Распространение христианской веры в Скандинавских землях. Король Альфред в Англии. Гонение на христиан в Испании
Рассказы из истории Христианской Церкви (для детей старшего возраста)
РАСПРОСТРАНЕНИЕ ХРИСТИАНСКОЙ ВЕРЫ В СКАНДИНАВСКИХ ЗЕМЛЯХ. КОРОЛЬ АЛЬФРЕД В АНГЛИИ. ГОНЕНИЕ НА ХРИСТИАН В ИСПАНИИ
Когда после долгой и упорной борьбы Карл Великий покорил саксов своей власти и Римской Церкви, то он возмечтал о покорении и других племен, заселявших восточную часть нынешней Германии. Поморье Балтийское, берега Эльбы и Одера, нынешняя Голштиния и Мекленбург были заселены разными славянскими племенами, перемешанными с немцами и датчанами; между ними горела вражда и происходила постоянная война. Карл Великий намеревался основать епископство в Гамбурге для распространения веры христианской между окрестным населением, но не успел этого сделать; однако им была основана там Церковь, был помещен священник, и тем положено начало благовествования в тамошнем крае. В царствование Людовика Благочестивого датский принц Гаральд, у которого родственник оспаривал престол, просил помощи у франков и, при этой помощи, победил соперника. Вследствие установившихся дружеских сношений, Людовик в 822-м году отправил в Ютландию посольство, во главе которого были Еббо. архиепископ Реймский, и Галитгар, впоследствии епископ Камбрейский. Они старались расположить Гаральда к принятию христианской веры, но Гаральд, боясь возбудить неудовольствие народа, не согласился принять крещения, однако и не мешал христианским епископам совершать крещение над уверовавшими. Послы пробыли недолго между датчанами и, не достигнув большого успеха, возвратились на родину. Новые смуты, возникшие в Дании, побудили Гаральда снова просить помощи у Людовика. В 826-м году сто судов привезли в Майнц, где находился император, короля Гаральда с семейством и огромным числом спутников; датчан и норманнов. Все они торжественно приняли святое крещение в присутствии императора и императрицы, которые были восприемниками от купели датской королевской четы. Но едва ли можно предполагать тут убеждение в истине христианской веры, еще мало знакомой датчанам. Королю нужна была помощь императора, и все охотно приняли с святым крещением подарки, которыми наделил их ревностный к вере Людовик. Гаральд изъявил желание, чтобы в его страну были посланы благовестники, и настоятель Корвийского монастыря, обсуждая это дело с императором, указал ему на молодого монаха Ансгария, как на человека способного и ревностного. Ансгарий, родом из окрестностей Амиенса, с самых ранних лет стремился посвятить Богу жизнь свою. Чудные сновидения указывали ему на блаженство небесное; таинственные голоса увещевали его оставить детские забавы и устремить мысли свои к горнему. Он рано принял иночество и переселился в Ново-Корвийский монастырь, весь посвяти себя молитве и преподаванию в тамошнем училище. Но эта деятельность еще не удовлетворяла его; он стремился к иным трудам; он слышал голос Господень, говоривший ему: «Иди и возвратись ко Мне, увенчанный венцом мученичества». Другой раз, на вопрос: «Господи, что повелишь мне делать?»— он услышал в ответ: «Возвещай людям слово Божие». Благовествование язычникам сделалось целью всех его желаний. С живейшей радостью принял Ансгарий предложение отправиться благовестником в Данию. Из иноков корвийских нашелся ему один сотрудник, и оба отправились в путь. Дело оказалось трудным. Народ датский, крайне недовольный обращением короля, не являл никакого расположения к вере христианской; не было возможности проникнуть вглубь страны; благовестники остановились в Южной Ютландии, в городе Гадеби, где основали христианскую школу. Ансгарий выкупал пленных детей и обучал их, в надежде образовать из них благовестников и наставников, но и эта деятельность вскоре была прервана. Гаральд, побежденный соперником, принужден был бежать, и благовестники вслед за ним должны были оставить страну, где на них смотрели враждебно. Но Ансгарий не покидал надежды продолжить начатое дело. Спутник его заболел и умер; он же выжидал благоприятных обстоятельств, чтобы возвратиться к деятельности своей, а между тем искал возможности проникнуть в другую страну, в Швецию. Там, неизвестно кем, было