Революционные рабочие кружки, возникшие в 1890-х годах, постепенно расширялись, принимая все более политическую окраску. В 1902 г. они объединились в Ковровскую группу с принятием программы РСДРП. Народившаяся организация в первое время насчитывала в своих рядах активных членов 25 чел. До 1904 г. она вела исключительно внутрипартийную работу. В целях конспирации общих собраний не было. Устраивались лишь собрания представителей от кружков. Эти представители заслушивали отчет Комитета партии и затем делали информационные доклады в своем кружке. В 1904 г. в Ковровскую партийную группу был прислан из Москвы через Владимир профессионал тов. Серговский С. М. (партийные клички — «Иван Петрович», «Ермолаев», «Павел»). С этого момента организация развертывает свою деятельность среди широких рабочих масс. Был приобретен шапирограф и начался выпуск листовок. Устраивались многолюдные митинги в ближнем к городу лесу. В это же время налаживается связь с Владимирской организацией. Дальневосточная война и расстрел мирной демонстрации в Петербурге 9-го января 1905 г. всколыхнули рабочую массу. Партийная организация использовала момент для широкой агитации за борьбу с самодержавием и за общую политическую забастовку. Основное ядро партийцев — активистов состояло тогда из следующих товарищей: Кангина, А. Иванова, Ф. Буйдинова, Ф. Иванова, А. Широкова, Н. Ляхина, М. и П. Лютовых, В. Шеханова, Н. Сорокина, Е. Буйдинова, Гр. Соловьева, Ан. Кореневой, Барабанова, Кузнецова, Маныкина и Винокурова. Агитационная работа велась, главным образом, при железнодорожных мастерских и при фабрике Треумова (ныне им. Абельман) и имела громадный успех среди рабочих. На устраиваемые организацией митинги, лекции, собрания и беседы стекались сотни, а иногда и тысячи участников. Под влиянием этой агитации и под непосредственным руководством партийной организации рабочие массы Коврова, выступают на путь открытой революционной борьбы, вылившейся сначала в целый ряд забастовок о предъявлением требований экономического и политического характера, а к концу 1905 г. принявшей форму вооруженных столкновений с войсками и полицией.
17 января 1905 года после обычной получки жалованья рабочие Ковровских железнодорожных мастерских, числом до 1200, с утра стали приходить группами к начальнику мастерских, Шуберту, человек в 50 каждая, и предъявили ему ряд требований, формулированных в следующих 8 пунктах: 1) увеличение поденной платы, 2) расчет за сдельную работу не по поденному жалованью, а сообразно числу рабочих дней, 3) пересмотр тарифа на сдельные работы, 4) выбор старост, которые бы непосредственно сносились с начальством, 5) выдача во время болезни нештатным рабочим всего жалованья, а не 50 % его, как практиковалось доселе, и выдача с первого дня болезни, а не с четвертого, 6) переход на 8-часовой рабочий день, 7) улучшение санитарных условий мастерских. Шуберт согласился удовлетворить все требовании, за исключением 5 и 6 пунктов, как имеющих общий характер. В тот же день вечером к Шуберту явились слесаря вагонной мастерской и потребовали удаления мастера Шишкина за грубое обращение его сними. Требование слесарей Шуберт также обещал исполнить. Через несколько дней движение Ковровских мастерских улеглось.
Фабрика Треумовых в Коврове вначале не примкнула к движению, и только 17 февраля 1905 г. рабочие заявили администрации, что они забастуют, если не будут избавлены от грубости, несправедливости и лицеприятия одного из заведующих фабрикой Глухова. Хозяева фабрики решили пойти навстречу требованиям рабочих, и 18 февраля Глухов покинул свое место. 2 марта рабочие снова заявили старшему фабричному инспектору требование о прибавке им квартирных денег в размере одного рубля и повышения заработной платы на 10%. После длительных переговоров, требования рабочих были удовлетворены. Указанные выступления рабочих ж.-д. мастерских и фабрики Треумова в январе—марте 1905 г. проходили под непосредственным руководством местной социал-демократической группы. Весной группа усилилась двумя новыми работниками — А. Н. Кореневой и П. Барабановым. При их участии по кружкам началась усиленная подготовка к первомайскому празднику. Слухи о подготовке дошли до ушей исправника и он с перепугу 29 апр. запросил у губернатора 2 роты солдат для усмирения предполагаемых забастовок на фабрике Треумова и в железнодорожных мастерских. 