Как известно, толчком к началу революции послужили события в Петербурге 9 января 1905 г. (все даты в работе будут приводиться по старому стилю). В эти дни город и уезд были наводнены листовками революционного содержания, но только, в основном, Нижегородского, Сормовского, Московского комитетов РСДРП, листовок ковровской группы среди них не встречается. В полицейско-жандармских донесениях о запрещенных прокламациях встречаем такие сведения: 9 января. «В деревне Клюшниково найдено пять прокламаций революционного содержания Нижегородских и Сормовских рабочих под названием «1 Мая», «Запасные Нижегородской губернии», «Ко всем запасным рядовым», «Уроки войны», «Солдаты». 12 января. «В Пекине (северный район Коврова – прим. автора) найдена брошюра «Политические требования РСДРП»...» 21I января «Ковровский мещанин Иван Никитович Трубкин получил по почте две прокламации по поводу Петербургских беспорядков».
26 января. «Шуберт (управляющий Ковровских железнодорожных мастерских) передал полиции найденные в мастерских три прокламации». 3 февраля «На Московской улице у дома Зубкова найден листок о Петербургских беспорядках Нижегородского комитета». 18 февраля. «Листки о петербургских событиях Нижегородского комитета найдены по дороге на фабрику Треумова, на Московской улице, новом бульваре и т.д. Они возбуждающим образом подействовали на настроение определенной части населения Коврова. 12 января ковровский исправник Яковлев в своем рапорте губернатору написал, будто бы им «получены сведения, что неблагонадежные личности предполагают произвести в Коврове манифестацию, шествие по улицам города с красными флагами и факелами». Но этого не случилось. Итогом стали волнения, именно волнения, а не забастовки, как эти события давались ранее, сначала в железнодорожных мастерских, затем на прядильно-ткацкой фабрике Треумовых. Работы в мастерских не прекращались ни на один день, собрания возбужденно настроенной части рабочих проходили вечером в столовой железнодорожных мастерских после окончания смены. Правда, местные власти, чтобы подстраховаться, 17 января телеграммой на имя губернатора попросили прислать «человек двести солдат». На следующий день две роты 9-го Гренадерского Сибирского полка в количестве 150 человек под командованием полковника Б..кова прибыли в город. «Роты расположились в казармах на ул. Павловской средине города, полверсты от мастерских и фабрики. Удобно», — телеграфировал исправник во Владимир. Войска находились в Коврове до 28 января. В ходе январских волнений рабочие мастерских предъявили требования об увеличении заработка, улучшении их быта и условий труда. Управляющий мастерскими О.Б. Шуберт не мог решить вопрос об удовлетворении этих требований самостоятельно. Им был послан запрос в Москву в Управление железных дорог. Ответа оттуда не последовало. Рабочие были вынуждены продолжить работу на прежних условиях. Н.Е. Ляхин и С.А. Чистов и вслед за ними другие авторы пишут об удовлетворении, якобы, частично рабочих требований, как то сокращение на 30 минут продолжительности рабочего дня. Однако, документами эта версия пока не подтверждается. К сожалению, приходится констатировать как факт, что и это выступление, и все последующие в 1905 году, сопровождались пьянством рабочих и случаями пьяного дебоша и избиения неугодных им личностей. Во избежание инцидентов власти закрывали винные лавки и трактиры. Рабочие другого крупного предприятия Коврова - прядильно-ткацкой фабрики наследников И.А. Треумова, в январских событиях участия не принимали. Их неудовлетворение своей жизнью и положением проявилось позднее, но не 15 марта, как сообщалось ранее, а уже в феврале. Вероятно, в данном случае влияние оказали в совокупности несколько факторов: во-первых, январские события в железнодорожных мастерских; во-вторых, многочисленные прокламации революционного содержания, буквально наводнившие город; в-третьих, работа среди рабочих местных революционеров (хотя в данном вопросе больше приходиться «доверять» личным воспоминаниям местных большевиков, так как документальные свидетельства их деятельности невелики); в-четвертых, вывод из города войск приободрил рабочих. Точной даты начала выступления пока не установлено, но произошло оно между 7 и 13 февраля. Последним числом датирована телеграмма из Коврова: «Разбор требований рабочих не окончен Бобковским (старший фабричный инспектор). Уехал Владимир. Ответа рабочим не дано. Держаться спокойно». Рабочие избрали из своего состава выборных и через них передали прошение с требованиями. При этом работы на фабрике не прекращались ни на один день, то есть забастовкой, это длившееся более месяца выступление ковровских текстильщиков, опять же назвать нельзя. 19 февраля хозяйка фабрики М. Треумова согласилась на незначительные уступки рабочим, что несколько сняло напряжение, но волнения не затихли, так как среди рабочих продолжали действовать агитаторы. 17 марта Треумова согласилась сделать своим рабочим очередную уступку - прибавить по 1 рублю в месяц на человека. После этого волнения прекратились. Таким образом, мы должны согласиться с предшествующими авторами, что февральско-мартовские события на фабрике были инициированы революционно настроенными элементами, вероятно, ковровской группой социал-демократов, и предыдущими событиями в Коврове. Но стачки не было, войска не вызывались, и победа, к сожалению, была не столь значительной. Дознания властями не производилось ни после выступления железнодорожников, ни после волнений текстильщиков, репрессивных мер к зачинщикам также не применялось, поэтому документы не называют никаких имен.
