Дело № 429 за 1907 г. Временного Военного Суда в г. Владимире.
О сыне титулярного советника Евгении Котляре, мещанах Михаиле Лютове и Анне Кореневой (начато 30 апреля 1907 г., кончено 7 мая 1910 г.)
Его превосходительству господину начальнику дорог.
Старшего Ревизора Службы Тяги С. В. Ковалевского и Ревизора 3 уч. Тяги А. Ф. Домова.
РАПОРТ.
Во исполнение телеграммы вашего превосходительства от 28 декабря 1905 года за № 1150, имею честь доложить нижеследующее:
I.
7-го декабря 1905 г. вечером в Ковров возвратились из Москвы делегаты местного бюро и один из них, табельщик Ковровских мастерских Евгений Котляр, заявил Начальнику Ковровских мастерских О. Б. Шуберту, что 8-го декабря назначена общая забастовка железных дорог. Получив означенное известие, Начальник мастерских пригласил к себе своего помощника, мастеров—вагонного цеха Дмитриева, сборного цеха Грондского, кузнечного цеха Воронова и старшего табельщика Борисевича, коим объявил о полученном им известии, заявив при этом, что вероятно, и Ковровские мастерские забастуют. Никаких распоряжений или указаний с его стороны при этом не было сделано. На другой день в 6 час. утра был дан обычный свисток, по которому на работу явились все мастеровые и рабочие, здесь они, узнав от своих представителей, входивших в состав местного бюро, что в Москве уже началась забастовка и что таковую из солидарности необходимо провести и в Ковровских мастерских, стали обсуждать этот вопрос, группируясь в кучки, а молодежь, побросав работу, стала изготовлять себе железные палки с заостренными концами. Об этом часов около 7-ми утра один из стариков сборщик Антохин заявил сторожу центральной будки Симонову, который немедленно пошел на квартиру начальника мастерских доложить и получить указание отбирать ли эти палки при выходе мастеровых, или же не обращать на них внимания. Категорического ответа от начальника мастерских он не получил и ему было сказано, что начальник мастерских сейчас придет в мастерскую. Цеховые мастера, видя брожение среди мастеровых, а равно и приготовление вышеуказанных палок и тростей, нашли, с своей стороны, также необходимым довести об этом до сведения г. Шуберта, с какой целью некоторые из них направились в контору мастерских, но уже во дворе встретили г. Шуберта. При обходе начальником мастерских с цеховыми мастерами всех помещений было констатировано, что работа почти не исполняется, а мастеровые в крайне возбужденном состоянии о чем то совещаются, собираясь отдельными маленькими группами, из нагонных же мастерских значительное количество рабочих вышло же во двор, как бы ожидая выхода и остальных цехов. Так как при обходе цехов к г. Шуберту обращались многие старики из среды мастеровых с заявлением, что они не желают прекращать работы, но их к этому принуждают молодые мастеровые, и просили у него совета, как им поступить, то г. Шуберт решил предоставить обсуждение вопроса о прекращении работ собранию мастеровых, с каковой целью в 8 ½ ч. утра приказал дать короткий свисток и направил мастеровых в столовую для решения вопроса о забастовке. По этому сигналу мастеровые всех цехов бросили работу и часть из них направилась в столовую, а некоторые, более консервативного направления, пошли прямо домой, опасаясь, как бы на собрании не вышло какого скандала.
