Александр Александрович Новосёлов родился 17 ноября 1813 года в семье диакона Тверской епархии. С 1829 по 1837 год учился в Тверской духовной семинарии. В 1841 году окончил курс Киевской духовной академии и 27 августа назначен учителем Полтавской духовной семинарии. 18 декабря 1842 года ему присвоена степень магистра богословия. 30 сентября 1846 года переведен преподавателем в Тверскую духовную семинарию. 25 апреля 1848 года принял монашество и 4-го июля рукоположён во иеромонаха. С 22 апреля 1849 года — инспектор Подольской духовной семинарии. 9 августа 1853 года возведён в сан архимандрита, назначен настоятелем Кременского первоклассного Свято-Троицкого монастыря. 29 октября 1856 года назначен ректором Подольской духовной семинарии и настоятелем Каменецкого Свято-Троицкого первоклассного монастыря.
С 10 мая 1860 года — ректор Владимиpской духовной семинаpии. Август 1860 г. — 1867 г. - настоятель Муромского Благовещенского монастыря. Одновременно являясь ректором Владимирской духовной семинарии, он управлял Муромским Благовещенским монастырем, находясь во Владимире с 1860 по 1867 гг. Далеко не все было отлажено в управлении монастырями. «В России укоренилась, особенно во второй половине XIX в., практика передачи монастырей в управление епископам, викариям и ректорам духовных учебных заведений в качестве дополнительного вознаграждения за труды, это значит, что третья часть монастырского дохода принадлежала лично им». «При этом надо учитывать и то обстоятельство, что русский епископат в синодальный период в основном выходил из ученого монашества, а ученые монахи почти никогда не жили в монастырях и в монастырских делах разбирались плохо». Получив диплом академии, такие студенты, если по своим знаниям и способностям они могли заниматься педагогической деятельностью и при этом выражали желание принять монашество, вскоре после пострига рукополагались в иеромонахи и получали место преподавателя в духовной семинарии (особенно одаренные оставались доцентами в академии), потом служили инспекторами и ректорами духовных семинарий. Было принято также возводить ректора семинарии в архимандриты, за этим следовало ректорство в духовной академии. Нередко такими архимандритами-ректорами становились лица в возрасте 28-ми — 35-ти лет. Номинально они назначались настоятелями монастырей, в которые на деле они просто один раз заезжали в гости или и вовсе никогда там не бывали. Архимандрит Алексий, проживая во Владимире, совмещал ректорствование во Владимирской духовной семинарии с настоятельством в монастыре. Последним звеном в этой цепи восхождения была епископская хиротония.
Начиная с 30 октября 1860 г., после открытия в Муроме кладбищенской церкви во имя святых благоверных князей Константина, Михаила и Феодора с двумя приделами (во имя преподобного Даниила Столпника и Всех святых), которая была приписана к Благовещенскому монастырю, часть монастырской братии стала находиться при этом храме, проводя в нем каждодневные службы. И, таким образом, с этого времени насельники Благовещенской обители совершали в день по три литургии: раннюю и позднюю в монастыре (в летнее время одну из литургий служили в приделе святых благоверных князей Константина, Михаила и Феодора) — и третью литургию, тоже позднюю, совершали в кладбищенской церкви. За счет этого часто посещаемого храма доходы монастыря стали заметно увеличиваться. После реформы 1861 г. штатных служителей заменили вольнонаемные рабочие, на содержание которых монастырям полагалась специальная сумма.
Триста лет Благовещенский монастырский собор простоял без внутренней монументальной росписи. В 1862 г. заботами архимандрита Алексия стены храма были живописно расписаны. Осуществление этого предприятия, а также необходимость переделки балдахина, осеняющего раку, подвигло настоятеля к временному переносу раки с мощами святых благоверных князей в сопредельную Иоанно-Богословскую церковь. Далеко не всегда организация духовной жизни насельниками монастыря принимала желаемый вид. Некоторые насельники в своем духовном делании доходили до крайностей. Это в свою очередь неизбежно приводило их к расстройству рассудка и другим плачевным последствиям. Очень редко, однако всё же были и несчастные случаи в Благовещенском монастыре. Так, из официального документа, поступившего в монастырь 12 декабря 1863 г. от пристава Муромской полиции, известно, что в результате вскрытия медицинскими экспертами трупа покойного иеромонаха Антония (35 лет от роду) обнаружено: смерть наступила от раны в горле, которую он сам себе нанес по причине умопомешательства, препятствий к погребению не имеется.
