Яков Дмитриевич Никольский, протоиерей Московского большого Успенского собора, родился в 1766 году в Благовещенском погосте, что ныне в Александровском уезде Владимирской губернии. Отец его был там священником. Мальчик рано осиротел, лишившись отца. Учиться он отдан был в сентябре 1776 г. в ближайшую Троицкую семинарию. Когда Никольскому исполнилось 15 лет и он обучался еще в низших классах, за ним было оставлено, для поддержания семейства, дьячковское место в родном погосте; доходы на долю будущего дьячка получала мать вдова. Но местом этим Якову Дмитриевичу воспользоваться не было надобности, — он учился в семинарии очень хорошо, в 1787 г. окончил курс и для подготовки к учительской должности был послан в Московский греческий монастырь для изучения греческого языка практически. В сентябре 1788 года Я.Д. был определен в Троицкую семинарию учителем греческого языка. Начальник семинарии, Платон, впоследствии митрополит, особенно заботился, чтобы изучение греческого языка в семинарии шло, сколько возможно, успешнее. Никольский, как отлично знающий этот предмет, вполне отвечал желанию Платона, и последний не редко пользовался знанием учителя для своих личных надобностей, — так, Яков Дмитриевич, по поручению Платона, писал письма к греческим патриархам и архиереям, вступавшим в сношение с Платоном.
В январе 1792 г. Никольский был переведен на кафедру реторики, поэзии и еврейского языка. Последний предмет хотя и не был обязательным, но Платон настаивал, чтобы и еврейский язык изучали не хуже других языков; для достижения этой цели он иногда назначал в учителя природных евреев, — так, при Я.Д. Никольском помощником его был определен еврей Яков Матвеев, не знавший грамматики еврейского языка и потому ограничивавшийся в преподавании только учением читать, писать и переводить.
Казалось, жизнь Никольского шла гладко, счастливо, — на деле было, однако, не так. При всех своих достоинствах Платон, как человек, обладал и недостатками. Одним из таких была особенная привязанность его к монашествующим наставникам. Он глубоко верил, что занятия науками должны быть сильнее у монашествующих, так как им нет надобности заниматься посторонними предметами. Ввиду этого он всячески склонял к монашеству наставников, поощрял их, и при нем, действительно, большая часть преподавателей была из монахов. Но, конечно, не все соглашались на это, хотя Платон по этому предмету иногда высказывался очень решительно, предполагая, что труженик науки, увлекаемый, может быть, суетою мира, не может вполне уразуметь и с сочувствием принять его задушевных убеждений. К числу таких ослушников принадлежал и Никольский, которому, во время учительства, пришлось много вынести неприятностей от своего начальства за нежелание принять монашество, к которому оно его принуждало. Яков Дмитриевич остался, однако, непреклонен, и за это упорство долго сидел на бедном учительском окладе. Когда в 1795 г. наконец уволили его из семинарии, то в награду дали самый бедный приход в Москве: он был посвящен во священника к московской церкви Рождества Христова в Кудрине.
Служба на незначительном приходе, когда о. Иаков низведен был в число заурядных священников, шла мирно и тихо, но недолго, — его и здесь нашли своими немилостями. Поводом к преследованию о. Никольского послужило следующее обстоятельство. „Святейший Синод поручил преосвященному Августину (Виноградскому, 1766 — 1819 гг.), управлявшему тогда, вместо больного митрополита Платона, Московскою епархией, выбрать кого-нибудь из столичного духовенства, хорошо знающего греческий язык, для перевода с этого языка на русский книги „Добротолюбие“; выбран был Данилова монастыря архимандрит Амвросий, родной брат преосвященного Августина; книга им была переведена и, пo рассмотрении Святейшим Синодом, напечатана для повсеместного употребления. Но этим переводом остался недоволен, хорошо знакомый с греческим языком, начальник архива министерства иностранных дел, тайный советник Бантыш-Каменский и желал разделить с кем-нибудь труд нового, лучшего перевода означенной книги. По указанию знакомых на о. Никольского, как человека знающего греческий язык, он сблизился с ним и просил его вновь перевесть „Добротолюбие", единственно для него. Веря добросовестному слову, Яков Дмитриевич сделал новый перевод книги; но Каменский не сдержал своего слова. Оставшись вполне удовлетворен переводом о. Никольского, он представил его, как самый лучший и верный с подлинником, в Святейший Синод, который, одобрив вполне труд переводчика, напечатал перевод для всеобщего пользования, а прежний Амвросиевский запретил. Вот тут-то, с сего то времени, разразилась над вторым, ненамеренно задевшим самолюбие Августина, переводчиком, жестокая буря, которая довела его до горького, жалкого положения". Таков рассказ об этом инциденте о. протоиерея Алексея Лебедева, автора книги „Московский Кафедральный Архангельский собор “ (М., 1880 г.). Но этот рассказ идет совершенно в разрез с известными фактами, правда, еще частью не подробно обследованными. „Добротолюбие" переведено в первый раз и напечатано в 1798 — 94 г., по словам прот. С.К. Смирнова — переведено Я.Д. Никольским, т.е. когда еще он был в семинарии учителем; по словам Сопикова переведено с греческого в Троицкой Сергиевой Лавре, а по указанию архиеп. Черниговского Филарета книга эта переведена архим. Паисием Величковским (ум. в 1794 г.). Ундольский по экземплярам, имевшимся в его собрании, описал книгу „Добротолюбие, или словеса и главизны священнаго трезвения, собранныя от писаний святых и богоугодных Отец" под № 3032, как напечатанную в Москве в 1793 — 94 г.
