Сергей Николаевич Коншин Сергей Николаевич родился 4 января 1908 г. в г. Серпухове Московской губернии в семье известного фабриканта, владельца текстильных мануфактур Н.Н. Коншина. После большевистского переворота, когда вся собственность была экспроприирована, семья испытала все трудности и лишения репрессированного класса.
Окончив в Серпухове среднюю школу, С. Коншин переехал в Москву, где учился в музыкальном техникуме им. Скрябина (сейчас это училище при консерватории) — по классу фортепиано, а затем брал уроки у выдающегося пианиста К.Н. Игумнова, готовясь в Московскую консерваторию.
В декабре 1932 года неожиданно был арестован и постановлением тройки Московской области осужден по ст. 58-ой. Был приговорен к 10 годам. В лагере срок продлили. Отбывал свой срок Сергей Николаевич на Колыме - с 1933 по 1946 год. Лишь короткий период из этого срока был относительно сносным, когда работал, будучи заключенным, на Магаданском радиоузле — пианистом. Но с 1937 года и до конца срока находился на тяжелой работе в районе Крайнего Севера.
Годы в неволе отражены в некоторых письмах 60-х годов. Вот фрагмент одного из них: «Девять лет работы в Связи, это же был сплошной героизм, никем не замечаемый и не ценимый. Девять лет в рваных палатках, в рваной одежде, голодные и — каждый день строили, строили телефонные линии через тайгу, горы, бурные реки. Все на горбу — и тяжелые, свинцовые столбы и «бухты» проволоки. То по горло в снегу, то по горло в ледяной воде. Месяцами я оставался один за начальника среди своры уголовников, которые резались, дрались, обворовывали все на пути и меня в том числе. А был я их командиром, и учителем, и судьей, умел их заставить работать и творить чудеса. Бывало, со своей колонной я проходил там, куда вольнонаемные боялись нос совать. И всегда на моем участке все было вовремя, и от меня отставали вольнонаемные прорабы, которые получали большие деньги, премии. А я все работал за кусок хлеба. Я и сейчас помню наизусть все пройденные мною километры, где какой столб как поставлен, где надежные места, где болото, где плавун, где подземный лед. А прошел я тысячи километров. Бывало, стоишь где-нибудь на сопке и радуешься, глядя на протянувшуюся ниточку новых столбов там, где до меня не ступала человеческая нога... А выехал я с Колымы в рваных ватных брюках».
А вот письменное свидетельство начала 40-х годов: «Я прошел тяжелый путь лишений, непосильного труда и моральных ущемлений. Но, тем не менее, должен так же быть благодарен судьбе, так как молодость моя не сломана, сил еще много, жажда жизни еще большая».
В 1946 году С.Н. Коншин был освобожден, но еще год, не имея возможности выехать на материк, оставался на Колыме. Работал в качестве киномеханика, и. о. художественного руководителя, пианистом в Групкоме автотранспорта Дальстроя, таким образом вернувшись, наконец, к своей профессии.
1947 году поселился на Урале, сначала в Нейво-Рудянске, но вскоре переехал в Кировград — маленький городок Свердловской области. Здесь он работал художественным руководителем в ДК Кировградского медеплавильного завода им. Кирова, занимался музыкальной педагогикой.
9 января 1950 года в г. Кировграде родилась дочь Коншина Елена Сергеевна — будущий композитор, педагог, член Союза композиторов СССР (1980).
В феврале 1950 года Сергей Николаевич вновь был арестован и осужден по 58-ой статье. После нескольких месяцев свердловской тюрьмы его выслали в г. Петропавловск Северо-Казахстанской области. Туда вскоре выехала к нему и семья.
Находясь на положении ссыльного, сначала работал на строительстве здания музыкальной школы. Затем чудом получил возможность вернуться к деятельности музыканта, которая была широка и многообразна. Работал в Петропавловской детской музыкальной школе преподавателем по классу фортепиано, в Русском педучилище — преподавателем, в Доме Учителя и в Доме работников просвещения — художественным руководителем самодеятельности, хормейстером, преподавателем в фортепианном кружке, в концертно-эстрадном бюро по Северо-Казахстанской области — аккомпаниатором, солистом-пианистом, в областном театре драмы — зав. музыкальной частью. В Петропавловске Сергей Николаевич пользовался большим уважением, авторитетом и любовью.
