В конце улицы Воскресенской (ныне им. Луначарского), с левой ее стороны, большое пространство земли до конки занимали столетовские огороды. Сегодня эти площади застроены жилыми домами и корпусами хлебозавода. По правую сторону улицы располагались участки огородника Муравкина. Земля, отведенная опальным новгородцам, не была хорошего качества, ее заливали подпочвенные воды. Большой дом семьи Столетовых часто страдал от наводнений.
Дом Столетовых (улица Луначарского, д. № 19) состоял из 3-х четырехстенных срубов жилых комнат и кухни. В нем в разное время проживали все члены большой семьи. На усадьбе, около дома, находились амбар, сарай с погребами и на задворках очень большой сарай для лошадей, скота и дров. Около дома имелся сад с фруктовыми деревьями и цветником, баня. Каждый год с весны начинались сельскохозяйственные работы. Нанимались на сезон рабочие, выписывалось для работ из-за границы много сельскохозяйственной техники: легкие ручные окучивалки на колесиках, прополовалки, плужки и т. д. Часть из них сохранялась и в 1930-е годы. Выписывались объемистые каталоги разных сортов овощей. Книжки были яркие, интересные.
В доме № 17 в 1929 году был открыт Владимирский сельско-хозяйственный техникум.
Столетовы в XVII веке. В новый XVIII в. вступило 4-е поколение столетовского рода, 13 внуков Лариона Столетова: дети Ивана — Василий, Яким (Аким), Михаил, Марья, Кузьма и потомство Михаила — Федор, Дарья, Максим, Соломея, Тимофей, Мавра, Ирина, Иван.
Нижегородская застава в 1835 г.: А. Застава с каменной караульной. В. Сад, принадлежащий к богоугодным заведениям Приказа общественного призрения. С. Строения, принадлежащие к богоугодным заведениям Приказа общественного призрения. D. Мост через речку Лыбедь. 1. Огородные земли разных жителей городских. 4. Дом мещанина Дмитрия Щукина. 5. Дом мещанки Авдотьи Федоровой Шавиной с принадлежностями. 6. Дом мещанки Афимьи Лукъяновой Финевой с принадлежностями. 7. Дом мещанина Ивана Якимова Столетова с принадлежностями. 8. Дом мещанина Ильи Иванова Иванова с принадлежностями. 9. Дом унтер офицера Кавардицкого.
Василий Иванович Столетов родился в 1841 г. Умер в конце XIX века от воспаления легких, похоронен на Князь-Владимирском кладбище.
Глава семьи. Был строгого нрава. В семье существовал порядок. В одно и то же время завтракали, обедали, ужинали, поднимались утром и отходили ко сну. За стол садились всей семьей. Провинившийся за столом получал деревянной ложкой по лбу. Василий Иванович был глубоко верующим человеком. Он постоянно состоял хоругвеносцем при Успенском соборе, о чем свидетельствовала очень большая фотография всех участников собрания (к сожалению, до наших дней не сохранилась). Семья огородников снабжала овощами Москву и Питер, что являлось основным средством существования.
В семье жил брат Василия — Николай Иванович (1848-?). Он был незрячим из-за глаукомы, человек скромный, тонкого душевного склада, мягкого характера. Хорошо играл на скрипке, пел в хоре Воскресенской церкви. Всю жизнь оставался холостым. Похоронен на Князь-Владимирском кладбище.
Жена Василия Столетова — Варвара Васильевна Столетова (1877-1929). Вышла замуж молоденькой девушкой, занималась домашним хозяйством. Всего у нее было 11 детей. Похоронена на Князь-Владимирском кладбище.
Первый ребенок в семье Столетовых — дочь Надежда (1877-1949). Была нрава сурового, вышла замуж за машиниста Михаила Климова. Машинисты в то время ценились как космонавты в наше время. Жили они богато, имели большой дом на ул. им. Сакко и Ванцетти, рядом с ветеринарной лечебницей (ныне не существует) и большой сад. Говорили, что в нем имелось 102 яблони и груши. Хождение в этот сад летом доставляло нам, детям, большое удовольствие. В семье имелась хорошая библиотека, выписывались журналы, в том числе было полное издание «Нивы» за несколько лет. Похоронена Надежда Васильевна на Князь-Владимирском кладбище.