проповедано Евангелие еще в начале восьмого века, и один принц шведский, Скира, принял крещение; с тех пор христианство заглохло среди смут и волнений, но оставалась память о нем; и торговля, и война часто приводили шведов в соприкосновение с христианами, шведские купцы прибыли в 829-м году ко двору Людовика и просили христианских проповедников. Ансгарий с радостью отправился в путь. На пути он и товарищ его были ограблены морскими разбойникам, едва спасли жизнь свою, но достигли города Бирки, где были благосклонно приняты королем Биорном и нашли христианских военнопленных, которые с невыразимой радостью встретили единоверцев и приняли от них святое причастие. Дело благовествования пошло довольно успешно; многие уверовали, и один из правителей страны, Геригар, приняв святое крещение, основал первую христианскую церковь. Ансгарий пробыл полтора года в Швеции, трудясь неутомимо; когда, возвратившись, он донес императору о ходе дела, то Людовик решился исполнить мысль отца, и, с целью способствовать распространению веры на севере, устроил в Гамбурге епископство Нордальбингское, которое и поручил Ансгарию, посвященному в архиепископа Нордальбингии. Так называлась немецкая земля за Эльбою, граничившая с датчанами, западная половина нынешней Голштинии с Гамбургом. На содержание епископства были даны доходы с одного монастыря в Фризляндии, но и при этом положение Ансгария было крайне трудное во всех отношениях. Округ его постоянно подвергался опустошительным набегам соседних племен; его жизнь была не раз в опасности; но ничто не устрашало его, ничто не охлаждало его святой ревности; всегда в трудах, терпя лишения, он являл кротость, терпение и мужество истинного служителя Божия, который живет не для себя, а весь для Бога. Надеясь на Его всесильную помощь, надеясь, что Он не даст погибнуть благому семени и возрастит его в свое время, он продолжал выкупать пленных отроков из немцев, норманнов и славян и обучать их вере Христовой. Между тем он продолжал сношения с благовестниками, трудившимися в Дании и Швеции: там дело колебалось: когда брали верх партии, враждебные христианству, то уверовавшие подвергались гонениям и опасности, и даже иногда благовестники совсем оставляли край. Через несколько лет Ансгария постигло новое бедствие. Норманны, страшно опустошив край, сожгли Гамбург, сожгли церковь, школу и библиотеку, основанные им; едва спасся сам Ансгарий. «Господь дал, Господь и взял, да будет благословенно имя Его»,— сказал он, как Иов, и удалился на время в поместье одной христианской вдовы в Голштинии; оттуда он обозревал опустошенный округ свой, принося несчастным утешение веры, внушая им твердость духа и упование на Бога. Сам он терпел крайнюю нищету; наследники Людовика отняли у Нордальбингской епархии доходы, которыми она содержалась, и Ансгарий был лишен средств к жизни. Сотрудники его пали духом и возвратились на родину; но он не оставил начатого дела и, надеясь на лучшие времена, продолжал трудиться один. Действительно, через некоторое время Гамбург и Бремен были соединены в одну епархию и ревностному архиепископу вновь даны средства продолжать благотворную деятельность свою. С званием архиепископа Гордальбингии Ансгарий соединял и звание примаса всего северного края и имел надзор над Церковью в Дании и Швеции; но уже в 837-м году епископ Гауцберг, трудившийся в Швеции, был изгнан оттуда паршей, враждебной христианству. Несколько раз Ансгарий ездил в Данию и, пользуясь покровительством короля Ериха, построил церковь в городе Шлезвиге; сам король не изъявил желания креститься, но многие уверовали. Успехи христианской веры возбудили негодование языческой парши; вспыхнуло возмущение; король, покровительствовавший Ансгарию, был свергнут с престола и вскоре затем убит (854); отрок Ерик был провозглашен королем, и правивший за него Иарл Шлезвигский, ожесточенный враг христианства, поднял на христиан страшное гонение: многие были казнены, священники изгнаны, и церковь была заперта. Но правление жестокого врага христиан продолжалось недолго. В 856-м году Ансгарий был приглашен самим королем в Данию, и дело благовествования возобновилось. Между тем и в Швеции, где в продолжение семи лет не было