1-го мал случайный пожар склада дров и сарая на пустом участке, на одной из улиц города, до того перепугал полицию, что исправник послал следующую телеграмму: «1/V—05 года. Ковров. Пожар. Толпа окружила полицейское управление. Войска необходимы». Губернатор немедленно ответил: «Сначала прибудет одна рота, потом другая, завтра приедет вице-губернатор». В это время рабочие праздновали свой праздник в лесу, устроив митинг, на котором был заслушан доклад по истории первомайского праздника заграницей и в России. В течение нескольких последующих месяцев партийная группа продолжала развивать агитационную деятельность среди Ковровских рабочих через митинги, собрания и лекции. К началу октября настроение Ковровского пролетариата подготовлено было к новым активным выступлениям. Выступлению ковровских железнодорожников предшествовало собрание на квартире мастера мастерских М.Д. Кузнецова, где присутствовали не только члены ковровской социал-демократической группы, но и представители революционно настроенной интеллигенции. Собрание было тайным. Г. А. Соловьев записал: «И вот на оном их конспиративном собрании передовиков на квартире лесопильного мастера добродушного малоросца М. Д. К. (Михаил Дмитриевич Кузнецов) я довольно требовательно заявил: “Дальше продолжать так я считаю глупо, т. е. столько время набираться мудрости, наблюдать как от слов перешли к делу другие, выводить пустые заключения и предположения, самим же оставаться пассивными, я нахожу преступным и считаю необходимым немедленно начать забастовку. А к началу ее я приготовил вот небольшую речь, которую записал и прошу прослушать ее сейчас и исправить, если что не так”. Послышалось просим… Я прочел почти что без увлечения, некоторые зааплодировали, некоторые сосредоточенно задумались, иные же закричали долой эта “зубатовщина”. (Жалею, что она была утеряна в первый же день забастовки, в общем же речь сводилась к яркому изображению новых веяний, овладевших молодежью. Бесправно жестокому отношению власти, тупому подчинению этой власти стариков чем и заставляющих идти детей на эшафоты и т. п.). Чем бы моя речь не была… а забастовку я призываю начать, если завтра нельзя после воскресенья, то в понедельник прямо с утра. Спешите все подготовить пока нас не отправили на казенные квартиры…» На этом собрании были составлены требования, предъявленные в ходе забастовки. Они состояли из пятнадцати пунктов, уже не только конкретно бытового плана, но и политического характера. Приведем их полностью: «Мы, рабочие Ковровских железнодорожных мастерских сознавая: 1) Необходимость борьбы за улучшение крайне тяжелых условий труда, признавая, что 2) улучшение этих условий может быть прочно только при условии замены полицейско-чиновничьего строя народным правлением 3) Признавая необходимость солидарности в борьбе с экономическим и политическим гнетом между всеми рабочими России присоединяемся к нашим Московским товарищам и выставляем следующие требования: 1) Восьми часовой рабочий день. 2) Отмена всех сверхурочных работ. 3) Улучшение гигиенических условий труда. 4) Увеличение заработной платы тем рабочим, которые получают до 70 коп. в день на 40 %; от 70 коп. до 1 рубля на 40 %, от 1 рубля и выше на 20 %. 5) Увеличение расценков по соглашению с выборными от рабочих. 6) Принять обратно всех мастеровых и рабочих, уволенных за последнее время. 7) Образование бюро или комиссии из выборных от мастеровых и рабочих для совместного разрешения с администрацией завода всех недоразумений, возникающих между служащими и рабочими и администрацией завода. 8) Уничтожение существующей сберегательно-вспомогательной кассы с возвратом всех взносов с процентами ее участникам и учреждения взамен ее Государственного страхования за счет железных дорог. 9) Вообще коренное преобразование дела медицинской помощи, а в частности приглашение женщины врача. 10) Открытие за счет дорог для мастеровых и рабочих и их семей необходимого количества учебных заведений; библиотек и читален. Предоставление существующей при мастерских столовой в полное распоряжение рабочих. 11) Свобода собраний, сходок союзов, организаций, слова печати и стачек, неприкосновенность личности и жилищ. 12) Созыв всероссийского съезда делегатов от служащих и рабочих всех железных дорог для выработки нового положения о железнодорожных служащих и рабочих. 13) В виду того, что при существующем полицейско-чиновничьем строе все вышеуказанные требования, как показал недавно опыт, не могут быть удовлетворены, необходим созыв народных представителей с законодательной властью выбранных всем населением страны всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием без различия национальностей, пола и вероисповедания, для выработки новых основных законов страны в интересах трудящихся классов. 14) Неприкосновенность всех участников забастовки. 15) Полная амнистия пострадавшим за так называемые политические и религиозные преступления». В стачечный комитет набраны были В.Ф. Кангин и Н.Е. Ляхин, коим предоставлено было право кооптации.
