Соляные варницы у «Соли Переславской»
Соль Переславская. М.И. Смирнов.
Губ. гор. Владимир. Типография губернского правления. 1915.
Родная старина иногда так основательно бывает забыта, что кажется пустым звуком. Повторяя его, мы часто не отдаем себе отчета в том, что говорим по привычке, а между тем нередко здесь скрываются явления значительной важности, знать которые не лишне в наше время не одним только любителям старины, а, может быть, даже с точки зрения утилитарной.
Не верится, глядя на теперешнее с. Усолье Переславского уезда, чтобы здесь существовало соляное дело. В настоящее время это незначительный поселок, население которого живет земледелием, бондарным промыслом и рыболовством. Самый вид села и уклад жизни заурядно-крестьянский, ничем не отличающийся от окружающих поселений. В окрестностях его также нельзя найти каких либо остатков, указывавших на старинное занятие, и только одно название «Усолье» роднит его с прошлым, да смутное предание говорит о добычи соли в этой местности.
Современность, идущая вразрез со стариной, заслоняет от нас любопытную картину далекого прошлого. Во времена великих князей и царей Московских теперешнее Усолье имело другой облик и ценилось не как земледельческое местечко, а как соляной промышленный пункт. В духовной грамоте в. кн. Ивана III говорится: «Да сыну ж моему Василию даю город Переславль с волостьми и с путми и з селы и со всеми пошлиноми и з солью; да что были к Дмитрову волости Переславские Серебожь, Рожественное, Бускутово, и яз те волости даю к Переславлю со всем по старине сыну своему Василью». Отмечено также о «Соли» в завещании царя Ивана Васильевича. Правда, в той и другой грамоте нет прямого названия с. Усолья, но из дальнейшего видно, что это относится именно к нему.
Оба эти упоминания о соли Переславской, датированные XVI в., не являются раннейшими. Есть документы более древние. Это две грамоты в. кн. Василия Темнаго. В этих грамотах, данных на имя игумена Никона, ученика пр. Сергия, говорится об утверждении за Троице-Сергиевым монастырем четырех варниц в Переславском уезде: двух жертвованных Иваном Дмитриевичем, и еще двух варниц «старых». Грамоты не имеют хронологической даты и время их написания может быть установлено приблизительно. Пр. Никон был игуменом Троицкого монастыря с 1398 по 1428 или 29 г., — а Василий II стал вел. князем с 1425 г., — след. обе грамоты написаны в период 1425 — 1429 гг.
При чтении первых же строк этих грамот видно, что они заключают в себе подтверждение прежних пожалований и льгот, данных Троицкому монастырю в. кн. Василием Дмитриевичем (1389 — 1425 гг.) и след. не представляют собою первоначальных документов, а являются по крайней мере вторичными. Когда пожалованы были в. кн. Василием I его грамоты, это может быть установлено следующим образом. Считают, что пр. Сергий при своей жизни не приобретал для созданной им обители никакой недвижимости. Первый же, кто положил прочное основание несметным богатствам Троице-Сергиева монастыря, был пр. Никон. Поэтому с большею достоверностью пожалование соляных промыслов может быть отнесено ко времени его игуменства. Следов., первоначальные грамоты относятся к периоду времени 1398 — 1425 гг.
Итак, первые документальные указания о соли Переславской относятся к первой четверти XV в. и даже к самому концу ХIѴ в. «Лично мы, — говорит Н. Аристов в своем известном исследовании о «Промышленности в древней Руси», — уверены в том, что соляные варницы существовали до XV ст. в Городце, Нерехте, у Ростовской соли, и у соли Переславской, хотя на это нет фактов ранее первой половины XV в.».