Следующим заметным событием 1905 года в Коврове было празднование рабочими впервые 1 Мая, хотя официальные документы об этом дне достаточно скупы. Н.Е. Ляхин в 1925 году и после него другие авторы, описывает этот день так: «Начавшаяся по кружкам подготовка к первомайскому празднику дошла до ушей исправника, который с перепугу 29 апреля 1905 г. просил у губернатора 2 роты солдат для усмирения предполагаемых забастовок на фабрике Треумова и в железнодорожных мастерских. А мы в это время праздновали свой праздник в лесу, устроив митинг, на котором был заслушан доклад по истории первомайского праздника за границей и в России. По окончании праздника были розданы прокламации. И с пением Марсельезы рабочие разошлись по домам» (С. 217-218). Полицейские рапорты об этом собрании в лесу молчат, остается предполагать, что оно на самом деле было хорошо законспирировано. Войска действительно были вызваны в Ковров, но не заранее 29 апреля, а 1 Мая в 17 часов 25 минут исправник Яковлев телеграфировал: «Толпа окружила полицейское управление. Войска необходимы». Следствие после этих событий также не возбуждалось. С мая и до начала октября в Коврове волнений и выступлений ни рабочих, ни других слоев населения не прослеживается. Новый подъем революционного движения во Владимирской губернии и в Коврове в том числе наблюдается в октябре 1905 г. в связи с массовыми стачками по всей России и начавшейся 8 октября забастовкой на Московско-Казанской железной дороге. Через день забастовка охватила весь московский железнодорожный узел. 10 октября (а не 9-го, как пишет С.А. Чистов) к ней присоединились ковровские железнодорожные мастерские. Выступлению ковровских железнодорожников предшествовало собрание на квартире мастера мастерских М.Д. Кузнецова, где присутствовали не только члены ковровской социал-демократической группы, но и представители революционно настроенной интеллигенции. Собрание, конечно же, было тайным, поэтому полицейские отчеты о нем молчат. О собрании подробно рассказывает Н.Е. Ляхин, а также мы нашли подтверждение этому в весьма редком документе, который поступил в Коврове кий историко-мемориальный музей. Это фрагменты дневника и письма Григория Авксентьевича Соловьева, одного из зачинателей и руководителей октябрьской забастовки в Коврове. К 1917 году он перешел «в стан» меньшевиков, поэтому впоследствии был вычеркнут из списка не только лидеров, но и просто участников событий. Упоминание о нем можно найти разве только у Ляхина в 1925 году.
Григорий Авксентьевич Соловьев
Г.А. Соловьев своими записями создает впечатление неординарной, глубоко мыслящей личности, хотя и с ограниченными в силу жизненных обстоятельств знаниями. Судьба его, путь в революционное движение, формирование жизненной позиции своеобразно и одновременно типично. Он достаточно критично относился и к революции как к явлению, и к ее лидерам, что в будущем, вероятно, вызвало его отход от большевистских позиций. Его личность и взгляды на происходившее достойны отдельной публикации.
