Клавдия Степановна Батурина
Клавдия Степановна Батурина родилась в 1900 году в селе Заполицы Суздальского уезда.
Батурина Клавдия Степановна
...Клавдия Степановна поправила короткие седые волосы и тяжело присела на стул, потирая больную ногу. И куда запропастился ее паспорт? Ведь, кажется, специально положила его поближе в домашней библиотеке, а теперь, поди ж ты, — нет... Уж этот пенсионный возраст! Давненько не ездила она далеко — вот и запамятовала про свой главный документ.
Обвела взглядом комнату. Дорогие, родные лица смотрели на нее с портретов, словно успокаивая... Михаил Фрунзе, старшая сестра Лариса, брат Павел — в кожаной куртке и такой же фуражке с красной звездой.
За окном мягко изгибается Москва-река, пробиваясь сквозь серые громады домов на набережной. Отчетливо чернеет арка моста, пустынны в ранний час улицы. Москворецкий район столицы был виден как на ладони из ее однокомнатной квартирки в девятиэтажном доме. «Хороший наблюдательный пункт... за жизнью», — подшутила над собой Клавдия Степановна. В последние годы ощущение какой-то отстраненности от времени приходило к ней не однажды... Порой она рассматривала тысяча девятьсот восьмидесятый как бы издалека, с высоты своего девятисотого года рождения, и ей казалось, что это не она, а ее глазами сестры Надя, Лариса и брат Павел Батурин, смотрят из дальнего далека в сегодняшний день...
Где же все-таки паспорт? Взгляд скользнул по привычным полкам, — да вот он! Прилип незаметно к белой обложке книжки о Владимире, подаренной земляками. Сама же и положила, мол, поближе к родным местам. Раскрыла, пробежала знакомое: место рождения — Заполицы Суздальского района Владимирской области.
Заполицы... И таким родным пахнуло от одного этого слова, что комок подступил к горлу. Поглядеть бы хоть одним глазком как там, что там, а потом словно бы больше ничего и не надо.
«Чего смотреть-то? — подсказывал разум. — Родительский дом давно сгорел?» «Ну и что, сгорел? — отвечало сердце, — а поля, леса, само-то село никуда не делось. Там рядом и Баскаки белеют церквушкой на левом берегу Нерли, родная деревня матери Александры Акимовны...»
Что ни говори, а тянет, тянет ее в родные места, кажется, вот сей бы момент бросила все и поехала. Да и то сказать, когда последний раз была там? Еще старшая сестра Лариса была жива. Вместе и ездили. Помнится, не успели выйти из машины, как к ним подошла старая женщина, одетая по-деревенски в длинную юбку с белым платком на седых волосах. Она слегка отстранилась, разглядывая гостей, прикрыв глаза ладонью, как от солнца.
— Да никак Лариска? Батурина?
Лариса кивнула, узнав свою подругу еще по девическим годам, и зачем-то поднесла к глазам платок.
— А с тобой-то кто? Не уж Клавдейка?
И от этого простого душевного «Клавдейка» набежали на глаза Клавдии слезы: уж давно не слышала она к себе такого обращения. И это родное — мамино «Клавдейка» всколыхнуло ей душу, наполнило сердце теплом и радостью.
Заполицы... Здесь родились Павел, Лариса, Надежда и она, Клавдия. Воспитывала и растила их бабушка Александра Васильевна, мать отца. Внуки закончили Владимирское епархиальное училище, и быть бы Клавдии сельской учительницей, если бы не 1917 год...
Со школьных лет Клавдия знала, что ее старший брат Павел — большевик, ленинец, как и его товарищ Михаил Фрунзе.
...Эх, Павел, Павел! Вот кому бы жить на свете! Комиссар Чапаева, умница, герой... Но не вернешь брата, и дольше всех из Батуриных досталось жить ей, Клавдии — разве это справедливо?
Когда в сентябре девятнадцатого года она в Иванове узнала о гибели Павла, то в каком-то потрясении твердила товарищам: «Отпустите вы меня, отпустите вы меня на фронт!»