Далее, известно, что митрополит Платон особенно стал недомогать со второй половины 1790-х годов, когда ректором семинарии Троицкой был Августин (Виноградский), рукоположенный во епископа 7 февраля 1804 г. и скончавшийся в 1819 г. Брат его Амвросий постригся в 1797 г. и был архимандритом Данилова монастыря после 1803 года. Из сопоставления приведенных данных видно, что протоиерей Лебедев говорит об издании ,,Добротолюбия“ в переводе Никольского в 1800-х годах, но такого издания этой книги библиографам неизвестно, а издание 1822 г. не могло повредить Я.Д. Никольскому, потому что тогда уже не было в живых Августина. Если такого издания (в периоде с 1804 по 1814 г.) не было, то остается одно, что
Августин, может быть, припомнил старую историю, или протоиерей Лебедев, не проверив сообщения современников Никольского, вероятно все же бывшее с последним ,,несчаетие“ поставил в связь с ,,Добротолюбием“, к которому Амвросий Виноградский, кажется, и отношения никакого не имел.
Едва ли, однако, подлежит сомнению, что Я.Д. Никольский, может быть — и из-за литературной работы, был в немилости у Августина: он очень долго не получал никаких наград. Протоиерей Лебедев говорит, что Каменский, „сознав свой неправый поступок, не дремал, а поддерживал о. Никольского надеждою на лучшую будущность и много способствовал поступлению его в Архангельский, а далее и в Успенский собор". Здесь встречаемся опять с неверностью сообщения: по ходатайству Каменского Никольский мог еще быть переведен в Архангельский собор, но в Усненский (в 1816 г.) нет, так как Ник. Ник. Бантыш-Каменский скончался 20 января 1814 года. — В Архангельский собор о. Никольский был перемещен в 1813 году и за три года службы, до 1816 г., был награжден только набедренником, так как без него не дается протоиерейство. Здесь только материальное положение Якова Дмитриевича улучшилось, а в остальном, хотя и был протоиереем, он ничем не выделялся из среды других священников: наравне с ними он исправлял очередное по неделе служение в соборе и во все праздники служил один. Тяжкие испытания для о. Никольского кончились, когда он по указу Святейшего Синода 13 марта 1816 года был переведен в большой Успенский собор, с наименованием протопресвитером. Здесь он почти одновременно был награжден камилавкою и наперсным крестом, а преосвященный Августин, по словам Лебедева, как бы сознавши свою несправедливость к нему, сам, в своей карете, привез его в собор, как настоятеля и протопресвитера Успенского собора.
Это было последнее место служения о. Иакова, — здесь он „в непрестанной деятельности, полезной для церкви" провел более 20 лет и не много не дотянул до 50-летнего юбилея в священническом сане: он умер 5 декабря 1889 года.
Жизнь его в молодых годах не была полна радостями, — неприятности постепенно истощали его физические силы; последние годы жизни прошли более безмятежно, в единственных заботах о церкви и церковных делах, но силы уже заметно ослабевали; он и умер без всякой болезни, от истощения сил.
Последнею наградою для Я.Д. Никольского в Успенском соборе был орден св. Владимира 2-й степени, большого креста. Но высшей наградой для него была всеобщая любовь к нему как начальства, так и граждан. Когда происходило отпевание его тела в бывшем Крестовоздвиженском монастыре при архиерейском служении, стечение народа было громадное и в народе шел говор, что хоронят белого архиерея. Погребен Яков Дмитриевич в Донском монастыре.