Так вот Г.А. Соловьев записал: «...И вот на оном их конспиративном собрании передовиков на квартире лесопильного мастера добродушного малоросца М.Д.К. (Михаил Дмитриевич Кузнецов) я довольно требовательно заявил: «Дальше продолжать так я считаю глупо, т.е. столько время набираться мудрости, наблюдать как от слов перешли к делу другие, выводить пустые заключения и предположения, самим же оставаться пассивными, я нахожу преступным и считаю необходимым немедленно начать забастовку. А к началу ее я приготовил вот небольшую речь, которую записал и прошу прослушать ее сейчас и исправить, если что не так». Послышалось просим... Я прочел почти что без увлечения, некоторые зааплодировали, некоторые сосредоточенно задумались, иные же закричали долой эта «зубатовщина». (Жалею, что она была утеряна в первый же день забастовки, в общем же речь сводилась к яркому изображению новых веяний, овладевших молодежью. Бесправно жестокому отношению власти, тупому подчинению этой власти стариков чем и заставляющих идти детей на эшафоты и т.п.). Чем бы моя речь не была... а забастовку я призываю начать, если завтра нельзя после воскресенья, то в понедельник прямо с утра. Спешите все подготовить пока нас не отправили на казенные квартиры...» (сохранена орфография оригинала). На этом собрании были составлены требования, предъявленные в ходе забастовки. Они состояли из 15 пунктов, уже не только конкретно бытового плана, но и политического характера. Приведем их полностью: «Мы, рабочие Ковровских железнодорожных мастерских сознавая: 1) Необходимость борьбы за улучшение крайне тяжелых условий труда, признавая, что 2) улучшение этих условий может быть прочно только при условии замены полицейско-чиновничнаго строя народным правлением 3) Признавая необходимость солидарности в борьбе с экономическим и политическим гнетом между всеми рабочими России присоединяемся к нашим Московским товарищам и выставляем следующие требования: 1) Восьми часовой рабочий день. 2) Отмена всех сверхурочных работ. 3) Улучшение гигиенических условий труда. 4) Увеличение заработной платы тем рабочим, которыя получают до 70 коп. в …на 40%, от 70 коп. до 1 рубля на 40%, от 1 рубля и выше на 20%. 5) Увеличение расценков по соглашению с выборными от рабочих. 6) Принять обратно всех мастеровых и рабочих, уволенных за последнее время. 7) Образование бюро или комиссии из выборных от мастеровых и рабочих и совместного разрешения с администрацией завода всех недоразумений, возникающих между служащими и рабочими и администрацией завода. 8) Уничтожение существующей сберегательно-вспомогательной кассы с возвратом всех взносов с процентами ея участникам и учреждения взамен ея Государственнаго страхования за счет железных дорог. 9) Вообще коренное преобразование дела медицинской помощи, а в частности приглашение женщины врача. 10) Открытие за счет дорог для мастеровых и рабочих и их семей необходимого количества учебных заведений, библиотек и читален. Предоставление существующей при мастерских столовой в полное распоряжение рабочих. 11) Свобода собраний, сходок союзов, организаций, слова печати и стачек, неприкосновенность личности и жилищ. 12) Созыв всероссийскаго съезда делегатов от служащих и рабочих всех железных дорог для выработки новаго положения о железнодорожных служащих рабочих. 13) В виду того, что при существующем полицейско-чиновничьем строе все вышеуказанные требования, как показал недавно опыт, не могут быть удовлетворены, необходим созыв народных представителей с законодательной властью выбранных всем населением страны всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием без различия национальностей, пола и вероисповедания, для выработки новых основных законов страны в интересах трудящихся классов. 14) Неприкосновенность всех участников забастовки. 