Коншин Михаил Сергеевич (1938 г.р.) - владимирский краевед, педагог, журналист и литератор.
Коншин Михаил Сергеевич
Родился 27 апреля 1938 года в Ленинграде, где ребенком встретил Великую Отечественную войну и переживал со всеми блокаду города.
- «Мы жили… Я говорю "мы" - это я и мамочка, естественно Наталья Альфредовна и ее отчим, ее неродной отец, мой неродной дедушка Леонид Александрович Бажин. Он был юрист по профессии и вот 8 сентября вражеское кольцо сомкнулось вокруг Ленинграда.
Я даже сразу понять не мог, что случилось. Собственно говоря, когда началась блокада, мне было 3,5 года. Я только, это уже мама мне подсказала, ее воспоминания, что я сам себя жалел: "Бедный, бедный я мальчик. Мне нечего кушать». Людоедство имело место. Имели случаи погрома булочных и было, когда в открытом виде несете хлеб, несете карточки, могут отнять.
Меня ценой своей жизни спас от голодной смерти отчим моей матери - отдал свои продуктовые карточки. Сказал: «Наташа, спасай Мишу, мне время тлеть, ему - цвести». А сам умер 11 марта 1942 года от голода, я помню, как мы с мамой везли его на саночках - это уже был скелет, обтянутый кожей. В память врезались многие эпизоды и лица. Особенно лица детей - маленьких старичков, не знающих, что такое смех. Весной 1943 года мой дядя - мамин брат, актёр Михаил БИБЕР, добился, чтобы нам с мамой выдали эвакуационные документы».
Воспоминания о тех страшных днях и человеческом подвиге Михаил Коншин и его мама потом оставили в сборнике о блокаде. И еще имя одного человека есть в этой книге. Это Екатерина Корчагина-Александровская - народная артистка СССР, депутат Верховного Совета. Это она помогла Коншиным уехать из осажденного Ленинграда в Новосибирск. Там в театре служил брат матери. - «11 марта 1942 сели в кузов сели в кузов полуторки и Дорогой жизни. Лед крепкий. Ладожское озера, обстрел, и бомбежка. Ну, мы проскочили 35 км до станции Жихарево, ну а там полуторки одна за другой и потом после нас погрузили в товарный вагон. И вот в этом мы товарняке целый месяц, вот мне там и исполнилось 4 года, добирались до Новосибирска».
В марте 1942 г. с матерью, Натальей Альфредовной, урождённой Бибер (1910–2000), был эвакуирован в Новосибирск. В Новосибирск Михаил Коншин с матерью приехали с диагнозом дистрофия 2 степени. Провели несколько месяцев в больнице. В Новосибирске пошёл в школу. Здесь, имея от роду 9 лет, он впервые встретился со своим отцом, Сергеем Николаевичем Коншиным (1908–1964), который до 1947 г. находился в Магадане, будучи осуждён по 58-й статье.
После нескольких переездов семья Коншиных оказалась в городе Кировограде Свердловский области.
9 января 1950 года в г. Кировграде родилась сестра Коншина Елена Сергеевна — будущий композитор, педагог, член Союза композиторов СССР (1980).
Но в 1950 г. отец был снова арестован и сослан в Петропавловск Северо-Казахстанской области, куда переселилась и семья. Здесь Михаил Сергеевич окончил 7 классов и школьное отделение Петропавловского педагогического училища (1958 г.).
В 1959 году вместе с родителями, двумя сёстрами и братом переехал во Владимир, где в том же году М.С. Коншин был призван на службу в Армию, которая растянулась на три с половиной года, так как последние семь месяцев проходила на Кубе, во время Карибского кризиса. После демобилизации из Армии закончил Московский Государственный институт культуры и затем двадцать шесть лет (1967-1993 гг.) преподавал во Владимирском культурно-просветительном училище (ныне это Владимирский областной колледж культуры и искусства).
Первая публикация Михаила Сергеевича Коншина в областной газете «Призыв» датируется 1968 годом. «Культура нужна как воздух» — заголовок статьи преподавателя владимирского культурно-просветительного училища (ныне это колледж культуры и искусства).
С 1993 года корреспондент городской газеты "Молва", член Союза журналистов России. Журналистикой занимался всю сознательную жизнь. Писал и пишет о художниках, писателях, музыкантах; о праздниках, фестивалях, конкурсах, новых книгах, юбилейных вечерах, концертах и т.д.