В это время в столовой заседало местное бюро с своим Председателем Голубенковым (смотрителем зданий XI уч. пути) во главе. Помещение столовой оказалось битком набитым народом и значительное количество мастеровых стояло на дворе около столовой, за неимением в ней свободного места. Здесь ораторы из членов бюро (столяр Шеханов, табельщик Котляр, медник Сенков, кузнец Маракушев и др.) стали говорить зажигательные речи и склонять мастеровых к забастовке. В к это время начальник мастерских с своим помощником и цеховыми мастерами собрались в центральной конторе мастерских в ожидании решения вопроса о забастовке. Через некоторое время в центральную контору явилась гриппа мастеровых и некоторые из них, приняв на себя роль депутатов, заявили г. Шуберту, что все мастеровые постановили забастовать; на это послышались из толпы протесты, что это неправда, что большинство мастеровых желает работать, решение вопроса о забастовке посредством поднятия рук неправильно, так как при голосовании многие желавшие забастовать поднимали обе руки и что необходимо решить вопрос о забастовке путем тайной баллотировки. Предложение тайной баллотировки встретило сильный протест со стороны партии, желавшей прекращения работ, представители коей, в лице кузнеца Маракушева, заявили, что тайной баллотировки они ни в каком случае не допустят. Спop на эту тему продолжался довольно долго, и, наконец, начальник мастерских решил сам отправиться в столовую, чтобы выяснить, на какой стороне большинство. Для выяснения этого вопроса г. Шуберт предложил лицам, желающим работать, выйти из столовой на двор; большинство оказалось на стороне забастовщиков; таким образом вопрос о забастовке был решен и все мастеровые в этот день более на работу не явились, а на другой день не было и попытки возобновить работу, так как утром распоряжения о подаче
свистка не последовало. По решении вопроса о забастовке г. Шуберт потребовал к себе делегатов местного бюро и заявил им, что он вынужден будет потребовать войска для охраны мастерских и казенного имущества, но явившиеся делегаты просили войск не вызывать и сказали, что они охрану не только мастерских с казенным имуществом, но и магазина Общества Потребителей, как равно и жилых домов служащих, принимают на себя, для каковой цели будет назначено из среды мастеровых 50 человек на постоянное дежурство, со сменой их через каждые 6 часов. Начальник мастерских согласился передать охрану мастерских служащим, и войска им потребованы не были. В этот день, как равно и на следующий, в столовой происходили почти непрерывные митинги, на которых бывало значительное количество совершенно постороннего элемента, непричастного к железной дороге, как-то: местных городских ремесленников, интеллигенции, земских служащих и даже специальных ораторов, проповедывавших крайние воззрения до вооруженного восстания и поголовного истребления начальства включительно.
9-го декабря в местном бюро состоялось постановление о командировании делегатов в Москву в центральное бюро для доклада о ходе забастовки и для получения дальнейших, инструкций. В командировку назначены были: столяр Шеханов Василий, столяр Буйдинов Ефим. токарь Лютов Михаил, сборщик Гнусин Александр, слесарь Соловьев Анисим, табельщик Котляр Евгений, кузнец XI уч. пути Гунин Иван, сын котельщика Малеев Александр (не состоящий на службе дороги ). Кроме указанных лиц с ними уехали в Москву еще трое лиц из городских жителей, фамилии коих выяснить не представилось возможным. Для поездки делегатом в Москву председателем бывшего бюро смотрителем зданий XI уч. пути Голубенковым и его товарищам столяром вагонной мастерской Шехановым было предъявлено лично требование к начальнику ст. Ковров о назначении специального поезда или паровоза. Означенное требование было проявлено в присутствии местного исправника. В назначении специального поезда или паровоза начальником станции было отказано, при чем Голубенкову было рекомендовано отправиться с поездом № 3. В виду сего табельщик Котляр и столяр Шеханов обратились к начальнику мастерских с просьбой выдать им и товарищам билеты для поездки в Москву, под предлогом будто-бы узнать о времени прекращения забастовки, так как, по их словам, мастеровые хотят скорее стать на работы. Выдачу билетов г. Шуберт разрешил, в виду чего Котляр тут же взял новую неначатую книжку билетов III класса, хранившуюся в шкафу с канцелярскими принадлежностями, ключ от которого был в кабинете г. Шуберта и написал служебный билет № 84401 себе с 7-ю товарищами от Коврова I до Москвы и обратно. Означенный билет был подписан г. Шубертом. Кроме этого билета, как показал конторщик Москварецкий, Котляру был выдан еще начальником мастерских второй билет III класса за № 84402 с незаполненным текстом, но подписанный г. Шубертом на тот случай, если бы кто-либо из делегатов, ехавших в Москву по каким-либо обстоятельствам, не мог возвратиться одновременно с остальными обратно в Ковров. Вечером того же числа табельщик Котляр явился на квартиру к конторщику Москварецкому и передал ему, что г. Шуберт приказал написать для него, Котляра с 7-ю товарищами, билет II класса от Коврова до Москвы и обратно,— вместо билета III класса, им самим написанного за невозможностью достать бланки билетов II класса, кои хранились в столике конторщика Москварецкого, ключ от которого находился у него, Москварецкого. При этом Котляр передал Москварецкому оба билета III класса для наложения штемпеля начальника Ковровских мастерских и просил по изготовлении требуемого билета II класса дать таковой для подписи г. Шуберту и затем все 3 билета, вложив в конверт, передать кому-либо из сторожей в столовой для вручения таковых ему, Котляру. При этом Котляр объяснил Москварецкому, что один билет III класса нужен на тот случай, если бы кто-либо из товарищей не пожелал тратить 20 коп. на уплату в Красный Крест по билету II класса. а второй билет III класса нужен на случай, если бы часть товарищей осталась в Москве: Москварецкий немедленно отправился в контору и в точности выполнил просьбу Котляра. Вновь составленный билет II класса за № 11426 на имя табельщика Котляра с 7-ю товарищами был послан через сторожа Маранцева на квартиру к г. Шуберту, которым и был подписан.
