Новгородский кодекс (также «Новгородская псалтирь», по наиболее надёжному читаемому тексту) — древнейшая известная книга Руси (полиптих), обнаруженная в 2000 году. Содержит полный текст псалмов 75 и 76 и часть псалма 67, записанных на старославянском языке.
Кодекс несёт в себе и скрытые, затёртые тексты, датируемые 999 годом, в которых упомянут Суздаль: «Въ лѣто ҂ѕ҃ф҃з҃ азъ мънихъ исаакии поставленъ попомъ въ сѹжъдали въ цръкъве свѧтаго александра арменина…».
Состоит из липовых дощечек с четырьмя страницами (церами), покрытыми воском для написания с помощью писа́ла. По стратиграфическим, радиоуглеродным и палеографическим данным, восковой кодекс использовался в первой четверти XI века и, возможно, начиная с последних лет X века, так что он на несколько десятилетий старше Остромирова Евангелия, считавшегося самой древней на Руси книгой с точно установленной датой написания — 1056—1057 года.
Более ранними славянскими датированными документами являются только некоторые древнеболгарские и хорватские надписи Х столетия, однако их нельзя отнести к категории «книги». Новгородская псалтырь — самый ранний из сохранившихся в оригинале письменных памятников Киевской Руси.
Новгородский кодекс. Первая страница
Назначение сохранившегося воскового текста этой книги, по-видимому, было учебным. В том числе велось обучение счету, что следует из указания в восковом тексте номеров псалмов в древнерусской «буквенной» цифровой системе. Книга получила название Новгородской псалтыри и датируется началом XI в. Состоит она из трех соединенных вместе дощечек (цер) для писания по воску – двух «обложек» и внутреннего двустороннего воскового «листа». Восковой текст представляет запись 75 и 76 псалмов Асафа и 67 псалма Давида. Кроме того, согласно выводам академика А.А. Зализняка, на деревянной основе под воском и на бортиках цер имеются невидимые без специального оборудования записи, процарапанные острым предметом. Среди них тексты арифметического и хронолого-математического характера: так называемые «цифровые алфавиты» (в отрывках и один – целиком) и сообщение о поставлении некоего Исаакия (писца Новгородской псалтыри?) попом в Суздале в SФЗ=6507, т. е. 999 г., причем эта дата выписана (процарапана) во многих местах на дереве цер.
Древнерусская «буквенная» цифровая система восходит к грековизантийской традиции и, возможно, на Руси получила распространение до глаголицы и кириллицы. Ее основу составлял греческий 24-буквенный алфавит, дополненный тремя особыми знаками («эписемами»), выражавшими знаки: 6 («вау»), 90 («коппа») и 900 («сампи»). В результате получалось 27 цифро-букв: из трех девяток (3х9=27) – первая девятка знаков обозначала единицы, вторая – десятки, третья – сотни. В такой системе без использования знака нуля можно было записать любое число до 999. Для записи чисел, включавших разряд тысяч, использовалась первая девятка знаков (единиц), дополняемая с левой стороны небольшим горизонтальным или наклонным значком. В славянской традиции десятки тысяч («тмы») обозначались обведением знаков единиц окружностями. Такая система обозначений была обнаружена на берестяной грамоте № 342 начала XIV в., охарактеризованной А.В. Арциховским, как возникшая «в связи с изучением арифметики».
Подобный полный «буквенный» цифровой алфавит был обнаружен А.А. Зализняком на деревянной подложке Новгородской псалтыри нач. XI в., т. е. за три века до берестяной грамоты № 342. Он его характеризует так: «Помимо азбуки, писец Новгородского кодекса выполнил также числовой ряд. Как и азбука, числовой ряд выписан большое число раз – на страницах, на полях и на обеих обложках. Самый длинный из обнаруженных до настоящего момента в кодексе числовых рядов доходит до 10000». Значение этого открытия состоит в следующем. С учетом того, что цифровой алфавит («числовой ряд») в полном составе и отрывках неоднократно записывался на «дереве» цер Новгородской псалтыри начала XI в., наряду с записями буквенного алфавита кириллицы, можно заключить, что арифметике на Руси уделялось отдельное внимание в процессе обучения грамоте (как особому виду знания).