15) Полная амнистия пострадавшим за так называемыя политическия и религиозныя преступления» (сохранена орфография оригинала). Развитие событий в ходе забастовки воспроизведем посредством одного из многочисленных отчетов полицейско-жандармских властей. Нам они кажутся с фактической стороны достаточно достоверными. Из донесения товарища прокурора Владимирского окружного суда: «Забастовка началась около 10 часов утра 10 октября, когда был дан в железнодорожных мастерских свисток к прекращению работ. С самого начала выяснилось, что не все рабочие желают прекращения работ, однако, в виду того, что большинство преимущественно молодых рабочих требовало забастовки, начальник мастерских Шуберт сделал распоряжение о прекращении работ. Вслед за сим состоялась сходка забастовщиков, на которой решено было идти на частную ткацкую фабрику Треумова и требовать от треумовских рабочих также прекращения работы и поддержки; вместе с тем забастовщики решили прекратить движение поездов через станцию Ковров и с этой целью остановить занятия на телеграфе железнодорожной станции. Явившись на станцию, толпа требовала, чтобы телеграфисты вышли бы из телеграфной комнаты, что те и исполнили, после чего комната была заперта на ключ, который рабочие унесли с собой. Работа на телеграфе была прекращена вследствие угроз забастовщиков, что они прибегнут в случае неисполнения их требования к насилию. Затем со станции забастовщики двинулись толпою человек в 400-500 через город на Треумовскую фабрику: шествие сопровождалось пением «Марсельезы», причем в толпе несли красный флаг, как оказалось сигнальный флажок, захваченный на станции. По прибытии на фабрику была выбрана депутация для переговоров с треумовскими рабочими, но последние на предложение забастовать ответили отказом. После этого забастовщики вернулись, идя по окраине города, обратно в свои мастерские и разошлись. В этот же день начальнику мастерских была подана петиция из 13 пунктов, а также заявлена просьба, чтобы на следующее утро не давалось свистка к работам. 11 октября около 10 часов утра в Ковров прибыли две роты солдат, после чего занятия на телеграфе возобновились.
Анна Николаевна Коренева
В тот же день около 3 часов дня на квартире тульской мещанки А.Н. Кореневой был произведен обыск, коим обнаружены у нее прокламации и книги противоправительственного содержания. В виду сего и имевшихся сведений, что она агитировала рабочих, произносила речи противоправительственного содержания и принимала участие в демонстрации Коренева заключена была под стражу. Около 5 часов вечера в столовой железнодорожных мастерских состояла сходка рабочих, на которой большая часть, около 2/3 стояла за возобновление работ, из меньшинства же многие обусловливали приступить к работам освобождением Кореневой.
В ночь с 11 на 12 октября был произведен обыск на квартире помощника мастера столярного цеха Кузнецова, причем вся найденная переписка была взята для осмотра, а сам он, ввиду имевшихся сведений о том, что являлся руководителем рабочих и что, главным образом, по его настояниям были прекращены занятия на железнодорожном телеграфе, арестован. 12 октября часть рабочих стала на работы, большинство же находило возможным возобновление работ при условии освобождения Кузнецова, о чем и заявило свое ходатайство. 13 октября работы возобновились, и забастовка кончилась. Основанием для забастовки послужило оставление начальником дороги без всяческого ответа петиций рабочих, поданных 6 месяцев тому назад; отозвалась также в данном случае и забастовка железнодорожных служащих в Москве и по линии Нижегородской железной дороги...» Таким образом, у вышеназванных «оппонентов» прослеживается явно вольное обращение с фактами, как в воспроизведении самого хода событий, так и в отношении количества бастующих. Ляхин, а вслед за ним и Чистов называют свыше 1000 участников (С. 226), а на самом деле их было чуть больше 300 (в мастерских в 1905 г. работало 1200 человек). Подтверждают это и непосредственные участники событий в своих воспоминаниях, которые были написаны ими в начале 1930-х годов и не успели еще подвергнуться большой идеологической обработке. Так активный ковровский большевик Фёдор Туманов писал в 1932 г.: «Наша фабрика (Треумова) безусловно большого участия во всеобщем железнодорожной забастовке не принимала, за исключением совместных собраний, которые стали регулярно проводиться в лесу за бывшем монастырем, под названием Прудка». Сам Ляхин вынужден был констатировать, что «только угроза револьверов заставила отступить не желающих бросать работу». (С. 223) А Г.