубочайшим вниманием исследований, члены принимая в соображение,
1) что родина князей Пожарских, от коей получили они самое имя свое, находится в близком расстоянии от города Суздаля,
2) что место погребения князей Пожарских в Спасо-Евфимиевом монастыре, издревле известно было но монастырским описям, под именем их собственной палатки, вместе с некоторыми из родных им, князей Хованских,
3) что ни в одном из монастырей Русских, церквей и соборов не сделано было князьями Пожарскими таких многочисленных и богатых вкладов селами, землями, утварью, книгами, образами, как в монастырь Спасо-Евфимиевский, самый знаменитый в соседстве с их от чинами,
4) что старший сын князя Дмитрия Михайловича Пожарского, похоронен здесь, о чем свидетельствует превосходно сохранившаяся надпись,
5) что сам князь Дмитрий Михайлович от своего имени принес в дар Спасо-Евфимиеву монастырю множество вкладов разного рода в помин по душе своих родителей и своего сына (из которых одно принесенное Евангелие имеет обширную его руки приписку), чем неоспоримо доказывается особенное его усердие и благоговение к обители святого Евфимия.
6) что в поминовение по душе князя Дмитрия Михайловича положены были значительные вклады, в числе коих надобно заметить преимущественно предметы, остающиеся обыкновенно в церквах после погребения: псалтирь, читаемый перед гробом, образ, ставимый в голове у покойника, шуба его, служившая вместо покрова, из которой впоследствии сшиты были служебные ризы,
7) что в открытой гробнице его примечаются следы богатого боярского одеяния, которое не могло принадлежать никому из его рода, не имевшему сего достоинства,
8) что гробница эта из белого камня, с особым сложенным под нею сводом; без сравнения с прочими гробницами, самым внешним устройством своим свидетельствует об особенном уважения родственников к погребенному в ней лицу,
9) что при описании церковных образов в монастырской описи, поставленные в церкви Успения Пресвятой Богородицы, по стороне правого клироса, ниже церковных дверей, именно означены вынесенными из палатки от родителей боярина князя Ивана Никитича Хованского, да князя Ивана Дмитриевича Пожарского.
Точно также при описании покровов монастырских — двадцать один покров (как будто по числу видных теперь еще гробниц в усыпальнице), означенны принесенными «из палатки боярина князя Ивана Никитича Хованского, да князя Ивана Дмитриевича Пожарского с родителей их». Если в некоторых случаях родителями называются у нас вообще предки, то в представленных здесь никак нельзя исключить из числа родителей настоящего родителя князю Ивану Дмитриевичу, т.е. князя Дмитрия Михайловича,— нельзя исключить тем более, что родитель князя Ивана Никитича, Никита Андреевич Хованский погребен был положительно в означенной палатке, и гроб его хранится в целости с явственною надписью,
10) что об образе Живоначальной Троицы (превосходно сохранившемся), именно сказано, и на деке в последствии написано «по Пожарских родителях». В этом случае также нельзя никак разуметь всех родственников, а только одних действительных родителей: ибо образа жертвовались по душе того или другого лица, а не вообще по душам целого рода. Опись монастырская сделана в 1660 году, лет чрез 15 по смерти князя Дмитрия Михайловича; и такое краткое упоминовение казалось тогда достаточным. Образ положен, без сомнения, тем же князем Иваном Дмитриевичем, которому должно приписать и построение всей усыпальницы, получившей потому его имя в монастырской описи,
11) что смежные женские гробницы, весьма правдоподобно приписываются двум супругам князя Дмитрия Михайловича, из коих одна скончалась, вероятно, после старшого сына их князя Феодора Дмитриевича, подле которого и погребено тело ее, а другая чрез девять лет после кончины самого князя Дмитрия Михайловича, заняв последнее место в родовой усыпальнице,
12) что в монастыре преподобного Евфимия, исстари ведется предание о погребении в стенах его, князя—Дмитрия Михайловича Пожарского, передаваемое всем посетителям, из которых многие и засвидетельствовали оное,
13) что в исторической литературе Русской, никогда, нигде и ни кем не выражено было никакого основательного сомнения о месте погребения князя Дмитрия Михаиловича в Спасо-Евфимиевом монастыре,
14) что, наконец, никаких противоречащих обстоятельств не оказывается, и все возникающие вопросы разрешаются удовлетворительно на основании вышеозначенных данных.
