Константина Всеволодовича Беллюстина родился в 1904 году (в Поливанове - ныне поселок в составе городского округа Подольск Московской области) в семье известного российского педагога-методиста Всеволода Константиновича Беллюстина, автора популярной книги «Как постепенно дошли люди до настоящей арифметики». С 1912 по 1916 годы В.К. Беллюстин работал директором народных училищ Владимирской губернии (его дневники опубликованы в 7-м выпуске альманаха «Старая столица»). Костя был старшим в семье и в 1914 году поступил в первый класс Владимирской мужской гимназии. По протоколам педагогического совета гимназии из класса в класс он переходил с наградами только первой степени.
С 1916/17 учебного года Константин учился в одной из гимназий Нижнего Новгорода, куда был переведен его отец на должность директора учительского института. В письмах Константина периода 1918-1919 годов виден мальчик-подросток, который смотрит с удивлением и печалью на происходящие события, хочет их понять, но далек от участия в них. В семье Беллюстиных с ранних лет дети были приучены писать небольшие отчеты о своей жизни за каждый год, а также писать отцу, часто находившемуся в командировках. За 1918 год сохранилось небольшое домашнее сочинение Кости «Что я помню за 1918 год», в котором он описал свои впечатления об оставшемся во Владимире доме на улице Вознесенской близ самого храма Вознесения Христова, куда они приезжали летом на каникулы. «Мы хотели расположиться в квартире в верхнем этаже в сад, - писал Костя, - но ее у нас заняли большевики, и мы поселились в одной комнате в подвальном этаже. Еще нам дали комнату Казанские, в которой спали я и Сережа. Большевики тоже дали комнату, где помещалась мама с Раей, Митей и Леней. Папа все время спал в подвале».
Добротный двухэтажный дом Беллюстиных на Вознесенской улице, купленный в 1914 году, около которого они разбили прекрасный сад, завели огород, без всякого разрешения хозяев был занят большевиками, и Беллюстины, оставаясь по документам владельцами дома, уже не могли свободно в нем жить. Для Кости это было еще не понятно, но сочинение не содержит никаких личных эмоций, а только констатирует сам факт. В 1921 году библиотека В.К. Беллюстина и мебель из дома на Вознесенской были конфискованы, а дом вскоре сгорел.
Большой интерес представляют письма Кости Беллюстина за 1919 год, которые он писал матери в село Лемдяй Пензенской губернии, куда она уехала с младшими детьми, чтобы пережить тяжелое голодное время, наступившее в Нижнем Новгороде.
Как и во Владимире, учебные заведения Нижнего Новгорода также охватила революционная лихорадка. Костя сообщал матери подробности о жизни гимназии: «Сегодня у нас в гимназии дрались: кто за Коммуну и кто против. Победили, кто против». Костя не участвовал в драке, но учащиеся гимназии уже разделились на два враждебных лагеря. Драка была в середине марта 1919 года, а в сентябре, с началом нового учебного года, он писал: «С 1 сентября начнется ученье. Скаутов разогнали, теперь существуют скауты-коммунисты, но их очень немного». В словах Кости ощущается грусть, так как он и его младший брат Сергей были скаутами и имели разряды, а заниматься со скаутами-коммунистами Костя не желал. Все Беллюстины оставались глубоко верующими. Сестра Рая, также оставшаяся вместе с Костей в Нижнем, писала матери в Лемдяй: «Костя ушел на вечер. Сегодня я была у обедни, а вчера у всенощной». А 30 апреля 1919 года уже Костя писал: «В Нижний принесли икону Оранской Божьей Матери, и мы ходили позавчера вечером к Покрову, потому что икону принесли туда». Искренне и просто пишет Костя о жизни в Нижнем в сентябре 1919 года: «Милая мамочка! Как вы поживаете? Мы здоровы, только папа почему-то не едет. Он обещал приехать в пятницу, а сегодня воскресенье. Говорят, в Павлове возстание, и наверное поэтому оттуда не ходят пароходы. И поезда ходят только до Арзамаса; в Лукоянове и Саранске возстания, в Сергаче тоже; в Сергаче 25 000 взятых в плен казаков вооружились крестьянским оружием и воюют. Как-то дойдут пиджак и картошка?» Эти строки Костиного письма свидетельствуют о том, что военные действия его волнуют только по причине задержки отца из командировки и тревоге за сохранность отправленных посылкой вещей.