В 1957 году он был полностью реабилитирован, и в 1959 году переехал с семьей во Владимир, где прожил последние годы. Во Владимире Сергей Николаевич работал преподавателем детской музыкальной школы (последние годы — завучем). Кроме педагогической работы занимался просветительством. Горячо любя музыку, старался привить эту любовь широким массам. Лекции, выступления на областном радио, в печати, поездки по области с оказанием методической помощи музыкальным школам, выступления на курсах повышения квалификации учителей пения, концертмейстерская работа с вокалистами, работа хормейстером — вот круг его обширной деятельности на музыкальном поприще.
В 1962 году по инициативе Сергея Николаевича в детской музыкальной школе (в то время в городе была только одна музыкальная школа) прошел первый конкурс пианистов на лучшее исполнение произведений Д.Б. Кабалевского, куда был приглашен и автор. Это положило начало контактов школы с известным композитором, которые длились не один год.
В 1963 году Сергей Николаевич стал автором проекта и организатором первой во Владимире Детской Филармонии, открытие которой состоялось в сезоне 1963-64 гг. при областной филармонии. Во вступительном слове к первому концерту он сказал: «Наша цель и задачи: силами исполнителей — детей — давать систематические концерты для детей... На наших концертах мы хотим вас познакомить и с нашими молодыми талантливыми исполнителями, и с образцами хорошей настоящей музыки, на которых вы могли бы развивать свой, вкус и понять высокое значение искусства.
...Учтите, что вы полюбите в вашем юном возрасте, останется вашим спутником на всю жизнь, вы должны быть не только нашими слушателями, но и активными участниками филармонии. Вносите ваши предложения, ваши пожелания, выявляйте способных исполнителей. Привлекайте своих друзей к посещению наших концертов».
Для участия в Филармонии были привлечены все одаренные дети города не только из музыкальной школы, но и из кружков ДК, из школьной самодеятельности. Детская Филармония просуществовала не долго.
10 января 1964 г. жизнь Сергея Николаевича оборвалась. Он умер от сердечного приступа по дороге в музыкальную школу, где ждали его ученики. В последний путь его провожал чуть ли не весь Владимир. Могила С.Н. Коншина находится в западной части кладбища, у тюремной стены.
Источник:
Е.С. КОНШИНА. ВЛАДИМИРСКИЙ НЕКРОПОЛЬ. Выпуск 3. 2000 г.
*** Коншин М. С. Письма моего отца // Трагедия России – судьба ее граждан : Воспоминания о репрессиях / Владимир. регион. отд-ние Рос. о-ва «Мемориал». – Владимир, 2004. – С.61–69.
Для людей моего поколения детским садом стала война. Родился я в Ленинграде за три года до ее начала. Здесь, в доме номер 27 по улице Рубинштейна, которая выходила на Невский проспект, делал первые свои шаги. Квартира была коммунальной, и жило в ней немало людей, в том числе и мы с мамой и отчимом - Леонидом Александровичем Бажиным, который, я считаю, в разгар ленинградской блокады, совершил подвиг.
Однажды он сказал маме: - "Наташа, возьми мою карточку и спасай Мишу. Мне время тлеть - ему цвести". И это он сказал тогда, когда люди буквально зверели от голода: ели собак и кошек, были случаи людоедства, погромов булочных: когда на улицах и в магазинах могли отнять продуктовую карточку или хлеб, особенно, если его несли в открытом виде.
11 марта 1942 года Леонид Александрович Бажин умер от голода. Юрист по образованию, до войны он был полным и даже тучным по своей комплекции человеком. Хоронить же его везли на детских саночках. Это был ссохшийся скелет, обтянутый кожей. Вот что сделал с ним голод. Прожил Л.А. Бажин всего 63 года. Память об этом необыкновенном человеке для меня - свята.
Брат моей мамы - актер по профессии, хлопотал тогда о нашей эвакуации в глубокий тыл, обращался по этому вопросу к депутату Верховного Совета СССР, народной артистке Советского Союза Екатерине Павловне Корчагиной - Александровской, хорошо знавшей его и всю нашу семью.