Около 10 часов утра 10 октября по тревожному свистку вагонной мастерской работа во всех цехах железно-дорожных мастерских прекратилась. Рабочие, вышли на двор и здесь вручили явившемуся начальнику Шуберту петицию, в которой излагались в 15 пунктах требования экономического и политического характера. Прочитав петицию, Шуберт согласился удовлетворить экономические требования, кроме общих, как например, восьми-часовой рабочий день. Относительно же требований политических заявил, что сделать ничего не может. Рабочие предложили передать требования министру путей сообщения и владимирскому губернатору, а до получения ответа закрыть мастерские на четыре дня. Затем член организации Кузнецов дал наружный тревожный свисток. Рабочие вышли из завода. Тревожный гудок поднял на ноги весь город. Все бежали, как на пожар, и не видя нигде огня, стекались к жел.-дор. мастерским. Толпа собралась до 500 человек. Выступившие тов. Соловьев и Шеханов огласили постановление стачечного комитета и открыли демонстрацию. Все двинулись в город с пением марсельезы, закрывая по пути правительственные и частные торговые учреждения и приглашая рабочих и служащих принять участие в демонстрации. Демонстранты двинулись к фабрике Треумова. Здесь была собрана уже вся полиция и человек 15 казаков. Полиции удалось удержать рабочих фабрики от участия в демонстрации, но работа на фабрике прекратилась. Часть рабочих сейчас же отправилась к железнодорожным мастерским на митинг, а на другой день вся фабрика забастовала. Вечером стачечный комитет решил прекратить железнодорожное сообщение. После митинга, члены соц.-демократической организации, имевшие оружие, обстреляли поезд, вынудив его остановиться. Машинисту и кондукторам было объявлено и поручено предупредить товарищей, что в дальнейшем движение поездов не будет допущено. На другой день железнодорожное движение на Ковровском участке почти прекратилось. Служащие телеграфа и станции также были сняты с работ. Второй день забастовки прошел спокойно.
11 октября около 10 часов утра в Ковров прибыли две роты солдат, после чего занятия на телеграфе возобновились.
В тот же день около 3 часов дня на квартире тульской мещанки А. Н. Кореневой был произведен обыск, коим обнаружены у нее прокламации и книги противоправительственного содержания. В виду сего и имевшихся сведений, что она агитировала рабочих, произносила речи противоправительственного содержания и принимала участие в демонстрации Коренева заключена была под стражу. Около 5 часов вечера в столовой железнодорожных мастерских состоялась сходка рабочих, на которой большая часть, около 2/3 стояла за возобновление работ, из меньшинства же многие обусловливали приступить к работам освобождением Кореневой.
События 1905 г., когда железнодорожные мастерские стали центром возмущения против тогдашних властей, не оставили в стороне и Феодоровскую церковь. О ковровских событиях первой революции - супруга о. Николая Преображенского писала родным во Владимир «И мы переживали времечко, и мы знаем, что такое забастовка, слава Богу, конечно, не как участники, а как зрители. Я слышала, что во Владимире говорят про нашу забастовку ужасное — этого ничего не было. Правда, жутко было, когда эта шумная толпа с пением, с двумя красными флагами шла мостом, потом спустилась к вокзалу, потребовала прекращение работ на телеграфе, затем тронулась в город, на почту и к фабрике. Буйств никаких не было. На другой день приехали солдаты и стало чувствоваться лучше. В первый день были забастовщики и в Техническом училище и там потребовали прекращения учения. На фабрике Треумова наших дураков не приняли, бастуйте, говорят, коль хотите, а у нас есть нечего, больше к нам не ходите, а то мы вас отпотчуем. Началась забастовка в понедельник, во вторник приехали в 11 часов солдаты. В 3 часа назначена была сходка, а в половине третьего жандармы забрали их ораторшу которая накануне, говорят, заболтала лишнее. Заподозрили забастовщики одного мастерового в том, что он выдал их ораторшу, и в ночь на среду в час подожгли у него сарай. Во время пожара какой-то неизвестный мужчина сказал жене мастерового: «Из-за вас погибли люди, так погибайте и вы». В среду утром жандармы забрали Кузнецова, который больше всех ими руководил. После этого наши забастовщики повесили носы, ходили выручать Кузнецова, не удалось. Просили на поруки — не дают и делать им стало нечего. Теперь все работают и боятся, как бы не стали увольнять».
В ночь с 11 на 12 октября был произведен обыск на квартире помощника мастера столярного цеха Кузнецова, причем вся найденная переписка была взята для осмотра, а сам он, ввиду имевшихся сведений о том, что являлся руководителем рабочих и что, главным образом, по его настояниям были прекращены занятия на железнодорожном телеграфе, арестован.
12 октября часть рабочих стала на работы, большинство же находило возможным возобновление работ при условии освобождения Кузнецова, о чем и заявило свое ходатайство.
13 октября начальник дороги сообщил о согласии на увеличение заработка рабочих и на оплату дней забастовки, а для обсуждения других требований предлагал прислать делегатов от всех цехов в Москву, где вопрос разрешится в общем масштабе. Получив такое уведомление, комитет Ковровской группы с.-д. партии и стачечный комитет на совещании с представителями кружков решили прекратить забастовку.
Затем на общем собрании это решение было утверждено и избрана делегация в составе 15 чел. Делегация пробыла в Москве около недели. По возвращении, на обширном митинге делегация поздравила рабочих с завоеванными свободами (17 октября) и сообщила, что «все экономические требования удовлетворены», но в то же время передала наказ московских рабочих быть наготове, так как самодержавное правительство постарается отобрать завоеванное обратно.
