Иван Сергеевич Шмелёв Иван Сергеевич Шмелёв (21 сентября (3 октября) 1873, Москва - 24 июня 1950, Бюсси-ан-От близ Парижа) - русский писатель, публицист, православный мыслитель.
Иван Сергеевич Шмелёв
Иван Сергеевич Шмелёв родился 3 октября 1873 года в Донской слободе Москвы, в известной московской купеческой семье Шмелёвых.
Прадед писателя - И.И. Шмелёв-Меньшой по изгнании Наполеона в 1812 году, не порывая с торговлей тканями, наладил поставки из г. Переславля-Залесского (ныне в Ярославской области) и окружающих его сёл самого ходового в горевшей Москве товара - деревянной посуды. Разбогатев на владимирской «щепе», он, в отличие от своего старшего брата - И.И. Шмелёва-Большого, преуспел настолько, что в 1813 году записался в московское купечество и, имея щепную лавку на Ильинке, к 1815 году обзавёлся кирпичным заводом на Воробьёвых горах, а в 1818 году, ближе к кончине, достроил на Большой Калужской улице просторный особняк, а вернее, небольшую усадьбу с обширным двором, садом и прочими хозяйственными постройками. Именно она приютила на целое столетие все последующие поколения его потомков.
Дед и отец писателя оказались талантливыми подрядчиками-строителями. Сергей Иванович Шмелёв (1842—1880) - отец писателя принадлежал к купеческому сословию, но торговлей не занимался, он являлся хозяином большой плотничьей артели (более 300 человек), держал банные заведения и был подрядчиком. По характеру Сергей Иванович представлял собой очень жизнелюбивого человека, что положительно отразилось в воспитании будущего писателя. Воспитателем (дядькой) при молодом Иване состоял старый плотник Горкин Михаил Панкратович - глубоко верующий человек.
В доме Шмелёвых, хранившем устои предков, страх Божий внедрялся с детства средствами вполне земными, а попросту говоря, поркой розгами. Так, юный Ванюша изображён в автобиографическом «Лете Господнем» радостным, любимым всеми отроком. В дальнейшем у Ивана Шмелёва будет особая тяга к религии, что скажется на его философских взглядах и творчестве.
Окружение маленького Ивана Шмелёва составляли мастеровые, рабочие-строители, с которыми он близко общался. Поэтому «влияние двора», где чувствовался мятежный дух и раздавались различные песни, прибаутки, поговорки со своим разнообразно-богатым языком, не могло не отразиться на его мироощущении и позднее в произведениях. Позднее Шмелёв напишет: «Здесь, во дворе, я увидел народ. Я здесь привык к нему…».
Изначально Шмелёв получал образование на дому, где в роли учителя выступала его мать, которая постепенно вводила юного писателя в мир литературы (изучение Пушкина, Гоголя, Толстого и др.) Далее учится в шестой Московской гимназии. После ее окончания, поступает в 1894 г. на юридический факультет Московского университета.
После неудач с первой книгой, посвящённой паломничеству на Валаам («На скалах Валаама. За гранью мира. Путевые заметки». М., 1897), И.С. Шмелёв за год до окончания юридического факультета Московского университета, будучи уже семейным человеком, решительно оставляет мечты о литературе и сосредоточивает мысли на предстоящей карьере юриста. Первая самостоятельно изданная им книга принесла не только материальные огорчения, но и осложнения с духовной цензурой. Ведомство Победоносцева «благочестиво» обкарнало литературное дитя Шмелёва не на одну страницу. «Вольные», по мнению цензоров, «описания» писателю пришлось самолично выдирать из всех книг тиража, опустошившего тощий карман автора.
В этот горький для начинающего писателя период юридическое поприще представлялось ему не менее благородным служением России. Жизнь опрокинула эти надежды. Служба с 1899 года временным поверенным в одной из частных юридических контор Москвы явно не задалась недавнему блестящему выпускнику университета. «Полтора года этой деятельности, - писал он в автобиографии, - отравили меня. Пришлось вести борьбу за существование, тяжёлую борьбу. Шли дела с кляузниками. Я чувствовал себя униженным, когда приходилось напоминать какому-нибудь торговцу о забытой пятёрке».