Итак, 29 марта 1942 года мы с мамой выехали в кузове открытого грузовичка - полуторки по "Дороге жизни" (шоферы называли ее "коридором смерти"), длина которой была 35 километров по льду Ладожского озера. Имели место случаи, когда грузовики с людьми проваливались под лед и все погибали. Доехали мы тогда до станции Жихарево, а оттуда целый месяц в товарных вагонах добирались до Новосибирска- пункта нашей эвакуации.
В пути мне исполнилось четыре года, и я стал часто задумываться о том, где же мой папа? А тем временем, в Новосибирске, мамин брат Михаил Альфредович Бибер - актер местного ТЮЗа - встречал поезда, прибывающие с блокадниками из Ленинграда. Он тогда встретил много поездов и, наконец, наш.
Для восстановления сил маму и меня положили на некоторое время в больницу. После выписки из нее, первое время, мы жили в гостинице, а потом в коммунальной квартире Дома актера по улице Романова, д. 35, где в то время проживали совсем молодые и будущем ставшие очень известными артистами - Евгений Матвеев и Василий Макаров.
От отца приходили письма, и мама читала их мне вслух, а я никак не мог понять, где он находится. В длительной командировке? Когда же, наконец, я его увижу? Откуда мне было тогда знать, что такое Колыма, куда надолго отправили моего отца - Коншина Сергея Николаевича. А пострадал он за свое социальное происхождение, как и его три брата и их мать Екатерина Петровна - моя бабушка по отцовской линии. Это была семья Серпуховского фабриканта Николая Николаевича Коншина, умершего еще до Октябрьского переворота 1917 года.
Сталин заявил, что дети не отвечают за своих родителей, но слова вождя резко разошлись с его делами. С высоты прожитых лет я хочу рассказать о своем отце Сергее Николаевиче и нашей семье.
К началу 30-х годов, теперь уже прошлого столетия, он жил работал в Москве, где закончил музыкальный техникум имени А.Н. Скрябина, и учился дальше у консерваторского профессора Константина Николаевича Игумнова. Отношения учителя с учеником вскоре перешли в большую дружбу, о чем свидетельствовала в дальнейшем их переписка.
В числе друзей отца были и его сверстники - Лев Николаевич Оборин и Дмитрий Борисович Кабалевский, ставшие впоследствии большими музыкантами, творческий труд которых был удостоен многих почетных званий и наград.
Но, в те далекие годы, светлые мечты о будущем, планы, надежды и устремления моего отца были начисто разбиты. В декабре 1932 года его арестовали, и вскоре он был отправлен на кольну когда только началось ее освоение.
Государственный трест "Дальстрой", созданный по постановлению партии и правительства, возглавил латыш Эдуард Петрович Берзин, человек очень культурный и гуманный. В крае остро не хватало интеллигенции, каждым ее представителем при нем особенно дорожили. Тогда же были заложены основы местного радиовещания, которому Берзин придавал большое значение, как средству культурного воспитания населения.
Начальник радиоузла Белла Ефимовна Гехтман, женщина умная и энергичная, сумела создать хороший творческий коллектив радиоредакции. Своим заместителем по музыкальной части она пригласила пианиста Сергея Николаевича Коншина.
К участию в радиоконцертах Белла Ефимовна привлекала всех одаренных жителей Магадана. Так, агроном-зоотехник Юрий Львович Давыдов, родной племянник великого композитора Чайковского, пел партию Ленского. Инженер авторемонтного завода Глеб Вершинин хорошо играл на скрипке.
У микрофона выступала и бывшая певица цыганского хора Татьяна Борисовна Гартман. Дикторами работали Алексей Иванович Виноградов и Елена Яковлевна Хорошева, обладающая красивым низким голосом. Оба прошли отборочный конкурс.
На радио мой отец познакомился с ленинградскими артистами - Еленой Михайловной Негиной и ее сыном Михаилом Альфредовичем Бибером. Обоих посадили за рассказанный в компании анекдот, хождение в церковь, и дали три года по 58 ст. за "антисоветскую пропаганду". Елена Михайловна и ее сын играли в спектаклях местного театра и руководили школьной самодеятельностью, из которой впоследствии Лев Шабарин стал профессиональным артистом, (он и сегодня играет в московском Центральном театре Российской Армии), а Сергей Норовчатов - поэтом, Героем Социалистического Труда, редактором журнала "Новый мир".