А. Соловьев вспоминает о том, что «главными бунтовщиками» были молодые рабочие, «старики упорствовали страшно», присоединялись к забастовке неохотно или под давлением. Октябрьская стачка в Коврове была первым выступлением, после которого власти возбудили следствие и провели дознание. В официальных документах появились наконец фамилии рабочих лидеров. Предыдущие события были как бы обезличены; единственным источником служили воспоминания ковровских большевиков. И как видим, здесь мнения властей и авторов воспоминаний расходятся. Они называют разных людей. Анна Николаевна Коренева - тульская мещанка, родилась 26 января 1885 г., в 1903 г. с золотой медалью окончила московскую гимназию, вероятно, член Московского комитета РСДРП; в Коврове проживала, предположительно, с конца января – начала февраля 1905 г., по протекции Н.П. Муратова служила в Ковровской земской Управе. После ковровских событий была предана суду и сослана в Тобольскую губернию. В Ковров затем не вернулась. С. Чистов и Н. Ляхин только вскользь упоминают о ней, хотя именно она была основным оратором на всех митингах. Имея налаженную связь с Москвой, направляла деятельность ковровских революционеров. Таким образом, во главе событий первой русской революции в Коврове стояла 19-летняя девушка. Если Коренева была лидером политическим, то М.Д. Кузнецова можно назвать лидером духовным. 34-летний крестьянин села Бобрик Шаровской волости Севского уезда Орловской губернии, мастер токарно-слесарного цеха железнодорожных мастерских, пользовался у рабочих большим авторитетом, к его мнению прислушивались многие. Недаром полицейские власти определили его в руководители ковровских рабочих, подвергли впоследствии суду и тюремному заключению. Личности и судьбы этих двух активных участников революционного движения в Коврове еще предстоит изучить. По разным причинам они оказались отодвинутыми на задний план событий. С началом октябрьской стачки и до конца года Ковров уже не знал спокойных дней. Арестованные за участие в октябрьских событиях были выпущены после Манифеста 17 октября и продолжили агитацию среди населения города.
Вот краткая хроника ковровских событий последних месяцев 1905 года по рапортам исправника.
18 октября. «В 10 часов вечера на углу улиц Павловской и Вокзальной найден избитый жандармский унтер-офицер станции Ковров Корнилов Петр Анисимович. Скончался в больнице, не приходя в сознание. Дело закрыто, преступников не нашли». 21 октября. «Около часу дня фабричные рабочие и рабочие железнодорожных мастерских устроили шествие с красными флагами и пением революционных песен. Толпа революционеров около 300 человек первоначально прошла по Московской улице, а затем направилась на Павловскую, причем своим шествием привлекла зрителей до 600 человек. По окончании направилась в столовую железнодорожных мастерских, где был митинг». 30 октября. «В городе состоялась патриотическая манифестация прибывших из волости крестьян, которая благодаря принятым мерам окончилась благополучно».
1 ноября. «… ученики железнодорожного училища прекратили занятия... Пели революционные песни, потом прошли немного с песнями и красными флагами и разошлись». 8 ноября. В Коврове начал работать Союз железнодорожных служащих, мастеровых и рабочих Ковровского района. Председателем бюро Союза был избран Николай Никифорович Голубенков - смотритель зданий станции Ковров-1. Еще одна фигура, отодвинутая на задний алан истории. За участие в событиях 1905 года подвергся аресту и тюремному заключению. Есть сведения, что по 1917 г. работал в ЦК партии. Бюро Союза фактически встало во главе всех последующих событий. Aвторитет его вынуждены были признать и власти. Вот выдержка из рапорта ковровского исправника: «Соединенное бюро железнодорожных служащих и мастеровых Ковровского района организовано настолько правильно, что выпускает печатные протоколы заседаний, имеет свой устав..., а члены его обязаны взносами. Деятельность этого бюро окрепла среди служащих и распространяется не только на сферу служебной деятельности членов, но выходит далеко за пределы. На сих днях поступило от имени бюро в городскую Управу заявление о выводе казаков, на сих днях Голубенков и Кузнецов от имени бюро явились в городскую Управу и подали за своей подписью заявление, в коем просят объявить торговцам о понижении цен на продукты, обязываясь в случае отсутствия подвоза товаров - доставить, принимает на себя охрану жителей местности прилегающей к мастерским, собирает пожертвования на нуждающихся, о чем выставляет в полосе отчуждения и станции печатные объявления и в настоящее время руководит всей забастовкой, застращивая и угрожая желающим работать. Обсуждения действий, главным образом, происходят в столовой на митингах, где руководительницей всего является или ораторша революционерка Корнева (читай Коренева – прим. автора), свившая себе гнездо среди мастеровых, или другие приезжие ораторы революционного направления... ». 