Автобиографическая запись Исаакия (в переводе на современный русский) такова: «В году 6507-м [6507–5508=999] я монах Исаакий поставлен попом в Суздале, в церкви святого Александра армянина». По данным А.А. Зализняка, упоминание «святого Александра армянина» может свидетельствовать о «некоей особой ветви христианства, далекой от канонической». Из написанного на церах молитвенного текста вытекает, что «эта единственная обнаруженная в кодексе молитва – абсолютно неканоническая и очевидным образом еретическая с точки зрения господствующей церкви. В ней Александру в сущности приписываются прерогативы Бога». А.А. Зализняк отметил, что «Александр назван археопагитом фракийским», а большое число армян жило во Фракии, куда их переселили византийские императоры в VIII–IX вв.; «их центром был Филиппополь (Пловдив). В религиозном отношении это были в большинстве своем последователи павликианства – дуалистического учения, в дальнейшем послужившим историческим источником идеологии богомильства». Вывод А.А. Зализняка таков: «Установив еретический характер Новгородского кодекса, мы сразу получаем объяснение того странного на первый взгляд обстоятельства, что ни один из неканонических текстов этого кодекса не обнаруживается больше нигде. Мы не должны более этому удивляться, поскольку, как известно, богомильские, павликианские и прочие еретические сочинения активно преследовались официальной церковью и систематически уничтожались».
Среди процарапанных текстов кодекса исключительное значение имеет указание Суздаля как места «рождения» первой русской книги: «Для понимания предыстории Новгородского кодекса чрезвычайно важно упоминание Суздаля. Независимо от того, тождествен ли суздальский поп Исаакий писцу кодекса, оно связывает изготовление кодекса с событиями, происходящими уже на Руси, – в частности, исключает версию, по которой кодекс был списан в Болгарии находившимся там восточнославянским книжником и просто привезен на Русь». При этом А.А. Зализняк полагал, что мнение об авторстве Исаакия более вероятно: «Мы считаем более вероятным, что перед нами автограф Исаакия». Подтверждением авторства Исаакия может служить то, почему датой его поставления попом (SФЗ=65О7 г. от СМ= 999 г. н. э.) испещрены «бортики и страницы кодекса» под воском. Кроме того, «если Исаакий прибыл в Новгород из Суздаля, то сразу находит простое объяснение тот факт, что в его записях нет никаких следов цоканья»; см. также. Вопрос, почему Исаакий вместе со своим кодексом в первой трети XI в. оказался в Новгороде, по А.А. Зализняку, «пока остается открытым», но может быть поставлен в связь с летописным свидетельством о расправе в 1024 г. в Суздале с волхвами.
Во всяком случае, история деревянно-восковой псалтыри имеет два периода – Суздальский и Новгородский, то есть первая русская книга может называться и Суздальским кодексом (по месту создания), и Новгородской псалтырью (по месту находки). Возможно, ее использование в разные периоды было различным. В суздальский период она могла использоваться в качестве своего рода записной книжки, в которой надписи (в основе своей – еретические) выцарапывались на дереве страниц и бортиков, а писание по воску имело иное назначение, чем то, каким оно стало в Новгородский период. В новгородский период кодекс использовался в обучении канонической церковной книжности при письме по воску, о существовании скрытых еретических текстов на деревянной основе и бортиках книги могли знать лишь посвященные в эту тайну люди (но встает вопрос – могли ли они их прочесть из-за особенности невидимой (скрытой) записи? Может быть, они не назначались для чтения, а были особым выражением магического состояния (типа шаманского камлания) владельца церы (Исаакия?).
Восковое пространство древнерусской деревянно-восковой книги могло в Суздальский период использоваться в качестве аксессуара счета. На такую возможность указывает один рисунок на античной вазе. Здесь изображен вычислитель на абаке, сидящий перед столом, на котором правой рукой он перемещает мелкие счетные предметы (камешки или плодовые косточки?). В левой руке вычислитель держит раскрытую церу с записями, по-видимому, исходных числовых данных для счета. Чтобы античное изображение ожило в Суздальской средневековой жизни, нужно надежное свидетельство использования в ней абака античного типа, и оно есть. Действительно, в 1985 г. экспедицией столичных археологов у д. Новоселки Суздальского района, у пояса мужчины славянского захоронения XI в. был обнаружен кошелек-сумочка со следующими предметами: гирькой, фрагментом серебряной монеты X в. и плодовыми косточками (сливовой и вишневыми). В XI в. на Руси в денежном обращении находились серебряные монеты и их фрагменты, которые принимались на вес: отсюда в кошельке гирька и кусочек монеты. Деньги, как говорится, счет любят: отсюда в кошельке счетные плодовые косточки. Счет косточками («счет костьми»), которые носили в мешочках у пояса (вишневые и сливовые), еще долго использовался на Руси, о чем сохранились свидетельства иностранцев XVI–XVII вв. (Г. Штадена, А. Олеария). Следовательно, есть основания считать, что восковая поверхность Новгородской церы начала XI в. – в Суздальский период ее бытования – могла использоваться для записи исходных чисел с целью последующего обсчета на абаке типа «счета костьми». А это, в свою очередь, позволяет поставить вопрос о существовании на Руси в Суздале третьего очага древнерусской математической культуры (кроме Киева и Новгорода).