Заручившись билетами, делегаты заняли вагон 1-го класса и с поездом № 3 отправились в Москву. На вокзале их сопровождала толпа товарищей, и при отправлении поезда пелись революционные песни. По прибытии п. № 3 на ст. Владимир, где уже известно было о следовании с этим поездом делегатов, после перемены паровоза к машинисту Замыцкому Якову перед самым отправлением подходил помощник Начальника Владимирского уч. тяги Чекменев предупредить Замыцкого о том, что п. № 3 назначен только до Павлова, но может быть попытка со стороны едущих в нем делегатов отправиться дальше до Москвы-Нижегородской и поэтому, чтобы Замыцкий под каким либо предлогом уклонился от подобной поездки. При контроле поезда № 3 вновь назначенной от Владимира кондукторской бригадой главного кондуктора Егора Леонтьева, один из ехавших делегатов предъявил Леонтьеву служебный билет 2 класса и, не дав разобрать таковой как следует, взял обратно из рук гл. кондуктора, заявив, что все едущие в этом вагоне товарищи — служащие и чтобы их не беспокоить требованием билетов. До Павлова п. № 3 следовал без всяких инцидентов.
По прибытии п. № 3 на ст. Павлово к паровозу подошел один из делегатов и требовал, чтобы машинист Замыцкий ехал с ними далее в Москву, но Замыцкий ответил, что так как поезд назначен только до Павлово, то он далее не поедет. На это делегат, разговаривавший с Замыцким, возразил: «Тогда я стану на ваше место». В это время паровоз был уже отцеплен от поезда, и Замыцкий отъехал к гидравлической колонне для набора воды. После набора воды, пересоставления поезда и оборота на треугольнике паровоза, таковой был поставлен в депо, а машинист Замыцкий лег спать в дежурной комнате. Не прошло и часу времени, как он был разбужен явившейся в дежурную комнату толпой, по его словам около 15 человек, требовавшей, чтобы он ехал далее до Москвы. В толпе этой Замыцкий опознал бывшего помощники машиниста II Московского уч. Тяги Малеева Александра, остальные лица ему были не известны. После долгих споров и пререканий, Замыцкий все-таки отказался ехать, и тогда его паровоз Б. 63 был взят делегатами самовольно и, по при-цепке к нему двух вагонов, угнан по направлению к Москве.
10, 11 и 12-го декабря прошли без всяких столкновений и происшествий. Забастовка мастерских продолжалась, как равно и митинги в столовой. Руководители забастовки ожидали воз-вращения из Москвы делегатов.
13-го декабря утром распространился слух о том, что при обратном возвращении из Москвы делегатов часть их убита, некоторые ранены, а остальные арестованы. Волнение среди мастеровых значительно усилилось. Родственники пострадавших обратились к г. Шуберту с просьбой выдать им билеты для поездок за пострадавшими и лично самому ехать с ними во Владимир к Губернатору хлопотать о выдаче тел убитых и разрешении свиданий с родственниками, ранеными или арестованными. По распоряжению местного бюро было изготовлено несколько гробов, каковые были уложены в деревянные ящики, с целью доставить их к месту нахождения покойников.