Тягостное безденежье главы молодого семейства немного скрашивали регулярно получаемые небольшие дивиденды от акций Северной (Ярославской) железной дороги, купленных когда-то на его имя покойным отцом. Но и дивиденды не спасали от нарастающей в душе угнетённости. Общая подавленность изредка прорывалась вспышками нервозности.
Спасение и отраду он находил единственно в своей семье, созданной в начале студенческих лет в 1894 году.
Внутренней перемене в них содействовала и встреча с преподобным Варнавой (ум. в 1906 г.) в Гефсиманском скиту Троице-Сергиевой лавры. Они предстали пред ним сразу после венчания в 1894 году в церкви села Трахоньева, стоящего на Клязьме (близ границ современной Москвы), где находилась дача матери будущего писателя. Знаменитый старец, давно окормлявший семью Шмелёвых, благословил его на писательство и... предрёк нелёгкую крестную судьбу, подтвердив сказанное дарением деревянного крестика.
В отличие от прежней деспотической домашней среды, Шмелёв впервые почувствовал себя самостоятельным, а главное, любимым. Именно этого после смерти боготворимого отца (вспомним любовно выписанные строки о нём в «Лете Господнем»!) так недоставало ему раньше. Строгая опека умной, но чрезмерно властной матери Шмелёва - Евлампии Гавриловны, взявшей дела мужа после его кончины в свои руки, более отдалила, чем сблизила их между собой. В отличие от других детей - старшего Николая и младшей Софьи, отличавшихся от Ивана сравнительно покорным характером, между матерью и младшим сыном установилась душевная холодность. Увы, в последующие годы она только увеличилась. Упоминаем этот факт из семейной хроники затем, чтоб ярче подчеркнуть, как много значило для него супружество. Женская ипостась мира по- настоящему открылась ему лишь в образе жены.
В то самостоятельное после окончания университета трёхлетие любящая Ольга Александровна, как могла, утешала мужа, удручённого неудачами. И было бы справедливо в коротком очерке посвятить ей несколько строк. До самой смерти на чужбине (в 1936 году от сердечной болезни) была она его ангелом и, без всякого преувеличения, музой.
Урождённая Охтерлони, она познакомилась с гимназистом Иваном Шмелёвым, когда её семья квартировала некоторое время в просторном доме купцов Шмелёвых на Большой Калужской улице в Москве. До наших дней дом не сохранился, он стоял приблизительно там, откуда сегодня начинается Ленинский проспект. Приезжая на каникулы из Санкт-Петербурга, где училась в Патриотическом институте, юная «патриотка» быстро отличила начитанного, глубокого и вместе с тем искреннего Ивана от других юношей. Дочь скромно жившего героя Крымской кампании - штабс-капитана Александра Охтерлони, обаятельная и умная, она оказалась тонко чувствующей женой и необыкновенно находчивой, рачительной хозяйкой. Даром, что по отцу принадлежала к давно обрусевшей боковой ветви шотландских королей Стюартов (дед и прадед были генералами русской армии). С материнской же стороны заполучила кровь немецких дворян фон Вейденгаммер, также обрусевших. Жить бы да нос задирать, однако... На титулы предков в семье Охтерлони давно уже смотрели здраво, а потому и к нижним чинам-сословиям относились вполне демократично, в духе следования нормам православной этики.
Супруги Шмелёвы с сыном Серёжей. 1901 г.
О чудесах практичности Ольги Александровны, уживавшейся в ней с христианской добротой и стойкостью, осталось немало свидетельств. Благодаря этому Шмелёв был избавлен от многих неурядиц, коими полно начало всякого супружества. Радости взаимопонимания дополнились вскоре появлением на свет сына Серёжи - белоголового ангела, нежно и без баловства ими пестуемого. В счастливых родительских хлопотах вряд ли ведали они о будущей Голгофе для него и для них самих, вынужденных после коварного расстрела сына в 1921 году (вопреки обещаниям красной власти в Крыму) покинуть в конце 1923 года Россию навсегда. Но всё это пока таилось в дымке будущего. А в описываемое время, на рубеже веков, московское безденежье предлагало куда менее опасные проблемы.
