К заметкам о главных породах летной дичи прибавим здесь краткое описание птицы, существование и свойства которой возбудили даже жаркие споры, именно о выпе. Эта птица у охотников и крестьян здешней полосы навивается различными именами: вып, дудень и ухало; вып наружным видом сходен с цаплею и журавлем; туловище его величиною с полевую тетерьку, или немного поменее; шея толстая, вершков в семь длиною соразмерной величины голова, клюв в 1 ½ вершка длины, ноги жилистые, покрытые твердой голой кожей, у корней пальцев маленькие перепонки, средний палец в два вершка длиною, другие покороче, пальцы оканчиваются острыми когтями, на передних пальцах когти длиною в ¼ вершка и тонкие; на заднем пальце ноготь в ½ вершка толстый, твердый и острый, формою похож на серп; хвоста почти незаметно, крылья большие и плотные; цвета перьев на спине светло-желтый с крупными черными крапинами, на крыльях крапины мелкие; подбой крыльев посветлее; на шее перья длинные, сверху темно-желтого цвета с черными крапинами, а на нижней части шеи перья светлые с темно-желтыми полосами, также как и хлупь; голова ровного черного цвета, без отметин. Когда вып стоит на ногах, вытянув шею, то рост его от пяты до клюва почти в аршин. Вып водится в топких, кочкарных лесных болотах покрытых кустами, преимущественно около болотистых речек и озер, в так называемых крепях. Порода эта весьма не многочисленна, нам не случалось находить более десятка выпов в целое лето; обыкновенно в первый раз видишь выпа или лучше сказать, слышишь его голос во время весенней водополи: поместясь где-нибудь на кочке, он опускает нос свой в воду, надувается и производит странный звук весьма похожий на гул отдаленного пушечного выстрела, или еще ближе, на сильный удар обухом в дно пустой бочки; этот звук слышен на версту расстояния и даже более; слышать его случается только по утренним и вечерним зарям; один звук следует за другим минуты через полторы или чрез минуту — иногда случается услышать его раз двадцать сряду, а иногда раза два-три. Этот крик слышен с половины апреля, до половины июня. Обыкновенный голос выпа совсем не таков, вдали неслышен и доходит на резкое шипение. Около половины мая самка кладет яйца в числе двух и трех; яйца побольше куриных желто-грязного цвета; гнезда вьются в самых недоступных местах крепи. Самец не разделяет с самкой трудов семейной жизни. К второй половине июля молодые выпы уже крепки и хорошо летают. В начале сентября вып пропадает. Вып питается болотными насекомыми, маленькими пресмыкающимися и растениями. Вып не употребляется в пищу, не имеет запаха дичи и охотничья собака не ищет по нему. В болоте он сидит смирно, не строг, подпускает человека близко, поднимается тяжело и летит нескоро и не ловко; он очень слаб к ружью: в 30—40 шагах его бьешь на повал бекасинником. Раненый и настигнутый собакой он, подобно журавлю, ложится на спицу и защищается клювом и когтями, удары его не сильны, но опасны, по остроте клюва и ногтей.