Г. Шуберт, получивший в ночь с 12 на 13 декабря телеграмму за № 668, подписанную Ревизором Движения Москаленко, помощником Начальника участка Чекменевым и Начальником X участка Пути Лебедевым с предложением явиться к Владимирскому Губернатору, объявил родственникам пострадавших делегатов, что он поедет с ними до Владимира, так как его вызывает к себе Владимирский Губернатор.
В виду того, что 13-го декабри не было в обращении п. № 5 (вследствие забастовки ст. Нижний), г. Шуберт просил времен. ис. об. Начальника Движения Москаленко назначить от Коврова какой-либо поезд для возможности явиться к Губер-натору. В ответ на это последовала от г. Москаленко телеграмма № 687 от 13 декабря по адресу 53 с копией Владимирскому Губернатору и Начальнику Ковровских мастерских следующего содержания: «Сегодня 13 декабря от Коврова до Орехова назначается пассажирский п. № 9, с которым едут семьи убитых делегатов Ковровских мастерских. Паровоз и смазчика выслать из Владимира».
Так как в этот день п. № 39 из Мурома, состав коего из Коврова отправляется п. № 9 – не было (накануне не прибыл в Ковров п. № 10, и поэтому не был отправлен п. № 40 по Муромской ветки), то ст. Ковров составила из бывших у нее 4-х резервных вагонов 3 класса п. № 9, а для того, чтобы в поезде иметь вагоны 1 и 2 кл., начальник ст. Ковров просил г. Шуберта дать соответственные вагоны из мастерской, если имеются исправные. Мастерские предоставили 1 вагон-микст I/II кл., I вагон 3 кл. и I теплушку, в коей были помещены ящики с гробами. По сформировании п. № 9, таковой отправился в 12 час. 44 мин. дня, т. е. с опозданием на 4 минуты, но в виду неприбытия из Владимира паровоза для следования с этим поездом был назначен маневровый паровоз ст. Ковров Oс. 185 с машинистом Арефьевым.
До Боголюбова п. № 9 следовал благополучно; по прибытии на ст. Боголюбово поезд был задержан на 53 минуты по распоряжению времен. сс. об. Начальника Движения Москаленко в ожидании прибытия на ст. Владимир войск, так как со ст. Ковров была депеша oт местного жандармского унтер-офицера о том, что с поездом отправились родственники делeгaтов в значительном количестве и что они везут с собою подозрительные ящики. Во время стоянки поезда на ст. Боголюбово г. Шуберт переговаривал по телефону с г. Москаленко; результатом этих переговоров был опрос едущих нет ли у них оружия. Один из ехавших молодых мастеровых столяр Константин Хорошев заявил, что у него есть старый незаряженный револьвер малого калибра. Хорошев, а вместе с ним и еще 10 человек, как не состоявших в родственных связях с пострадавшими делегатами, были оставлены на ст. Боголюбово, а остальные поехали далее. По прибытии во Владимир п. № 9 был окружен войсками и в двух вагонах, где помещались Ковровские мастеровые, был произведен чинами полиции обыск. Оружия никакого обнаружено не было и никто из ехавших арестован не был. В 4 часа 20 минут дня п. № 9 отправился далее с общим опозданием на 1 час 39 минут. На ст. Покров ехавшие узнали от местного станционного сторожа, что у них находится тело одного из убитых делегатов. При дальнейших разговорах выяснилось, что у покойного на белье имеется метка «А. М.» и тогда ехавший в поезде котельщик Ковровских мастерских Малеев догадался, что это его сын Александр Малеев, в виду чего остался на ст. Покров: вместе с ним остался слесарь вагонной мастерской Петр Ярославцев и жена табельщика Котляра, так как был слух, что Котляр ранен и лежит в Покровской земской больнице. Остальные ехавшие родственники поехали далее. До Орехова п. № 9 следовал благополучно, а по прибытии на эту станцию вагоны с родственниками делегатов были отцеплены и после ухода поезда в Дрезну поданы на запасный путь. По показанию ехавших родственников никто из вагонов не выходил, кроме избранных ими делегатов в числе 3 человек, а именно: маляра паровозной мастерской Иванова Андрея, сборщика Вячеслава Кангина и слесаря вагонной мастерской Иванова Федора. Эти три лица были посланы на станцию узнать, когда можно будет осмотреть трупы убитых для их опознания. После установки