Окончив гимназию в 1921 году, Константин Беллюстин поступил на инженерно-строительный факультет одного из московских институтов, который позднее слился с Высшим техническим училищем им. Н.Э. Баумана.
Жизнь Константина Беллюстина оказалась короткой и оборвалась в 26 лет. Первые годы учебы в институте оказались самыми сложными в его жизни. В первые два года, пока он не начал кое-что зарабатывать летом на практике, чтобы не беспокоить родителей отсутствием денег, он совершал поездки из Москвы к родным в Нижний и обратно без билета. Он умудрялся прятаться в специальных деревянных ящиках для инвентаря под вагонами составов, а иногда на крыше вагонов, схватившись за выступы, снимал дешевые комнаты, в которых не было отопления, ходил на занятия в теплой кофте, которую дала ему тетя из Калязина. Хронический бронхит, полученный им в результате таких испытаний, трагически сказался на его жизни. Однако ему ни разу не пришла в голову мысль о вступлении в комсомол, члены которого получали значительные скидки во время учебы.
Несмотря на большие преимущества, получаемые студентами - комсомольцами и коммунистами, Константин Беллюстин предпочел нужду и лишения сделке с совестью. Оставаясь лучшим учеником вуза, он часто оказывался без стипендии, так как их распределение было доверено комсомольской ячейке. «Единственным минусом пока является то, - писал Костя матери, - что буду получать только паек, а с денежной стипендии меня сняли». Уже будучи студентом третьего курса, он писал родным в Нижний: «Под именем академической проходит сейчас социальная чистка. Исключить хотят около 25 %. В их число попадут дети буржуев, священников, статских советников и т.п. Обо мне тоже кое-что знают партийные люди, но они со мной в хороших отношениях и во-вторых, в академическом отношении ко мне придраться очень трудно».
Первое письмо в Нижний Новгород в новом 1924 году Константин начинает с сообщения о смерти Ленина: «В понедельник в 7 часов вечера умер Ленин. Точно не знаю - или от паралича мозга или от паралича дыхательных путей. В среду его привезли в Москву и вечером же мы с организацией ходили посмотреть на него. Лежит он в бывшем Дворянском собрании в Охотном ряду. Его анатомировали, бальзамировали, так что он теперь будет обладать всеми качествами мощей. <...>. В субботу будут его хоронить. Придется, наверное, идти на похороны». О смерти Ленина Костя написал просто и спокойно.
И все-таки политическая жизнь страны его интересует. Ему хочется поделиться с кем-нибудь своими взглядами на происходящее, которые не совпадают с линией партии. Отправляя письмо матери через одного знакомого их семьи, Костя писал: «Он не особенно придерживается
коммунистической точки зрения и поэтому с ним можно посидеть и потолковать». Костя определился: ему чужда коммунистическая идеология. Он далек от политики, но новая власть ему чужда.
Константин Беллюстин не стал атеистом. Он был по-прежнему глубоко верующим человеком. «Сейчас вернулся из церкви, где служил патриарх Тихон, выпущенный недавно на свободу», - пишет он в июльском письме 1923 года. А 15 апреля 1925 года он описывает похороны патриарха: «В воскресенье хоронили патриарха Тихона. Народу было очень много. К последнему лобзанию шли рядами по 4 человека и хвост был в 3 ½ версты. Кто теперь будет вместо него играть главную роль?»
