Татьяна Мефодьевна Шульпина родилась в 1913 г. в Мстёре.
Татьяна Мефодьевна Шульпина
...Год проходила Таня в школу, а когда начался второй — заболела скарлатиной, слегла вместе с братом и тремя сестрами. Пока все четверо выздоровели, зима подошла к концу, и мать сказала:
— Миша — старшенький, ему учиться, а ты, Танечка, берись-ка за иголку. Сама Евдокия Федоровна слыла мастерицей по вышивке: шила быстро и красиво, от заказов не было отбоя. Только мало было у нее времени этим заниматься: вечерами долго горела лампа в их доме и, склонив голову, сидела за пяльцами мать четверых детей, от мужа-инвалида помощи ждать не приходилось.
Тане тоже нравилось сидеть за пяльцами и видеть, как тянется из ниток на полотне затейливый узор. Для нее это было еще забавой, и она не понимала, почему мать называет вышивание работой, но гордилась, что вскоре она доверила ей часть своих заказов.
— Только ты скорей задание-то давай, — просила Таня, — а то сейчас девчонки позовут кататься.
С мороза — на печку греться. Чуть отошли руки — за иголку.
Тане было десять лет, когда поселок облетела новость — образовалась артель художественной вышивки. Мать со старшей сестрой пошла работать, вечерами слышала Таня, как трудно начиналась жизнь новой артели — с метра ткани, трех рублей денег, своего помещения не было. Только одним богатством владела артель — искусными руками мастериц.
Как-то вечером мать с сестрой вернулись с работы оживленные. В тот день, 26 мая 1927 года, отправили всем коллективом письмо к Надежде Константиновне Крупской с просьбой на присвоение артели ее имени. И вот пришел ответ: не могла отказать подругам-пролетаркам Крупская! А потом Таня бегала вместе с девчонками смотреть на двухэтажный каменный дом, в котором «фабрику делали». Через год получили вышивальщицы заказ на изготовление советских знамен — с серпом и молотом, с красной звездой. Стали выпускать также скатерти, белье, детские изделия.
В светлые просторные цеха перешли работницы с пяльцами. Завидовали им девчонки, а годами еще не вышли. Как быть? Приписали себе кто год, кто два и были приняты на работу.
Вышивала Таня без устали, но позже почему-то уж больно привычным стал казаться ей фабричный рисунок. Дома в своем альбоме рисовала, как хотела: озера с берегами, перевитыми цветами, с гордыми лебедями. Песню какую, особенно старинную, услышит — тут же в картинах изобразит. Рисует легко, свободно, как учил отец.
Как-то старшая сестра Антонина собралась на работу и заметила раскрытый на столе Танин альбом. Дай девчатам отнесу, потешу, что тут сестренка намалевала. Альбом понравился и всю смену «гулял» по цеху, пока не попал в правление фабрики. Не успела Таня прийти на работу, как ее вызвали в правление.
— Ты чего же, голубушка, рисовать умеешь, а молчишь? — листал председатель правления альбом перед растерянной девушкой. — Давай-ка так сделаем: набери в лесу, на лугу цветов разных — и на бумагу постарайся перенести, что получится.
Таня чуть не рассмеялась — такой безделкой во время работы заниматься! А чего скажешь, задание есть задание. Старших с детства слушаться приучена. Через неделю нарисовала всяких узоров. Засмотрелись на фабрике на ромашки, колокольчики, березки-тонкокосые, солнце — ясное, веселое. Молоденькие сосенки да елочки, что кругом Мстёры в лесах, на белом листе, как живые стоят, пышным снегом привалены. Ай да, Татьянка, ай да, молодец!
Как раз получила фабрика заказ на столовое белье на экспорт, его и расшили Таниными узорами. На фабрике привыкли, что посидит, посидит за столом, вроде бы и не об деле думает, а узоры как птицы, из-под руки вылетят.