Весной 1937 года навестить свою мать и брата в Магадан из Ленинграда приехала Наталья Альфредовна Бибер. Как певица она принимала участие во многих музыкальных программах радио. Там и познакомилась с моим будущим отцом. " При Берзине заключенные артисты и музыканты жили, как вольнонаемные, пользовались полной свободой, даже получали зарплату.
Но в декабре 1937 года, после ареста Эдуарда Петровича, объявленного врагом народа и вскоре расстрелянного, положение изменилось. Новый начальник Дальстроя К. А. Павлов всех колонистов и заключенных, считавшихся условно конвоируемыми, отправил в лагерные зоны за колючую проволоку. И мой отец попал на общие работы в колымскую тайгу.
2-го апреля 1932 года он сообщал в письме родным: " Всю эту зиму по сегодняшний день я, работаю на строительстве телефонной линии - чернорабочим. Прохожу трудную для меня школу. Безумно соскучился по нашей среднерусской природе, и мечтаю до боли о днях, когда я ее опять увижу".
А вот строки из письма двоюродной сестре Татьяне Михайловне Некрасовой от 10 июня 1939 года: " прочтешь твое письмо - и, как будто, побываешь в Москве среди вас. Маленький Миша, по-видимому, растет понемножку и готовится к встрече с отцом. Возможно, что эта встреча будет скорее, чем я рассчитываю, кажется, теперь можно надеяться. Тружусь честно, добросовестно. Люблю свою работу, стараюсь быть полезным и хорошим работником. Д и ты, наверное, не представляешь меня с седеющими волосами и прочими признаками старости. Но хоть старею вдали от близких родных, но не унываю".
Отец, конечно, знал, что письма подвергаются цензуре, поэтому тон такой бодрый и про любовь к работе не забыл упомянуть, но его надежде на скорую встречу не суждено было сбыться. До нее было еще очень далеко.
Строки из других писем отца к родным:
31 октября 1945 г.- "Теперь мне нужно так немного, чтобы бы счастливым. Пройдя столько испытаний, научился ценить и любить жизнь.
4 февраля 1946 г. - " Сейчас я, слава Богу, опять в таких условиях, что можно жить мечтами. Если б не лежал на душе камень о всех утрат, происшедших в эти годы, я себя чувствовал бы просто счастливым. Играть на пианино могу хоть 24 часа в сутки. Кино смотрю каждый день. Понемножку одеваюсь, уже имею один галстук. Сейчас мне шьют по спецзаказу бурки, чтобы выглядел прилично, когда выхожу на сцену. Осталось дело за небольшим - брюками и пиджаком. Я в клуб приехал, как после пожара, все мое имущество состояло - из фотографий отца и Мишука ( Фотографии моей мамы и меня -М.К.), ложки, кружки и больше ничего."
Впервые я увидел своего отца, когда мне исполнилось уже почти девять лет. Это было в Новосибирске, куда он вернулся из далекой Колымы. " Здравствуй, папа!" - радостно закричал я тогда при первой нашей встрече.
Из Новосибирска мы уехали всей семьей на Урал и к 1950-го жили уже в Кировограде Свердловской области, где отец работал в большом дворце культуры хормейстером и пианистом - аккомпаниатором.
К этому времени на свет появились две мои сестры - Екатерина и Елена. Они были еще совсем маленькими, а Елена даже грудным ребенком, когда пришли опять арестовывать отца.
Я учился тогда в пятом классе и ходил в школу во вторую смену. В тот печальный для нашей семьи февральский день классная руководительница Нина Ивановна Крюкова отправила меня домой, хотя уроки еще продолжались, и я не мог понять, что же такое случилось. Когда пришел домой, то сразу все понял.
В нашей комнатке (квартира была коммунальной) сидели мужчина в штатском и милиционер.
Мужчина в штатском что-то писал с очень серьезным видом, потом перетряхнул все наши вещи, прочесал все чемоданы и все остальное. Это называлось обыском, при котором изъяли духовную религиозную литературу. Мы простились с отцом, его увели, и мы с мамой горько заплакали.