У Надежды было 5 человек детей, двое из них похоронены на Князь-Владимирском кладбище:
Сын Сергей Михайлович Климов (1899-1961). По профессии — землеустроитель. Во время Великой Отечественной войны стоял на посту у Колокшанского моста. Когда мы с отцом ездили на велосипедах в Ундол посмотреть на дом с купеческим теремом, нас всегда встречала фигура родного человека в серой шинели и винтовкой с примкнутым штыком, и становилось как-то тепло и радостно на душе. Похоронен на Князь-Владимирском кладбище.
Дочь Александра Михайловна (1905-1952). Работала судебным заседателем. Погибла трагически. Похоронена на Князь-Владимирском кладбище. У Александры был сын Евгений (1924-1943). Способный, воспитанный мальчик хорошо рисовал, увлекался радиолюбительством, был отличником. Его постигла участь многих талантливых детей того времени — он погиб на фронте.
Второй ребенок в семье Столетовых — дочь Ольгa (1879-1950). Похоронена на Князь-Владимирском кладбище. Вышла замуж за Лебедева Владимира Васильевича, служившего по полицейской части и показавшего большие способности в сыскном деле. Они жили в 2-хэтажном доме на углу ул. Воскресенской, принадлежавшем Смолиным (ныне не существует), очень богато. Имели массу различных вещей, купленных и подаренных, много мебели, драгоценностей, модной одежды, разных бытовых приборов, мало известных простым людям. Лебедев любил щеголевато одеваться, имел волевое выражение лица и изысканные манеры. В обращении был вежливым и очень находчивым, тактичным. Он быстро шел вверх по служебной лестнице. Вначале он служил приставом 2-го стана в с. Черсево Меленковского уезда. Затем несколько лет полицейским надзирателем в г. Коврове. С 1911 по 1915 гг. служил приставом 1-го стана в г. Покрове. Место в то время престижное и почетное из-за событий на Морозовской фабрике в Орехово-Зуеве. Позднее Лебедева перевели на службу во Владимир, где он всегда отличался и получал награды. Например, имел медаль 300-летия Дома Романовых. В советское время его репрессировали и отправили в Соликамск на поселение. Как говорил мой отец Андрей Иванович Арефьев, это ему легко обошлось. Если бы узнали, что он сыграл главную роль в поимке М.В. Фрунзе, то дело приняло бы другой оборот. Ольга Васильевна за мужем не поехала. Жила одна за счет продажи многочисленных вещей, драгоценностей, ковров, посуды, в частности — фарфоровых блюд (их охотно брали московские коллекционеры). Была Ольга нрава мягкого, тихого, очень религиозной. Имела много духовной литературы. Проводила большую часть времени за чтением и в молитвах. Чуждалась ссор и скандалов. Детей не имела, жила замкнуто. Внешне была довольно красивой. Умерла легко, неожиданно, в день под Вербное воскресенье в марте 1950 года.
Третий ребенок в семье Столетовых — дочь Александра (1883-1943). Похоронена на Князь-Владимирском кладбище. Была оригинальной, красивой внешности, хорошая хозяйка, доброй души человек. Читала много художественной литературы, очень любила Л.Н. Толстого. Осталась в памяти всех работящей, рассудительной, энергичной женщиной. В семье была полной хозяйкой. Вышла замуж за Василия Ивановича Гортулянского (1886-1961), сына священника из Переславля-Залесского. Он служил судебным приставом в судебной управе. Долго хранились в семье его мундир и шпага. Шпага была бутафорской. Когда я рубил ею в саду крапиву, она сгибалась в дугу. Гортулянский все время опасался репрессий. После революции служил в Луневском лесничестве, имел свою лошадь. Затем работал завхозом в железнодорожной школе. Очень любил детей. Приносил нам, мальчишкам, отобранные самоделки, некоторые из которых стреляли во время больших баталий на бывших Столетовских огородах. Все же Гортулянского репрессировали в начале войны, и он пробыл в заключении до послевоенной амнистии. Похоронен на Князь-Владимирском кладбище. Александра никогда и нигде не работала, жила тяжело и умерла в 1943 году от воспаления легких, не дождавшись мужа.