отцепленных нагонов на запасном пути в вагон вернулся одни из депутатов слесарь Иванов Федор, который заявил, что начальство обещало после прохода воинского поезда показать трупы убитых. Немного погодя Иванов собрался итти опять на станцию, но при выходе на площадку он был встречен чинами городской полиции с жандармами, возвратившими его обратно в вагон и при пришедшими делать обыск. Один из полицейских чиновников, служивший, по заявлению родственников делегатов, ранее в г. Коврове в качестве почтового чиновника, некто г. Раменский заявил находящимся в вагоне, что из этих вагонов кто-то ранил казака, что казаки очень обозлились и едущим не сдобровать, поэтому уговаривал их отдать оружие. В это время часть полицейских офицеров производила обыск у лиц бывших в вагоне, а г. Раменский уговаривал отдать оружие и, получив ответ, что никакого оружия у едущих нет, предлагал вытащить тихонько у него револьвер и затем предъявить таковой полицейским чиновникам, как принадлежащий едущим. На это лица, коим было сделано такое предложение, не согласились и просили обыскать их. Обыск был произведен, по заявлению ехавших, и в этот раз ничего у них не было найдено, но была арестована женщина врач Ковровской земской больницы г-жа Митюкова, недозволившая себя обыскивать жандарму, а требовавшая, чтобы ее обыскивали при посредстве женщины. По окончании обыска полиция удалилась из вагона. Прошло час— полтора, никто в нагон не являлся, тогда ехавшие выбрали вновь трех депутатов узнать, как их дело, и выяснить, где пропали двое первых депутатов, а равно слесарь Талантов и котельщик Соколов Сергей, ушедшие раздобыть воды и свечей; выбраны были Федор Иванов слесарь, помощник слесарного мастера Кузнецов Евгений и конторщик XI участка Днев. Когда эти лица стали приближаться к станции, то по ним был сделан войсками залп и они бросились бежать обратно в вагоны. Полчаса или час спустя в вагоны пришли опять полицейские чиновники и произвели третий обыск, при котором тоже не нашли никакого оружия, но конфисковали бывший у проводника вагонов слесаря Дмитрия Иванова буксовый гаечный ключ, взятый им из Коврова для осмотра нагонных букс в поезде, и перочинный ножик, лежавший вместе с колбасою на полке, каковой ножик употреблялся для резки колбасы. Буксовый гаечный ключ заарестован под тем предлогом, что это, вероятно, ключ для развинчивания рельсов. Удаляясь, полиция и жандармы заявили, чтобы никто из нагонов не выходил под страхом подвергнуться обстрелу. Оставшиеся в вагонах до рассвета не пытались выходить, а когда утром мимо их вагонов стали ходить местные жители и в разговоре заявили им, что теперь можно свободно итти на станцию, то они решили послать на станцию женщин, ехавших с ними. От вернувшихся женщин родственники делегатов узнали, что в ламповой комнате находится несколько трупов, из числа коих они опознали сборщика Кангина Вячеслава. Для опознания остальных покойников стали ходить группами по 2-3 человека, при этом опознаны были трупы Талантова, Соловьева и Гунина, остальные не были узнаны. Когда родственники узнали, что тел опознанных покойников не выдадут, они cтали просить отправить их обратно в Ковров, тем более, что местное население относилось к ним недружелюбно и высказывало по их адресу разные угрозы. Просьба эта была уважена и вагоны с родственниками делегатов были прицеплены к п. № 10—14-го декабря. Ранее их возвращения вернулся в Ковров из Владимира от губернатора г. Шуберт. Когда 14-го декабря по возвращении в Ковров родственников делегатов распространилось известие, что и среди их несколько человек было убито и ранено, то возбуждение в среде мастеровых достигло крайнего предела. Бывшие в это время на митинге в столовой с криками «измена, товарищи» - толпой бросились уничтожать везде телефоны (среди них замечены - сборщики: Сыроедин и Занин Василий, ученики сборного цеха Выренков и Алешкин, чернорабочий Чижов Иван и мастеровой XI уч. пути Ионов), разрушать железнодорожные телеграфные столбы, и часть вооруженной толпы окружила квартиру г. Шуберта. В столовой в это время шло