Фруктова Ирина Герасимовна, «наследница» огородников Муравкиных
Ирина Герасимовна Фруктова, «наследница» Муравкиных
Г.Г. Мозгова. ИРИНА ГЕРАСИМОВНА ФРУКТОВА, «НАСЛЕДНИЦА» МУРАВКИНЫХ. Материалы шестой и седьмой городских краеведческих конференций. Владимир 2012.
Несколько лет назад, когда я знакомилась с семейным архивом Фруктовых, моё внимание привлекла фотография молодой женщины, одетой в платья явно из дорогих тканей, но имеющей, тем не менее, простоватый вид. Хозяйка альбома с фотографиями, Елизавета Денисовна Фруктова, сказала, что это Ирина Герасимовна Фруктова, по первому браку Муравкина, и рассказала семейное предание о том, как попала Ирина в семью знаменитых владимирских огородников. Была она якобы «обычной рязанской девчонкой», приехавшей работать на огороды Муравкиных. Однажды, когда она занималась прополкой, мимо шёл сын хозяев. Работница ему понравилась, но оказалась отнюдь не лёгкой «добычей». Хозяйскому сыну пришлось долго ухаживать за Ириной. Отец был недоволен выбором сына, однако брак наследника Муравкиных и их работницы состоялся. Муж Ирины рано умер от туберкулёза, и она осталась богатой вдовой. А брата деда хозяйки архива, Дмитрия Ивановича Фруктова, своего второго мужа, она впервые увидела в церкви: Дмитрий пел в церковном хоре.
Позднее я познакомилась с потомками Муравкиных. Как ни странно, наличие такой родственницы они решительно отрицали. Но шло время, и мне в процессе архивного поиска и в дореволюционных газетах, и в архивных документах всё чаще стали попадаться упоминания об Ирине Герасимовне Фруктовой, бывшей Муравкиной. Очевидно, пришло время попытаться сложить из отдельных фрагментов мозаики целостную картину.
Ирина Герасимовна Селиванова, 22-летняя дочь унтер-офицера, вошла в семью Муравкиных 6 февраля 1898 г. Она стала женой старшего сына Вакха Назаровича Муравкина - Николая, - бывшего на 11 лет старше жены. Венчались они в Воскресенской церкви. Брак их действительно длился недолго: 14 сентября 1902 г. 37-летний муж Ирины Герасимовны, потомственный почётный гражданин Н.В. Муравкин, умер, как записано в метрической книге, «от истощения сил».
Совершенно очевидно, что доля Николая Вакховича в семейном владении Муравкиных после его смерти отошла Ирине Герасимовне (возможно, именно это обстоятельство и способствовало тому, чтобы факт существования данной родственницы был начисто «стёрт» из памяти Муравкиных) и она стала состоятельной женщиной. Одним из первых по времени свидетельств о принадлежащем И.Г. Фруктовой недвижимом имуществе является «Список лиц, имеющих право участия в выборах в гласные Владимирской городской думы», опубликованный во «Владимирских губернских ведомостях» в 1904 г. В нём сказано, что у наследников Вакха Муравкина, а именно Сергея Назаровича Муравкина, Прасковьи Вакховны Сомовой, Александры Вакховны Смолиной, Михаила Вакховича Муравкина и Ирины Герасимовны Фруктовой в совместном владении находились деревянный на каменном фундаменте дом и флигель, сад и кузница, каменные лавки, 11 участков огородной земли, пожни, каменный двухэтажный дом, деревянный дом, флигель и каменное здание паровой мукомольной мельницы общей стоимостью 21300 руб.