Если всмотреться ближе в содержание упоминавшихся выше грамот, то эта уверенность находит полное подтверждение в них относительно соли Переславской. Обе грамоты не оставляют сомнения в том, что трактуют не о начале соляного промысла в Переславле-Залесском, а застают его на месте вполне развитым и установленным. Из целого ряда варниц, находившихся в то время в действии, Троицкий монастырь получает только часть. До него и одновременно с ним были другие владельцы. Одним из предшественников по владению варницами был Иван Дмитриевич, родовитый человек, названный по обычаю того времени без прозвища. Две свои варницы он отдал монастырю, конечно, на помин души. От кого получены две другие варницы, неизвестно, но едва ли можно сомневаться в том, что они поступили тем же путем, или в крайнем случае приобретены посредством покупки. Последнее обстоятельство, впрочем, было бы отмечено в грамоте, но об этом ничего не сказано. Едва ли также можно считать, что монастырь завел сам соляные варницы в Переславле по собственному почину. В то раннее время своего существования он не был ни настолько богатым, ни настолько предприимчивым, чтобы браться лично за предприятие, требовавшее весьма больших затрат. Остается думать, как это и замечено выше, раннейшие две варницы были жертвованные. В грамоте они названы «старыми». Этим названием могли быть обозначены «прежния или ранния» варницы, а также «устаревшия или ветхия». Если правильно последнее объяснение термина «старые», то это само собой, исключает мысль о заведении варниц самим монастырем: в такой короткий срок они не могли стать старыми. Ясно также, что они возникли и были устроены гораздо раньше перехода их в собственность монастыря, может быть, задолго до начала игуменства пр. Никона. В таком случае можно думать, что соляной промысел на берегу Переславского озера существовал в XIV в.
Можно допустить даже больше, что в XIV в. Переславский соляной промысел не только существовал, но и находился в полном своем развитии. Не упоминание о нем в княжеских духовных и других грамотах было простой случайностью. Если о соли Галицкой (Костромской губ.) говорится в завещаниях Ив. Калиты и Дмитрия Донского, то это могло быть только потому, что князьям удалось приобрести там варницы, чего вследствие разных причин не случилось в Переславле. Вероятнее всего, расцвет соляного дела в Переславле, как ближайшем от Троице-Сергиева монастыря пункте этого рода, и заставил обратить сюда свой взор игумена Никона, известного своими хозяйственными наклонностями. Одновременно или быть может даже раньше он сделал подобное приобретение у Соли Галицкой. Там, видимо, дело находилось в руках не таких крупных владельцев, как в Переславле, — по крайней мере в начале ему пожертвована половина варницы и рассольного колодца, и только со временем в XVI в. монастырю принадлежали три варницы. Между тем в Переславле пр. Никон получил сразу почти и во всяком случае с небольшим промежутком времени целых четыре варницы. В то время для монастыря это имело громадное значение.
А если это так, если приобретение Переславских варниц Троице-Сергиевою обителью не было случайностью, то их известность и развитие этого дела в больших размерах не могли создаться вдруг, для этого необходимо было время, что в свою очередь отдаляет начало Переславского солеварения, может быть, даже за пределы XIV в., ко временам княжества Переславского (1175 г. — 1302 г .).
Значительное влияние на время основания Переславских варниц могла иметь большая или меньшая трудность добывания рассола. Бар. Герберштейн сохранил нам известие о том, что вблизи Переславля «есть озеро, из (воды) котораго выпаривается соль». Легче добывания рассола, как простое черпанье его из озера, не может быть. И в таком случае здешнее солеварение могло идти с незапамятных времен. Но беда в том, что это сообщение иностранца напоминает развесистую клюкву позднейших путешественников — чужестранцев. Такого озера в окрестностях Переславля не было и сообщенное не более как недоразумение.
Правда в старой Руси не были редкостью «соляные ключи», выбивавшиеся из под земли наружу. Проходя через соляной пласт, они выносили на поверхность почвы соляной раствор и оставляли при высыхании осадок. В болотах современной Костромской губ. есть подобные места, носящие название «сольцы». Нечто подобное могло быть вблизи Переславского озера, но это не тоже, что соляное озеро. Кроме того, соляной рассол здесь мог быть обнаружен при рытье питьевых колодцев и по разным другим признакам. Постановка дела в XV и XVI в. свидетельствует, что добыча рассола не была здесь очень легкой: для этого требовались обычные приемы — специальные колодцы. Насколько они были глубоки, мы не знаем. Не имея в руках данных о геологическом строении западного берега Переславского озера, говорить об этом не приходится.