Поскольку вычислительное устройство античного типа (на Руси «счет костьми») имело разнообразное применение, то на Руси в целом, а не только в Суздале, его использование могло быть многофункциональным. Например, абак служил эффективным средством в случае пересчета крупных массивов многозначных чисел. О таком типе расчетов, оперирующих числами величиной до десятков миллионов, свидетельствует хорошо изученное к настоящему времени календарно-математическое «Учение о числах» (1136 г.) Кирика Новгородца. Выдающиеся расчеты Кирика появились не спонтанно, а были обусловлены рядом обстоятельств, в том числе, распространением таинственных календарно-математических «семитысячников». В них приводились результаты подсчетов в семи тысячах лет календарных единиц: по годам, месяцам, дням, неделям и часам (иногда с рядом хронологических дополнений). Их таинственность обусловливалась тем обстоятельством, что, несмотря на многочисленные погрешности в числах, они пользовались популярностью на Руси, насчитывая необъяснимо (незаслуженно) большое число списков, то есть свидетельствуя о существовании определенного немотивированного хронолого-математического «бума», нуждающегося в объяснении.
Практическое объяснение этому феномену было дано А.А. Туриловым, который путем палеографических и расчетных сопоставлений установил, что в «семитысячниках» ошибки в числах приобретают систематический характер, из-за того, что они первоначально были рассчитаны в глаголической цифровой системе, а затем «переведены» (без необходимых поправок) в греко-византийскую цифровую систему, которая использовалась на Руси в кириллице. По мнению А.А. Турилова, «семитысячники», написанные глаголицей, возникли в Великой Моравии или Болгарии в IX–XI вв. Уже в XI в. они из Болгарии попали на Русь, где получили достаточное распространение. Сейчас известно примерно полтора их десятка, списки не древнее XV в., все кириллические, язык русский, за исключением одного сербского (XVI в., возможен русский посредник). Феномен «семитысячников» может свидетельствовать о том, что распространение календарно-математических знаний на Руси XI в. обусловливалось также процессами, происходящими в общеславянском Кирилло-Мефодиевском культурном континууме. Однако такое объяснение недостаточно для появления хронолого-математического «бума» на Руси XI–XII вв., объединившего в себе очевидный интерес как к изобилующими неточностями в числовом материале «семитысячникам», так и к почти безукоризненному в математическом отношении (даже по современным меркам) «Учению о числах» Кирика Новгородца.
Для дальнейшей разработки проблемы необходимо было найти новый научный подход. Его предложил доктор психологических наук А.В. Сухарев. Если задаться вопросом, почему «переводчики» глаголических «семитысячников» в XI в. не смогли (ни сразу, ни потом) заметить и устранить погрешности в числах при переводе «семитысячников» с глаголицы на кириллицу, то ответ может быть таким: у них для этого в XI в. еще не было оснований. Лишь к XII в. на Руси появились «не вызывающее сомнений выдающиеся достижения Кирика в естественнонаучной области, что является показателем наличия креативного интеллекта». Креативность представляет людям выбор. Интерес к «семитысячникам» мог оказаться фактором приобщения населения Руси «к изучению естественнонаучных и философских реалий… Важнейшей предпосылкой для возникновения устойчивого и зрелого интереса к познанию природы в ментальности коллективного субъекта является появление в обществе психологически зрелого индивидуального субъекта познания. Ярким примером такой личности в 30–50-х гг. XII в. был Кирик Новгородец…». Таким образом, можно констатировать, что психологическая парадигма складывания этнофункциональных предпосылок развития естественнонаучных знаний на Руси, разрабатываемая А.В. Сухаревым, может служить методологической опорой в изучении истоков древнерусских математических знаний.
Источник: Р.А. Симонов. СУЗДАЛЬ И ХРОНОЛОГО-МАТЕМАТИЧЕСКИЙ «БУМ» НА РУСИ XI–XII вв. Суздальский сборник за 2019 год. Сборник научных статей