Было неизвестно, что нас ждало впереди в ту зиму 1950 года. Одной моей сестре было тогда один год и два месяца, другой - около трех недель, а мне шел двенадцатый год. Понятно, что мама, занимаясь нами и домашним хозяйством, нигде не работала. Материально нам стали помогать родные, особенно, и больше всех, уже упомянутые выше, прошедшие Колыму мамин брат Михаил Альфредович Бибер и моя бабушка по материнской линии - Елена Михайловна Негина - артисты и руководители театральной художественной самодеятельности.
Ну, а в школе, где я продолжал учиться, одноклассники вскоре узнали об аресте моего отца и часто кололи меня вопросом: "Коршун, (так в быту переделали мою фамилию), где твой отец?" Затем мальчишки накладывали одну ладонь на другую с растопыренными пальцами накрест и смотрели на меня, как сквозь тюремную решетку. А однажды, в очередной раз, забрасывая меня снежками, куском льда попали мне в левый глаз. Было невероятно больно, и на этом глазу я долго носил повязку. И по сей день, левым глазом вижу гораздо хуже, чем правым. Ну, а в ту страшную для меня зиму 1950-го года я был доведен до отчаяния, даже хотел повеситься или выброситься с балкона нашей коммунальной квартиры, находящейся на четвертом этаже. В тоже время, на пионерских линейках и сборах я вместе со всеми выкрикивал: " Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!" Украл у меня вождь всех времен и народов детство, как и у многих других, что не поддается никакому подсчету. Много детских и взрослых слез было пролито по всей стране. Кто ответит за это? Тяжело констатировать, но мои одноклассники продолжали подкалывать и доводить меня до слез все тем же вопросом: "Коршун! Где твой отец?" Но вот однажды наша классная руководительница Нина Ивановна Крюкова заступилась за меня, сказав: "Ребята! Что вы за глупости выдумали? Не стыдно вам? Только что я побывала у Коншиных и мы вместе с Сергеем Николаевичем попили чай и поговорили о наших школьных делах." Мой же отец в это время находился уже в Свердловской тюрьме, куда летом мама вместе с моей сестрой Еленой, которой не было в то время и одного года, ездила к нему на свидание. Встреча была короткой и проходила под наблюдением вохровцев (вооруженных охранников). Как вспоминала мама, Леночка плакала очень громко и, казалось, что ее слышала вся тюрьма.
Ну, а в сентябре того же 1950-го года мы с мамой и моими маленькими двумя сестрами, с тощим нашим багажом, переехали в город Петропавловск Северо-Казахстанской области - место ссылки отца и многих других, где ему еженедельно надо было являться в местное Управление МВД на отметку. В этом городе ссыльных отец продолжал свою работу в качестве пианиста, педагога, хормейстера и музыкального просветителя. Здесь мы жили на частных квартирах, без каких - либо коммунальных удобств. Точнее в они были во дворе. Воду приносили на коромыслах, распиливали бревна и раскалывали их на дрова. Зимой топили печь. В нашем домашнем обиходе были примус, керогаз, керосинка, на которых приготавливали пишу. Папа работал обычно в нескольких местах, мама обеспечивала всей семье надежный тыл, а мы - дети помогали ей, как могли.
В Петропавловске родился мой брат Николай, ставший в будущем заслуженным артистом России. Вот уже почти четверть века он со своей семьей живет в Смоленске, где вместе со своей супругой Людмилой Степановной играет в государственном драматическом театре.
Ну, а когда мы жили в Петропавловске, вокруг отца всегда было много молодежи, да и людей старшего поколения, которых он притягивал своим обаянием, высокой культурой, интеллигентностью, эрудицией, бескорыстием и добротой. У нас дома часто устраивались музыкальные вечера с чаепитием, где всех объединяла любовь к искусству и литературе. Под аккомпанемент, на пианино нашего папы, мама пела русские романсы. Пели и молодые гости, обладающие хорошими вокальными данными - Вася Левченко, Гена Дегтяренко, Леня Ильин и другие, с которыми я хорошо общался и дружил.