Мировоззрение Константина Беллюстина хорошо ощущается при описании конкретных событий в его жизни. Представляет интерес его взгляд на спектакль по пьесе Булгакова «Дни Турбиных», который он смотрел в Московском Художественном академическом театре в феврале 1927 года: «Пьеса очень хорошая, без малейшего налета коммунистических идей. Все белогвардейцы в ней - отличные люди, перешедшие же на сторону красных - отрицательные типы. Публика в театре при пении на сцене “За царя, за матушку Россию” в некоторой своей части плачет. Не нравится пьеса только на галерке. И дня через три после этого был диспут с участием Луначарского на тему об этом спектакле. Выступал также и автор - Булгаков, который в полемике с ругавшими пьесу говорил, что их политический подход ему совершенно безразличен и его не интересует». Симпатии Константина явно на стороне автора пьесы. Рассказывая же о посещении спектакля «Любовь Яровая» в том же МХАТе, он пишет, что в пьесе много «переперченого».
В 1927 году после окончания Бауманского технического института Константин Беллюстин был призван в ряды Красной армии и направлен в военно-инженерную школу им. Коминтерна. В очередном письме домой он рассказывал о прошедшем в школе докладе на антирелигиозную тему. После доклада Константин задал докладчику несколько вопросов, но «удовлетворительных ответов не получил». «В общем было интересно, - писал Костя. - <...>. Ответственный секретарь ячейки ВЛКСМ так выявил себя каким-то идиотом: сказал, что всем надо, вообще, выбирать: или Красная армия - или религия. Засмеяли его, бедного».
Свою иронию в отношении засилья политической пропаганды он выражал во многих письмах. Так, уже будучи курсантом военно-инженерной школы, он писал домой о своей службе: «Да, не пропустить самое главное и “инженерное” - политподготовка. На нее в течение зимних месяцев потратим 140 часов».
Описывая парад воинских частей 1 мая 1928 года, Костя писал: «Особенно сильное впечатление на меня произвели войска особого назначения Г. П.У. Все в хромовых сапогах, металлических шлемах, с карабинами за спиной и маузерами (револьвер, пуля которого прошьет трех человек сразу) у пояса, с нерусскими физиономиями (латыши, китайцы и т.д.), все не моложе 25 лет - прошли, наверное, как раньше ходила гвардия. Шик и блеск. На них действительно можно положиться. Зарежет и сразу же об этом забудет». В этой характеристике войск ГПУ уже видно понимание Константином целенаправленной политики власти по устрашению всякого человека в стране, кто осмелится выступить против вождя и политики партии. Натуре Кости это чуждо. Ему вообще чуждо всякое насилие.
С 1929 года Константин начал работать. Он - инженер-строитель. Очень скоро как талантливый специалист он завоевал авторитет, и в спор за право иметь такого специалиста в своем коллективе вступают два треста: Текстильстрой и Госсантехстрой. В итоге победил Текстильстрой, и Константин был назначен прорабом в город Карачев Брянской области. Константин Всеволодович был не совсем доволен организацией работы, но не показывал открыто своего отношения. Ему очень хотелось на Пасху 1929 года попасть домой, но «общее собрание рабочих постановило эти дни работать». Он жаловался в письме: «В действительности, работы-то и не будет - уезжать мне неудобно: дам нехороший пример рабочим. Эти праздники (рабочие) влетают Текстильстрою в копеечку, как раз согласно с лозунгом удешевления строительства». Опять Константин иронизирует, показывая свое отношение к организации советской стройки.
Был заместителем 3 начальника работ по Северному Кавказу треста «Сантехстрой», работал на объекте в совхозе «Гигант» под Ростовом-на-Дону). Заработанная в ранней юности болезнь оборвала жизнь этого талантливого человека, инженера, стремившегося честно учиться, работать, жить.
Константин Беллюстин скончался 11 января 1931 года (в Ростове-на-Дону.
Его юность и молодость прошли в новой России, но он до конца остался человеком из прошлого, для которого закон, честный труд, учеба и вера в Бога были главными ориентирами в жизни, как и для всех членов его семьи.