Скажем несколько слов о диких зверях и зверьках, составляющих предметы охоты. Медведь в описываемой нами местности встречается весьма редко. Постоянно охотясь несколько лет в здешних местах, мы не только не видывали медведя, но даже не слыхивали его рева и не нахаживали его следов. По рассказам крестьян и старожилов встречаются медведи в лесах южной части уезда около речек Бужи и Поли, изредка задирают (как говорят крестьяне) коров — но все это редкость. Мы уже упоминали что в 1847 году убит, был в этих же лесах лось — но это едва ли не единственный случай и вероятно лось этот зашел издалека. В 1852 году слышали мы, что появились лоси в Балахнинском и Гороховецком уездах в огромном Закляземском Бору и осенью того же года случилось нам в Урсовом болоте видеть след лося — но опять это исключение, а вообще можно сказать, что лосей, оленей, диких коз и т. п. в здешней полосе нет. К сожалению этого же нельзя сказать о волках; этих вредных животных в лесистых местах уезда очень много. Правильной охоты и облав на них здесь почти не бывает; изредка и случайно бьют их из ружей, травят борзыми, а более всего ловят зимой капканами и вынимают молодых из логовищь. Волчьи логовища устраиваются не хитро. Место выбирается в самой глуши и трущобе, преимущественно в глухих лесных оврагах, вырывается яма глубиною иногда более сажени, формою похожая на опрокинутый конус, на дне этой ямы волчица вырывает собственно уже пору идущую горизонтально в землю, формою круглую четверти в 1 ½ в диаметре; длина норы сажени полторы. Волчица уходит от детей обыкновенно утром и в это время их вытаскивают каким-нибудь шестом или багром. Молодых волчат легко выкармливать и они очень ласковы и кротки; подрастая однако ж они принимаются за шалости и тут их или сажают на цепь, или убивают. Нет ничего опаснее для домашнего скота и птицы как волк взрощенный на дворе и ушедший на волю; смелость и ловкость таких выходцев в истреблении домашних животных изумительны; мы знаем один такой пример: волк воспитанный охотником в одном небольшом городе, ласковый и смирный с людьми, начал душить кур и гусей; его привязал на цепь, как-то ночью он сорвался и ушел в поле. С этого дня в продолжение около двух месяцев не прошло ночи, чтоб он не побывал на чьем-нибудь дворе и понаделал бесчинств; тщетны были все предосторожности, все подстереганья и преследования — с непостижимою сметливостью и нахальством он умел избегать всех хитростей и добывал себе обильные ужины и завтраки; все городские хозяйки пришли в отчаяние, мелкий скот и птица на редком дворе остались целы; наконец дерзость зверя дошла до того, что в осенние сумерки часу в шестом он забрался в город, пробежал по большой улице, по которой в то время шло и ехало не мало народу, схватил в виду всех большого козленка, бывшего где-то на дворе; и унес свою жертву в поле; но этим похождением и кончились его проказы; от жадности он начал рвать козленка только что выбежавши за город, шагах в тридцати от тюремного замка; стоявший тут часовой приметил его и метким выстрелом из своего ружья, заряженного боевым патроном положил на месте хищника. Вред причиняемый волками и ужасные, нередкие случаи их бешенства заставляют желать учреждения двух или трех больших облав в году для истребления волков. Стоило бы только согласиться нескольким охотникам, разумеется людям с некоторыми средствами, и облавы могли бы устраиваться без больших издержек. Людей с ружьями можно набрать нужное число: все окрестные охотники по первому вызову явятся с полною готовностью особенно если дать им заряда по два пороху и картечи. Загонщиков разумеется, надобно собрать большое число из окрестных крестьян; но и это нетрудно сделать, особенно выбрав праздничный день; осенью же работают не много; чарка вина на человека — и мужички охотно пойдут на облаву, которой польза, конечно всего чувствительнее для их стад. А если ко всему этому да прибавят немножко своего содействия владельцы и сельские власти, то облавы будут, каких только желать можно. Стоит только раз завести настоящие облавы и польза их будет так очевидна всякому сельскому жителю, что на другой год и приглашать не надобно — сами придут. Кроме этой общей меры истребления волков, нам кажется, что всякому владельцу стад можно бы принимать и свои небольшие меры предосторожности против хищников. Почему бы, на пример, не снабдить пастухов отдельных стад ружьями и зарядами; стадо при внимательном пастухе было бы наверное сохранено в целости, или по крайней мере с самою малою потерею, кроме того истреблялись бы по одиночке волки, а оставшиеся целыми не смели бы приближаться к стадам, потому что волк инстинктивно боится ружья и выстрела хотя бы и безвредного. Возражения делаемые обыкновенно против этой меры предосторожности не заслуживают серьезного внимания, во первых что касается до издержек сопряженных с вооружением пастухов, то они совершенно ничтожны: порядочное и вполне исправное крестьянское ружье одноствольное с пистонной шпилькой стоит от 3 до 5 рублей серебром; с малыми поправками оно может прослужить более десяти лет; пятьдесят зарядов, чего на каждый год с излишком довольно, стоят 1 рубль серебром, и так вся издержка. На десять лет обойдется: ружье 5 рублей, на поправки и починки в это время 5 рублей, 500 зарядов 10 рублей — всего 20 рублей, или по два рубля на год, на каждое отдельное стадо — кажется не много, — особенно приняв в