Брат Василия Ивановича — Сергей Иванович Гортулянский был матросом на крейсере «Варяг» и погиб в известном сражении крейсера с японской эскадрой.
Четвертый ребенок — дочь Катерина (жила 1,5 года).
Пятой в семье Столетовых была дочь Люба (жила 3 года). Обе похоронены на Князь-Владимирском кладбище.
Шестым ребенком в семье был сын Павел (1886-?). Это был красавец-мужчина, элегантный, с хорошими манерами, душа семьи. Любил хорошо одеваться. Сохранились его фотографии, которые хорошо передают его образ. Характера был доброго, отзывчивого, человеколюбивого, располагал к себе окружающих интересными беседами. Среди его друзей был известный хирург Г.Д. Контор, который часто посещал дом Столетовых. Павел окончил престижный в то время Дерптский (Юрьевский) университет, стал ветеринарным врачом. Во время Первой мировой войны служил в этой должности в армии. После демобилизации вернулся на гражданскую службу во Владимир, женился на Александре Захарьевне — болезненной женщине. У них родился сын Юрий. Спасаясь от репрессий, в 30-е гг. всей семьей уехали в Нижний Новгород. Дальнейшие следы этой семьи потеряны. В молодые годы в числе друзей Павла был поэт Бальмонт.
Седьмым ребенком в семье был сын Константин (1888- 1940). Он был женат на дочери купца 1-й гильдии Евдокии Алексеевне Королевой (1900-1980). Ее отец Алексей Васильевич Королев имел большую торговлю в городе, сдавал в наем большой дом с выездом на Спасской улице вице-губернатору. Содержал гостиничный дом. Жили богато. Свадьба проходила в купеческом доме на Девической улице. Играл духовой оркестр. Присутствовал полковник Малороссийского гренадерского полка, т. к. генералов в городе не было. В их семье было двое детей: сын Ростислав (1920-1945) — погиб в последние дни войны, и дочь Лидия. Константин воевал во время Первой мировой войны, был офицером. В мирной жизни был землеустроителем-геодезистом. Был человеком интересной внешности, любил хорошо одеваться, много шутил, смеялся. Подвергся необоснованной репрессии, находился в заключении. После освобождения долго болел и умер в 1940 г.
Восьмым ребенком в семье Столетовых была дочь Валентина (1890-1907). Это была очаровательная блондинка, очень красивая. Во время службы в Воскресенской церкви она потеряла нательный крестик. Ей предсказали из-за этого раннюю смерть. Так оно и случилось. Вскоре Валентина заболела воспалением легких и умерла. На прощальной фотографии в гробу запечатлены черты юного лица, трогающие какой-то особой нежностью. Это лицо в ореоле белокурых волос навевает мысль о несправедливости судьбы...
Девятым ребенком в семье Столетовых была дочь Мария (1892- 1964). Это была строгая, рассудительная женщина, с привлекательными чертами лица. Она окончила гимназию и епархиальное училище. Была способной к учебе, занималась репетиторством. Учившаяся с ней впоследствии учительница Касаткина и другие были благодарны ей за репетиторство. Мария вышла замуж за Алексея Павловича Точигина (1892-1966), уроженца г. Меленки, по специальности землеустроителя-чертежника. Опасаясь репрессий, в 30-е гг. уехали в г. Иваново, где прожили до конца жизни. Там у Точигиных был большой дом из 7 комнат, сад. И все же Алексей Павлович был репрессирован, несколько лет провел на поселении в Караганде. В то тяжелое время Мария одна работала и воспитывала детей. Делала это самоотверженно и умело. Оба похоронены в Иванове. Их дети — дочь Ирина (1917-2000), которая была педагогом, директором английской школы в Иванове, и сын Анатолий (р. 1922) — академик, доктор наук, работает в Ивановском энергетическом институте (ныне Академии). Его жена Алевтина (р. 1927) - врач-педиатр. Дети Анатолия и Алевтины: Ирина — кандидат наук, преподаватель Строительного института, Анна — врач-педиатр.