Бюрократизация церковного управления не обошла стороной и монастыри. Текущее делопроизводство и отчетность в них усложнялось. «В канун церковных реформ Александра II церкви и монастыри должны были вести описи имущества, различные приходно-расходные книги, регистрировать браки, рождение и смерть, составлять исповедные росписи, клировые ведомости, обыскные книги, журналы регистрации богослужений, книги записи доходов по братской кружке». Монастырская сумма наличными деньгами и процентными билетами хранилась в монастырской кладовой под колокольней, а документы — в ризнице. Дела, относящиеся к ведению монастырского хозяйства, осуществлял казначей со старшей братией монастыря.
В 1864 г. на Владимирской кафедре еще находился такой светильник Русской Церкви как епископ Феофан (Говоров). В четверг на второй седмице Великого поста Владимирский архипастырь пребывал в Муроме и совершал в Благовещенском мужском монастыре литургию. На этой службе святитель Феофан, комментируя Второе послание к Коринфянам святого Апостола Павла (7: 1-9), произнес проникновенную проповедь, разъясняющую основополагающие принципы монашеской жизни: «В нынешнем Апостоле слышали мы заповедь очищать себя от всякой скверны плоти и духа (2 Кор. 7: 1). Необходимость такого очищения видит св. Ап. Павел в высоком нашем назначении — быть в живом общении с Богом, по которому он именует нас церквами Бога жива, в коих вселяется Он и ходит. Как Бог есть чист, то и к общению с Ним предназначенные должны быть чисты: ибо иначе ”...какое бо причастие правде к беззаконию; или кое общение свету ко тьме; кое же согласие Христовы с Велиаром..?” (2 Кор. 6: 14-15). — Что же значит очистить себя от всякой скверны плоти и духа? — Значит очистить себя от страстей душевных и телесных: ибо они суть нечистота наша. Чистыми вышли мы из рук Творца, а когда согрешили, приняли в себя примесь страстей, которыя сделали нас нечистыми. Почему кто хочет взойти опять в первобытную чистоту, тот должен победить и искоренить в себе страсти. Побеждать и искоренять страсти есть долг всех христиан. «Иже Христовы суть, плоть распята со страстьми и похотьми» (Гал. 5: 24), говорит Апостол. — Но многие, видя, как трудно бороться и одолевать страсти, находясь в житейских и гражданских заботах и связях, разрывают сии связи, оставляют семейство и общество, и вступают в обитель на такую жизнь и такие порядки, которые прямо приспособлены к искоренению страстей. — Таким образом, монашество есть жизнь противоборственная страстям, страстеистребительная, сердцеочистительная. Об этом я и хочу напомнить вам ныне, братие, — и не столько своим словом, сколько словами преподобнаго и Богоноснаго Отца нашего Пимена, которого и память ныне совершается и который восхваляется в песнях истребителем страстей и руководителем в сем для иноков. — Когда вступают в монашество, это не значит, что тем одним страсти уже и истреблены. — Нет, — страсти остаются; а только человек вступает в такие порядки, при которых страстям нет пищи и поддержки: что и составляет приспособленность монашества к борьбе со страстьми и одолению их. В монашестве способнее одолевать страсти. — Страсти ведь молчат, когда нет предметов, возбуждающих их. Удаляясь от мира, монах удаляется от сих предметов, и страсти, не находя себе пищи, все слабеют и слабеют, пока совсем не замрут. Держи себя монах так, чтоб глаз не видел, ухо не слыхало и другия чувства не ощущали ничего худого и нечистого, и — будешь, как в безопасной пристани, от волнения страстей, которые, не находя себе поддержки, молчать будут. — Спрашивали Авву Пимена о нечистых помыслах, рождающихся в сердце человеческом и о суетных пожеланиях. Он отвечал: «еда прославится секира без секущаго его?» (Ис. 10: 15). Не подавай руки им, и они ничего не сделают (.. .