Александр Ремович Гаун (1951 г.р.) – художник, писатель, поэт
Александр Гаун
Гаун Александр Ремович родился 18 декабря 1951 года в городе Муроме Владимирской области, жил в доме № 3 по улице Садовой.
Воспитывался в большой дружной семье - бабушка, дедушка, мать, отец и младшая сестра. Мать, Гаун Евгения Ивановна, 1931 года рождения, учитель русского языка, имела природное художественное чутьё цвета, что и передала сыну. К увлечению сына рисованием относилась серьёзно, поддерживала его в первых начинаниях, помогала, давала советы, опираясь на свой опыт, таким образом, развивая у Александра художественные способности. Отец, Гаун Рем Александрович, 1926 года рождения, портной-закройщик.
Читать он научился еще в детском саду и всегда любил рисовать. Рисовал всегда везде, на чем подвернется. Тогда с рисовальными принадлежностями было туго, и альбом для рисования был мечтой. Поэтому рисовал на оставшихся чистых листах в тетрадках учеников, что оставались у них после окончания учебного года. Когда кончались чистые листы, то в ход шли уже исписанные. Рисовал прямо по тексту, написанному ручкой. Карандаши были коротенькие, какой находил, таким и рисовал. Краски были несбыточной мечтой. Бывало, рисовал и во время уроков карикатуры, шаржи, просто, что придет в голову. На уроке рисования выполнял рисунки себе и соседям по партам.
В 1969 году окончил десятилетку в городе Муроме. В том же году поступил в мстёрскую художественную профтехшколу на первый курс отделения лаковой миниатюры. Проучился один год и был призван в ряды советской армии.
Служил в ракетных войсках стратегического назначения. В армии Александр был постоянно связан с рисованием. Оформлял наглядную агитацию, ленкомнату, писал плакаты, стенды и прочее. После демобилизации продолжил обучение в художественной школе у Лидии Александровны Демидовой - члена Союза художников России. В 1975 году закончил мстёрскую профтехшколу по курсу лаковой миниатюры.
Здание фабрики «Пролетарское искусство»
В этом же году он поступил на фабрику «Пролетарское искусство» в качестве художника по росписи изделий из папье-маше. Там активно работал над созданием авторских произведений, не удовлетворяясь простым копированием. На фабрике работал в творческой группе под руководством Владислава Фёдоровича Некосова - члена Союза художников России.
Руководитель творческой группы Некосов В.Ф.
Александр Ремович принимал участие в выставках с авторскими работами в России и за рубежом.
В 1990 году был принят в Союз художников СССР. На фабрике лаковой миниатюры он проработал 21 год и в 1996 году ушел для самостоятельной творческой деятельности.
В настоящее время работает дома, занимаясь своим любимым делом.
Владимир. 2002 год. Фрагменты панно «Славься, славься град Владимир»
Шкатулка «Голгофа»
Александр Ремович Гаун не только художник-миниатюрист, но он еще и великолепный график.
Графическая работа «Пир Валтасара» Автопортрет художника
Литературная деятельность
Еще работая на фабрике, Александр Гаун увлекся сочинением стихов. В 1996 году вступил в состав Вязниковской литературной группы. В 2003 году выпустил первый сборник стихов «Мстёры тихий уголок», в 2005 – второй «Сонет на краешке холста».
«Сонеты о Мстёре» Среди красот Владимирской земли, Есть низменное место Ромодани. Царём удел тот князю был подарен, И князя Ромоданским нарекли.
Там в пойме двух прозрачных, тихих рек, Что Клязьме в дар свои приносят воды, Уж насадили люди огороды И возводил посёлок человек.
Вот первый храм кресты свои воздел, Его заслышав, в поле, в борозде Творили люди крестное знаменье, И дали безымянной слободе Название «Погост Богоявленья». *** Снискало графа Панина именье Почёт и славу шумного села, Здесь ярмарка товарами цвела, С окрестных сел слеталось населенье.