Анна Николаевна Коренева - тульская мещанка, родилась 26 января 1885 г., в 1903 г. с золотой медалью окончила московскую гимназию, вероятно, член Московского комитета РСДРП; в Коврове проживала, предположительно, с конца января - начала февраля 1905 г., по протекции Н. П. Муратова, служила в Ковровской земской управе. Имея налаженную связь с Москвой, направляла деятельность ковровских революционеров. Была основным оратором на всех митингах. После ковровских событий была предана суду и сослана в Тобольскую губернию. В Ковров затем не вернулась. Таким образом, во главе событий первой русской революции в Коврове стояла девятнадцатилетняя девушка.
М. Д. Кузнецов, тридцатичетырехлетний крестьянин села Бобрик Шаровской волости Севского уезда Орловской губернии, мастер токарно-слесарного цеха железнодорожных мастерских, пользовался у рабочих большим авторитетом, к его мнению прислушивались многие. Недаром полицейские власти определили его в руководители ковровских рабочих, подвергли впоследствии суду и тюремному заключению. Активное участие в ковровских октябрьских событиях принимали революционно настроенные личности из Мурома - учитель Иван Васильевич Деев и акушерка, потомственная почетная гражданка Мария Николаевна Зворыкина, впоследствии супруги, близко знакомые с А. Н. Кореневой. Партийная принадлежность названных лиц четко не прослеживается. Хотя еще известный революционер, депутат IV Государственной Думы М. А. Багаев, давая характеристику муромской и ковровской социал-демократическим организациям в 1905 г., писал, «что при строго выдержанном большевистском руководстве Исполнительного Бюро Окружного комитета и входивших в состав его профессионалов, при достаточно крепком большевистском настроении в организации в целом, на всем протяжении деятельности Владимирской Окружной организации “душок меньшевизма” витал в ковровской и муромской группах». И. В. Деев поселился в Коврове после «привлечения в качестве обвиняемого по делу о тайном сообществе среди рабочих завода “Гусь-Хрустальный” в начале 1902 г. и находился под особым надзором полиции. В Коврове работал письмоводителем начальника II участка службы пути. По данным агентурных разработок, «вел знакомство с известными в Коврове революционерами-профессионалами Анной Кореневой и Павлом Барабановым, распространял среди служащих революционную пропаганду». Его будущая супруга М.Н. Зворыкина появилась в Коврове приблизительно в одно время с Деевым и стала работать акушеркой при Ковровской земской управе. Оба поселились и получили работу в Коврове благодаря Н.П. Муратову. Лишенный всех своих постов в 1906 г. за содействие революционерам, Н.П. Муратов действительно был своего рода опекуном для многих революционных элементов, независимо от их партийной принадлежности. Вследствие подобной деятельности своего председателя, Ковровская земская управа в 1905 г. превратилась в некий революционный центр. Политический антогонизм между партиями демократического лагеря отсутствовал, наоборот, в 1905 г. наблюдается их союз в антиправительственной борьбе. Противостояние имело место лишь с представителями зарождавшегося в городе отделения Союза русского народа. По агентурным данным, Зворыкина «принимала энергичное участие на бывших в Ковровских железнодорожных мастерских митингах и неоднократно ораторствовала там вместе с Анной Кореневой». Кроме того, М.Н. Зворыкина была активной участницей и последующих декабрьских событий в Коврове, когда произошли известные события на станции Орехово-Зуево и погибли шестеро ковровских рабочих.
Ковров превратился к этому времени в один из важнейших центров революционного движения. Демонстрации, митинги и лекции происходили ежедневно. Так, 18 октября, в связи с известиями о начавшихся репрессиях по России, в железнодорожных мастерских прекратились работы и организованы были большие демонстрации, на которых раздавались призывы к дальнейшей борьбе. 21 октября состоялось три грандиозных митинга по поводу погромов и избиений во Владимире. На одном из митингов было постановлено отправить министру внутренних дел следующую телеграмму: «Трехтысячное народное собрание в Коврове, потрясенное рассказами очевидцев о владимирском избиении студентов, детей, разгроме квартир и убежденное, что это хулиганство попущено администрацией во главе с губернатором (Леонтьев Иван Михайлович), требует строгого гласного судебного расследования и предания виновных суду». На собраниях и митингах выступали: Коренева, Барабанов, Максим (Серговский), Винокуров, Маракушев, Шеханов и другие. В начале декабря в Коврове распространился слух о стачке московского ж.-д. узла. Вскоре этот слух подтвердился телеграфным сообщением о прекращении всякого движения по железным дорогам, за исключением поездов с запасными и поезда № 4, с которым отправлялись из Москвы делегаты окончившегося там железнодорожного съезда. От города Коврова делегатами на съезде были Голубенков и Сейнов. Они привезли известия о событиях в Москве и постановление съезда с, призывом ко всеобщей стачке. За забастовку голосовали почти единогласно. Забастовочный комитет снова заменил профессиональную организацию. По примеру Москвы срочно организовали боевую дружину, во главе которой поставили «молодого, боевого по тому времени» В.