Соляные промыслы, а по ним и прилегавшие местности, в древней Руси обычно назывались Солью. Была Соль Галицкая, Соль Вычегодская, Соль Балахонская, Соль Переславская и т. д. Таких названий в прежнее время было множество. Для обозначения места в географическом или топографическом отношении в таких случаях говорилось в старину: у Соли Переславской, у Соли Камской и т. д. Со временем сокращенно это стало именоваться Усольем. Усолье, как имя нарицательное, стало обозначать и соляные промыслы и сам район, — а как имя собственное, оно передалось потом населенным пунктам, образовавшимся на местах промыслов и вблизи их.
Сел с таким названием на Руси много. — Все они остатки и немые свидетели старинной нашей соляной промышленности. Во Владимирской губ. два села носят это название: одно принадлежит селу на р. Вексе Переславского уезда, другое на р. Уводи в Ковровском уезде. Вследствие одноименности названий иногда эти селения смешивались одно с другим и акты, относящиеся к одному из них, приписывались другому. Так приписана Переславскому Усолью: память приказчику с. Усолья Поснику Комкову (Конькову) о строении города в Переславле-Залесском в 1631 г., а также выписка Владимирской приказной избы крестьянам с. Усолья и подрядная запись их о строении городового укрепления во Владимире в 1670 г. Между тем в том и другом случае речь идет о с. Усольи Талицкой волости, вошедшей в состав теперешнего Ковровского уезда.
Усолье Переславского уезда находилось в волости Соли Переславской в Киучерском стану. В последнем убеждает множество актов XVI и XVII вв., где совершенно одинаково отмечается это обстоятельство, не совсем, однако, ясное для нас. Дело в том, что Киучерский стан находился на рр. Рокше и Шахе на границе с Юрьевским уездом, верстах 40 — 50 от с. Усолья. На этом протяжении от Переславля до Киучера находились другие станы: Нильский, Никитский, Конюцкий, Нерский и Зубов. Следовательно приходится допустить, так сказать, чрезполосное нахождение с. Усолья в этом стану. Но могло быть одновременное существование двух одноименных станов. В старинных грамотах об Усолье говорится, что она находилась «в Кивочерском стану у Соли Переславские», — другой же стан просто именуется Киучерским. Существовал он в XVI в., в следующем столетии был увеличен за счет старинного Мерьского (Нерльского, Нерехотского или Мерехотского) стана. Это легко проследить по грамотам, касающимся с. Будовского Переславского уезда. Во всех без исключения случаях в XVI в. оно считалось в Мерьском стану, а в 1630 — 1631 гг. Переславскими писцами Андреем Загрязским и Гаврилою Володимеровым помещено в Киучерском, где продолжало оставаться до самого конца XVIII ст. Средоточием его была д. Киучер, существующая до настоящего времени (1915 г.).
Если с. Усолье не было соединено в административном отношении с этим станом, то приходится считать, что оно одно составляло административную единицу.
Начало с. Усолья, как и самого Переславского солеварения, теряется в глубокой дали минувшего. Естественно и неизбежно, промышленное предприятие должно было создать вблизи его поселок. Исторически же известным он становится гораздо позднее соляных варниц. Первые, сохранившиеся о нем документы относятся ко второй половине XVI ст. и изображают его нам в следующем виде. Это был довольно значительный поселок, состоявший из двух улиц — Спасской и Борисоглебской, заключавших в себе 61 двор, из коих было тяглых (пашенных) 21, не пашенных 35 и 5 пустых. Оставалось незастроенных 30 дворовых мест. Населения, внесенного в писцовые книги, считалось 58 чел. В числе не пашенных людей были рыболовы и, надо думать, торговые люди.
До половины XVI ст., когда существовал институт наместников и волостелей, Усолье было значительным административным центром. Здесь было место пребывания тогдашнего важного уездного начальника — волостеля. Тут находился его двор, в котором волостные тиуны, пристава, дьяки творили суд и расправу и ведали все дела, касавшиеся волости. Это привлекало сюда окрестное население и вместе с торгово-промышленной стороной придавало Усолью бойкий и оживленный характер. Две церкви, стоявшие на отдельных улицах, дополняли его картину и еще более выделяли его из рядовых обычных сел тогдашнего времени, не говоря уже о соляных варницах, составлявших по тому времени крупное финансовое дело.