§ 15). — В монастыре пищи страстям — предметов их нет, — только помыслы о сих предметах остались. — Но и помыслы — одни — могут разжигать страсти, заменяя собою предметы их. — Чтоб сего не случалось, Авва Пимен и говорит: не давай помыслам руки, — не встречай их, как встречают приятелей, подавая им руку, а отбивай их, отвергай, гони. — Сиди в обители и борись с помыслами, — и избавишься от страстей. Чрез пребывание в обители, от предметов страстных отдаляешься, а борясь с помыслами, и мыслей о них иметь не будешь. От чего страсти, не находя себе пищи не только от предметов, удовлетворяющих им, но и от помыслов о них, замрут: только вооружись терпением и храни такой порядок постоянно. — Если сундук с платьем, говорит Авва Пимен (§ 20), будет оставлен без попечения, то платье со временем истлеет: так и помыслы, если не будешь исполнять их на самом деле, со временем исчезнут, или как бы истлеют. — В другой раз спросили его о том же и он отвечал: если кто положит в кувшин змия и скорпиона и закроет его; то, конечно, гады со временем издохнут: так и худые помыслы исчезают, если не давать им исхода и терпением томить их (§ 21). Вот от чего монашество есть прямой путь к чистоте сердечной. Прямой монах скоро достигает безстрастия. А что не достигается иными сия цель, это от того, что не смотрят за помыслами, — и — или без дел сквернятся ими одними, если усидят в келии, — или даже не усиживают, а от помыслов переходят к страстным делам. — Под руками такое сокровище — чистота сердца; а они лишаются его. Достойно сие плача и сетования! — А всё от разленения нашего и ослабления ревности ко спасению. Ослабнет ревность сия, — руки опустятся. Тут враг и подойдет, сначала с помыслами, а там чрез них доведет и до дел. Внимайте же, братие, себе, чтоб ревность не ослабела, и душа постоянно была занята одним делом очищения себя от всех нечистот. Надлежит иноку постоянно носить в мыслях то убеждение, что он мертв, или что носит мертвеца в себе. Кто мертв, тому как заняться чем-либо? И кто мертвеца имеет, до сторонних ли ему предметов? Так и инок не будет увлекаем и развлекаем ничем, если утвердит себя в сих спасительных помышлениях. — Авва Пимен, когда был еще учеником, получил такой урок: поди, сиди в своей келии, и положи в сердце своем, что уже год как ты в могиле. — И он строго исполнял сие, — так что мысль о смерти срослась с его душею. — Отчего, если кто приходил и начинал речи о вещах, чуждых дела духовной жизни, он ничего не отвечал, и когда спрашивали, почему ничего не отвечаешь, — он говорил: что же мне делать? я мертв, а мертвый не говорит. Монаху так помышлять и легко бы; ибо вся одежда его знаменует гроб и окутание мертваго (§3). — С другой стороны, почитание себя мертвым развивает дух сокрушения и умиления, — корень и плод покаяния и слез. Чтоб еще более раздражить сей дух умиления и плача, советуют представлять себя домом, в котором есть мертвец. Как в таком доме все в сетовании, — и дела им нет ни до чего, что делается вне и вокруг: так и человек, воображающий, что носит в себе мертвеца, ни о чем стороннем заботиться не будет. — Приведу опять слова Пимена: увидел он женщину, которая сидела на могиле и горько плакала, и сказал: если б явились здесь все удовольствия мира, не привлекли бы ея внимание. Так монах должен плакать. — В другой раз, увидев также женщину на могиле в слезах и узнав, что она плачет от того, что у ней умерли муж, сын и брат, он сказал спутнику своему: «уверяю тебя, если человек не умертвит всех вожделений плоти и не будет так плакать, не может быть монахом. Вся душа и жизнь этой женщины погрузилась в скорбь» (§ 72). Так надо и монаху. Тогда ему ни до чего не будет дела, не только до страстнаго или житейскаго, но даже до потребностей самых необходимых. Где будет тогда место страстям и страстным помыслам? Что особенно отгоняет помыслы и страсти в сем расположении, так это — теплота и горение духа. Кто плачет, у того, — более или менее, — горит сердце. Горя же чистым пламенем сокрушения и умиления, оно отгоняет же нечистое. Авва Пимен так говорит о сем: когда горшок снизу подогревается огнем, то ни муха, ни иное какое пресмыкающееся не может прикоснуться к нему. Тоже бывает и с монахом. Когда он пребывает в горячем расположении духа, враг не может прикоснуться и даже приблизиться к нему (§ 111). Вот видите, братие, какой простой путь к очищению страстей предлагается нам. Горение духа, плачь, и сокрушение, борьба с помыслами и удаление от страстных предметов! — Монахам легче успеть в сем. — Но и