Начнём с «участков огородной земли». Очевидно, на каком-то этапе между наследниками Вакха Муравкина произошёл раздел оставшейся после его смерти недвижимости, поскольку в последующие годы во всех документах речь идёт и о домах, и об огородах, принадлежавших лично Ирине Герасимовне Фруктовой. Местонахождение огородов Фруктовой-Муравкиной прослеживается по документам, имеющим отношение к истории Князь-Владимирского кладбища. Так, из архивных документов, рассказывающих о расширении кладбища, вопрос о котором был поставлен в 1902 г., видно, что «для городской управы сложность положения состояла в том, что кладбище было окружено землёй, принадлежащей Богородицкой церкви, которая сдавала эту землю в аренду. Основными арендаторами были купцы Муравкины». В 1908 г. кладбище было обнесено кирпичной стеной, которая вначале шла «с угла еврейского кладбища по краю оврага и затем по краю возвышенности над поймой реки Рпень до изгороди по границе с арендуемой Муравкиною (Фруктовою) землёй».
Ирина Герасимовна Фруктова. 1904 г. Фото В.И. Коренев.
В дореволюционной владимирской прессе иногда встречаются упоминания огородов Ирины Герасимовны, например, в связи с кражами или со случаями разбития стёкол в её теплицах. В связи с этим очень интересна публикация о пожаре на огородах И.Г. Фруктовой. К сожалению для нас, вскоре выяснилось, что пожар вспыхнул на огородах других наследников Муравкина, но всё равно я помещаю здесь обе заметки целиком, поскольку в них приводятся детали, безусловно, имевшие прямое отношение и к огородному хозяйству Ирины Герасимовны. 2 ноября 1908 г. «Старый владимирец» писал: «31 октября в девятом часу вечера на огородах за Нижегородской заставой во владении Ир. Гер. Фруктовой вспыхнул пожар, благодаря деревянной постройки, скученности её и довольно сильному ветру огонь быстро охватил дом и прилегающие к нему сарай, погреб и конюшни, которые сгорели дотла. Отсутствие под руками тёплой воды для разогревания машин и рукавов много мешало тушению пожара, т.к. машины замёрзли и перестали действовать. Громадное зарево пожара переполошило весь город, к тому же разнёсся слух, что горит земская больница. Причина пожара точно не установлена, по-видимому, неосторожное обращение с огнём. Сумма понесённых убытков в известность ещё не приведена. Строения Фруктовой застрахованы в обществе “Саламандра” в сумме 14000 р. ». Как говорится, у страха глаза велики, и уже через несколько дней в газете была напечатана «поправка»: «Сгоревшие строения принадлежат не Фруктовой, а наследникам Муравкина и застрахованы только в 2150 руб. Убыток от пожара заявлен страхователями в 1900 р.». Здесь надо заметить, что Ирина Герасимовна отнюдь не была обеспеченной скучающей дамочкой, понятия не имеющей о том, как приказчики управляются с принадлежащим ей хозяйством. В «Календарях и памятных книжках Владимирской губернии» появлялись её объявления следующего содержания: «Торговля разными огородными овощами на огороде Ирины Герасимовны Фруктовой, быв. Муравкиной, у Нижегородской заставы в г. Владимире. Телефон № 16». Возможно также, что среди наследниц Вакха Муравкина (экспозиция одной из них названа «гвоздём» выставки), награждённых по итогам проходившей осенью 1909 г. во Владимире выставки овощных культур «за широкую постановку ценных культур по огородничеству Большой серебряной медалью Владимирского общества садоводства и огородничества», была и Ирина Герасимовна.