Г. Воинова. Дружину вооружили револьверами системы «Смит-Вессон», охотничьими ружьями, а также «копьеобразными палками», кинжалами и самодельными бомбами, выполненными в заводской кузнице (часть этого оружия хранится в городском музее). Находилась на вооружение и салютная пушка, которую дружинники зарядили гвоздями. В воспоминаниях сохранились имена членов дружины. Самый полный список приводит И.С. Агапов. О действиях боевой дружины Агапов рассказал следующее: «Дружина следила за порядком в проведении митингов, вела охрану по заводу и магазину кооперации и готовилась в любой момент встретить находящихся в городе казаков, используя находящуюся в заводе пушку, приспособленную церковниками для стрельбы во время Пасхи. Дружиной была сделана попытка прекратить сообщение телеграфа, способом обрыва проводов, приступили к срезке телеграфных столбов, что вызвало к перестрелке с жандармерией и казаками, и один из участников Миронов был пойман жандармом. Обстрел поездов, пускаемых в момент прекратившегося движения. Этот урок боевой дружины для политической организации не прошел даром». 8 (21) декабря получена была телеграмма Центрального бюро ж.-д. с призывом о стачке. И в этот же день 8 (21) декабря прекратили работы рабочие Ковровских ж.-д. мастерских и ф-ки Треумова. Поскольку из-за железнодорожной забастовки связь с Москвой отсутствовала, 9 декабря туда отправилась делегация Ковровского железнодорожного союза в составе В. Шеханова, Е. Буйдинова, М. Лютова, А. Гнусина, А. Соловьева, Е. Котляр, И. Гунина, А. Малеева и «троих неизвестных», двое из которых были позднее установлены. Это Анна Коренева и ее помощница Ольга Меркурьева, служащая Ковровской земской управы. А вот третье «неизвестное лицо» установлено недавно, сведения обнаружены во Владимирском областном архиве. Им оказалась М.Н. Зворыкина. На станции Павлово пассажирам (этим же поездом ехала и ковровская делегация) объявили, что поезд дальше не пойдет, на Москву движение закрыто. Делегаты добрались до Москвы на лошадях.
Прибыли они в Москву 9 декабря. Московский пролетариат бастовал. Возводились баррикады, вооружались боевые дружины, происходили первые столкновения с казаками и полицией. 10 декабря стачка переросла в вооруженное восстание. Завязались ожесточенные бои. Ковровчанам необходимо было немедленно доложить землякам о положении в Москве и убедить их в необходимости безотлагательно выступить с оружием против царского самодержавия. Получив паровоз, находившийся в ведении комитета Нижегородской железной дороги, прицепили к нему один вагон и отправились в обратный путь. Паровоз вел А. Малеев с помощниками А. Гнусиным и М. Лютовым.
А.Я. Малеев
А.Я. Малеев родился в 1884 году. Александр Малеев, сын котельщика железнодорожных мастерских, еще учеником технического училища посещал социал-демократический кружок и сам вел занятия в рабочем кружке. Окончив училище, он работал машинистом паровоза в Москве и Кулебаках. В партию вступил в 1904 году и в Ковров вернулся уже зрелым большевиком. Остальные члены делегации разместились в вагоне. Настроение у всех было приподнятое, боевое. Поезд шел на всех парах. Вот уже стало видно Орехово-Зуево. В тендере иссякала вода, и поезд остановился у водокачки. Но что это? По лицу Александра Яковлевича пробежала тень тревоги. Насторожились и его помощники. — Кажется, нам встречу организовали,— пошутил было Малеев.
— И не иначе, как с салютом, — ответил Гнусин.
— Нет, братцы, тут что-то неладное, — тревожно заметил Лютов.
Действительно, на поезд была направлена стальная щетина штыков астраханских казаков. — Выходи! — раздался зычный голос.
Малеев выглянул в окно паровозной будки и тут же пошатнулся, рухнул на пол. Раздался новый залп, и пуля обожгла локоть Лютову. Не понимая в чем дело, из вагона выскочил Иван Гунин. Отстреливаясь, он убил помощника пристава, но и сам был сражен наповал. Убийство помощника пристава послужило сигналом открытия ружейного и пулеметного огня по вагону. Пули пробивали стены, сыпались битые стекла. Тем, кто был в вагоне, пришлось лечь на пол. Когда стрельба прекратилась, А. Соловьев, несмотря на возражения товарищей, вышел на площадку вагона, с поднятым белым платком, пытаясь вступить в переговоры с казаками, но тут же был убит.
Уже начало вечереть. И неизвестно, чем кончилась бы трагедия на станции Орехово-Зуево, сколько бы еще было жертв, если бы не находчивость Михаила Лютова. Он решился на отчаянный шаг: улучив удобную минуту, превозмогая боль от раны, поднялся из укрытия и, несмотря на запрещающие движение сигналы, спустил тормоза, поставив рукоятку реверса на «полный, вперед».