Как-то вечером после собрания, где речь шла о Конституции страны, девушка задумалась. По радио, на фабрике — всюду только и слышала она о том, что дает Конституция простым рабочим, всем таким, как она. Узор из цветов найти легко, а как изобразить те чувства, которые ее сейчас волнуют? Мысль озарила сознание и спряталась за обыденными делами. А воображение помимо воли продолжало работать. Пока Татьяна не представила зримо, что это будет панно, где красная нить владимирского шва расскажет в ярких образах о великих нравах советских людей — на труд, на отдых, на образование.
В то же время подружка Мария Морозова, задумала вышить портрет Ленина. И так удачно получились обе работы, что в райкоме в Вязниках выбрали их в подарок восемнадцатому съезду партии. Решили, что подарки повезут и вручат сами девушки. Мастерицы переглянулись, пошептались и... наотрез отказались ехать в Москву: шутка ли на тебя чуть ли не вся страна смотреть будет! И получше, чай, есть... Дома Таня придирчиво оглядела себя — ростом невеличка, косы венчиком на голове, лицо, — ну совсем-совсем обыкновенное — белое, правда, с румянцем. Глаза небольшие, серые, только и того, что «цепкие», как мать говорила... «И достойнее найдутся», — решила про себя. Но талант от людей не скроешь. Придуманные Татьяной узоры покоряли и старых мастериц, и молодых работниц. В 1937 году Мстёрские вышивальщицы показали свою вышивку в Париже, через год — в Нью-Йорке. Потянулась дорожка Мстёрской белой глади далеко-далеко, полетела слава о русских мастерицах по всей стране, да и за ее рубежи.
Татьяна Мефодьевна Шульпина
Любила Татьяна рисунок составить и тут же браться за вышивку — не терпится увидеть, как все встанет. Ныряет нитка по натянутой на пяльцы ткани, и интересно девушке видеть, как вроде бы из ничего — из ее замыслов и легких движений тонких пальцев рождается сама королева цветов — роза или узор какой, ну, до чего тонкий и нежный!
Поймет Татьяна потом, что не создать бы ей такое, если б не досталось ей от поколений вышивальщиц великое мастерство. Долгими зимними вечерами при свете керосиновой лампы вышивали они узоры и так научились, что ремеслом, работой их труд уже и называть не подобает. Это — искусство. Самобытное. Сочными красками, яркими образами оно повествует о пережитом — передуманном, волнует чувства. Татьяна подолгу рассматривала работы старых мастериц, слышала рассказы матери о том, как раньше вышивальщицы простым рисунком о многом могли поведать, и ей хотелось (она бы не призналась в этом никому), самой создавать необычное, про которое бы люди тоже сказали «дивное». Молодость, постижение и осмысление жизни страны, своей судьбы, мастерство, — все было в ее руках. Все было готово для большого творческого взлета, но действительность захлестнула мечту.
Грянула война. Не могла рисовать она свои радостные рисунки, когда на фабрике стали шить маскировочные халаты. Женщины на себе возили дрова на салазках. В первые же дни войны погиб старший брат, Миша, а его жена Шура и шестеро малолетних детишек успели добраться к свекрови во Мстёру. Так в деревенском домике на Оганькиной горе появились у бабушки Дуси шестеро внучат, а у Тани — племянников. Из освобожденного Ленинграда чуть живая приехала младшая сестра Тани Валентина. Для двух комнатенок народу хватало, а еще надо всех прокормить, обогреть. Шуре и Тане приходилось каждый день ездить в лес за дровишками. Сами пилили, кололи, везли на себе. Намотаются с дровами-то, а главную работу надо выполнить — вышивали знамена для боевых частей и соединений. На печке, только тут спасались от холода, при свете коптилки девичьи руки, не зная устали, метали и метали стежки. Мысли уносились далеко на фронт к тем, кто подхватит эти знамена и понесет в бой, разгромив врага и вырвав у него победу...
Морозным днем сорок четвертого года встретилась Тане на дороге в лес Клавдия Ивановна Бычкова, директор профтехшколы.
— Шла бы к нам девчонок учить, не вечно войне-то быть.
