Смерть Императора Александра III Александровича 20 октября 1894 года
Смерть Императора Александра III Александровича 20 октября 1894 года
Крушение Императорского поезда 17-го октября 1888 года. Император не пострадал.
Вскоре после этого происшествия император стал жаловаться на боли в пояснице. Профессор В.Ф. Грубе, осмотревший Александра, пришёл к выводу, что страшное сотрясение при падении положило начало болезни почек. Болезнь неуклонно развивалась. Государь все чаще чувствовал себя нездоровым. Цвет лица его стал землистым, пропал аппетит, плохо работало сердце. Зимой 1894 года он простудился, но не стал принимать никаких врачебных мер и продолжал ездить в открытом экипаже. Вскоре у него открылось воспаление легких. Вызванный из Москвы профессор Захарьин объявил положение серьезным и сказал, что выздоровление будет долгим. В сентябре, во время охоты в Беловежье, император почувствовал себя совсем скверно. Берлинский профессор Эрнст Лейден, срочно приехавший по вызову в Россию, нашёл у императора нефрит — острое воспаление почек; по его настоянию Александра отправили в Крым, в Ливадию. Правда, двоюродная сестра государя, греческая королева Ольга Константиновна предлагала Александру ехать в Грецию на лечение, однако по пути император почувствовал себя так плохо, что было решено остановиться в Ливадии.
21 сентября (3 октября) 1894 года императорская семья приехала в Ливадийский дворец.
В «Правительственном Вестнике» (№ 227) следующее сообщение из Ливадии: «С радостным, но и с тревожным чувством Ялта ожидала прибытия ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА: слухи о болезни Его ВЕЛИЧЕСТВА проникли уже всюду. Отъезд Его ВЕЛИЧЕСТВА из Спалы замедлился, что возбуждало еще сильнее опасения. В Спаде замечались уже беспокоившие врачей болезненные явления, побуждавшие ускорить отъезд Больного на юг, в теплый климат. Продолжительный переезд по железной дороге утомил ГОСУДАРЯ, но еще более утомили Его церемонии встреч в Севастополе и в Ялте. Первые дни пребывания в Ливадии были дни отдыха: вскоре Августейший Больной почувствовал Себя крепче, так что 25-го сентября мог стоять обедню в придворной церкви и, после того, ездил в Ай-Тодор к Великой Княгине Ксении Александровне, и последующие дни совершал в экипаже прогулки к водопаду Учан-Су и в Массандру. Но вслед затем появились симптомы ослабления, встревожившие врачей: утрата аппетита и сна, ослабление деятельности сердца, усиление белковины и опухоль ног. Настали дни жестокой тревоги и сильного опасения. Ежедневно, по нескольку раз в день, осмотры и консультации врачей, следивших усиленно за явлениями болезни, возбуждали в окружающих Двор лицах мучительную смену надежд и опасений. «В пятницу, 7-го октября, всех обрадовала весть, что аппетит явился, и что Государь кушал достаточно и за завтраком, и за обедом. С следующего утра оживились надежды известием, что появился и сон, и что пробуждение Больного приносит ему бодрость, что количество белковины уменьшается. Между тем, во всей России распространялась уже внезапная весть о болезни ГОСУДАРЯ, и смущение, питаемое слухами, нередко искаженными и преувеличенными, охватило все сердца, горящие любовью к Нему и надеждою на Него. Все слились в пламенной молитве о спасении возлюбленного ГОСУДАРЯ. «9-го октября, в воскресенье, ГОСУДАРЬ почувствовал Себя в силах прибегнуть к величайшему духовному утешению, которого давно желала душа Его: перед обедней, пригласив к Себе духовника, протопресвитера Янышева, Он Объявил ему Свое сердечное желание — приобщиться в тот-же день Св. Тайн. После обедни совершившееся таинство было несказанным утешением и успокоением для Благочестивого ГОСУДАРЯ. Но продолжающийся отек ног, затрудняющий для Него движение на воздухе, преимущественно озабочивает врачей. Все продолжают жить сменою волнующих ощущений надежды и страха, и молитвою, которая отовсюду несется и наполняет всю душу народную, оживляя ее надеждою на милость Божию. Сам возлюбленный ГОСУДАРЬ наш, несмотря на болезнь Свою, не оставляет заботы о делах правления. По настоянию врачей, текущие дела и доклады, требующие рассмотрения, переданы Его ВЕЛИЧЕСТВОМ на рассмотрение Наследника Цесаревича; но Сам Монарх решает важнейшие из них и утверждает Своею подписью все требующие оной бумаги и акты». «Новое Время», от 16-го октября (№ 6,693) говорит: «Все газеты мира наполнены известиями о состоянии здоровья ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА. Если-бы собрать воедино все то, что напечатано, можно бы наглядно представить, как глубоко сочувствие, вызванное почти повсюду к Русскому ГОСУДАРЮ, к его политике, к его личному благородному характеру, к его необыкновенной энергии, с какою он отстаивал интересы европейского мира, к его трудолюбию, с каким он отдавал свое время заботам управления, к его прямодушию, искренности и твердости. Его честная прямота обезоруживала тех, которые в политике привыкли применять интригу, двоедушие и разные другие средства, способствующие достижению целей окольным путем. Ненавидя ложь, он всегда шел прямо, не скрывая своих намерений, не стараясь казаться тем, чем он не был. Он сознавал себя всегда Царем великого народа, а Царь великого народа должен любить правду, добиваться правды и действовать открыто и прямо, не тратя лишних слов, но за то взвешивая свое слово и твердо помня его. Так он думал, так и действовал. От того влияние его так, велико в Европе, оттого воля его держит в своих руках мир народов и заставляет их так напряженно, с таким участием следить за борьбой его с своей тяжкой болезнью. «Целый месяц со столбцов европейских газет не сходит ежедневная рубрика: «Болезнь Царя». Кажется, не было ни одной подробности, ни одного предположения, ни одной догадки, которая бы не являлась под этой рубрикой. Конечно, в сообщениях подобного рода было, вероятно, много неверного, сообщенного по слухам, всегда так