Обратиться за помощью к родным не позволили свойственные обоим тяга к самостоятельности и самолюбие: не в традициях семей, из которых они вышли, было оказывать помощь отделившимся детям. К тому же купеческие дела Шмелёвых к концу века сильно пошатнулись. Об открытии молодым юристом, как ранее предполагалось, собственной адвокатской конторы, мечтать было нечего, разве что оставалось покуситься на достаток остальных членов семьи, например, на приданое сестры-«консерваторки» или небольшие оборотные средства старшего брата Николая, неудачно поведшего дела Шмелёвых. Скромный пенсион тестя и вовсе не мог быть поддержкой молодой семье. Благо, что бесплатное содержание Ольги в имперском заведении позволило накопить для неё небольшое приданое. Словом, трудности молодым предстояло решать самим. Возможно, что начинающий присяжный поверенный ещё долго тянул бы лямку своих неудач в Москве, не случись другая катастрофа. В начале 1901 года грянул крах акций железнодорожной компании. Жалкие «пятёрки» гонорара за разрешение кляуз окончательно превратились в единственный источник пропитания. Предпринятые срочно поиски более или менее «сытой» должности в Москве и Подмосковье оказались напрасны. Тогда-то и объявилась вакансия во Владимире. В итоге в небольшой губернский центр приезжает в декабре того же года начинающий чиновник Иван Сергеевич Шмелёв.
«Я знал столицу, мелкий ремесленный люд, уклад купеческой жизни. Теперь я узнал деревню, провинциальное чиновничество, мелкопоместное дворянство», - скажет позднее Шмелёв.
Недальний от Москвы Владимир предстал скромным по размерам, но живописным и уютным городом с церквами, садами, почти без промышленности, живущим сединами истории и, как всякий губернский центр, - чиновничьей рутиной. Тихий и внешне сонный город на Клязьме приятно удивлял многих. Удивлял, в отличие от других губернских городов, ещё одной особенностью - богобоязненностью, которая зиждилась на исторических корнях. Даже славившаяся благочестием духовная столица России Москва на фоне Владимира всё же проигрывала, настолько владимирское бытие казалось органичным и единодушным в исполнении правил Веры. Отчасти оно напоминало Шмелёву любимое Замоскворечье.
Склонность религиозно мыслящих супругов к семейному уединению, этакому добровольному анахоретству, оказалась созвучна камерной обстановке тогдашнего Владимира, мало озабоченного скудостью светских развлечений. Недостаток в них был привлекателен для Шмелёвых, поскольку не ломал дорогие им традиции и устои, вынесенные из самого детства, проведённого в благочестивом Замоскворечье. Что касается самого Ивана Сергеевича, он и вовсе вышел из семьи, не расставшейся до конца со старообрядческим укладом своих предков. Переход деда из старообрядчества в официальную церковь мало что изменил во внутренней жизни клана купцов Шмелёвых. Выросший, казалось бы, в новой эпохе и другой культуре, писатель вместе с женой ещё в студенческие годы переболел общим, модным среди студентов увлечением театром и прочими развлечениями. Вдвоём они безболезненно расстались со многими сторонами типичной для того времени светской жизни. И то, что служило правилом и удовольствием для других, будь то обязательные смотрины какой-нибудь заезжей театральной или цирковой звезды, или что-то другое, для них часто оказывалось напрасно потраченным временем.
Владимир оказался вольной и невольной средой, что способствовала развитию в них домашнего анахоретства. Поиски мистической тишины - это тоже тема творческих исканий Шмелёва. Чтобы подойти к ней, нужны были обстоятельства. Таким обстоятельством и стал переезд из Москвы во Владимир. Не стеснённый материальными недостатками семейный досуг, перемежаемый работой, посещениями церковных служб и выходами на природу с такой любимой летом рыбалкой на Клязьме, копил в нём не просто силы для будущего писательского прорыва, но и позволил глубже заглянуть в себя, открывая новые миры и дали, и это тоже была радость...