Поезд дрогнул, рванулся с места и на глазах оторопевших казаков и полицейских стал быстро набирать скорость. Люди поняли, что спасены.
Кто-то из делегатов выбежал в тамбур и громко крикнул в сторону паровоза:
— Э-з-э-й! Кто там на паровозе? Кто нас везет?
Отозвался Михаил Лютов:
— Нас двое: я и Гнусин! Я ранен...
Раненого перевели в вагон, сделали перевязку.
Ехать дальше было небезопасно. К тому же на исходе были вода и топливо. На перегоне перед Усадом дали Гнусину команду остановиться — решили продолжать путь пешком. Простились с убитым товарищем — Александром Малеевым. По сугробам и некрепко замерзшим болотам направились в сторону города Покрова.
Километра два все десять человек шли вместе вдоль железной дороги. А паровоз тем временем скопил пар, пришел в движение и, набирая скорость, мчался к Усаду. Некоторые бывшие его пассажиры полагали, что паровоз пошел самостоятельно, и хорошо, мол, так легче избавиться от преследователей. Другим казалось, что это полицейские погнали поезд. Решили разделиться на две группы и идти по разным направлениям: одна — к Коврову, другая — к Москве.
А полицейские и казаки, действительно, всеми мерами пытались остановить поезд. На станции Усад на рельсы были поставлены в несколько рядов тормозные башмаки, а поперек пути положен рельс. Но поезд шел с такой скоростью, что башмаки сбил, а рельс согнул кольцом. Когда паровоз все же остановился, преследователи обнаружили там только тело убитого А.Я. Малеева и поняли, что ковровчане их ловко провели.
В гор. Покров Лютова привезли в больницу, Котляр арестован был и избит казаками, а остальные делегаты на лошадях возвратились через Владимир в Ковров. О том, что произошло в Орехове-Зуеве, рассказывает рапорт Владимирского окружного прокурора в Московскую судебную палату. «12 декабря около 3 часов дня на ст. Орехово-Зуево по телефону получено сообщение, что из Москвы следует поезд с делегатами Ковровских железнодорожных мастерских. Ввиду Обязательного постановления Владимирского губернатора о недопущении самовольного следования поездов был закрыт входной семафор и даны сигналы для остановки поезда. В то же время пристав местечка Никольского вызвал для встречи поезда на станцию взвод астраханских казаков. Поезд, не обращая внимания на сигналы, подошел к самой станции, где на него были наведены дула винтовок и предъявлены требования сдаться. В ответ на таковые с паровоза был произведен револьверный выстрел, а затем с него спрыгнул один из делегатов Гунин и выстрелом из револьвера… пулей в упор лишил жизни помощника пристава Павлова, но сам в свою очередь тут же на месте был пристрелен стоявшим около Павлова городовым Рыбаковым… после чего поезд подвергся в течение 15 минут обстреливанию из казацких винтовок. Ехавшие на паровозе отвечали на огонь выстрелами из револьверов. Стреляли ли находившиеся в вагоне установить нельзя, так как разобрать полет пуль, особенно при бездымном порохе, затруднительно. Во время упомянутой перестрелки убит исполняющий обязанности машиниста делегатского поезда Малеев и делегат Соловьев, пытавшийся скрыться под стоявшим на соседнем пути товарным поездом. Неизвестно казаками или делегатами убит попавший под перекрестный огонь сцепщик вагонов Казаков и сын стрелочника Тюрин, бежавший от поезда к вокзалу. После непродолжительного замешательства кто-то из находящихся на паровозе ползком подполз к регулятору и повернул его, почему паровоз пришел в движение и миновал ст. Усад и Покров… остановился на 102 версте… Из-за недостатка воды котел обгорел и потрескался. Покинув поезд, делегаты стали расходиться врассыпную, причем в тот же день задержан в д. Глубоково отправившимися в погоню казаками табельщик Ковровских мастерских Котляр, а несколько спустя был привезен в Покровскую больницу раненый делегат Лютов. Привезшие его трое мужчин и две женщины успели скрыться…»
Слух о происшедшем дошел до Коврова в тот же вечер. На квартире Н.П. Муратова по инициативе врача Е. Митюковой организовали подписку в пользу семей убитых. 13 декабря слух подтвердили возвратившиеся делегаты. В столовой мастерских собрался митинг, где выступила Анна Коренева. Решили отомстить казакам, а за трупами отправить отряд и привезти их в Ковров, где устроить достойные похороны. Делегация из ста человек (в делегацию входили В. Кангин, М. Кузнецов, Ф. Иванов, А. Иванов, Д. Фролов, С. Соколов, Ф. Талантов) отбыла в Орехово-Зуево в тот же день в 2 часа с пассажирским поездом. Но враги революции распространили по линии слух, будто в Орехово-Зуево выехала боевая дружина ковровских железнодорожников, чтобы отомстить за товарищей. И почти на каждой станции поезд встречали жандармы или солдаты, всячески тормозившие его продвижение. Из Боголюбова ехавшую с поездом молодежь пришлось вернуть в Ковров. Остальные поехали дальше. Во Владимире жандармы и солдаты тщательно обыскали всех пассажиров, задержав поезд более чем на два часа.