ШЕСТНАДЦАТЬ ЛЕТ РЯДОМ С ШУЛЬГИНЫМ
Михаил КОНШИН В 2003 году 13 января исполнилось 125 лет со дня рождения Василия Витальевича Шульгина (1878-1976), выдающегося политического и государственного деятеля России, писателя и публициста. Об этом человеке я знал совсем немного: то, что он был членом Государственной Думы, монархистом и вместе с А. Гучковым принимал отречение от престола императора Николая II. Однажды, будучи на службе в рядах Советской Армии, обратил внимание на очень большую статью в «Известиях», автором которой оказался В.В. Шульгин - тот самый. В кратком предисловии сообщалось, что Василий Витальевич в настоящее время проживает в одном из городов нашей страны. Осенью 1960 года я приехал домой в краткосрочный отпуск. Каково же было мое удивление, когда я узнал, что в нашем доме (ул. Фейгина, д.1, бывшая Кооперативная) поселилась и чета Шульгиных - Василий Витальевич и его супруга Мария Дмитриевна. Более того - с ним был уже хорошо знаком мой отец - Сергей Николаевич. Он-то и представил меня Шульгиным. Так началось наше знакомство, а позднее и дружба. Более интересных людей в своей жизни я не встречал. Мне было очень приятно бывать у Шульгиных, слушать их рассказы о прошлом. Василий Витальевич был интересным собеседником и блестящим рассказчиком, обладал ясным умом и редкой памятью. О делах давно минувших дней рассказывал так, словно они произошли вчера. Обаяние его личности было безграничным. Высокого роста, под метр восемьдесят пять, внешне походил на Бернарда Шоу и во всех отношениях, особенно с дамами, являл собой эталон истинного джентльмена, знал и пел много старинных романсов, никогда не курил и с пятидесяти лет стал вегетарианцем. Но немного из его биографии. Василий Витальевич родился в семье В.Я. Шульгина - профессора кафедры истории Киевского университета, получил среднее образование во второй Киевской гимназии, а высшее юридическое - в уже упомянутом университете, где на последнем курсе окончательно сформировались его политические взгляды. После окончания университета В.В. Шульгин, будучи совладельцем газеты «Киевлянин», стал работать в ней журналистом, позднее стал ее редактором. В 1905 году, во время русско-японской войны, он был призван на военную службу и прослужил несколько месяцев в 14-м саперном батальоне, в Киеве. Толчком к политической деятельности для Шульгина стало стремление поляков провести от Киевской, Волынской и Подольской губерний только своих депутатов во II Государственную Думу. Русские помещики тогда объединились вокруг газеты «Киевлянин» и Шульгину было поручено представлять на выборах Острожский уезд. В 1907 году он был избран членом Государственной Думы (второго созыва) от Волынской губернии. Вошел во фракцию «Правых умеренных». В том же году Шульгин был переизбран в Думу третьего созыва, где он перешел во фракцию Русских националистов, а в четвертой Думе, куда его также избрали, Шульгин образовал совместно с другими фракцию «Прогрессивных Русских Националистов». Его думская деятельность принесла ему широкую известность в стране. Высокий худощавый молодой человек с прекрасными манерами, хорошо поставленным голосом, иронично, даже изысканно клеймил революцию, что вызывало беснование слева и буйство левой печати, на все лады ругавшей Шульгина, в жизнь которого навсегда вошел ставший в 1906 году премьер-министром П.А. Столыпин. Шульгин восхищался этим выдающимся реформатором и до конца дней своих оставался его поклонником. В 1916 году он записал: «Столыпин заплатил жизнью за то, что он раздавил революцию и, главным образом за то, что он указал путь для эволюции». Вскоре после начала первой мировой войны Шульгин добровольцем ушел на фронт, где его записали в 166 Ровненский пехотный полк, был ранен под крепостью Перемышль, а затем работал в Красном Кресте. В 1915 году, вернувшись с фронта, он продолжил свою деятельность в Государственной Думе в качестве заместителя председателя Военно-Морской комиссии и члена «Особого Совещания по обороне», которое ведало снабжением Армии. Но самым известным событием в жизни В.В. Шульгина было то, что он вместе с А.И. Гучковым 2 марта 1917 года принял отречение от престола императора Николая II, который ради спасения своей страны был готов на все. По мнению Шульгина, Николай II - несчастный Государь, который был рожден на ступенях престола, но не для престола и это он сам хорошо сознавал. Николай II был слишком не уверен в себе, в отличие от своего отца, и неспособным править страной. Николая II Шульгин считал отличным семьянином и никуда не годным политиком. Осенью 1917 года Василии Витальевич вернулся в родной Киев, где создал секретную организацию под названием «Азбука», которая вела борьбу с большевизмом, занималась политической разведкой, сохраняя верность монархии.