Не менее важное значение для развития здешнего соляного дела имела крепость соляного раствора, т.е. большая или меньшая насыщенность, его солью. Ясно, что выгоднее был крепкий рассол и только он имел настоящее промышленное значение. Насколько удовлетворял этому здешний рассол, не представляется возможным судить также, как и о глубине колодцев, вследствие полного отсутствия прямых данных. Но совокупность всех условий существования и развития соляного дела в Переславле свидетельствует, что та и другая сторона дела не отличалась первоклассными достоинствами. Переславское солеварение имело местное значение и далеко уступало постановке дела в Соли-Галицкой, Старой-Руссе, Балахне и т. д. Это само собою указывает, что естественные богатства были беднее и условия разработки в Переславле Залесском более тяжелые.
Тем не менее, оставаясь второстепенным пунктом, переславские соляные промыслы в свое время имели значение. И значение это было тем больше, чем беднее была Русь соляными очагами и чем древнее самое время. XV в., к которому относятся первые документальные сведения, едва-ли не есть время наивысшего расцвета Соли Переславской. По крайней мере потом оно никогда не достигало такого развития. Кроме четырех варниц Троице-Сергиева монастыря в то время была еще варница Антониды Лазаревой и две варницы Московского Симонова монастыря, всего таким образом семь варниц. Надо думать, что в действительности их было больше: об остальных мы просто-на-просто не имеем документов. Антониде Лазаревой принадлежала половина рассольного колодца, — следовательно, был еще другой владелец на вторую половину, имевший конечно и варницу.
Останавливаясь на известных нам семи варницах, мы видим, что соляное дело в Переславле и без того, по-видимому, находившееся в руках крупных предпринимателей, теперь поступает в руки двух владельцев — монастырей: Троице-Сергиева и Симонова. Антонида Лазарева отдала на помин души близких ей усопших свою варницу и вместе с нею пол колодца, двор, дровяное кладбище с участком земли в Сергиев монастырь, ставший самым крупным владельцем соляного дела в Переславле Залесском.
Судя по немногим данным, дело велось здесь обычным порядком и приемами, какие знала техника того времени. Для добывания рассола рыли колодцы, совершенно такие же срубные, каких много и теперь по деревням и селам для пресной питьевой воды, но быть может, значительно глубже их. Рассол черпали бадьями, выливая его в желоба, по которым он поступал в варницу, расположенную обычно вблизи колодца, обслуживавшего иногда несколько варниц. По-видимому, на один колодец полагалось две варницы, так по крайней мере заставляет предполагать то обстоятельство, что все вклады в Троице-Сергиев и Симонов монастырь были по две варницы, что, надо думать, представляло собою полное и целое промышленное заведение. Данная Ант. Лазаревой это подтверждает. Жертвуя одну варницу, она отдает к ней пол колодца. Так. обр., надо считать нормальным солеваренным заводом XV в. в Переславле-Залесском один рассольный колодец и при нем две варницы.
Самые варницы в то время были ни что иное как сараи, центральное место которых занимал црен (или чрен) — железная сковорода, достигавшая иногда нескольких сажен длины и ширины. Под цреном устраивался очаг, топившийся по черному, если не имел трубы, или по белому, если был снабжен дымопроводом. Налитый в црен рассол кипятился до полного испарения воды, после чего на дне его оставались кристаллы соли. Солеварение производилось летом и зимою. Для зимнего времени над колодцами строили навес или сарай. Так что в общем солеваренный завод того времени представлял собою ряд сараев. От сарая над колодцем шли желоба к сараям-варницам. Тут же находились амбары для соли, избы для рабочих и служащих, дровяное «кладбище», т.е. место, где складывались дрова. Все огораживалось тыном, и вместе взятое представляло промышленное заведение.
Разумеется, вываривавшаяся здесь соль не была высокого достоинства, так как вместе с нею осаждались и другие твердые вещества и примеси. Но это не служило препятствием к ее распространению на внутреннем рынке. В старой Руси любили готовить себе впрок огурцы, рыбу, грибы и потому спрос на соль был большой.
Идя навстречу этой потребности вел. князья Московские поощряли солеварение, освобождая владельцев варниц от пошлин на известные сроки.
Особенно широко предоставлялись эти льготы монастырям, вообще пользовавшимся привилегированным положением. Естественно поэтому, что в их руках оказалось множество солеваренных заводов, на которых дело велось в размерах, далеко превышавших скромные монастырские нужды.