совещание. Решено было потребовать для объяснения г. Шуберта, как главного виновника несчастья, но так как на квартире г. Шуберта заявили приходившим за ним, что его нет дома, то его судили заочно и, по слухам, присудили к смерти. Толпа, осаждавшая дом, где живет начальник мастерских, рассеялась только после того, когда явились войска для усмирения лиц, разрушавших телеграф, и для охраны станции. Так как положение было весьма тревожное и делегаты местного бюро требовали от занимавшихся все время мастеров категорического ответа, присоединяются ли они к забастовке или нет, то из страха и чувства самоохранения мастера ответили, что они присоединяются к забастовке, хотя на следующий день 15-го декабря они фактически не прекратили своих занятий. Того же числа г. Шуберт телеграммой на имя Владимирского губернатора требовал высылки войск.
15-го декабря утром родственники убитых делегатов при участии членов местного бюро потребовали г. Шуберта в столовую и когда он туда явился, то в резкой форме требовали немедленной поездки его с ближайшими членами семей убитых в Орехово для погребения пострадавших. Г. Шуберт согласился ехать, передал должность своему помощнику инженеру Калинину и с ближайшими родственниками убитых делегаток и лиц, ездивших за получением их тел, отправился с п. № 9 предварительно во Владимир, где все они являлись к губернатору и, получив от него разрешение на погребение убитых, поехали в Орехово. При этом г. Шуберт испросил для себя у губернатора отпуск для поездки в Москву, где у него воспитываются дети, о судьбе которых он беспокоился, в виду бывших в то время в Москве беспорядков. В тот же день г. Шубертом было вывешено объявление, что вследствие общей забастовки занятия во всех конторах мастерских прекращаются.
При личных переговорах с губернатором г. Шуберт предлагал закрыть мастерские по политическим соображениям и путем набора мастеровых при возобновлении работ избавиться от нежелательного и беспокойного элемента. На это категорически не согласился губернатор и настаивал на немедленном возобновлении работ, для каковой цели требовал, чтобы 16 декабря утром был дан свисток о начале работы, при чем с 15-го числа губернатором Ковровский уезд был объявлен на положении чрезвычайной охраны. В виду высказанного губернатором взгляда г. Шуберт депешей с линии просил уничтожить его объявление о закрытии paбoт в контрах вследствие общей забастовки. Сам он из Владимира отправился с родственниками
убитых в Орехово, где уже было получено разрешение губернатора на погребение убитых и, устроив их дела по мере возможности, отправился на лошадях в Москву.
16-го декабря утром свисток о начале работ не был дан, как потому, что накануне при совещании и. д. начальника мастерских с мастерами было решено просить разрешение у губернатора отложить начало работ до 17-го декабря, так и потому, что не было еще к этому времени получено ответа от губернатора на телеграмму г. Калинина, коей он просил разрешить предварительно под его председательством устроить собрание мастеровых и начать работу- с утра 17 декабря. Так как в 12 часов дня 16-го декабря был получен ответ от губернатора через временно и. д. начальника движения г. Москаленко, что никакие собрания не могут быть разрешены, и что работы должны начаться немедленно, то в 12 ½ час. дня был дан свисток о начале работ. По этому свистку на работы явилось большинство мастеровых, но работа производилась недружно и сопровождалась насилиями над некоторыми из прилежно работавших мастеровых, как напр. толпа сборщиков хотела вывести на тачке сборщика Антохина: дело дошло даже до свалки, но, благодаря энергичному вмешательству, случайно здесь бывшего котельного мастера Егора Герасимова, столкновение прекратилось, и Антохин имел время скрыться. Помощника сборного мастера Николая Герасимова, и. д. сборного мастера за болезнью мастера этого цеха, мастеровые хотели тоже вывести на тачке из мастерской за то, что он разгонял собравшуюся у посторонних цехов толпу мастеровых. Работы все-таки продолжались до обычного установленного свистка.