24 ноября в Коврове забастовали портные, затем булочники, требуя увеличения заработной платы. Их требования были удовлетворены, но увеличились цены на хлеб. И, наконец, кульминационное событие 1905 года - декабрьская забастовка железнодорожников и гибель в ходе ее шестерых ковровских рабочих на станции Орехово-Зуево 12-13 декабря. По мере удаления от тех дней «неточностей» в их описании становилось вся больше. Искажались даты, фамилии, по-своему интерпретировались события и роль в них некоторых людей, а иных просто вычеркнули из истории. Пользуясь архивными документами и совмещая их с упомянутыми воспоминаниями участников революционного движения, попытаемся восстановить ход событий. Возбужденные известием о начале 7 декабря в Москве вооруженного восстания, на следующий день в 9 часов утра прекратили работу Ковровские железнодорожные мастерские. Инициатором стала воинственно настроенная молодежь, рабочие постарше присоединялись к стачке неохотно, под давлением. По примеру Москвы срочно организовали боевую дружину, во главе которой поставили «молодого, боевого по тому времени» В.Г. Воинова. Дружину вооружили револьверами системы «Смит-Вессон», охотничьими ружьями, а также «копьеобразными палками», кинжалами и самодельными бомбами, выполненными в заводской кузнице (часть этого оружия хранится в городском музее). Находилась на вооружение и салютная пушка, которую дружинники зарядили гвоздями. В воспоминаниях сохранились имена членов дружины. Самый полный список приводит И.С. Агапов: «Горлов Е.А., Рунов, Попов А.В., Иванов В., Тихонравов И., Блюммерман, Тихонов И.С., Миронов, Михайлов Гр., Пролетов М., Буйдинов Е., Лютов П., Лютов П., ...отров, Пиганович А., Голубенков М., Яковлев А., Мухиных два брата, Широков А.Н., Горлов Анисим, Буйдинов, Ободов И., Иванов А., Иванов Ф., Гунин, Кангин, Малеев А., Малеев Я., Долбилкин М., Ляхин Н., Зайцев Д., Карпов M.Ф., Сорокин H., Воронин Я., Лаврентьев». Данный список публикуется впервые. О действиях боевой дружины Агапов рассказал следующее: «Дружина следила за порядком в проведении митинга, вела охрану по заводу и магазину кооперации и готовилась в любой момент встретить находящихся в городе казаков, используя находящуюся в заводе пушку, приспособленную церковниками для стрельбы во время Пасхи. Дружиной была сделана попытка прекратить сообщение телеграфа, способом обрыва проводов, приступили к срезке телеграфных столбов, что вызвало к перестрелке с жандармерией и казаками, и один из участников Миронов был пойман жандармом. Обстрел поездов, пускаемых в момент прекратившегося движения. Этот урок боевой дружины для политической организации не прошел даром». Так как из-за железнодорожной забастовки связь с Москвой отсутствовала, 9 декабря туда отправилась делегация Ковровского железнодорожного союза в составе В. Шеханов, Е. Буйдинова, М. Лютова, А. Гнусина, А. Соловьева, Е. Кот.., И. Гунина, А. Малеева и «троих неизвестных», двое из которых были позднее установлены. Это Анна Коренева и ее помощница Ольга Меркурьева, служащая Ковровской земской управы. Обратно из Москвы делегаты возвращались 12 декабря. О том, что произошло в Орехове-Зуеве, расскажем словами рапорта Владимирского окружного прокурора в Московскую судебную палату. Причин не доверять ему нет, так как описание подтверждают и другие источники, в том числе воспоминания очевидцев. 