Начав в безликой должности бухгалтера казённой палаты с чином коллежского секретаря (X класс «Табели о рангах»), он уже через два месяца был зачислен в штат чиновников по особым поручениям. В круг обязанностей Шмелёва входила, в основном, проверка деятельности торговых и промышленных заведений обширной губернии. Разъезды по ней не были так часты, как представляется со стороны. По прикидкам владимирского краеведа Г.Д. Овчинникова максимум 5-6 неспешных поездок в год. Служебные командировки компенсировались богатыми впечатлениями от знакомства с новыми местами в провинции. И не всегда эти впечатления были безмятежными. В письмах к своим московским знакомым Шмелёв описывает и негативные стороны посещаемых им мест и предприятий.
В апреле 1903 года его производят в титулярные советники, что сказалось и на служебном окладе. Семья продолжает некоторое время жить в скромной квартире в одном из нижних домов бывшей Царицынской улицы, спускавшейся полого от центра города к живописной Лыбеди, с
вётлами по берегам и бесчисленными огородами. С переходом главы семейства в 1905 году на место податного инспектора с окладом три тысячи рублей, Шмелёвы обрели, наконец, более просторное жилище в соседнем доме - типичном для Владимира двухэтажном особняке с деревянным верхом и неизменной, снесённой в1996 году боковушей с парадным крыльцом, высокими сенями и лестницей на второй этаж. В течение трёх лет отсюда (дом № 31 по нынешней улице им. Гагарина) отправлялись на почту толстые и тонкие бандероли с рождавшимися потихоньку от всех первыми произведениями Шмелёва. Из-за ветхости в 1996 году дом пришлось перебрать; в итоге реконструкция обернулась утратой первоначального облика, который мы можем видеть теперь только на фотографии. Особенно пострадал верх, где собственно и жили Шмелёвы с 1905 по 1908 год.
Впечатления от привычной Шмелёву улицы Царицынской и прилегающих к ней улиц, застраивавшихся на его глазах новыми, выразительными зданиями, вместе со всем тем, что составляло исторический облик города, превратились в основу для многих провинциальных описаний в произведениях писателя. Особенно выпукло обрисована в первой значительной повести - «Гражданин Уклейкин» - главная улица Владимира, тянувшаяся от Московской заставы к Нижегородской; она же часть знаменитой Владимирки. Её центральное звено, называвшееся Большой Московской улицей, окончательно сформировалось как буржуазное лицо города также при Шмелёве. Разноголосица архитектуры и многообразие заведений, торговый и крикливый её характер преломились в писательском сознании в гротесковой, почти фантастической форме в виде мифической Золотой улицы. Название лишь формально ассоциируется с Золотыми воротами, украшающими начало этой улицы со стороны Москвы. Настроение же повести соотносит улицу с духом наживы и возмутительного бездушия к судьбам беззащитных, «бедных людей».
Личное сострадание именно к таким героям на волне невиданных для России брожений в 1905-1907 годы вернуло в литературу и его самого, и изрядно забытую со времён Глеба Успенского тему маленького, социально не защищённого человека. Не знать, чем живут эти сословия, каковы их ежедневные муки и немногие радости, Шмелёв как христианин и писатель не имел права. «Семь с половиной лет службы, разъезды по губернии столкнули меня с массой лиц и жизненных положений. Эти семь лет дали мне очень многое, заставили много перечувствовать и многому дать оценку. Служба моя явилась огромным дополнением к тому, что я знал из книг. Это была яркая иллюстрация и одухотворение ранее накопленного материала. Я знал столицу, мелкий ремесленный люд, уклад купеческой жизни. Теперь я узнал деревню, провинциальное чиновничество, фабричные районы, мелкопоместное дворянство», - писал он в «Автобиографии» (М., 1913).