Административная картина изменилась со времени проведения царем Иваном IV реформ в области управления. Усольская сотная грамота 1563 г. замечает «двор волостелин пуст». Вследствие злоупотреблений живших «кормлением» у населения наместников и волостелей, правительство решило дать самоуправление местному населению. Памятником этого сохранились две грамоты ц. Ивана к Усольским крестьянам: уставная — земская и губная. Обе от 1555 г. Сущность перемены заключалась в следующем.
Во главе посада и волости Соли Переславской ставился излюбленный староста, выбранный населением. На него возлагались функции бывших наместников и волостелей, именно он чинил управу по всем гражданским делам (уголовные находились в ведении губных старост) и собирал на великого князя все подати и доходы. Касалось это не только местных людей, а также и приезжих из иных волостей, если только местом нарушения была Соль Переславская.
В помощь излюбленному старосте и судье избиралось два человека целовальников (присяжных), дьяк и еще один человек «кому на поруки давати на суде ставити». При участии их староста должен был справедливо и честно ведать все волостные дела и в награду за это освобождался вместе со всеми выборными людьми от пошлин и податей и кроме того мог ожидать царского пожалования; в случае же злоупотреблений всю коллегию ожидала смертная казнь и конфискация имущества.
Вместо бывшего «кормления» волостеля Соль Переславская переведена была на оброк. Таковой определен был в 14 руб. и по 2 алтына с рубля пошлин. Раскладка его должна была производиться смотря по достаткам посадских людей.
Уголовные дела ведал и судил выборный человек - губной староста вместе с целовальниками. Его прямой обязанностью было ограждение населения от тогдашнего зла — разбоев и поимка разбойников. Для заключения их посадские люди должны были выстроить тюрьму и держать при ней караулы. Выборных утверждал в должности Разбойный Приказ в Москве, где они приводились к крестному целованию. Ловить, сыскивать и судить лихих людей, татей и разбойников они были обязаны по наказу.
Так. обр., в половине XVI ст. Усолье пользовалось самым широким самоуправлением. К сожалению о деятельности выборных людей того времени не сохранилось никаких сведений. Оправдали ли они возлагавшиеся на них надежды и лучше ли они действовали наместников и волостелей - сказать ничего нельзя.
Кроме оброка, положенного с усольцев по уставной земской грамоте, ими уплачивались следующие налоги: за рыбные ловли по пяти рублей в год да пошлин по 10 денег с рубля; — «сошного письма в живущем полчети сохи, ямских денег два рубля без чети, а впусте полчети сохи, ямских денег два рубля без чети и обоего в живущем и впусте сошного письма четь, а ямских денег три рубля с полтиною». Вместе с тем в части налогов Усолье было соединено с г. Переславлем: «а за посошной корм платят крестьяне в четверть с городом Переславлем вместе, где они будут в приказе».
Благами самоуправления долго пользоваться усольцам не пришлось. Природные богатства местечка давно привлекали опытный хозяйский взор многочисленных окрестных монастырей и послужили причиною перехода его в другие руки. Усолье занимало весьма выгодное положение между двумя озерами: Переславским и Соминым. Расположенное по р. Вексе, очевидно в то время бурливой и могучей реке, оно было верстах в 2 — 3 от того и другого озера. Если Переславское находилось во владении Переславских рыбных ловцов, то второе принадлежало усольским крестьянам. Недалеко от него было еще озеро Дротково и речка Щельма; за оз. Соминым шла большая и полноводная Нерль Волжская. Здесь так. обр. находилась целая сеть речек с озерами, нужно сказать, весьма богатыми рыбой. Для ловли последней имелось капитальное сооружение по Нерли, называемое в старинных актах «великим езом».
Это было в роде забора из свай поперек речного русла, с воротами, в кои вставлялись верши. Подобных сооружений на Нерли было несколько.