Как уже говорилось, огородами недвижимое имущество Ирины Герасимовны не ограничивалось. По крайней мере, в 1910-е гг., И.Г. Фруктовой лично принадлежало два дома по Большой Нижегородской улице. Первое документальное свидетельство об этом мы встречаем в 1907 г., когда И.Г. Фруктова получила во Владимирской городской управе разрешение на строительство на принадлежавшем ей участке земли сначала в октябре деревянного одноэтажного дома на каменном фундаменте, а затем в ноябре вместо него двухэтажного полукаменного флигеля. Судя по соответствующему архивному делу, именно к 1907 г. и относится приобретение Ириной Герасимовной у А.Е. Маурина «участка земли с существующими на нём постройками» (упомянутый дом, три сарая, колодец) во 2-й части города по Нижегородской улице, поскольку вслед за её октябрьским прошением в дело подшито заявление бывшего владельца о том, что он «не возражает против постройки до совершения купчей крепости». В июне 1912 г. Ирина Герасимовна вновь обратится в городскую управу с просьбой о разрешении «к существующему полукаменному дому (тому, разрешение на строительство которого она получила в 1907 г.) сделать таковую же 2-этажную пристройку». В соответствующих делах, как и полагается, даны и поэтажные планы предполагаемых строений, и разрезы последних, и выкопировка той части города, в которой располагался принадлежащий просительнице участок, и план самого участка. Прежде всего, хорошо видно, что владения И.Г. Фруктовой находились на отрезке Большой Нижегородской улицы от Жандармского спуска до Инвалидной улицы, соединявшей Нижегородскую со 2-й Щемиловкой.
Снесенные дома, на фоне дома № 34 по улице Большая Нижегородская (бывшая Фрунзе). 1956 год. Чуть ниже дома Столетовых - на улице Фрунзе, 32, жил бухгалтер Муравкиных - Ефимов Сергей Семенович (23.09.1873 - 7.03.1951 гг.). Теперь дома 32 не существует. На его месте разбита площадка с декоративными насаждениями (у входа в дом № 34 ). Соседствующие по своему расположению дома Столетовых, Муравкиных и Ефимовых, неизбежно приводили их обитателей к бытовым встречам и общению. Дочь Ефимова, Гусева Елизавета Сергеевна, вспоминая встречи послереволюционного времени у колонки за водой, отмечала, что из дома Столетовых приходила женщина неряшливого вида, в неопрятной одежде. Елизавета Сергеевна отдала музею-заповеднику во время организации Дома-музея Столетовых часть своей посуды, чтобы передать атмосферу их жилища. В неурожайный послереволюционный год Сергей Семенович ездил за хлебом в Ташкент. По возвращении постучал в окно и попросил супругу Александру Павловну вынести горячей воды. Надо было отмыться в хозяйственных постройках, не заходя в дом, чтобы не занести вшей, глодавших пассажиров в вагонах железной дороги. Многочисленному семейству Ефимовых практика огородничества Муравкиных помогала выживать. Несколько деревьев у дома приносили плоды для варенья. Культура ведения хозяйства в доме Ефимовых была исключительной. При печном отоплении нельзя было увидеть кастрюльки, не начищенной до блеска. Сергей Семенович, проходивший в 1895 году по призыву службу писарем штаба шестисотой дивизии, научил детей писать каллиграфическим почерком. Удобное и разумное расположение чистеньких комнат. Труды рукоделия можно было бы сдавать в музей по качеству их исполнения. В доме всегда стояли цветы: летом живые, зимой - составленные из осенних листьев, собранных в изумительные по художественному исполнению композиции. Белоснежная скатерть за обедом, промытая до блеска посуда, красиво убранная кровать, всюду опрятность и чистота. Кроме выращивания цветов, приработком в голодные годы всеобщих бедствий было шитье домашних тапочек.
Фасад полу каменной пристройки, которую предполагала возвести И.Г. Фруктова на своём участке на Нижегородской улице в 1912 г.
До Нижегородской заставы от этого места по Большой Нижегородской улице довольно далеко, поэтому, ориентируясь на дела фонда «Отдела коммунального хозяйства Исполкома Владимирского Горсовета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов» за 1920-е гг., остается предположить, что Ирине Герасимовне принадлежали также некие здания, располагавшиеся непосредственно на огородах, как раз и находившихся за Нижегородской заставой.
Во всяком случае в 1923 - 1924 гг. в списках муниципализированных домовладений, находившихся именно за Нижегородской заставой, И.Г. Фруктова указана как бывшая владелица полукаменного двухэтажного дома и двух одноэтажных деревянных домов, один из которых крыт тёсом, а второй - железом, а также надворных построек .