Скрипел доской Торговый старый мост, Телеги шли по улочке наклонной. По Сотеннной, Кузнецкой, Миллионной На ярмарку спешили, в наш погост.
Шумела площадь, красками сверкая, Возы тащились в уличной пыли, Товары были даже из Китая. Звенела медь и брякали рубли. С лотков девчонкам ленты продавая, Отсюда коробейники пошли.
*** «Дядя Саша», «Соври – ка на ходу» Жил в посёлке дядя Саша. Человек был неплохой, Вам любой и каждый скажет, Что мужик мастеровой.
Шустрый, маленький фигурой, Выйдет, встанет у ворот Обладал живой натурой, Помнил каждый анекдот.
Он, электрик и механик, На краю посёлка жил. Над воротами динамик Днём и ночью говорил.
Мастерская под навесом Сохранилась до сих пор. Старый мастер с интересом Там порой чинил мотор,
Делал сальники к насосу Иль точил в тисках клинок, Пробивал соседке косу, Ладил новый черенок.
Есть кулибинская жилка! Смастерил сам мотоблок, Самодельная косилка За собой кладет валок,
И к нему зимой и летом Люд проторенной тропой Шёл с вопросом за ответом, Как идут к себе домой.
Провести в дому проводку? Для него-то... Ерунда! Он в поселке как находка, Без «Кулибина» - беда.
Много знал, умел немало, До преклонных дожил лет. Ну, а как его не стало, То погас в посёлке свет.
*** «Шкатулки черно – лаковый узор» Шкатулки черно – лаковый узор, Былины мудрость, юмор русской сказки… Как будто бы поет народный хор, Горят, сверкают, мягко тлеют краски.
Орнамент и рисунок, тонкий цвет Покрыты лака пленкою зеркальной, И даже фантастический сюжет Нам почему – то кажется реальным.
Тончайшей кистью мастера рука Кладет мазки неспешно, кропотливо. Простой пейзаж: деревья и река – Знакомо нам, а значит, так красиво.
Мелка работа, словно труд Левши, Раздумье, мысль, порывы вдохновенья. Вот так из самой глубины души На Божий свет рождаются творенья.
*** Встала алая заря Светел солнечный наряд У девицы. Встала алая заря Над старицей.
Красит золотом волну Возле мели. Нарушают тишину Птичьи трели.
Там, за стенкой тростника Невысокой Просыпается река Под осокой.
Луч играет на волне Под обрывом, Там, в далекой глубине Бродит рыба.
Над водою тростники Затрещали, То поплыли рыбаки За лещами.
И оставив берега Луч дал деру, По полям и по лугам К нам во Мстёру. Пятна света по долам, По болотам. Загорелись купола Позолотой.
Луч пробился сквозь кусты Своевольно. Осветились все кресты Колокольни.
Словно парень молодой К девкам вышел, Пробежал он слободой И по крышам.
Из распахнутых дворов, Из посада Гонят жители коров К Тюмбе в стадо.
Храм сияет на горе Белизною. Непременно быть жаре Или зною. *** «Заря косынку полоскала» Заря косынку полоскала Среди колючих тростников, И край румяный растрепала Об иглы рыбьих плавников.
Косынки красной лоскутами В луга швырнула, рассмеясь, И луг окрасился цветами, Перед зарей принарядясь.
Раненько девушки собрались И обрывали те цветы, Но только зря они старались Собрать косынки лоскуты. *** «Катилось солнце красным диском…» Катилось солнце красным диском Над горизонтом низко-низко. Закат малиновый, как морс, Протек в травы зеленый ворс.
В реке дрожат лучи заката. А ветерок несет куда-то Дымок забытого костра Поверх воды и сонных трав.
Вот вечер гаснет. Небо ало, Тумана бело покрывало Легко накинул ветерок На тихий Мстёры городок.
Уж ночь зажгла луну, как лампу, И озарила светом дамбу, Сквозь кроны ив и тополей Рисует тени их ветвей.