соображение, что нередко в одном стаде в течении лета волки зарежут 20, 30 и 50 штук мелкого скота. Другое возражение состоит в том, что будто-бы пастухи наши не умеют обращаться с оружием и беречь его — кажется не трудно выучить их этому, особенно при понятливости и сметливости русского мужика — да и самое дело очень не хитро; по нашему мнению гораздо труднее выучиться хлопать пастушьим бичом, однако деревенские мальчики очень скоро достигают совершенства в этой трудной науке. Разумеется надобно по временам смотреть за пастухом, чтоб он не баловал ружьем и берег бы его. Но главное препятствие к этой мере заключается всего более в нашей собственной беспечности, не внимании к прямым пользам своим, и в отвращении от всяких полезных нововведений. Мы были так счастливы, что с помощью настояний наших убедили принять эту меру назад тому несколько лет в двух больших селениях, ежегодно терпевших большие убытки от волков; результаты были следующие: прежде каждое лето волки резали в каждом из стад от 30 до 70 и более штук овец и телят; в первое же лето после снабжения пастухов ружьями в одном стаде было похищено пять овец, в другом две, в следующее, в одном три, в другом две, в третий год по одной, в четвертый (1855 г.) в одном две, в другом ни одной; в эти же четыре года убито было в этих двух стадах три волка и штук семь переранено. Волки почти совсем перестали ходить к этим двум стадам и даже мало подходили зимою к двум селениям, которым принадлежали стада. От души желаем, чтоб предлагаемая нами мера была оценена и принята сельскими хозяевами; всякий истинный охотник должен быть сердечно рад, когда его любимое занятие ведет не к одному только удовольствию и истреблению дичи, но и к несколько более дельным результатам. Лисиц в здешней стороне мало, они водятся более в западной гористой части уезда в глубоких и обрывистых оврагах, покрытых густым кустарником и называемых по здешнему угорами. Редко случается стрелять этого зверя из ружей, большей же частью его выгоняют из оврагов гончими и травят борзыми собаками. Впрочем это добыча довольно редкая даже при больших, сборных охотах, при огромных стаях гончих и множестве свор борзых. Встречаются изредка лисы и в оврагах Ямского леса. Молодые лисята, вынутые из норы гораздо дичее и злее волчат, трудно выкармливаются и при первой возможности скрываются. Барсуки год от году делаются реже; чаще всего встречаются они в угорах западной части уезда и в Ямском лесу. Они добываются в норах, более всего в августе; узнав нору охотник подстерегает барсука утром на заре, когда он возвращается к норе и бьет из ружья; барсук крепок к ружью и его всего лучше бить пулей или картечью; раненый он защищается отчаянно и страшные когти его опасны для охотника. Выдр здесь нет, об куницах случалось нам слыхать от старых охотников, но никогда не удавалось видеть. Выхухоли попадаются изредка, более во время полноводья; хорьки и ласки или ласточки водятся около селений, также как и горностаи, но не в большом числе. В заключение нам остается сказать о самой многочисленной, но вместе и всего более преследуемой породе лесных зверков — о зайцах. Как русаки, так и беляки водятся в нашей стороне в огромном количестве; особенно конечно, по свойству местности, велико число беляков. Лучшие места для русаков — западный и северный безлесные края уезда; беляков много везде, но коренные их места — закляземские леса. Тумаки здесь очень редки. Заяц между зверьми такое же несчастное существо, как тетерев между птицами. Все его преследуют и истребляют: и люди и волки и лисы и хищные птицы; его ловят в тенета и капканы, бьют из ружей и палками (на обливах) травят без пощады собаками и все таки удивительная плодовитость этой породы поддерживает огромное число их в лесах и полях. Самые беспощадные и истребительные враги его — это псовые охотники; но надобно сказать, что этот разряд охотников преследует зайца всегда почти в настоящую пору, когда заяц крепок, взросл и сыт — осенью; в это время не жалко бить его и он не без пользы пропадает. Самое вредное и недостойное настоящего охотника истребление зайцев производится ружьями из под гончих собак; мы не осуждаем охоты из под гончих и даже сами участвуем в ней в свое время, ранней весною, поздней осенью и зимою, когда заяц крепок и сыт, когда другой дичи почти нет — но к сожалению этого рода охотники до того увлекаются своей страстью, что беспрерывно гоняют зайцев и всю весну и лето; не понимаем какое удовольствие охотиться в эту пору года за зайцем, линяющим, больным, покрытым клещами и струпьями, так что его далее отвратительно взять в руки; это еще тем более странно, что летом для охотника едва достает времени на благородную летную дичь. Не смотря на все это, многие из владельцев гончих стай неутомимо преследуют и истребляют зайцев в самое лучшее время охоты за птицей, не щадя даже щенных зайчих и молодых прибылышей — котят которых бесчисленное множество истребляется гончими. Мы всегда восставали и будем восставать против этого злоупотребления ружейной охоты, против этой бойни зайцев. С 1 октября по 15 апреля — вот настоящий срок охоты за зайцами — остальное время года должно быть дано им на отдых гулянье и размножение. Об огромном количестве зайцев в здешних местах можно судить по одному примеру: в 1851 году в октябре месяце в шесть охот, с двумя-тремя гончими, на шесть или восемь ружей мы взяли до двух сот зайцев.