Десятым ребенком в семье Столетовых была дочь Клавдия (1894-1977). Она похоронена на деревенском кладбище в д. Нестерково (ст. Корякинская), где у нее был собственный дом. Клавдия была характера замкнутого, беспрекословно преданная семье - мужу и сыну. Крупного телосложения, с правильными, итальянскими, чертами лица, которые в свое время пленили моего отца. В юности работала машинисткой в Губтрансе. Во время войны дежурила на объектах. Рабочего стажа для пенсии ей не хватило, она довольствовалась пенсией за кормильца, которую получала после смерти мужа. Очень не любила фотографироваться, так что индивидуальных фотографий у нее нет. Была женщиной скромной, малообщительной. Вела домашнее хозяйство, работала в саду и на огороде. Замуж за моего отца вышла в 1926 году.
Отец Арефьев Андрей Иванович (1876-1953) родился в 1876 году в селе Брутове Владимирского уезда в семье крестьянина-середняка. Село было большим, зажиточным, народ крепким, работящим, смекалистым. Устраивались кулачные бои стенка на стенку с соседями из села Овчухи. Было много долгожителей. Отец рассказывал, что до 1900 года на его памяти в селе имелось 5 человек от 100 и более лет. Дядя отца служил в гвардии, был крепкого сложения и жил 96 лет. Фотография его двоюродного деда, окруженного детьми, в 1942 году была помещена в газете «Призыв». Фотография сопровождалась текстом, который гласил: «Дедушка Арефьев 102-х лет рассказывает детям о тяжелой жизни до революции». Вряд ли он дожил бы до 102-х лет при тяжелой жизни! Дедушка умер в возрасте 104-х лет. За ним не было особого присмотра, и он в зимнее время, помывшись в жаркой бане, угорел. Выйдя из бани, долго лежал на снегу, в результате заболел воспалением легких и от этого умер... Мужчины уходили из села на летний сезон на заработки в Москву. Там высоко ценились их квалификация и трудолюбие. На их место в село приходили рязанские мужики, которые занимались сельскохозяйственными работами. В 17 лет отец ушел на заработки в Москву. Он строил Курский вокзал, потом работал на фабрике в Лопасне. Осенью 1897 года его вызвали во Владимир для призыва в армию. В земской управе они с братом тянули жребий. Идти в армию досталось старшему Якову. У того была семья, двое дочерей. Отец избавил брата от необходимости идти в армию и добровольно пошел вместо него. Он служил в войсках, расположенных в Манчжурии, с 1897 по 1903 год. В армии отличался сообразительностью, любовью к технике, дисциплинированностью. Когда офицерам стали заменять револьверы системы «Наган» на более мощные «Маузеры», то у отца появилась целая мастерская по прочистке и смазке оружия и армейских велосипедов. Во время учений по пользованию дальномером отец получил первую премию — именные карманные часы. Внутри часов на крышке была надпись: «170-й пехотный Молодечненский полк. Ефрейтору А. Арефьеву 1-й приз 14 июля 1902 г.». Сохранился и сам дальномер, и инструкция к нему на 2-х крупных листах, выполненная рукой полкового пристава. В 1903 году отец был демобилизован, вернулся в Москву, но в 1905 г. его вновь призвали на японский фронт. Об этой войне он потом часто вспоминал. Рассказывал например, как русские солдаты в своих белых гимнастерках с винтовками в руках шли на японские пулеметы. Много их гибло. Пришлось задуматься над тем, как уберечь солдат. Придумали следующее. Намешали в солдатских кухнях разной травы, проварили ее и прогнали солдат мимо этих кухонь. У каждого в руках была палка с намотанной на нее гимнастеркой. Каждый солдат окунал ее в котел и несколько раз переворачивал там. После высыхания гимнастерка получалась пятнистой: так получалась камуфляжная форма!