Оба крупных владельца Переславских варниц — Троице-Сергиев монастырь и Московский Симонов монастырь, а особенно первый из них, приобрели заводы и в других тогдашних пунктах солеварения. В Соли-Галицкой, о которой была уже речь, кроме Троицкого монастыря имел варницы Симонов монастырь,- он же получил в дар варницу с цренами в Ростове. Настоящими соляными богатствами постепенно овладел Сергиев монастырь. У него были варницы в Нерехте, Стародубе, на Киржаче, в Балахне и др. м. Здесь насчитывались целые десятки принадлежавших ему солеваренных заводов, на которых ежегодно вываривались многие тысячи пудов соли. В колоссальном хозяйстве монастыря этой отрасли принадлежало одно из виднейших мест по своей доходности.
Среди такого богатства монастыря Переславские соляные варницы занимали скромное место. Но тем не менее до самого смутного времени играли достаточно видную роль. Как ближайшие к монастырю они, надо думать, обслуживали непосредственные монастырские нужды. Переславская соль шла, так. обр., не в продажу на сторону, а в самый монастырь.
Может быть по соображениям этой надобности и определялся размер производства соли переславской и самое число варниц. Мы видим, что к прежним четырем варницам была пожертвована пятая Антонидою Лазаревой. Но в дальнейшем находилось в действии и считалось за монастырем по-прежнему лишь четыре. Очевидно, варница Лазаревой, составлявшая в сущности половину завода, не действовала. До самого смутного времени у Соли Переславской Троицкий монастырь владел четырьмя варницами или двумя полными заводами, т.е. тем именно количеством, которое он получил от своих первоначальных жертвователей. Таким образом монастырь не развивал и не расширял здесь своего дела, скорее сократил его и поддерживал лишь то, что было необходимо для его нужд.
Пятой его варницей в пределах Переславского уезда была Киржацкая, очень вероятно устроенная самим Троице-Сергиевым монастырем. О ней начинают говорить грамоты с XVI ст. Можно думать, что в техническом отношении она отличалась от переславских. Вместо колодца здесь была труба, что было шагом вперед в технике солеварения; обслуживали ее повара (солевары), водоливы и казаки.
В первой половине XV в. Троицкое солеварение в Переславле было совершенно освобождено от всяких пошлин и поборов. Усольские волостели, проживавшие на Посаде у Соли Переславской, не имели права посылать сюда своих тиунов ни за чем и вмешиваться в дела заводские. Рабочие и служащие здесь были подчинены суду Троицкого игумена, если они были монастырские; а если другая сторона не была монастырскою, происходил суд смешанный с волостелем и тиунами. В результате и правый и виноватый монастырский человек выдавался игумену, который и ведал его.
В дальнейшем происходит постепенная убыль этих льгот. Хотя княжеские грамоты продолжают говорить о беспошлинном солеварении, но считают необходимым оговориться, что с водоливов, работавших на соляных колодцах, не следует брать «явленаго», давая как бы этим понять, что такие случаи на практике уже были.
В конце столетия в грамотах уже идет речь о том, что великому князю полагается дань по рублю с варницы в год и по 10 пудов соли с вари. Но из уважения к обители она слагается и отдается как дар обратно в монастырь.
В начале XVI в. в. кн. Василий III подтвердил было это положение, но потом обложил Троицкие солеваренные заводы податью. С монастырских дворов у Соли Переславской приказал платить по три Московских деньги в год, а с варниц, когда производилось солеварение, за каждые 10 дней по две плошки соли или вместо плошки соли по три деньги, — с водолива не из монастырских людей по полуденьге с каждой вари и весчее с подыми по полуденьге. Установленная в этом размере подать оставалась неизменною при преемнике в. кн. Василия III, его сыне, царе Иване Васильевиче.
В этом отношении переславские варницы находились в менее выгодных условиях, чем галицкие того же Троицкого монастыря. Последние в том же XVI в. не знали никаких кормов: «с тех варниц не надобе никоторая дань и тамга, ни поминок, ни плошки, ни иныя никоторыя пошлины», — говорится в грамоте царя Ивана. Зависела-ли такая разница от случайных причин или вызывалась особенностями самого дела — сказать трудно.