мало заслуживающим доверия; но все эти сообщения вызваны тем сочувствием к ГОСУДАРЮ, которое так несомненно. Можно смело сказать, что нет в Европе грамотного и читающего газеты человека, который не читал бы о болезни Русского ГОСУДАРЯ, который не знал бы трогательных подробностей об его семейной обстановке и о том удивительном мужестве и терпении, с которым он переносит свою тяжелую болезнь. И перед этим страждущим ГОСУДАРЕМ России стихли всякая ненависть и злоба к ней, и выросли добрые человеческие чувства, всегда умеющие оценить качества прекрасной души того Царя, который всегда видел народное счастье в мире, в христианском братстве народов. С именем нашего ГОСУДАРЯ связан первый праздник народного братства, удивительный праздник мира и любви, который происходил в прошлом году в Тулоне, Париже и во всей Франции. Эти же самые октябрьские дни тогда полны были сияния, радостного блеска и той незапятнанной кровью и враждой славы, которая одна только плодотворна и которая, в конце концов, не проходит бесследно даже для людей, иначе настроенных и видящих в кровавых битвах что-то освежающее, необходимое и полезное. В эти октябрьские дни, столь печальные теперь, столь полные беспокойного и тревожного чувства, год тому назад возносилось над всем миром имя ГОСУДАРЯ, прямодушного, крепкого своей волей, своим характером, своим народом, имя ГОСУДАРЯ, который, во имя любви и мира, крепко пожимал руку французскому народу и этим пожатием давал не ему только уверенность, что проходят дни кровавых столкновений, но всему миру. Не чудо навязать свою волю миру войною и победами. Не чудо наследнику побед заставить признавать свое значение угрозами, пламенными речами, за которыми стоит грозная армия, но решительное чудо — заставить признать свою волю не войною и победами, а миролюбием. Но это чудо совершилось, и совершилось именно потому, что ГОСУДАРЬ в сердце своем нашел те же чувства любви к миру, которые одушевляют все народы, и эти чувства проводил своей твердой и прямодушной политикой неизменно и искренно. «Сильный физически, как русский богатырь, сильный нравственно своей высокой честностью, своим необыкновенным прямодушием, сильный своей религиозностью, своей верой в свое призвание и свой народ, ГОСУДАРЬ совершал это чудо своего влияния на Европу, заставив покориться идее мира и поставив эту идею, как самое важное проявление народного разума и чувства. «Есть что-то высоко трагическое, умилительное и укрепляющее русскую душу в этом общем признании незабвенных заслуг ГОСУДАРЯ, заслуг миролюбия, прямодушия и любви к правде и искренности». Отзывы иностранной печати по поводу известий о болезни Императора: «Среди общих пожеланий Его ВЕЛИЧЕСТВУ скорейшего выздоровления, громко раздается голос Франции, быть может, глубже других сознающей, какую великую услугу оказал Русский Царь делу мира, и насколько иначе сложились бы судьбы Европы, если бы на Престоле Всероссийском не восседал Монарх-Миролюбец, поставивший целью своей царственной деятельности — служение благу человечества. В таком смысле высказываются органы французской печати всех партий и направлений. «Вся Франция—говорит «Journal des Debats»—приобщилась в мыслях и чувствах своих к молитвам, возносимым к престолу Всевышнего об исцелении Русского Царя, так-как французский народ носит в сердце своем как радости, так и печали русского народа. Ни в какие времена, никакой ГОСУДАРЬ не был во Франции настолько любим и уважаем, насколько любим и популярен в ней ИМПЕРАТОР АЛЕКСАНДР III. В самых скромных домах, даже в бедных хижинах, портрет Русского Царя обязательно красуется возле портрета Президента, и с его царственным обликом соединяются в памяти народа воспоминания о кронштадтских и тулонских днях, запечатлевшихся во всех сердцах неизгладимыми чертами». Французский народ, как заявляют прочие органы парижской печати, не может издали наглядно судить о беззаветной преданности, с какою Русский ГОСУДАРЬ служит делу своего царственного призвания, но ему ясна и осязательна прямота Его характера, и веками не изгладится, в памяти французов тот великодушный шаг, который сделал Русский Царь во имя мира и блага человечества. «И не в одной только Франции, как говорит газета «Temps», мысли обращаются к Болящему: по всей Европе сказалось одно общее всем чувство, тесно слившее все народы в единодушном пожелании скорейшего выздоровления ИМПЕРАТОРУ АЛЕКСАНДРУ III». В «Правительственном Вестнике» помещены отзывы Английской газеты «Daily News» о ГОСУДАРЬ АЛЕКСАНДРЕ АЛЕКСАНДРОВИЧЕ по поводу известий о его болезни. «За последние дни,— говорит лондонский официозный орган,— не только европейский материк, но и все прочие страны света находятся под впечатлением облетевшего весь мир известия о болезни Русского Царя. С первых дней Своего Царствования, ИМПЕРАТОР АЛЕКСАНДР III стоит решительно, неустрашимо и непоколебимо па страже интересов обожающего Его народа. Неустанным, недремлющим оком бодрствует Он над мирным течением внутренней и внешней жизни своей необъятной Империи. Он — Отец своим подданным, и русские вправе называть себя Его детьми. ИМПЕРАТОР АЛЕКСАНДР III, горячо любя свой народ, которому Он посвятил всю свою жизнь, в то же время сочувствует и другим народам. Всем известны Его расположение к Франции и оказанное Им милостивое внимание к ее покойному президенту Карно, умершему мученическою смертью. Любовь к миру составляет одно из благороднейших и прекраснейших качеств высокой души Русского Монарха. Благодаря этой черте много раз были предотвращены грозившие спокойствию народов опасности». «Всем нам памятно,— присовокупляет официозный орган сентджемского кабинета,— столкновение в Афганистане, в 1885 г. Только благодаря миролюбию Державного Повелителя русского народа, столкновение это не имело роковых последствий. С тех пор Россия продолжала спокойно, без всякой торопливости, в полной уверенности в своем