Он начал писать не без влияния жены и сына, поступившего в 1905 году во Владимирскую мужскую гимназию. Успех после публикации небольших детских рассказов подвигнул и на взрослые темы. В короткое время создаются рассказы «К солнцу» (1905), «Вахмистр» (1906), «По спешному делу», «Победа», «Иван Кузьмич» (1907), повести «Распад» (1907) и «Гражданин Уклейкин» (1908). Публикации следуют за публикациями. Вера в себя, в свою творческую силу вернула былую уверенность в том, что он непременно должен идти стезёй литератора. Кончался период накопления духовных сил и знаний о жизни. Факты действительности - природа, люди, мироустройство, идеи, события - начали тесниться в голове, проситься на бумагу преображёнными в художественные образы. Судьба приготовилась свершить новый поворот. Возвращение в Москву предопределилось.
Иван Шмелёв проживал во Владимире с 1901 по 1908 годы.
К моменту отъезда осенью 1908 года Шмелёв состоял в чине коллежского асессора (VIII чин). Отставка по службе была обставлена корректной, всех устраивающей формулировкой «по нездоровью». Но уезжал из Владимира далеко не больной и издёрганный душевно, каким прибыл некогда из Москвы, а окрепший духовно и физически, верящий в своё творчество и жизненные силы писатель и человек.
В Москве полностью погрузился в литературные труды, а затем, в 1923 г., эмигрировал во Францию, навсегда.
Период революции Февральскую революцию изначально Шмелёв принимает восторженно и с энтузиазмом, как и многие его современники.
«14 марта в Сибирь за освобожденными политическими ссыльными отправился первый поезд Всероссийского Земского Союза с уполномоченным известным писателем И.С. Шмелёвым» (газета «Старый владимирец», 19 марта 1917 г.).
Он едет в Сибирь, чтобы встретить политкаторжан, выступает на собраниях и митингах, рассуждает о «чудесной идее социализма». Но в скором времени Шмелёву приходится разочароваться в революции, он открывает для себя ее черную сторону, видит во всем этом насилие над судьбой России. Октябрьский переворот он сразу не принимает и последующие за ним события повлекли за собой мировоззренческий перелом в душе писателя.
Во время революции Шмелёв уезжает с семьей в Алушту, где покупает дом с участком земли. Осенью 1920 года Крым был занят красными частями. Трагичной оказалась судьба Сергея - единственного сына Шмелёва. Двадцатипятилетний офицер Русской армии, находясь в госпитале, был арестован. Несмотря на все усилия отца освободить Сергея, он был приговорен к смерти. Это событие, а также пережитый его семьей страшный голод в оккупированном городе, ужасы массовой резни, устроенной большевиками в Крыму в 1920—1921, привели Шмелёва к тяжелой душевной депрессии.
Все эти военные действия Шмелёв не может понять, когда гибнет все живое вокруг, происходит повсеместный красный террор, зло, голод, озверение людей. В связи с этими переживаниями, писатель пишет эпопею «Солнце мертвых» (1924), где раскрывает свои личные впечатления о революции и Гражданской войне. В результате, после выхода этой эпопеи, Шмелёв получает европейскую известность.
Эмиграция Писатель тяжело переживал трагические события, связанные с революцией и военными событиями, и по приезде в Москву, он всерьез задумывается над эмиграцией. В принятии этого решения активно участвовал И.А. Бунин, который звал Шмелёва за границу, обещая всячески помочь его семье. В январе 1923 года Шмелёв окончательно уехал из России в Париж, где прожил 27 лет.
Годы, проведенные в эмиграции, отличаются активной плодотворной творческой деятельностью. Шмелёв публикуется во многих эмигрантских изданиях: «Последние новости», «Возрождение», «Иллюстрированная Россия», «Сегодня», «Современные записки», «Русская мысль» и др.
Супруги Шмелевы Иван Сергеевич и Ольга Александровна на балконе дома. 1930-е гг.
В Париже Шмелёв начинает тесно общаться с русским философом И.А. Ильиным. На протяжении долгого времени между ними велась переписка (233 письма Ильина и 385 писем Шмелёва). Она является важным свидетельством политического и литературного процесса времен русской эмиграции первой волны.