А на мосту, над чистой Тарой, Воркуют тихо, нежно пары, Облокотясь на парапет. И только мне здесь пары нет… *** «Раскалила осень клены» Раскалила осень клены, Солнце в слитках тополей. Летним зноем опалены, Вянут пустоши полей.
Проплывают в небе гряды Низких, серых облаков. Рдеют осени наряды Вдоль остывших берегов.
А река мерцает сталью, Волны мчатся за листом. И туман прозрачной шалью Лег в ложбинке под кустом.
Заблудилось теплым светом Солнце в гроздьях у рябин. Мстёрским теплым бабьим летом Виснут нити паутин.
Живописцы, где же кисти, Холст, бумага, карандаш? Нарисуйте клены, листья - Мстёры сказочный пейзаж!
*** «Туман» Мстёры древней панорама. Перед ней – стена тумана. И почти не видно леса За его густой завесой.
Силуэты тёмных линий Растворил пушистый иней А в тумане все белёсо: Вот махровые берёзы,
Ветки, словно паутинки, Как с диковинной картинки. Там сугробы, как барханы, Наметали в ночь бураны.
Словно важные персоны, Сединой одеты сосны. Ели грузные в салопах Точно замерли в сугробах.
Пар слегка дрожит над Тарой. Солнце жёлто-красным шаром Пробивается в тумане, Будто лампа светит в бане.
Снег ковром лежит на поле, Как на царственном престоле, Над домами дым клубами. Новый год мы встретим с вами…
*** «Опускался снег на Мстёру» Опускался снег на Мстёру Очертанья мягко стёр он. Стёр окрестные селенья, Лег на храм Богоявленья,
На церковную ограду, На дома всего посада. У кустов согнулись ветки. Залепил заборов сетки,
Опустился снег неровно На причудливую кровлю Краснокаменного клуба, На окошки и на трубы
Изукрасил прихотливо Все карнизы и отливы, На дома, стога, сараи, Что стоят внизу окраин
Возле самой Мстёрки–речки, На заборы и крылечки Улеглась снежинок стая… Но, конечно, снег растает,
Если лёг до Покрова. Как забудутся слова.
*** Разлив Лишь только нежные валеры Окрасят почки на кусте, Увидишь с дамбы крыши Мстёры, Как панораму на холсте.
А там, внизу, за тополями, Где чуть качнулись ветки ив, На Таре лед осел краями – Так начинается разлив.
Потом растает снег на склонах, Ручьи, журча, бегут с горы, И покидают реки лоно, И топят нижние дворы.
И вот бурлит вода в запрудах, Вновь обнажились берега. И зелень ярким изумрудом Уже украсила луга.
«СОНЕТ НА КРАЕШКЕ ХОЛСТА»
Так названа вторая поэтическая книга художника Александра Гауна. Подумал: наверное, автор хотел подчеркнуть, что он прежде всего художник. А стихи занимают лишь «краешек холста»... Оказалось, что это не совсем так. Как бы то ни было, но метафора свежая, неожиданная, запоминающаяся. На самом краешке холста, Где ляжет рама из багета, Изображу я гладь листа И строки грустного сонета. (стр. 26) «Самый краешек» создает ощущение ненадежности этого мира: одно неосторожное движение - и... Я Вас за все благодарю, Но не касаюсь грубой лести. И только горько говорю: Мы никогда не будем вместе... (стр. 27) Александр Гаун - художник-миниатюрист, а миниатюра предполагает особое отношение к материалу, средствам изобразительности, площади, где разворачиваются лирические или философские перипетии. Но если вы будете искать в этой миниатюрной книге грусть или радость в миниатюре, вы не найдете их. В стихах Ал. Гауна чувства и мысли поданы крупно, как они того и заслуживают. Я нарисую пятна света, Когда сквозь них плывет туман, И речка чистая одета, Как дева, в русский сарафан. А какой художник не любит подробности? Даже вопреки законам перспективы? И луг, усеянный росою, Где трав нагнулись колоски, Дам разноцветной полосою, Добавлю золотом мазки! (стр. 66) Художник помогает поэту, Поэт помогает