Не заметила Таня, как стала Татьяной Мефодьевной, пошла той дорогой, которая год за годом — двадцать пять лет — вела ее к вершинам мастерства и признания.
Сразу после войны умельцев пригласили в Москву в Институт художественных промыслов. Праздничные огни столицы, ликующие лица, первая послевоенная весна — все это будоражило чувства и та, предвоенная мечта о необычном вновь расправила крылья. Татьяна уезжала из Москвы, точно зная, что будет делать дома — белой гладью вышьет картину о войне и о победе, о горе и о героях, о стойкости советских людей.
Ряды солдат, пушки, артиллерия выстраивались в тюка только ей видимую композицию, где были древний Кремль, победный салют и занявшие все небо парашютисты. Панно назовет «Слава воину-победителю». Когда работа была закончена, ее взяли в музей в Москву. Отдала Татьяна панно, как будто от себя оторвала дорогое, родное. Образовавшуюся пустоту заняла успокоенность тем, что выплеснула все радостно-героическое, что принесла с собой Победа!
Шумная гурьба племянников радостно встречала тетю Таню еще на улице, когда она возвращалась с работы. Знали, как бы ни устала она, а сказку всегда расскажет. И так запечатлелись в ее голове эти волшебные соловьи, хитрые лисы, лукавые кошки, что покрывало «Детские забавы» родилось как бы само собой, как продолжение той же вечерней сказки, которую сочиняла детям. Сказка нашла воплощение в покрывале. В Институте художественных промыслов одобрили работу и посоветовали сделать еще что-нибудь в этом стиле. Племянница Нина вернулась из школы и стала наизусть учить басню Крылова «Осел, Козел и косолапый Мишка задумали сыграть квартет», — в пятый раз повторила она.
— Как это — квартет сыграть? — спросила она Таню.
Та взяла учебник, полистала, задумчиво остановилась и вздрогнула от радостного: вот же что ей надо! Лихорадочно листала страницы с лисой и виноградом, волком и ягненком. Округлив глаза, наблюдала племянница, как у тети Тани из-под карандаша появляются выразительные фигуры животных. Чуть не десяток сразу! А карандаш тети Тани уже не мог остановиться. Сто двадцать разных фигурок уместилось на панно «Басни Крылова». На многих всесоюзных и международных выставках потом эту работу увидят и часами люди будут ею любоваться. Уникальное панно как ценность русской самобытной культуры приобретено музеем и выставлено в экспозиции для всеобщего обозрения.
Весной перед домом и позади зацветают тюльпаны, пионы, их бело-розовые головки колышет ветер. «Зачем ей столько цветов? — удивляются соседи, — почти весь огород занят». — «А как же без цветов?» — смущается она. — Ведь не хлебом единым жив человек. А прекрасное? Разве можно без него?»
Позже новое радостное настроение художница выразит в оригинальном произведении «Разгулялись, девчонки, распотешились...» На декоративном коврике девушки в русских расписных сарафанах пляшут, хороводы водят. По углам панно красные горластые петухи напоминают, что уже утро, пора за дела взяться. Улыбка, мимолетное настроение были схвачены художницей и выражены в необычной форме.
Оптимистическая, юмористическая жилка характера Татьяны Мефодьевны нашла выражение в ее творчестве. Наверное, нет малыша, которому бы не нравилась песенка крокодила Гены. Художница по-своему увидела эту тему: на мальчишку с гармошкой в руках, в маске нельзя смотреть без улыбки. Техника панно — красный владимирский шов — подчеркивает жизнерадостность ситуации. Сила творческого воображения Шульпиной поразительна. Кажется, нет в стране, в ее жизни события, к которому не прикоснулась бы она волшебной палочкой своего таланта и не создала бы свое, самобытное, шульпинское.
Полет в космос первого человека, пятидесятилетие страны Советов, красота нашей могучей Родины, мир на земле — неиссякаемые родники ее творчества, темы ее размышлений, философского осмысления ею мира. Своими средствами (нитка с иголкой и кусок ткани) она сумела высказаться сама и выразить свое время.