За год до кончины одинокий и больной писатель в предпоследнем рассказе «Приволье» и мысленно вновь обласкает Россию. Напишет из парижского далека о любимой когда-то забаве на летней Клязьме - рыбалке в компании с владимирским приятелем - простодушным соборным дьяконом, любителем, как и он, Чехова и умевшим тонко слышать и видеть природу, любить людей и всякую другую земную тварь. Язык Шмелёва поднимется в этом рассказе до высоты безмерной. Прозрачным, как воздух, слогом он опишет, казалось бы, обыденное: летний жар, медовые запахи, покосы на чудной клязьменской пойме, живность воды, земли и неба. Вспомнит писатель и о тех неуместных тогда на речном приволье, но, однако, самых возвышенных в его жизни поминках, сотворённых им с дьяконом по недавно скончавшемуся «новопреставленному рабу Божиему... Антонию» (А.П. Чехову)...
И проймёт душу всех читающих этот чудный рассказ величайшая любовь и единение со всем тем, что было и есть в этом мире дорогого и близкого русскому человеку, и что непременно повторится в небесах, «идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная».
Смерть
Смерть писателя, так любившего монастырскую жизнь, стала глубоко символичной: 24 июня 1950 года, в день именин старца Варнавы, который ранее благословлял его «на путь», Шмелёв приезжает в русский монастырь Покрова Божией Матери в Бюсси-ан-От и в тот же день умирает в результате сердечного приступа. Похоронен на парижском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
30 мая 2000 года прошла церемония перенесения праха супругов Шмелёвых из Сент-Женевьев-де-Буа (под Парижем) в горячо любимую ими Москву, в фамильный некрополь Шмелёвых на Донском кладбище.
Памятник на могиле И. Шмелёва и его жены на Донском кладбище в Москве
Президент России В.В. Путин у могилы Шмелёвых на Донском кладбище. 2009 г.
Итоги жизни И. С. Шмелёв прожил очень сложную жизнь. Он страдал тяжелой болезнью, которая порой чуть было не приводила писателя к смерти, переживал материальные кризисы, которые доходили даже до нищенского состояния. Вторая Мировая война, пережитая им в оккупированном Париже, клевета в печати и попытка оклеветать Шмелёва еще больше усугубляли его душевные и физические страдания.
«По воспоминаниям современников, Шмелёв был человеком исключительной душевной чистоты, не способным ни на какой дурной поступок. Ему были присущи глубокое благородство натуры, доброта и сердечность. О пережитых страданиях говорил облик Шмелёва - худого человека с лицом аскета, изборожденным глубокими морщинами, с большими серыми глазами, полными ласки и грусти».
Этот великолепный, отстоянный народный язык восхищал и продолжает восхищать. «Шмелёв теперь - последний и единственный из русских писателей, у которого еще можно учиться богатству, мощи и свободе русского языка, - отмечал в 1933 г. А.И. Куприн. - Шмелёв изо всех русских самый распрерусский, да еще и коренной, прирожденный москвич, с московским говором, с московской независимостью и свободой духа».
Если отбросить несправедливое и обидное для богатой отечественной литературы обобщение - «единственный», - эта оценка окажется верной и в наши дни.
Язык, тот великий русский язык, который помогал Тургеневу в дни «сомнений и тягостных раздумий», поддерживал и Шмелёва в его любви к России. До конца своих дней чувствовал он саднящую боль от воспоминаний о Родине, ее природе, ее людях. В его последних книгах - крепчайший настой первородных русских слов, пейзажи-настроения, поражающие своей высокой лирикой, самый лик России, которая видится ему теперь в ее кротости и поэзии: «Этот весенний плеск остался в моих глазах - с праздничными рубахами, сапогами, лошадиным ржаньем, с запахами весеннего холодка, теплом и солнцем. Остался живым в душе, с тысячами Михаилов и Иванов, со всем мудреным до простоты-красоты душевным миром русского мужика, с его лукаво-веселыми глазами, то ясными, как вода, то омрачающимися до черной мути, со смехом и бойким словом, с лаской и дикой грубостью. Знаю, связан я с ним до века. Ничто не выплеснет из меня этот весенний плеск, светлую весну жизни… Вошло - и вместе со мной уйдет» («Весенний плеск», 1928).