Сообразив все эти обстоятельства с донесением Камер-Юнкера графа Уварова к Министру Внутренних Дел, комиссия находит, что произведенный ныне осмотре усыпальницы и гробниц князей Пожарских, вполне подтверждает его догадку, и в настоящем состоянии дела, но всем законам строгой исторической критики,— нет никакого довода, тем менее права, сомневаться, чтобы гробница показанная по приложенным планам под № 3, не заключала в себе праха князя Дмитрия Михайловича Пожарского. В уверении чего составив настоящий акт, комиссия заключила: приложив при нем
а) план усыпальницы в том виде, в котором она ныне открыта;
б) два рисунка открытой гробницы под № 3 князя Дмитрия Михайловича, с принадлежащими к ней потребностями;
в) изображение плит на гробах, князя Хованского и князя Пожарского;
г) снимки с» подлинной надписи на Евангелии и с двух записок из монастырских опасных книг,— передать оный в подлиннике Преосвященному Иустину Епископу Владимирскому и Суздальскому, для препровождения в Святейший Синод, а копию с оного предоставить комиссии для представления Г. Министру Внутренних Дел.
(Подлинный акт подписали:)
Иустин Епископ Владимирский и Суздальский.
Тайный Советник Константин Арсеньев.
Статский Советник Петр Муравьев.
Статский Советник Михаил Погодин.
Статский Советник Граф Толстой.
/«Владимирские Епархиальные Ведомости» Отдел неофициальный 6 (15 марта 1870 года)/
Это событие привлекло внимание жителей города. С самого раннего утра, услышав о каком-то необычайном событии в Спасо-Евфимиевском монастыре, поспешили они, стар и млад, в святую обитель, находящуюся на краю города. Начался благовест, и с каждым ударом колокола народные толпы увеличивались. Все местные начальники, в полных парадных формах, собрались в церковь. Купечество и мещанство, с градским Головой и прочими должностными лицами, уже давно ожидали там божественной службы.
24 февраля 1852 г. над гробом князя Д.М. Пожарского совершена была преосвященным епископом Иустином торжественная панихида в присутствии всех членов комиссии и многочисленном стечении народа. Перед началом панихиды преосвященный произнес следующую речь:
«Любезные соотечественники!
Имя князя Димитрия Михайловича Пожарского принадлежит к тем славным именам, которые мы сыны благословенной России не иначе должны вспоминать и произносить, как с чувством глубочайшего благоговения и с благословением.
Предки наши за 250 слишком лет перед сим, среди смут и общественных беспорядков, постигших Россию, находились в явной опасности утратить свое православие, видеть на славном русском престоле царском иноплеменника и иноверца и даже потерять свою народность. Если Россия избегла сей опасности, то этим обязана она благому Божественному промыслу, воздвигшему из среды чад ее доблестных мужей, которые для спасения чести и славы царства и православной веры не усомнились пожертвовать всем своим состоянием, употребить все силы своего ума и своей воли и мужественно обречь себя на все трудности и опасности неравной борьбы с многочисленными иноплеменными врагами и отечественными изменниками и предателями. Между мужественными защитниками отечества и церкви знаменитый князь Пожарский занимает самое видное, и, можно сказать, первое место, как свидетельствуют отечественные сказания.