Смутное время роковым образом отразилось на Троицком соляном заводе у Соли Переславской. Расположенный на большой дороге из Переславля-Залесского в Калязин он очень скоро был замечен врагами. После же того как на Калязинской дороге произошли сильные бои кн. Скопина-Шуйского с Сапегой и она стала ареной особого опустошения и разорения, тогда у Соли погибли не только строения и «всякая варничная поряда», но и люди, служившие на варницах. Мало того, что остановилось солеварение, самая местность запустела и ею завладели чужие люди.
В 1629 — 1630 гг. переславским писцам Андрею Ив. Загрязскому и подьячему Гавриле Володимерову пришлось разбирать дело, возникшее по этому поводу между монастырями Троице-Сергиевым и Переславским Даниловым. На суде выяснилось, что Троицкий монастырь не имеет межевых книг на свои владения у Соли и не может указать точных границ их. Жалованных грамот подлинников не уцелело и из всех них монастырский служка Иван Нарматцкий предъявил только список с грамоты в. кн. Василия III от 1517 г. Но так как и, у Данилова монастыря не было письменных доказательств границ его владений, то пришлось решить дело посредством старинного приема — «образного хождения с дерном». Поверенные обоих монастырей Иван Нарматцкий и Ждан Ляпунов выбрали из усольских крестьян Даниловской вотчины знающего человека, заслуживавшего общего доверия, кр. Конона Федорова, по прозвищу Пятунку. Оба перед писцами заявили о своем доверии и поручили ему установить границы. С разрешения писцов Пятунка с дерном на голове и образом в руках прошел известными ему межами. По его указанию ставили межевые знаки и его решению беспрекословно подчинилась та и другая сторона. Писцы на основании этого составили межевые книги.
Были-ли восстановлены после этого соляные варницы Троицкого монастыря, прямых указаний нет. Вероятнее всего, что это не было сделано. В XVII в. Троицкий монастырь более интересовался варницами в самом бойком пункте тогдашнего соледобывания — в Балахне, где и добыча соли была выгоднее и обороты с нею были больше. Так что можно считать, что смутное время
совершенно убило Троицкое солеварение в Переславле.
XVIII в. еще менее мог способствовать возрождению этого промысла. Помимо экономических условий на пути этого стал ряд запретительных мер о солеварении. В 1705 г. царем Петром Алексеевичем объявлена была соляная монополия. Вся находившаяся у продавцов соль была скуплена в казну и продажа соли поручена на вере выборным головам и целовальникам. Разработка соли поручалась подрядчикам и поставщикам. Это мероприятие совершенно убило мелкую промышленность; крупные же владельцы обязывались ежегодно вываривать определенное количество соли и тоже были стеснены в ведении своего дела.
В дальнейшем появились прямые запрещения монастырю вести солеварение. Это было сделано расположенною к обители пр. Сергия им. Елизаветой. Подтвердив в своей грамоте 1752 г. все прежние колоссальные пожалования монастырю, среди которых не был забыт и «двор, где были Соляныя варницы» переславские, императрица тем не менее распорядилась: «И с которых дворов, дворовых и варнишных пустых мест положены оброки, оные платить в казну нашу попрежнему, токмо обязать письменно, чтоб на тех пустых варнишных местах от той Свято-Троицкой Сергиевой лавры соляных варниц отнюдь не строить и соли не варить, чего смотреть и наблюдать по должности своей Главной Соляной Конторе, о чем во оную указ из Нашего Сената послан».
В 1764 г. вместе с другими многочисленными владениями лавры местность бывших переславских соляных промыслов была секуляризована и навсегда отошла от нее в собственность казны.
Так шло и закончилось соляное дело главного и самого крупного соляного промышленника в Переславле — Троицкого монастыря. Но рядом с ним, как мы видели, были другие: Симонов монастырь и частные предприниматели. Обращаясь к их судьбе, можно отметить относительно Симонова монастыря тот же конец, постигший его владения: они поступили в казну по тому же манифесту 1764 г. Что же касается соляного дела, то оно имело свое особое течение и судьбу.