17-го декабря работы начались с утра и продолжались до 1 часа дня, т. е. установленное время для работ накануне воскресенья. Продуктивность работ была крайне незначительна, как и накануне.
18-го декабря был праздник (воскресенье), почему работ не производилось, а вечером было получено распоряжение Вашего Превосходительства о закрытии мастерских по приказанию Г. .Министра Путей Сообщения.
II.
Разногласие между рапортом помощника Начальника ма-стерских от 20-го декабря пр/г. за № 1143 и докладом Начальника мастерских от 27 декабря того же года разъясняется вышеизложенным описанием забастовки, в дополнение к коей имеем честь донести: 1) никакого объяснения от мастеровых о причине забастовки г. Шуберт не требовал, а сделал распоряжение о подаче 8-гo декабря около 9 часом утра свистка, направив мастеровых в столовую для обсуждения вопроса о том, продолжать ли работу или забастовать. Лично г. Шуберт в столовую вместо с мастеровыми не пошел, а после подачи свистка ушел в свою контору, где собрались и мастера всех цехов, и там выжидал доклада мастеровых о результатах совещания. В столовую г. Шуберт пошел лишь тогда, когда явившаяся депутация от совещания мастеровых возбудила спор о неправильности примененного способа голосования. Примененный г. Шубертом прием голосования путем оставления в столовой пожелавших работать, по нашему мнению, не может быть признан достигающим цели, так как число участников голосования не было выяснено и, кроме того, в столовой находилось много постороннего элемента: 2) со времени прекращения работ в мастерских охрана их и казенного имущества фактически перешла в руки мастеровых или, вернее, местного бюро, так как на дежурство по охране назначались люди не начальником мастерских, а местным бюро, равным образом на работу по изготовлению гробов для убитых делегатов люди были назначены не администрацией мастерских, и тем же бюро. 3) хотя г. Шуберт в своем докладе и подражает против того, что он всецело подчинялся влиянию бюро, но не подлежит сомнению, что с разрешениями этого бюро он считался и в большинстве случаев удовлетворял его ходатайства, доказательством чего может служить хотя бы факт выдачи билетов на проезд делегатов из Коврова в Москву. 4) поезд № 9 для поездки родственников убитых делегатов, как выяснено расследованием, не был сформирован начальником мастерских, но по его ходатайству был назначен времен. и. д. начальника движения г. Москаленко и составлен начальником станции из имевшихся у него резервных вагонов, но так как в их числе не было вагонов I и II классов, то таковые после переговоров начальника станции с г. Шубертом были предоставлены из числа находившихся в Ковровских мастерских.
III.
Забастовка в Ковровских мастерских продолжалась с 9 часов утра 8-го декабри до 12 ½ часов дня 16 декабря. Строго руководствуясь смыслом п. 5 приказа № 261 от 22-го декабря пр./г., за эти 8 дней не следовало бы платить жалованья никому из штатных агентов мастерской, но это было бы крайне несправедливо, так как фактически все они, за незначительными исключениями, все время забастовки работали, исполняя поручения начальника мастерских или его заместителя. Так, напр., цеховые мастера и их помощники заканчивали сдельные условия с старшими мастеровыми артелей. Табельщики, счетоводы и конторщики продолжали заниматься своим делом, как-то: вписывали в рабочие книжки причитающиеся к выдаче 15-го декабря жалованье за ноябрь, изготовляли платежные списки по черновым табелям, так как посланные в Управление 3-го декабря списки на жалованье мастеровых, в виду прекращения сообщения с Москвою, не могли быть получены, изготовляли, по примеру прежних лет, авансовые списки на уплату жалованья за декабрь перед праздниками и подсчитывали рабочие дни с 20-го ноября по 15-е декабря для окончания условий на сдельные работы по всем цехам. Служащие этих категорий, т. е. цеховые мастера, их помощники, техники, письмоводители, табельщики, счетоводы, конторщики, чертежники и переписчики работали и выполняли распоряжения начальника мастерских и его заместители до 14-го декабря, когда местное бюро потребовало от них категорического ответа, присоединяются ли они к забастовке, или нет. После 2-часового совещания собрание указанных лиц, имея в виду чувство самоохранения, решило дать ответ, что они присоединяются к забастовке, хотя фактически и после этого работали. Кочегары постоянных котлов, ламповщики и все сторожа мастерской службы не прекращали.