Россияне, постоянно признательные к князю Болгарскому за его бессмертные услуги, не замедлили торжественным образом высказать чувство своей благодарности к нему, воздвигнуть ему два памятника, один в Нижнем Новгороде, где великая душа его решилась вооружиться против врагов отечества и Церкви, а другой в Москве, где его решимость, при помощи Божией, увенчалась желаемым успехом. Одно только то печалило сердце признательных Россиян, что они до сего времени не могли отыскать того места, где приснопамятный защитник отечества и Церкви после подвигов своих почил сном смерти, чтобы иметь утешение на его могиле возносить свои молитвы об упокоении души его в царствии небесном в награду трудов его, понесенных для блага земного. Но, благодарение Богу, все разногласия и сомнения относительно места погребения князя патриота с настоящего времени должны прекратиться. Один почтенный любитель священной русской старины, подкрепляемый в своих занятиях вниманием правительства, после усильных розысканий, дошел до убеждения, что прах доблестного князя Димитрия Михайловича хранится в недрах священной обители Преподобного Евфимия в г. Суздале. Предположения его через посредство г. министра внутренних дел повергнуты были на Высочайшее воззрение Государя Императора и Его Величество, милостиво приняв оные, благоизволил повелеть подвергнуть их поверке через опытных сановников. Проверка произведена и предположения ученого испытателя вполне подтвердились. Прах князя Димитрия Михайловича действительно хранится в усыпальнице, носящей имя князей Пожарских.
При сем радостном для сердца русского открытии благословим Бога и вознесем Ему молитву о упокоении души знаменитого нашего соотечественника. Молитва наша, окрыленная чувством благодарности к спасителю России, взойдет к престолу предвечного и низведет оттуда небесное благословение на паше отечество, которое, любя своих царей и святую веру, умеет чтить и подвизавшихся за них. Граждане Суздаля! Для вас особенно должно быть радостно открытие места погребения приснопамятного князя Димитрия Михайловича. Имя его принадлежит всей обширной России, но гроб его составляет ваше исключительное достояние. Храните же этот гроб с благоговением и, взирая па него, одушевляйтесь чувствами веры и благочестия, чувствами сыновней любви и преданности к Дарю и Отечеству — чувствами, которые составляли отличительное качество незабвенного князя Пожарского».
Потом в соборе началась торжественная панихида. Зажглись погребальные свечи, воздымились кадила, раздались священные гласы и послышалось в беспрерывных славословиях имя «боярина князя Дмитрия», соединенное с молитвами о прощении грехов и об упокоении души его. Отец архимандрит служил в ризе, устроенной «из вкладной шубы» князя Пожарского, которою было покрыто тело его при погребении в 1642 г. Шуба была из алого бархата. Народ в храме также усердно молился. С последним возгласом протодиакона - «во блаженном успении вечный покой подаждь, Господи, усопшему рабу Твоему боярину князю Димитрию и сотвори ему вечную память», как рассказывали очевидцы, все участники панихиды поклонились землю «Умилительна была эта минута! Вот когда чувствуется Отечество, забываемое иногда нами среди ежедневных забот и сует».
По исследовании, все место открытой усыпальницы снова было засыпано землею и только над могилою князя Д.М. Пожарского поставлен был столбик с скромной надписью: „Здесь лежит князь Дмитрий Михайлович Пожарский".
По представлении Императору Николаю Павловичу донесения комиссии и по всеподданнейшему ходатайству министра внутренних дел графа Л.А. Перовского, Его Величество изъявил соизволение на призыв всех русских подданных к добровольным пожертвованиям для сооружения памятника князю Пожарскому на том самом месте, где почивает бессмертный прах избавителя.
К.Н. Тихонравов. („Тр. Влад. Губ. Стат. Компт.“. Вьш. V, 1866 г., стр. 101 — 109)
К 1858 г. было собрано 75 тысяч (!) рублей. 14 ноября царь высочайше повелел: над прахом князя Д.М. Пожарского возвести на сохранившемся фундаменте прежней палатки каменную усыпальницу в стиле старинной архитектуры, современной кончине полководца, т.е. в стиле XVII в. Был объявлен конкурс на составление проекта памятника.