художнику. Цыганка карты бросит Коричневой рукой... (стр. 34) Несомненным достоинством вязниковского поэта является естественность интонации: Бокал вина еще искрится, И в голове плывет туман. Но жаль, на вырванной странице Печальный кончился роман. (стр. 29) Или: Огонь пылал в моей душе, А в Вашей только угли тлели. На мой портрет в карандаше Вы посмотреть не захотели. (стр. 30) Просто и вместе с тем изящно. Автор умеет «слово ставить после слова» - то, что с годами становится «привычкой». Много стихов у А. Гауна на тему: художник - творчество. Читатель уже успел оценить диалоги творца и творения. Но единожды найденное перестает быть счастливой находкой при повторе. А при многократном употреблении превращается в избитый прием. К этому следует добавить смысловые и стилистические погрешности: В минуту только раз дыша, Так замерла передо мною, Что только скрип карандаша В разлуке с полной тишиною... (стр. 40) Скрип карандаша можно услышать только на фоне полной тишины. Стало быть, он не в разлуке с ней. Или: Заря, скользнув по водной глади, Румяня отмель у косы, Луга представила к награде, Осыпав жемчугом росы. (стр. 8) В одном четверостишии три (!) деепричастных оборота, которые сильно вредят той самой естественной интонации, которую я расхваливал только что, уловив ее в других стихотворениях... Далее. «Представить к награде» - это еще не наградить. А «осыпать жемчугом росы» - это, насколько я понимаю, уже «награждение». Получается, что «награждение» опередило «представление»... Но всё это легко поправимо. В целом книга производит хорошее впечатление. Хочется пожелать поэту новых творческих достижений. Алексей ШЛЫГИН
Сборник рассказов «Строки на палитре»
Позже стал писать коротенькие рассказы преимущественно шутливого содержания. В 2019 году вышел сборник «Строки на палитре». Именно земляки, трудолюбивые, мастеровитые, добросердечные люди с душевной простотой и юмором – жители Мстёры, поселка Заречье и близлежащих деревень - являются персонажами рассказов Александра Гауна. Он публиковался и публикуется в местной и областной прессе (газета «Маяк» - Вязники, «Голос культуры» - Ковров, «Голос писателя» - орган владимирской организации Союза писателей России, газета «Доверие» - Собинка) и др.
В АВТОБУСЕ
Автовокзал в Вязниках. Народ уже наполнил автобус, ждет кондуктора и отправки, а пока, скучая, смотрит из окон. Трое крепко подвыпивших парней обступили одного, тоже пьяненького мужичка. Но тот не робеет, а наоборот, даже лезет вперед, явно провоцируя драку. Наконец мужик «выпросил»: удар в челюсть бросил его на асфальт. Пока шла «разборка», кондукторша вызвала милицию, и машина подъехала как раз в тот момент, когда мужик поднимался с колен. Парни, завидев «ментов» раньше оппонента, гурьбой бросились в переднюю дверь и быстро протолкались через толпу пассажиров к задней площадке. Блюстители порядка подняли мужика и затолкали в заднюю дверь «Жигулей», машина уехала. Парни, видя, что опасность миновала, принялись объяснять суть инцидента. Один, тот, что ударил мужика, высокий, крепкий, дыша водкой, рассказывал: - Мы в кафе зашли, кофе выпить... Так он там к нам и привязался... Другой его товарищ, держа под руки третьего, который был совсем «плох», согласно кивал головой. Одна пассажирка, интеллигентного вида женщина, заметила вскользь, кивнув в сторону парня: - Эк как его с кофе-то развезло. Какой слабенький... Автобус с трудом уже закрывал двери, когда к задней подбежал крупный мужик в светлой куртке. Он ухватился за створки изнутри автобуса, влез на первую ступеньку и стал животом вдавливать недовольных пассажиров. При этом он непрерывно говорил с сильным иностранным акцентом: - Та двигайтесь, хлопцы, усем же ихать надо. Як это некуда? Дывись скильки ще миста...