По воспоминаниям внучатой племянницы второго мужа Ирины Герасимовны Е.Д. Фруктовой (1923 г.р.), один из домов (5-й по счёту от Жандармского спуска) выходил фасадом на Большую улицу, второй, двухэтажный, стоял в глубине участка, в саду. Маленькая Елизавета в сопровождении мамы однажды выходила на балкон этого дома. Очевидно, это было в ту пору (2-я половина 1920-х гг.), когда за Ириной Герасимовной ещё сохранялась часть её бывших владений. По крайней мере, в 1926 г. в «Реестре домовладений г. Владимира» за И. Г. Фруктовой числилось следующее недвижимое имущество: «по Нижегородской улице деревянный дом на жилом фундаменте и надворные строения, во дворе двухэтажный деревянный дом на жилом каменном фундаменте». Однако оставаться владелицей такого количества недвижимости при советской власти Ирина Герасимовна никак не могла. И вот в «Списках частновладельческих домов, подлежащих к изъятию 10-процентной нормы», относящихся к 1927 - 1928 гг., мы находим запись, касавшуюся Ирины Герасимовны, о принадлежавших ей домах по Большой Нижегородской улице, № 42 и 44, общей полезной площадью 23 и 26 м2 соответственно (следовательно, изъятию подлежали 2, 3 и 2, 6 м2), и в том же архивном деле за октябрь 1928 г. - «Список лиц, подлежащих выселению из домов муниципализированных ГОРКХ», согласно которому И.Г. Фруктова должна была быть выселена из дома № 42.
О круге общения И.Г. Фруктовой (Муравкиной) составить впечатление сложно. Обычно об этом многое могут рассказать метрические книги, показывающие, в чьих семьях поручителем при венчании и крещении был интересующий тебя человек. В данном случае метрические книги говорят скорее о том, что ни с семьёй первого мужа, ни в последующем с семьёй второго мужа отношения Ирины Герасимовны (или этих семей с ней) не сложились. Так, например, она не была крёстной матерью ни одного из многочисленных детей брата своего второго мужа. 27 июля 1905 г. она стала крёстной матерью Александра, сына личного почётного гражданина Николая Рудольфовича Ягемана и его жены Александры Ивановны. В дальнейшем же она оказывала такую честь только крестьянам: 22 декабря 1913 г. - И.И. Яшкову, 29 февраля 1918 г. - А.Ф. Лапшину. А вот своих детей ни в первом, ни во втором браках у Ирины Герасимовны не было.
Ирина Герасимовна и Дмитрий Иванович. 1904 г. Фото В.И. Коренев.
Итак, Ирина Герасимовна являлась в начале XX в. обеспеченной молодой вдовой, завидной невестой, но вместе с тем решительной и деловой женщиной, безусловно, принимавшей самостоятельные решения, в том числе и в выборе нового мужа. Дмитрия Ивановича Фруктова, как мы знаем из семейного предания, Ирина Герасимовна увидела в церковном хоре. Если в результате первого брака Ирина Герасимовна обеспечила себе безбедное существование, то во втором браке она стала женой дворянина: род Фруктовых был внесён в VI часть дворянской родословной книги Владимирской губернии. Братья Фруктовы, Сергей и Дмитрий Ивановичи, имели непосредственное отношение к юриспруденции: Сергей был судебным приставом (1903), затем помощником старшего нотариуса, а Дмитрий - канцелярским чиновником Владимирского окружного суда в чине губернского секретаря (1903), по крайней мере, в 1910 - 1914 гг., - помощником секретаря при председателе Владимирского окружного суда, коллежским асессором (1914).