могуществе, развивать свои боевые силы, и действительно развила их до огромных размеров. Сближение Русского ИМПЕРАТОРА с Фракцией явилось неизбежным, хотя, быть может, для некоторых людей неожиданным последствием повсеместно сказавшейся потребности в прочных гарантиях для всеобщего спокойствия,— гарантиях, дающих уверенность в том, что европейский мир обеспечен залогом прочным и благонадежным. Подобное сближение, бесспорно — акт мудрой политики Великого Монарха, даровавшего Европе незыблемый мир. Дружественные отношения, проявленные к Франции с высоты Всероссийского Престола, не преминули оказать свое благотворное воздействие уже в том смысле, что дали совет Германии, а за нею и Австро-Венгрии шествовать своим правильным историческим путем и не выступать из его пределов. Таковы великие деяния Царствования ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА III, которым не может не сочувствовать от всей души каждый благомыслящий англичанин». Корреспондент «Нового Времени» из Лондона сообщает от 14-го октября следующее: «В речи, произнесенной 13-го октября, первый министр Англии лорд Розберри сказал, что каждый серьезный политический деятель молится о здравии Русского Царя, завоевавшего себе в истории право на имя, равное именам Цезаря и Наполеона, так как Его воля и характер поддержали мир Европы и целого света. Царь любит правду выше всего и ненавидит ложь,— любит правду даже в дипломатической области; долг благодарности Русскому Царю неизмерим. «Английская печать единогласно одобряет речь лорда Розберри. Одна газета заявляет, что устами Розберри говорил голос всей Англии, что он выражал чувства всех англичан,— долг всех перед Русским Царем беспредельный. Другая говорит, что речь лорда Розберри — дань признательности Русскому Царю, и что англичане сочувствуют каждому слову его речи. По мнению третьей, лорд Розберри не исполнил бы своего долга, если б не отдал полной справедливости блестящим высоким качествам ГОСУДАРЯ, благодетеля всего человечества. «Английское общество, сверху до низу, являет в настоящую минуту достойное полного уважения зрелище: оно все объято глубоким, искренним сочувствием по поводу болезни Русского Царя. Всякий другой интерес отступил на второй план. При встрече не только политиков, но и совершенно частных деятелей, даже в семейном кругу, первый вопрос теперь всегда: каковы сегодня известия? Прибавлять «откуда» и «о чем» сделалось излишним, так-как все интересуются одним и тем-же. Живость и всеобщность испытываемого англичанами участия побуждает их иногда обращаться с этим вопросом и к незнакомым лицам, когда от них можно ожидать лучшей осведомленности. К нашему послу, при появлении его в публике, нередко подходят прилично одетые люди и весьма почтительно просят, не может ли он сообщить им последней вести из Ливадии? То-же делается относительно членов посольства и живущих в Лондоне русских. «Никогда еще прежде в умах англичан жизнь и деятельность иностранного властителя не соединялась так тесно с идеей мира, справедливости и добра. Сравнение, сделанное лордом Розберри, мирной славы ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА С кровавыми триумфами Цезаря и Наполеона лежало сознательно или бессознательно на сердце каждого. Оно повторяется теперь на сто манер, из коих одна, вероятно, также сохранится историей,— что ГОСУДАРЬ, жизнь которого так дорога всем народам, своею твердостью в поддержании мира спас больше жизней, нежели их погубили величайшие завоеватели». Корреспондент «Нового Времени» пишет от 14-го октября из Берлина: «Уже в воскресенье 9-го октября, после литургии, отслужено было молебствие о выздоровлении дорогого нашего ГОСУДАРЯ,— и трудно передать словами впечатление этого торжественного служения. Масса присутствующих, без различия пола и возраста, упала на колени, когда дрожащим голосом, прерываясь, провозгласил наш уважаемый о. Мальцев молитву «о даровании здравия рабу Твоему, Господи, ГОСУДАРЮ нашему АЛЕКСАНДРУ АЛЕКСАНДРОВИЧУ», и все мужчины и женщины плакали навзрыд. «Потом, в четверг, та же сцена повторилась еще трогательнее и торжественнее в присутствии немецкого императора, пожелавшего лично помолиться за здоровье русского ГОСУДАРЯ среди его русских подданных. Сердечный такт Вильгельма II подсказал ему на этот раз вернейшее средство завоевать симпатии русских. Мы все, видевшие слезы на его глазах, видевшие умиление, с которым он преклонил колена в русской церкви, молясь к общему Создателю о здоровье русского ГОСУДАРЯ, мы все — свидетели этой трогательной картины и каждый русский с глубокою благодарностью будем помнить минуту, когда немецкий император разделил наше семейное русское горе, когда он с благоговением приложился к русскому кресту в руке нашего пастыря. «В свите императора явилась масса военных и придворных чинов, многие, по примеру Вильгельма II (одетого в мундир своего Выборгского полка), с русскими орденами и лентами. У подъезда толпа народа с молчаливым участием ожидала появления каждого, носящего русский мундир, и осаждала вопросами: «нет ли новых депеш из Ливадии?» Другой корреспондент «Нового Времени» от того-же числа пишет из Парижа: «Только в несчастий испытывается искренняя преданность друзей. Еще радость можно подделать до известной степени, потому-что радоваться вообще приятно. По подделать скорбь так, чтобы она читалась в выражении лица, в каждом движении, в тембре голоса,— это решительно невозможно. Это тем невозможнее, когда дело идет не об отдельном лице, не об отдельном классе граждан, а о целом великом народе. И вот, такая-то глубокая, от души идущая скорбь овладела французским народом при первых тревожных известиях о болезни ГОСУДАРЯ. Я не говорю о печати, не говорю о политических людях всех партий и оттенков. Они хорошо осведомлены обо всем, что русский Монарх сделал для Франции, для умиротворения Европы. Их статьи, их речи, которые дышат таким