Ее молодому, еще ни одной бедой не пробитому, сердцу казалось, что будь она там, под Лбищенском, и снова оживет, заговорит с ней брат как бывало... Добралась только до Москвы, а дальше, в пекло гражданской войны, девушку не пустили.
Как сказать о случившемся матери? Сестре? Все это выпало на ее, Клавдину, долю. Да, собственно, и говорить-то ничего не пришлось. Взглянув на лицо младшей дочери, мать с криком: «Несчастье? С Павлом?» повалилась прямо у косяка двери. Клавдия еле успела подхватить ее на руки. Сестра Лариса тоже слегла от переживаний. И Клавдии пришлось выхаживать обеих.
Как жить дальше ей, Клавдейке? В свои девятнадцать лет она четко знала ответ на этот вопрос — как Павел! Для нее он был и братом, и отцом, и товарищем. Для нее он стал образцом служения Родине. Он до конца выполнил свой долг гражданина молодой Советской Республики. Не сробеет и она... Отомстит белякам за смерть брата!
Не теряя времени, поступила тогда на военные курсы, научилась стрелять без промаха, как Павел, и добилась-таки отправки на Юго-Восточный фронт. Направили ее в распоряжение политотдела 23-й дивизии девятой армии. Выступала перед товарищами по оружию, была и агитатором, и бойцом. В свободную минуту все мысли о сестрах — как они там, Лариса, Надя.
Не думала, и в голове не держала, что суждено будет ей пережить через два года после гибели брата — новый удар — кулаки убили Надю.
...Надя-Наденька! Молчаливая, ясноглазая, в детстве она хоть и участвовала в общих играх, но старалась побыстрее из них выйти и усесться за книгу. Любимица матери, Надя и своим тихим нравом напоминала ее. Поручения брата она, однако, выполняла охотно, а потом и сама стала искать какого-либо дела. Спрашивала:
— А когда будет революция?
— Все бы ты знала! Готовится, главное.
Еще в женском епархиальном училище Надежда распространяла нелегальную литературу, вела пропаганду среди учащихся. Закончив его в 1916 году, она стала учительствовать в селе Ставрове Владимирской губернии. В те предреволюционные дни не всем в школе нравились ее взгляды, ее убежденность в правоте сторонников Ленина. К Октябрю 1917 года Надежда Степановна была уже членом партии большевиков. Каждый поступок 19-летней девушки был под пристальным взглядом обывателей. Когда по примеру многих женщин-пролетарок тех лет она обрезала свои косы, какие пересуды злопыхателей это вызвало! Кулацкие элементы Ставрова старались очернить честное имя учительницы, подорвать ее авторитет среди учеников и односельчан. Однако большинство видело в ней человека культурного, обаятельного, исключительно тактичного.
Надежда Степановна активно участвовала в установлении Советской власти на мостах, проводила собрания в окружающих Ставрово деревнях, разъясняя сущность происходивших в селе перемен, участвовала в реквизиции излишков хлеба и материальных ценностей у местных богатеев.
По ее инициативе была создана общедоступная народная волостная библиотека. Это потребовало настойчивости, воли, изобретательности. Книги были реквизированы у купца, у местного попа, добыты в других местах. К созданию библиотеки Батурина привлекала грамотную молодежь, сама вела запись первых читателей.
В последующие годы Надежда Степановна по поручению партии вела политико-просветительную работу в Покровском уезде, а потом в Орехово-Зуеве. Она организовывала самодеятельные концерты, спектакли, которые показывались в деревнях и селах, участвовала в ликвидации неграмотности женщин.
Ее правдивого слова боялись кулаки, знали, сестра красного комиссара от своего не отступит. Она имела все задатки вырасти в крупного партийного работника, если бы не тот ноябрьский морозный вечер 1921 года. После выступления с докладом в одном из сел враги подкараулили ее на краю села и избили, оставив на мерзлой земле. Ее нашли только утром. Через три дня, 21 ноября. Надежда Батурина скончалась. Было ей всего 23 года. ...Мягкий овал юного лица. Легкие крылья черных бровей. Глаза глядят открыто и ясно. Скромное, с белым воротничком платье учительницы. Ее маленький портрет висит над кроватью Клавдии Степановны.