В 1906 году отец вернулся в Москву. Работал на разных заводах, но предпочитал те из них, которые принадлежали иностранцам. Там было больше порядка, 8-часовой рабочий день (на русских заводах он длился 12-14 часов), дисциплина, мастера не брали взяток и справедливо оплачивали труд. Чаще всего мастерами были немцы, хотя предприятия принадлежали и немцам, и англичанам, и французам. На этих заводах чаще устраивались забастовки, очевидно, условия были более демократичны. Во время одной из забастовок в 1907 году отец и пострадал: он вывел арестованных рабочих через потайной ход, и — был уволен, «с волчьим паспортом». Долго он не мог найти постоянную работу. Брался за многое; в 1910 оказался в г. Коканде Ферганской области. Но тянуло в Москву, к семье. Вернулся туда в 1911 году. Работал на заводе Всеобщей компании электричества, потом на заводе Гакенталя электриком-монтажником. Одновременно учился в университете Шанявского. Это частное учебное заведение было открыто для того, чтобы наиболее одаренные граждане рабочих профессий могли получить высшее образование. Отец успешно окончил этот университет. В 1908 году он женился на дочери Карла Люкена, владельца небольшой мебельной фабрики. У жены отца Ольги Карловны была незамужняя сестра Юлия и холостой брат Август. Семья жила в большой квартире в Шубинском переулке, в центре Москвы. Говорили по-немецки, отцу это давалось нелегко. Жили дружно. Любили кататься на велосипеде вчетвером: были тогда такие велосипеды-тандемы, на одной раме четыре руля. Юлия работала на фирме Нобеля, который за хорошую работу (она была бухгалтером) подарил ей дачу в местечке Никольское Московско-Нижегородской железной дороги. В свободное время Юлия давала уроки немецкого языка в семьях богатых москвичей. Ольга работала костюмершей в Большом театре, так что они имели возможность видеть все спектакли. Отец очень любил оперу «Аида», а из драматических актеров высоко ценил В.И. Качалова. В 1910 году у них родился сын Анатолий, в 1913 дочь Тамара. А вскоре отца снова призвали в армию и отправили на германский фронт. Всю Первую мировую он прослужил в автомобильных ротах техником-механиком. В 1917 году он был ранен, попал в плен, где находился до августа 1918 года. Находясь в немецком плену во Пскове, работал там электротехником гаража пожарной охраны города. Тем временем в Москве толпы патриотов разорили квартиру его семьи. Жена Ольга с сыном вынуждена была уехать в Немецкое Поволжье, там во время эпидемии холеры они и умерли. Дочь Тамара осталась у Юлии Карловны, которая укрылась на своей даче в местечке Никольское. Отец после плена приехал во Владимир, т.к. жить в Москве ему было негде. Работал в Губавтобазе, жил на частной квартире. В 1926 году переехал на улицу Воскресенскую в дом № 25, принадлежащий семье огородников Столетовых, где вскоре женился на дочери Василия Ивановича Столетова — Клавдии, моей матери.
Сменив несколько мест работы, в 1936 году он поступил на «Автоприбор», где работал механиком-конструктором экспериментального цеха. За время работы (до 1943 г.) сделал ряд ценных изобретений, подтвержденных документами. Им был изобретен счетчик оборотов для велосипедов, который выпускается до сих пор, счетчик оборотов для подводных лодок (во время войны дизельные подводные лодки имели этот счетчик), стеклоочиститель для автомобилей, работавший на выхлопных газах.
Это было суровое и трагичное время. Люди исчезали один за другим из-за случайно оброненного слова. Приходилось все время быть настороже. Вступая в партию, он скрыл, что родился в семье середняка и уж, конечно, о своей жизни в немецкой семье приходилось молчать. Был немногословен и в семье. Фрагменты его биографии я узнавал по отдельным отрывкам, обмолвкам. Знал лишь небольшую часть его жизни.