Не приняв Октябрьского переворота, Шульгин оказался в числе создателей Добровольческой (Белой) Армии, где помогал генералам Алексееву, Деникину, Врангелю и был идеологом Белого Движения. В 1920 году В.В. Шульгин эмигрировал в Румынию, откуда начался его долгий, в четверть века, путь на чужбине. За эти годы он пожил после Румынии в разных странах: Турции, Болгарии, Югославии, Чехии, Германии, Франции и Польше, а в середине 20-х годов нелегально приезжал в Россию, где разыскивал своего сына Вениамина. Находясь в эмиграции, он создал много произведений, как мемуарно-политических, так и художественных, наиболее известные из которых - «Дни», «1920 год», «Три столицы», «Приключения князя Воронецкого». Первые три в 1989-91 годах были переизданы московским издательством «Современник». В 1937 году Шульгин, по его словам, покончил с политикой и поселился в югославском городе Сремские Карловцы, где полностью посвятил себя литературе. В октябре 1944 года сюда вошли советские войска. Василия Витальевича пригласили на пять минут в военную комендатуру, и они обратились в 25 лет, именно на такой срок он был осужден по 58-ой статье и увезен в Москву на Лубянку, а через три года переведен в печально знаменитый Владимирский централ. Оттуда Шульгин написал письмо Хрущеву о том, что еще может принести пользу своей стране. В 1956 году Василия Витальевича досрочно освободили. Из Владимира его направили в Гороховецкий дом инвалидов и престарелых. Сюда из Венгрии к нему приехала жена Мария Дмитриевна - дочь царского генерала Д. Сидельникова - учительница, переводчица, писательница (литературный псевдоним Мария Жданова). Из Гороховецкого дома инвалидов и престарелых воссоединившуюся семью перевели в такой же дом-интернат, но только во Владимире, а осенью 1960 года Шульгины получили однокомнатную квартиру в уже упомянутом выше доме №1 по улице Фейгина. Видимо, власти вспоминали ленинские тома №№ 16, 20, 31 и 32 (по пятому изданию), где вождь революции и партии упоминает Шульгина. Заглянем же в том 32-й, где на 34-й странице можем прочитать следующие строки: «Не запугивайте, г. Шульгин! Даже когда мы будем у власти, мы вас не разденем, а обеспечим вам хорошую пищу на условии работы, вполне вам посильной и привычной!». Может, сыграли роль уже упомянутое письмо Шульгина Хрущеву, его большие статьи в центральной прессе и другие факторы? В общем, Василию Витальевичу дали не только квартиру, но и пенсию в размере двухсот рублей. Правда, был еще и негласный надзор, а вместо паспорта - зелененький (типа удостоверения) документик под названием «Вид на жительство». На все поездки из Владимира Шульгину надо было брать разрешение в соответствующих органах и там же одни раз в месяц отмечаться. Ну, а квартира была не ахти какая - угловая, на первом этаже, продуваемая всеми ветрами. Здесь в гостях у Василия Витальевича побывали за эти годы (1960-1976) писатели, историки, артисты, музыканты, художники, краеведы, учителя, студенты - люди разных профессий, взглядов, пристрастий, убеждений, интересов, возрастов, темпераментов, национальностей: Игорь Ильинский, Илья Глазунов, Мстислав Ростропович, Александр Солженицын, Владимир Солоухин, Лев Никулин, Марк Касвинов и многие другие, как известные, так и никому не известные люди. Все они считали для себя большой честью, радостью и счастьем познакомиться с Шульгиным. Покоряли его высокая порядочность и культура, благородство, выдержанность и тактичность, безграничная доброта и оптимизм, интеллигентность и энциклопедические познания во всех областях жизни. Говорил он всегда только то, что думал. Никогда никого и ничего не боялся. Авторитетами для него были только Петр I, Александр I и П.А. Столыпин. Многие люди связывали с Василием Витальевичем свои надежды на лучшее будущее, с его помощью пытались разобраться, где в нашей истории правда, а где ложь, к нему шли за советами и с вопросами. Интересы В.В. Шульгина были самыми широкими и разносторонними. Например, интересовали его мистика, индийская философия, учения йогов и их жизнь, происхождение слов, имен, фамилий, даже собственные сны, которые он аккуратно записывал и говорил, что они могут сбыться в будущем, но только в других комбинациях. А еще Василий Витальевич хорошо играл на скрипке, гитаре, рояле, знал несколько иностранных языков. Он очень любил жизнь, абсолютно всем в ней интересовался и очень боялся смерти, мечтал дожить до своего столетия. Великий виолончелист Мстислав Ростропович обещал дать концерт, посвященный вековому юбилею Шульгина, прямо в его квартире. Но до этого события Василий Витальевич не дожил одного года и 11 месяцев. Ну, а в те, теперь уже далекие 60-е годы, В.В. Шульгин совершил большую поездку по Владимирской области и родным местам Украины, в результате чего появилась небольшая книжка «Письма к русским эмигрантам». В газетах «Известия» и «Правда» он опубликовал ряд своих статей, а в журнале «История СССР» - несколько глав из книги «Годы», которая полностью вышла в издательстве АПН в 1979 году. В качестве гостя В.В. Шульгин побывал на XXII съезде КПСС, а позднее снялся в фильме режиссера Фридриха Эрмлера «Перед судом истории», где сыграл... самого себя и проявил себя не только как прекрасный артист, но и как превосходный сценарист, что очень высоко оценил Игорь Ильинский. Своих взглядов Шульгин не изменил даже под воздействием КГБ. Он не содрогнулся и не сломался, так и оставшись до конца дней своих (он умер 15 февраля 1976 года) убежденным монархистом, националистом, горячо любившим свою Родину и свой народ. Это и было его существом. Белая мысль для Шульгина - это идея добра и любви, верности общечеловеческим ценностям. Главным в Белой мысли он видел безграничный патриотизм. Он мечтал увидеть Россию самой просвещенной, богатой и сильной страной. «Я всю жизнь занимался политикой и всю жизнь ненавидел ее» - признавался Шульгин на склоне лет, а на довольно часто задаваемый ему вопрос: «Что привело у нас к Октябрьскому перевороту?» неизменно отвечал: «Слишком много было дано свобод и демократии». Последние слова Шульгина в его книге «Годы» звучат как завещание потомкам: «Теперь на месте бывшей Российской Империи возникла и развивается новая жизнь. Мне уже 98 лет. Я ухожу в иной мир, посылая привет и завет живущим. Учитесь на уроках прошлого. Не совершайте тех ошибок, которые совершили мы. А о том, что тлен и прах, не заботьтесь. Пусть мертвые хоронят мертвых. Вы же, живые, сохраните живой живую душу!» Я очень много интересного и полезного услышал от Василия Витальевича за 16 лет общения с ним. Помню, что он не раз повторял: «Плохие записки современников хороши для потомков». Похоронили В.В. Шульгина на Байгушинском кладбище рядом с женой, как он и завещал. Над их могилами, увенчанными большими крестами, возвышается высокий могучий дуб. Сюда приходят поклониться выдающемуся политическому деятелю, писателю, просто замечательному русскому человеку и его жене. Вечная им память!
КУБИНСКИЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ
Армейскую службу я проходил под Ленинградом, в пехоте - почтовое отделение Саперное, воинская часть 77761. Наступило лето 1962 года, и я с радостью готовился к демобилизации. Пятого октября должно было исполниться три года моей службы и я уже купил хороший чемодан, с которым собирался ехать домой, где меня очень ждали родные: мама, папа, две сестры и брат. Они и город Владимир снились мне во сне, и я предвкушал радость нашей совсем скорой встречи, что предавало мне еще больше оптимизма и уверенности в своих силах. Выше гвардии рядового я так и не поднялся. Был отличником боевой и политической подготовки, активно участвовал в художественной самодеятельности, и были периоды, когда руководил ею. А еще занимался спортом - имел третий разряд по лыжам и стрельбе из мелкоколиберной винтовки. В общем в нашей воинской части, как и в любой другой, все шло своим чередом - политзанятия, учения, дневные и ночные стрельбы, подъемы по тревоге, физическая подготовка и т.д., что включает в себя армейская служба. Большим событием тех летних дней 1962 года стал приезд в нашу часть маршала Советского Союза Василия Ивановича Чуйкова. В то время он был заместителем министра обороны и главнокомандующим Сухопутными войсками, а с 1961 года одновременно начальником гражданской обороны СССР. Общался он с командованием дивизии, и о чем шла речь, никто не знал. Визит маршала породил разные слухи. Одни говорили, что нашу часть ожидает передислокация в пределах СССР, другие - что нас отправят в другую страну на выполнение ответственного правительственного задания. Загрустили "старики" - воины третьего года службы, так как их демобилизация, в том числе и моя, отодвигалась на неопределенное время. А ведь все наши мысли были только о доме. Толком никто не знал, что нас ожидает впереди, но вот наступило время, когда нам выдали форму южного рода войск, а после и гражданскую одежду: костюм, рубашки, полуботинки, носки, плащ и комплект морской формы. Нас погрузили на товарный поезд и, как нам тогда казалось, повезли и неизвестность. Уже в пути догадались, что куда-то на северо-запад. Это подсказывали и станции, которые мы проезжали. Остановки на них были очень редкими и короткими. Нашим конечным пунктом стал портовый город Советск Калининградской области, где мы пробыли совсем недолго. Здесь нас посадили на грузопассажирский корабль "Маршал Говоров" и мы поплыли... Разместились в трюмах, где были приготовлены для нас трехъярусные нары. На них мы спали, а днем гуляли по палубе, любовались бескрайними просторами Атлантического океана: видели дельфинов, летучих рыб и, кажется, одну акулу. А еще, однажды, заметили перископ подводной лодки, видимо, нашей, которая сопровождала нас в пути, длившемся семнадцать дней. Все это время был полный штиль, и вода напоминала гигантское зеркало или безграничный ледяной каток. Когда окончательно темнело, на палубе мы смотрели кинофильмы. Занятий с нами проводилось мало и свободного времени у нас было предостаточно. К моему удовольствию на корабле оказалось хорошее пианино. На нем немного играл матрос Валерий Мамченков, а затем уже своей профессиональной игрой на этом пианино я развлекал всю команду. Со временем стало ясно, что наш путь лежит на Кубу. Примерно дня за три до прибытия туда, нас на палубу уже не пускали, так как наш корабль подвергался облетам маленьких американских самолетов-разведчиков. Но вот наконец-то мы и прибыли в город Мариэль, где погрузились на автомобили и поехали дальше. Роскошная вилла сбежавшего во время революции 1959 года капиталиста стала нашим местом дислокации. Показалось, что мы попали в большой райский сад. Впечатляло абсолютно все: пальмы, фруктовые деревья и кустарники, сахарный тростник, ярко-красная земля, палящее солнце, а чуть позднее мы познакомились и с тропическими ливнями, внешне напоминающими водяные стены. Первые недели пребывания на Кубе были для нас трудными. Мы обустраивали свой быт: поставили большие палатки, вырыли окопы для круговой обороны, в случае боевых действий. Носили мы гражданскую одежду и в ней ходили в караул. На постах вместе с нами были кубинские солдаты. В ту пору на Кубе царил революционный подъем, глубоко вошли в жизнь лозунги: "Родина или смерть", "Мы победим!", "Куба - да, янки - нет!", "Куба не одинока!” В скором времени наша часть перебазировалась из Мариэля в Гавану, где мы, рядовые, продолжали нести караульную службу, в том числе и по охране продовольственных складов. Не раз приходилось нам участвовать в разгрузке советских кораблей. В основном они были с продовольствием. Гавана с ароматом сигар и кофе произвела