у меня ж голова ще на улице… Наконец он просунул голову в автобус, уперся ею в верхнюю перекладину двери, надавил еще, толпа застонала, двери закрылись, автобус тронулся. Тот высокий парень из компании, ища с кем поговорить, повернулся к низенькой бабенке в белом платке и черной плюшевой кацавейке: - Далеко ли едешь, мать? - В Никологоры, сынок, в Никологоры, - отвечала охотно бабенка, улыбаясь всем лицом. - Ага, в Никологоры, значит,- парень понимающе кивнул и посмотрел по сторонам, словно приглашая пассажиров в свидетели:- А во Метеру для разгона, что ли, едешь? - Нет, мне во Мстёре делать нечего, я в Никологоры еду, - спокойно отвечала женщина. - Экая ты принципиальная: все во Мстёру, она одна в Никологоры. Ты где была, мать, когда в автобус садилась? - засмеялся собеседник. - Да я перед автобусом к снохе зашла, мы с ней кофе вылили... - машинально отвечала бабенка. Автобус взорвался хохотом, парень тоже захохотал. Пассажирка растерянно оглянулась, начиная что-то понимать: - Так автобус-то... - Молодец, мать, быстро соображаешь! - похвалил парень. Не успел водитель вывернуть на главную дорогу, как женщина истошно заверещала на весь салон: - Ой, не тот автобус!! Батюшки... он куды идет? Во Мстёру? А мне-то надо в Никологоры! Шоф-о-о-ор. открой заднюю... Последний ее возглас потонул в общем смехе, среди которого выделялся хохот парней. Незадачливая пассажирка рванулась к задней площадке, продавливаясь сквозь тело толпы. Платок ее сбился на сторону, кацавейку на ней расстегнуло, и одну полу вместе с рукавом стало стаскивать с бабенки. Вслед за кацавейкой стала расстегиваться и красная кофта. Женщина попыталась было локтями раскидать толпу, но у нее это не получилось. Она чуть не заехала локтем в лицо интеллигентной женщине, но та вовремя отпрянула. Автобус стал резко тормозить, массу пассажиров понесло вперед, водворяя несчастную на прежнее место. Сообразив, что без посторонней помощи не выбраться, та заголосила: - Сынки, выпустите, Христа ради! Ироды окаянные! Кондуктор подала инициативу освободить заднюю площадку и выпустить пленницу через ту дверь. Но тут возмутился хохол: - Та ни в жисть ни вийду! - Безапелляционно заявил он,- я полчаса садився, чуть голову ни звернув. И сейчас стою прихлопнут як муха в книжке. Да и двери ни откроются. А она куда смотрела? Пусть с нами едет, в тесноте да в обиде. Хоть Мстёру посмотрит. - Поехали, мать, с нами,- похлопал женщину по плечу ее собеседник,- червонец добавишь... - ...кофе попьем, - подсказал другой острослов. Салон вновь наполнился смехом. - Да пропустите, - снова взмолилась она, - мне ж в Никологоры надо. - Может, в окно ее подать, - подсказал кто-то с задней площадки. Но тут возвысила голос интеллигентная женщина: - Она мне чуть морду не расквасила, а ее еще в окно подавать! - Лучше в люк! - порекомендовал тот голос, который предлагал пить кофе. Пьяный парень охотно вызвался помочь. - Не пролезет, - философски констатировал кто-то рядом. - Попробовать, конечно, можно... - Не надо меня в окно, не надо пробовать, - всполошилась бедная любительница кофе. Наконец автобус остановился, и её выпустили на волю. - Баба з возу... - констатировал иностранец. Автобус тронулся. Александр ГАУН, художник, п. Мстёра.Владимирский Союз художников Владимирское региональное отделение Союза Писателей России