искренним волнением, представляют собою выражение признательности просвещенных патриотов. Но нам одним еще нельзя судить о размерах чувств, питаемых французским народом к России и к ее Монарху. И только когда увидишь и услышишь то, что видел и слышал я здесь, на месте, можно убедиться, что никогда, с тех пор, как существует история, ни один иностранный государь не пользовался такой страстной, сыновней любовью, какою пользуется наш ГОСУДАРЬ во Франции. «Я был,— рассказывает мне один депутат,— нынешним летом в Пиринеях; далеко не в каждой хижине, затерянной в горах, я встречал портреты покойного Карно, но я всегда встречал портрет вашего ГОСУДАРЯ. Крестьяне с гор нарочно спускаются в городки, чтобы узнать о состоянии Его здоровья. Когда получаются телеграммы утешительные, все лица проясняются. «Ну, конечно! ИМПЕРАТОР будет здоров. Да хранит Его Бог! Дай Ему Бог здоровья, на радость для всех». И в такие дни в посольстве получаются целые груды поздравительных писем, как будто ГОСУДАРЬ уже вполне выздоровел. «Один еще известный депутат-радикал говорил мне: мы все болеем душою за положение здоровья ИМПЕРАТОРА. Но разве могло быть иначе! Сравните Францию десять лет назад с теперешней. Мы стояли скованные по рукам и по ногам, ежеминутно ожидая нападения со стороны Германии. Наш голос «в концерте великих держав» не значил ровно ничего. Наше национальное самолюбие было оскорбляемо на каждом шагу. Англия становилась нам поперек дороги всегда и во всем, уверенная, что мы будем молчать, потому-что загипнотизированные глаза паши были обращены к Вогезам. Бисмарк диктовал нам нашу политику, толкая в Африку и в Азию, в надежде, что мы столкнемся там нос к носу с англичанами. Италия бравировала нас, а Испания собиралась делать то же самое. Наши потребности к колониальным приобретениям пришлось прятать под спуд. Тонкин был для нас кошмаром, потому-что каждый солдат наш, которого мы туда отправляли, ослаблял наш фронт в стороне Вогезов. Мы утратили Египет и почти потеряли (по крайней мере, морально) Мадагаскар. Тройственный союз нахально поднимал перед нами голову и уже мысленно расчленял Францию. Для народа, как мы, то была не жизнь, а ужас. Даже война нам казалась приятнее и выгоднее этого постыдного, вооруженного мира. И одного слова великого Монарха было довольно, чтобы все это вдруг, как в сказке, изменилось. Россия избавила нас от войны; это великая услуга, но самая малая из всех, которые она нам оказала. Да, самая малая; потому что Россия, т.е., русский ИМПЕРАТОР сделал гораздо больше: он поднял наше народное самосознание, он возвратил нас самим себе. Сильные нравственной опорой АЛЕКСАНДРА-Миротворца, мы выросли сразу и в своих и в чужих глазах. Разве могли внутренние враги нашего режима не сложить оружия перед Ним, когда Сам русский Самодержец находится с ними во вражде! И разве тройственный союз не потерял своего смысла с той минуты, когда Франция и Россия идут рука в руку! И вот почему Франция наших дней совсем не та, что Франция десять лет назад. Если теперь Вильгельм II с нами так любезно предупредителен, чему мы, конечно, очень рады, мы понимаем очень хорошо причину такой его любезности. И за любезность Вильгельма II мы шлем благодарность ИМПЕРАТОРУ АЛЕКСАНДРУ III. Как же нам не болеть душой за Него теперь!» Корреспонденция «Нового Времени» из Ливадии: «Трудно передать те тревожные чувства, которые овладевали всей Ялтой с утра, в день 20-го октября. Уже с вечера стало заметно, что близится катастрофа. По бюллетеню, который вышел накануне, в 7 часов вечера, несколько ранее обычного времени, можно было предположить, что это последняя ночь в жизни нашего Царя-Миротворца. В Ялте царствовали полное уныние и тревога: обычная гуляющая по набережной публика как-то стихла, все в напряжении, казалось жило одним томительным чувством. Я не говорю уже о Ливадии, где проезжавшему казалось, что не только люди, но каждый листок как-будто стих, замер. Видишь, как в безмолвии проносятся к Малому дворцу подушки с кислородом и чувствуешь, что это значит! И сердце сжимается с болью, и сознаешь свое бессилие, тщетность надежд и желаний, и находит какое-то оцепенение на все.
Телеграмма, полученная Министром Внутренних Дел от Министра Императорского Двора, из Ливадии, 20-го октября: «ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР АЛЕКСАНДР III, в 2 часа 15 мин. пополудни, сего 20-го октября, тихо в Бозе почил. Министр Императорского Двора Граф Воронцов-Дашков». Редакцией «Правительственного Вестника», получена, 21-го октября, следующая телеграмма из Ливадии: «Кончина ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА АЛЕКСАНДРОВИЧА была праведная, как праведна была жизнь Его, исполненная веры, любви и смирения. Несколько дней Он уже чувствовал приближение смерти и готовился к ней, как верующий христианин, не оставляя забот о делах правления. Два раза, 9-го и 17-го октября, ГОСУДАРЬ приобщался Св. Тайн. Не спав всю ночь, рано утром 20-го числа ИМПЕРАТОР сказал уже ИМПЕРАТРИЦЕ: «Чувствую конец, будь покойна. Я совершенно покоен», и, собрав всю Семью около Себя, пригласил духовника и приобщился с великим умилением, произнеся вслух ясным для всех голосом молитву пред причащением, сидя в креслах. ГОСУДАРЬ все время не терял ни на минуту сознания. После обедни Он послал за о. Иоанном Сергиевым и вместе с ним молился; потом, чрез полчаса, призвал его снова, и о. Иоанн, вновь напутствовав Его молитвою и помазанием св. елея, приобщил Св. Таин и оставался при Нем до самой кончины. В два часа пополудни усилился у ГОСУДАРЯ пульс, и взор Его как бы оживился, но уже чрез четверть часа, закрыв глаза и откинув голову, Он предал дух Всевышнему Богу, завещав народу Своему благословение мира и завет доброй жизни».
Через полтора часа после кончины Александра III в Ливадийской Крестовоздвиженской церкви присягнул на верность престолу новый император — Николай II.