Венчание Дмитрия Ивановича Фруктова, 29-летнего (родился 17 октября 1874 г.) канцелярского чиновника окружного суда Владимирской губернии, женившегося первым браком, и 27-летней потомственной почётной гражданки Ирины Герасимовны Муравкиной состоялось в Николо-Кремлёвской церкви 21 января 1904 г. По рассказам Е.Д. Фруктовой, её дед был недоволен выбором своего брата. Отношения братьев постепенно наладились, но вот в доме брата мужа, по крайней мере, в 1920-е гг. и позднее, Ирина Герасимовна не бывала, хотя проживала рядом. А вот дочь Сергея - Ольга - с Ириной Герасимовной отношения поддерживала. В начале 1920-х гг. она даже венчалась в фате Ирины Герасимовны, позднее, как уже говорилось, бывала в её доме с дочерью Елизаветой.
Но это много позднее, а пока нет-нет да появится во владимирской дореволюционной прессе то один, то другой материал, приносивший Ирине Герасимовне несколько скандальную славу. Так, например, в газете «Старый владимирец» в ноябре 1908 г. в заметке «Быстрая езда» говорилось о том, что «лошадь И.Г. Фруктовой задавила мальчика»: «12-го числа сего ноября около 9 часов утра против зем. больницы, лошадью, принадлежащей И. Г. Фруктовой, был задавлен 6-ти летний мальчик, сын служителя больницы Петра Степанова, у которого оказались рассечённые губы и несколько повреждений головы. Губа была ему сшита, но о головных повреждениях ещё не выяснено».
А через месяц «Старый владимирец» опубликовал заметку о том, что «11 декабря днём по городу распространился слух о происшедшем якобы грабеже в огородах г-жи Фруктовой (насл. Муравкина)». Вот как этот эпизод выглядел в подаче И.Г. Фруктовой. Г-н Бункин, проживавший в Солдатской слободе, приехал к ней для возврата векселей на сумму 3000 руб., платёж по которым был произведён своевременно. Г-н Бункин пригласил г-жу Фруктову в сарай для переговоров наедине, где и «обратился к ней с гнусными предложениями и затем покушался на насилие». Однако несчастная женщина успела выбежать из сарая и позвать рабочих. Бункин бросился бежать, но был остановлен рабочими, которые отобрали у него векселя.
Бункин же отрицал покушение на насилие и сделал заявление об ограблении его на 1500 руб. В его подаче (на следующий же день в газете появилось его «письмо в редакцию») инцидент в огороде Фруктовой выглядел совсем иначе. Оказывается, Фруктова «ему была должна и не могла заплатить». Поэтому 10 декабря они вместе ездили в контору нотариуса Медушевского для «протеста» векселя, но отложили это на следующий день. 11 декабря он поехал к Фруктовой. Та сказала, что денег у неё нет, что она заняла 30 руб. у мельника, и пригласила его «пройти к стекольной». Внутрь стекольной Бункин не пошёл, а Фруктова «отворила дверь и стала звать его в Москву, причём просила дать 25 руб. на дорогу». Бункин отказал ей в этом. Тогда Фруктова направилась к стоявшему недалеко работнику «под предлогом дать ему 1 р. 50 к. для каких- то покупок», сама же шёпотом приказала ему следовать за ней, когда она пойдёт за Бункиным. Последний, услышав это, «сообразил что-то неладное и пошёл к ждавшему его извозчику». Фруктова же, махнув рукой, приказала работнику: «Держи!» Рабочий подбежал к Бункину и взял его за горло. Бункин кричат: «Караул! Грабят!», но плотники уже держали его за руки. Г-жа Фруктова ни много ни мало сама «полезла во внутренний карман пиджака» Бункина и вытащила оттуда «документы и деньги, которые лежали вместе завёрнутые в лист бумаги», развернула свёрток и стала рвать векселя. Бункин пытался пойти за ней в кухню рабочих, но рабочий, который ранее держал его за горло, сшиб его с ног. Бункину пришлось вызывать полицию, которая денег уже не нашла, «а только разорванный вексель».