В XV в. были езы (язы, язовищи) под Мериновым в поместье боярина Василия Копнина. Но всех их превосходил размерами усольский ез, очевидно представлявший собою среди них исключение по своей величине и солидности сооружения. Он служил границею речных владений усольцев вместе с Соминым озером и Глуховскими садами или исадами т.е. рощами на пристанском берегу Нерли, принадлежавшем д. Глухову. На ряду с рыбными ловлями в Усольи, как и в каждом тогдашнем селе, была пашня, — ее было 71 1/8 четв., «добре худые в поле, а в дву потомуже», разделявшаяся на семь выток.
Эта вотчина досталась Переславскому Данилову монастырю при ц. Иване IV. Пожаловал ее в обитель своего покойного крестного отца пр. Даниила сам Грозный.
С отдачею в монастырь Усолья в этой местности образовалось целое гнездо монастырских владений: Троице-Сергиев и Симонов владели соляными варницами, Данилов с. Усольем с его рыбными ловлями. К этому нужно добавить, что Переславский Горицкий монастырь, самый знатный тогда из всех этих, владел соседним с. Соломидиным, рядом с ним Борисоглебский Песоцкий — пуст. Рябинино.
Переход в монастырское владение ознаменовался отменою введенного в 1555 г. положения в Усолье. Вместо самоуправления вошло в силу монастырское управление. В селе был поставлен монастырский двор, в который был прислан Даниловским игуменом посельский старец для управления вотчиною, сбора податей и оброков с населения. Суд и расправа стали монастырские. Смутные годы начала XVII ст., во время коих погибли соляные Усольские варницы, тяжело отразились на Усольском посаде. По дозору 1610 г., произведенному переславским губным старостой Осипом Дахиным, здесь находился монастырский двор и всего 25 крестьянских дворов, все они пострадали: жилых, хотя и ограбленных, осталось 14, остальные 11 запустели. После опустошения, учиненного Сапегой летом 1611 г., положение села ухудшилось еще больше.
С изгнанием поляков из России началось постепенное улучшение, не замедлившее отразиться на благополучии Усолья. В 1628 — 29 гг. в Усолье
было две церкви: Преображения и вторая за р. Вексою — Бориса и Глеба. На Преображенской деревянной церкви верх был шатровый, иконостас, иконы и всякое церковное строение было монастырское. Крестьянских дворов, устроенных при монастырском же участии, оказалось: двор монастырский, 26 дворов служек монастырских для рыбной ловли, 8 дворов пастухов, 7 дв. бобыльских, — монастырской пашни 25 четвертей, крестьянской 12.
Произведенная через полстолетия новая перепись свидетельствует о дальнейшем постепенном росте села. Хотя оно не достигло того состояния, в котором находилось в XVI ст., но отчасти приблизилось к нему. По переписным книгам 1678 г. в Усолье значится двор монастырский, 15 дворов крестьянских, 31 двор бобыльский и 4 двора монастырских работников; население достигло 205 душ муж. пола. Одновременно с подворной переписью монастырь воспользовался случаем отмежеваться от владений Горицкого монастыря. Старая межа между Соломидиным и Усольем заросла и стала неясной. Пришлось прибегнуть к старинному способу образного хождения с землей.
Значительное число не пашенных людей, показанных в Усолье при переписи, свидетельствует, что старинное занятие жителей — торговля и заработки на промыслах, продолжали существовать. С несомненностью это подтверждают следующие немногие данные. В 1666 г. возникло уголовное дело об убийстве усольским крестьянином Никитой Яковлевым кр. с. Святова Максима Алексеева. Из этого дела видно, что усольские крестьяне занимались перепродажей соли. Яковлев купил у Алексеева соли 40 пуд. за 9 рублей. Но это лишь частный случай. А есть прямое подтверждение общего характера. В 1682 г. монастырские власти ходатайствовали перед ц. Федором Алексеевичем и получили от него грамоту о беспошлинной торговле в Переславле крестьян с. Усолья своими изделиями на базарах. Из этой грамоты явствует, что усольские крестьяне и бобыли торговали в Переславле-Залесском «с возов и походячим торгом», этим кормились и платили государственные и монастырские подати. На этого рода занятие недружелюбно взглянули Переславские посадские люди и стали привлекать своих конкурентов к платежу всех повинностей, которые несли посадские люди. Монастырские власти вступились за своих людей и просили царя ограничивать поборы с них одной таможенной пошлиной, что и было им предоставлено вопреки желанию посадских переславских людей.