ВЫСОЧАЙШИЙ МАНИФЕСТ: БОЖИЕЮ МИЛОСТИЮ МЫ, НИКОЛАЙ ВТОРЫЙ, ИМПЕРАТОР и САМОДЕРЖЕЦ ВСЕРОССИЙСКИЙ, ЦАРЬ ПОЛЬСКИЙ, ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ФИНЛЯНДСКИЙ, и прочая, и прочая, и прочая. Объявляем всем верным Нашим подданным. Богу Всемогущему угодно было в неисповедимых путях Своих прервать драгоценную жизнь горячо любимого Родителя Нашего ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА АЛЕКСАНДРОВИЧА. Тяжкая болезнь не уступила ни лечению, ни благодатному климату Крыма, и 20-го октября Он скончался в Ливадии, окруженный Августейшей Семьей Своей, на руках Еее ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА ГОСУДАРЫНИ ИМПЕРАТРИЦЫ И Наших. Горя Нашего не выразить словами, но его поймет каждое русское сердце, и Мы верим, что не будет места в обширном Государстве Нашем, где бы не пролились горячие слезы по ГОСУДАРЮ, безвременно отошедшему в вечность и оставившему родную землю, которую Он любил всею силою Своей русской души и на благоденствие которой Он полагал все помыслы Свои, не щадя ни здоровья Своего, ни жизни. И не в России только, а далеко за ее пределами никогда не перестанут чтить память Царя, олицетворявшего непоколебимую правду и мир, ни разу не нарушенный во все Его Царствование. Но да будет святая воля Всевышнего и да укрепит Нас незыблемая вера в премудрость Небесного Промысла, да утешит Нас сознание, что скорбь Наша — скорбь всего возлюбленного народа Нашего, и да не забудет он, что сила и крепость святой Руси — в ее единении с Нами и в беспредельной Нам преданности. Мы же, в этот скорбный, но торжественный час вступления Нашего на Прародительский Престол Российской Империи и нераздельных с нею Царства Польского и Великого Княжества Финляндского, вспоминаем заветы усопшего Родителя Нашего и, проникшись ими, приемлем священный обет перед Лицом Всевышнего всегда иметь единою целью мирное преуспеяние, могущество и славу дорогой России и устроение счастья всех Наших верноподданных. Всемогущий Бог, Ему же угодно было призвать Нас к сему великому служению, да поможет Нам. Вознося горячие молитвы к Престолу Вседержителя об упокоении чистой души незабвенного Родителя Нашего, повелеваем всем Нашим подданным учинить присягу в верности Нам и Наследнику Нашему Его ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЫСОЧЕСТВУ ВЕЛИКОМУ Князю ГЕОРГИЮ АЛЕКСАНДРОВИЧУ, которому быть и титуловаться Наследником Цесаревичем, доколе Богу угодно будет благословить рождением Сына предстоящий брак Наш с Принцессою Алисою Гессен-Дармштадтскою. Дан в Ливадии, лета от Рождества Христова в тысяча восемьсот девяносто четвертое, Царствования же Нашего в первое. Октября 20-го дня. На подлинном Собственною Его ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА рукою подписано: «НИКОЛАЙ». 21 октября 1894 г. в 9 ½ час. утра, по совершении архиерейским служением молебствия по случаю восшествия на престол Государя Императора Николая Александровича, во Владимире в Успенском соборе происходило принесение присяги на верность подданства. Затем совершена была заупокойная литургия и панихида по почившем Императоре Александре III. 26 октября 1894 г. в Успенском соборе после литургии был обнародован Высочайший манифест о восшествии на престол Государя Императора Николая Александровича.
«Четверть третьего все кончилось. Роковая весть в четвертом часу обошла всю Ливадию и достигла Ялты. Когда спустился штандарт с флагштока у дворца, немногие сначала заметили это в городе. Дворец внизу, ближе к морю,— из-за массы дерев он не выделяется резко; но когда, спустя некоторое время, стоявший на рейде красавец черноморский крейсер «Память Меркурия» скрестил свои реи и вдруг с борта его вылетел дымок и грянул выстрел и замолк, пронесшись по морской дали и отдавшись в горах, а затем через две минуты другой, а еще через две опять и опять,— все поняли, что ГОСУДАРЬ скончался, что эти выстрелы печальный салют, прощание этого представителя черноморского флота с Тем, Кто воссоздал этот флот, нашу новую силу теперь на Черном море. Рабочие на дороге, прохожие — все снимали шапки и крестились… С молитвой всей России отошел в вечность е Царь. В половине пятого часа перед церковью Большого дворца, на площадке, окруженной газонами с цветниками и кустами растений, собралась масса лиц. Посредине, перед церковью стоял аналой с св. Крестом и Евангелием и возле него протопресвитер Янышев в парадном облачении. Кругом стояли в парадной форме военная свита, генерал-адъютанты, адъютанты великих князей, придворные чины и служащие в ливадийских дворцах, все в парадной форме. На площадку вышли все великие князья, в Ливадии теперь находящиеся, и во главе великий князь Георгий Александрович, ставший теперь Наследником Цесаревичем. Протопресвитер приводил к присяге. Чувствовалось горе, чувствовалась скорбь. Но Россия живет. Новый Вождь поведет ее к жизни!» По поводу кончины почившего ИМПЕРАТОРА иностранная печать говорит о незабвенных заслугах Его для всех народов Европы и продолжает свидетельствовать о всеобщей глубокой признательности к Великому Миротворцу. Так, Английская официозная газета D. N. свидетельствует, что в царствование ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА III Россия обратилась в опорный столп всеобщего мира. Другая Английская газета М. Р. S. говорит, что Европа обязана оплакивать смерть ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА III так-же искренно, как Россия. В Английском городе Мепшенгаузе лорд-мер, выразив в своей речи глубочайшее сожаление по поводу смерти «великодушного и просвещенного ГОСУДАРЯ», присовокупил: «Весь мир оплакивает смерть Монарха; иностранная политика Его была всеобъемлющею и всесильною». — Во всех англиканских, диссидентских и католических храмах, по сообщению корреспондентов, произносятся проповеди на текст: «блаженны миротворцы». В