миряне не должны думать, что им позволительно поблажать страстям и помыслам страстным. Нет, — страсти сатанинское в нас семя. Им поблажать — значит с сатаною брататься. Но — «кое же согласие Христовы с Велиаром?» — Еще никто на свете не ухитрился работать Богу и мамоне вместе. — И не думайте о сей хитрости, а лучше в простоте веры, сознав нечистоту страстей, вступайте с ними в борьбу и побеждайте их, чтоб чрез то взойти к чистоте, а затем сподобиться награды обещанной чистым и победителям страстей: «блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрятъ» (Мф. 5: 8). «Побеждающему, — говорит Господь в Апокалипсисе, — дам сести со мною на престоле моем, яко же аз победих и седох со Отцем моим на престоле Его» (Апок. 3: 21.). Аминь. 27 августа 1864 г.»
По случаю происшедшего пожара по вине одного из иеромонахов 25 июля 1852 г. в Иоанно-Богословской церкви Благовещенского монастыря настоятель игумен Иннокентий просил у владыки разрешения устранить последствия пожара за счет благотворителей, владыка незамедлительно, в этом же месяце, в ответ на это прошение настоятеля предписал обратиться в Муромскую полицию для произведения следствия по пожару с целью выявления полученных повреждений от пожара. После завершения следствия настоятель своим представлением сообщал владыке о результатах следственного разбирательства. С вынесением строгого выговора провинившемуся иеромонаху владыка разрешил исправить обгоревший иконостас и клирос за счет усердствующих ктиторов обители, а сгоревшую плащаницу и обугленные иконы исключить из монастырской описи. Если в монастыре предпринимались крупное строительство или ремонт, и сумма пожертвования на произведение его была большой, об этом сразу же сообщали представлением через Владимирскую духовную консисторию епархиальному архиерею, испрашивая его разрешения на осуществление этих мероприятий (поскольку все монастырские работы, как то строительства, ремонты, покупка материалов для их производства, всегда происходили с ведома епархиального владыки). Очень интересен сам ход делопроизводства после поступления жертвованной суммы в монастырь. Вот как, согласно источникам, происходила позолота двух иконостасов в Благовещенском монастырском храме в 1863-1864 гг. Настоятель монастыря архимандрит Алексий в ноябре 1863 г. представлял владыке сведения, что позолота иконостасов может осуществиться на процентную сумму с банковского билета в 2000 руб. и остальные деньги из пожертвования купца Ивана Ивановича Смольянинова, итого в 3700 руб. Со своим согласием на это дело владыка передавал настоятелю условие, в котором назначался срок окончания работы (до 1 ноября 1864 г.). Для приискания состоятельного подрядчика для этих работ Владимирская духовная консистория в губернской прессе объявляла о производстве торгов на этот подряд. 20 ноября 1863 г., после ознакомления с епархиальным условием на эту работу, желающие представили залог суммой на серебро. Этот денежный залог после взятия кем-либо из них этой работы должен был оставаться в монастыре, и в случае срыва работы или ее непредвиденной остановки эти деньги оставались за монастырем. Как обычно, на торгах выходил победителем (а вместе с тем и подрядчиком) тот, кто называл большую сумму. Ко всему этому через два дня проводились и дополнительные торги, называющиеся переторжками, которые давали реванш другим предпринимателям восстановить свое первенство, утраченное на основных торгах. В итоге взял на себя эту работу, в чем и дал подписку арзамасский цеховой М.А. Тюфилинов: «по последней цене на этой переторжке, состоявшейся и на условиях перед торгом предъявленных, приемлю здесь упомянутую работу на себя». Как видно из этого объемного делопроизводства, для епархиальных властей важно было найти состоятельного подрядчика, который имел бы все средства и возможности, чтобы довести предпринятое дело до конца, не бросив его на полпути, сославшись на свою несостоятельность и некомпетентность. Таким путем происходили все значимые и крупномасштабные ремонты и постройки в Благовещенском монастыре, а также и приискание арендаторов на монастырскую недвижимость (на пахотную землю, мельницу и т. п.).