Закладной камень был заложен настоятелем монастыря архимандритом Илларионом в июле 1863 г.
Памятник был торжественно открыт в 1885 г.
См. Торжество открытия памятника князю Д. М. Пожарскому в гор. Суздале в 1885 г.
Часовня из каррарского мрамора над могилой Д.М. Пожарского в Суздале. Архитектор А.М. Горностаев.
Суздаль. Мавзолей над местом захоронения Д.М. Пожарского в Суздальском Спасо-Евфимьеве монастыре. Нач. XХ в. Фотография Соболева Александра Алексеевича. г. Суздаль.
Барельеф «Битва на Сретенке» с бронзовой двери мавзолея 1885 г. Скульптор М.И. Микешин.
На волне патриотизма в феврале 1912 г. в г. Суздале была организована рота потешных имени князя Д.М. Пожарского для учащихся городских учебных заведений, для которой была пошита военная форма, обмундирование, изготовлена точная копия знамени ополчения Минина и Пожарского. Через три года только что построенной в городе мужской гимназии было присвоено имя князя Д.М. Пожарского.
Вот как описывал мавзолей Милий Достоевский в 1914 году: «Изящный памятник из белого италианского мрамора в стиле надгробных палаток XVII века, сооруженный по проекту академика Горностаева. Вход с восточной стороны закрыт тяжелой бронзовой дверью художественной работы с рельефными изображениями Минина и Пожарского. На верхней части представлен торжественный момент призвания князя Пожарского... Дородная фигура князя как бы воплощает в себе величие и мощь русского народа, а скорбное выражение Минина очевидно символизирует ту чашу горестей и страданий, которую... мужественно выпили русские люди на заре XVII столетия. У ног обоих героев разсыпаны приношения россиян - деньги, цепочки, кресты, все те богатства, которые принесли на алтарь отечества наши патриоты 1611-1612 годов в ответ на пламенный призыв Минина».
На фронтоне памятника — большая мозаичная икона Спасителя и крупная надпись: «Боярину князю Дмитрию Михайловичу — благодарное потомство».
7-го мая 1916 г. Преосвященнейший Епископ Павел совершал в Спасо-Евфимиевом монастыре Божественную литургию и по заамвонной молитве произнес слово, посвященное памяти известного в истории доблестного защитника отечества Козьмы Минина, по случаю исполнившегося 300-летия со дня его кончины, а по окончании Литургии у памятника великого русского героя сподвижника Минина, Князя Д.М. Пожарского, была совершена великая панихида по приснопамятном Козьме Минине и кн. Димитрии Мих. Пожарском, на которой присутствовали все городское духовенство, представители администрации, учащие и учащиеся градских церковно-приходских школ, мужской и женской гимназии. Памятник был убран зеленью и флагами. Преподав затем архипастырское благословение, Епископ Павел проследовал в настоятельские покои, куда были приглашены представители города, присутствовавшие за Литургией и панихидой, и всем был предложен чай.
Разрушение часовни-мавзолея С 29 июня 1923 г. на территории ликвидированного новой властью Спасо-Евфимиева монастыря разместился СЛОН - Суздальский лагерь особого назначения, лагерь для политических противников режима. Монастырские здания освобождались от ненужного церковного имущества, а соборная площадь и весь двор очищались от надгробных памятников, которых было немало.
Часовня-мавзолей над могилой князя и боярина Д.М. Пожарского уцелела, потому что этот памятник имел большую историко-художественную ценность. Это было видно невооруженным глазом. Красивое, величественное сооружение из белого итальянского мрамора, окруженное кружевной металлической балюстрадой (оградой) с воротами. Но прошло немного времени, и безбожники стали воинственными.
Но прошло немного времени, и безбожники стали воинственными. Одна злая собака по имени Джек (Д. Алтаузен) в журнале «30 дней» опубликовала провокационное стихотворение:
Я предлагаю Минина расплавить,
Пожарского. Зачем им пьедестал?