соборе свят. Павла архидиакон Синклэр произнес слово, в котором горячо выразил чувство благодарности всех народов к Царю, хранителю мира. В Вестминстерском аббатстве говорил каноник Уильбер-форс, указавший в своем слове, что почивший Царь превосходил всех государей глубиной и силой своей веры. В королевской часовне сенджемского дворца проповедник закончил проповедь свою словами, что Царь заслужил и стяжал венец вечной жизни. В проповеди, сказанной в часовне Линкольнс-Инн, проводилась мысль, что кончина ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА III является тяжкой мировой утратой. На бывшей 26-го октября в Лондоне политической сходке маркиз Салисбюри, бывший министр-президент, произнес речь, в которой он от имени своей партии выразил глубочайшее сожаление о кончине Царя. Оратор присовокупил, что во время царствования Царя ему, Салисбюри, представлялись разные случаи оценивать характер покойного ИМПЕРАТОРА. «Трудно выразить,— сказал далее маркиз,— благодарность, которою Европа обязана Его самообладанию, Его возвышенному христианскому характеру. Много раз Он мог поддаться мгновенному раздражению,— и в таком случае Европа была бы повергнута в страшную войну. Будущим европейским государям следовало бы изучить Его характер и держаться Его примера». В день получения известия о смерти АЛЕКСАНДРА III Берлин представлял весьма оживленную картину, которую так описывают тамошние газеты: В пятом часу пополудни получены были в редакциях некоторых газет телеграммы с известием, что 2 ¼ ч. царь скончался. Две из этих газет тотчас выпустили особые прибавления, и спустя немного времени вся столица пришла в неописанное волнение. Листки раскупались нарасхват. С омнибусов и конок стремглав слетали пассажиры, чтобы заручиться одним из этих листков, на которых еще не просохли типографские чернила. Везде видны были группы людей, читающих с возгласами сожаления горестное известие и оживленно его комментирующих. Вскоре движение - под Липами и в некоторых частях соседних улиц было приостановлено, и выходящему на улицу тотчас становилось ясно, что миллионный город потому так волнуется, что произошло событие, имеющее мировое значение. Само собою разумеется, что русское посольство, министерство иностранных дел и главная телеграфная станция осаждались публикою. До поздней ночи газеты выпускали особые прибавления, которые публика, наполнявшая главные улицы, живо раскупала и читала с явными знаками глубокого сожаления. И перед домом русского посольства стояли далеко за полночь массы народа, в ожидании дальнейших подробностей. Везде сказывалось горячее участие к горю, постигшему Русский ИМПЕРАТОРСКИЙ ДОМ. В публике толковали о событии, как об ужасной катастрофе, и повсюду слышались лишь самые сочувственные отзывы о покойном Царе и о его кончине. Вышедшие на следующее утро берлинские газеты содержат прочувствованные статьи, в которых выставляются на вид бесспорное миролюбие почившего ГОСУДАРЯ, влияние Его на иностранную политику и Его стремления поддерживать с Германией хорошие отношения. Тут-же рядом помещены статьи о новом Русском ГОСУДАРЕ, в которых, между прочим, высказывается надежда, что он не только будет поддерживать дружественные отношения с Германией, но, подобно Родителю, тоже явится оплотом общего мира. Официальный орган R. посвящает покойному ГОСУДАРЮ следующий отзыв: «Как уже известие о тяжкой болезни, которою страдал Его ВЕЛИЧЕСТВО, возбудило повсеместно чувство самого искреннего участия, так и теперь далеко за пределами Русской империи во всем цивилизованном мире смерть этого находившегося в цвете лет ГОСУДАРЯ, все стремления которого направлены были на благо Его народа и который в такой высокой степени служил оплотом общего мира, будет оплакиваема с величайшею горечью». Официальная газета N. А. Z. говорит: «ИМПЕРАТОР АЛЕКСАНДР III теперь опочил на веки, закончив жизнь, проведенную Им в непоколебимой верности долгу и строжайшей добросовестности и всецело посвященной великой задаче, возлагаемой Провидением на повелителя обширного государства. Эта неизменная и неутомимая верность долгу ни на минуту не покидала отошедшего в вечность ГОСУДАРЯ за все время Его царствования. ИМПЕРАТОР подавал своему народу пример лучших добродетелей. И точно так-же, как никакой труд неспособен был утомить Его, точно так и никакая опасность не в состоянии была заставить Его уклониться от избранного им пути. Глубоко веруя в то, что Он стоит под охраною Всемогущего Бога, ИМПЕРАТОР АЛЕКСАНДР стоял твердо и не колебался. К этим добродетелям Правителя присоединились добродетели частного человека, любящего супруга и чадолюбивого родителя. Эта простая, чисто человеческая черта глубоко засела в сердце русского народа, который в Покойном видел отца в настоящем и благороднейшем смысле слова. Память о царствовании АЛЕКСАНДРА III сохранится в ряде великих дел, имевших в виду развитие экономических и военных сил великой империи на востоке. В Его царствование Россия без большого труда расширила свои пределы в Средней Азии, где ей предстояли культурные задачи. Относительно Европы, АЛЕКСАНДРА III должно прежде всего назвать покровителем мира. Он признавал своим священным долгом охранять Европу от кровопролитных столкновений. Его прямота и лояльность характера чрезвычайно много способствовали зарождению той уверенности в сохранении мира, которою ныне наслаждается вся Европа. Этою незабвенною услугою усопший ГОСУДАРЬ великой соседней империи приобрел право на чувство горестного участия, обнаруживающегося теперь во всех слоях германского народа при вести об Его кончине». Парижские газеты всех партий и направлений посвящают горячие статьи горестному событию. Рядом с самыми сердечными отзывами о покойном ГОСУДАРЬ помещаются обстоятельные некрологи и характеристики Его, а затем не менее горячие приветствия