благовестников по причине гонения, слово Божие действовало в тиши сокровенной силой своей: многие из уверовавших оказывались истинными христианами, опасности и гонения не охладили их ревности к службе Божией; из таких был Геригар: его твердость духа, его добродетельная жизнь имели благотворное влияние на окружавших его, и многие обращались, кто тайно, кто явно. Частые сношения шведов с христианами знакомили их с именем Христовым; и поклонники Тора и Одина (главные божества скандинавские) начинали приходить к убеждению, что Бог христиан есть могучий и сильный помощник верующим в Него; на родных сходбищах стали рассуждать о том, не признать ли Христа Богом и не воздавать ли Ему честь; как Тору и Одину. Случилось, что однажды, когда враги угрожали Бирке и жители в страхе умоляли богов своих о спасении, Геригар посоветовал им призвать на помощь Бога христианского; они согласились, и обещались, в случае спасения, хранить пост и дать подаяние бедным во имя Христа; опасность миновала Бирку, с этих пор слава Христа возросла в глазах поклонников Одина, и многие стали чествовать Христа вместе с прочими богами. Как только открылась к тому возможность Ансгарий прибыл в Швецию, чтобы утвердить в вере обращенных им и совершить крещение над вновь уверовавшими. В 852-м году предпринял он туда новое путешествие. Король Ерик Датский, любивший его, писал к королю Олафу Шведскому, что никогда не встречал он такого праведного и добродетельного человека как Ансгарий; что просит и короля шведского дозволить ему устроить в его государстве христианскую церковь, ибо такой праведный человек может стараться только о том, что воистину хорошо и полезно. Олаф принял Ансгария благосклонно, но не обещался ему содействовать, боясь возбудить негодование в народе, который уже и так был сильно взволнован успехами христианской веры. Многие ревнители древнего богопочитания на народных собраниях грозили гневом небесным отступникам от Тора и Одина, и волнение было так сильно, что друзья Ансгария, опасаясь за его жизнь, умоляли его уехать. Но он готов был отдать и жизнь за святую веру. Король между тем бросил жребий о том, допускать ли благовествование веры Христовой; жребий выпал благоприятный для христианства; он дозволял Ансгарию предложить вопрос на обсуждение народного веча. Ансгарий, приготовившись к делу постом и молитвою, предложил собранному народу веру христианскую. Поднялось сильное волнение; но, между тем как многие отвергали предложенное, один уважаемый старец напомнил, что по всему слышанному, тот Бог, о котором идет речь, Бог сильный и могучий, что Он уже многих избавил от опасности и на море и на войне и что неразумно отвергать того, что может оказаться полезным. Слова старца убедили большинство; решено было не препятствовать распространению веры во Христа и дозволить христианам иметь церковь и совершать богослужение. Ансгарий принял это решение с радостью, как начало, обещающее блате плоды впоследствии. Король подарил ему место для основания церкви. Заложена была церковь, и один из любимых учеников Ансгария, Римберт, оставлен в Швеции священником, когда Ансгарий возвратился в Бремен. До самой его смерти продолжалось ревностно дело благовествования. Последние годы жизни Ансгарий провел в округе своем, трудясь по-прежнему, наставляя в истинной вере, утешая страждующих, выкупая пленных. Любя с молодости уединение, он устроил себе тесную келлию, в которую иногда удалялся; но редко доставался ему этот отдых в жизни, совершенно преданной пользе ближних. Слава о его святой жизни привлекала к нему посетителей; издали приносили к нему больных, в уповании, что его молитва исцелит их. «Я не могу творить чудес,— говорил смиренный Ансгарий, когда славили его как чудотворца,— и прошу у Бога одного чуда, чтобы Он благодатью Своей сделал меня хорошим человеком». Не дано было Ансгарию положить жизнь в мученичестве за веру; но дано переносить труды и лишения, являя в продолжение тридцати четырех лет неутомимую деятельность во славу Божию. Великий апостол Скандинавии умер в 865-м году. Преемником Ансгария был любимый ученик его Римберт, описавший жизнь своего наставника, которому подражал в деятельности и самоотвержении. Он был двадцать три года