После октябрьского переворота всем Фруктовым как бывшим дворянам жилось, разумеется, нелегко. Дмитрий Иванович был преследуем новой властью ещё как «огородник и домовладелец», которым, по сути, не являлся. В 1918 г. среди прочих 86 заложников, которых «народная» власть расценивала как своих потенциальных врагов, а также «рычаг» при помощи, которого намеревалась добиться уплаты ею же возложенного на «буржуазию» налога, были арестованы Дмитрий Иванович, его брат Сергей и сын последнего Константин. Масштабные и необоснованные аресты вызвали поток письменных протестов, из Москвы прибыл представитель ВЧК, установивший, что задержанные были «неподходящие для заложничества (небогатые... и не имели индивидуальной вины перед Советской властью)». Заложников начали отпускать. По ходатайству отдела продовольствия Губисполкома, в частности, были освобождены Н.С. Муравкин (двоюродный брат первого мужа И.Г. Фруктовой) и Д.И. Фруктов, поскольку их дальнейшее пребывание в тюрьме могло сорвать заготовки продуктов. Сохранилось письмо Президиума Губисполкома во Владимирскую губЧК по борьбе с контрреволюцией от 16 октября 1918 г., в котором говорилось о том, что Николая Муравкина и Дмитрия Фруктова можно освободить из- под ареста «при условии предоставления благонадёжного поручительства». Е.Д. Фруктова вспоминала, что Дмитрия Ивановича на работу нигде не принимали. Жили они с Ириной Герасимовной тем, что обрабатывали имевшийся участок земли, продавали вещи. Ирина Герасимовна вообще «не могла без того, чтобы не сажать». Она заведовала подсобным хозяйством психиатрической больницы, куда Лиза девочкой ходила «дёргать морковь». По её же воспоминаниям, Дмитрий Иванович советскую власть не любил, открыто против неё не выступал, но был репрессирован в 1930 г. «Лет шесть было мне, когда собирали посылки», - рассказывала Елизавета Денисовна. - «Вернулся ещё до войны. Помню, как-то иду, уже будучи девушкой, домой Липками и кто-то меня окликает: Лиза!». Действительно 27 октября 1930 г. Д.И. Фруктов, человек «без определённых занятий», был арестован и приговорён к 3 годам лишения свободы. Чуть больше о том, по какому делу проходил Дмитрий Иванович, мне удалось узнать, благодаря С.В. Бирюкову, внуку И.И. Платонова, арестованного по тому же делу. 27 октября была арестована так называемая «контрреволюционная группа» из 10 человек, состоявшая из тех, кто пел в хоре при Вознесенской церкви (регентом хора был Платонов). Контрреволюционная деятельность заключалась в «антисоветской агитации среди населения». Кто-то донёс, что члены хора говорили крамольные для советской власти вещи, а по сути, правду: «Довели страну до разрухи. Трудно живётся. Существует произвол, ни за что лишают избирательных прав, нет никаких законов». Непосредственно Дмитрия Ивановича возмущал ещё и тот факт, что представители Церкви не выступили против закрытия Николо-Златовратской церкви. Члены церковного хора были приговорены к лишению свободы в основном на срок от трёх до пяти лет. Протоиерей И.И. Зотиков и протодиакон М.П. Лебедев были расстреляны. Вознесенская церковь закрыта. Умер Д.И. Фруктов, по словам Е.Д. Фруктовой, уже после войны. В 1952 г. или 1953 г. умерла Ирина Герасимовна. Почти всю свою жизнь и даже после, смерти была она тесно связана с восточной окраиной Владимира. Здесь жила, владела огородами, заведовала подсобным хозяйством психиатрической больницы, располагавшимся за ней же. Здесь же нашла и свой последний приют - на семейном захоронении Фруктовых на Князь- Владимирском кладбище.
Династия огородников Муравкиных Огородники Столетовы