Около 10 часов вечера поезд прибыл на станцию Орехово-Зуево. Предвидя недоброе и здесь, В. Кангин, А. Иванов, Ф. Талантов покинули вагон, как только поезд замедлил ход. В. Кангин и А. Иванов спешили на станцию на переговоры о выдаче трупов, Ф. Талантов — к родственнику, проживавшему рядом со станцией, чтобы осведомиться о происшедшем 12 декабря, точно узнать, где находятся тела убитых.
Поезд еще не остановился, а в вагоны вскочило уже несколько жандармов и казаков. Начался повальный обыск. Вскоре донеслись ружейные выстрелы: казаки расстреляли Ф. Талантова. Выбежавший из вагона С. Соколов был смертельно ранен. А в здании станции происходила дикая расправа с В. Кангиным и А. Ивановым. В.Ф. Кангина прокололи шашкой. Так оборвалась жизнь 24-летнего рабочего...
В.Ф. Кангин
Вячеслав Федорович Кангин родился в 1881 году. Окончив два класса церковно-приходской школы, он пошел работать в железнодорожные мастерские. В партию вступил в 1904 году и принимал самое активное участие в революционном движении в Коврове. А. Иванова, когда он очнулся, железнодорожники увели на частную квартиру, а потом отправили в больницу, откуда он при первой возможности бежал. Около 4 часов утра Д. Фролов, Ф. Иванов и М. Кузнецов пытались пройти на станцию, но ружейный огонь вернул их обратно в вагон.
В первой половине следующего дня вагоны окружила беснующаяся толпа черносотенцев. Раздавались возгласы: «Бей крамольников! Они приехали бунтовать рабочий народ! Давайте сожжем их в вагонах!»
Делегатам объявили, что владимирский губернатор запретил перевоз тел убитых. Чем это объясняется, не сказали, но и так было ясно: власти боялись превращения похорон в антиправительственную демонстрацию.
Около трех часов дня к вагонам прицепили паровоз и поезд отправили в Ковров. Шел он почти без остановок. Немного раньше его в Ковров прибыла группа возвратившихся из Москвы делегатов.
Члены обеих делегаций, родные убитых пришли с детьми в столовую железнодорожных мастерских, где проходил многолюдный митинг. Горячо выступали товарищи убитых. Они говорили о произволе царских сатрапов, о прогнившем строе, убеждали рабочих не прекращать забастовку, а еще решительнее выступать против палачей. «За убийство наших товарищей, — говорили они, — отомстим врагам!» На другой день железнодорожники мастерских и станции организовали массовую гражданскую панихиду по убитым, которая вылилась в грандиозную демонстрацию протеста против произвола царских палачей, за сплочение и единство революционных сил, за свободу и счастье народа.
На похороны ездила новая ковровская делегация вместе с родными убитых. И. Гунина, А. Соловьева, В. Кангина, С. Соколова и Ф. Талантова похоронили в Орехово-Зуеве, в братской могиле, А. Малеева — в Покрове.
Парк Пушкина гор. Коврова. «Здесь захоронен Малеев Александр Яковлевич (1884-1905) Революционер-большевик, активный участник первой русской революции. Убит на ст. Орехово-Зуево 12 декабря 1905 года».
Прах А.Я. Малеева лишь в 1906 году разрешили перезахоронить в Коврове. Предание его земле состоялось 23 апреля 1906 года на городском кладбище. В похоронах приняло участие множество народа. «Борцу», — было написано на ленте венка, и эта надпись лучше всяких слов говорила о настроении людей, не мирившихся с царским произволом.
15 (28) декабря гор. Ковров и Ковровский уезд были объявлены на положении чрезвычайной охраны. В тот же день губернатор телеграфно запросил министра путей сообщения о возможности временного закрытия Ковровских мастерских, «являющихся очагом революции». Вечером в столовой при мастерских состоялся грандиозный митинг. Местная соц.-дем. группа обратилась к рабочим с призывом о необходимости поднять вооруженное восстание. Призыв нашел широкий отклик, и в эту же ночь рабочие сделали попытку прекратить совершенно всякое движение по железной дороге, порвав телеграфные провода и спилив несколько телеграфных столбов на железной дороге. Военный караул заметил эти попытки и открыл по рабочим огонь, ранив одного — Миронова П. 16 (29) декабря в Ковров пригнали новых солдат и сотню донских казаков. Исправнику даны были строгие приказы обезоружить рабочих железно-дорожных мастерских и фабрики Треумова и произвести ряд арестов.