Время работы отца на «Автоприборе» было суровым, опасным, трагичным. В семье отец был немногословен. Все же возмущение окружающим время от времени прорывалось. Отец ходил на работу все время пешком от дома № 19 по улице им. Луначарского до завода. Транспорта не было. Часто его попутчиком был инженер-сослуживец. Однажды около них остановилась машина и человек, вышедший из нее, предложил попутчику отца подвезти его до дома. С тех пор того больше никто не видел. Много позднее стали говорить о нем как о «враге народа». Отец очень высоко ценил немца Фрица Мароля. Это был высокий голубоглазый блондин, коммунист, приехавший из Детройта помогать нашей стране налаживать автомобильную промышленность. Он был хорошим специалистом, работящим, добрым товарищем. Однажды отец пришел с работы и сказал: «Сегодня забрали Фрица Мароля». В его голосе чувствовалось много грусти и недоумения. Позднее я узнал, что у Фрица остались жена Алиса Дмитриевна и дочь Ирма. Жить им было трудно. Ирма с трудом закончила пединститут, но возникли трудности и с работой. Позднее они уехали из Владимира, получив известие о смерти главы семьи в среднеазиатских лагерях.
Выйдя на пенсию, отец работал некоторое время электриком в областной больнице, на молокозаводе. В 50-е годы, уже не работая, занимался разными поделками, удовлетворяя запросы соседей и знакомых.
Особая страница его биографии — страстная любовь к велосипеду, которая сохранилась до конца жизни. У него был никогда не изнашиваемый велосипед английской фирмы «Три ружья» (в отличие от моего харьковского велосипеда выпуска 1909 года, который приходилось постоянно ремонтировать). Мы часто ездили на велосипедах вместе в поисках сильных ощущений. В Юрьевце была очень крутая гора Пушничиха, тянувшаяся на добрых полтора километра. При спуске с нее развивалась бешеная скорость. Дух захватывало, все окружающее мелькало, сливалось в сплошную полосу. Судорожно держишься за руль, думаешь: «Скорей бы пронесло!» А после спуска снова манит возможность повторить его. Отец, будучи уже старше 70-ти лет, съезжал с этой горы без тормоза, не держась за руль. Руки его были раскинуты в стороны, как крылья. При такой скорости малейшая причина могла повернуть руль и тогда конец! Люди удивлялись, видя подобную картину. При строительстве Пекинки гору срыли. И все-таки жизнь отца укоротила любимая езда. Как-то, проезжая у Золотых ворот, он не услышал гудка автомобиля из-за глухоты. От удара грузовика он вылетел из седла и ударился головой о поребрик тротуара. Три дня пролежал в больнице без сознания. Доктор Контор выразил восхищение стойкостью пациента при обработке раны. Отец простил шоферу оплошность: у того было семь человек детей... Вскоре после этой трагедии у отца начались необратимые явления в головном мозгу, сопровождавшиеся сильными болями, и вскоре он умер.
Добавлю, что наша семья жила довольно бедно. При вступлении отца в партию в 1928 году он получил три метра английского сукна, которое бережно хранилось до 1942 года, когда было обменено на хлеб. Отец был человеком скромным, честным. Чуждался больших шумных компаний, не пил, не курил. В людях ценил честность, верность данному слову, патриотизм. Часто рассказывал случай, когда в городе Вильно часовщик-еврей не взял с него денег за ремонт часов, узнав, что он из Владимира. Часовщик был родом из Владимира, и волею судьбы оказался на чужбине... Я, сын Андрея Ивановича — Анатолий — родился 16 мая 1927 г.
* * *
Одиннадцатым, последним ребенком в семье Столетовых был сын Александр Васильевич Столетов (1896-1966).
Александр Васильевич был добрым, душевным, отзывчивым человеком, очень много сделал для всей семьи, как в материальном, так и в моральном плане. Все в семье Столетовых сохранили о нем исключительную, светлую память. Похоронен на Князь-Владимирском кладбище, но не на участке Столетовых, как все остальные, а на участке Тихонравовых.
Что касается маленького домика, о котором пишет И.А. Столетов в статье «Слово об отце», то это был дополнительно построенный небольшой дом, где в разное время жили некоторые члены семьи, окончательно в нем обосновалась семья А.В. Столетова — он с женой Натальей Сергеевной и сыном Игорем. Они привели дом в порядок и содержали до сноса.