на нас большое впечатление, но еще больше - девушки: метиски, мулатки, негритянки, испанки... Все необыкновенной красоты, а военная форма на многих еще больше подчеркивала их безукоризненные идеальные фигуры. Красота этих девушек стала для наших ребят главным стимулом в изучении испанского языка, являющегося государственным на Кубе. Ведь очень хотелось общаться с этими красавицами, как и со всеми остальными жителями Гаваны. К русским у них отношение было самым благожелательным. Часто в обращении к нам можно было услышать: "Амиго, компаньеро", что в переводе означает "друг, товарищ". Осенью 1962 года почти два месяца в Гаване с огромным успехом гастролировал московский цирк и, конечно же, мы дважды побывали на его представлениях. В программе выступали знаменитые артисты - клоун Олег Попов, дрессировщик Филатов со своими медведями, показывающими высокий класс езды на мотоциклах, и многие другие. Лично меня поразили не только артисты, но и публика. Во время представления между рядами бегали торговцы сигаретами, сигарами, прохладительными напитками и т.д. Все это раскупалось. Дым стоял столбом, так как многие зрители курили, пили пепси и кока-колу, разговаривали. К этому времени я уже немного изучил испанский язык и в цирке смог познакомиться с одной кубинской семьей, кажется банковского служащего. Мне приятно было общаться с его взрослыми сыновьями Ласаро и Виктором, но особенно с красавицей-дочерью Кларитой, которая очень понравилась мне с первого взгляда. Раза два я побывал в этой семье в гостях, где меня угощали вином и фруктами, а Кларита разучивала со мной кубинские танцы. Забегая вперед, скажу, что с этой прекрасной семьей я переписывался до начала семидесятых годов, теперь уже прошлого века, но к сожалению постепенно наша переписка сошла на нет. Но вернемся в то далекое время. Многое о нем стерлось из памяти, так как прошло сорок лет. А тогда мне уж очень хотелось сообщить родным, только им и никому другому, что я нахожусь на Кубе, но как это сделать, если все письма проверяет военная цензура. И тогда я вспомнил семью Шульгиных, проживающих во Владимире в одном доме с моими родителями. Они знали друг друга и общались. Шульгин Василий Витальевич, в прошлом известный государственный и политический деятель, член Государственной Думы, 2 марта 1917 года принимал отречение от престола у императора Николая II. Во Владимире Шульгины доживали свой век. Это была очень трогательная пара, Мария Дмитриевна обращалась к своему супругу не иначе, как мушенька. В Соединенных Штатах Америки у нее жил родной брат, с которым она переписывалась. Так вот в одном из писем к родным я сообщил, что нахожусь по соседству с родным братом мушенькиной жены. Но думаю, что мои родители и так могли бы догадаться, где я нахожусь, хотя в моем адресе значились гор. Москва-400, а дальше шел номер войсковой части. Конечно же, Америка была в шоке, узнав, что у нее под боком находятся русские ракеты. Часть американцев бросилась бежать спасаться в Канаду. Осенью на острове свободы было объявлено военное положение, началась блокада Кубы. Как тогда было известно, пик карибского кризиса пришелся на 27-28 октября 1962 года, когда мир висел на волоске и был в нескольких часах от ядерного конфликта. 27 октября дивизионом нашей ПВО был сбит американский самолет разведчик У-2. Именно в те же часы начавшиеся переговоры между руководителями СССР и США положили конец ядерному противостоянию в непосредственной близости от границ США. Человечество было спасено от ядерной катастрофы. В составе группы советских войск на Кубе были части соединения сухопутных войск ВВС, ПВО, ВМС и тыла. Общая численность составила сорок три тысячи человек. Испытав шок страха и почувствовав обжигающее дыхание термоядерной войны, правительство США, несмотря на бешенство Пентагона и всех агрессивных кругов, вынуждено было отказаться от нападения на Кубу. Как стало известно позднее, на совещании военных руководителей, отправленных на Кубу, Н.С. Хрущев высказал главную мысль: "Советские войска посылаются не для войны, а для защиты кубинской революции, для того, чтобы американцы увидели мощную силу, противостоящую их агрессивным замыслам". Печатным источником новостей для нас была тогда маленькая газета под названием "Информационный бюллетень", выходивший на русском языке несколько раз в неделю. Разделы в этой газете были следующие: "По Советскому Союзу", "По страницам газет революционной Кубы", "Вести из разных стран", "Новости спорта", "Международные заметки". Вот, например, что сообщал "Информационный бюллетень" 1 декабря 1962 года: "...29 ноября с. г. состоялась встреча между президентом Соединенных Штатов Д. Кеннеди и первым заместителем Председателя Совета Министров СССР А.