17 (30) декабря на имя губернатора поступила от министра Дурново шифрованная телеграмма следующего содержания: «Распорядитесь своей властью, закрыть Ковровские мастерские. Бунтующих рабочих проучите хорошенько силою оружия без всякого снисхождения. Агентов дороги сажайте без малейшего исключения в тюрьму для высылки и вообще, чем решительнее будете действовать, тем лучше». На основании этой телеграммы начались аресты и избиения рабочих по вечерам. Клуб заняли солдатами и мастерские закрыли. Новый набор рабочих в мастерские объявлен был 1 января 1906 г. Прием проходил под наблюдением полиции и образовавшегося местного отдела „Союза русского народа". Более 400 человек „неблагонадежных" остались без работы. Рабочие ф-ки Треумова приступили к работам несколько раньше, чем ж.-д. мастерские. С 16 по 20 декабря были произведены аресты главных зачинщиков: М. Д. Кузнецова, Н. Н. Голубенкова (председателя созданного в ходе революции бюро железнодорожников), Н. В. Смирнова (секретаря бюро) и других. «Организаторша всех беспорядков» Анна Коренева была арестована в марте 1906 г. Супружеская чета Деев-Зворыкина избежала ареста, оставаясь под негласным надзором полиции и покинула Ковров в июне 1906 г., перебравшись на родину в Муром.
Так закончилась революционная борьба Ковровских рабочих в 1905 г. В этой борьбе Ковровская организация РСДРП и вместе с ней Ковровский пролетариат понесли большие жертвы. Убиты были партийные товарищи: Гунин Иван, Кангин Вячеслав, Малеев Александр; ранены: Иванов Андрей и Лютов Михаил. Арестованы и получили наказание по суду: А. Коренева, Григорий Соловьев, Голубенков Николай, Котляр, Смирнов, М. Кузнецов, В. Бурцев, Ф. Носков и другие. Много было убито и пострадало из беспартийных рабочих и интеллигентов, сочувствовавших и содействовавших движению. Из Ковровских ж -д. мастерских было выброшено за забастовку более 400 человек. Революционный пролетариат Коврова был разбит. Вместе с тем подверглась почти полному разгрому и Ковровская организация РСДРП.
Годы реакции. Подпольная работа парторганизации (1906-1916 гг.).
Однако в середине 1906 г. партийная организация вновь возродилась и начала быстро пополняться членами. По отчетным данным Владимирской окружной организации за 1906—1907 гг. видно, что к августу месяцу 1906 г. число организованных членов по Коврову было — 100; к ноябрю месяцу того же года количество их увеличилось до 200, а в 1907 г. Ковровская парторганизация насчитывала в своих рядах 300 членов. В виду сильной реакции, партийная работа велась теперь подпольно. Партийные работники решили захватить в свои руки профсоюз текстилей и через него руководить дальнейшей борьбой. Благодаря доверию рабочих, удалось пронести в члены Правления союза и кооперации работников местной партийной организации. Под их воздействием снова начало постепенно крепнуть боевое настроение среди пролетарских масс Коврова. В 1906 и 1909 гг. устроены были забастовки рабочими фабрики Треумова из-за постоянного их обмеривания. Забастовки проведены были с необыкновенной организованностью и сопровождались частичным удовлетворением требований бастующих. К апрелю месяце 1913 г. охранное отделение при помощи провокаторов выявило членов организации, работавших в союзе текстильщиков, и арестовало. Арестованы были: Васильев, Бурцев, Никонов и Авдеенков. В Коврове из активных членов организации остались: Павловский, Рыжов, Туманов, Агапов и Чистов. В 1914 г. в июне месяце под их руководством устроена была забастовка на фабрике Треумова, которая захватила всех рабочих и длилась более месяца. Основное требование бастующих было - повышение расценки на 10 % против существующей. Кроме того, ткацкое отделение выставило требование об увольнении заведующего отделением М. Ф. Евдокимова, а механическое отделение потребовало вежливого с ними обращения и увольнения табельщика Казанцева. Фабричная администрация признала возможным повысить расценку только на 2,5 %, все же остальные требования рабочих были отвергнуты. В конце июня из солидарности к бастующим отказались от работы и возчики фабрики, доставляющие материалы и товары к жел.-дорожн. станции и обратно. Забастовавшие рабочие держались твердо и организованно до средины июля, когда фабричная администрация объявила новый набор рабочих на условиях фабрики. Забастовка закончилась увольнением значительной части членов профсоюза.
В 1915 г. организация продолжала развиваться, хотя по общим политическим условиям и не могла получить широкого размаха. В это время восстановлена была связь с Нижним. Среди рабочих велась агитация за прекращение войны. В мае 1916 г. в Ковров вернулся из ссылки Васильев Ефим Николаевич, вошел в парткомитет и приступил к активной работе. Организация начала спешно собирать свои силы. Всего в ней насчитывалось тогда 25 членов. В парткомитет входили: Павловский, Рыжов, Агапов, Рунов и Васильев. Партработниками устраивались конспиративные собрания. Установлена была связь с Москвой. Начало 1917 г. Ковров переживал тревожно. В связи с острым недостатком продовольствия в городе нарастало революционное настроение. Приближался момент решительной схватки рабочего класса с самодержавием.