Заметки охотника о вальдшнепах и вообще об охоте во Владимирской губернии, по 25-ти летним наблюдениям
Прилет вальдшнепов бывает различен во Владимирской губернии; самый ранний пролет замечен был в 1848 г. именно с 26 марта при 5 — 8 градусах тепла, обыкновенный пролет бывает в последних числах марта и первых апреля, при (тех же градусах. Продолжительность пролета вальдшнепов обусловливается почти положительно десятью днями с первой высыпки, но никак не более. Высыпки бывают на склонах лесов к югу, по опушкам, вырубкам, оврагам, особенно где есть можжевельник; иногда высыпки бывают и в вишневых садах, когда они перекопаны. Высыпки держатся от 3 до 4-х дней, смотря по удобности места относительно пищи, а иногда только один день. В течении 25 летних наблюдений не приходилось встретить отдельного пролета самцов от самок и на оборот. Мне кажется такое проявление положительно неестественным, принявши в соображение все прилеты и отлеты птиц, тем более, что на высыпках весною и осенью между самцами всегда приходилось встречать самок. Тяга начинается смотря по времени пролета. Если пролет ранний и погода не благоприятная, начнутся холода, то тяги не бывает от первых высыпок иногда дней 5 и 8-мь. Если пролет обыкновенный — дни 2 — 3. Если поздний, то в первый вечер. Тяга продолжается до конца июня; ее скорее можно определить так, что вальдшнеп перестает тянуть когда начинает линять. Доказательство тому следующее: вальдшнепы начинают линять одни раньше, другие позднее, то судя по этому и тяга прекращается постепенно и затем совсем прекращается, но не вдруг они ее кончают. Даже в июле можно видеть вальдшнепа на тяге. Пролетные вальдшнепы при благоприятной погоде, если останавливаются для отдыха, на два на три дни, тянут одинаково с местными, только тяга их скорее прекращается. Такое обстоятельство при наблюдении бывает редко заметно, особенно в местностях, где для вывода вальдшнепы остаются в caмом малом количестве. Подобного случая не приходилось встретить, да и трудно предположить относя такое проявление факта к общему взгляду, а в частности может быть все возможно, ибо нет правил без исключения. Мне приходилось раза три убивать на тяге самку летящую вместе с самцов как бы играя, которая издавала только звуки циканья без карканья; но, как они поднимались, была ли это настоящая тяга их, мною не было замечено, скорее и утвердительнее можно сказать, что тянут одни самцы, так как убить на тяге самку случай чрезвычайно редкий. Самец на тяге и каркает и цикает, это факт неоспоримый потому, что вальдшнеп это делает одно за другим, или сначала цикает, затем каркает, или на оборот сначала каркает, потом цикает. Местное определение звуков выражается почти одинаково всюду в губернии: — каркает, цикает и за тем хранит, но это в редких местностях. (Крестьяне говорят так: чу, храпун полетел, пора за яровое приниматься.). Не было случая убедиться, чтобы вальдшнеп шел на манку как другая дичь: — но на подбрасываемые вещи он не летит, это было испытано тысячами случаев от охотников. На дым летит только ночью; но что его интересует, трудно определить, дым ли поднимающийся к верху или свет огня. Мне кажется, последнее вернее, так как я несколько производил опытов, клавши огонь из сырого и сухого леса, от которого почти нет дыма, на свет огня вальдшнепы больше летели, когда бывает уже положительно темно, а пока светло, то, не изменяли своего направления ни на дым, ни на огонь. Самки кладут яйца во время