Довольно нам двух лавочников славить -
Их за прилавками Октябрь застал.
Случайно им мы не свернули шею,
Я знаю, это было бы подстать.
Подумаешь, они спасли Рассею!
А может, лучше было б не спасать?..
Это про памятник Минину и Пожарскому на Красной площади. «Расплавить» его врагам России не дали, но он был передвинут к храму Покрова (или Василия Блаженного) и развернут в другую сторону. А вот памятник князю Д.М. Пожарскому в маленьком заброшенном Суздале постигла печальная участь - в марте 1933 г. он был разобран «до основанья, а затем» ... это место вновь, как и в конце XVIII в., заросло травой.
А куда же девался итальянский мрамор? Существует несколько версий.
17 марта 1933 года допущенный в монастырь В.И. Романовский в отчаянии писал: «По заявлению коменданта, разборка производится по разрешению Москвы. Мрамор (каррарский) идет на постройку Дома Советов в Москве. Работы по разборке с тщательной сохранностью мраморных плит производит мастер из Москвы, который производил работы по сооружению мавзолея В.И. Ленина».
Дом Советов не был построен. ОГПУ возглавлял тогда Г. Ягода. Ходили по Суздалю слухи, что каррарский мрамор с мавзолея Д.М. Пожарского увезли к нему на дачу и употребили, якобы, на ... камин. Еще говорили, что этот материал использовали на украшение станции метро «Дзержинская».
Известный кинооператор А. Заболоцкий (фильмы «Печки-лавочки», «Калина красная» и др.) в своей книге «Шукшин в кадре и за кадром» рассказал, как он после поступления во ВГИК, в первые годы жизни в Москве, на целые воскресные дни спускался в метро. Станции были оформлены очень красиво. Подолгу Анатолий разглядывал «Комсомольскую-кольцевую», но больше других ему нравились «Дворец Советов» (ныне «Кропоткинская») и станция «Маяковская». «Я тогда не знал, - пишет А. Заболоцкий, - что она целиком оформлена камнем с гробницы князя Пожарского в Суздале».
П.Н. Шерышов заявил, что весной 1933 г., после того как мавзолей был разобран, мраморные плиты были распилены, и он лично на машине отвозил эти мраморные «доски» в г. Владимир, где они были сгружены на одну из железнодорожных платформ. Потом груз был отправлен в Москву, и этим мрамором были облицованы кабинеты ОГПУ на Лубянке.
Мозаичная икона "Спас на троне" в Спасо-Преображенском соборе
Вероятно, Романовскому удалось в те дни добиться передачи музею лишь барельефов Пожарского и Минина с двери мавзолея и мозаичного панно с изображением Спаса. Василий Иванович (к тому времени уже не директор музея!) все-таки осмелился послать запрос в Москву по поводу уничтожения памятника. Лишь через год(!), 3 апреля 1934 года, пришел ответ: таково решение ОГПУ, согласованное с Центральными реставрационными мастерскими и музейным отделом 9 апреля 1933 года за № 17, 141.
А вот уже запись в дневнике Варганова: «В 1937 году снят иконостас Спасского Собора и изломан согласно разрешению Комитета по охране памятников от 7 апреля 1937 г. № 4 (Иванов). Все иконы были перевезены в музей, за исключением некоторых, которые застряли вверху, в связях. Столбовые иконы были оставлены. Часть имущества, деревянные аналой, столы, скамьи оставлены ОГПУ».
Конечно же, «застрявшие в связях» иконы были затем уничтожены, скорее всего, сожжены. Так же, как и огромные столбовые иконы, и пышные сени над гробницей святого Евфимия.
Только после войны 1941-1945 гг. был установлен скромный столбик с надписью.