Сколько же всего ею создано? Татьяна Мефодьевна не считала и не думала об этом. Наверняка, работ пятьсот, а, может, и больше за всю жизнь наберется. Такая экспозиция, персональная выставка могла бы украсить зал любого музея. И очарованных ее искусством было бы, пожалуй, не меньше, чем у полотен великих живописцев.
Весть о высокой оценке ее труда государством восприняла как нечто совершенно неожиданное и к ней лично не относящееся. Но все было именно так: за многолетнюю плодотворную деятельность ей был вручен орден Ленина. Бережно приняла пурпурно-красную грамоту, медленно вчитываясь в позолоченные буквы: «Шульпиной Татьяне Мефодьевне. За Ваши заслуги в области советского декоративно-прикладного искусства Президиум Верховного Совета РСФСР Указом от 28 августа 1971 года присвоил Вам почетное звание заслуженного художника РСФСР».
В ее панно, в узорах увидели искусствоведы тонкое понимание народного быта, духовного мира русского человека, великолепное мастерство. Мстёрская вышивка, — пишут специалисты, крупное и своеобразное явление в жизни современных художественных промыслов РСФСР, которое нужно беречь.
...Белым лепестком огромного цветка опустилась на стол накидушка, работа выпускницы профессионально-технического училища Веры Котовой. Члены экзаменационной комиссии передавали друг другу прозрачный круг маркизета, придирчиво осматривая пухлую дорожку глади, что вилась по краю накидки, оставляя за собой тонкие ветки, нежные цветы. Блестящий узор украшал середину. Поглядела и Татьяна Мефодьевна Шульпина, тоже член комиссии. Поглядела, перевернула накидку наизнанку: и там узор оставался чистым, тщательным, как на лицевой стороне, — верный признак искусного шитья гладью:
— Дипломная работа отличная. Молодец, Вера! — сказала Татьяна Мефодьевна.
Мстёрская вышивка. Т. М. Дмитриева-Шульпина. Накидка.
Маковым цветом запылало лицо девушки. Серо-зеленые глаза засветились радостью. Татьяне Мефодьевне хотелось смотреть и смотреть на красоту молодости, которой нести искусство русских вышивальщиц дальше, хранить в веках. Видела себя Татьяна Meфодьевна такой же юной, взволнованной похвалой, девочкой.
Свое последнее панно перед уходом на пенсию Шульпина задумала, когда услышала песню со словами «Расцвела под окном белоснежная вишня».
Еще в молодости пережила она страшное ощущение одиночества и непоправимости совершенного — ушел из жизни тот, который нравился, с которым дружила. Потом осталась без отца, похоронила мать... Зачем человеку дано так много пережить, перестрадать? Залижет, затянет рану время, а вдруг случится что-нибудь, музыку или песню, где услышит, и дрогнет в сердце струна, зазвенит печалью. Какая бывает грусть весной, когда вишня цветет? Красивая, светлая и тихая. Как будто и не грусть это вовсе, а что-то большее, как сама жизнь. Обо всем этом и еще о многом хотела рассказать людям в своей новой работе Татьяна Мефодьевна. Развернули маркизет вышивальщицы Таисия Степановна Воронина, Нина Михайловна Лядова, Софья Александровна Шишакова, те, чьими руками был выполнен узор, и остановились молча, поглядывая на автора, пораженные силой созданной ими красоты.
Впервые, пожалуй, не сама Шульпина вышивала свою работу. Все так, как задумано. Мстёрская белая гладь вилась по прозрачной ткани, создавая полную иллюзию весеннего цветенья вишни. Мимолетность, зыбкость этой красоты были схвачены и переданы превосходно, и чем больше всматривалась в вышитую картину Татьяна Мефодьевна, тем больше ей казалось, что вовсе и не о ее переживаниях здесь речь, а о них, всех вместе, о древнем их умении узор стелить по полотну, о мастерстве великом, которому вечно цвести, как этой вышитой вишне.