Когда и от кого поступили варницы в монастырь, сведений у нас не имеется. По переписи кн. Василия Ивановича Голенина, производившейся в Переславле-Залесском в 1492 г., две варницы Симонова монастыря были пусты и бездействовали до 1538 г., когда монастырь выхлопотал себе у вел. кн. Ивана IV право возобновить их и начать производство. На первые пять лет они были освобождены от всяких пошлин, а с 1543 года с праздника Рождества Христова должны были вносить оброк по 1 ½ руб. с варницы. Дальнейшая судьба их неизвестна, а после смутного времени Симонову монастырю у Соли Переславской принадлежал только двор, никаких варниц не было. Вот что говорится в жалованной несудимой грамоте 1623 г. «По грамотам блаженныя памяти прадеда нашего в. кн. Василия Ивановича всеа Русии, лета 7015 году, вотчина их (властей Симонова монастыря)... в Переславском уезде, в Новосельском стану, сельцо Блудово с деревнями и с починки, да на реке на Нерле, под селом Бутаковым перевоз, да в Гаванской волости дер. Гавино с деревнями, да у Соли Переславския двор, да в Нилском стану село Бутаково с деревнями... и мы вел. государь царь и вел. кн. Михайло Федорович... велели ту нашу жалованную грамоту переписати вновь и дата им сю нашу государьскую жалованную новую грамоту». В конце грамоты говорится только об одних соляных варницах в Галиче. С тех предоставлялось монастырю ежегодно продавать без уплаты пошлин по 19660 пудов соли.
О частных переславских варницах, принадлежавших отдельным предпринимателям, совершенно ничего не известно. Кроме Антониды Лазаревой нет возможности указать других имен: так скудны сведения об этом. Продолжали ли они вести дело одновременно с монастырями, или же прекратили его, можно лишь предполагать. Если они и были, то в очень ограниченном числе. Судя по всему, как это и замечено выше, солеварение в Переславле в XVI в. было главным образом местным промыслом и сосредоточивалось почти в руках одного Сергиева монастыря.
Но на этом не кончается история солеваренного дела в Переславле-Залесском. Во второй половине XVII в. здесь же на старинных местах у Соли на речке Игобле возникает казенный «соляной завод». Произошло это в то время, когда образцово было поставлено дело в Балахне и Перми (соль Вычегодская и Камская), а также открыта Астраханская соль на Эльтоне (1655 г.). Чем было вызвано устройство завода в Переславле при наличности таких условий, сказать трудно. Во всяком случае он был не один для центральной Руси того времени. Подобный же казенный завод был в Ростове, были в Костроме два, в самой Москве тоже два и один в Коломне. Очевидно здесь был особый план, по которому правительство сочло нужным заняться солеварением в этих местах. Видимо, дело это весьма интересовало царя Алексея Михайловича, так как было сосредоточено в Тайном Приказе, где ведались или дела особой важности или близко занимавшие царя.
Первые сведения о Переславском казенном соляном заводе относятся к 1666 г. В июне этого года был послан с Москвы в Переславль Залесский и Ростов «для соляного варения» стрелецкий голова Петр Лопухин да подьячий Артемон (Артемий) Афонасьев. Местным воеводам были посланы грамоты о всяческом содействии им, чтобы те давали командированным лицам кузнецов, плотников и вообще всех нужных людей. Из Соли Галицкой сюда направлен был целый штат, «соловарных промышленников», специалистов своего дела: соловары — Стенка Лупандин и Васка Зиновьев, подварок — Сенка Мякинин и Тимошка Шматов, садильники Алешка да Тишка Удины, водолеи — Федька Бармот да Федошка Дианов. Галицкий воевода Федор Лыков отправил их к Лопухину с стряпчим конюхом Иваном Сергеевым. Одна часть «промышленников» оставлена была в Переславле, другая направлена в Ростов.