12 декабря около 3 часов дня на ст. Орехово-Зуево по телефону получено сообщение, что из Москвы следует поезд с делегатами Ковровских железнодорожных мастерских. Ввиду Обязательного постановления Владимирского губернатора о недопущении самовольного следования поездов был закрыт входной семафор и …ны сигналы для остановки поезда. В то же время пристав местечка Никольского вызвал для встречи поезда на станцию взвод астраханских казаков. Поезд, не обращая внимания на сигналы, подошел к самой станции, где на него были наведены дула винтовок и предъявлены требования сдаться. В ответ на таковые с паровоза был произведен револьверный выстрел, а затем с него спрыгнул один из делегатов Гунин и выстрелом из револьвера... пулей в упор лишил жизни помощника пристава Павлова, но сам в свою очередь тут же на месте был пристрелен стоявшим около Павлова городовым Рыбаковым ..., после чего поезд подвергся в течение 15 минут обстреливанию из казацких винтовок. Ехавшие на паровозе отвечали на огонь выстрелами из револьверов. Стреляли ли находившиеся в вагоне установить нельзя, так как разобрать полет пуль, особенно при бездымном порохе, затруднительно. Во время упомянутой перестрелки убит исполняющий обязанности машиниста делегатского поезда Малеев и делегат Соловьев, пытавшийся скрыться под стоявшим на соседнем пути товарным поездом. Неизвестно казаками или делегатами убит попавший под перекрестный огонь сцепщик вагонов Казаков и сын стрелочника Тюрин, бежавший от поезда к вокзалу. После непродолжительного замешательства кто-то из находящихся на паровозе ползком подполз к регулятору и повернул его, почему паровоз пришел в движение и миновал ст. Усад и Покров …, остановился на 102 версте... Из-за недостатка воды котел обгорел и потрескался. Покинув поезд, делегаты стали расходиться врассыпную, причем в тот же день задержан в д. Глубоково отравившимися в погоню казаками табельщик Ковровских мастерских Котляр, а несколько спустя был привезен в Покровскую больницу раненый делегат Лютов. Привезшие его трое мужчин и две женщины успели скрыться…».
Слух о происшедшем дошел до Коврова в тот же вечер. На квартире Н.П. Муратова по инициативе врача Е. Митюковой организовали подписку в пользу семей убитых. 13 декабря слух подтвердили возвратившиеся делегаты. В столовой мастерских собрался митинг, где выступила Анна Коренева. Решили отомстить казакам, а за трупами отправить отряд и привезти их в Ковров, и устроить достойные похороны. Делегация из 100 человек отбыла в Орехово-Зуево в тот же день в 2 часа с пассажирским поездом и в 9 вечера была уже на месте. Дальше, по официальным данным, события развивались так. Из вагона вышли четверо рабочих (Кангин, Талантов, Соколов и Иванов). На предложение подвергнуться добровольному обыску ответили выстрелами из револьверов. Казаки дали залп, трое рабочих были убиты, Ф. Иванов ранен. Вагоны с делегатами обыскали и отослали на запасной путь, а на следующий день отправили в Ковров. Тела убитых не отдали, так как предстояло установить личности. Позже их захоронили в общей могиле на городском кладбище Орехова-Зуева. Думается, если бы родственники убитых обратились с прошением о перезахоронении, они получили бы разрешение, как это произошло с прахом А. Малеева. В 1925 г., когда широко отмечалось 20-летие первой русской революции, произошло переименование улиц в Коврове. В орехово-зуевских событиях погибли шесть ковровских рабочих (И. Гунин, А. Малеев, А. Соловьев, Талантов, В. Кангин, Соколов), но достойными увековечивания посчитали только четверых. По неустановленной пока причине не удостоился такой чести котельщик Соколов. А вот кровельщика Анисима Соловьева соратники посчитали трусом, потому что он решил остановить кровопролитие и вышел из вагона с белым платком. Не ясно также, почему особо выделили Малеева и Кангина, ведь они не были лидерами событий. Как известно, революционное выступление в Коврове закончилось поражением. 15 декабря город был объявлен на положении чрезвычайной охраны; в тот же день закрыли железнодорожное училище, а 16 декабря - железнодорожные мастерские, главный очаг революционного сопротивления. С 16 по 20 декабря произведены аресты «главных зачинщиков» - М.Д. Кузнецова, Н.Н. Голубенкова, Н.В. Смирнова (секретаря бюро железнодорожников), Ф.И. Носкова. Последнему вменялось в вину хранение и раздача оружия рабочей боевой дружине. «Организаторша всех беспорядков» Анна Коренева и их активный участник Григорий Соловьев были арестованы весной 1906 г. Как видим, те, кто впоследствии определил себя в лидеры событий первой русской революции в Коврове, ареста и суда избежали. Так арестами и локаутом в железнодорожных мастерских закончилась революция в Коврове.