Творчество Стремление к литературному творчеству пробудилось у И. С. Шмелёва рано, еще во время обучения в Московской гимназии. Первый печатный опыт Шмелёва - зарисовка из народной жизни «У мельницы», опубликованная в 1895 г. в журнале «Русское обозрение», об истории создания которой и публикации сам автор поведал в позднейшем рассказе «Как я стал писателем». Позднее в 1897 г. публикуется книга очерков «На скалах Валаама». Однако первый выход в литературу оказался для Шмелёва неудачным. Книга была запрещена цензурой и совершенно не раскупалась.
После окончания университета (1889) и военной службы Шмелёв снова возвращается в Москву и посвящает себя литературному творчеству. Эти годы обогатили Шмелёва знаниями об огромном мире уездной России. В 1907 г. он ведет активную переписку с М. Горьким, Шмелёв отправляет ему свою повесть «Под горами». Поддержка М. Горького укрепила его уверенность в своих силах. Шмелёв пишет рассказы и повести «К солнцу» (1905—1907), «Гражданин Уклейкин» (1907), «В норе»(1909), «Под небом» (1910), «Патока» (1911). Произведения этих лет характеризуются реалистической направленностью, в уже новых сложившихся исторических условиях Шмелёв поднимает тему «маленького человека».
В 1909 г. он стал членом литературного кружка «Среда»; в него входили так же А.П. Чехов, М. Горький, Л. Андреев. В 1911 г. выходит в свет повесть «Человек из ресторана», где Шмелёв изображает мир глазами официанта. Позднее в 1912 г. Шмелёв сотрудничает с И.А. Буниным и становится одним из учредителей «Книгоиздательства писателей в Москве», членами которого становятся В.В. Вересаев, Б.К. Зайцев, С.А. Найденов, братья И.А. и Ю.А. Бунины. Все последующее творчество Шмелёва будет связано с этим издательством.
В период с 1912 по 1914 год публикуются повести и рассказы «Виноград», «Стена», «Пугливая тишина», «Волчий перекат», «Росстани». Произведения этих лет отличаются широким тематическим многообразием, обилием живописных пейзажей, зарисовками патриархального купеческого быта, кроме того, Шмелёв изображает фазы превращения простого крестьянина в капиталиста нового типа. Позднее выходят два сборника прозы «Лик скрытый» и «Карусель» и книга очерков «Суровые дни» (1916), затем публикуются повесть «Как это было» (1919), в которой Шмелёв выступает против братоубийственной Гражданской войны и рассказ «Чужая кровь» (1918—1923). В произведениях этого времени уже отчетливо прослеживается проблематика его творчества периода эмиграции.
Отъезд И.С. Шмелёва в 1922 г. в эмиграцию (в Берлин, а затем в Париж) знаменует новый период его творческого пути. Отсюда, из чужой страны, с необычайной отчетливостью видится ему Россия. Здесь Шмелёв сотрудничает с такими эмигрантскими изданиями, как «Возрождение», «Последние новости», «Иллюстрированная Россия», «Современные записки» и др., где публикует свои произведения. Шмелёв создает рассказы-памфлеты «Каменный век» (1924) и «Два Ивана» (1924), «На пеньках» (1925), «Про одну старуху» (1925), Творчество этих лет проникнуто острой болью за родину, слышны ноты осуждения европейского мира, западной цивилизации, ее бездуховности, приземленности, прагматизма. Автор повествует о кровавой братоубийственной Гражданской войне, обрушившей страдания на русский народ.
В последующих своих произведениях «Русская песня» (1926), «Наполеон. Рассказ моего приятеля» (1928), «Обед для разных» , Шмелёв в большей степени развивает проблематику старой патриархальной России, славит простого русского человека, создает картины религиозных празднеств, изображает обряды, славящие Русь, становится певцом старой Москвы.
Книга «Въезд в Париж. Рассказы о России зарубежной» (1929) проникнута глубокой скорбью, повествует об изломанных судьбах русских изгнанников. На материале Первой Мировой войны Шмелёв создает лубочный роман «Солдаты» (1930).
