Владшелкотрест организован в составе 9 предприятий, из которых 4 находятся в Московском Шелковом Тресте, но вопрос о передаче их в ведение губернии разрешается в Центре. Организованное объединение имеет основного капитала по 5 предприятиям 278.291 руб. 85 коп. золотом и оборотного 103.825 руб. золотом. Намеченной для 5 предприятий производственной программой предусмотрена загрузка 155 станков с выработкой продукции (плюш, сатин, канаус, саржа и т. д.) на общую сумму 577.077 руб. (знаками 23 г.), с чистой прибылью 37.879 руб. (Отчет Владимирского губернского экономического совещания Совету труда и обороны за период с 1-го октября 1922 г. по 1-е апреля 1923 г.)
«Есть, оказывается, такое учреждение, «развивающее» шелковую промышленность во Владимирской губернии. Если верить статистике, то «развитие» шло, примерно, таким путем. В первом полугодии 1922 года числилось 8 действующих предприятий по обработке шелка с 517 рабочими. Во втором полугодии 1923 г. уже «действовало» толькo 6 предприятий с 42 рабоч. И в первом полугодии 1924 года осталось всего 2 с 131 рабочим. Результат-ли это работы треста, сказать не беремся. Важно, что трест существует и… работает. Есть управление, сотрудники, машинистка, курьер и все прочее, что положено по штату. Только что прошедший июль месяц был месяцем совещаний, заседаний, конференций. Люди бешено развивают работу всех направлениях. Заразился «заседательской» болезнью и наш шелкотрест. - Чем я хуже других? Все заседают, а я нет. Дай-ка матну и по производственной линии. И матнул. 26 июня, как торжественно нам сообщил рабкор, состоялось «теxническое совещание управления владшелкотреста». Жаль, не дошли до нас сведения, кто на этом совещании участвовал, кроме управляющего. Но это не так важно. Главное, что и как обсуждали? Обсуждали, в первую голову, вопросы «производственные»: 1) об увеличении штата, 2) о повышении производительности труда курьера, 3) о пишущей машинке и 4) о трестовской машинистке. Штат решили увеличить на 6 человек. Нельзя же в самом деле работать при ограниченном штате когда работу нужно «развертывать». Обсуждая штаты, вспомнили: - А что у нас делает курьер? - Да за булками для служащих бегает, самовар ставит и чай подает. Что-ж ему еще-то делать в шелковом тресте! Целых семь месяцев курьер бегал и добегался до того, что «техническое» совещание решило его «нагрузить». - Вы спросите, как? - Да очень просто. Чтобы еще больше бегал и около самовара не засиживался, порешили провести по всему управлению треста (должно быть многоэтажному!) электрические звонки. - Пусть себе служащие звонят и курьеру покою не дают. Занятие будет и тем и другим. Правильно порешили, не все же бездельничать человеку. Дальше горячо обсуждался вопрос о пишущей машинке. Трест—учреждение солидное и вдруг такая никудышная машинка. Стыдно управляющему бумаги подписывать. Подпись красивая, с росчерком, а текст не четкий. Внесено предложение купить машинку в Москве и не дешевле, чем за 500 руб. Порешив с машинкой, управляющий вспомнил о машинистке. - Как так? Машинка будет новая, а машинистка старая? Это не дело! Одно к одному нейдет. Менять так уж все. - Принимая во внимание, что машинистка стала больна глазами и не способна к работе, постановили уволить и взять другую. Порешив на этом, разошлись с сознанием исполненного долга. Узнав о «решениях» трестовского технического совещания, на предприятиях взвыли. - Караул, трест «заработал». И начали просчитывать, сколько на каждого рабочего падет нового расхода от трестовских мероприятий и сколько нужно будет на шелковые ткани накинуть, чтобы трест с новой машинкой и машинистками содержать. Петра, а Петра, ты как думаешь, вытерпим, аль нет? — Где же вытерпеть! Ты посчитай. Нас на двух предприятиях 300 человек. На машинку с доставкой пo парe целковых падает, на машинистку придется, чай, по полтине накинуть (ведь глазастые-то дороже), на шесть человек новых служащих плохо-плохо по красненькой на брата, еще на звонки, да на подметки курьеру... Эдак наберется и невесть сколько. - Да, видно, придется тово-с...» («Призыв», 7 июля 1925).