и пожелания Его Преемнику. Официозный «Temps» в передовой статье говорит: «Блаженны миротворцы! Вот слово, которое из глубины сердца явственно подымается до уст и ниспадает, как благословение, на гроб АЛЕКСАНДРА III. Он был другом Франции, и мы имеем особые причины оплакивать Его смерть и сливать наше горе с горем всей России. Мы не можем забыть, что Он первый,— Он, вершитель судеб Европы,— положил Свою руку в руку Франции, что Он доставил нашей стране патриотическую радость, впервые испытанную ею с 1871 г., что благодаря Ему, мы стали выходить из изолирования и взирать с доверием на будущее. Узы эти не будут прерваны и, так как франко-русская дружба основана как на общности интересов, так и па взаимных симпатиях, то мы сохраняем уверенность в том, что в политических отношениях между Францией и Россией никаких перемен не произойдет. Но для того, чтобы возвышать голос от имени и в пользу мира, АЛЕКСАНДР III обладал особым авторитетом. Вот почему, вследствие его кончины, образуется в советах Европы большой пробел. То, чего лишилась Россия и Франция, лишается вместе с ними и все человечество. Усопший Царь был с великим характером. Этот властелин стольких народов сумел властвовать над собою. Руководствуясь столько - же человеческой, сколько христианской философией, Он пренебрег лаврами, которые собирают на полях битв. Он хотел быть и был в действительности ИМПЕРАТОРОМ мира. Народные массы инстинктивно преклонятся перед этим большим другом мира и правды. Траур, в который, при получении известия об Его смерти, облеклась душа народная не только в России или во Франции, но повсюду в цивилизованном мире, да послужит самым сладким утешением, кто Его оплакивает, и самым славным венком, какой когда-либо был возложен на гроб венценосца». Французское духовенство горячо желает почтить память АЛЕКСАНДРА III. Несколько французских прелатов уже совещались по этому предмету с парижским архиепископом. Он обещал переговорить с папским нунцием, и в Париже надеются, что в Риме взглянут па дело с более возвышенной точки зрения и разрешат гласно молиться в церквах за покойного Царя, не опасаясь, чтобы такое разрешение было истолковано, в смысле официального признания православной церкви. Полагают, что от папы скоро будет получен ответ и что в воскресенье, 30-го октября (11-го ноября), в католических церквах Франции будут отслужены панихиды. Тем временем французские епископы предлагают своей пастве молиться об упокоении души Царя и вне церквей. Болеский епископ разослал послание, в котором, между прочим, говорит: «пусть из всех жилищ болеской епархии вознесутся к небу и возглас признательности ИМПЕРАТОРУ, даровавшему нам неоценимое благо мира, и мольба за милосердного человека, который имеет столько нрав на Божие милосердие».
Декан каноников собора Кодорс сказал в слове о кончине покойного ГОСУДАРЯ: «В настоящую минуту один великий народ, которого мы любим и который нас любит, проливает слезы над гробом своего великодушного отца, Царя АЛЕКСАНДРА III. Неужели из разницы в вероисповедании мы будем лишены возможности торжественно молиться за упокой души великого Монарха? По всяком случае каждый из пас может и должен лично молиться Богу, чтобы Он даровал вечный мир тому, кто при жизни был самым мудрым, самым мощным поборником мира на земле». Из всех заявлений и отзывов иностранной печати по поводу болезни и кончины почившего ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА «Новое Время» делает такой вывод: «Наше русское горе разделяет с нами весь образованный мир. Искренность слез, которыми всюду в Европе оплакивается кончина ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА III, ручается за то, что дело нашего усопшего ГОСУДАРЯ одинаково близко и драгоценно всем народам. Это дело—мир. Эта знаменательная, небывалая по единодушию, манифестация в пользу мира неужели мимолетная вспышка случайного чувства, от которой завтра не останется следа в стремлениях и настроениях тех же народов? Это невозможно. Лукавить могут отдельные люди, пожалуй, отдельные правительства, по ни один народ в целом лукавить не может. Следовательно, европейские народы искренно и единодушно желают мира, дорожат им, как величайшим благом, стремятся к его упрочению, как к высшей, благороднейшей цели, всем одинаково понятной, всем равно желанной. Вот естественный и непререкаемый вывод из этой трогательной международной манифестации у гроба нашего безвременно почившего ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА III. Вот указание всем владыкам мира сего, кто истинный властитель дум современного человечества в политической области. Герои, облеченные в латы и кольчуги, с сверкающим оружием в руках, это герои отжившей эпохи. Современное человечество хочет трудиться для мирных завоеваний на всех поприщах, так широко открытых человеку и так еще мало ему покорных. Эти завоевания труда и знания гораздо больше дают человечеству, чем кровопролитные триумфы и самые блестящие победы на полях битв. Они, и только они, приближают человечество к тому, чтобы быть образом и подобием Божиим на земле. И просвещенные народы с благодарностью чтут и с умилением оплакивают в лице нашего почившего Монарха воплощение этой благодатной идеи мира, этого христианнейшего идеала миротворца. Как часто мы читали в эти горестные дни во всей европейской печати напоминание святого евангельского обета — блаженны миротворцы, потому-что они сынами Божиими нарекутся. В дни скорби и печали надорванное сердце испытывает чувство некоторого удовлетворения при мысли, что именно нашему отечеству, в лице его горько оплакиваемого почившего Монарха, выпала высокая честь стать центром притяжения для самых искренних и горячих симпатий всего образованного человечества, полагающего высшее благо в том, чтобы иметь .«на земле мир и в человецех благоволение».