«Богомолье» (1931) и «Лето Господне» (1933—1948) были с восторгом приняты в кругах русской эмиграции. Продолжая традицию Лескова, Шмелёв изображает быт патриархальной России. Глубоко поэтичны и красочны образы Москвы и Замоскворечья. Шмелёв изображает в романе мировосприятие доброго, чистого, наивного, ребенка, которое так близко народному. Так возникает целостный художественный мир, славящий Родину. До конца дней своих чувствовал Шмелёв щемящую боль и тоску от воспоминаний о России.
Все эти годы Шмелёв мечтал вернуться в Россию. Его всегда отличала особая любовь к уединенной монастырской жизни. В 1935 г. публикуется его автобиографический очерк «Старый Валаам», где автор вспоминает свою поездку на остров, изображает мерно текущую жизнь православного русского монастыря, глубоко наполненную атмосферой святости. Затем выходит в свет, целиком построенный на сказе, роман «Няня из Москвы» (1936), где все события переданы устами старой русской женщины Дарьи Степановны Синициной.
В романе «Пути небесные» (1948) получает воплощение тема реальности Божьего промысла в Земном Мире. В романе изображаются судьбы реальных людей: скептика-позитивиста, инженера В. А. Вейденгаммера и глубоко верующей послушницы Страстного монастыря - Дарьи Королевой. Однако смерть Шмелёва обрывает работу над третьим томом романа, но две вышедшие книги вполне воплотили христианские представления о мире, борьбу с грехом и соблазнами, моменты светлых озарений незыблемо верующего сердца…
Источник:
В.М. Некрасов. ВЛАДИМИР И ВЛАДИМИРСКИЙ КРАЙ В ЖИЗНИ ПИСАТЕЛЯ И.С. ШМЕЛЁВА. Краеведческий альманах «Старая Столица». Выпуск 16.
Увековечение памяти
- 28 февраля 2014 года во Владимире на доме 31 по улице Гагарина, где жил писатель, открыта мемориальная доска. Барельефный портрет создал скульптор, заслуженный художник России Игорь Черноглазов.
Город Владимир, ул. Гагарина, д. 31.
Барельефный портрет Ивана Сергеевича Шмелёва во Владимире
- Во Владимирской областной научной библиотеке им. М. Горького (ул. Дзержинского, 3) в 2014 году был открыт Центр литературы русского зарубежья с постоянной экспозицией, посвящённой И. С. Шмелёву.
Памятная медаль "Иван Шмелев". Из серии "Объемные портреты вчера и сегодня", выпущенной Французским клубом медали. 1970 г.
Перо. Принадлежало писателю И.С. Шмелеву.
Очки Шмелева Ивана Сергеевича.
Произведения На скалах Валаама, 1897; По спешному делу, 1906; Вахмистр, 1906; Распад, 1906; Иван Кузьмич, 1907; Гражданин Уклейкин, 1907; В норе, 1909; Под небом, 1910; Патока, 1911; Человек из ресторана, 1911; Волчий перекат, 1913; Неупиваемая чаша, 1918; Карусель, 1916; Суровые дни, 1916; Лик скрытый, 1917; Степное чудо, сказки, 1921; Солнце мертвых, 1923; Как мы летали, 1923; Каменный век, 1924; На пеньках, 1925; Про одну старуху, 1925; Въезд в Париж, 1925; Свет разума, 1926; Русская песня, 1926; История любовная, 1927; Наполеон. Рассказ моего приятеля, 1928; Солдаты, 1930; Богомолье, 1931; Лето Господне, 1933—1948; Старый Валаам, 1935; Родное, 1935; Няня из Москвы, 1936; Рождество в Москве, Рассказ делового человека, 1942—1945; Пути небесные, 1948; Иностранец, 1938; Переписка; Мой Марс.
Постановки и экранизации Немой советский фильм Якова Протазанова «Человек из ресторана» (1927). «Человек из ресторана» поставлен в 2000 г. режиссером Мариной Глуховской в Омском государственном камерном театре «Пятый театр».
Рисованный мультфильм «Моя любовь» по роману "История любовная" был поставлен в 2006 г. Александром Петровым.
Владимирское региональное отделение Союза Писателей России
Владимирская энциклопедия
|