С этой стороны усольское население оказалось в выигрыше. Монастырские привилегии создавали им благоприятные условия жизни. Нужно сказать, касалось это не только торговли, а решительно всех сторон существования населявших монастырские вотчины крестьян и др. лиц. При значительности монастырского землевладения это вызывало тяжелую и опасную конкуренцию землевладению служилого сословия. При таком положении дела помещичье землевладение шло на убыль и истощение. Чтобы спасти необходимый для государства служилый класс, особенно низший и средний, принимались разные меры для ограничения монастырей, как в отношении льгот, так и расширения площади их вотчин. Но на практике это сводилось почти к нулю. Несмотря на закон 1581 года, они выпрашивали льготы у государей, и запрещение принимать на помин души вотчины, или приобретать их покупкой, обходили разными способами. Обычно совершалась фиктивная сделка такого рода: или монастырь менялся с помещиком землею, при чем всегда выходило так, что монастырь давал мало, а получал много, или же помещичья земля поступала в монастырь за долг, взятый под залог земли и невыплаченный в срок.
Власти Даниловского монастыря, по примеру других монастырей, пользовались нередко этой уловкой и безостановочно после Соборного Уложения 1649 г. расширяли свои владения. Между прочим в 1685 — 87 гг. на ничего нестоящие участки Усольской вотчины получили от помещиков Сназиных три жеребья с. Бакшева и две пустоши — Бобовское и Дуброву, при чем усольские участки остались за монастырем, якобы за долги.
Как хорошие хозяева, монастырские власти старались эксплуатировать свою усольскую вотчину во всех отношениях. Пользуясь от своих вод рыбою, монастырь решил привлечь одну из рек обслуживать монастырские нужды в другом отношении. На Вексе, судоходной еще во времена пр. Даниила и бурливой на столько в половине XVI ст., что она размыла 33 тяглых места в Усолье, была устроена мельница. Устройство ее нарушило интересы переславских рыбных; ловцов. От той мельницы «их рыбныя ловли по р. Вексе запорною водою потопило и им запорных щук и лещей на государев обиход опричь р. Вексы ловить негде, вода же поднялась и рыба пошла врознь». Рыбаки пожаловались государю, а сами устроили на выходе Вексы из Переславского озера забои и поставили сети, вследствие чего в Вексу могла попадать только мелкая рыба, что было не в интересах монастыря. Начались взаимные жалобы, в результате коих монастырю велено было мельницу уничтожить. Но вскоре она поставлена была ниже первой на полторы версты. Снова возникла жалоба: «пала на озеро ржа и сельдь стала мелка и худа». Произведенное расследование окончилось в пользу монастыря и существование мельницы было узаконено. Но жалобы на нее не прекращались. Рыбаки настойчиво вели свое дело и в конце концов добились полного уничтожения мельницы, убедив правительство, что от той мельницы «сельди и сельдяной плод начал быть хуже и сельдей стало мало». Взамен ее Данилову монастырю была пожалована мельница в с. Поречье Ростовского уез. на р. Где. Но там тоже не сразу пришлось утвердиться во владении, хотя более удачно, чем на Вексе.