Погребение Императора Александра III
В понедельник 7-го ноября отдан последний долг праху почившего Императора. Вся предшествовавшая неделя была свидетельницей необычайного движения в столице, куда ежедневно прибывали со всех концов как России, так и всего цивилизованного мира депутации и представители разных классов и народов, спешившие к дарственному гробу, чтобы пролить над ним слезы своей скорби и возложить венки как дань своего глубочайшего уважения и любви к Почившему. Прибывали короли и королевы, наследные принцы и чрезвычайные посланники, так-что около царственного гроба собралось в лице своих представителей все цивилизованное человечество, оплакивавшее одного из достойнейших и незабвенных своих вождей по пути к добру и истине. Накануне погребения герольды вновь объехали улицы столицы, повсюду извещая народ о предстоящем событии, и народ необозримыми массами устремился в крепость, желая в последний раз поклониться праху своего возлюбленнейшего Царя-Миротворца. На другой день состоялось погребение. В 10 часов утра с крепости прогремели три пушечных выстрела — знак сбора к погребению, и все высокопоставленные лица, кому выпало счастье присутствовать при погребении, устремились в Петропавловский собор, где среди великолепно-траурного убранства под балдахином в виде огромной шапки Мономаха покоился царственный прах, утопавший среди бесчисленных венков. В 10 час. 10 минут прибыл Высокопреосвященнейший Палладий, митроп. С.-Петербургский, и облачившись, вместе с другими членами Святейшего Синода и высшего придворного и столичного духовенства, ожидал приезда Высочайших Особ. В 10 ½ часов прибыли в собор Их Величества Государь, вдовствующая Государыня, король датский, король и королева эллинов, король сербский, князь Николай Черногорский, все великие князья и великие княгини и Великая Княжна Высоконареченная Невеста Императора, иностранные владетельные особы и принцы, приехавшие на погребение с своею свитою и состоящими при них лицами. В предшествии обер-церемониймейстера, князя Долгорукова, с жезлом в руке, верх которого обернут трауром, следовали ГОСУДАРЬ с Царицей-Матерью и прошли на правую сторону собора; ее наполнили затем все Августейшие Особы. Митрополит с сонмом архиереев в светлых облачениях вышел из алтаря и встретил Их Величества с крестом. Короли датский, греческий, принц Уэльский, князь Черногорский и друг. были в русских мундирах. Высокопреосвященнейший Митрополит Палладий с двумя протопресвитерами, Янышевым и Желобовским, двумя архимандритами, ректором семинарии Иннокентием и старшим цензором Тихоном, протоиереем Иоанном Сергиевым (кронштадтским) и местным настоятелем, приступил к совершению Божественной литургии, во время которой, при поминовении почившего Царя, Государь и все присутствовавшие опускались на колена. После литургии вышли на отпевание Высокопреосвященнейший Митрополит Палладий, 6 архиереев и более 10 архимандритов и протоиереев в митрах. Полные грустной гармонии панихидные напевы, при исполнении поистине превосходном, до глубины души трогательном, производили неотразимое впечатление. Снова поют «Со святыми упокой», снова вся церковь склоняется в молитве пред Всевышним. Митрополит прочитал молитву. Вот ГОСУДАРЫНЯ идет ко гробу Того, с Которым Она была так счастлива; это прощание трогает до слез, и у кого только в это время не было горячего желания ГОСУДАРЫНЕ найти утешение в своих детях, в этом милом Сыне, Ее Первенце, который простился с Почившим Родителем после Нее, затем вся Царская Фамилия! Генералы свиты сняли с гроба покров и отнесли его в алтарь, камер-юнкеры принесли с правой стороны крышку гроба. Государыня ИМПЕРАТРИЦА еще раз, последняя, простилась с Августейшим Супругом, проливая горькие слезы. Отпевание кончилось, благоговейная тишина стояла в соборе, гнетущая скорбь вызывала слезы на глазах. ГОСУДАРЬ, утиравший много раз слезы, уложил порфиру в гробе Своего Родителя. Снова раздалось пение. Хор певчих, идя впереди, пел «Святый Боже», за ним архимандриты, архиереи и, в предшествии митрополита, великие князья, принцы и короли, а в голове ГОСУДАРЬ, подняли гроб и понесли его к могиле, в левой части храма, рядом с могилами Царственных Родителей Почившего Монарха. В могилу, усыпанную розами и цветами, дворцовые гренадеры опустили гроб. Митрополит посыпал ее землей и передал совочек с землей ГОСУДАРЮ. Гроб засыпали цветами. Залпы войск и орудий загрохотали кругом крепости. Еще раз прозвучала «Вечная память» под сводами собора. Духовенство удалилось в алтарь. Одновременно и во всех церквах столицы были совершены заупокойные литургии, после которых до 50 тысяч бедного населения, благодаря щедротам Царственного Сына почившего ГОСУДАРЯ, имели даровые поминальные обеды, за которыми много искренних вздохов и молений вознесено ко Всевышнему за упокоение души почившего Царя-Отца. Окончилась скорбная церемония. Их ВЕЛИЧЕСТВА и Августейшие Особы вышли из собора. Прощальные залпы войск грохотали еще минут 20; но когда ГОСУДАРЬ вышел из дверей церкви, эскадрон гусар взял «на караул», трубачи заиграли поход. Почившему Монарху-Миротворцу отданы все почести, и военная музыка впервые приветствовала теперь нового Вождя России. ГОСУДАРЬ поздоровался с гусарами. Громко разнеслось ответное: «здравия желаем, Ваше ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО», и музыка заиграла «Боже, Царя храни». На флагштоке крепости спустили траурный флаг и подняли обыкновенный крепостной флаг. Войска возвращались в свои казармы уже с музыкой. Как в природе после сумрака ночи рассветает день и после холодной зимы наступает весна с ее животворящим солнцем, разливающим повсюду тепло и отраду, так тоже самое бывает и в жизни исторической. Кончина возлюбленнейшего Царя-Миротворца повергла всех в глубочайшее горе и над его прахом пролиты целые потоки слез. Но вот отдан последний долг чести Почившему, и взоры всех уже обращаются не к жертве смерти, а к носителю жизни, сумрачные взгляды просветляются, сердца начинают трепетать новой надеждой, и едва смолкли последние отголоски погребального гимна, как уже зазвучали иные аккорды, и полный надежд на будущее народ поет уже иной гимн: «Боже, Царя храни!» Если смерть имеет свои права, то еще более имеет их жизнь, и мы, от всей души присоединяясь к гимну жизни, от глубины сердца восклицаем и молимся: «Боже, Царя храни». (Церк. Вестник).
7 ноября 1894 г. в день погребения почившего Императора Александра III во Владимирском Успенском соборе архиерейским служением совершена заупокойная литургия и панихида. В этот день в доме Владимирского Благотворительного Общества был устроен поминальный обед для 200 призреваемых детей и служащих в обществе, а 8-го ноября – на 300 человек для бедных жителей г. Владимира.