И. Микояном. В ходе беседы, которая продолжалась более трех часов, состоялся обмен мнениями в отношении кризиса в районе Карибского моря и по другим вопросам, интересующим обе стороны. После беседы А.И. Микоян заявил, что переговоры между двумя странами будут продолжены в целях достижения окончательного решения кубинской проблемы". Стоит заметить, что с официальным визитом А.И. Микоян побывал не только в США, но и на Кубе. В это время в Москве у него умерла жена Ашхен Лазаревна, и он не смог из-за очень напряженного международного положения прервать свой очень ответственный визит, чтобы присутствовать на ее похоронах. Она была похоронена в отсутствии Анастаса Ивановича. Авторитетные источники подтверждали, что партийное и государственное руководство Советского Союза твердо придерживалось одной концепции: СССР не должен и не будет доводить дело до ядерного столкновения. Так оно и вышло. Две великие и мощные державы нашли правильное, разумное решение: США отказываются от военной блокады и интервенции, СССР убирает ракетные части с Кубы. Тем временем служба моя продолжалась, о своих сроках демобилизации никто ничего не знал, хотя и наступил новый 1963 год. В январе, если мне не изменяет память, на термометре было градусов 20-25 тепла, что кубинцами воспринималось, как довольно прохладная погода. Я продолжал совершенствоваться в знании испанского языка и однажды на площади Революции, где установлен монумент национальному герою Кубы Хосе Марти, слушал выступление Фиделя Кастро, который и по сей день пользуется у кубинцев большим авторитетом. Один раз побывал я и на конкурсе красоты, разумеется нелегально, что в армии называется одним словом - самоволка (самовольная отлучка из части), благодаря которой я хорошо изучил Гавану. Наш армейский досуг, хотя мы все были в штатском, хорошо украшал пением под собственный аккомпанемент на гитаре ленинградец Олег Афанасьев. К сожалению не знаю, как сложилась его судьба, да и всех других моих однополчан после Кубы. Адресами обменялся со многими, но вот с дальнейшей перепиской после возвращения на Родину, ничего не получилось. Тогда, как и сейчас, у всех были свои дела, заботы, проблемы, надо было думать о будущем, определяться с дальнейшей учебой или работой. Из того далекого времени мне вспоминается 23 февраля 1963 года. Этот наш воинский праздник отмечался в Гаване, в Доме офицеров. Выступали, как было сказано в программе концерта, кубинские и советские артисты, в числе которых был и я. Аккомпанировал на фортепиано певцу Лебедеву (не помню его имя) две арии из опер "Евгений Онегин" П. Чайковского и "Свадьбы Фигаро" В.-А. Моцарта. Волновались мы с ним очень сильно. Еще бы. Ведь в первом ряду зала сидел министр обороны Кубы - Рауль Кастро (родной брат Фиделя) с женой. Но вот мы, артисты, заметили, что их уже нет на своих местах. Позднее выяснилось, что супруга Р. Кастро почувствовала себя плохо и вместе с мужем уехала домой. Концерт закончился. На свежем воздухе мы ждали автобус, который должен был за нами приехать. Вдруг слышим, как на большой скорости летит автомобиль. Визжат тормоза. Из машины выходит Рауль Кастро и каждому из нас пожимает руку и говорит на чисто русском языке: "Спасибо’'. Когда я вспоминаю об этом эпизоде, то всегда чувствую тепло его рук. Истосковавшись по Родине, наконец-то мы узнали о скорой демобилизации и стали готовиться в дорогу, запасаться сувенирами, а это наборы открыток с видами Гаваны, сигареты, модные тогда узкие галстуки, плитки шоколада с кофейным привкусом, пепси и кока-кола, что тогда для нас было в диковинку, кубинские газеты и многое другое в рамках солдатского бюджета (на каждого рядового четыре песо сорок сентаво в месяц, так что на них сильно не разбежишься). 1 марта 1963 года мы уже поднимались на борт пассажирского судна "Михаил Калинин”, на котором очень довольные, в приподнятом настроении отправились на Родину. В пути мы находились пятнадцать дней. Был сильный шторм, кажется в восемь или девять баллов, что переносилось нами довольно тяжело. Не нахожу слов, чтобы описать ту радость, которую мы испытали при виде родных берегов, когда на горизонте показался портовый город Калининград. В нем мы пробыли два дня, прошли медицинскую комиссию, а после сели в поезд до Москвы. Радостное возбуждение было настолько сильным, что всю ночь никто не спал. Ребята делились своими кубинскими впечатлениями с проводниками и случайными попутчиками, с которыми уже успели познакомиться. Увлекательные, эмоциональные рассказы иллюстрировались теми сувенирами, которые я уже упоминал выше. Некоторые из них дарились на память.