Необходимо отметить, что основатели рода Столетовых, вместе с другими новгородцами поселившиеся в Залыбедье и образовавшие так называемую Варварку, долгое время стойко держались первоначально освоенного места. Что руководило ими? Или существовал запрет на опальных переселенцев? Или ими руководило чувство свободы, независимости и какой-то особой элитности, свойственной людям покоренного города? Может быть, привычка и ощущение безопасности, недостаток средств или стремление жить дружно, сплоченно, по своим традициям? Кто знает? И лишь позднее появляются поселения в других местах города. Примером тому служит дом Столетовых на центральной улице, принадлежавший зажиточным членам семьи и давший ряд знаменитых имен, а также дом на ул. Красноармейской. Их общая родословная подтверждается архивными документами, близостью участков на Князь-Владимирском кладбище и их единой фамилией.
Характерно, что ветвь семьи огородника Столетова сохранила верность изначальной территории, где с ее освоения неизменно пребывала, в отличие от других своих сородичей, постепенно приобретавших разные участки в городе, но, тем не менее, твердо придерживаясь своих границ. Лишь после революции городская целостность семей Столетовых нарушается. Обстоятельства заставляют покидать город. В наше время это движение происходит шире и быстрее, проследить это трудно, да и не нужно, ибо главной нашей целью было показать жизнь залыбедской семьи огородника В.И Столетова, как одной из представительниц древнего рода Столетовых.
Семья Столетовых, как и многие семьи того времени, была многодетной. Жили скромно, своим трудом. Мужчины обеспечивали семьи, женщины вели домашнее хозяйство. Мужская половина отличалась трудолюбием, тягой к знаниям, чувством патриотизма, здравого смысла и много сделала для ставшего родным города Владимира.
Дом Столетовых (улица Луначарского, д. № 19) снесен в 1958 г., на его месте построен трехэтажный жилой дом.
Снесенные дома, на фоне дома № 34 по улице Большая Нижегородская (бывшая Фрунзе). 1956 год. Чуть ниже дома Столетовых - на улице Фрунзе, 32, жил бухгалтер Муравкиных - Ефимов Сергей Семенович (23.09.1873 - 7.03.1951 гг.). Теперь дома 32 не существует. На его месте разбита площадка с декоративными насаждениями (у входа в дом № 34 ). Соседствующие по своему расположению дома Столетовых, Муравкиных и Ефимовых, неизбежно приводили их обитателей к бытовым встречам и общению. Дочь Ефимова, Гусева Елизавета Сергеевна, вспоминая встречи послереволюционного времени у колонки за водой, отмечала, что из дома Столетовых приходила женщина неряшливого вида, в неопрятной одежде. Елизавета Сергеевна отдала музею-заповеднику во время организации Дома-музея Столетовых часть своей посуды, чтобы передать атмосферу их жилища. В неурожайный послереволюционный год Сергей Семенович ездил за хлебом в Ташкент. По возвращении постучал в окно и попросил супругу Александру Павловну вынести горячей воды. Надо было отмыться в хозяйственных постройках, не заходя в дом, чтобы не занести вшей, глодавших пассажиров в вагонах железной дороги. Многочисленному семейству Ефимовых практика огородничества Муравкиных помогала выживать. Несколько деревьев у дома приносили плоды для варенья. Культура ведения хозяйства в доме Ефимовых была исключительной. При печном отоплении нельзя было увидеть кастрюльки, не начищенной до блеска. Сергей Семенович, проходивший в 1895 году по призыву службу писарем штаба шестисотой дивизии, научил детей писать каллиграфическим почерком. Удобное и разумное расположение чистеньких комнат. Труды рукоделия можно было бы сдавать в музей по качеству их исполнения. В доме всегда стояли цветы: летом живые, зимой - составленные из осенних листьев, собранных в изумительные по художественному исполнению композиции. Белоснежная скатерть за обедом, промытая до блеска посуда, красиво убранная кровать, всюду опрятность и чистота. Кроме выращивания цветов, приработком в голодные годы всеобщих бедствий было шитье домашних тапочек.