На основании изложенного и руководствуясь п. 6 того же приказа, имеем честь ходатайствовать перед Вашим Превосходительством об уплате жалованья за декабрь месяц пр. г. без вычетов за время забастовки всем лицам, занимающим в Ковровских мастерских штатные должности техников, письмоводителей, переписчиков, чертежников, счетоводов, сторожей, цеховых мастеров, помощников цеховых мастеров, кочегаров постоянных машин, ламповщиков, табельщиков и кладовщиков, за нижеследующими исключениями: счетоводу Смирнову Николаю, помощнику мастера Кузнецову Михаилу, машинистам постоянных машин Сорокину Ивану, Маханову Антону, Юсoву Сергею, Титову Михаилу, Ушакову Вячеславу, смазчику приводов Михайлову Василию, кладовщику Шарову Алексею и гтбельщику Котляру Евгению, как указано в прилагаемом при сем списке. К сему имеем честь присовокупить, что машинисты постоянных машин и смазчик приводов хотя и являлись ежедневно утром на службу, но фактически за ненадобностью не работали и уходили домой. Решение вопроса об уплате жалованья за декабрь Г. Начальнику Ковровских мастерских и его помощнику предоставляется на благоусмотрение Вашего Превосходительства.
IV.
Списки мастеровых и рабочих, которых возможно и желательно допустить к работам с возобновлением таковых в Ковровских мастерских, составленные при участии начальника мастерских и надлежащих цеховых мастеров, руководствуясь при этом заявлениями, поданными самими мастеровыми, при сем имеем честь представить.
Как видно из прилагаемых списков из числа состоящих на службе в Ковровских мастерских по 19-е декабря пр./г. 1455 мастеровых и рабочих исключено 357 человек. Так как не все 357 человек исключены по неблагонадежности, а часть их не будет принята вновь в мастерские с целью уменьшить количество мастеровых за ненадобностью и со временем при усилении работ может встретиться надобность в увеличении оставленного количества мастеровых и рабочих, то для избежания приемки нежелательного элемента при сем прилагаются списки мастеровых и рабочих, кои по указаниям самих мастеровых и по отзывам администрации мастерской, как лица неблагонадежные, нежелательны на службе.
V.
Что касается отправления из Коврова поездов без разрешения администрации и беспрепятственного следования их до Орехова, то, как видно из изложенного в Отделе I сего рапорта, фактически таких нелегальных поездов из Коврова отправлено не было, но закончить по сему Вашему поручению расследование на всем участке от Коврова до Орехова мы не имели возможности, так как по прибытии нашем во Владимир 1-го января с. г. старший ревизор тяги Ковалевский был потребован к местному губернатору, который предложил ему привлечь в комиссию в качестве членов ее г. г. Лебедева, Чекменева и Москаленко. Означенное предложение, по просьбе инженера Ковалевского, было подтверждено г. губернатором письменным отзывом, каковой при сем прилагается, и так как инженер Ковалевский не считал себя вправе исполнить предложение Владимирского губернатора до получения соответственных указаний от Вашего Превосходительства, то им было прекращено дальнейшее производство расследования и он отправился в Москву для личного доклада вам.
Подлинный подписал: Старший Ревизор Сл. Тяги Koвалевский.
Ревизор. III уч. Тяги А. Долгов.
7-го января 1906 г.
Москва.
С подлинным верно
Правитель дел (подпись).
Ковровское революционное движение 1905 года
События 1905 года в Коврове
Ковровские железнодорожные мастерские
Город Ковров
|