Много лет спустя я узнал, что мое "путешествие" на Кубу называлось стратегической операцией "Анадырь", что до недавнего времени находилось под большим секретом, а теперь о тех событиях изданы капитальные книги. Они посвящены ветеранам - участникам Карибского кризиса 1962-1963 годов и 40-летию победы Кубинской революции.
Источник: Шмуратко Н.А. Воины-интернационалисты земли владимирской. ООО “Принт Стайл”, г. Владимир, 2003 г.
Музыка и журналистика идут параллельным курсом
Статья в газете «Призыв» (25 апреля 2013) Когда тебя понимают — «Призыв» — не первая моя газета, я вас сейчас удивлю, — заявил Михаил Сергеевич и достал из папочки номер «Ленинского знамени», выпущенного в 1959 году в городе Петропавловске Северного Казахстана. На пожелтевшей от времени страничке — песня о труде. Стихи — казахского поэта, музыка — Михаила Коншина. — Был у нас такой поэт — Пряников, и он решил: раз я умею играть на фортепиано и аккордеоне, значит, и песни должен сочинять, — с улыбкой вспоминает об этом эпизоде своей биографии Михаил Коншин. — Я отнекивался, пытался доказать, что песни писать могут не все, что тут нужен дар божий, но переубедить Пряникова было невозможно. Он настоял — так появилось наше совместное произведение. Были и еще патриотические песни, некоторые из них публиковались уже в «Комсомольской искре» во Владимире, куда 21-летний Михаил с родителями переехал в 1959 году. Это была его первая владимирская газета. С тех пор музыка и журналистика шли параллельным курсом. В армии помимо организации художественной самодеятельности рядовой Коншин отвечал за выпуск боевого листка, как самый старший и самый грамотный среди солдат-срочников — за его плечами уже было педагогическое училище. И после армии, во время учебы в Московском институте культуры, он не расстался с пером — писал заметки о студенческой жизни в институтскую многотиражку. «Счастье. Этому слову столько же лет, сколько человечеству. Но какое оно, счастье? По-разному думали и думают о нем люди. Счастье во многом зависит от уровня сознания самого человека и от его личных представлений о смысле и цели жизни. Мне кажется, что понятие счастье — очень узкое и широкое. Узкое - это когда счастье ищут только в одной любви, в мещанском уюте, в деньгах. Широкое понятие - когда сочетаются труд, творчество, здоровье, знание, красота, любовь, найденное призвание…» Это было написано в 1965 году. Сейчас Михаил Сергеевич рассуждает о счастье немного иначе: — Счастье — это хорошее здоровье, когда живы и здоровы близкие и родственники. А еще, как в кинофильме «Доживем до понедельника»: «Счастье — это когда тебя понимают». Счастье многогранно, но сейчас я все больше думаю: день прожил — и я уже счастлив. Еще счастье — когда рядом друзья и близкие люди. 27 апреля Михаил Сергеевич Коншин отметит свой 75-летний юбилей, и все, кто ему дорог -супруга Людмила Алексеевна, сын, брат, сестры — будут с ним. Ну, и любимая работа, конечно же, по-прежнему приносит счастье. Вот оно — «найденное призвание». Куда же без нее, без журналистики? Возвышать и воспитывать Журналистика как никакая другая профессия дает возможность встречи с интересными людьми. Одна из таких встреч произошла у Михаила Коншина еще в студенческие времена. В 1964 году в институт культуры, на дирижерско-хоровое отделение, поступила никому тогда неизвестная 18-летняя Валечка Толкунова. Михаилу сидеть с будущей звездой на одних лекциях не пришлось, но вместе со всей мужской частью вуза он пытался ухаживать за красавицей Валей. — Она всегда была красавицей, богиней, ангелом, — вспоминает Михаил Сергеевич. — За ней пол-института ухаживало и, конечно, я. Приглашал ее на концерты, выставки, спектакли — но наши походы все время срывались. Значит, не судьба была. Зато я ей как-то аккомпанировал. Мне нужно было сдать фортепианный аккомпанемент, и она пела: «Светлый май, чудесный май — ты отраду сердцу дай». Она тогда сказала мне, что я отлично аккомпанировал. В 1993 году Валентина Толкунова приезжала во Владимир, Михаил Сергеевич, конечно же, пришел на концерт. Потом в местной газете вышла его статья под названием «Валечка, ты меня помнишь?» Именно с этим вопросом обратился Коншин за кулисами к своей бывшей однокашнице. — Конечно же, она меня узнала — я ведь совсем не изменился, — шутит Михаил Сергеевич. - Мы с ней потом еще несколько раз виделись на концертах — во Владимире, в Москве, а последний раз встретились в 2009 году в Санкт-Петербурге, когда отмечалось 65-летие снятия блокады. Героями публикаций Михаила