Оберегая свои усольские владения, Даниловские монахи энергично вели суды со своими соседями. Главное богатство вотчины были рыбные ловли; их то и отстаивали они, нужно сказать, главным образом от своих же собратьев — монахов иных монастырей. Наиболее часто происходили недоразумения с Троице-Сергиевым монастырем. Оказывается, последний имел неоспоримые права на ловли во всех озерах и реках усольских, данные ему лет на полтораста раньше, чем Данилов монастырь получил Усолье в вотчину. Еще при игум. Зиновии (1432 — 1445 гг.) была пожалована вел. кн. Васильем Темным грамота, которой разрешалось Троицкому монастырю производить ловлю для себя в озерах Переславском, Сомине и во всех относящихся к ним речках. Рассердившись на что-то Василий III отнял было от монастыря это право, но его сын ц. Иван IV снова возвратил ему все по старине. Одно время, когда при ц. Федоре Ивановиче переславский ключник Ив. Коноплев вздумал противодействовать в ловле Троицким властям, боярин Григорий Вас. Годунов распорядился, чтобы «ловцов Троицких на Переславское озеро, и в реки, и в тони, и в заводи и на Сомино озеро, и в реку в Вексу и в речку Симаницу рыбу ловити пущал».
Даниловские власти вначале мирились с этим, а после смутного времени решили освободиться от нежелательных совладельцев. Дело доходило до открытого противодействия и столкновения. Не желая поступиться своими правами, Троицкие монахи одно время (в 1628 г.) «насильством езы выломали и снасти рыбные посымали и на стану сожгли и рыбною ловлею Данилова монастыря завладели и в озере Сомине и в р. Нерли и в р. Щельме». Начался судебный процесс, на котором поверенный Троицкого монастыря Феофан Ивачев отвергал самый факт насилия и обвинял во всем Даниловские власти. В доказательство своих прав он ссылался на старинные пожалования, но вследствие гибели документов не мог представить подлинных грамот, а предъявил лишь список, заверенный келарем Авраамием Палицыным. Этим обстоятельством искусно воспользовался противник Ивачева, Даниловский служка, Ждан Ляпунов и суд в конце концов отказал Троицкому монастырю, хотя у него была еще с 1618 г. царская грамота, подтверждавшая за ним его старинные права.
Со вступлением на царский престол Алексея Михайловича Троицкие власти выхлопотали у него подтверждение грамоты, данной его отцом ц. Михаилом, и снова стали ловить рыбу в усольских водах. Опять произошло «насильство», закончившееся судебным процессом, также благоприятно окончившемся в пользу Данилова монастыря.
Искусно одолев Троицкий монастырь, Данилову ничего не стоило благополучно окончить дело с Переславским воеводой и переславским же помещиком Федором Дмитриевичем Солнцевым, когда он вздумал оспаривать у него ловли.
Иначе обстояло дело с Переславским Никитским монастырем. Хотя в 1630 году Данилов получил новую грамоту на свои усольские рыбные ловли, но потом должен был помириться с тем обстоятельством, что часть Сомина озера и впадающая в него речка Грязовица, как владения бывшего Духовского монастыря, стали собственностью Никитского. Озеро Сомино оказалось поделенным между монастырями Даниловым и Никитским.
К началу XVIII ст. Усольская вотчина достигла значительного процветания. Немаловажную роль сыграло в этом устройство казенного соляного завода, давшего заработок местному населению. По переписи 1702 г. в Усолье значилось: крестьянских дворов 52, в них людей 219 чел. — бобыльских 17 дв., в них людей 50 чел.; 6 келий нищенских, в них людей 9 чел., 1 двор кузнецов, в нем людей 4 чел., в бегах крестьян и бобылей 9 чел., всего 77 дворов. Но почему-то в 1708 г. Усольский поп Семен заявил, что у него в приходе только 60 дворов и платил на драгунских лошадей по 8 денег с этого числа.
За десять лет перед отобранием монастырских вотчин в казну в Усолье числилось: 305 душ муж. пола, монастырской пахотной земли 25 четв., крестьянской 12 четв., перелогу и лесом поросло 163 четв., сена 500 копен, лесу не пашенного 30 десятин, — кроме того монастырский двор и 9 житниц.
В 1764 г. с. Усолье разделило судьбу всех монастырских вотчин того времени: перешло в ведение Коллегии Экономии.
Для подробной истории его в XVIII ст. любители местной старины найдут богатый материал в архиве Переславского Данилова монастыря.