Взгляд старой большевички падает на портрет Крупской... Да, если бы тогда не разговор с Надеждой Константиновной, кто знает, как сложилась бы ее, Клавдии, судьба. А пришли-то к Крупской прямо с поезда, с фронта. Политотдел 23-й дивизии отпустил их в конце 1922 года учиться. Приехали в Москву в ноябре, начали искать главного по учебе, хвать — набора-то уже нигде нет, занятия уже начались. Тогда и дала им Надежда Константиновна записку в КУТВ — Коммунистический университет трудящихся Востока. Он готовил политработников для восточных районов страны.
...Клавдия Степановна тяжело опускается в кресло: годы-годы! Подвигает поближе заветный альбом. Перебирая фотографии прежних лет, она как будто снова встречается с родными, знакомыми, товарищами по работе. Вот и она сама в Майкопе, в 1925 году, после окончания университета. Взгляд смелый, лицо уверенное, брови разлетелись — орлица... Еще бы! Заместитель заведующего отделом окружкома партии, чуть ли не первая в тех краях женщина — партийный работник. А вот сразу после рождения сына — Владилена. У Ларисы тоже родился сын — Павел. На следующем снимке — сын и племянник. Кто знал тогда, что смерть обоих придется пережить ей, Клавдии...
С 1957 года Клавдия Степановна живет в Москве.
На фото — встреча ветеранов партии с пионерами. В алых галстуках, словно стайка красногрудых снегирей, окружили ее дети. Рядом фото: с делегатами съезда — владимирцами. Тут же грамоты Москворецкого райкома партии за активную общественную работу.
Под руку попался еще один документ, который Клавдия Степановна и сейчас прочла с удовольствием:
«Центральный Комитет КПСС,
Президиум Верховного Совета СССР,
Совет Министров СССР
просят тов. К. С. Батурину пожаловать на прием по случаю шестидесятилетия Великой Октябрьской социалистической революции. 7 ноября 1977 года в 14.00 часов. Кремлевский Дворец съездов».
Погруженная в воспоминания, в первую минуту Клавдия Степановна не услышала звонка. Но телефон сыпал короткими очередями — давали междугородную. Кто бы это?
— Москва, Москва, — настойчиво вызывала телефонистка, — ответьте Заполицам. Алло, Москва? Вас вызывают Заполицы, слышите меня?
— Слушаю, — отозвалась, наконец, Клавдия Степановна, все еще не придя в себя от совпадения ее мыслей и реальных событии.
Звонил секретарь партийной организации колхоза имени Павла Батурина Василий Петрович Соколов, приглашал вместе с председателем колхоза Александром Григорьевичем Кирилловым на открытие памятника комиссару Батурину в селе Заполицы. Да, конечно, она будет. Разве есть у нее дело важнее?
Ее встречали букетами цветов. Бронзовый бюст брата высился на постаменте. В казачьей шапке, уверенный, ясноокий, он напряженно всматривался в односельчан, пришедших на торжественный митинг. После окончания митинга, Клавдия Степановна, взволнованная, шла по родной улице и вдруг звонкий детский голос остановил ее:
— Простите, пожалуйста, вы не покажете дом, где родился комиссар Батурин?
Оказалось, пионеры из Иванова приехали на родину Батурина. Ребята и не знали, что после их простодушного вопроса радостно забилось сердце этой пожилой женщины в темпом костюме, с белыми как снег, волосами. И она подумала, что не всесильно время: человек, пока жива память о нем, остается в сердцах людей, живет в их повседневных заботах и борьбе. Ведь память о комиссаре Батурине хранят и эти любознательные ивановские школьники, и колхозники в славных делах хозяйства имени Павла Батурина, она — в улице во Владимире, названной в его честь, и в ее, Клавдии, жизни...
Клавдия Степановна умерла в 1981 г. Похоронена на Введенском кладбище (Москва).
Источник: Л. ФОМИНЦЕВА. Сестра комиссара
Павел Степанович Батурин
Владимирский Комитет РСДРП (б)
|