Монумент из армянского туфа над захоронением Пожарского
20 августа 1974 года указом Президиума Верховного Совета СССР город Суздаль был награжден орденом «Знак Почета» «За большой вклад трудящихся города в пропаганду культурного наследия, сохранение и реставрацию памятников древнерусского искусства и зодчества, развитие массового туризма и в связи с 950-летием». Возраст города отсчитывался от первого упоминания в летописи — 1024 год. Это была заслуженная награда за все, сделанное в последние два десятилетия. Торжественное вручение ордена проходило в Доме культуры, построенном в 50-е года, ГТК ещё стоял в строительных лесах. Гостей города принимали в только что открытом ресторане в южной части торговых рядов после завершения их реставрации и реконструкции по проекту Ольги Гавриловны Гусевой.
В дни торжеств состоялось открытие монумента из армянского туфа национальному герою России Дмитрию Михайловичу Пожарскому в Спасо-Евфимиевом монастыре близ фамильной усыпальницы (скульптор Н.А. Щербаков, архитектор — И.А. Гунст).
*** В 2007 г. во время встречи генерального директора музея-заповедника А.И. Аксеновой с полномочным представителем Президента России в ЦФО Г.С. Полтавченко родилась идея восстановить разрушенный мавзолей. Это начинание поддержал первый вице-премьер Правительства России Д.А. Медведев в ходе своего визита в Суздаль. Был сформирован Попечительский совет по восстановлению памятника. Сбор народных пожертвований на это благое дело возглавило «Русское афонское общество». Заказчиком работ выступил Владимиро-Суздальский музей-заповедник. Строительные и проектные работы проведены ООО Творческие мастерские «Китеж». Художественное литье дверей памятника выполнила Российская академия художеств.
Литые двери мавзолея
Чтобы точно воссоздать монумент, требовалось изучить сохранившиеся документы. Они были обнаружены в архиве РГАДА (Российский Государственный архив документальных актов), архивах Академии художеств, Музея архитектуры имени Щусева, в РГИА (Российский Государственный исторический архив), в отделе рукописей Государственного Исторического музея и т.д. Было найдено 1800 листов: архитектурных, проектных и обмерных чертежей, контрактов и смет. Сохранились фотографии усыпальницы, а также обширная документация о том, как она строилась.
Через два года мемориал Дмитрия Пожарского был восстановлен. На месте захоронения полководца появились крест и мемориальная плита.
«Место родовой усыпальницы князей Пожарских и Хованских, где в апреле 1642 года был похоронен национальный герой России Д.М. Пожарский»
Единственный сохранившийся фрагмент восточного фасада мавзолея Д.М. Пожарского, разрушенного в 1933 году. Обнаружен при земляных работах в 1969 году.
Памятник-часовня
Рядом с местом погребения - памятник-часовня. На открытие памятника прибыл Президент России Д.А. Медведев. Чин освящения часовни провел архиепископ Владимирский и Суздальский Евлогий. Президент возложил цветы к мемориальному кресту на могиле Д.М. Пожарского. Генеральный директор музея-заповедника А.И. Аксенова познакомила Д.А. Медведева с выставкой, посвященной истории памятника. Она открылась в Спасо-Преображенском соборе.
Гостей торжественной церемонии ждал подарок. Губернаторский симфонический оркестр под управлением А. Маркина исполнил ораторию С.А. Дегтярева «Минин и Пожарский, или освобождение Москвы». Раритетное издание этого произведения было передано Владимиро-Суздальскому музею-заповеднику коллегами из Государственного центрального музея музыкальной культуры им. М.И. Глинки (г. Москва). На торжества в Суздаль приехали те, кто был причастен к воссозданию «беломраморного чуда» Г.С. Полтавченко, полномочный представитель Президента РФ В ЦФО, председатель Попечительского совета по воссозданию памятника-часовни; А.А. Авдеев, министр культуры России; З.К. Церетели, президент Российской академии художеств; А.С. Горячев (руководитель проекта, ООО «Китеж»).
  
Дмитрий Михайлович Пожарский
Князь Иван Дмитриевич Пожарский
Спасо-Евфимиев монастырь
|