В 1957 году отец получил справку о полной своей реабилитации, а еще через два года мы всей семьей переехали во Владимир, где жил родной брат отца - Анатолий Николаевич - инженер-строитель по профессии и его семья.
Здесь наш папа стал работать преподавателем, а позднее и зав чем детской музыкальной школы № 1 имени С.И. Танеева. В этом качестве он, неутомимый труженик и просветитель, сделал очень многое для активизации музыкальной жизни города Владимир приглашая сюда видных музыкантов, в том числе и друзей свой молодости - Л.Н. Оборина и Д.Б. Кабалевского, которые приезжали во Владимир много раз и выступали не только в музыкальной школе, но и в других культурных центрах города. Помимо работы в Танеевской школе, отец являлся заведующим внештатным отделом музыкальных заведений Управления культуры облисполкома. В этой своей общественной должности, он активно способствовал развитию и улучшению культуры преподавания музыки, не считаясь со временем, оказывал большую методическую и практическую помощь педагогам детских музыкальных школ Владимирской области. Несмотря на очень большую занятость работой и общественными делами, отец находил время на регулярную переписку со своими родными и друзьями.
Вот что он писал, например, одной из школьных подруг Н.А. Быковой. Это письмо о самом трудном и многолетнем периоде его жизни.
Вот оно: - "Дорогая Надя! Напрасно ты усмотрела во мне пессимизм. Вот уж чем я не страдал никогда. У меня, может быть, другое. Устал я создавать благополучие, и появилась боязнь, что слишком быстро уходит жизнь, и я не успею его создать. Под благополучием я подразумеваю: трудиться в меру, иметь время на личную жизнь. Иметь средства выехать в Москву, когда вздумается, видеть детей на твердом пути. Как видишь, мои желания скромныe. Очень много энергии и сил я растратил впустую. Девять лет работал в связи - это же был героизм, никем незамеченный и неоценимый. Девять лет в рваных палатках, в рваной одежде, голодныe, и каждый день строим - строим телефонные линии через тайгу, горы, болота, бурные реки. Все на горбу: и тяжелые свинцовые столбы, и "бухты" проволоки. То по горло в снегу, то по горло в ледяной воде, Месяцами я оставался один за начальника среди своры уголовников, которые резались, дрались, обворовывали, и меня в том числе.
Я был их командир, и учитель, и судья, и умел их заставлять работать и творить чудеса. А все работал я за кусок хлеба. Я и сейчас помню наизусть все пройденные мною километры, где какой столб, как поставлен, где надежные места, где болото, где плавун, где подземный лед. Прошел я тысячи километров. Бывало, стоишь где-нибудь на сопке и радуешься, глядя на протянувшуюся ниточку белых, новых столбов там, где до меня не ступала человеческая нога, гордился я тогда своей работой.
Затем петропавловский период. Тоже трудов было много и без толку. Владимир тоже пришлось осваивать заново. Как будто освоил. Есть и положение, и авторитет, но появилась эта чертова старость. Старость неприятна мне не тем, что я одряхлел или стал менее трудоспособным. Этого, слава Богу, пока еще нет. А вот что жизнь, вообще, может скоро оборваться - это меня тревожит больше всего. Во всяком случае, две трети жизни прожито, вот осталась одна треть, а то, может быть и четверть..."
...Мой отец - Коншин Сергей Николаевич умер скоропостижно, 10-го января 1964 года. Отцу было тогда, всего лишь, 56 лет.
А 14-го июля 2000 года ушла из жизни моя самая дорогая и любимая мамочка - Наталья Альфредовна Коншина - Ангел - Хранитель всей нашей семьи - самый добрый, заботливый и отзывчивый человек - источник семейного счастья и благополучия. Уход моих родителей для меня - самая большая и невосполнимая потеря, которая не имеет срока давности. Часто вспоминаю Петропавловск, где мы были все вместе, то есть наша семья, хотя и жили в этом городе очень тяжело и в материальном отношении - бедновато, зато, интересной и богатой духовной жизнью.
Журналист газеты «Молва» г. Владимир. 28.06.2004
Учебные заведения города Владимира
Коншин Михаил Сергеевич (1938 г.р.) - владимирский краевед, педагог, журналист и литератор.
|