В январе 1867 г. по Высочайшему указу императора Александра II Благовещенский монастырь был возведен из третьеклассного во второклассный. За таким возведением монастыря в вышестоящий класс должно было последовать и увеличение штатной суммы, но этого так и не произошло. А все дело было в том, что в 1860 г., после постройки и освящения в Муроме кладбищенского напольного храма во имя благоверных князей Константина, Михаила и Феодора он был приписан к Благовещенскому монастырю. Новый храм, приписанный к обители, естественно, требовал определенного штата лиц (монашествующих и послушников) для совершения служб. В 1861 г. об этом сообщал архиепископу Владимирскому и Суздальскому Антонию (Павлинскому) настоятель Благовещенского монастыря архимандрит Алексий (Новоселов). По причине расширения числа насельников монастыря специально настоятелем было испрошено увеличение денежного оклада на 100 руб. из экономической суммы. В свою очередь архиепископ Антоний подал в ноябре 1866 г. ходатайство в Святейший Синод, чтобы возвести Муромский Благовещенский монастырь из третьеклассного во второклассный с целью увеличения числа насельников в этом монастыре, аргументируя это тем, что монастырь знаменит находящимися в нем мощами святых благоверных князей Константина, Михаила и Феодора и имеет достаточно денежных средств для возведения в высший класс. Ходатайство было удовлетворено, и Благовещенский монастырь был возведен во второй класс без прибавления штатной суммы, но с увеличением числа монастырского братства. В отчетных ведомостях, отсылаемых с 1867 г. Благовещенским монастырем на ревизию в консисторию, постоянно сообщалось о несоответствии штатной суммы с полученным классом. Видимо, братия Благовещенского монастыря так и не поняла того, что она имела проживание просто в знатном монастыре и не более того.
17 января 1867 года Алексий (Новоселов) получил назначение на Томскую кафедру. В марте 1867 г. состоялась хиротония Алексия (Новоселова) во епископа Томского и Семипалатинского. По этому случаю сохранилось небезынтересное воспоминание одного очевидца о том, как воспринял свое новое назначение архимандрит Алексий: «Придя из бани, Алексей в одном белье сел на диван и, положа руки на ноги, сказал: «Ну, вот и архиерей! К чему стремился, чего добивался, из-за чего страдал, из-за чего жизнь обратил в смерть — достиг!»…». В Томске обратил внимание на развалины рухнувшего в 1850 году Троицкого собора и пришёл к томскому губернатору с просьбой помочь в деле сбора пожертвований на восстановление храма. Добился того, чтобы жалованье преподавателей семинарии и духовных училищ Томской епархии было значительно увеличено. С 21 августа 1868 года — епископ Екатеринославский и Таганрогский. 23 июня 1871 года, по болезни, уволен от управления епархией. В 1871 г. произведен в члены Московской Синодальной конторы. В Москве преосвященный Алексий жил в Донском монастыре. Скончался 26 февраля 1880 года в Донском монастыре. Погребен 29 февраля 1880 г. у боковых дверей теплой монастырской церкви Донского монастыря».
Муромский Благовещенский монастырь Уроженцы и деятели Владимирской губернии Владимирская губерния.