архиепископом Нордальбингии и ревностно трудился над распространением веры в Швеции и Дании; но ни он, ни преемник его Уни не видели ее полного торжества в этих странах. Более столетия еще продолжалась упорная борьба между древним богопочитанием, крепко укоренившимся в народе, и новою верою. Норманны и датчане сделались грозою Европы; в губительных набегах своих на соседние страны они разоряли христианские церкви, убивали христиан. В Швеции и Дании христиане вновь подверглись гонениям; но благое семя, брошенное Ансгарием и учениками его, не погибно совсем: оставалось несколько христиан, оставалась память о благовествовании слова Божия, и в конце десятого века оно возобновилось, как мы увидим далее. От наездов суровых датчан особенно пострадали в девятом веке Британские острова. Церкви, монастыри, училища делались добычею пламени, и просвещение так упало, что в конце девятого века мало можно было найти грамотных людей в стране, которая до тех пор славилась училищами своими. Множество ученых мужей переселилось во Францию. В 872-м году вступил на престол Альфред Великий, о котором Англия хранит благодарную память, как о достойнейшем из королей своих. Он победил датчан и затем употреблял все старания, чтобы просветить народ свой. Сам ревностный христианин, он был глубоко убежден, что благотворно только то просвещение, которое зиждется на законе Божием; что самое необходимое знание — знание слова Божия. Он вызывал отовсюду ученых и благочестивых мужей, сам учился у них, заводил школы; все время свое посвящал молитве, науке и государственным делам. Он видел, как легко и скоро понизилось в Англии образование и, приписывая это отчасти тому, что науки и богословие преподавались не на народном, а на латинском языке, особенно заботился о том, чтобы были переведены необходимые учебные и духовные книги. Он сам, выучившись латинскому языку, перевел на английский язык Псалтирь, некоторые сочинения Григория Двоеслова, историю Английской Церкви Беды Достопочтенного. «Я помню,— писал он в предисловии одной из книг своих,— что перед последними опустошениями церкви наши и монастыри были богаты книгами; но духовенство извлекало из них мало пользы, потому что не понимало их; предки же наши не переводили этих книг на народный язык, не воображая себе, чтобы мы когда-нибудь могли впасть в такое невежество». Постоянно заботясь об успехах просвещения, Альфред значительно расширил училище в Оксфорде, сделавшееся впоследствии знаменитым университетом; он утвердил в Англии суд присяжных. Этот доблестный, милосердный и мудрый король умер в 901-м году. После него датчане опять начали опустошать край, и хотя просвещение развивалось с трудом, но заботы Альфреда не оставались бесплодны. Теперь обратим внимание на другую страну, в которой с половины девятого века христиане тяжко страдали. Большая часть Испании, как мы знаем, была в начале восьмого века покорена магометанами. Нельзя сказать, чтобы они тут явились жестокими гонителями христианской веры. Калифы кордовские, покровители наук и просвещения, не преследовали христианских подданных своих, и христианам в Испании было гораздо привольнее жить, чем единоверцам их на Востоке. Правда, они должны были ежемесячно вносить поголовную подать; но затем дозволялось им строить церкви и монастыри, свободно совершать богослужение, в своих делах судиться судом своим. Запрещено им было обращать магометан в христианскую веру и поносить Магомета; запрещено было и магометанам хулить Христа, но с тою разницею, что злословивший Магомета подвергался смертной казни, а злословивший Христа телесному наказанию. Установились довольно мирные отношения между христианами и победителями их; многие христиане занимали важные должности в государстве; иноки и священники служили посредниками между магометанскими и христианскими правителями. Но вскоре в обществе христианском распространилось некоторое равнодушие к вере: состояние просвещения было тогда выше у арабов, нежели у христиан, и многие христиане охотно посещали цветущие арабские школы, пренебрегая знанием своего закона и отеческих писаний. Иных соблазняло желание стать в ряды господствующих, избавиться от уплаты подати, и много христиан довольно легко