Владшелкотрест организован в составе 9 предприятий, из которых 4 находятся в Московском Шелковом Тресте, но вопрос о передаче их в ведение губернии разрешается в Центре. Организованное объединение имеет основного капитала по 5 предприятиям 278.291 руб. 85 коп. золотом и оборотного 103.825 руб. золотом. Намеченной для 5 предприятий производственной программой предусмотрена загрузка 155 станков с выработкой продукции (плюш, сатин, канаус, саржа и т. д.) на общую сумму 577.077 руб. (знаками 23 г.), с чистой прибылью 37.879 руб. (Отчет Владимирского губернского экономического совещания Совету труда и обороны за период с 1-го октября 1922 г. по 1-е апреля 1923 г.)
«Есть, оказывается, такое учреждение, «развивающее» шелковую промышленность во Владимирской губернии. «Развитие» шло, примерно, таким путем. В первом полугодии 1922 года числилось 8 действующих предприятий по обработке шелка с 517 рабочими. Во втором полугодии 1923 г. уже «действовало» толькo 6 предприятий с 42 рабоч. И в первом полугодии 1924 года осталось всего 2 с 131 рабочим. Результат-ли это работы треста, сказать не беремся. Важно, что трест существует и… работает. Есть управление, сотрудники, машинистка, курьер и все прочее, что положено по штату. Только что прошедший июль месяц был месяцем совещаний, заседаний, конференций. Люди бешено развивают работу всех направлениях. Заразился «заседательской» болезнью и наш шелкотрест. - Чем я хуже других? Все заседают, а я нет. Дай-ка матну и по производственной линии. И матнул. 26 июня, как торжественно нам сообщил рабкор, состоялось «теxническое совещание управления владшелкотреста». Жаль, не дошли до нас сведения, кто на этом совещании участвовал, кроме управляющего. Но это не так важно. Главное, что и как обсуждали? Обсуждали, в первую голову, вопросы «производственные»: 1) об увеличении штата, 2) о повышении производительности труда курьера, 3) о пишущей машинке и 4) о трестовской машинистке. Штат решили увеличить на 6 человек. Нельзя же в самом деле работать при ограниченном штате когда работу нужно «развертывать». Обсуждая штаты, вспомнили: - А что у нас делает курьер? - Да за булками для служащих бегает, самовар ставит и чай подает. Что-ж ему еще-то делать в шелковом тресте! Целых семь месяцев курьер бегал и добегался до того, что «техническое» совещание решило его «нагрузить». - Вы спросите, как? - Да очень просто. Чтобы еще больше бегал и около самовара не засиживался, порешили провести по всему управлению треста (должно быть многоэтажному!) электрические звонки. - Пусть себе служащие звонят и курьеру покою не дают. Занятие будет и тем и другим. Правильно порешили, не все же бездельничать человеку. Дальше горячо обсуждался вопрос о пишущей машинке. Трест—учреждение солидное и вдруг такая никудышная машинка. Стыдно управляющему бумаги подписывать. Подпись красивая, с росчерком, а текст не четкий. Внесено предложение купить машинку в Москве и не дешевле, чем за 500 руб. Порешив с машинкой, управляющий вспомнил о машинистке. - Как так? Машинка будет новая, а машинистка старая? Это не дело! Одно к одному нейдет. Менять так уж все. - Принимая во внимание, что машинистка стала больна глазами и не способна к работе, постановили уволить и взять другую. Порешив на этом, разошлись с сознанием исполненного долга. Узнав о «решениях» трестовского технического совещания, на предприятиях взвыли. - Караул, трест «заработал». И начали просчитывать, сколько на каждого рабочего падет нового расхода от трестовских мероприятий и сколько нужно будет на шелковые ткани накинуть, чтобы трест с новой машинкой и машинистками содержать. Петра, а Петра, ты как думаешь, вытерпим, аль нет? — Где же вытерпеть! Ты посчитай. Нас на двух предприятиях 300 человек. На машинку с доставкой пo парe целковых падает, на машинистку придется, чай, по полтине накинуть (ведь глазастые-то дороже), на шесть человек новых служащих плохо-плохо по красненькой на брата, еще на звонки, да на подметки курьеру... Эдак наберется и невесть сколько. - Да, видно, придется тово-с...» («Призыв», 7 июля 1925).
«Губотдел текстильщиков согласился с ликвидацией Владшелкотреста и передачей всей шелковой промышленности губернии губтекстильтресту. Ручное ткачество (светелки) тоже ликвидируются. Остается только Никулинская шелкоткацкая фабрика» («Призыв», 23 мая 1926).
«Выполняя постановление 17 губсъезда советов, губсовнархоз проводит полную реорганизацию шелковой промышленности нашей губернии. Владшелкотрест, как самостоятельная единица, ликвидируется. Ручное ткачество, объединяемое шелкотрестом, передано александровскому кустпромсоюзу, при чем последнему на развитие этого промысла губисполкомом отпущена долгосрочная пятилетняя ссуда в размере 30000 руб., а губсовнархозом дано в переработку сырье на сумму до 25000 руб. Кустпромсоюз дал уже свое согласие на заправку в ближайшее время 150 ручных станков. Расширение ручного ткачества по кооперативной линии пойдет и дальше. Ткацко-механическое шелковое производство концентрируется на фабрике «Красная работница» при работе в две смены. Никулинская ткацко-крутильная фабрика консервируется (останавливается) до благоприятного сырьевого момента и будет оставлена в полной готовности к работе. Минежинская крутильная остается работать в большей своей части на давальческом сырье. Шелко-красильная фабрика им. Октябрьской революции остается работать по прежней производственной программе. С 1-го июля все управление шелковым делом передано в Владгубтекстильтрест» («Призыв», 7 июля 1926).
В 1926 году Шелкотрест влит в Текстильтрест. Объединение произошло в целях создания большей гибкости в работе, объединения средств, сокращения расходов на управленческий аппарат и имеющие перспективы развития отрасли промышленности (силикатную, металлообрабатывающую и др.).