Коншина становились в разные времена очень известные личности — Василий Шульгин, с которым был дружен его отец, в свое время работавший завучем в Танеевской музыкальной школе, и Мстислав Ростропович, с которым Михаил Сергеевич познакомился за кулисами концерта в 1973 году, и композитор Дмитрий Кабалевский, и великая Ирина Архипова, и Сергей Захаров, и Вероника Дударова, и Жанна Бичевская… Для музыканта Коншина эти встречи были очень ценны, а журналиста Коншина они побуждали к диалогу с читателями. Но и во Владимире живут не менее интересные личности. Обо всех хочется рассказать — о писателях, музыкантах, артистах, художниках. Этих очерков за многие годы набралось немало. А еще были репортажи с концертов и выставок, с праздников и конкурсов. — Всегда приятно, что люди могут узнать из моих публикаций что-то новое, обогатиться духовно, — говорит юбиляр. — Сейчас, к сожалению, газеты мало уделяют внимания культуре. Это печально. А ведь когда-то говорили, что экономику нельзя поднять без культуры. Надо людей возвышать, воспитывать. Мне кажется, что культура должна всегда быть на первом месте. Люди должны быть культурными, воспитанными — и газета в этом поможет. А Михаил Сергеевич радуется, если его публикации кому-то помогли. Однажды ему пришло письмо: «Благодаря вашей статье мне дали квартиру». Это была статья в «Призыве» о том, как живут выпускники вузов, и там как раз поднимался квартирный вопрос. Журналистика взяла верх С газетой «Призыв» Михаил Сергеевич Коншин сотрудничал четверть века. Он показывает удостоверение внештатного корреспондента, где он на фотографии еще молодой — с черной бородкой. Сейчас волосы побелели, но блеск в глазах — тот же. За многие годы у Коншина дома накопился целый чемодан только «призывовских» газетных публикаций: журналист все их бережно хранит, чтобы иногда достать на свет божий, если понадобится, для подготовки материала, освежить память о каком-то событии, сравнить — как было и как стало. Есть в этом архиве и публикации во владимирских газетах — «Молва», «Забота», «Владимирские ведомости», «Томикс», «Местное время», и в российских газетах — «Магаданская правда», «Советская культура», «Литературная Россия», «Неделя». С каждой такой публикацией связан какой-то интересный эпизод в жизни. Вот, например, статья «Сила музыки» за 1972 год — заняла третье место на литературном конкурсе, объявленном «Призывом». Михаил Коншин тогда получил гонорар 15 рублей и премию 30 рублей. Это было хорошее подспорье к зарплате музработника. В то время он работал в культпросветучилище, которому отдал 26 лет жизни и из которого, в силу сложившихся обстоятельств, ушел в 1993 году. — Я тогда прошел по всем домам культуры, искал работу, — вспоминает Михаил Сергеевич. — Вел уроки музыки в одной из владимирских школ: но это было не для меня — я на уроки шел, как на Голгофу. И тогда родная журналистика приняла меня под свое крыло. По трудовому соглашению стал работать в «Молве» и трудился там без малого 20 лет. Журналистика все-таки взяла верх над музыкой. Но о выбранном пути я не жалею. Мне довелось работать с Михаилом Сергеевичем как раз в «Молве», и он оставил о себе впечатление как об очень ответственном и вдумчивом работнике, дотошном и активном журналисте, и еще — человеке глубоко интеллигентном. Он всегда был в добром расположении духа, всегда позитивно ко всем настроен, а женщинам не уставал делать комплименты. «Я греюсь в лучах вашей молодости», — говаривал он, заряжая оптимизмом женскую половину редакции. Он и сегодня не растерял этого позитивного отношения к жизни, и все так же улыбчив и доброжелателен к людям. Вероятно, сказываются его дворянские корни — роду Коншиных более 500 лет, и в конце ХIХ век а им было даровано дворянство за заслуги перед Отечеством. А до того были купцы, и один из предков Михаила Сергеевича, фабрикант, кроме фабрик, кирпичного завода и узкоколейки, строил школы и детские сады. А еще — чайные, где кроме чая и газет ничего не было — так людей отвлекали от пьянства. Так что, можно сказать, что газетное дело своих предков Михаил Коншин продолжает с честью. — Я и сейчас продолжаю сотрудничать с газетами, хотя силы уже не те, — говорит Михаил Сергеевич. — Журналистский хлеб ведь нелегкий — нас ноги кормят. Так много интересного везде происходит — все это хочется нести в массы. Мне и сейчас звонят, приглашают на встречи, просят написать. И я спешу, прихожу, пишу. Ирина Дубиневич
Союз Краеведов Владимирской области Воины-интернационалисты земли владимирской на о. Куба