перешло в магометанство. Такие отступления от веры возбуждали, конечно, живейшее негодование ревностных христиан и вызывали иных, в укор отступникам и равнодушным, к громким, иногда неосторожным заявлениям веры своей. Такие заявления приводили к враждебным столкновениям между христианами и мусульманами, возбуждая фанатизм в последних. Случалось, что народ со смехом и бранью встречал христианских иноков и священников; что мусульманские дети бросали в них каменьями; звон колоколов, призывающий верующих в христианские храмы, возбуждал негодование мусульман. С своей стороны, и ревностные христиане не могли без содрогания слышать, как с минаретов провозглашалось всенародно: «Нет Бога, кроме Бога единого, и Магомет пророк Его», и, совершая крестное знамение, иногда громко восклицали: «Не премолчи Боже, и сокруши врагов Твоих!» Такое состояние умов готовило взрыв. Сами христиане разделились на две партии. Одни, умеренные, находили, что следует благодарить Господа и за ту долю свободы, которой пользуются христиане под игом иноверных, воздерживаться от всего, что может раздражить магометан, не отказываться от государственных должностей и употреблять к сохранению добрых отношений все меры, которые только совместны с соблюдением христианского закона. Другая партия, крайних, клеймила позором такой образ действий, именуя его трусостью, малодушием и чуть не отступничеством; они считали грехом малейшее участие в действиях магометанского правительства и священною обязанностью истинного христианина везде, при каждом случае, открыто заявлять веру свою и ненависть свою к магометанству. «Вы полухристиане,— говорил умеренным Альвар Кордовский, один из представителей крайних,— вы не дерзаете молиться в присутствии неверных; не дерзаете знаменоваться знаменем креста; не дерзаете исповедовать Божество Христа; вы леопарды, принимающие все цвета. Денно и нощно поднимается с минератов голос, хулящий Господа, ибо, славя Его, славят и лжепророка; и горе веку сему столь бедному в мудрости Христовой, что не найдется никого, кто бы по повелении Божию вознес знамя Креста над горами и башнями Вавилона и принес бы Богу жертву вечернюю!» Нашлось хотя не то, чего желал Альвар, но нашлось много готовых жертв, к первой, павшей за имя Христа, был священник, принадлежавший к партии не крайних, а умеренных. Это было в 850-м году. Перфект, священноинок в Кордове вышел из монастыря для каких-то закупок. Встретившиеся ему магометане вступили в беседу с ним и стали расспрашивать о вере христианской и о его мнении касательно Магомета. Он не согласился отвечать на вторую часть вопроса, говоря, что не желает их оскорбить. Они настаивали, просили его говорить с ними откровенно, обещая не оскорбляться его словами и не преследовать его. Перфект тогда отвечал, что, конечно, считает Магомета за одного из лжепророков, о которых возвещал Христос. Магометане выслушали это с затаенной злобой, но отпустили его на сей раз, чтобы не нарушить обещания своего. Но встретив его через некоторое время, они его схватили и обвинили перед судом, как хулителя Магомета. Перфекта заключили в темницу; и так как он не согласился отречься от слов своих, а напротив подтвердил их, смело исповедуя веру свою, то предали его смертной казни. После этой смертной казни фанатизм магометан и ревность христиан к мученичеству возгорелись до крайней степени. Кордовский купец Иоанн, обвиненный в том, что поносил Магомета, претерпел жестокие истязания и смертную казнь; юноша, по имени Исаак, вслед за тем сам явился в суд, притворившись, будто желает ближе узнать закон Магомета; когда обрадованный этим судья стал объяснять ему, в чем он состоит, то Исаак стал называть Магомета лжецом и обольстителем и тоже был приговорен к смертной казни. С каждым днем сильнее и сильнее возгоралась восторженная ревность к мученичеству. Юноши, молодые девы, старики шли объявлять о себе судьям; в мечети являлись вдруг христиане и громко поносили Магомета; из дальних монастырей, из пустынь и лесов приходили в город иноки и отшельники и, громко понося Магомета, слагали головы свои на плаху. Некоторые священники и миряне из партии умеренных старались удержать такое рвение, объясняя, что самовольное мученичество