тяги, спустя дней десять и более, как она начинается, и за тем садятся прямо на них. Можно полагать, что самцы, как вальдшнеп, так и бекас, в насиживании яиц не участвуют, ибо не было ни одного случая, чтобы можно было подметить самца на гнезде; при молодых же несколько раз приходилось встречать самцов вальдшнепов и бекасов, но разделяют-ли они заботы матери решить не принимаю на себя права. Линяют вальдшнепы постоянно или к последней половине июля или первой половине августа. Отлет вальдшнепов начинается 8-15 сентября при 5 — 7, град. тепла и продолжается около 15 дней, смотря по времени. В каком держится путь их мною не было замечено, да во Владимирской губернии и проследить это невозможно. Выводки до половины августа держатся на своих местах; с половины августа они начинают сбиваться в густые леса, преимущественно к оврагам; а в сентябре сбиваются к озимям и в те места, которые доставляют им хорошую пищу; тут и начинаются высыпки, которые во Владимирской губернии бывают около 3 — 7 сентября и продолжаются дней 8 — 10 и затем улетают положительно все, кроме больных или раненых. Это замечено уже не только охотниками, но крестьянами, так что по приезде в известную местность могут сказать: вчера — третьего дни, все улетели и правда что ни одного не найдешь. Бывает и так, что вечером во всех направлениях местности встречает вальдшнепов, а утром, прибывши на это место, не увидишь пера. Вальдшнеп в некоторых местностях называется: валежень, ваншпиль — храпун. Бекаса весною зовут дикий барашек; а дупель и гаршнеп других названий не имеют. По 10-ти летнему исчислению при моих наблюдениях молено полагать, что во Владимирском уезде убито бывает: Весной:
Вальдшнепов от 700 до 1000.
Бекасов на манку от 1000 до 1500.
Дупелей от 200 до 350.
Полев. тетеревей от 300 до 500.
Летом: Молод. Тетерев. От 1500 до 2000. Дупелей от 400 до 800. Бекасов от 3500 до 5000. Осенью: Вальдшнепов от 200 до 400. Гаршнепов от 100 до 200. Серых куропат. от 500 до 1000.
Примеч. Глухарей во Владимирском уезде весьма мало, лучше сказать совсем нет.
Куропатки в последние три года составляют редкость, причину уничтожения их приписывают бывшим сильным морозам.
Относительно же продажи дичи на базарах цифры определить нельзя потому, что промышленники как свою, так и собирая в соседстве, дичь отправляют по железной дороге прямо на места в Москву.
Самка вылетает на ток, когда кладет только яйца, но когда сядет на них, на ток не вылетает и сходит с них только достать себе пищи.
Мне приходилось самому не один раз находить в конце августа и сентябре месяце тетеревей молодых, а вальдшнепов в пуху, это ясно определяет положение самки, которая, потеряв первые яйца, вновь несла их и вывела детей уже не в определенное время; такой факт свидетельствуется многими охотниками.
Во Владимирской губернии медведи держатся в уездах: преимущественно Судогодском, Покровском и Вязниковском, затем в Гороховском и Переславском. Лоси во всех уездах. Зайцы, как русаки, так и беляки, тоже во всех уездах, но русак больше на границе Владимирского, Суздальского и Юрьевского уездов.
Порох покупается в. гор. Владимире в пороховом магазине по 67 к. за фунт. Дробь продается большей частью Ярославская и в малом
количестве С.-Петербургская разных фабрик.
Понтеры показались во Владимирской губернии с 1850 г., а сетеры с 1854 года; количество последних на 5% больше. Ружей заднего заряда Лефоше во Владимирском уезде не более 10 можно встретить в употреблении.