Уже по одному перечислению специальностей можно судить, что техника солеварения стала совершенно иной. Улучшились приемы и усовершенствовались способы добывания соли. Главное различие от прежнего заключалось в добывании рассола посредством труб, а не колодцев как раньше. Способ этот был известен в XVI еще веке, а в XVII получил дальнейшее развитие. Чтобы получить хороший рассол приходилось добывать его с значительной глубины, иногда с 40 и более сажен. Рыть колодцы на такую глубину было затруднительно, а главное при этом почвенная и ключевая воды могли попасть сюда и разжижить рассол. Вместо этого запускались в землю деревянные трубы, представлявшие собой просверленные по длине изнутри бревна. Заколачивались в землю они в виде свай с особыми приемами и наставлялись одна на другую до желаемой глубины.
Вот как Корнелий де Брюин, посетивший Россию в 1703 — 1705 гг., описывает один северный соляной завод гостя Василия Грутина. «Он (завод) лежит недалеко от реки и состоит из нескольких деревянных зданий, частью для житья, а частью для работ в них. Это 4 колодца или родника соли, выходящей из земли, из которых в каждом вставлены пробуравленные бревна, крепко связанные и стянутые вместе веревками; бревна эти выходят над поверхностью земли на 2 фута, а в глубину земли проходит на 27 саж.; их от 6 до 8, и вода поднимается через эти пробуравленные бревна до поверхности земли, где устроены желоба, проводящие воду до известных мест; каждый колодец обнесен деревянной постройкой или сараем. Я попросил отворить один из этих колодцев, и отведал из него воду, которая и оказалась довольно соленою, для того, чтобы посолить рыбу. Эти 4 источника доставляют воды такое количество, что ею наполняются двадцать соловарен или чанов, хотя во время осмотра моего всего наполнено было только шесть чанов, и из этих-то шести в ходу был только один чан. Эти соловарни или чаны также находятся в особых помещениях или сараях, посреди которых устроена большая печь, в которой разводится во время производства работ, сильный и большой огонь. На ней стоит большой четырехугольный железный чан в 15 футов, коего каждый угол в окружности имеет 60 футов (?) и глубины в 1 ½ фута. Воду кипятят в нем без перерыва, в продолжении двух с половиною суток, для извлечения из нее соли, и так как вода весьма быстро испаряется от кипячения, то от времени до времени ее подливают снова в чан. Каждый такой чан доставляет за один раз 60 пудов соли, что составляет 1333 фунта. Чаны или соловаренные лахани вешаются над печью на толстых жердях и железных крючках, которые прикрепляются к балкам сараев, в которых они находятся. Вода, обратившаяся уже в соль, берется железной лопаткой».
В этом роде, надо думать, был и Переславский казенный солеваренный завод. В административном отношении он был объединен с таким же Ростовским заводом; тем и другим управлял Петр Лопухин, в конце 1666 г. отозванный в Москву. На его место получил назначение иноземец полковник Иван Христофорович Сторм (Стормн), долгое время остававшийся во главе управления этими заводами. По поручению из Москвы, в целях расширения соляного дела, он производил разыскания «добраго розсолу» на вотчинных землях Данилова монастыря в окрестностях с. Усолья; устроил новый црен на заводе, для чего было куплено у иноземца Петра Марселиса сто пудов железа. Завод имел при нем (Сторме) не малые денежные обороты. Для расплаты на заводе и на необходимые расходы сюда высылались из Москвы значительные суммы; напр. в 1669 г. — тысяча рублей. В свою очередь с завода производились выдачи и уплаты разным служилым людям и духовенству. Начиная с 1674 г. причты с. Кабанского и Рязанцева Переславского уезда получали с завода ежегодно по 66 р. денежного жалования.
Со смертью царя Алексея Михайловича Переславский солеваренный завод передан был из Приказа Тайных Дел в Приказ Большого Дворца. По прежнему вел здесь дело при новом государе тот же полковник Сторм. Имеющиеся у нас последние сведения о заводе относятся к 1683 г.
Долго-ли после этого существовали в Переславле государевы соляные варницы и какова была их дальнейшая судьба — ответ на это можно будет получить только с отысканием, относящихся сюда документов.
1. Соляные варницы у «Соли Переславской».
2. Село Усолье Переславское — вотчина Данилова монастыря
3. Вотчины Троицкого Сергиева монастыря «у Соли Переславской» — сс. Купань и Копнино
Холуйские соли XVII век
Владимирская губерния
Город Переславль-ЗалесскийCopyright © 2016 Любовь безусловная
|