не есть подвиг, угодный Господу; что истинный христианин должен в смирении и терпении ожидать проявления воли Божией, не бросаясь в опасности, а в любви к ближним щадить и врагов; что в этом неудержимом рвении к мученичеству более высокоумия, чем любви. Слова их были тщетны, а огромным влиянием пользовались священник Евлогий и друг его Павел Альвар Кордовский, ревнители мученичества, которые пламенными речами еще более возбуждали христиан искать мученического подвига. Наконец, сам калиф Адберам II обратился к двум испанским митрополитам, архиепископу Севильскому и архиепископу Толедскому, и убедил их своею духовною властью запретить христианам раздражать магометан и искать смерти. Но и слова святителей не помогли. Казни продолжались. В мирные времена бывали браки между христианами и магометанами, причем иногда дети воспитывались в христианстве; теперь магометане постоянно приносили доносы на обращения в христианство. Так, одна девица Флора, рожденная от смешанного брака и воспитанная матерью в христианской вере, была теперь обвинена братом, ревностным мусульманином, в отпадении от магометанства. Истязания и угрозы не подействовали на нее: она пребыла тверда в исповедании своем, но так как не хулила Магомета, то была отпущена. Через некоторое время, возбужденная партией крайних, она сама явилась к судьям, понося лжепророка; ее заключили в темницу и потом казнили. Митрополит Толедский, видя, что слова его тщетны, велел заключить в темницу священников, возбуждавших в христианах ревность к мученичеству, в том числе, как одного из главных, Евлогия; в то же время он представлял заточенным христианам, что действия их нарушают мир Церкви, что множество церквей лишены пастырей, и вслед за тем христиане во многих местах лишены утешения таинств и богослужения; что если обязанность христианина пребывать твердым во исповедании своем, то не обязанность его произвольно навлекать на себя опасность и смерть. Но из заключения своего писал с своей стороны и Евлогий тем же христианам, хваля их подвиг и воспламеняя ревность их к мученичеству. Упорная борьба продолжалась между партией крайних и партией умеренных. Наконец, по настоянию того же калифа Абдерама, был созван Собор в Кордове и издано постановление, воспрещающее христианам самовольно, без требования, являться к магометанским правителям для исповедания веры своей. Вскоре калиф Абдерам умер, а преемник его стал теснить христиан, лишал их занимаемых ими должностей; продолжались частые казни, ибо ревность к мученичеству не ослабела, и Евлогий, избранные в архиепископы Толедские, был душою крайней партии. Наконец и он сам в 859-м году был приведен к суду. Власти магометанские сами желали спасти его, уважая святость его жизни и многостороннее образование; но Евлогий воспламенявший в других ревность к мученичеству, был сам искренно объят тою же ревностью. Он открыто поносил Магомета и сложил голову на плахе. Это была одна из последних жертв гонения, которое вскоре за тем утихло, и прежние отношения восстановились между победителями и побежденными. Известия о сем гонении сообщены Евлогием и Павлом Альваресом в двух книгах, исполненных восторженной хвалы мученикам. Не вся Испания была, впрочем, во власти магометан. В городах Астурии доблестный Пелагий сумел отстоять независимость, а у Бискайского залива зять его Альфонс, который впоследствии соединил под скипетр свой и наследие Пелагия; преданностью своей Церкви он заслужил прозвание «Католического», он еще расширил владения свои, отняв впоследствии у магометан и другие области: Галицию и часть Кастилии. Внук его Альфонс II, прозванный «Целомудренным», тоже одерживал победы над калифами; он был основателем многих церквей и, между прочим, великолепной церкви во Компостелле во имя св. апостола Иакова, коего мощи были в эту пору перенесены в Испанию (829) и которого Испания считает своим небесным покровителем. Наследники Альфонса продолжили борьбу с калифами, и в конце девятого века уже довольно значительная часть Испании была свободна от власти магометан, коими еще была покорна Испания южная. Церковью правили епископы, и во главе их митрополиты в Севилье и Толедо, долго хранившие довольно независимые отношения к папе.
